Текст книги "Моя чужая"

13

Маруся открыла почтовый ящик, достала газеты, очередной белый конверт – письмо от Никиты. Она улыбнулась. Осталось чуть больше полгода, совсем скоро сын будет дома. Армия пошла Никите на пользу. Раньше парень был чересчур мягкий и отходчивый, многие испытывали его терпение, обижая, и хотя Никита всегда мог постоять за себя, предпочитал промолчать. Сейчас же даже по письмам чувствовалось, что ее мальчик вырос, возмужал, стал совсем другим.

Сегодня вечером, когда Олюшка забежит на чашку чая, Маруся поделится с ней своими мыслями. Совсем скоро им придётся расстаться, и об этом она тоже хотела поговорить с девушкой. На днях пришло распоряжение от начальства, и вероятно в ближайшее время Марусе придётся отправиться на другой конец земного шара. Только б дождаться из армии Никиту. В крайнем случае, передаст ключи Ольге и попросит присмотреть за квартирой.

Дома было тихо и прохладно. Маруся повесила плащ на вешалку, разулась. Помыв в ванной руки, прошла в кухню. Распечатала письмо и села на стул. Отчего-то защемило сердце. Если она уедет, справится ли Никита без неё? У сына такие обширные планы на жизнь – учёба, работа, да и личная жизнь. Как ни надеялась Маруся, чувства Никиты к Оле остались прежними. Это чувствовалось в каждом письме. Он всегда спрашивал о своей подружке, и в каждом вопросе сквозила тревога и нежность.

* * *

Оля

Маруся словно ждала меня – дверь открыла сразу. Я влетела радостная, на крыльях счастья. Наконец-то Артём сделал мне официальное предложение. Моя мама встретилась с его родителями, обсудила свадебные планы. Отец Тёмки пообещал взять все расходы на себя. Свадьбу решили сыграть в сентябре – это было мое условие. Я хотела, чтобы вернулся из армии мой лучший друг, который стал бы свидетелем. С моей стороны это была Ритка. Несмотря на то, что мы с ней в последнее время отдалились, она всё-таки была моей единственной подругой.

– Проходи, Лёль, – Маруся улыбнулась мне, кивая в сторону кухни. Ее руки были в муке. Она всегда что-то пекла. – Я как раз делаю пирожки с повидлом.

– Ох, откормите вы меня. Никита вернётся и не узнаёт.

Она рассмеялась.

– Ты получила от него письмо?

– На этой неделе или на прошлой?

Он строчил письма, как автомат, и всегда находил, о чем писать. Иногда казалось, что я служу вместе с ним, настолько в деталях он описывал все, что с ним происходило. Парень служил в пограничных войсках в самом дальнем уголке нашей страны – в Хабаровском крае.

Женщина поставила передо мной пиалу с зелёным чаем, а сама села напротив.

– Оль, мне надо сказать тебе кое-что. – Я кивнула, слегка насторожившись. – Вполне вероятно, мне придётся уехать. Квартира останется без присмотра до возвращения Ника.

– Надолго?

Маруся покачала головой.

– Вполне вероятно. Я улетаю в Сан-Франциско.

Внутри все похолодело. За несколько лет Маруся стала для меня родным человеком, намного ближе, чем родная мать. Глаза защипало.

– Ну-ну, – она увидела, как я огорчилась, взяла меня за руку. – Никита ещё больше расстроится, если ты сейчас начнёшь плакать. Тут уж ничего не поделаешь, девочка моя, служба зовёт. – Я одна из немногих знала про работу матери Никиты. – Ты же присмотришь за квартирой? – Я судорожно кивнула, отхлебнула чай и, подавившись, закашлялась. – Умница моя. Ну а теперь рассказывай, что нового у тебя? Заметила, что у тебя глаза аж светились, когда вошла.

Я заулыбалась, настроение сразу поднялось:

– Артём сделал мне предложение. Официальное.

– Вот как? И когда же свадьба?

– Дождёмся Никиту.

Маруся одобрительно кивнула:

– Он будет счастлив погулять на свадьбе лучших друзей.

