Текст книги "Моя чужая"

11

То, что ты отвергаешь того,

кого любишь не – великое самопожертвование,

ты просто хочешь быть несчастным.

Но то, что ты несчастен, не делает тебя лучше других,

это просто делает тебя несчастным.

Доктор Хаус (House M.D.)

Никита

Этим утром я проснулся слишком рано, не выспавшимся, и отчего-то раздражённым. За тот короткий промежуток, что с трудом можно было назвать сном, меня тревожили какие-то видения. Скорее всего, я переусердствовал с занятиями.

Сегодня, наконец, первый и, пожалуй, самый важный экзамен. Я кинул взгляд на стул, где уже висел отутюженный костюм. Милая мама! Я улыбнулся. Так хотелось ещё поваляться в постели, но доносившийся с кухни запах кофе, который могла варить только она, окончательно пробудил меня. Накинув халат, я заторопился в ванную. Помимо утренних процедур, надо успеть хорошенько позавтракать – сегодня моему мозгу просто необходимо питание, несмотря на то, что я уверен в сдаче экзамена на сто процентов.

Звонок в дверь прозвучал, когда я, все ещё сидя в халате, подносил чашку с горячим напитком ко рту.

– Кто бы это мог быть? – мама кинула на меня озадаченный взгляд. Пожал плечами, поднимаясь из-за стола. – Сиди, Никит, я сама открою, – она вышла в прихожую.

Уже через минуту я услышал голос своей подружки и ещё один. Артём? Вот не ожидал. Надо же, оба с утра пораньше решили зайти и пожелать мне удачи.

Ольга уже входила в кухню, за ней улыбающаяся мама:

– Никит, это к тебе.

Я отставил чашку с кофе в сторону.

– Ух ты, ни свет ни заря. А где Тёмыч?

– Разувается. Сказал, что всю ночь не мог спать, думал о тебе.

Я рассмеялся.

– Не, это, конечно, волнительно, но я уверен, что справлюсь.

Артём показался в дверях. Я встал, и мы обнялись.

– Здорово, Никитос. Надеюсь, ты готов?

– Разумеется, – пожал плечами. – Вчера сидел до последнего.

– Всё будет хорошо, Никит, – Оля взяла мою руку.

Да, я знал – все будет отлично. Замечательно, когда у тебя есть такая группа поддержки. Я слегка сжал ее руку и, наклонившись к ее уху, тихо произнёс.

– Спасибо, моя радость.

Она и вправду моя радость. Моя чужая радость.

* * *

Артём

Артём злорадно ухмыльнулся. Его план сработал. Вчера, узнав, что Оля собралась утром перед экзаменами навестить Никитоса, напросился пойти вместе с ней. Парень готовился к этому дню задолго, просчитывал, продумывал как лучше все провернуть. Заранее попросил одного из отличников написать кучу шпаргалок, но до последнего не знал, как подсунуть их Никите, и несказанно обрадовался, узнав, что Олька собралась к их общему другу.

Дверь в его комнату была открыта нараспашку и он сразу увидел темно-синий пиджак парня. Пай-мальчик, пижон, вечно одетый с иголочки, такой правильный – куда деваться. И ещё Артёму казалось, что Ольга все чаще и чаще заглядывается на Ника.

Как же он ненавидел этого придурка!

* * *

Никита

Я старательно изучил все правила ЕГЭ и внутренне был готов к любым заморочками и проверкам.

Ещё при входе в школу тщательно проверили мой паспорт, проскользнули металлодетектором вдоль тела, проверив на наличие гаджетов. У меня подобного с собой не было. Я все оставил за пределами учебного заведения. Внутренняя напряженность прошла, и теперь я был спокоен, как удав. Знал предмет назубок. Каких-нибудь пару часов – и я буду дома. Придут Ольга с Артёмом, мама накроет шикарный стол…

Меня пропустили в класс, предварительно выдав все необходимые для экзамена бумаги.

Время шло незаметно, я написал почти половину, когда дверь отворилась, и наш завуч прошла к учительскому столу. Она о чём-то шушукалась с преподавателем, и я услышал свою фамилию. Подняв голову, увидел, как они уставились на меня – хмурые и чем-то озадаченные. Затем завуч вышла и вернулась с двумя мужчинами, одетыми в одинакового пошива и цвета костюмы, по-видимому, из РОНО. Я уже собирался продолжить писать, когда один из них строгим голосом произнёс:

– Никита Лавров, подойдите ко мне. – странно. Я оглянулся. Без сомнения, я был здесь единственным Никитой Лавровым. Как ни в чём не бывало встал из-за парты и подошёл. – Покажите ваши карманы.

