Текст книги "В сумраке дракон не видим"

Глава 3. Лиха беда начало

Я не знаю, как у всех, но с Александром жизнь порой бывает сурова, и любое новое дело начинается согласно поговорке «первый блин комом». Вот и начало работы в новой должности преподнесло ряд сюрпризов. Нет, он сразу включился в работу, оперативно раздал задания Алене и Веронике, с которыми сотрудничал уже несколько лет, и подключил толковых ребят к решению конкретных вопросов. Работа пошла, команда слаженно начала решать один вопрос за другим. Однако ребята воспринимали Александра как своего парня и, похоже, вовсе не собирались соблюдать какую-либо субординацию. Порой поведение коллег переходило все мыслимые и немыслимые пределы и ставило свежеиспеченного начальника в тупик.

В один ничем не примечательный понедельник Алена просунулась в новый кабинет начальника как-то боком. Посмотрев внимательно, Александр заметил, что в уголках ее глаз, не стесняясь, резвятся чертики. Он внутренне собрался: явно готовилось что-то нехорошее. Александр не любил сюрпризы. Алена села к столу напротив и начала говорить торопливо и сбивчиво:

– Ты знаешь, мы все тебя любим. Ты уж прости нас за все, за все. Ты самый хороший, самый умный, самый…

Пока Алена мучительно подбирала слова, глаза Александра становились все круглее и круглее. Этого еще недоставало. Это что? Неприкрытый подхалимаж? И от кого? От Алены? Да быть такого не может. Постучавшись, вошла Вероника. Алена с ходу перестроилась и произнесла:

– Насколько нам удалось определить, в официальных изданиях никаких экстраординарных сведений о таинственных явлениях на Луне нет. То есть слухи о километровых объектах, пересекающих лунный диск, документально не подтвердились. Кое-что, конечно, есть, и это требует серьезного осмысления и объяснения.

– Например? – сурово поинтересовался Александр.

– Ну, скажем так: время от времени фиксируется интенсивное свечение и изменение формы кратеров. Кроме того, после падения на Луну нашего космического аппарата возникли странные вспышки и пятна. Подробный отчет мы уже почти составили, свою часть я принесла.

– Хорошо, давай сейчас расскажешь в двух словах. И остальных заодно позовите, пусть послушают.

Вскоре в комнате появился Стас – высокий, светловолосый, вечно задумчивый молодой человек, привлеченный скорее возможностью поработать с Вероникой, чем самим исследуемым вопросом. Следом с умным видом ввалился Ларион. Это был среднего роста и весьма круглой комплекции крутой специалист по всем вопросам, связанным с техникой. Алена стала докладывать:

– Итак, я расскажу о полете нашей ракеты «Луна-2». Этот первый земной корабль, достигший Луны, был запущен 12 сентября 1959 года. Радиосигнал «Луны-2», классическое «бип-бип-бип», отслеживали американцы радаром сразу на двух частотах. Интересно то, что в расчетное время ракета с Луной не встретилась. Сигнал прервался резко и одновременно на обеих частотах на полторы минуты позже расчетного времени. Почему – вопрос остался открытым. Более того, по мнению нескольких весьма авторитетных наблюдателей, Луна странным образом отреагировала на падение ракеты. Вместо одной ожидаемой в точке контакта вспышки наблюдалось несколько. Световые вспышки и другие эффекты появились на значительном расстоянии от зоны, в которую должен был попасть аппарат.

– То есть если ракета стукнула по крышке, то свет вышел из носика чайника? – переспросила Вероника.

– В какой-то мере так. Только у чайника было несколько разной длины носиков, часть из них начала светиться, в то время как из остальных повалил дым. Те, что засветились, располагались на существенном расстоянии от места падения, до пятисот километров. А вот те, что потемнели, находились вблизи места, куда должен был упасть объект.

– Я правильно понимаю, что ракета упала, ударилась о поверхность, развалилась на кучу осколков, подняв облака пыли в месте падения, а засветилось нечто на удалении? – уточнил Ларион. – Это куски ракеты так далеко разлетелись?