– Только мы с Тёмкой сделаем для него сюрприз – ничего ему не скажем.

Женщина слегка улыбнулась, а мне показалось, что в ее глазах мелькнула печаль.

Никита

Всё, оттарабанил я свой срок – долгих два года. За это время обзавёлся новыми друзьями, самыми верными, которые, знал, не предадут.

На самом деле служба в армии понравилась и пошла мне на пользу. Я охранял границу, за эти два года мы их с моим верным псом – овчаркой Айной – задержали немало контрабандистов и наркоторговцев.

Я спрыгнул на перрон, огляделся, полной грудью вдохнул неповторимый запах вокзала, настоянный на креозоте и тормозной жидкости с небольшим добавлением з аромата хвои. Мой город! Только сейчас понял, как я люблю Москву с ее бесконечным потоком пешеходов, с хамоватыми продавцами в магазинах, со скучающими лицами в метро. И влажным запахом вечеров, хрустящими утрами и смехом детворы во дворах. Город, где живут родные мне люди. Где есть та, которую я люблю уже много лет.

Я шел не торопясь и люди засматривались на меня – парадная форма подчеркивала значительно расширившиеся за два года плечи. Замечал заинтересованные взгляды девчонок, от которых поднималось не только настроение.

Совсем скоро я увижу маму, Тёмыча, Дика и, конечно, свою Лёльку. Несмотря на то, что мы активно переписывались, мне столько хотелось ей рассказать. Был уверен, что и ей тоже. Улыбнулся, представляя, каким сюрпризом будет для неё мой приезд.

Проходя мимо торговой палатки в переходе, купил цветы для мамы и, увидев большого розового зайца, не удержался – купил его для своей милой подружки и теперь со своей покупкой стоял на пороге дома.

Вжал палец в звонок и не отпускал. Звук получился настойчивым и длинным. Мама знала, что так звонил только я. Уже улыбался, представляя ее реакцию, когда она увидит меня. Прислушивался к звукам внутри квартиры: вот стук в кухне – что-то упало, быстрые шаги – чуть ли не бег, и, наконец, клацание цепочки на двери, щелчок замка…

– Никита! – надо было видеть ее глаза – словно две яркие звёзды!

Я протянул ей букет, а мама, не обращая на цветы никакого внимания, бросилась мне на грудь, и я услышал, как она всхлипывает.

– Ну-ну, мам, ты мне всю форму намочишь… – гладя ее по волосам, я улыбался. – Может, все-таки пустишь в дом?

14

Никита

Я недолго задержался дома. Выпил только чашку чая – мне не сиделось на месте. Мама это прекрасно поняла, улыбнулась снисходительно и кивнула в сторону двери:

– Ну беги, беги уж, а я пока что-нибудь испеку.

Меня словно ветром сдуло, и уже через полминуты я нетерпеливо переминался у Олиной двери. Пока поворачивался замок, казалось, что мое сердце выпрыгнет из груди – так неистово оно билось о рёбра.

Все, что видел – ее лицо, а в глазах, словно салют – смесь всего: счастья, удивления, непонимания и… желания? И не было слов. Ольга втянула меня внутрь, захлопнула дверь и повисла у меня на шее, завизжав от восторга.

На шум из комнаты вышла ее мама.

– Ох ты, Никита! Вернулся!

Голос женщины вернул нас к реальности.

– Что же ты не сказал, что едешь?! – попеняла мне девчонка.

Я пожал плечами:

– Это же ничего не меняет.

– Ну как же?! Я бы сказала Тёмке, он бы был здесь.

– А куда он делся?

– Тёмка поехал на дачу с родителями, они там что-то строят.

– Ну и супер, давай собирайся, нагрянем к нему.

Ольга рассмеялась:

– Я мигом!

– Ну так и я переоденусь во что-нибудь попроще, – оглядел себя.

Она восторженно вздохнула.

– Тебе так идёт форма, Никит! Ты просто самый настоящий красавчик!

