Текст книги "В сумраке дракон не видим"

– Почему ты молчишь?

– А какой реакции ты ждешь? Выражения восторга, что я наконец-то свободен? Свободен от твоих капризов и моего сына?

– Но мы так долго шли к этому. Я думаю, что так будет лучше для всех.

– Возможно, ты права… Возможно…

Праздничный новогодний фейерверк за окном раскрасил небо всеми цветами радуги, и колючая украшенная елочка весело подмигивала ему из угла гирляндой крошечных огоньков.

Как странно и нелепо все в жизни. Вот живут люди в мире и согласии. Счастливы. И вдруг в их отношениях появляется трещина. Сначала маленькая и незаметная, потом она ширится, ширится и превращается в страшный ужасающий провал, а они, удивленные, стоят на разных берегах пропасти и не могут постичь, что же произошло. Любовь умерла, они просто друзья, добрые товарищи, но они уже не составляют единого целого, и бессовестно врет попугай, крича по утрам выученное когда-то: «С добрым утром, любимая». И уже ничего нельзя изменить, ничего нельзя исправить. С болью и звоном рвутся нити, невидимые, незримые нити, связывающие людские души. Рвутся нити, разлетаются судьбы, остается боль и гулкая пустота…

Глава 8. Мирабель

А прозрачные листочки выдавали странную информацию:

Пик Дю архипелага Южный,

год 604363-й от Времени появления богов

– Что вы здесь делаете? – звонкий, тревожно вибрирующий возглас Мирабель вспорол воздух гостиной, после чего повисла напряженная тишина. – Для чего вы собрались здесь, в этом зале, за этим столом? Чтобы отметить середину еще одного напрасно прожитого дня?

– Что-то случилось? – ледяным тоном прервал ее Командор. – Вы доложите мне все после обеда. А сейчас пожалуйте к столу. И я что-то не понял, почему вы не переодеты?

– Нет уж, извините, я продолжу – это касается всех.

– Вы не смеете, – попробовал прервать ее Командор, но осекся, поймав суровые тревожные взгляды Искандера и Джонатана. Эти двое в литых летных комбинезонах бесшумно появились с двух сторон от Мирабель, придавая дополнительную весомость ее неожиданному заявлению.

– Смею, мой Командор, смею. Они должны знать, все должны знать. У нас плохие новости. Очень плохие новости: нашу миссию закрывают.

Легкий ропот пробежал среди людей, кто-то удивленно привстал, разглядывая троицу.

– Проснитесь же, несчастные. Неужели вы даже не способны понять, что наша беззаботная жизнь на этой базе закончилась?

– Что вы несете, мадмуазель?

– Я не мадмуазель, я боевой офицер. Мне небезразлична судьба этих людей, которых вы столь долго держите в неведении. Так вот. Все слышали? Протекторат нас больше не поддерживает, и мы… Получается, что мы никому не нужны. Все, что мы делали до сих пор, оказалось бессмысленно.

– Но мы присягали.

– Кому? Протекторату? Протекторат закрыл этот проект. Им не нужна наша работа. Ситуация вышла из-под контроля. Протекторат считает, что мы не нужны здесь, мы не нужны людям на Земле. Земляне стремятся к самоуничтожению, и рано или поздно они тупо уничтожат друг друга. И природные катаклизмы помогут им в этом. Человечество перестанет существовать, как уже не раз бывало в этом мире. Нам остается законсервировать базу и тихо рассеяться. Я говорю это всем здесь и сейчас, поскольку это касается каждого.

– Мы должны продолжать начатое дело, потому что это наш долг. Долг чести. Даже если мы последние рыцари Земли. На наших плечах – небо, и наш долг не дать ему упасть, – веско и негромко в полной тишине произнес Командор, но его опять бесцеремонно перебили:

– Кому мы должны, мой Командор?

– В первую очередь себе.

– Хорошо… Как давно вы получали распоряжения от тех, кто доверил вам этот пост? Они молчат, они слишком давно молчат, и скрывать это не только бессмысленно, но и преступно.

