Текст книги "Живые консоли"

2

Тима настроил генератор альфа-ритмов таким образом, чтобы просыпаться одновременно с Ириной. Честно говоря, в этом деле ему помогла его новая версия личной программы, которую он, чтобы не путаться, также называл Чиппи. Наследственная память делала различие между версиями минимальным – так или иначе, вся Тимина жизнь в цифрах и образах хранилась на муниципальном сервере, и доступ к ней у новой программы был неограниченный. Однако теперь Тима, гордый собой, мог помыкать программой и дерзко игнорировал ее замечания.

Причина для перемены домашнего помощника была веской. Вот уже полгода, как Тима женился и переехал с супругой в отдельную квартиру (в том же доме, понятно, чтобы им проще было, появись вдруг такая блажь, навестить друг друга). Сразу после официального разрешения на образование семьи мама встретилась с Ириной на одном из узлов. Со стороны будущей жены появились ее родители и, очевидно, предки молодоженов понравились друг другу!

Еще полусонная, Ирина обхватила молодого мужа всеми четырьмя конечностями и вытянулась, ускоряя ток крови по мышцам. Ее выбритые виски ласково кольнули его короткой светлой щетинкой.

– Иришка, – Тима пощекотал ее за ухом, а второй рукой погладил «гофрированную» ложбинку между ее горячими, слегка влажными лопатками, – пусти в туалет.

– Отнеси меня тоже, – пробормотала она.

– Когда только мы с тобой канюлю купим, – посетовал он. – Хотя бы одну на двоих для начала.

– Сперва жилищный кредит отдай, – хмыкнула Ирина и наконец открыла глаза, в выражении которых Тима с восторгом, никак не надоедавшим ему, разглядел подлинную симпатию. Наверное, ей понравилось, как он любуется ее заспанной физиономией: она подтянулась на локтях и сунула нос ему за ухо, пощекотав мочку сухими губами. По ребрам скользнули маленькие бугорки сосков, и он почувствовал нестерпимое желание покатать их на языке.

– Ладно, дай хоть помочиться. – Она со смешком поднялась на вытянутых руках и впустила под одеяло прохладный (22 градуса по Цельсию) воздух комнаты. – Ох, и в животе совсем пусто.

– Я первый! – вскричал Тима и попытался ухватить жену за талию, чтобы повалить ее на бок.

Но она выскользнула, царапнув его по ладони кончиком выбившегося из-под повязки катетера. Напоследок Ирина кинула ему на голову одеяло и с легким топотом спряталась в ванной. Тима последовал за ней и в нетерпении обошел вокруг унитаза, оккупированного женой. От прежнего хозяина, полгода назад увезенного в приемный покой сектора, им досталась самая примитивная обстановка. Она практически ничем не отличалась от той, что имелась в старой Тиминой квартире.

Увы, денег у молодого человека не стало больше: значительную часть пособия вычитали в счет компенсации жилищного кредита.

– Ну что, еще не передумал идти на прием? – спросила Ирина.

Она уже успела насадить раструб своего катетера на пищевод и умиротворенно поглощала питательный раствор. Тима же еще только вышел из ванной.

– Позже…

Он склонился над пупком Ирины, чтобы облизать ложбинку вокруг пластиковой трубки – в ней глухо пробулькивала жидкая пища. Жена хрюкнула и выгнулась дугой, сдерживаясь, чтобы не засмеяться от щекотки и не сорвать катетер с пищевода.

– Сейчас у меня есть дело поважнее, чем какая-то транснациональная корпорация, – страстно просипел Тима.

– А тебе на сколько назначено? – сквозь смешок выдавила Ирина.

– На десять. – Он уже поднялся выше, поймав-таки прохладный, ускользающий от него сосок губами.

– А сейчас?

– Текущее среднеевропейское время – девять часов сорок три минуты, – нейтрально сообщил Чиппи.