* * *

Уже через два часа мы тряслись по ухабам, пробираясь к садовому товариществу, где у родителей Артёма летний домик. Рядом покоилась сумка с парой бутылок шампанского и кое-какой снедью. Я искоса посматривал на Ольгу. Она сидела, улыбаясь своим мыслям, и крепко держала меня за руку. От ее волос пахло зелёным яблоком, и так хотелось прикоснуться губами к ее макушке. Нет, все то, что было по дури, должно остаться в прошлом. Она совсем скоро выходит замуж за моего лучшего друга.

Машина остановилась чуть дальше от дома – водитель, измученный кочками, отказался ехать дальше. Жара спала, надвигался вечер. Солнце неторопливо закатывалось за верхушки елей.

Оля шла чуть впереди, я за ней, старательно избегая пялиться на изгибы ее тела, соблазнительно просвечивавшегося сквозь кремовый шёлк платья. У калитки, девчонка повернулась ко мне:

– Ну вот мы и пришли. Тсс, – прижала палец к губам. – Замри. Стой здесь и жди. Сейчас я сбегаю за Тёмкой.

Приоткрыв калитку, Ольга проскользнула внутрь. Я стоял в ожидании, прислушиваясь. Из дома доносилась музыка, смех, чьи-то голоса. Странно, родители Артёма вели достаточно замкнутый образ жизни. Неужели так все изменилось за время моего отсутствия?

Внезапно звуки стихли, затем раздался грохот двери, и я увидел Ольгу, бежавшую по дорожке ко мне.

Словно не видела, она врезалась в мою грудь и обмякла.

– Лёль, Лёль, что…

– Никита… – простонала она, всхлипнула. Ее била крупная дрожь. Я прижал ее крепче к себе. Что, черт побери, произошло? – Поедем отсюда, скорее…

Я оглянулся. Позади все ещё маячил тот самый жигулёнок, на котором мы приехали. По-видимому, водителя заинтересовал небольшой овощной рынок напротив въезда в садоводческое товарищество.

– Сейчас, погоди, я мигом… – оторвал девчонку от себя, бросаясь к машине, но она накрепко вцепилась в мою рубашку.

– Нет, я с тобой…

Схватившись за руки, мы бросились бежать. Сумка с бутылками неудобно оттягивала руку. Я подумал, что надо было просто плюнуть и выбросить ее.

Водитель, заметив нас, усмехнулся.

– Что, влюблённая парочка, погостили?

– Погостили. Нам бы назад, в Москву.

– Что ж, садитесь…

Я забрался на заднее сиденье, втянул всхлипывающую подружку. Ольга тут же уткнулась мне в плечо и заревела в голос. Я не спрашивал, что случилось, хотя самые неприятные догадки уже стали закрадываться мне в голову. Если это было то, о чем я подумал, то мне предстоял нелегкий разговор с другом.

Водитель о чем-то болтал, а я из вежливости отвечал невпопад – мне было не до него. Гладил плечи девчонки, пытаясь унять ее дрожь.

– Никита… – она икнула, оторвавшись от моего плеча, заглянула мне в лицо. – Зачем он так…

Я не мог ответить – не знал, что сказать. Не хотел знать, что Оля увидела в доме. Достаточно было, что Артём обидел нашу общую подружку, свою невесту, мою любимую девушку. Зачесались кулаки. Я пожалел, что уехал. Надо было самому войти в дом, выяснить все и действовать по обстоятельствам.

Нам повезло, что уже вечерело, и дороги были свободны. Водитель, смекнув, что никто из нас не собирается поддерживать его болтовню, замолк и прибавил скорость. Ольга тихо всхлипывала у меня на плече. Моя рубашка, в том месте, где девчонка прижималась лицом, была горячая и абсолютно мокрая.

– Мы уже почти приехали, – пробормотал в ее макушку. – Потерпи…

– Никита, зачем он так? – Я молчал. Пусть выговорится. – И она… Почему? Зачем?

Машина остановилась. Я достал деньги из кошелька, протянул довольному водителю и, выйдя, протянул руку девчонке.