Это была правда, жуткая правда, уже почти месяц, как все запросы оставались без ответа. Центр молчал. И видит бог, никто не мог понять почему.

– Плохая новость. Вернее, очень плохая новость: наши караваны не вернутся, их отозвали, они ушли совсем.

Гул голосов прокатился волной по залу.

– Я не знаю, что за игру вы затеяли, ребята. Вы хотите посеять панику? Да, мы потеряли на время связь с центром, но я думаю, что она восстановится. Скоро восстановится. Я не знаю, кто предоставил вам эту информацию, но он за это ответит.

– Не говорите так, мой Командор. Мы только что были над материком. Мы видели наши подлодки, – звенящим от волнения голосом произнесла Мирабель. – Они стоят на приколе в аргентинском порту. Такая информация вас устроит?

– Это правда? – обратился Командор к Джонатану.

– Правда, – после долгой паузы подтвердил Джонатан. – Транспортные суда сменили хозяев, наших людей там нет. Корабли охраны конвоев не вышли на связь, когда мы зависли над ними.

– Еды на базе только на месяц. Без караванов нам дольше не продержаться, – с нескрываемой тревогой произнес Командор.

– Именно так. Я надеюсь, это всем понятно? – продолжила Мирабель. – И еще… это не все плохие новости. Если Протекторат решил уничтожить эту базу, то не станет церемониться… Я повторю для тех, кто не расслышал. Весьма вероятно, что база будет уничтожена вне зависимости от того, останется здесь кто-то или нет. В этом есть целесообразность: на Земле не должно оставаться внеземных технологий. Мы на крыльях, мы уйдем, если успеем, а вот вы…

– Объявляется общий сбор через три часа. Будем решать, что делать, – сказал Командор, затем покосился на Мирабель, Искандера и Джонатана. – Надо бы вас вздуть хорошенько, боевые офицеры, да ладно, с вами персонально позже разберемся.

– Куда же вы без нас.

– Не дерзи, мамзель, тоже мне, развели здесь демократию.

– Так точно, мой Командор.

– Ой, – поморщился как от зубной боли тот, – сказал бы я «проваливайте к чертовой бабушке, как вы мне надоели», так вы дороги не знаете. Ладно, ваши предложения мы заслушаем первыми.

А через три часа Искандер произнес речь, обращаясь ко всем и к каждому. Это была самая длинная речь в его жизни, и немного странная в свете сложившихся обстоятельств, но уж так получилось, что в душе Искандер был немножко поэтом.

– Чем дольше плывешь по реке времени, тем дальше и дальше ты уходишь от этого мира. И вот наступает момент, когда ты смотришь на все со стороны. Земля перед тобой – вот она, маленькая и хрупкая, вращается маленьким голубым шариком. Сквозь пелену облаков угадываются материки, и ты лишь приблизительно можешь найти то место на глобусе, где маленьким пятнышком светится твой город. Приблизившись, сможешь разглядеть и свой район, затем дом и, наконец, слабый огонек своего окна. За окном в теплом уютном кресле у трепещущего огня камина – ты, а мысли твои – где-то там. Там, высоко, и там, далеко, откуда Земля смотрится беззащитным, потерянным во времени и пространстве голубым шариком. И ты хочешь согреть его ладонями. Окружить бережно и нежно, как ломкий, наконец-то раскрывшийся, неземной красоты цветок. Держать в руках, не касаясь, чтобы не повредить. Закрыть его от бед и напастей, космических штормов и метеоритов, от недобрых смертельных выпадов разгневанного светила – Солнца – и потерявших ощущение реальности людей. И когда тебе, хотя бы в мыслях, удается сделать это – ты ощущаешь себя богом.

