Электронная библиотека » Ольга Иванова » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Гаухаршад"


  • Текст добавлен: 6 мая 2020, 12:40


Автор книги: Ольга Иванова


Жанр: Историческая литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 2

Молодой повелитель третий день проводил в пирах и развлечениях. Он спешил познакомить свою высокородную сестру с казанским двором, первыми вельможами. Хотел показать ей силу братской любви, доброжелательности и благосклонности. В этом ханстве, которым он правил около полугода, Абдул-Латыф чувствовал себя чужеродным осколком, закинутым судьбой в непривычную для него среду. Его правление более напоминало лицедейство тряпичной куклы в руках ловких царедворцев, и ощущение бессилия и неудовлетворённости нынешним положением не покидало хана. Воспитанный при дворе крымского калга-солтана, он перенял от своего старшего покровителя вспыльчивый и нетерпимый нрав, стремление к власти и неуёмную тягу к битвам. В Казани Абдул-Латыф ощутил себя безмолвным челном на мутной тихой воде, челном, управляемым опытной и властной рукой улу-карачи Кель-Ахмеда. Подозрительный от природы, хан имел мало друзей и с болью ощущал своё одиночество в уделе, некогда управляемым могущественным отцом.

Приезд сестры заметно оживил деятельность повелителя. Вместе с Гаухаршад они провели детство в Крыму, и она показалась той ниточкой, что соединяла Абдул-Латыфа с прежней жизнью. Хан был счастлив оттого, что сестра восседала рядом с ним на троне, и уже не чувствовал такого острого одиночества.

Абдул-Латыф склонился к ханбике, которая с восторженным интересом следила за представлением индийского факира:

– Обрати внимание, Гаухаршад, по правую руку от нас, рядом с ширинским эмиром, восседает юноша в парчовом тюрбане.

– О, я вижу, – с лукавой улыбкой отвечала ханбика. – В его тюрбане сияет великолепный смарагд[31]31
  Смарагд – изумруд.


[Закрыть]
. Я затрудняюсь даже приблизительно назвать его цену. Я всегда любила смарагды, ведь эти камни великолепны! Они не меняются ни на солнце, ни в тени, ни при свете светильников. Взгляните, мой царственный брат, как он превосходен, как блестящ!

Молодой хан невольно рассмеялся:

– Не знай я твою истинную любовь к камням, моя маленькая Гаухаршад, решил бы, что все сказанные слова по праву относятся к счастливому обладателю этой драгоценности.

– Вы говорите об этом юнце? – Ханская дочь презрительно изогнула брови. – Не вижу в нём ничего замечательного!

– А ты лукавишь! – Абдул-Латыф вновь добродушно рассмеялся. – Мурза Булат очень красив, а возраст – не помеха его силе. Я видел мурзу в состязаниях лучников и на конном ристалище. Поверь, мало кто сравнится с ним. К тому же он из рода Ширинов, старший внук нашего уважаемого улу-карачи.

– Избавьте мой слух от рассказов о вашем ширинском мурзе, – строптиво промолвила Гаухаршад. – К чему ваши речи?

– К тому, моя дорогая сестра, что когда-нибудь благосклонная судьба возведёт Булат-Ширина на пост улу-карачи. Он станет первым среди вельмож этих земель. И мне известно, что юный мурза ещё не изведал супружеских узд. Ты могла бы стать его женой, высокородная ханбика.

– Избавь меня Аллах от такой участи! – с неподдельным страхом воскликнула девушка.

– Гаухаршад! – Молодой хан с недоумением наблюдал за переменившейся в лице сестрой. – Ты словно змею перед собой увидела! В твоём возрасте не стоит так относиться к браку. Для мусульманской девушки неприлично не иметь мужа. Я выбрал тебе Булат-Ширина, и он – лучший, кто достоин быть мужем моей сестры.

– Вы выбрали мне его? – Гаухаршад рассерженной рысью подскочила с места. Не обращая внимания на поворачивающиеся в их сторону лица, жёстко бросила: – Я не желаю, чтобы моей жизнью управлял мужчина. Не пойду замуж, даже если сам Пророк выберет мне супруга. Оставьте меня со своими глупостями, Абдул-Латыф!