В подъезде, как всегда, царил полумрак – постарались любители откручивать лампочки. Пока ждали лифт, Ольга молчала. Она уже перестала плакать, но всё ещё дрожала. В лифте стояла, отвернувшись от меня, и едва двери отворились, бросила:

– Спасибо, Никит, – направилась к своей двери.

– Оль? Хочешь, я останусь с тобой?

Она помотала головой.

– Нет, мне надо побыть одной.

Она скрылась за дверью, а я ещё долго стоял, раздумывая, правильно ли поступил, оставив ее наедине с горестными мыслями.

15

Оля

Меня словно сбросили с небес на землю. Ещё минуту назад, счастливая и беззаботная, я открывала дверь, не думая обнаружить любимого парня, своего жениха, в объятиях своей же лучшей подруги. Или нет, она была в объятиях Артёма – если это ещё можно было назвать объятиями. Пара схлестнулась в страстном захвате так, что я сначала не поняла, где у кого голова, а где ноги и руки. Чтобы рассмотреть эту картину, мне хватило нескольких секунд, растянувшихся на сюрреалистический замедленный фильм, от которого меня едва не стошнило. Мой Тёмка и Ритка! Как? Когда? Почему?

Они заметили меня, застыли – я видела ужас в глазах у обоих. Бросилась бежать. Врезалась во что-то жесткое, едва удержавшись на ногах. Никита. Как вовремя он здесь оказался. Его надежные руки обхватили меня, заставив чувствовать себя в уютном и мягком коконе. Он спасёт меня от самой себя. Слезы назойливо просились наружу, и я дала им свободу.

Совсем выскочило из памяти, как мы доехали до дома, как я оказалась в своей комнате. Только поняла, что одна. На тумбочке в прихожей лежала записка от мамы, что она уехала к подруге на дачу и вернётся только на следующей неделе. Как здорово, что она не стала свидетелем моих слез.

Быстро сбросив одежду, я вошла в ванную и открыла кран в душевой кабине. Вода, смешиваясь со слезами, смывала их, растворяла и приносила успокоение. Мне вдруг до боли захотелось, чтобы рядом оказался Никита, мой самый лучший и надежный друг. Друг? Сейчас мне не хотелось, чтобы он им был. Мне нужны были его ласковые руки на моем теле, его губы на моем лице, хотела чувствовать его разгоряченное дыхание.

Не совсем сознавая, что делаю, я быстро выскочила из ванной и, схватив телефон, набрала номер Никиты. Он ответил сразу, словно ждал, что позову. И понял, что нужен мне, едва я произнесла его имя.

Уже меньше чем через полминуты я открывала ему дверь. Стояли в тесной прихожей, напряжённо вглядываясь в лица друг друга, молчали. Надо было что-то сказать, и я усмехнувшись, спросила:

– Шампанское принёс? – Он кивнул и показал из-за спины руку с зажатой в ней бутылкой. – Проходи в комнату. – Он послушался, не отрывая от меня странного взгляда, и только оказавшись в комнате, я поняла, что стою перед парнем, завернутая лишь в махровое полотенце. Одной рукой Никита схватился за воротник рубашки, словно тот его душил. Я осторожно освободила его руку от бутылки, отставила ее на стол. – Никит, обними меня…

Он зажмурился, отступил на шаг, но было поздно. Руками скользнула вверх по его груди, нащупала пуговичку, расстегнула, затем вторую…

– Лёль, не надо… – голос хриплый.

– Никита, я хочу…

– Я не могу. Ты и Артём… вы…

– Перестань, о чем ты? Какой Артём? Он занят, – я рванула рубашку, обнажая его загорелую мускулистую грудь – о такой Тёмке даже и не мечтать. Острое желание чего-то неизведанного пронзило меня. – Я хочу, чтобы ты был у меня первым.