А когда ты почувствуешь себя богом, ты начнешь творить и создавать свои миры, самые прекрасные на свете, населенные самыми счастливыми людьми. Ты начнешь верить, что рекой жизни можно управлять и можно определять ход истории. Но время неумолимо, твои труды, как и все в этом мире, обречены кануть в пучину вечности, чтоб затем воскреснуть, дав начало чему-то новому, возможно еще более совершенному. Миры постоянно сменяют друг друга, умирая и возрождаясь. Сверхновые взрываются ослепительными вспышками, чтобы на их месте из пылевых туманностей образовались новые звезды. Вокруг этих новорожденных звезд, возможно, возникнут новые планеты, подобные нашей Земле. Круговорот вещей в природе вечен. Все мы состоим из праха сгоревших звезд, поскольку так необходимый для жизни углерод способен образоваться только во взрывах сверхновых. Наше Солнце, даже когда оно выжжет весь свой водород и гелий, углерод синтезировать все равно не сможет… И когда ты поймешь, что все, что так пышно зеленеет сегодня, что так резво бегает и нежится в солнечных лучах, когда-то пылало в ядерном котле гигантской сверхновой звезды, когда ты осознаешь это, ты наконец-то почувствуешь себя человеком. Счастливым человеком, которому довелось родиться и жить на нашей благословенной Земле.

А сейчас давайте ощущать себя богами, которым по плечу изменять течение реки жизни и перекраивать историю. А может быть, мы действительно способны делать это? Что наша жизнь? Яркий миг? Кратковременное присутствие нашей души на Земле? Вспышка таланта, оставляющая потомкам светлую немеркнущую радость даже при кратком соприкосновении с тем, что оставил этот божественный дар? Или трудный, безрадостный, одинокий в толпе людской путь с непомерной ношей за плечами, которым мы бредем, не ведая куда и зачем? В чем наша жизнь? В поклонении богам, в которых не верим? В ханжеском безгрешии и мнимом смирении, приводящем жизнь к унылому прозябанию? Или в урагане страстей, заставляющих все вокруг бурлить и бесноваться? Зачем она нам дается, эта жизнь? Вопросы, вопросы, вопросы, но космическая бездна безмолвствует в ответ.

Не хочется верить, что все бессмысленно. Не хочется верить, что все случайно. Слишком многое говорит о том, что все не так просто. Наши встречи на Земле не бессистемны. Наши миссии на планете предопределены, надо только вспомнить смысл. Смысл твоего появления здесь. Наше пребывание на Земле заканчивается переходом в мир иной, однако связь с оставшимися трансформируется, но не теряется. И пусть никто не в силах это подтвердить, но ведь никто не в силах и опровергнуть…

– Не хочется верить, что все бессмысленно. Ты прав, Искандер, – сказал Командор. – Итак, какое резюме?

– А такое, – произнес Джонатан, – у нас есть два пути. Продолжить нашу миссию или прекратить ее. Я правильно трактую твою речь? – обратился он к Искандеру, тот тряхнул головой. – Мы продолжим это дело. А там – будь что будет.

– В связи со сложившейся ситуацией предлагаю каждому сделать свой выбор, – подвел итог Командор. – Либо он остается, либо уходит. Базу мы будем вынуждены оставить. Предлагаю перебраться в Подлунную обитель. Это подлежит обсуждению. Оборудование, что сможем, – заберем. Кто решит вернуться на большую землю – благодарим за сотрудничество, идите собирать вещи, вас доставят куда захотите. Решение принимайте быстро – время дорого. На размышление дается не больше суток… Кто остается с нами – немедленно приступаем к составлению плана дальнейших действий.

– Командор, разрешите обратиться? К нам гости.

– Кто?

– Я не понял. Военная эскадра из десятка кораблей приближается к нам. Они уже совсем рядом.

– Как не вовремя. Ну почему все неприятности возникают одновременно? Где тут наша взбалмошная троица? – Командор нашел глазами Искандера, Джонатана и Мирабель. – Поднимайтесь в воздух, ребята. Срочно. Ищите, найдите и доложите, кого это еще принесло.

– А когда найдем?

– А вот если найдете, сделайте так, чтобы у них больше никогда не было желания соваться в эти широты, чтобы всех, от капитана до последнего матроса, от одной мысли об этом начинала бить крупная дрожь, чтобы… Ладно, вы поняли?

– Не извольте беспокоиться, Командор.

– С богом, дети мои. Да, Мирабель, можно на пару слов тет-а-тет?