Карманы? Это, наверное, какая-то шутка.

– Все?

Тот кивнул:

– Делайте, что вам велят.

Один за другим, я стал выворачивать карманы. Хмыкнул.

– Ну? Я свободен?

– У вас же есть и внутренние карманы?

– Может, вы ещё в трусы загляните? – не выдержал я.

– Может быть.

Сняв пиджак, я протянул мужику.

– Пожалуйста, осматривайте.

Давно я так не злился. Повернулся, чтобы уйти, когда услышал довольный возглас:

– Ну как я и говорил.

Что?

Дальнейшее происходило, словно во сне, и даже потом, вспоминая это, никак не мог отогнать мысль, что все это какая-то дурацкая шутка.

* * *

Про счастливых людей, куда-либо спешащих, обычно говорят, что они летят как на крыльях. Я же был несчастен, раздавлен, не мог поверить в произошедшее, и от всех этих сумбурно метавшихся в голове мыслей даже не помнил как дошёл до дома. Во мне словно всё умерло. Пришёл в себя только когда уже остановился у двери в свою квартиру – от запаха еды. Меня ждали. Я представил, в каком радостном нетерпении мама поправляет блюда с закусками на столе, как они с Олей весело щебечут в кухне, как Артём расставляет бутылки с шампанским на столе…

Что я им скажу? Как посмотрю им в глаза? Мне не стоит быть здесь. Я боялся. Впервые жизни. Развернувшись, направился к лестнице. Выйдя на улицу, долго стоял, бездумно глядя перед собой. Что мне теперь делать? Я провалил самое важное – государственные экзамены. Без этого у меня нет будущего, я не смогу поступить в институт, не смогу делать то, о чем мечтал, а самое главное – я разочаровал своих родителей. Всю жизнь буду заниматься переводами, копаться в пыльных рукописях старых маразматиков, но прежде всего я должен буду отслужить два года в армии. Нет, армия не пугала меня – я знал, что справлюсь, просто не мог представить себя вдали от родных и друзей, вдали от своей любимой подружки.

Весь вечер бродил по парку, потом на метро долго катился в старом вагоне, пока не доехал до конечной. Выйдя, дошёл до набережной Москвы-реки. Брёл, глядя на чёрную воду, в которой отражались огни ближайших зданий. Впервые в жизни мне захотелось напиться так, чтобы забыть все на свете и никогда больше не вспоминать, и, застыв на мосту, я думал о том, как хорошо рухнуть вниз и больше не мучиться.

Именно эта мысль вернула меня к реальности. У меня есть родные – мама, отец. Они никогда не простят мне такую слабость. А друзья будут корить и считать круглым идиотом. А я не хотел быть слабаком. Всё, достаточно на сегодня.

Глянул на циферблат на здании Киевского вокзала – метро вот-вот закроется. Пора возвращаться.

* * *

Я тихонько, стараясь производить как можно меньше шума, постарался войти в квартиру, но на что-то с грохотом наткнулся в прихожей. Тотчас же услышал щелчок выключателя, и помещение залил яркий свет.

Мама, осунувшаяся, с посеревшем лицом, стояла в проеме двери.

– Никита… – прошептала она, глотая слезы. – Ты… ты где так долго был?

Мне надо было ей как-то объяснить, а я стоял, не в силах вымолвить ни слова. Она бросилась ко мне, сжала в объятиях и уже не выдержала – заплакала навзрыд. Стоял, гладя ее по спине, а взгляд упёрся в комнату, где за накрытым столом, положив голову на руки, спала Оля.

– Мам, я…

– Не надо, не говори ничего, я знаю… – Господи, какой позор! Мама знает, что у меня нашли кучу шпаргалок. Но она продолжала: – Это просто недоразумение, чья-то зависть. Ты у меня честный, я в тебе не сомневаюсь и никогда не буду сомневаться.

Я кивнул в сторону комнаты:

– А она?

– Оля? – мама оторвалась от меня, обернулась. На ее губах возникла мягкая улыбка. – Она знает тебя, наверное, даже лучше, чем ты сам.

Мне стало легче дышать.

– Что теперь делать-то, мам? – вопросительно заглянув ей в глаза.

– Пересдашь. Все будет хорошо. Отслужишь в армии, сынок. Может, так даже будет лучше.

– Лучше? – я хмыкнул.