– Ты пожалеешь об этом… Мы не должны…

– Кит, я знаю, что ты хочешь меня. Ты всегда меня хотел. Да ты наверняка голодный после армии. Ну? Давай начнём с поцелуя. – Я нагло задрала лицо, подставляя губы. Никита с силой сжал мои плечи, словно пытаясь оторвать меня от себя. – Пожалуйста…

Он покачал головой, на миг я увидела огонь страсти, полыхнувший в глазах парня, а потом его губы накрыли мои – нетерпеливо, словно он сам боялся, что передумает. Все закружилось, завертелось, казалось, я распадаюсь на мелкие частички. Задыхалась от опьяняющего восторга.

– Чужая радость, что ты со мной творишь… – пробормотал, на миг открываясь от меня, только для того, чтобы стянуть с меня полотенце. Со всей силой прижималась к его телу, немедля желая слиться воедино – невинная жалкая куртизанка с горящими глазами. Ладонь сама легла на его выпирающий орган. Он выдохнул, осоловело оглядел меня, обнаженную. – Мы не должны…

– Молчи… – Я уже расстегивала его брюки, юркнула в них рукой. Никогда не делала такого с Артемом, хотя он, безусловно, этого очень хотел. Мне было как-то стыдно. Но он не был Никитой, не был таким близким мне. Не с ним я целовалась впервые, и, видит бог, не он будет моим первым мужчиной. Брюки Никиты тяжело упали на пол, пряжка ремня брякнула о пол. Парень дернулся, простонал. Его член упирался мне в живот. – Не бойся, – шептали мои губы.

А я боялась. Боялась, что он оттолкнёт меня, скажет какую-нибудь глупость типа «нам нельзя», «у тебя есть жених». Я прижалась губами к его рту, только чтобы он, ничего не говорил….

Не помнила, как мы оказались на диване. Я, – судорожно оглаживая его мускулистое, такое красивое тело, сжимая ладонями крепкие ягодицы, и он – нависший надо мной.

– Ты уверена?

– Иди к черту! – обхватила его бёдра ногами.

– Тебе будет больно, – прошептал мне на ухо. Почувствовала как его орган коснулся меня там. – Господи, ты такая красивая, Лёль… – Его губы спустились по виску вниз, на шею, ещё ниже, затем втянули сосок, заставив меня вскрикнуть от сладостной истомы. – Я… я у меня это первый раз… Чёрт, я дурак, наверное…

Запустила пальцы в его волосы на затылке.

– Никит, посмотри на меня… И у меня первый раз… ты мой, а я твоя. Уже поздно… – Он простонал, попытался войти в меня и, увидев, как я скривилась от боли, затих. – Не останавливайся! – крикнула, подаваясь ему навстречу.

Он врезался в меня, я закричала от боли, невольно впившись в спину парня ногтями. Он застыл, во взгляде ужас, смешанный со страхом.

– Лёль… – Я застонала. Он заполнил меня, такой большой, горячий, желанный. Я двинулась навстречу, наверное, инстинктивно, уже мало что соображая. Боль начала затихать, уступая место острому, какому-то животному удовольствию. – Я люблю тебя, – услышала словно сквозь туман, прижалась губами к его груди, шепча в ответ:

– Я тоже… тоже люблю тебя…

Потом мы лежали, я уже сверху парня, распластавшись от неги, как морская звезда. Его руки гладили мое тело, грудь тяжело вздымалась, и я слышала гулкие удары его сердца…

* * *

Мы ещё долго не могли заснуть. Лежали уже рядом друг с другом в тесных объятиях. Никита укрыл нас одеялом. Было уютно и надежно, и так хорошо, словно я вернулась домой после долгой дороги. Тихо беседовали обо всем и ни о чем. Мне всегда было просто разговаривать с моим другом, а теперь ещё и любовником. Любовником…

Я судорожно вздохнула. Да, у меня есть официальный жених – Артём. Парень, которого я люблю. Или любила?

Внезапно у меня возникла острая необходимость побыть одной, хотя бы на десять минут. Запереться в ванной, поразмыслить, чтобы никто не отвлекал. Рядом с Никитой мой мозг переставал думать о ком-либо, кроме него.

Я откинула одеяло и спустила ноги с кровати. Никита удержал меня за руку.

– Ты куда, Лёль?

– Я в ванную.