– Вирус тебя побери! – притворно погрозив в пространство кулаком, Тима слез с жены и подцепился к пищеводу. – Ладно, бодрее буду выглядеть…

Ирина принесла ему из шкафа самое приличное платье, достаточно скромное и в то же время элегантное (она лично высмотрела его на какой-то дешевой распродаже). Не прерывая процесс питания, Тима напялил платье до пупка.

– Веди себя с достоинством, – наставляла между тем жена. – Помни, что ты имеешь патент на очень перспективную разработку, за которую рады ухватиться все производители консолей.

– Разве они рады? – удивился Тима.

– У них должно создаться такое впечатление.

– Ты предлагаешь мне соврать «Консолям»?

– Достаточно просто намекнуть, дурачок! В бизнесе работают ушлые люди, они любой намек поймут.

– Ладно, попробую, – в сомнении пробормотал он.

3

– А это еще что за страшилище?

С невидимого крюка над их головами свисало огромное полукруглое лезвие, под которым Вероника изладила нечто вроде древнего гроба.

– Хочешь испытать на себе? – полюбопытствовала она.

Стоп-бит ощутимо вздрогнул – очевидно, ему представилось, как жуткое орудие вгрызается в его эфемерную плоть, активизируя «кровавую» процедуру разрушения образа.

 
– Душа разрезана клинком, —
продекламировала Вероника, —
Неправомерного отказа!
Отринут ядерным пинком,
Повергнут в жерло унитаза…
 

Эти строки твоей песни мне особенно нравятся.

– То есть на третью строфу ты выделила целых два вида казни. – Констатировал Браун. Расклеиться от похвалы партнерши по бизнесу он и не подумал. Все же его тонкие бледные губы слегка напряглись, образовав подобие улыбки. – Неужели ты действительно наметила погружение артиста головой?…

– Считаешь, Васил воспротивится? – хохотнула она, позабавленная уже одним предположением, что солист коллектива может заартачиться. – Пусть тогда он сам пишет сценарий клипа!

– Я пошутил, подруга. Ну, пошли дальше. Пожалуй, тебе удалось заинтересовать меня.

4

Здание корпорации «Живые консоли», ведущего производителя шлемов, было спроектировано в форме перевернутой груши, стоящей на искривленном хвостике.

Тима потратил целый день, чтобы ознакомиться с историей корпорации, ее внутренней структурой и традициями. Тогда же ему рассказали и о «груше» (сам бы он ни за что не догадался, да и сейчас смутно представлял себе значение этого слова). Он узнал, к кому следует обратиться постороннему человеку, желающему быть принятым на работу – и сразу же, не откладывая процедуру регистрации, направил стандартный запрос. Спустя несколько секунд ему сообщили дату и время приема. Он должен был состояться через три недели.

И вот этот важный день пришел! Тима надеялся, что в компании о нем уже слышали – пару месяцев назад он выложил на публичный инновационный узел сообщение о новой насадке к консоли, способной принести своим пользователям ни с чем не сравнимые радости от пребывания в Сети. Увы, за прошедшее с тех пор время производители шлемов ни разу не обратились к автору за разъяснениями.

Тима перенесся на ребристую поверхность гигантского зеленого листка, по которому вверх, к первому этажу здания, ездил эскалатор. Здесь начиналась контролируемая зона корпорации, и любые резкие перемещения в пространстве блокировались автоматикой.

Поскольку рабочий день уже начался, народу было немного – в основном, очевидно, это были посторонние для компании люди, по каким-то своим личным причинам (вроде Тимы) желавшие попасть на прием к одному из клерков. Сотрудники «Консолей», конечно, и не думали пользоваться таким примитивным способом, чтобы добраться до рабочего места, предпочитая индивидуальные каналы связи. Доходы корпорации позволяли ей арендовать целый сектор физического носителя данных, на всем объеме которого она имела право делать все что угодно (кроме разработки оружия вроде полифагов, разумеется).

Спустя пять минут Тима наконец подобрался к чудовищно высоким прозрачным створкам. За ту долю секунды, пока он пересекал порог, его образ успели отсканировать, и его личный генетический код угодил прямиком в идентификационную процедуру. А уже в ее недрах его код сравнили со списком «неблагонадежных» граждан, как-либо насоливших компании или государству.

– Добро пожаловать в офис «Живых консолей», – прозвучали радушные, с эротическими нотками слова.

Тима не сомневался, что будь он женщиной, тембр голоса звучал бы на октаву ниже. Лифт, вмурованный в ножку «груши», домчал его до первого этажа. Тот находился на высоте порядка двадцати метров от приятной глазу, зеленовато-желтой подложки узла. Расположенные повсюду зеркальные плоскости создали у претендента ощущение необъятности внутренних помещений офиса, и он слегка растерялся. Однако самому ориентироваться в нагромождении объектов, к счастью, Тиме не пришлось – вновь ожил невидимый проводник:

– Следуйте за клубком.

Под ногами возникла уменьшенная копия шлема-консоли, из которого торчал извивающийся хвостик кабеля. Словно отматываясь от шлема, кабель заскользил за ним по ворсистой ковровой дорожке. Тиме ничего не оставалось, как только следовать за ним и стараться не наступить на змеящийся провод. Растянуться на полу в первый же день, к тому же самый важный, ему не хотелось.

И все же он порой ухитрялся взглянуть по сторонам. Похоже, все элементы интерьера представляли собой объемные иллюстрации непрерывного прогресса, осуществляемого корпорацией в деле приобщения граждан планеты к Сети. Древние устройства, напоминавшие громоздкую одежду, бодро помахали посетителю пустыми рукавами. Чем дальше от входа, тем страннее и миниатюрнее они становились, пока наконец не спрятались за бликами прозрачных ящиков, в которых обитали.

Кончик шнура пару раз стукнул в дверь, возникшую на пути, и пластик с солидным жужжанием отполз вбок. Собранному Тиме явился небольшой кабинет с прямоугольным столом и крупным, вместительным креслом. За столом с хмурым видом восседал средней упитанности человек в строгом сером костюме (однако штанины ниже колен у него все же отсутствовали – мода).

Тима вошел и сел напротив, последовав экономному жесту клерка.

– Меня зовут Болеслав Купер, – сказал хозяин кабинета, – и мне поручено разобрать вашу анкету. Уточните, каков ваш возраст, сударь. Вы ведь Дмитрий Гамов?

– Да, это я. Мне 16 лет и 7 месяцев.

– И вы всерьез полагаете, что в состоянии принести пользу компании?

– Я с отличием закончил курсы нейрохимиков при Департаменте образования.

– Таких людей сотни, – парировал Купер. – Чем вы лучше их?

– У меня есть изобретение.

– Вы говорите об этой вашей… как ее… накладке? Я что-то читал об этом в вашей анкете, только не очень понял.

«Было бы странно, если бы понял, – презрительно подумал Тима. – Тогда бы ты не протирал задницу в этом микроскопическом кабинете».

– Насадке, – поправил он.

– Какая разница? И куда вы планируете ее сажать?

– На лобную часть консоли. Я все продумал, менять строение шлема почти не придется, и стоить она…

– «Почти»? – поднял брови клерк.

– Да. Управление рассчитано на стандартный 512-пиновый разъем, причем я задействую только любые 24 из них. В консоли же есть зарезервированные каналы! Их 27, я читал открытую документацию. Моя насадка добавит всего четыре процента к стоимости шлема…

– Вы полагаете, наладить дополнительный конвейер так просто? Сколько стоит его запуск, вы знаете?

– Н-нет, – запнулся Тима.

– Так вот, сначала нужно будет отправить запрос в Департамент инноваций, для экспертизы вашей насадки на предмет безопасности и просто для того, чтобы убедиться, что ваши предложения заслуживают внимания. Это стоит денег (пусть и небольших, но все же). Если придет положительный ответ, значительных вложений потребуют маркетинговые исследования – ведь никто не станет производить нечто, не требующееся населению! Предположим, идея этой штуки понравится людям. Поскольку монтаж должен быть произведен на тех же производственных площадях (а подземное пространство на небольших глубинах весьма дорого, чтобы можно было расширяться, к тому же давно поделено), потребуется пересмотр всей схемы расположения оборудования. Надо будет составлять заявки в Департаменты распределения ресурсов (для выделения дополнительных), коммуникаций (для переналадки энергопроводящих путей в перестроенных цехах) и транспортный (чтобы привезти требуемые детали и агрегаты). Потребуется нанимать бионов из числа квалифицированных монтажников, а их услуги недешевы. Я уж не говорю о переделке процедурной части конвейера и поддержке пользователей снизу вверх – иначе говоря, каждый желающий должен иметь возможность обменять свою старую консоль на новую… Вы еще здесь? – изобразил удивление клерк.

Тима был подавлен. «Здорово же он поднаторел отбривать всяких мнимых изобретателей», – даже с некоторой долей уважения подумал он, храня на лице каменное выражение.

– Хорошо, я продолжу, – возобновил свою убедительную речь самоуверенный Купер. – Хотя вряд ли вам будут интересны все эти подробности о технологических цепочках и тому подобном…

– Я все это знаю, – поспешно вклинился Тима. – Про технологии можете мне не говорить. И программная часть проекта мной подготовлена, нужно только подцепить мою процедуру к обработчику событий. – Он щелкнул пальцами, вызывая из недр Чиппи упакованную подпрограмму, к которой приклеил почти полный вариант своей разработки. В нем недоставало лишь пары звеньев вроде синтезированных им медиаторов – они-то, собственно, и обеспечивали возникновение самых сильных эмоций – эйфории и ненависти. Пакет выглядел как тор величиной с ладонь: такая топология считалась наиболее удобной для пересылки по защищенным каналам связи. – Здесь также примерный набросок технологических дополнений, которые потребуются для выпуска моей насадки. И они совсем недорогие, я смотрел по каталогу микросхем.

Сотрудник «Консолей» поскучнел и нехотя принял Тимин подарок:

– Вы хотите, чтобы я отправил это в Департамент инноваций?

– Естественно! – Изобретатель был тверд как базальт. – Я уверен в положительном заключении экспертизы.

Купер некоторое время молчал, рассеянно вертя «подарок», затем медленно извлек из глубин стола два листа бумаги и подвинул их к Тиме. Тот взял один и увидел заголовок: «О финансовой ответственности сторон». Вздрогнув, Тима стал читать скупые слова параграфов, суть которых сводилась к тому, что если эксперты дадут отрицательное заключение, оплачивать их труд будет сам незадачливый изобретатель, а вовсе не корпорация. Холодный червячок сомнения закопошился в груди у Тимы. Он вспомнил месяцы раздумий и возни в старых файлах, каталоги древних и современных сетевых журналов, которые проштудировал, долгие разговоры с Ириной, порой за уши оттаскивавшей его от моделирования медиаторов.

Тима практически не сомневался в том, что его нововведение, насыщая сетевую жизнь человека подлинными эмоциями (без всяких «физических» затрат, одним лишь желанием обладателя насадки), обретет массы поклонников, в основном людей зрелого возраста, – а потому вполне обеспеченных, – которым некогда или неприлично искать в Сети острых ощущений.

– Какие бывают виды заключений? – спросил он.

Купер сосредоточился, смешно двигая выпуклыми глазами:

– Решительный отказ, мягкий отказ с предложением доработать предмет, согласие на внедрение инновации (по усмотрению компании), рекомендация внедрить изобретение и однозначное указание начать производство без маркетингового исследования – то есть всего пять. Однако последнего (пятого) на моей памяти еще не случалось.