В Пиршественной зале воцарилась внезапная тишина. Молодой хан густо покраснел. Придворные отводили глаза. Кто-то попытался разрядить обстановку, дав знак музыкантам, но те с перепугу заиграли что-то несуразное, каждый на свой лад, и стихли, опустив свои инструменты.

Старый эмир Кель-Ахмед Ширинский с интересом наблюдал за насупившейся ханбикой.

– В жизни своей не видел столь своенравной девчонки. Поистине, укрощать эту дикую кобылицу одно удовольствие, – прошептал он на ухо любимому внуку Булат-Ширину.

Юноша склонил голову, но глаза его, с неприязнью глядевшие на сестру повелителя, сверкнули несогласием. Взгляд этот поймала и ханбика. Она вспыхнула как порох, прикусила губу. Юноша и в самом деле был красив и знатен. Но что за брак ждал её с этим красавцем, Гаухаршад предвидела так ясно, словно глядела в прозрачное зеркало жизни. Ширинский мурза будет посещать её ложе время от времени, когда ему захочется заиметь наследника, а все остальные ночи проведёт в объятьях соблазнительных наложниц. Возможно, она сможет добиться права быть единственной женой из-за принадлежности к высокому роду, но какие преимущества получит? Супруг будет дарить ей моменты близости по обязанности, которая будет тяготить его. Вот что её ожидает: участь забытой женщины, которую будут выставлять напоказ знатным гостям, как очень дорогой, но неудобный кубок, из которого никому не придёт в голову испить вина. Что бы ни делал её брат, она не сдастся и не позволит соединить себя узами брака с этим вельможным красавцем!

Гаухаршад низко склонилась перед ханом, стараясь перед лицом казанских вельмож оказать брату как можно больше почтения:

– Простите, повелитель, мою вспыльчивость, должно быть, я ещё не пришла в себя от тягот дороги. Умоляю вас, позвольте покинуть этот прекрасный пир и удалиться в свои покои.

Слова девушки были полны смирения и раскаяния, но в глазах, которые она подняла на брата, мелькнула воинственная искорка. Внешне она будет покорна, но не покорится никогда! Вызов брошен! И Абдул-Латыф увидел этот вызов и принял его, хотя ответные слова его были доброжелательны:

– Ступай, сестра, пусть Аллах пребудет с тобой.

Он повернулся к главному распорядителю праздника, приказал:

– Музыку и танцовщиц!

В зале все зашевелились, громко заговорили. Заиграла музыка, и гурии в развевающихся одеждах цветным вихрем ворвались в очерченный роскошным ковром круг.


С утра Гаухаршад отправилась на прогулку на красивейший, простёршийся до самого Итиля луг, который в народе прозвали Ханским. Поехала не в роскошной кибитке, не со свитой щебечущих служанок и не в окружении тучных нянек с постными лицами. Она пожелала вскочить на горячего скакуна, а тот уже перебирал точёными ногами и косил на новую хозяйку лиловым глазом. Ханбика промчалась через весь город, погоняя аргамака и не замечая простолюдинов, с криками и воплями разбегавшихся по сторонам. За ней промчался и её ногайский отряд – охрана, прибывшая с сиятельной госпожой из Крыма. Охрану нынче возглавлял Хыяли-баши, и он кичился новым высоким положением. Мангыт сменил овчины на новый, тёмно-вишнёвого бархата казакин, а на голове вместо неизменного лисьего малахая красовался невысокий тюрбан с дорогим пером белоснежной цапли. Рядом с новым начальником охраны мчался Геворг. Лицо сына Турыиша было мрачным, а взгляд пронзительно-чёрных глаз – полон печали. Все знали, как горюет сын об участи отца, и потому не приставали к нему с расспросами.

На лугу ханбика пожелала устроить скачки. Она сняла со своего нарядного пояса кошель с монетами и объявила громко:

– Дарую победителю!