Его лицо приняло озабоченное выражение.

– Чёрт, прости, я идиот. Совсем не подумал о средстве защиты.

Я прыснула от смеха.

– А, ты об этом? Не волнуйся – я принимаю таблетки, – окинула взглядом свои ноги, все ещё испачканные кровью. – Хотя душ мне и впрямь не помешает.

– Я с тобой, – парень сел в кровати.

– Нет, не надо… – возразила было я – ведь хотелось с самого начала побыть наедине со своими мыслями, но представив нас двоих в душевой кабине, кивнула: – Пойдем.

Я никогда не думала, что находиться в тесной душевой кабинке вдвоём – это такое наслаждение. Касаться мокрого и скользкого от мыла тела, проводить руками вниз по животу и вроде как нечаянно прикасаться к опять воспарявшему органу. И руки Никиты, сильные и одновременно нежные, исследующие всё мое тело…

– Чужая радость, – он ткнулся лицом в мое плечо, фыркнул от заливавшей лицо воды. – Я так тебя люблю. – Я его тоже любила. Все больше и больше, так, что не могла даже сказать – не было слов. Почему я раньше не обращала внимания на свои чувства к Никите, а вместо этого лелеяла свою, казалось, любовь к Артёму? Стиснула зубы от обиды, резко выдохнула. – Что? – Никита попытался отстраниться, заглянул мне в лицо.

– Ничего, – улыбнулась, прижимаясь губами к его груди. – Всё хорошо.

16

Оля

Мы провели у меня дома целых два дня – занимались любовью, строили планы, снова занимались любовью. Между делом полуголые вбегали в кухню, чтобы схватить какую-нибудь снедь из холодильника. Я знала, что серьезный разговор нам ещё предстоит, но мне совершенно не хотелось думать об этом. Я хотела забыть то, что произошло на даче, словно это был нереальный кошмар. Сейчас я была счастлива, и это состояние хотелось продлить как можно дольше.

Уже вечером второго дня, когда мы сидели на диване, прижавшись друг к другу, Никита, наконец, задал мне тот самый вопрос, которого я так боялась:

– Я знаю, что вы с Тёмычем уже запланировали свадьбу – гости приглашены, дата назначена… Оль, что ты собираешься с этим делать?

Я нервно сглотнула. Если бы все было так просто!

– Знаешь, Никит, мне надо обо всем этом хорошенько подумать.

– Подумать? – он нахмурился. Я кивнула. – Ты боишься?

Да, черт побери, я боялась. Так многого – разговора о происшедшем с Артемом, осуждения знакомых и родственников, уже ожидавших «салатика» за свадебным столом, скандала с матерью, а самое главное – неизвестности с Никитой.

Совсем недавно Маруся упомянула, что планирует увезти сына в США, где его ожидает учеба в престижном колледже. И я прекрасно осознавала, что не имею права удерживать его здесь, возле себя. Он и так потерял время. Прекрасно знала мечту своего друга стать военным переводчиком, участвовать в разрешении военных конфликтов. Ну как я могла помешать ему? Зачем ему сидеть на привязи возле моей юбки?

– Ты не ответила, – напомнил Никита.

Он напряжённо вглядывался в мое лицо.

– Слушай, я, наверное, должна для начала поговорить с Тёмкой…

– Хочешь, поговорю с ним я?

– И что ты ему скажешь? Нет уж, – я нахмурилась. – Я сама решу свои проблемы.

Я видела, как парень нервничает – по его слегка подрагивавшему глазу, по жалкой улыбке.

– Не парься, – я рассмеялась, прижалась губами к его губам, – через три дня я дам тебе знать.

– А если нет?

– Господи, Никит, что ты в самом деле?! Если ты не услышишь от меня ничего по истечении этого срока, то… – я скорчила печальную рожицу, а затем рассмеялась, схватила его за плечи, потянула на себя.

Но парень оставался серьезным.

– Хорошо, Лёль, я буду ждать. Или – или.

– Что «или – или»?

– Или ты со мной, или я без тебя.

Закатив глаза, обхватила Никиту за шею.