– Если предположить, что ракету затормозили и разрушили, допустим, каким-то защитным барьером, то можно объяснить и задержку во времени, и большой разлет фрагментов, – задумчиво произнес Стас.

– Либо фрагменты так далеко разлетелись, либо можно предположить существование некой пустотелой структуры под лунной корой… – скорее ответил, чем спросил Ларион. – Однако и в том и в другом случае подразумевается некая аномалия.

– Скорость ракеты в момент прилунения была три километра в секунду. Это серьезная скорость, – произнес Стас. – Если с такой скоростью въехать в твердую поверхность, ракета вполне может взорваться, а вспышку от ее взрыва можно увидеть в телескоп с Земли… Кстати, некоторые вспышки на Луне видели даже без телескопа. Насколько я помню, по хроникам Гарвазия Кентерберийского, в 1178 году, во время баптистского праздника святого Джона, пять человек поклялись под присягой, что видели, как рог луны раскололся на две части. Дословно: «Верхний рог молодого месяца вдруг словно бы разделился надвое внезапно появившимся темным пятном». А потом из середины этого разлома выскочил пылающий факел, разбрызгивая огонь, раскаленные искры и угли на огромные расстояния…

– Красиво, наверное, смотрелось. Черная ночь, тоненький серпик Луны и сверху факел, как корона, – мечтательно произнесла Вероника. – Только непонятна задержка. Почему сначала темное пятно, а лишь потом факел? Как встретились, так и засветились. Разве не так?

– Возможно, – почти согласился Стас и продолжил: – Это событие связывают с образованием двадцатикилометрового кратера Джордано Бруно. У этого кратера весьма яркие и протяженные лучи. Свежее вещество, выброшенное из недр Луны, всегда имеет более светлую окраску почему-то. И кратер оказался окружен лучами, простирающимися от него на сотни километров. Может быть, и в случае с «Луной-2» осколки ракеты смогли разлететься так далеко? Притяжение там слабое.

После недолгого обсуждения взрыва ракеты и свойств Луны внеплановое собрание закончили. Александр внимательно просмотрел стопку оставленных Аленой листочков и положил их на стол рядом с клавиатурой компьютера, придавив полупрозрачной ониксовой черепашкой, хозяйкой этой территории.

Через некоторое время опять как-то боком ввалилась Алена с очередной пачкой, но, прежде чем протянуть листочки, вдруг произнесла:

– Ты не представляешь, как мы рады, что ты, именно ты стал нашим начальником.

Ее речь журчала ласковым ручейком. Самое страшное в этом представлении было то, что она, по-видимому, говорила искренне. «Ну ни в какие ворота», – тщетно пытался понять ситуацию Александр.

– Я понимаю, что порой бываю и шумной, и вздорной, но ты уж прости меня. Характер у меня такой.

Начальник опять удивленно тряхнул головой. Ситуация выглядела нестандартно. Обычно Алена врывалась в комнату со словами: «Объясни мне, пожалуйста, что за бред там с этим…» – далее могло следовать все что угодно. На всякий случай Александр робко ответил:

– Мы вас тоже любим. За все прощаем. – От неожиданности он заговорил о себе во множественном числе. – Может, ты не выспалась сегодня? А не пойти ли тебе домой?

– Спасибо, благодетель, – радостно ответила Алена.

– Поход домой отменяется, час вам всем на перерыв. Пробегитесь-ка до столовой – и вперед за работу, – незамедлительно отреагировал Александр.

– А ты с нами?

– Невместно мне с вами. Толкаться, хохмить да на четвереньках скакать начнете, а я все же начальник.

– Или хочешь казаться таким.

– Или вынужден казаться таким, – с нажимом на втором слове произнес Александр. – Видишь, я уже начал к галстуку привыкать.

– Еще бы тебе научиться его завязывать.