Воины за честь показать свою удаль боролись с ожесточением. Гаухаршад с восторгом хлопала в ладоши, радовалась увлекательной забаве. В битву на ристалище не вступил лишь Хыяли, он зорко оглядывал открытое пространство луга. Геворг тоже не принял участие в состязании, сошёл со своего жеребца и с равнодушием взирал на соратников по оружию. Ханбика, хоть и следила с азартом за устроенными для неё скачками, всё же бросала неприметно взгляд на черноглазого юношу. Сын Турыиша ничем не напоминал отца, и красив он был иной, нездешней красотой. Глаза большие, иссиня-чёрные в пушистом обрамлении длинных, как у девушки, ресниц. Черты лица тонкие, не широкие, как у кочевников. И волосы не обриты, а свободно падают на плечи чёрными, шелковистыми локонами. Юноша ей нравился, и Гаухаршад внезапно решилась приблизить к себе телохранителя, чьего отца ещё вчера обрекла на заточение в зиндане.

Вскоре на ристалище обнаружился победитель. Ханская дочь вручила мангыту кошель с монетами и снисходительно улыбнулась восторженным, диким крикам воинов. Пока телохранители, спешившись, собрались в круг и принялись наблюдать за счастливцем, пересчитывающим монеты, Гаухаршад жестом подозвала Хыяли. Приказ госпожи был произнесён голосом, не терпящим возражения:

– Желаю беседовать с вашим племянником, юзбаши. Мы отъедем к реке, не хочу, чтобы наши слова касались уха того, кому они не предназначены.

– Как прикажете, светлейшая госпожа. – Хыяли поклонился и бросил на Геворга встревоженный взгляд.

Служить юной ханбике оказалось не так-то и легко. Вчера она едва не лишила головы Турыиша, и неизвестно, не последует ли вслед за отцом его любимый воспитанник. Хотелось подъехать к племяннику и шепнуть ему напутствие, но госпожа уже отдала приказ, и Геворг вскочил на коня.

Гаухаршад остановилась около живописных холмов на расстоянии двух полётов стрелы от шумно гомонившей охраны. Она протянула руку к Геворгу и бросила капризно:

– Помогите же сойти!

Юноша поспешно кинулся к ней, обхватил обеими руками талию девушки и вдруг смутился. Пряча глаза, он опустил госпожу на землю, торопливо спрятал свои большие ладони за спину. Она улыбнулась ласково, заманчиво. Вуаль из тонкого, прозрачного муслина почти не скрывала её черт, глаза блестели, пожирали жадным взором красивое лицо юноши. «А каковы его губы на вкус? – вдруг подумала ханбика. – Наверно, такому же красавцу посвятила свои страстные речи влюблённая Зулейха».

Строки величайшей из поэм Востока[32]32
  Поэма «Юсуф и Зулейха». Перевод С. Липкина.


[Закрыть]
сами собой полились из её уст:

 
Кем создан ты, о чудо из чудес,
Венец красы земной, красы небес?
Мою тоску и скорбь развей беседой,
Страны твоей названье мне поведай…
 

Она очнулась, когда юноша, безмолвно внимавший стихам, опустился вдруг на колени:

– Госпожа моя, прекраснейшая из женщин, достоин ли я ваших речей?

Она засмеялась недоверчиво, а он уже приник жаркими устами к её рукам, и Гаухаршад поразилась необузданности сына Турыиша. «Где рос этот дикарь? – подумала ханбика. – Он принял слова поэмы на свой счёт. Если ему не ведомы жемчужины великих творцов слова, то почему бы мне не воспользоваться этим?» Гаухаршад окунула пальцы в манившие её локоны юноши, но на ощупь они оказались не так шелковисты и мягки, как казались на первый взгляд. Ах, если бы не сын, а отец его стоял сейчас перед ней на коленях, как счастлива была б она тогда!

Глава 3

Гаухаршад отправилась в сад, как только её новый начальник охраны доложил, что все приготовления к наказанию Турыиша окончены. На особой площадке меж двух столбов его подвесили за руки. Слепящее солнце мешало ей смотреть, и ханбика щурилась и отводила глаза. Она скрылась от палящих лучей под защиту навеса, где для ханбики было устроено широкое низкое кресло. Мужчина же продолжал оставаться под солнцем, и ей было видно, как по напряжённому, обнажённому торсу его сбегали тёмные струйки пота. Гаухаршад хотелось казаться равнодушной, но сердце её при виде Турыиша сжалось, к горлу подступил комок, и она никак не могла вытолкнуть его и отдать приказание к началу бичевания. Наконец госпожа поймала на себе недоумённые взгляды воинов и махнула рукой. По саду прокатился рокот барабана. Палач повелителя подошёл к корытцу, где были сложены вымоченные в солёном растворе кожаные плети. Он поднял одну из плетей, взял другую, взвешивая их тяжесть в руках, но отдал предпочтение первой. У Гаухаршад пересохло во рту, она поддалась вперёд, не в силах уже казаться надменной и безразличной. Плеть взвилась в воздухе и со свистом обвилась вокруг человеческого тела, в мгновение ока вытянув взбухающий, кровавый след.