– Конечно, мой Командор.

– Насчет Протектората это правда? Что, есть угроза? Извини, я-то ведь знаю, кто ты.

– Интересно бы понять откуда. Но сейчас это уже неважно. Да, я наследница Империи. Пока наследница, мой Командор, пока. Я подозреваю, что, присутствуя здесь, я катастрофически теряю свое влияние там. Мне… нам категорически запрещено иметь привязанности на Земле, особенно среди людей.

– Искандер? – спросил командор.

– Вы удивительно осведомлены. Я потрясена… Да, Искандер. Я тщетно пытаюсь освободиться… Но… я не знаю, что это. Это сильнее меня.

– Ну да, ну да. Эмпедокл, крайне интересный древний философ, считал любовь одним из начал Вселенной. Началом всемирного единства и целостности.

– Может быть, но за это у нас карают, иногда смертью. А кроме Искандера есть вы, да и все они. Я не хочу увидеть Землю выжженной… Меня могут сместить. В любой момент. В этом нет ничего личного, просто Протекторату выгодно очищение Земли от людей в данной конкретной ситуации. «Если цветы не желают расти в этой земле, то их надо выполоть, а в горшок посадить новые». Проще уничтожить, чем навести порядок. А я в данном случае лишь одно из препятствий. Пока мне удавалось их сдерживать, но сопротивление нарастает. Мы заложники большой игры. Мы все. И возможно, мы обречены.

– Печально. Ох, как печально все это, Мирабель. Ладно, летите на поиски. Кто бы это ни был… Если они до нас доберутся…

– То крупно пожалеют.

– Главное, вернитесь невредимыми.

– Этим мы еще не по зубам.

– Хотелось бы верить. Но если Протекторат… Жутко подумать.

– Прорвемся, мой Командор, – уверенно произнесла Мирабель и улыбнулась.

Океан лениво перекатывал гигантские валы, подбрасывая, словно щепки, корабли эскадры с американскими флагами. Подводные лодки сопровождали их при полном погружении. Низкие тучи клубились, заволакивая горизонт, и штурман эсминца вел эскадру практически вслепую. Они шли уже несколько недель, упрямо шли на юг, и никто из многочисленной команды офицеров и матросов толком не знал, куда они идут и зачем. Даже адмирал не мог ничего прояснить, кроме того, что он должен привести вверенную ему эскадру максимально близко к кромке ледника и там ждать дальнейших указаний. За бортом стайками, выпрыгивая по очереди из толщи воды и снова ныряя в нее, гоняли рыбу пингвины. Чайки, хрипло крича, летели за кораблями и время от времени камнем пикировали в свинцовую муть воды.

Вдруг переговорное устройство ожило:

– Главный, главный, ты это видишь?

– Что? Где?

– Там, над облаками.

Штурман поднял глаза к небу и заметил движение и легкое свечение над тяжелыми, набрякшими от влаги тучами прямо над эскадрой. Чем-то зловещим потянуло с высоты, и непонятное беспокойство овладело людьми. Чайки с истошными криками рванулись прочь, пингвины мгновенно исчезли, словно их и не бывало.

– Ребята, дело плохо, – донеслось с соседних кораблей.

– Мы попали, челы. Конкретно попали.

Над облаками что-то происходило, кольца света расползались из центра, словно кто-то закручивал гигантскую воронку. Но это было только полбеды. Беда пришла, когда начала светиться вода под кораблями. Световые полосы вращались, создавая немыслимых размеров спираль, напоминавшую щупальца угодившего в водоворот осьминога. И тогда штурман понял, что и над облаками так же вращается такая же несуразная структура. На мостике появился адмирал и застыл, беспомощно переводя взгляд с воды на небо.

– Эскадре приготовиться к бою, – на всякий случай скомандовал он.

Ответом адмиралу была гробовая тишина.

– Я приказываю, торпеды – к бою! – повысил голос адмирал.

– К бою с кем? – недоуменно переспросил не выдержавший штурман.

– Повторяю, эскадре приготовиться к бою! – как можно жестче произнес адмирал в переговорное устройство. – Командиры судов, доложите, как поняли приказ.