Ну да, лучше. Она надеялась, что за это время я приведу свои чувства в порядок, перестану бредить девчонкой своего друга.

– Тёмыч был?

Мама кивнула:

– Конечно. Переживал, ждал тебя, ушёл поздно. А Олюшка отказалась уходить. Дождалась, – мама растерянно огляделась. – Да что же я? Ты, наверное, голодный?

Я вдруг и впрямь почувствовала жуткий голод – начал оживать. А, к черту всё! Мама права – всё равно будет по моему. Пусть и позже, но поступлю в этот грёбанный МГИМО.

* * *

Я сел за стол напротив спящей девчонки, придвинул к себе тарелку и положил куски подсохших колбасы, сыра. Мама принесла миску с салатом «Оливье». В животе заурчало, и я набросился на еду, словно меня не кормили неделю. Сразу и не заметил, что за мной наблюдают, и когда в очередной раз поднял глаза, обнаружил, что Оля уже не спит, а на ее заспанном лице расцветает широкая улыбка.

– Никита! – девчонка протянула мне руку. – Это не сон?

– Нет, Чужая радость, – прошептал, пожимая ее тоненькие пальчики. Сердце нещадно ныло. Она здесь, рядом, но не моя.

– Я все знаю, – она посерьезнела. – И знаю, что ты никогда бы такого не учудил. Тебя просто подставили.

– Ты будешь ждать меня из армии? – в шутку спросил, а сам замер. Черт, как бы мне хотелось, чтобы это было взаправду.

Оля просто кивнула:

– Конечно.

* * *

Маруся устроила Никите проводы, как всегда, накрыв изысканный стол и пригласив кучу одноклассников. Темка на правах лучшего друга сидел по правую руку от Никиты, а я сидела рядом с ним, хотя мне ужасно хотелось быть рядом со своим другом. Никита казался веселым, шутил, смеялся, охотно пил спиртное, подливаемое ему Артемом. А мне было грустно. Грустно так, словно я видела Никиту последний раз. Долгих два года! Как я буду без него? До этого мне никогда не приходилось об этом задумываться – он всегда был здесь, и я в любое время могла забежать к нему на чашечку чая. С Никитой можно было говорить часами, спорить и смеяться, задавать любые вопросы и слушать его советы.

Тёмка толкнул меня в бок.

– Ты чего такая кислая, зайка? – Ненавидела, когда он так меня называл – сразу представляла себя тупой крольчихой. – Давай шампусика? У тебя глаза на мокром месте.

– Тём, ну а как ещё? Мы с Никитой не увидимся два года. Я уже скучаю по нему.

Парень фыркнул:

– Подумаешь, нашла по кому скучать. Лучше займись делами – институтом, ещё чем-нибудь – мной, например.

– Тобой? Я и так с тобой.

– Но ты не очень ласкова со мной. Могла бы уж…

– Тём…

Он меня смутил. В последнее время только и делал, что намекал, что хочет заняться со мной сексом. А я не хотела. Вернее, хотела, но потом, в будущем. Может, если мы поженимся. Мама всегда внушала мне, что парням только это и надо и как только добьются своего, то тут же бросят. И ещё я знала, что если я вдруг забеременею, то она не потерпит, как она говорила, «ублюдка в подоле».

– Пойдём, потанцуем медлячок, – Артём вскочил, нетерпеливо потянул меня за руку, сдергивая со стула.

Я заметила, что когда он слегка выпьет, в него словно бес вселялся – глаза сверкали, движения становились резкими и даже чуть грубыми. Иногда мне это нравилось, а порой ужасно бесило. Вот и сейчас у меня совершенно не было настроения отплясывать ни медлячки, ни быстрички. Он же вытащил меня на середину комнаты, на виду у всех одноклассников жадно обхватил, положив ладони на пятую точку, прижался так, что стало трудно дышать.

– Артём… – прошептала я, пытаясь чуть отстраниться, но парень поймал губами мочку моего уха.

– Я хочу тебя, Зая, ты чувствуешь как сильно? – конечно, я чувствовала. Его затвердевший член настойчиво упирался в меня, будто в попытке прорвать мое платье. – Давай сбежим куда-нибудь, ну? Не издевайся надо мной.

Господи, как я ненавидела, когда он упрашивал и умолял меня! В такие минуты хотелось сделаться маленькой-маленькой и раствориться.

– Артём, ну не надо, пожалуйста. Сейчас не время и не место.

– А когда, Оль? – его глаза были совсем темными, как небо перед грозой.