– Сгинь с глаз моих, дай хоть часик от вашего сумасшествия отдохнуть.

– Размечтался, глупышка.

– Что-о-о?! – взревел Александр.

– Так нет, я ничего, ничего. И чего ты орешь, как раненный в задницу медведь?

– Попрошу не забываться. Ты лучше сходи охолонись, деточка, пока я совсем не рассердился, и бумажки, бумажки давай. Что ты там еще накропала?

– Это не я, это Ларион просил передать.

– А что он сам?

– Так он занят, очень занят, у него эта… – Алена мучительно начала вращать глазами и продолжила: – Застрявшая тишина.

– Застрявшая в чем? – Александр почувствовал, что одна его бровь удивленно поползла вверх, но Алена предпочла ретироваться.

«Не поддаваться на провокации, не поддаваться», – сказал он сам себе и взялся за чтение нового материала. Через полчаса Александр прервал чтение и отвлекся. Вечерние сумерки застали его тупо смотрящим в одну точку на дверной косяк. Он пытался разложить все по полочкам. Картина получилась своеобразная.

Еще в 1787 году Вильям Гершель опубликовал статью «О трех вулканах на Луне», где описывал временное повышение яркости кратеров Аристарх, Коперник и Кеплер. Увеличение свечения кратеров автор объяснял вулканической деятельностью. С тех пор количество необычных явлений, связанных с Луной, неумолимо приблизилось к тысяче, а возможно, уже и преодолело этот рубеж. А лунные кратеры между тем продолжали светиться в тени полосами. Кратер Аристарх интенсивно люминесцировал на фоне пепельного света, а Платон развлекался временным увеличением яркости светлых полос на дне цирка, причем светлые и темные полосы в кратере то меняли очертания, то исчезали.

Самое интересное, наверное, заключалось в том, что Луна становилась максимально «ненормальной» в то время, когда Солнце становилось максимально активным. Что-то подобное, по мнению некоторых ученых, существует и на Земле, когда вулканы просыпаются, а землетрясения учащаются соразмерно с буйством вспышек и выбросов плазмы на нашей звезде.

Ну, допустим, представление, наблюдавшееся монахами во время баптистского праздника, действительно было вызвано расплавлением и выбросом вещества метеорита. Пылающий факел, наблюдавшийся с Земли, с искрами и брызгами, стоит рождения двадцатидвухкилометрового в диаметре кратера Джордано Бруно. Но свечение при падении станции? Да еще на отдалении, пусть даже в сотню километров. По каким туннелям этот свет передается? Световолоконная оптика? Что даст на расстоянии эффект «как будто отодвинули заслонку»? Какую заслонку? От чего? После разрушения наполненный взрывчаткой шар с вымпелами мог отлететь на километр от места падения основных осколков и взорваться. Тогда лунатики смогли бы узнать из отчеканенных в нержавейке пятиугольников о существовании СССР и о земном летоисчислении «сентябрь 1959». Но отлететь на сотни километров…

На следующий день Александр собирал в единый отчет сброшенную коллегами информацию, но его работа была безжалостно прервана появлением Вероники.

– День добрый, Александр, вы не очень заняты? – едва закрыв за собой дверь, произнесла она.

– Да вроде не очень. Кстати, ты не знаешь, что с Аленой стряслось? Какая-то она не такая, не обычная в последнее время.

– Мы все нынче не обычные, так что вы не пугайтесь. Не будете? Ну вот и ладушки. Знаете, Александр Александрович…

Начальника лаборатории покоробило. Когда обращаются по имени-отчеству, ничего хорошего обычно ждать не приходится. Вероника – аспирантка, и хоть она значительно младше, Александр все-таки предпочел бы обращение по имени. «Ведь мы не просто рабочая группа института, – думал он, – мы одна команда, а в команде излишняя субординация не нужна». Александр долго добивался, чтобы Вероника обращалась к нему по имени и на «ты», но сегодня почему-то произошел сбой.