– Ах! – Ханбика зажала рвущийся изо рта крик, зажмурила глаза, но ужасающие, свистящие звуки проникали в её уши, рвали на части перепонки. Она ждала крика или стона, срывающегося с губ Турыиша, но юзбаши молчал. Гаухаршад раскрыла глаза и увидела побелевшее от боли лицо, мужчина до крови закусил губы, но стоны так и не являлись из его груди. Спина сотника превратилась в одну разверстую рану, и ханбика вскинула руку резко и требовательно:

– Достаточно!

Палач поклонился с почтением:

– Ещё десять плетей, пресветлая госпожа. Я не завершил своего дела.

– Приказываю прекратить наказание! – сквозь стиснутые зубы зло выкрикнула она. – Или ты желаешь сам оказаться у столба, ничтожный раб?!

У палача округлились глаза, и он, более не возражая, торопливо отступил в тень деревьев. Из рядов телохранителей выскочил Геворг, кинулся к наказанному:

– Отец!

Но его неосторожные движения причинили юзбаши такую боль, что мужчина, стойко выдержавший экзекуцию, потерял сознание. Гаухаршад сорвалась с места, она не помнила о чужих глазах и ханском достоинстве:

– Где табиб[33]33
  Табиб – доктор.


[Закрыть]
?! Что вы топчетесь, как стадо баранов, снимите же его!

Досадливым жестом она отогнала всех, кто толпился над бесчувственным телом, опустилась на колени. Турыиш открыл замутнённые болью глаза, окровавленные, растрескавшиеся губы дрогнули в улыбке:

– Госпожа моя…

Ханбика поднялась, строго оглядела мангытов:

– Передайте моё приказание управителю дворца: желаю, чтобы юзбаши поместили в свободную комнату на втором этаже.

– Может, лучше отвезти отца домой? – робко вмешался Геворг.

Она полоснула юношу гневным взглядом:

– Я не меняю своих приказов!

Гаухаршад отвернулась резко, зазвенев бесчисленными драгоценностями, и отправилась во дворец. Ханская дочь шла с гордо вскинутой головой, а сердце её рвалось назад, к истерзанному мужчине, которого неведомо когда полюбила со всей горячностью юной души и с кем не желала расставаться ни на мгновение.

Ворвавшись в покои, Гаухаршад приказала всем удалиться. Она заложила на засов резные дверцы и кинулась ничком на постель. Слёзы ручьём потекли по щекам, она плакала, размазывая сурьму по щекам, и тихонько причитала:

– О я глупая, ничтожная рабыня своих чувств. Ещё вчера я желала долгой и мучительной смерти этому человеку, а сегодня готова молить его о прощении. Как слаба моя плоть, она предаёт меня всякий раз, когда я должна быть тверда в своих решениях! Не минуло и года, как я поклялась себе никогда не любить мужчин, а ныне влюблена в своего слугу. О Всемогущий Аллах, почему ты допустил это безумие, почему не сотворил меня слепой и бездушной? Почему ты не дал мне счастье родиться мужчиной, ведь сердца их полны льда и холода равнодушия? О, почему?!

Слёзы стали щипать её щёки, только тогда ханбика сердито отёрла глаза и, подобрав ноги под себя, уселась на постели. Но глаза её не замечали роскошного убранства покоев, они видели картины недавнего наказания Турыиша, а следом возник образ черноглазого юноши, его сына. «Я заставлю юзбаши ревновать, – внезапно решила Гаухаршад. – Если Турыиш – истинный мужчина, он не вынесет вида своего влюблённого сына. А Геворг почти влюблён, как он вчера смотрел на меня! Этот юноша ослеплён моим высоким положением, и я не упущу возможности подразнить его отца, пусть он только поднимется на ноги…»

Окончательно успокоившись, Гаухаршад подошла к зеркалу и ужаснулась своему распухшему и перемазанному в сурьме и белилах лицу.