Я замотала головой, улучила момент, когда Тёмкины объятия на миг ослабли, и выскользнула от него. Видела, как он от злости стиснул зубы. Сама уже пробиралась обратно за стол, туда, где сидел Никита, и по его напряженному лицу видела, что он следил за нами.

– Натанцевалась, Чужая радость? – повернулся как ни в чем не бывало ко мне, улыбнулся. А я смотрела на эту его улыбку, эти губы – я помнила – такие горячие и нежные. С Артемом у нас никогда не было таких поцелуев, как с Никитой. Впервые я пожалела, что не дала ему шанса, отвергнув.

Вздохнув, опустила голову.

– Черт, Кит, похоже, у меня начинается депрессняк.

– Ну-ка, посмотри на меня, – двумя пальцами он приподнял мой подбородок. – Все будет хорошо, подружка. Тёмыч просто выпил. Ты же знаешь, какой он дурной после этого.

– Нет, не из-за него. Я буду скучать по тебе… – на последнем слове не выдержала. Слезы покатились из глаз, и, зарыдав, я уткнулась парню в плечо.

– Лёль, ну ты чего? Давай-ка прекращай соленые озёра делать. Будешь письма писать. Ведь будешь, а?

Я с трудом кивнула, всхлипывая и не в состоянии остановиться.

* * *

Артём огляделся. Черт, где эта Ритка? Отяжелевшая плоть донельзя распирала штаны. С недовольством оглянувшись на свою девчонку, о чем-то сюсюкавшую с Никитосом, Артем грязно выругался. Ольга, наверное, наивная дурочка, если думает, что он будет, ждать ее восемнадцатилетия. Да у него яйца лопнут в ожидании! Ритка с готовностью раздвинет для него свои ляжки. А вот и она, тут как тут.

– Тёмчик, – сладкий голосок музыкой прозвенел над ухом. – Почему один?

– Жду тебя, – кивнул в сторону выхода. – Прогуляемся?

Девушка с готовностью кивнула. Пусть так, но лишь бы насолить этой выскочке, которая называет себя ее лучшей подругой. За которой бегают сразу два самых красивых парня. Зато один из них нуждается сейчас в ней, хочет ее, и она с радостью даст ему то, что не может дать Олька.

* * *

Я видел, что Тёмыч вне себя от злости. Ревновал. А мне было по барабану. Я долго не увижу свою любимую девчонку и впервые не намеревался сопротивляться своим чувствам, тем более видел, как Артём вышел из комнаты вдвоём с Риткой – лучшей Олиной подругой. Хорошо, что Лёлька не видела этого – всхлипывала у меня на плече. А мне было приятно. Эгоистично хотелось, чтобы она продолжала оплакивать нашу разлуку.

– Я, наверное, глупая, – она подняла заплаканное лицо – глаза красные, опухшие, тушь чёрными кляксами.

– Наверное, – наклонился к ней, легко проведя губами по ее виску. Пушок волос приятно щекотнул. – Все веселятся, а ты ревешь белугой. Пойдём, я тебя умою.

Она кивнула, начала выбираться из-за стола, все так же вцепившись в мою руку.

Видит бог, я не собирался ничего делать – хотел только помочь девчонке, утереть ее слезы, но едва мы остались в ограниченном пространстве ванной комнаты, барьеры рухнули.

Мы задыхались от страсти, мгновенно обуявшей нас. В глазах Лёльки я читал непонимание, тоску, ещё что-то, что боялся знать. Она не моя.

Ладони девушки легко скользнули вверх, обхватывая меня за шею.

– Никита… – я услышал своё имя, упавшее с ее губ, и мгновенно поймал его вместе с солеными каплями, катившимися по ее лицу. Целовал ее щеки, колко и быстро, словно боясь не успеть, упустить это «своё».

Она приподнялась на цыпочки, подставляя для поцелуя губы.

– Целуй меня, – пробормотала, и я не смог больше сопротивляться.

Мы слились в одно целое, языки яростно сражались, пальцы цеплялись, путались в одежде. Внизу все бунтовало. Я не имел понятия как, но хотел быть внутри. Хотел, чтобы мы были едины. Ладошка Оли скользнула под ремень моих брюк, и это мгновенно отрезвило меня. Что я делаю? Я не имею права это делать. Не сейчас. Ей только шестнадцать, а я здоровый бугай с торчащим, как кол, стояком. Все должно было быть не здесь и не так. Да и вообще не должно случиться.