– Мне бы хотелось сегодня вам рассказать, – менторским тоном начала Вероника с каким-то отчаянием глядя в окно, – что наибольшей популярностью в настоящий момент пользуются вот такие презервативы с пупырышками.

– Что? – Александр от удивления даже привстал из-за стола.

– Ну вот, например, как эти. Посмотрите, голубенькие, розовые.

Вероника выложила на стол несколько упаковок. Александр отказывался верить своим ушам, а заодно и глазам.

Щеки Вероники смущенно раскраснелись, глаза блестели, она была восхитительно красива, однако лицо при этом выражало полную невинность, и это озадачивало еще больше.

– Вероника Антоновна, а не потрудитесь ли вы, любезная, объяснить, что бы это все значило?

– Вот эти с яблочным вкусом, эти с клубничным, а эти с банановым, – не обращая на Александра особого внимания, продолжала она.

– Вероника, я не собираюсь из них компот варить, честное слово. Зачем они здесь?

– Я просто хочу вам их подарить.

– В честь чего? То есть с какого бодуна? Как в вашу умненькую головку могла прийти подобная мысль?

– А чего вы испугались? Я же себя не предлагаю.

– Слава богу, хоть это радует.

В лице Вероники что-то дрогнуло:

– Александрчик Александрович, миленький, возьмите их, ну пожалуйста, я потом все объясню.

– Вы что, сговорились меня с ума сегодня свести?

– С ума? Да нет, этой задачи мы перед собой не ставили, – слегка опешила Вероника.

– А какую задачу вы перед собой поставили?

– Ну, Александр Александрович.

– Покиньте мой кабинет немедленно, Вероника Антоновна. Кстати, где Стас, где его материал?

– Стас скоро будет, а материал я сейчас принесу. Не извольте беспокоиться.

Она выскользнула из кабинета, а через пару минут дверь слегка приоткрылась, и на стол шлепнулась брошенная кем-то прозрачная папка с листочками, при этом ониксовая черепашка отлетела на полку и зарылась в бумаги. К папке скотчем были прилеплены те, что с пупырышками. Сперва Александр подумал, что хорошо бы рявкнуть по-львиному, чтоб знали, кто в доме хозяин, но потом остыл. «Явно они что-то задумали, и нечего им подыгрывать, они меня на что-то провоцируют. Только вот на что?» – рассуждал он как руководитель, не желающий быть посмешищем, но и не знающий, как этого избежать.

Глава 4. Загадочная Луна

В среду Александр разбирался с Мессирами. Дело в том, что в Море Изобилия есть два кратера: Мессир (западный) и Мессир А (восточный). Согласно долговременным наблюдениям, было установлено, что диаметр, вид, высота валов обоих кратеров, даже расположение горок на их валах, а также яркость и цвет внутренних поверхностей кратеров совершенно одинаковы. Периодически наблюдатели отмечали, что кратеры видны не отчетливо, как бы подернуты дымкой. Развитие тумана в кратерах объясняли испарением влаги, осевшей и намерзшей во время лунной ночи.

А вот однажды началась чертовщина. Мессир вообще-то в переводе дается как Мессье. То есть у нас есть Мессье и Мессье А. Однако Александра почему-то все тянуло прочитать его как Мессир, а в этом слове уже содержится определенный налет потустороннего мракобесия. Удивительное началось с развитием фотографии где-то в 1870—1880 годах. Фотографии вдруг показали, что восточный кратер может быть гораздо больше, а высота его вала значительно выше, чем у западного. С другой стороны, в это же время другой наблюдатель зарисовал обратную картину: западный кратер оказался существенно больше восточного.

Дальше – хуже. Пиккеринг пришел к чудовищному выводу: кратеры меняют размеры. На восходе и закате Солнца кратер Мессье А превышает по размерам кратер Мессье, в полдень кратеры кажутся почти одинаковыми, но за какое-то время до и после полудня Мессье может превышать Месье А. Но это еще не самое страшное. Кратеры способны менять и форму, и цвет. Обычно оба кратера имеют форму эллипса, однако порой они принимают форму треугольников или кажутся треугольными, а затем опять возвращаются к форме эллипсов. До полудня кратер А более желтый, а после полудня более зеленый, чем соседний.