Никита

Я открыл дверь ключом, прислушался. Раздалось цоканье когтей по линолеуму – Дик услышал, что я пришёл, и спешил меня встретить. Ткнулся мордой в ладонь, завилял хвостом. Я был уверен, что пёс учуял Олькин запах – он до сих пор окутывал меня, опьяняя. Хотелось развернуться, открыть дверь и идти обратно к ней. Хотелось быть рядом, держать ее в своих объятиях, скользить губами по прохладной, чуть солоноватой коже, от уха до слегка бьющейся жилке на шее. Моя девочка! Самая лучшая, самая красивая.

– Никита? – Мама вышла из комнаты, на лице улыбка, глаза блестят. – Я заждалась тебя. Наверное, голодный? Там в холодильнике еда. – Я не был голодным, мне совершенно не хотелось ничего, кроме как быть рядом с Ольгой. А мама продолжала: – У меня важные новости, сынок. – Я поднял брови, готовясь выслушать. – Улетаю.

– Как?

– Меня снова вызывают, – мама не могла сдержать счастливого смеха, – и на этот раз я, наконец, буду рядом с твоим отцом.

– Надолго?

Я уже начал продумывать свою жизнь в этой квартире без неё. Оля вместе со мной, Дик – замечательная семья. Конечно, мы поженимся, и я даже не буду ждать окончания института, как делают многие парни.

– Это ещё не все, Никита. Тебя ждут в колледже. В том, о котором я тебе говорила, помнишь?

Да, я помнил, мама упоминала об учебе в престижном заведении, но это было давно, до того, как у нас с Ольгой изменились отношения. Теперь у меня абсолютно другие планы.

– Мам, извини, но я вряд ли смогу…

– Ну ты что? У меня билеты на руках, визы, всё…

– Когда ты успела? – я впервые разозлился на неё.

Она рассмеялась.

– По своим каналам, ты же понимаешь.

Схватившись за голову, я прошел в свою комнату, сел на кровать.

Я не мог никуда ехать. Мне надо дождаться Ольгу. Я знал, видел, что она любит меня. Чувствовал это в ее смехе, в прикосновениях, во взгляде. Три дня. Она вернётся ко мне, и я останусь с ней.

Маленький росточек сомнения уколол в сердце, заставив его на миг замереть. А вдруг нет?

– Мам, – я вскочил, бросился в ее комнату, где уже на кровати стоял открытый, наполовину наполненный вещами чемодан. – Я и Оля… Я люблю ее.

Мама сочувственно вздохнула, протянула руку, чтобы погладить меня по плечу.

– Я знаю, Никит, давно знаю. Но ведь она совсем скоро выйдет замуж за Тёму. Именно поэтому я решила, что тебе лучше улететь со мной. И даже купила большую клетку для Дика.

– Ты не поняла. Ольга тоже любит меня.

Она рассмеялась:

– Ну конечно, любит. Как друга. Ты для неё самый близкий человек. Но только Артёма она любит по-другому.

– Мам, все изменилось. Мы, я и Оля, теперь вместе. Ей только надо сказать Артёму, объясниться с ним, и она вернётся ко мне. Через три дня.

– Да? А если не вернётся? Что ты будешь делать?

Я стукнул кулаком по столу.

– Вот увидишь – она вернётся.

– Никит, – мама как ни в чем не бывало продолжала вытаскивать из шкафа одежду и складывать ее в чемодан. – Я очень люблю Олюшку, она мне как дочь, сам знаешь. Но я прекрасно понимаю, что в этом возрасте у девочек играют гормоны, они сами не знают, чего хотят. У них семь пятниц на неделе. С Тёмкой уже все распланировано, а тут являешься ты и все рушишь. Ты подумал о ней, о своём друге, да даже о себе? Ты всю жизнь мечтал быть военным переводчиком, а это, дорогой мой – жизнь на колёсах, полная опасностей. Как ты сможешь совместить это с жизнью Оли?

Не в силах больше слушать, я, со всей силы хлопнув дверью, вылетел из комнаты.