– Помилуй меня Аллах, чтобы достойно выглядеть на сегодняшнем приёме, придётся полдня провести в банях!

А приём в этот вечер хан Абдул-Латыф устраивал ради своей сестры. Ханбика и не ведала, что между её братом и крымской валиде Нурсолтан шла оживлённая переписка. Мать беспокоилась о судьбе младшей дочери и молила любимого сына об одном: как можно скорее устроить судьбу Гаухаршад. «Век юной девушки короток, – писала валиде. – Гаухаршад уже минуло семнадцать, и завтра могут сказать, что она – плод с червоточинкой! В глазах людей не будет иного объяснения затянувшемуся девичеству высокородной ханбики. Вы избрали моей дочери достойного жениха. Ширинский мурза, чей жизненный путь лежит к вершинам власти, станет хорошим супругом вашей сестре. И во всём остальном я полагаюсь на вас, мой дорогой Сатыйк[34]34
  Сатыйк – так ласкательно называла валиде Нурсолтан своего младшего сына в известной историкам переписке с Иваном III.


[Закрыть]
. Шлю вам приветы и многочисленные пожелания процветания и благополучия, во имя Аллаха Всемилостивейшего…»

В своём роскошном дворце старый эмир Кель-Ахмед ожидал старшего внука. Мурза Булат-Ширин прибыл из загородного имения с нукерами, такими же молодыми и отчаянными, как и он сам. Кель-Ахмед наблюдал за его приездом из приоткрытого окна и по-стариковски гордился любимым внуком. Булат-Ширину едва исполнилось восемнадцать лет. Был он красив, как многие мужчины их рода, но мурза Булат превосходил многих. Не только взгляды восхищённых женщин, но и взоры мужей влекли к себе его овальное смуглое лицо, высокий лоб, прекрасно вылепленные скулы и твёрдый мужской подбородок, свидетельствующий о силе духа. Несмотря на юный возраст, подбородок и красиво очерченные губы мурзы уже окаймляли изящная бородка и тонкая линия усов. Уверенный, властный взгляд серых глаз манил к себе женщин подобно магниту.

Улу-карачи усмехнулся, вспомнил, как вздыхали наложницы в его собственном гареме, ожидая, кого из них пошлёт благородный эмир на ложе к юному мурзе. Ныне Булат-Ширин познал достаточно женской ласки и теперь его ожидал серьёзный шаг: женитьба. Могущественного Кель-Ахмеда устраивал брак, предложенный его внуку Абдул-Латыфом. Единственная сестра правящего повелителя, дочь хана Ибрагима, была поистине великолепной партией для ширинского мурзы. Что с того, что девушка не так уж красива, как её блистательная, непревзойдённая мать, да и характер у ханбики – не мёд! Пусть она будет крива и коса на один глаз, но род Ширинов соединится с кровью Улу-Мухаммада! Так решил он, улу-карачи Казанского ханства.

Булат-Ширин вошёл в приёмную эмира, нарушив ход мыслей вельможи. Кель-Ахмед поспешил навстречу внуку, обнял его:

– Рад видеть тебя, мурза, просторы аулов идут на пользу, ты мужаешь на глазах!

Кель-Ахмед с одобрением огладил широкие плечи юноши, ощутил даже под парчой казакина тугие бугры мышц.

– Сегодня тебе предстоит нелёгкая задача, мой дорогой, укротить одну дикую лошадку и сделать её мягкой и податливой.

– Речь о светлейшей ханбике? – насмешливо спросил мурза.

– Ты всегда был догадлив, мой дорогой Булат! – Эмир с любовью смотрел на внука. «Слава Аллаху, что он даровал мне такого разумного преемника. Отец Булата, Шах-Юсуп, не годится ни для жарких битв, ни для государственных дел. Уродился он увальнем, любящим возлежать на подушках да объедаться жирным пловом. Одному Всевышнему известно, как у такого недостойного отца родился столь великолепный сын!»

– Поспешим же ко двору, отрада моей жизни, повелителю не нравится, когда его подданные опаздывают к началу приёма. И не забывай, о чём я тебя попросил, хан обещал устроить тебе нечаянную встречу с Гаухаршад в саду.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин. – Булат-Ширин почтительно приложил руки к груди.