От таких заявлений становится не по себе. Получается, что на поверхности Луны существуют многокилометровые структуры, способные менять форму и размеры? Это как? Представим, что утром стены, ну, скажем, Петропавловской крепости или Московского Кремля вдруг стали раздвигаться и расти в высоту, в полдень они возвращаются к нормальным размерам, а вечером опять растут. Однако лунные масштабы меняющихся объектов значительно больше. На Земле это свойственно океаническим приливам, когда вода, разливаясь, покрывает громадные территории. Однако Луна вроде бы твердая, разливаться вроде бы нечему, да и приливов там быть не должно. А плавающие горы, каковыми по сути должны бы являться стены кратера, – это уж точно полный абсурд. Да при этом еще и изменение формы! В кошмарном сне такое не приснится.

Пусть Пиккеринг неправ, пусть, ну может же чертовщина почудиться даже астроному? Однако почему же она чудится и другим? С подобными заявлениями выступили также Виртз и Барнард. Они утверждают, что схожим непостоянством страдает еще один лунный кратер – Линне. Наблюдалось, как он менял размер от четырехсот метров в диаметре аж до одиннадцати километров! Причем иногда он умудряется это делать омерзительно быстро. Во время затмения 11 апреля 1903 года, при входе в полутень, диаметр кратера начал увеличиваться сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Он, словно кошачий зрачок, расширялся при уменьшении поступающего на глаз светового потока. С начальной величины 5,2 километра диаметр кратера возрос до 8,7 километра, причем наибольшей величины он достиг незадолго до середины затмения. Если учесть, что затмение происходит за считаные минуты, – это впечатляет. Получается, что стенки разбегаются приблизительно со скоростью напуганного зайца или велосипедиста. Возможно, даже со скоростью неторопливой машины. И в затмение 16 октября 1902 года кратер вел себя так же, хоть и наблюдал это безобразие другой астроном. И вообще, каждый раз от восхода до полудня диаметр кратера медленно меняется, как и у Мессиров. Это не просто странно, а даже страшно. Но все трое наблюдателей подтверждают этот чудовищный бред.

Внезапно в коридоре раздался раскат гомерического смеха. Александр чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он не стерпел и вывалился из кабинета:

– Ну и кто тут ржет, как табун диких лошадей? Кстати, Ларион, ты мне нужен. – Александр повернулся, чтобы уйти.

– Да погоди ты, послушай, – притормозила его Алена.

– Дело в том, что мы решили жениться, – произнес Ларион.

– «Мы»? – переспросил недоуменно руководитель. – Это как?

– Ну не цепляйся к словам. Мы – это ваш покорный слуга.

– Слуга и покорный? Это что-то новенькое. Ну-ну, продолжай, – странное вступление заинтриговало.

– И вот решили мы к свадьбе машину купить. «Ниссан-Кашкай» называется. Приходим в салон и лицезреем такую картину. Одна знакомая мадама приценивается к кабриолету. А мадама эта торгует в ларьке, ну и выглядит соответственно. Ну там макияж дешевенький, на голове – воронье гнездо, к стоматологу очередь еще не подошла… Все по полной. И вот она пытается купить кабриолет. Да, для поддержки она сына с собой прихватила. Ну, сынок тоже не ахти какой новый русский – в линялых джинсах и растянутом почти до колен свитере. Служащий в салоне отнесся к этой парочке как-то с недоверием, так она хозяина затребовала, заставила его все рассказать про машину. В салоне машины они с сыном посидели, за баранку подержались. А напоследок она так небрежно бросает: «Все хорошо, только цвет машины неправильный. Он не будет сочетаться с моим норковым манто». И, глядя на ошеломленное лицо хозяина салона, добавляет: «Ну не могу же я к вам сюда в норковом манто прийти, у вас же здесь пылища» – и проводит своим заскорузлым пальцем с облезшим лаком на обкусанных ногтях по глянцевой поверхности капота. А сын ее так увлекся, что ей еле-еле удалось его из салона увести. Хозяин салона не скоро это представление забудет.

– Твое косноязычие сегодня потрясает: «мы, Николай Второй», – проворчал Александр и двинулся к себе. – Так уж будь любезен, загляни ко мне, пока ты не женился и не купил «Ниссан».

– С тебя пять, – сказала Лариону Вероника.

– За что?

– «Не могу же я…»

– И с тебя пять.

– Ой, ну сколько можно.

Заходя в кабинет, начальник краем глаза увидел, как коллеги дружно стали приседать под нескрываемое веселье Алены.

«Дурдом какой-то, честное слово – дурдом», – ворчал Александр, когда перед ним возник Ларион.

– Ну и что ты думаешь по данному поводу?

– По поводу чего?

– Ну, работы, конечно. Эти пляски детсадовцев-переростков меня мало интересуют. Я имею в виду кратер Эймарт – или как он читается – диаметром сорок километров, чья поверхность с восходом солнца светится начиная с подошвы внутреннего склона северного вала.

– Возможно, на Луне есть вещество, способное к самосвечению, поскольку вроде как обнаружено изменение спектральных свойств, свидетельствующее о люминесценции.

– Вроде как кем?

– История пока умалчивает, первоисточник ищем. И вроде какая-то сейсмическая активность все же существует, если это можно так назвать.

– Вроде как или существует?

– Ну, время от времени отдельные вулканы, по-видимому, что-то выплевывают. А может, не вулканы, а гейзеры или разломы, или что там еще газы испускает. Например, в кратерах Хелл и Франклин есть трещины, которые изменяют свой вид. Это даже заставляло ученых предположить развитие в них растительных процессов. Причем то, что выплевывается, скорее всего, газообразное. Эти выбросы, расползаясь, целые кратеры закрывают. А может, кометное вещество на Луну выпало. Дальше – в зависимости от температуры поверхности. Если ночь на дворе, то есть тень, то есть холодно до минус 170—190 градусов по Цельсию, то вещество может осесть на поверхность – вот тебе и пятна, и полосы; потом это все легко испаряется от солнечного тепла – получаем дымку, помутнения, подобие атмосферы.

– Кратеры конкретные?

– Да, вполне конкретные. Например, Такует. Его диаметр не маленький, около шести километров. Направляет наблюдатель телескоп на него, а кратера-то и нет. Должен быть виден кратер нормальный, полный тени, а на его месте – светлое пятно. А через несколько дней появляется кратер, довольный произведенным эффектом, окруженный сиянием, которое, правда, постепенно исчезает.

– Какие планы?

– Думаю в химии покопаться, чтобы понять, что же там извергается и светится, я, тьфу ты, леший, вроде уже кое-что нащупал.

– При чем здесь леший?

– А вот при чем.

Ларион, явно страдающий лишним весом, встал и, тяжело поскрипывая суставами, начал приседать. Александр плюнул в сердцах и вышел из комнаты. «Эти все с ума посходили. Может, хоть Стас мне что-нибудь толково объяснит», – думал он, идя по переходам между корпусами.

– Как дела? – спросил Александр, войдя в комнату.

Стас молча протянул стопку страниц. Сверху было написано: «Выдержки из работы „Изменения на Луне“, автор А. В. Бочекъ».

– Работа какого года? – поинтересовался Александр, увидев твердый знак.

Стас взял бумаги, послушно дописал: Петроград, 1915, 24 с.

– Ты мне не хочешь ничего сказать? – в очередной раз спросил Александр.

Стас молча покачал головой.

– Ты считаешь, что это правильно?

Стас смущенно и виновато пожал плечами.