Перехватив ее руки, я заглянул девушке в глаза:

– Остановись, – я не узнавал своего голоса. Глухой, как у графа Монте-Криста из подземелья. – Мы не должны это делать. – Дымка в Олькиных глазах начала рассеиваться. Она всхлипнула, прижала ладонь к губам. – Давай сделаем то, зачем пришли сюда.

Ох, как же тяжело было оттолкнуть ее от себя. Между ног продолжал бунтовать перевозбужденный орган, требовавший логического завершения ситуации. Хотя, насколько я уже знал, в нем и не могло быть никакой разумной мысли.

Оля стыдливо опустила глаза.

– Прости. Я не хотела…

– Черт, – я с силой сжал ее ладони в своих. – Не извиняйся. Хотела. И я хотел. Очень… Но мы не можем, Оль.

– Я понимаю…

Ничего она не понимала. Щеки разгорелись от стыда, глаза виноватые. Я включил воду и подтолкнул ее к раковине. Набрав полную ладонь, умыл ее заплаканное лицо. Она фыркнула, закашлялась. Сняв полотенце с крючка, принялся промокать как ни в чем не бывало ее глаза, вытирая размазанную тушь.

– Мы с тобой лучшие друзья, и нам надо все оставить как было. У тебя есть Артем, ты любишь его. Мне не хочется вставать между вами. Только не обижайся на меня – ты давно сделала свой выбор. То, что только что произошло, не должно было случиться. Это неправильно, и ты потом будешь жалеть о случившимся.

Я почти по-братски прикоснулся губами к Ольгиному лбу и, развернув ее, подтолкнул к двери. Девчонка послушалась, вышла, а я, захлопнув дверь, уткнулся лбом в дверь.

Мне хотелось крикнуть вслед, как сильно люблю ее, но я не мог.

12

Оля

Я поступила в медицинский. Мне с самого детства хотелось быть врачом и помогать людям. Артём меня всячески поддерживал и ободрял. Он сдержал данное давно слово и теперь тоже учился на параллельном потоке. Не все шло гладко – частенько Тёмке требовалась моя помощь. У него были проблемы и с химией и с биологией, но моя посильная помощь и деньги его родителей делали своё дело. Письма от Никиты я получала почти каждые две недели, и каждый раз, открывая конверт, какая-то тёплая волна заливала все внутри меня.

Чуть больше года назад я не осталась на прощальной вечеринке – ушла домой. Испугалась того, что произошло между мной и Никитой. Ещё долго не могла заснуть, прогоняя в памяти каждое слово, каждое наше движение, свои ощущения, чувства. А они были как оголенные провода, казалось, дотронься – и шибанёт так, что мало не покажется. Впервые подумала, что, может, то, что у нас с Артемом, вовсе и не любовь? Никогда не испытывала подобного к нему. Да, мы целовались, обнимались, и я даже готова была сделать «это» с ним, но между нами не было и толики подобного буйства страсти, как с Никитой. Если бы парень не остановился, я не задумываясьотдалась ему. Интересно, как бы это было?

Щеки начинали гореть огнём при мысли об этом. Я грешная, как портовая шлюшка. Встречаюсь с одним, а думаю совершенно о другом.

С Тёмкой у нас уже все распланировано. Его родители не чаяли во мне души и давно приняли факт, что мы собирались пожениться. Да и для моей мамы это не было новостью, хотя она и частенько ворчала, что я кручу головы обоим парням. Она никогда не верила в дружбу между мужчиной и женщиной.

Почти каждый вечер я забегала к Марусе. Иногда мы просто сидели и пили чай с всякими вкусностями, а иногда допоздна резались в шахматы. Никита писал матери так же часто, как и мне. Письма его были длинными и, несмотря на то, что все у него шло гладко, в каждой строчке чувствовалась тоска.

* * *

Артём

Артём встрепенулся от прикосновения, поднял голову, пытаясь разлепить веки.

– Агеев, повторите, о чем я говорила последние полчаса. – Рядом стояла Снежана Петровна, преподша по биологии. Красивая телка, жаль, что холодная, как ее имя. – Похоже, вам придётся остаться после лекции и объясниться.

Артём кивнул, глядя снизу вверх в ледяные глаза молодой женщины.

Да, вчера он чуть перебрал с пацанами. Сложно было отказаться – один из давних корешей, наконец, взял его в долю очень прибыльного бизнеса.

– Я с удовольствием останусь, – улыбнулся преподше как можно обаятельней.