Эфир по-прежнему предательски молчал.

– Нас не слышат, – произнес штурман и добавил, понизив голос: – Разрешите доложить, адмирал? Мы еще и не движемся.

– То есть как?

– А никак. Мы вращаемся, зажатые этими чудовищными спиралями, – сказал штурман. «Ходим по кругу, как осел, вращающий мельничий жернов. Правда, ослу еще завязывают глаза, чтобы голова не кружилась. Может, и нам завязать?» – подумал он, но благоразумно решил промолчать.

– Выпустить торпеды! – приказал адмирал. Он прошел всю войну и не мог допустить, чтобы кто-то смог заподозрить его в трусости. «Нас не запугаешь, – решил адмирал, – вздумали шутки шутить. Мы войну выиграли, всем показали, где раки зимуют. А тут спиральки какие-то».

– Даже не думайте, – появился на мостике капитан. – Какие торпеды? Куда выпустить? Куда вы нас привели, адмирал?

– Молчать! Как смеете вы? Бунт на корабле? Я вам покажу! – Адмирал, грозно сверкнув глазами, покинул мостик.

– Ну, и что теперь делать? – спросил штурман.

– Есть варианты? – ответил вопросом на вопрос капитан.

– Пока не видно… Ах, вот уже видно.

– Он таки запустил торпеду? О мой бог. Еще одну.

Торпеды уходили одна за другой прямо к центру вращающегося колеса. Прошли томительные секунды ожидания, и раздался взрыв, выбросивший столб воды, который расплылся мазутным пятном.

– Кретин, он взорвал нашу подлодку. О господи! Смотри! Вторая торпеда возвращается!

Действительно, торпеда, описав круг, как бумеранг двинулась к своему потерявшему маневренность хозяину. От взрыва корпус эсминца дрогнул, и судно стало неуклюже заваливаться на бок.

– «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет». Говорят, так русские приветствовали появление незваных гостей, – почему-то штурман, родившийся и возмужавший в благодатном крае, называемом Новый Свет, вдруг вспомнил о своих далеких предках.

– Шлюпки на воду. Всем покинуть корабль, – скомандовал капитан.

В этот раз приказ был услышан. Матросы горохом высыпали на палубу и побежали к шлюпкам. Но уже было поздно. Над водой прокатился жуткий звук, отвратительный жуткий звук, подобный отчаянному воплю попавшего в ловушку слона. Люди в страхе замерли на бегу – на них надвигалось громадное фиолетовое непроглядное облако. Что оно скрывало, можно было только гадать. Облако, клубясь и вращаясь, с неумолимостью цунами приближалось к кораблям эскадры и уже поглотило крайний сторожевик. Фиолетовый туман угрюмой тучей катился над водой и жадно глотал один корабль за другим. Исчезновение каждого сопровождалось этим невыносимым, леденящим душу звуком отчаянного одиночества. От этого звука хотелось бежать, скрыться, броситься в воду, но люди лишь оцепенело наблюдали за происходящим, не в силах пошевелиться, и только ужас плескался в глазах.

Через час все было кончено. Океан по-прежнему устало перекатывал гигантские валы, и серые тучи по-прежнему скрывали от посторонних взглядов горизонт. Свинцовая поверхность воды монотонно вздымалась к небу и обреченно падала в бездну. И нигде не сохранилось даже следов находившейся здесь когда-то эскадры. В погоне за рыбой торпедами вылетали из воды пингвины, а издали доносился плач потерявшейся чайки.

– Не все так ужасно, Командор, мы их просто загнали в паковые льды. За месяц они поостынут, поумерят свой пыл, а там как-нибудь выкарабкаются. Да и мы успеем сменить дислокацию.

Глава 9. Антарктида

– Так что там у нас с кораблями в паковых льдах? – начал Александр, когда команда утром собралась в его кабинете.