Высокородный дед не заметил волчьего огонька, сверкнувшего в глазах внука, не расслышал злой иронии в словах. Капризная и невоспитанная ханбика не привлекала мурзу, и ему совсем не хотелось влюблять в себя девушку, внешность которой не зажигала в нём страстных чувств. Но его дед был прав: сестра повелителя – хорошая партия для наследника рода Ширинов. В своё время даже великий Тимур-Аксак[35]35
  Тимур-Аксак (Тимур-Ленг) – Тимур-Хромец, Тамерлан. Завоеватель, в XIV веке покоривший многие земли, принадлежавшие Золотой Орде, а также Индию, Персию и Иран.


[Закрыть]
женился на дочери золотоордынского хана Казана – Сарай-Мульк. Не посмотрел, что она вдова эмира Хусейна, убитого по его же приказу, женился и стал через неё зваться гурганом – зятем великого хана. А по преданиям было известно, что ханша Сарай-Мульк красотой не блистала и в любимых жёнах никогда не ходила, но всегда почиталась своим грозным мужем. Вот так поступит он и с ханбикой Гаухаршад. Она принесёт ему высокое положение, а он ей – уважение как первой жене. А уж что касается страстных наслаждений, о том позаботятся прекрасные девы, которыми после женитьбы наполнится его гарем.

Глава 4

Гаухаршад на ханском приёме откровенно скучала. Не ублажили её взора искусные танцовщицы, не задели душу сладкоголосые певцы. Не зажёг ответного огня седобородый сказитель, который нараспев читал старинные баиты. В задумчивости ханбика обрывала лепестки пышной розы, невесть откуда появившейся в руках, и томилась ожиданием, когда же высокородный брат отпустит её. Гаухаршад хотелось как можно скорей навестить юзбаши Турыиша. Управитель дворца доложил, что бывшего начальника охраны устроили в комнатах евнухов, как она того пожелала. А помещения эти находились в одном крыле с её покоями.

– Сестра, отчего вы так печальны сегодня? – Абдул-Латыф дотронулся до рукава её вышитого золотом кулмэка.

Она встрепенулась, вскинула на молодого хана заблестевшие притворной слезой глаза:

– Баиты растрогали меня, дорогой брат. Я чувствую, сердце слабеет и голова кружится, позвольте же мне удалиться.

– Боюсь, в душных покоях вам станет только хуже. – Повелитель хлопнул в ладоши, призывая управителя дворца. – Прикажите зажечь в саду фонари, госпожа желает прогуляться по свежему воздуху.

Гаухаршад от досады прикусила губу и подумала: «Хорошо, что я скрыла лицо под накидкой, и брат не видит моего возмущения». Однако ханбике пришлось и дальше играть свою роль, она с трудом поднялась и с помощью услужливых невольниц направилась к внутреннему дворику, ведущему в сад.

В сумерках вдоль длинной извилистой дорожки, посыпанной песком, один за другим зажигались фонари. Они, словно светлячки, вспыхивали в сгущающейся тьме, но Гаухаршад, досадуя на то, что ей не удалось вырваться к Турыишу, не замечала этой красоты. Прислужницы привели её к ажурной беседке, увитой лианами. Оттоманка, обложенная алыми подушечками, уже ожидала госпожу. Ханбика с неохотой устроилась на ней, подобрав под себя ноги. Парчовые туфли на мягкой подошве соскользнули с ног, открыв босые ступни. Гаухаршад вздохнула и оглядела беседку, она размышляла, как много времени ей следует провести здесь, не вводя брата в излишние подозрения. Невольница с томным взглядом больших глаз поднесла сестре повелителя чашечку с гранатовым шербетом. Вид красивых прислужниц всегда раздражал Гаухаршад, и в этот раз ханбика прикрикнула с неприязнью:

– Удалитесь все прочь, хочу побыть одна!

Невольницы поспешили по садовой дорожке и уже во внутреннем дворике встретили ширинского мурзу. Девушки склонили свои спины, но мурза успел разглядеть ту, чей поклон был изящней всего, и лицом она удалась, и стройным станом. Юный вельможа поманил её к себе пальцем, украшенным массивным перстнем с огромным яхонтом. Прислужница, которую прогнала ханбика, приблизилась к Булат-Ширину и опустила голову, настороженная, словно натянутая стрела. Мурза заставил её взглянуть на себя, приласкал остренький подбородок, тёплые, зарумянившиеся щёчки:

– Что за розы водятся в саду повелителя. Не дай мне Всевышний ослепнуть от такой красоты! А где твоя госпожа, услада глаз моих?