Посмотрев на часы, слегка поморщился. Снова придётся отложить поход с Ольгой по магазинам. В последнее время они взяли за привычку ходить по мебельным салонам и присматривать аксессуары для обещанной им после их свадьбы квартиры. Чертова свадьба! Артём с радостью подождал бы ещё пару лет, но тогда его яйца точно посинели бы от длительного воздержания. Хорошо ещё, что время от времени парню удавалось сливать своё напряжение с какой-нибудь из своих приятельниц. Ольга упрямилась – видите ли, ждала свадьбы. Дурёха, можно подумать, что-то было бы по-другому. Не собирался Артём ее бросать – слишком любил, но и ждать, пока сперма ударит в голову, тоже не собирался. В конце концов, вокруг достаточно легкодоступных девчонок, которые с радостью могли снять его перевозбуждение.

Лекция закончилась. Артём остался сидеть, провожая сокурсников завистливым взглядом. Ему тоже не терпелось покинуть стены альма-матер – после вчерашнего хотелось завалиться на диван и вздремнуть часок-другой. Взглядом следил за Снежаной Петровной, невольно отмечая и круглый перекатывавшийся под строгой юбкой зад, и высокую грудь, скрытую под скромной белой блузкой. На секунду сомкнул веки, подавил дрожь – представил, как ладонями сжимает упругие полушария, пропуская набухшие соски между пальцев. В брюках моментально налился тяжестью член. Черт, он не сможет дождаться одной из свободных шлюшек – слишком долго до вечера.

Спина последнего студента скрылась за дверью. Снежана Петровна прошла к выходу, выглянула в коридор. Затем с легкой усмешкой повернула ключ в замке и повернулась к Артёму:

– Ну что, Агеев, просыпайся. – Парень зевнул, потягиваясь. – Ау, ты оглох?

– Давайте уж, Снежана Петровна, валяйте, начинайте читать мне свои нотации.

Молодая женщина прошла к столу, взяла металлическую указку.

– Подойдите сюда, уважаемый. Не заставляйте меня ждать. – Артём неохотно поднялся, начал спускаться вниз. Зрачки его синих глаз расширились, когда он увидел, как рука преподши потянулась к воротничку блузки, расстегнула верхнюю пуговичку. – Агеев, поторопитесь, – глянула на часы, слегка сведя к переносице брови. – У меня не так много времени.

Парень не верил своим глазам. Ну что ж, если он правильно понял, то можно смело действовать. Вплотную приблизившись к Снежане Петровне, Артём вполголоса произнёс:

– Хотите научить меня биологии?

– Покажи мне, что уже знаешь… – с придыханием прошептала, проведя ладонью под груди парня.

– Кое-что знаю, Снежана Петровна…

– Снежана. Сейчас я Снежана для тебя. Ну?

– Хм…

Он рванул блузку. Материя треснула, и пуговички, подпрыгивая, посыпались на пол. Женщина вскрикнула, прикрывая обнажившуюся грудь.

– Ты бешенный.

– Тебе понравится… Снежана. – Руки Артема исследовали упругое женское тело. – Так ты поставишь мне хорошую отметку, если я тебя трахну?

– Не знаю… – отрывая губы от его шеи, пробормотала женщина. – Ты порвал мне одежду…

– Ох, прости, – Артём отстранился и слегка оттолкнул от себя женщину. – В таком случае мне лучше уйти…

– …Но если ты трахнешь меня хорошо, то я поставлю тебе хорошую оценку.

– Я это сделаю отлично, так что рассчитываю на такую же оценку.

Артём одной рукой резко потянул юбку вверх, другой уже расстегивал свои брюки.

Развернув Снежану, наклонил ее к столу. Не удержался – с силой хлопнул ладонью по нежно-белой ягодице. Женщина вскрикнула, сжалась от боли, но тут же закрыла глаза от удовольствия, когда Артём резко ворвался в неё. Стиснув зубы, он старательно сдерживал себя, не желая кончить до того, как преподша получит удовольствие. Ее пышная грудь тяжестью наполнила его ладони.

– Ах, ах… – постанывала Снежана, прогибаясь и, словно похотливая кошка, оттопыривая навстречу ягодицы.

Уже в преддверии приближавшегося оргазма Артём почувствовал, как внутри Снежаны все затрепетало, с силой сжимая его член. Женщина вскрикнула, задрала голову, затем замерла. Горячий поток вырвался, заполняя ее лоно. Артём захрипел, из последних сил вжимаясь в неё.

– Ты сдал биологию, Агеев, – прохрипела она, грудью падая на поверхность стола.