– На самом деле информации немного, она не проверена и, возможно, не имеет отношения к описанному в тексте. Но суть в следующем, – начал Стас, поправляя сползающие с носа очки. – Есть версия, что в Антарктиде существовала база нацистов, так называемая Новая Швабия, и, скорее всего, база пришельцев. Предполагается, что последние позволили немцам пользоваться их достижениями и технологиями. Ходят слухи, по-другому это назвать не получается, что вблизи Южного полюса располагался или располагается подземный город с населением два миллиона человек.

– Нет, два миллиона – это слишком, – вмешалась Алена, – два миллиона – это не скроешь. Людей же кормить надо. Чем? Снегом? Жилье обогревать надо. Продукты и топливо подвозить надо. Их надо где-то закупать. Это невозможно сделать незаметно.

– А если подо льдом теплицы устроить? – произнесла Вероника.

– Не получится. В этом случае нужны километровые теплицы, – сказал Александр. – В Аризоне был проведен уникальный эксперимент. Там создали замкнутую экосистему «Биосфера-2». Это был рукотворный рай на земле. Росли бананы, папайя, что-то типа картофеля, свеклы, фасоли, пшеницы и других съедобных растений. Паслись четыре козы с козлом, две свиньи с хряком, и бегало тридцать пять куриц с тремя петухами. В водоемах жили рыбы и что-то еще. На полутора гектарах находилось всего восемь человек. И даже в этом случае рай на земле создать не удалось. Появилось много непредвиденных осложнений. Стали плодиться микроорганизмы и насекомые, сжирая все посевы и, главное, потребляя кислород. Повторяю, «Биосфера-2» была изолирована от атмосферного воздуха. Этот эксперимент можно назвать прообразом дома на Марсе. В результате абсолютно здоровые, специально отобранные люди начали терять в весе и задыхаться. Вот и считайте, какую территорию надо на два миллиона человек. Да еще плюс освещение и обогрев: Антарктида – это вам не Аризона.

– Но Антарктида большая, – не унималась Вероника. – Ее можно было прокопать многокилометровыми туннелями. Почва там нормальная. Насколько я помню, там даже динозавры жили, значит, можно еду вырастить.

– И заводы подо льдом открыть и атомные станции построить… Хотя их тогда еще не было.

– Стоп, стоп, погодите, – вмешалась в разговор Алена, – «Биосфера-2» – это Америка и девяностые годы. Это, конечно, здорово… Однако следует помнить, что на двадцать лет раньше, в 1972 году, у нас в Красноярске был БИОС-3. Там была полная изоляция не только от атмосферы, но и от солнечного света. Фактически это была стальная камера. Там росли растения – как злаковые, так и овощи. Кислород вырабатывали водоросли, вернее, перегоняли в него углекислый газ. Ученые сумели замкнуть круговорот воды и газов почти на сто процентов. Три человека прожили в таких условиях полгода без проблем для здоровья. Правда, был один минус: животных там не было, поэтому сорок процентов продовольствия восполнялось с помощью консервов.

– Интересно, а я об этом даже не слышал. – удивился Александр.

– Неудивительно. Свою «Биосферу» американцы раскручивают, а наши нашу… ну, в общем, как всегда. Так я к чему? В красноярской «Биосфере» была площадь сто квадратных метров на человека, а на два миллиона человек это тоже серьезно получится. И все равно пропитания – только на шестьдесят процентов и только для вегетарианцев.

– Но несколько сотен прокормить можно, – сделал вывод Александр, – если найти правильный источник энергии. Вернемся к Антарктиде.

– С другой стороны, – вступил в разговор Ларион, – есть версия, что все, что поведал Стас, является результатом выдумки, чтобы оправдать неудачную экспедицию. Корабли достигли берега в районе Земли Королевы Мод, попытались там обосновать базу, а с ухудшением ледовой обстановки у экспедиции возникли проблемы, и люди вернулись не солоно хлебавши, да еще и с потерями. Вот и пришлось выдумывать и нацистов, и пришельцев.

– А что за экспедиция? – спросил Александр.

– В 1946—1947 годах американская военно-морская эскадра совершила экспедицию «Высокий прыжок». В экспедиции участвовали тринадцать боевых кораблей, больше двадцати самолетов и вертолетов и четыре тысячи семьсот человек. Официально цели экспедиции были научные, но ученых на кораблях было всего двадцать пять человек, остальные – военные. Утверждается, что в Антарктиде эскадра была атакована незнакомыми дискообразными объектами, от лучей которых загорались корабли и самолеты. Как минимум один корабль был потерян, сбито и повреждено несколько самолетов, а также погибли десятки людей.

– Самое интересное, – подхватила Алена, – разные люди описывали одни и те же события по-разному. По словам русского очевидца, который как-то случайно туда затесался, на них произвели атаку около десятка неизвестных аппаратов. Машины были дискообразными…

– Извини, я добавлю. В первом отчете адмирала их атаковали вражеские самолеты, а через десятилетие эти самолеты трансформировались в дискообразные объекты, подобные британским солдатским каскам, – произнес Ларион.

– На бортах этих странных объектов красовались кресты, – продолжила Алена, – не свастика, а просто кресты. Отметим, что Германия капитулировала почти за два года до этих событий. Стреляли машины красными лучами. Эти лучи легко пробивали или прожигали корабельную броню. Машины потрясающе маневрировали, резко меняли курс, спасаясь от огня зениток, могли зависать. Истребители, поднявшиеся с палубы авианосца, были сожжены еще до вступления в бой. Эсминец «Мэрдок» был уничтожен. Его буквально сожгли. Огонь, взрывы, стрельба, крики и матросы, спускающие шлюпки. Рев двигателей этих дисков был подобен взлету современных реактивных самолетов. Он вызывал сильнейшую боль в ушах. Моряки хватались за головы от боли.

Этот же бой 26 февраля 1947 года американский очевидец описал немного по-другому. Он утверждает, что летающие диски, которые атаковали эскадру, выныривали из-под воды. Они проскальзывали между мачтами кораблей, и потоками воздуха рвало антенны. Самолеты «Корсар» взлетели с авианосца «Касабланка» и были сражены лучами с этих тарелок. Тарелки не издавали ни единого звука и постоянно плевались убийственным огнем. Странные атмосферные явления вызывали психические расстройства экипажей.

– Вот я и говорю, что это все сказки, – произнес Ларион, – они даже не согласовали свои рассказы. У одного моряки от боли хватаются за уши, а у второго все бесшумно.

– Но что-то все-таки вызвало психическое расстройство экипажей.

– Есть еще версия, – добавила Вероника, – что эту атаку спровоцировали.

– Это как? – удивился Александр.

– Американские ученые с помощниками действительно оборудовали на берегу станцию, делали фотографии и занимались картографией почти месяц. А воякам стало скучно, и один из эсминцев обстрелял торпедами нагромождение ледяных торосов. Ответ на эти действия последовал незамедлительно. По непроверенной информации, адмирал Бёрд сообщил по радио о парламентариях неизвестного противника. Молодые люди арийской внешности в кожаной униформе на ломаном английском потребовали очистить территорию. Естественно, безрезультатно. И тогда началась вышеописанная атака. Я думаю, что именно этот, стрелявший торпедами, эскадренный миноносец и был уничтожен, то есть полностью сожжен в результате сражения. Так что вроде все логично. Ну и остальных слегка потрепали.

– Есть еще одно дополнение, – сказала Алена. – В дневниках, опубликованных уже после смерти Бёрда, адмирал писал о состоявшейся встрече с неизвестным противником. Описание этой встречи, естественно, фантастично. На самолете перестало работать оборудование, но дискообразные объекты его все же мягко посадили. Интереснее другое: среди ледников Антарктиды вдруг появилась заросшая деревьями земля. Там паслись мамонты или подобные им зверушки. Вдали было некое подобие города. Люди были высокими и светловолосыми, говорили с генералом по-английски с немецким акцентом. Они отметили, что у адмирала благородный характер, поэтому ему позволено увидеть королевство. Правда, я думаю, что это адмирал сам себе польстил. «Сам себя не похвалишь – никто не похвалит». Да, еще есть сомнения, что это подлинный дневник адмирала. Он всплыл после смерти. В итоге было сформулировано обращение к американскому правительству с требованием прекратить ядерные испытания, что вроде бы логично.