Невольница от ласки мурзы, от его манящих слов зарделась ещё больше, кокетливо улыбнулась и указала рукой в сторону беседки:

– Она здесь недалеко, господин, если позволите, я вас провожу.

Глаза Булат-Ширина сверкнули. Он подумал с озорством: «Неплохо оказаться наедине с этой красивой девчонкой. Здесь полно уголков, словно созданных для любовных утех». Мысли пронеслись в голове и исчезли. Не для того повелитель подстроил эту встречу, и не того сейчас ожидает от него высокочтимый дед. Вздохнув, мурза отказался от услуг невольницы и отправился один. Освещённая дорожка указывала ему путь.

А ханбика мечтала о прикосновениях Турыиша. Откинувшись на подушечки, она закрыла глаза и томилась под невидимыми поцелуями: «Где ты, любимый? Я жажду вновь изведать вкус твоих губ, услышать пылкость речей. Твой сын – красив, но красота его не задевает моё сердце, не воспламеняет его так, как твой взгляд».

Булат-Ширин бесшумно вошёл в беседку и старался не дышать, пока разглядывал дремавшую девушку. Сейчас без привычного покрывала при свете фонарей, освещающих беседку, он хорошо рассмотрел скуластое лицо с густыми, сросшимися на переносице бровями и широким подбородком, который изобличал упрямство его владелицы. Мурза неслышно присел на корточки. Свежие губы девушки раскрылись в томной неге, они, казалось, жаждали поцелуя, и наследник Ширинов, уже возомнивший себя победителем, коснулся их лёгким поцелуем. Губы ханбики оказались терпко-сладкими на вкус, девушка внезапно ответила ему, и он уже со всей смелостью подложил властную руку под её затылок. Они оба наслаждались всепоглощающим поцелуем, пока мурза не попытался прижать девушку к себе. Гаухаршад распахнула глаза, вскрикнула и оттолкнула его.

– Как вы посмели, бесстыдник?! В здравом ли вы уме или лишились рассудка?

– О моя пери, а разве вы не блаженствовали вместе со мной, когда я похищал поцелуй с ваших губ? – Булат-Ширин поднялся в полный рост. Он с трудом скрывал насмешку, разглядывая ханскую дочь. «Девушка и в самом деле не красавица, но её высокий род затмит всё!» Он подметил, что ему было приятно целовать её, но непритворное возмущение Гаухаршад задевало мурзу. Девушки всегда таяли от его ласк, чего же ханбика так сердито хмурит брови?

– Мы уже почти соединены Всевышним, прекрасная госпожа, – Булат-Ширин придал своему голосу как можно более страсти, а взору – огня. – Ваше смущение вам к лицу, но раз испробовав нектара ваших губ, я не в силах остановиться.

Мурза шагнул к девушке, он легко сломил её сопротивление, запрокинул голову Гаухаршад, уронив калфак. Булат-Ширин не обращал внимания на девичьи кулачки, молотившие его широкую спину, он словно хищник впивался в непокорные губы. Его прикосновения были далеко не нежными и ласковыми, а жёсткие руки словно стягивали ханбику верёвками, вторили его мыслям: «Покорись! Никто не смеет противиться мне! Покорись!»

Она вырвалась, отшатнулась от мурзы и с размаху ударила его по щеке:

– Мерзкий паук! Недостойный плебей! Убирайся с моих глаз, пока я не призвала охрану!

Он с недоумением прижал ладонь к горевшей щеке.

– Ханбика, вы ударили своего будущего мужа и господина.

– Никогда не бывать нашему браку! – взвизгнула она. – Прежде земля столкнётся с небом и ад смешается с раем!

Булат благоразумно отступил от разъярённой фурии, осторожно нащупал ногой ступеньку, но взгляда от раскрасневшейся девушки не отводил:

– Все мы в воле Аллаха Всемогущего, я припомню ваши слова, ханбика, когда взойду на наше брачное ложе.