– И в каких случаях платить за экспертизу буду я? – А сумма составляла тысячу евро, непомерную для тощего Тиминого бюджета.

– В первых трех вы оплачиваете все, в четвертом – половину, а в пятом все расходы берет на себя наша корпорация. Разве там этого не написано?

– Я плохо понимаю юридический язык, – хрипло отозвался изобретатель.

– Вызвать вам юрисконсульта? – участливо поинтересовался Купер. – За отдельную плату, разумеется.

Клерк даже не старался скрыть пренебрежительного отношения к посетителю.

Тима молча провел пальцем по шершавому прямоугольнику внизу листа, оставляя подпись – цифровой след своего идентификатора.

– И на втором тоже, – осклабился клерк. – Ожидайте ответе в течение месяца. Но никак не раньше следующей недели, сэр.

– Благодарю за содействие, – пробормотал Тима, поднимаясь.

– Э, что там! – Болеслав утратил остатки официальности и также встал. – С вами даже приятно было иметь дело. А то придет, бывало, какой-нибудь неуч и давай юзать мозг: мол, никто лучше него не сможет протестировать новую консоль! Или даже вроде вас (изобретатели с манией величия), таскают формулы мозговых стимуляторов, а их и применить-то нельзя, сразу разваливаются!

– Мои медиаторы не развалятся, – сухо сообщил Тима. – Я моделировал их синтез и введение в мозговую ткань.

– Разумеется! – Купер вновь обрел нейтральный вид и упал в кресло. – Но с экспертизой все же как-то надежнее будет, не так ли?

Посетитель коротко кивнул и вышел за дверь – тут его терпеливо поджидал давешний микрошлем с кабелем-хвостиком.

5

«Не так уж плохо» – высшая степень одобрения в устах человека с совершенным вкусом. «Ничто в этом меня не шокирует» – была высшая похвала Шопена новой музыке. Сентиментальный дилетант, если бы проник в мысли подобного критика, он бы почувствовал и должен был бы почувствовать ужас при виде того, как холодны, как эфемерны, насколько лишены человечности его мотивы одобрения или неодобрения. То, что картина образует приятное для глаз пятно на стене, важнее ее содержания; глупейшая игра слов придает значение стихотворению; совершенно бессмысленное чередование фраз одного музыкального произведения затмевает всякую выразительность другого.

У. Джемс. «Что такое эмоция?»

– И здесь наконец все трое исполнителей должны воссоединиться, чтобы усилить впечатление зрителя от просмотра клипа. Все камеры перескакивают на демонстрацию котла с кипящим маслом, одна из них «внедряется» в пузырек газа и всплывает на поверхность – тут-то и выясняется, что в миллиметре от «объектива» – обваренный участок человеческой кожи.

 
Оплавлен жаром преисподней,
Сварился я в горниле страсти!
Я по узлу мечусь в исподнем
С раскрытой в крике пенной пастью!
 

– Подозреваю, что в этот момент камеры должны очутиться между языком и нёбом Васила, – мрачновато сказал Браун. Он пощипывал жидкий волосяной кустик, растущий из его острого подбородка.

– Только половина из них, – кивнула девушка. – Остальные будут заляпаны клочьями розовой пены, летящими изо рта солиста.

– Мощь! Зрители будут в шоке.

– Только я не совсем поняла, что ты имел в виду под «преисподней». Что это такое, бит побери?

– Я и сам точно не знаю, – признался Стоп-бит. – Да ведь твой приятель, Санчес, мне об этом и рассказывал, только я почти ничего не запомнил. А тебе он разве мозги не полоскал?

– Он знает, что я не стану его слушать. И про исподнее ты как-то архаично ввернул. Что, хочешь блеснуть эрудицией? Только в школе и слыхала это словечко, на курсе древней литературы.

– Слушай, не лезь в душу поэта, ладно? – нахмурился Браун. – Лучше покажи, что у тебя на последний куплет заготовлено.

Вероника резким движением руки откинула матовый полог с крупного прозрачного автоклава, в данный момент стоявшего с откинутой крышкой. Конструкция устройства была явно упрощена, однако многие функции реального автоклава у этой модели сохранились.

С плеском запрыгнув внутрь аппарата, Вероника задраила люк и стала как-то оплывать, теряя строгую и симпатичную форму тела. Донесся ее приглушенный, но сильный голос, причудливо искаженный фильтром:

 
Теряя разум по крупицам,
обращусь в прах!
Ручки слабеют, ножки кривятся —
дело швах.
Скажи мне, что любишь —
восстану из чана
Единым как бит и
чудовищно славным!
 

Ее образ поблек, уменьшился, трепыхаясь в вязкой жидкости, и постепенно превратился в обыкновенный человеческий зародыш.

6

– Веди по следу, – приказал своей программе Тима, покинув территорию «Живых консолей». – Да предупреди Иришку, что я иду.

– По расписанию – подключение к инфосфере Департамента образования… – напомнил Чиппи.

Неужели он еще не понял, что труд последних месяцев завершен и нужно дождаться его результата?

– Вот если бы ты соединил меня с инноваторами! – сердито сказал Тима. – Все, текущее расписание можешь забыть, оно мне больше не потребуется.

Вокруг заструились светящиеся линии каналов связи: их специально делают динамичными, чтобы не перегружать психику человека. Всегда успокаивает мысль, что процесс переброски с узла на узел не стоит на месте и ты не завяз где-то на периферии скопища образов, требующих транспортировки.

Тимин приоритет был, конечно, самым низким, поскольку не подпитывался финансами. К счастью, Ирина ушла недалеко и воспользовалась далеко не самым людным узлом, а погрузилась в жерло подводного вулкана. В последние дни это стало одним из ее любимых развлечений (не считая, конечно, визитов в питомник). К тому же вулкан стоил недорого и не особенно обременял семейный бюджет – во всяком случае, калорийность питания не страдала.

– Стадия?

– Выброс.

– Остановись в кафе на атолле.

Подключаться к ней во время прохождения через жерло вулкана не имело смысла. Тиму не слишком привлекало «купание» в лаве, пепельные вихри и безвольное падение в воду с километровой высоты. Начальная стадия аттракциона – недолгое пребывание в толще текучей и вязкой магмы – нравилась ему больше, но этот этап Ирина уже миновала.

Полностью автоматизированная закусочная была, как всегда, почти пуста. «Вулканическое» развлечение мало кого привлекало, и Тима недоумевал, почему этот узел еще не прогорел по причине своей нерентабельности. Он даже не знал названия компании, спроектировавшей его.

Посреди светлого бунгало сидела в плетеном креслице-качалке смуглая, почти голая девушка с необыкновенно длинными, почти до плеч волосами. Яркое тропическое солнце, проникавшее сквозь крупные щели в потолке, округлыми пятнами лежало на ней. Отталкиваясь пальцем ноги от ножки закрепленного стола, она покачивалась и мурлыкала под нос какую-то модную песенку.

– У тебя пепел на шее, – сообщил Тима, располагаясь напротив.

Она смерила гостя долгим взглядом.

– А ты почему такой чистый?

Тима подумал об апельсине и выставил руку ладонью вверх. Фрукт образовался в ней через секунду. Именно вкус цитрусовых лучше всего удавалось передать Тиминой новой программе.

– Я видел тебя в постановке «Оголенный нейрон», – сказал он. – Ты Марианна. С тобой еще был длинный парень, он обрезал лезвием дендриты и развешивал их на веревке в ванной.

– А я и не думала, что «Нейрон» кто-то заметил, – обрадовалась девица.

– Меня зовут Дмитрий.

– А моего партнера – Феликс, чтоб ты знал. Он мой близкий друг.

– Не волнуйся, у меня есть жена, – гордо сообщил Тима и впился зубами в апельсин. По шее зазмеился липкий, пахучий сок. – Она сейчас в небе над нами.

И точно, как раз стали падать крупные ошметки розовой, полуостывшей лавы, среди которых кувыркалось несколько посетителей аттракциона. Поверхность моря вспучилась водяными «взрывами». Вода вперемешку с пеплом и мелкими обломками лавы едва не захлестнула островок с бунгало.

Вскоре «вулканологи» загомонили в гигиеническом отсеке, где от их образов быстро отскоблили чужеродные наслоения.

– А чего мне волноваться? – спросила Марианна. – Ты видишь во мне изъяны?

– Нет, – признался Тима, с удовольствием рассматривая пропорциональную фигуру девушки. Ее грудь бодро торчала сквозь отверстия в майке. Согласно одному из модных течений, ее туго охватывала шелковая сетка (впрочем, крупноячеистая). Актриса демонстративно закинула гибкие ноги на стол, явив собеседнику гладкие ляжки, затянутые в полупрозрачный полимер. – Тебя недаром пригласили в труппу.

Вскоре появилась Ирина. Она упала мужу на колени и с вызовом уставилась на Марианну.

– Как сходил? – спросила она.

– Есть мелкие проблемы, – пробормотал Тима. – Посмотри-ка лучше на Марианну. Узнаешь?

– Не-а, – лениво протянула жена.

– Да ладно, мы же с тобой вместе были в театре! Узел «Утренней звезды», помнишь?

– Больше никогда не пойду в этот дешевый балаган.

– Сама-то чем занимаешься? – снисходительно вопросила актриса. – Я хоть играю в самодеятельных постановках, даже в интерактивных, а ты? Безработная, конечно?

Она вызвала себе полный бокал пива и принялась слизывать пену.

Мебель вздрогнула от мощных инфра-ритмов – кто-то активировал музыку. Тима поморщился и включил фильтры, отделив себя и Ирину от агрессивной атмосферы, созданной буйными «вулканологами». Марианна, судя по всему, поступила так же.

Почва под островом подрагивала – значит, скоро прилетит новая партия немногочисленных любителей купания в магме.

– Я готовлюсь стать матерью, – с достоинством сообщила Ирина.

– Ну, ясно, – протянула Марианна, – пособия на ребенка захотелось.

– Да ладно вам ругаться, – решительно встрял Тима. – Иришка, ты же мне говорила, что она тебе понравилась. А еще, будто всех остальных актеров можно выгнать, а ее оставить. Ну и разве что Феликса за его крепкие плечи.

– Не помню. Какого еще Феликса?

– Так на самом деле зовут ее партнера.

– Чего сгоряча не ляпнешь!

Ирина сердито уставилась на мужа, а затем пересела на возникший из воздуха стул. Тот скрипнул и оброс удобными подлокотниками, одновременно круто выгнув спинку, так что девушка смогла с усталым видом откинуться и ловить ртом крупные вишни, редкой вереницей посыпавшиеся с потолка. Тима перехватил и прожевал одну из ягод, заслужив полный притворного негодования взгляд супруги.

– Мне пора, Дмитрий! – Марианна выбралась из качалки и насмешливо глянула на Ирину. – Приятно было пообщаться. – Проходя мимо Тимы, она внезапно прижалась к нему жарким бедром и наклоняясь к самому уху парня: – Я могу считать тебя своим поклонником? – Дух лавы, исходящий от нее, на секунду обжег Тимины легкие. – Значит, ты будешь первым. – Она повернулась к суровой Ирине: – Я скромная и талантливая.

Крутнувшись на месте и закрепив свой аромат в мозгу Тимы, она пропала под звук легкого поцелуя.