– А потом, по одним слухам, американское правительство подписало соглашение об обмене технологий на сырье, а по другим – чуть ли не советские корабли охраняли эту ледяную колонию, так как Сталин выторговал у Аргентины самую южную в мире базу – Рио-Гранде на Огненной Земле, – высказался Ларион. – Правда, стоит отметить, что информации о контактах Сталина с Хуаном Доминго Пероном, ставшим в 1946 году президентом Аргентины, мне найти не удалось.

– Где-то в 1954 году американцы отправили еще одну экспедицию в Антарктиду, – продолжила Вероника. – Адмирала Бёрда, считавшегося длительное время психически ненормальным, реабилитировали и назначили командиром этой уже чисто военной экспедиции. Американцы вроде бы даже не скрывали возможность применения ядерного оружия. Это опять же противоречит «теплой» встрече адмирала с людьми с немецким акцентом. Кто же после дружеских переговоров ядерную бомбу на встречу прихватывает? Доплыть они в этом случае все же доплыли, но никого в Антарктиде не нашли. Так или иначе, но, вернувшись из экспедиции, адмирал внезапно умирает. Ну, вот как-то так выглядит картина контакта американцев с антарктическими поселенцами.

– Картина действительно странная и противоречивая, – произнес Александр, – но больше всего мне не нравится союз немцев с обладателями высоких технологий. Что легло в основу этого союза? Если судить по косвенным данным, союз немцев с какими-то непонятными силами весьма возможен. Я читал, что Гитлер пережил более сорока покушений. Многие были уверены, что Гитлера оберегают какие-то хранители из высших сил. Фюрер умудрялся избегать смерти, меняя планы практически за несколько минут до опасности. Взрывчатка, пронесенная в самолет под видом двух бутылок коньяка, не сработала. На совещании портфель со взрывчаткой, оставленный в двух метра от фюрера, кому-то помешал, и его передвинули. В результате взрыв унес жизни четверых, серьезно ранил восемнадцать, а Гитлер отделался лишь сотрясением мозга. Его пытались отравить газом даже друзья. Порой покушавшиеся сразу отправлялись в сумасшедший дом. Американцы – смешные ребята! – надеялись сразить фюрера порножурналами. Таким образом, охранявшая Гитлера сила – не поднимается рука написать, что это был ангел-хранитель, не положен он убийцам по статусу – воздействовала в одних случаях на предметы, а в других – на мозги. Но результат был один – фюрер оставался жив. Он был уверен, что ему не суждено погибнуть от чужой руки. Более того, он собирался жить до тех пор, пока не исполнит свою историческую миссию.

– Так он ее исполнил, – вмешался Ларион, – благодаря ему мир в очередной раз понял, что с нами воевать небезопасно. Сначала это доказал Наполеон, а затем подтвердил Гитлер. Самое интересное – другое. Американские аналитики еще в августе 1941 года это поняли. Они поняли, что мы выиграем войну.

– Боюсь, он видел свою миссию иначе, чем ты. А что там с американцами?

– В августе 1941 американские журналы уже писали о нашей будущей победе. Они проанализировали экономику, вооружение и даже дух нашей армии. Они отметили, что переход от мирного времени к военному в Советском Союзе происходит спокойно и легко. Вооружение армии оказалось не хуже германского. Германской авиации не удалось парализовать работу оборонных предприятий. И не только потому, что многие заводы были отправлены на Урал. Авиация не смогла разбомбить военные предприятия Москвы, Ленинграда и Киева. Как вы знаете, заводы работали даже здесь, у нас, в осажденном Ленинграде, без перерыва выпуская танки, орудия, минометы, бронемашины, бронепоезда, снаряды, мины и – я сам удивился – корабли! Наша армия сражалась упорней всех армий Европы. Кроме того, как и Наполеон, фашисты отмечали, что наши воюют «неправильно», используют «нечестные, нерыцарские» методы. Одним словом, уже на втором месяце войны американцы были уверены в нашей победе.