Песок дорожки уже заскрипел под ногами удалявшегося Булат-Ширина, а разгневанная Гаухаршад всё не могла остановиться. Она схватила кувшин из великолепного фарфора и с размаху швырнула его в решётчатую стенку беседки. Сосуд со звоном развалился на части, выплеснув на ханбику густые, тёмно-вишнёвые потоки гранатового шербета. Внезапно затихнув, она с недоумением оглядела свой испорченный наряд и, сев на устланный ковром пол, расплакалась.

А наутро у неё состоялся неприятный разговор с братом.

– Ты выйдешь замуж за мурзу Булат-Ширина, таково моё решение! – сурово произнёс Абдул-Латыф. Он не сводил строгого взора с поникшей сестры. – Твоего согласия никто не спрашивает, отправляйся в свои комнаты и оставайся в них до того дня, пока я не назначу церемонию бракосочетания.

– Но повелитель, высокочтимый брат мой! – Гаухаршад вскинула на него полные слёз глаза. – Я не желаю быть женой ширинского мурзы. Прошу вас о милости: позвольте мне остаться подле вас, я не хочу быть ничьей женой.

– О Всемогущий Аллах! – Хан с раздражением оттолкнул невольницу, предлагавшую поднос с напитками. – Валиде Нурсолтан права: ты подобна упрямому мулу! Но наша мать решила, что ты выйдешь замуж за мурзу Булат-Ширина, и я не отступлюсь от её повеления.

Слёзы мгновенно высохли на щеках ханбики, стоило ей только услышать имя своей матери.

– О чём же тут гадать! Мне следовало знать, что за всем этим стоит крымская валиде, – с ненавистью прошипела Гаухаршад. – Она всегда рушит дворец моего счастья, всегда встаёт на моей дороге!

– Она – наша мать, и ты покоришься, Гаухаршад!

– Никогда! – Девушка подскочила к брату, крепко сжала кулачки. – Она больше не сможет управлять моей судьбой! Я лучше выйду за немощного старца, чем за жениха, избранного ею! Она всегда жила, как хотелось ей: управляла мужчинами, выбирала, кого приблизить, а кого отдалить. Валиде подобна ненасытному коршуну: сколько бы пищи ни явилось перед её взором, ей всё мало. И по сей день ходит в любимых жёнах хана Менгли, а не прочь возлежать в объятьях калга-солтана Мухаммада! – Гаухаршад расхохоталась как безумная. – О глупец! Он любит её и надеется на взаимность!

Сильная пощёчина сбила ханбику с ног, остановила оскорбительные излияния, срывавшиеся с её губ.

– Недостойная дочь! – Разъярённый Абдул-Латыф во весь рост возвышался перед ней. – Ты не смеешь касаться своим грязным, мерзким языком имени нашей матери! И честь калга-солтана Мухаммад-Гирея я не посмею марать столь низким образом. Удались в свои покои, пока я не позабыл о нашем родстве и не приказал выпороть тебя как рабыню!

Она всхлипнула, отшатнулась от вновь замахнувшейся руки брата:

– Я не выйду замуж. Вы не посмеете сделать это против моей воли.

– Теперь уж, Гаухаршад, я потащу тебя на брачную церемонию за косы, а сзади прикажу погонять плетью для волов!

Успокоившись видом её униженной позы, хан опустился на широкое сидение трона:

– Советую тебе смириться, сестра, или ты испытаешь в полной мере желчь моего безудержного гнева. А теперь ступай.

Казанский господин откинулся на спинку трона, подставил разгорячённое лицо под плавные освежающие движения опахала. Он желал как можно скорей выкинуть из головы неприятную сцену, только что разыгравшуюся в Зелёном зале, где обычно устраивались малые приёмы и аудиенции. Гаухаршад сидела в его душе подобно болезненной занозе, он уже сожалел, что когда-то решил принять сестру у себя. «Но замужество укротит эту злючку», – расслабленно подумал Абдул-Латыф. Его слух уловил нежные звуки курая – невидимый музыкант играл что-то печальное, завораживающее. Хан ленивым жестом руки подозвал управителя:

– Пошлите гонца к улу-карачи. Сообщите, что следует как можно скорее назначить день свадьбы.

– Внимание и повиновение! Будет исполнено, мой повелитель, – ответил управитель.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации