Текст книги "Счастливый выбор"

Глава 8

– Я имею честь видеть господина Соболева? – уточнил пристав.

Александр Серафимович несколько растерялся:

– Да, а в чем собственно дело?

– К вам сударь – никаких претензий со стороны закона. А вот к вашему гостю… – пристав повернулся к майору Завьялову. – Позвольте уточнить ваше имя отчество, фамилию, род занятий.

Майор удивился, но все же сказал:

– Я – Сергей Львович Завьялов. Служу в чине майора в артиллерийском полку, расквартированном под Суздалью. Чем могу служить?

Пристав извлек из кожаной сумки пакет, тот был не запечатан, достал из него некий документ и спросил:

– Где я могу присесть? И если возможно, велите принести мне перо и чернила.

У господина Соболева возникло неприятное чувство, но делать нечего: судебного пристава из дома не выгонишь.

Он приказал лакею принести письменный прибор. Пристав, расположившись прямо в гостиной за столом, вписал что-то в казенную бумагу, потряс ею, дабы просушить чернила и сказал:

– Вот теперь все. Ну-с, господин Завьялов, – пристав протянул ему бумагу, – стало быть, сей документ – для вас.

Майор, буквально ошарашенный, взял письмо, из которого понял, что его вызывают на беседу к некоему господину Боголюбскому по причине того, что он нанес тяжкие телесные повреждения Его Сиятельству графу Ремизову.

Сергей Львович негодовал:

– Что за бред! Какие тяжкие повреждения! Это все вздор!

– Это вы, сударь, расскажите господину Боголюбскому, а мое дело передать вам бумагу. Вот распишитесь в получении, – пристав достал из сумки блокнот, открыв в нужном месте. – Не забудьте поставить дату и время…

Сергей Львович прокрутил в памяти события последних дней и пришел к выводу, что о казусе, происшедшем в поезде, мог сообщить только мистер Треверс.

«Ну, англичанин – сукин сын. Здесь тебе – не Англия!!!» – мысленно воскликнул майор, лихорадочно соображая, что же делать дальше.

* * *

Ольга Викторовна вот уже несколько дней пребывала в своем номере в «Ренессансе». Конечно, сия гостиница была нечета петербуржской или московской, хотя впрочем, и недурна.

Женщина изнывала от тревоги: как там Николенька, ее обожаемый сыночек? – не натворил ди чего? – не заболел ли?

Горничная Даша постоянно успокаивала барыню:

– Не извольте беспокоиться, Ваше Сиятельство. Кабы чего случилось, примчался бы Анисим на лошадях. Вы же знаете, что он – исправный кучер и ваша кузина ему доверяет, ведь он почитай, как пятнадцать лет – у нее в услужении.

– Да, Даша ты права. Но все равно сердце щемит. И потом я так быстро уехала, что не взяла с собой прислугу, – сокрушалась графиня.

– А как же я, Ваше Сиятельство? Я справлюсь, не извольте беспокоиться. Да и потом вы же собираетесь пробыть в городе недолго.

– Да, неделю не больше. Как только отправлю в тюрьму мерзавца, который посмел избить моего Николеньку.

Но в душе Ольга Викторовна сокрушалась оттого, что приехала с одной только горничной: ей хотелось подольше побыть во Владимире, ведь с эти городом у нее были связаны самые теплые воспоминания.

Вечером она подумала: а не сходить ли ей в ресторан? – отужинать, да и цыган послушать, все лучше, чем сидеть в номере – от скуки не знаешь, куда себя деть. Графиня давно никуда не выходила, два года прошло со смерти любимого мужа, но вот теперь она чувствовала потребность хоть в каком-нибудь развлечении.

Она надела строгое черное платье, отделанное крупным жемчугом, Даша причесала ее и украсила волосы небольшим белым страусиным пером. Графиня спустилась в ресторан.

Метрдотель, завидев знатную гостью, тотчас подскочил к ней:

– Ах, Ваше Сиятельство, благодарю, что почтили своим присутствием наше скромное заведение. Я выберу для вас самый лучший столик, где никто не причинит вам беспокойства.

Графиня милостиво улыбнулась и позволила проводить себя и усадить за столик, стоявший в очень укромном месте, окруженный экзотическими растениями, бурно растущими в огромных кадках. К ней сразу же подошел халдей.

– Что желаете, сударыня? – поинтересовался он.

Графиня изучила меню и сделала заказ, в том числе и французское шампанское «Мадам Клико», его она предпочитала другим напиткам. Нежный тертый миндаль, присутствующий в этом игристом вине придавал ему неподражаемый вкус.

* * *

Александр Серафимович велел заложить коляску, дабы отвезти своего гостя во Владимир. В городе Сергей Львович, следуя совету Соболева, остановился в гостинице «Ренессанс». Он был настолько измотан дорогой и впечатлениями, что упал прямо на кровать, не снимая ботинок.

Примерно через полчаса, он ощутил острое желание выпить, причем изрядно, можно и до беспамятства. Переодевшись в приличный костюм, Завьялов спустился в ресторан, посчитав, что напиваться в одиночестве, да еще и на ночь глядя – моветон[13]13
  Дурной тон.


[Закрыть].

Свободных столиков почти не было. Владимир, хоть и провинциальный город, отличался весьма оживленной «светской» жизнью, если таковой ее можно назвать. Из аристократии не многие посещали рестораны, предпочитая их домашним приемам и балам, а «Ренессанс» пользовался особенной популярностью у купечества. Причем купечества очень состоятельного, ворочавшего сотнями тысяч рублей, а может быть и миллионами.

И в этот славный вечер шумная компания купцов пришла в «Ренессанс» обмыть выгодную сделку. Когда господин Завьялов расположился за столиком, то купцы уже изрядно выпили и пребывали навеселе.

Сергей Львович сделал заказ, не забыв и штоф водки. В это время на сцену вышла цыганка и затянула заунывный романс о несчастно любви. Купцы возмутились: фу ты, нуты! – это еще чего? – веселиться, значит веселиться, причем всем и каждому!!!

Что говорить, увы, но купечество не всегда отличалось воспитанием, хоть и совершало многотысячные сделки.

Метрдотель почти не обращал внимания на купцов, по опыту он знал: побалагурят, напьются дорогих вин, мешая их с водкой, к цыганкам пристанут, деньгами будут сорить почем зря, да и разойдутся потом.

Поэтому с этот вечер в ресторане происходило все как обычно. За исключением одного…

Метрдотель никак не учел появления графини, женщины обаятельной, красивой и утонченной. Хоть она и расположилась достаточно далеко от подгулявшего купечества, которое просто не могло не обратить внимания на красавицу, пусть и уже в летах.

Один из купцов, руки которого были украшены перстнями со всевозможными драгоценными каменьями, чем он был весьма горд, подозвал халдея и попросил отправить зеленоглазой Богине бутылку «Мадам Клико» и корзинку со всевозможными фруктами.

Халдей растерялся, но купец извлек из портмоне ассигнацию весьма крупного достоинства, в три раза превосходящую стоимость предполагаемого знака внимания. И, безусловно, халдей в точности выполнил желание купца.

Он поставил на поднос охлажденную бутылку «Клико», небольшую корзинку с фруктами и направился прямо к столику Ольги Викторовны.

– Сударыня, – начал халдей, – некий господин просил передать вам это угощение. Не сочтите за дерзость, – он поставил поднос на столик.

– Зачем все это? – удивилась графиня. – Я не понимаю подобных комплиментов. Унесите обратно.

Халдей повиновался. Он подошел к купцу и сказал:

– Увы, но дама отказалась принять знак внимания.

Купец не на шутку обиделся.

– Отчего же? Кто она такая?

Халдей нагнулся почти к уху купца и произнес:

– Графиня, вдова самого Ремизова.

– О!!! – воскликнул купец, ощущая прилив азарта: такая знатная дама, да еще и свободна, а у него жена умерла вот уже как полгода назад!

– Вот тебе еще, – купец извлек еще одну ассигнацию, – отнеси ей все обратно и скажи, что я сражен ее красотой наповал.

– Но, но… – попытался возразить халдей, прекрасно понимая, что такое обращение – не для графини.

Несчастный, предвидя самый дурной исход событий, снова отправился к столику Ольги Викторовны.

В это время майор Завьялов пропустил рюмочку водки и хорошо закусил ее охлажденной севрюгой. Он прекрасно видел сцену, разыгравшуюся между назойливым наглым купцом и зеленоглазой красавицей, в которой он узнал, ту самую даму с перрона. Волна восторга охватила Сергея Львовича, а водка придала ему непринужденности и некоторой легкой развязности. Он прекрасно понимал, что сейчас дама возмутиться окончательно, потребует метрдотеля, и…скандал не минуем.

Поэтому он встал и прямиком направился к прекрасной незнакомке.

– Любезный, – обратился он к халдею. – Насколько я владею данной ситуацией, дама не желает принимать сии подношения, ибо они в высшей степени оскорбительны для нее.

Ольга Викторовна слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки.

– Простите, сударь, не имею чести вас знать…

– Это поправимо, сударыня. Я – Сергей Львович Завьялов, служу в чине майора в артиллерийских войсках. Во Владимире – проездом по делам.

– О! – воскликнула дама. – Я должна была сразу же догадаться по вашей выправке, что вы – человек военный.

Завьялов поклонился.

– Поди прочь, – приказал он халдею и тот мгновенно ретировался.

– Присаживайтесь сударь, вы – мой спаситель. Я – Ольга Викторовна Морозова, – графиня умышленно назвалась своей девичьей фамилией, ибо фамилия ее покойного мужа была уж слишком известна. – Хотела немного развеяться, послушать пение цыган и видите, как все вышло.

– Да, несколько неприлично… – согласился Завьялов. – Прости те меня за дерзость, вы – одна? – и тотчас смутился своего вопроса. – О! Простите меня…

Графиня улыбнулась.

– Не смущайтесь, майор. Я – вдова.

– Весьма сожалею, примите мои искренние соболезнования.

Дама кивнула.

– Благодарю вас, это произошло два года назад. Можно сказать, я впервые вышла развлечься…

– Вы так любили своего супруга?! – с искренним восторгом воскликнул Завьялов и осекся. – Умоляю, простите: опять я говорю что-то не то…

Графиня рассмеялась.

– Вы очень искренне и открыты, Сергей Львович. Я отвечу на ваш вопрос, он ничуть не смутил меня: я действительно очень любила своего мужа, мы прожили в браке почти двенадцать лет.

– Но вы так молоды! – снова воскликнул майор.

– Меня очень рано выдали замуж, мне едва исполнилось шестнадцать лет. Муж же был старше – почти на двадцать. Но, не смотря на это, мой брак был счастливым. Увы, постоянные волнения, связанные с государственными делами, подорвали его сердце. Я устала, и хочу удалиться в свой номер.

– Я провожу вас, так будет лучше. Вы не будите против? – проявил инициативу Завьялов.

– С удовольствием.

Глава 9

Почти всю ночь зеленоглазая красавица снилась Сергею Львовичу, причем в весьма откровенном виде: то обнаженной, а то и вовсе принимающей соблазнительные позы. На утро майор проснулся совершенно разбитым и острым желанием застрелить кого-нибудь на дуэли: увы, ему надо было отправляться к господину Боголюбскому. И он, разумеется, не ждал он этой встречи ничего хорошего.

Ольга Викторовна также была взбудоражена встречей с господином Завьяловым. Он показался графине человеком весьма достойным, воспитанным и даже красивым. Невольно она задумалась, что пора устроить свою личную жизнь, ведь не может же она жить вечной вдовой, да и сыну нужна мужская рука.

В то время как майор отправился к господину Боголюбскому по указанному адресу, графиня раздумывала, как бы в рамках приличия отблагодарить майора за свое спасение от назойливого купца: может пригласить его на ужин? – а прилично ли это будет выглядеть? – женщина, сама приглашает…

Немного поразмыслив, Ольга Викторовна решила, что в этом не будет ничего дурного, тем более, что она представилась своей девичьей фамилией, хотя, она понимала, что у портье зарегистрировалась как графиня Ремизова.

Женщина пребывала совершенно в растрепанных чувствах, она сознавала, что Сергей Львович ей нравится, и даже более, чем следовало бы.

* * *

Сергей Львович вошел в кабинет господина Боголюбского. Перед ним за огромным столом, заваленным бумагами сидел лысоватый полный мужчина в пенсне.

– Простите, сударь, – обратился к нему визитер, – могу ли я видеть господина Боголюбского?

– Конечно, я перед вами, присаживайтесь. По какому делу?

Завьялов протянул чиновнику казенную бумагу.

– О-о-о! – Протянул Боголюбский. – Батенька, плохи ваши дела. Графиня была у меня лично и требовала самой жестокой расправы над вами. Что же мы будем делать?

Боголюбский неприятно и двусмысленно воззрился на майора. Тот в свою очередь прекрасно понял, что имеет в виду чиновник: как всегда денег, дабы замять сей инцидент. Но Сергей Львович не собирался расставаться с ассигнациями, полученными за честную безупречную службу.

– Думаю, вам следует разобраться, – предложил он.

– Хе-хе! В чем, голубчик? Вы же видите: здесь черным по белому написано, что есть свидетель вашего проступка.

– Позвольте полюбопытствовать: и кто же он?

Боголюбский удивленно вскинул брови.

– Ну, хорошо. Я вам скажу. В конце концов, по закону, вы имеете право знать его имя. – Он порылся в ворохе папок, возвышающихся на столе, словно Пизанская башня, готовой рухнуть в любую минуту, и извлек нужную. – Вот… сейчас, – он открыл папку и достал некую бумагу. – Свидетеля сего зовут Адам Треверс, он гувернер Его Сиятельства юного графа Ремизова. Этого вполне достаточно, дабы возбудить дело в суде за неуважение к его особе и нанесение телесных повреждений. Э-э-э… тянет так…

– Рублей на пятьсот, – закончил фразу майор.

Чиновник усмехнулся.

– А может и более…

Сергей Львович достал из кармана письмо и протянул его Боголюбскому.

– Вот прочтите.

– Что это? – удивился тот.

– Признание вашего свидетеля.

Чиновник округлил глаза, но взял письмо и начал внимательно его читать.

Сергей Львович внимательно смотрел на него и получал несказанное удовольствие.

– Э-э-э… Это как же? Теперь мистер Треверс не служит у Ее Сиятельства? – удивился Боголюбский. – И он пишет, что юный граф проявил по отношению к вам неуважение. Ничего не понимаю… Что же я скажу графине?

– Да, что хотите! Лучше всего правду, что ее отпрыск – наглец, которого свет не видывал.

– Вы не понимаете, что говорите! Это будет стоить мне места! У Ее Сиятельства связи в самом Петербурге, – распылялся чиновник.

– Да, Бог с ними, со связями. Чай до Петербурга далеко. Давайте решим сие дело полюбовно, – предложил Завьялов.

– Это простите: как?

– Я так поминаю, что заседания суда не избежать.

– Да, вы совершенно правы.

– Так вот, вы пригласите на него мистера Треверса, и он подтвердит, что я говорю правду. Он пребывает в имении Вересово, у жены.

Чиновник и вовсе растерялся.

– Вы губите меня!

– И что прикажите мне сделать: сесть в тюрьму ради того, чтобы Ее Сиятельство госпожа Ремизова осталась довольной? Ни за что!!! Выкручивайтесь теперь сами, как хотите.

Сергей Львович вышел из кабинета довольный собой, оставив господина Боголюбского в полном смятении и растерянности.

* * *

Господин Завьялов несколько повеселел и, покручивая ус, сел в коляску. Проезжая мимо цветочного магазина, он велел остановиться. Войдя в него, Сергей Львович попал в царство экзотики. Мало того, что в магазине на витрине были выставлены привычные для русского человека: розы, гвоздики, тюльпаны, фиалки и еще множество всего, видимо выращенного в местных оранжереях, так вдобавок ко всему, он увидел такие цветы, названия которых и вовсе не знал. Например: герберы, каллы, стрелиции, молюцеллы… и так далее.

К Сергею Львовичу подошла миловидная женщина.

– Что желаете, сударь?

– Я…я…я, – растерялся майор. – Хотел бы купить необычный букет…

– О, это легко! В наших оранжереях произрастают очень необычные и красивые цветы. Я подберу вам. Скажите, если не секрет: примерный возраст вашей дамы.

– Думаю, лет тридцать…

– А еще вы можете что-нибудь сказать о ней? Поверьте, я спрашиваю вовсе не из любопытства, а дабы помочь вам произвести впечатление на даму.

– Она – богатая женщина и вдова…

– О! – воскликнула цветочница. – Тогда вам надо купить «Каприз Афродиты»! Это наверняка ей понравится.

Женщина выбрала один из многочисленных букетов, стоявших на прилавке.

– Вы думаете? – засомневался Сергей Львович, но по виду букет был действительно хорош.

– Конечно, вот смотрите: это антуриум, это орхидея, это папоротник, – цветочница указывала пальчиком на цветы, называя их, – это монстера, протея и ваксфлауэн.

У майора голова закружилась от такого изобилия экзотики и названий, которые просто нельзя воспроизвести.

– Хорошо, только упакуйте красиво с ленточкой…

* * *

По прибытии в «Ренессанс» Завьялов направился к себе в номер, поставил букет в вазу, переоделся и попытался обдумать дальнейший план действий.

Воспоминания об Ольге Викторовне, волновали его воображение. «Она красива, молода, богата… Что я – для нее? Всего лишь случайный знакомый… Как я приду к ней с цветами? Она прогонит меня… А может быть, и – нет? Я в растерянности, никогда еще я так не терялся перед женщиной. Да, но какой женщиной!!!»

В это время графиня размышляла, сидя около зеркала, Даша ловко управлялась с ее локонами. «Этот Сергей Львович мне нравится… Ах, это невозможно… Но почему же? Я – вдова, как уже два года. Что в этом дурного? Но как Николенька воспримет эту новость? Ведь он так любил отца? Что же делать? В случае чего велю Даше молчать, а там как Бог даст. Не могу же похоронить себя раньше времени!?»

Когда последний локон был прибран, Ольга Викторовна, сказала:

– Даша, подай мне письменный прибор.

Она быстро написала:

«Сударь, я хотела бы еще раз поблагодарить вас за вчерашнюю услугу. И была бы очень рада отужинать с вами сегодня вечером в моем номере часов в семь вечера…»

Буквально через пять минут Даша уже стучалась в номер Завьялова. Он сам отворил ей дверь, ибо не располагал прислугой и привык делать все сам.

– Сударь, простите меня за беспокойство, – произнесла горничная. – Моя хозяйка велела передать вам эту записку…

Сергей Львович был явно удивлен, но тотчас выхватил записку из рук горничной, не удержался и сразу же прочитал.

– О! Передайте Ольге Викторовне – это честь для меня! Я непременно буду в указанное время.

Как только Даша удалилась, Сергей Львович смог едва взять себя в руки, он чувствовал, что он весь трепещет от желания видеть госпожу Морозову. Он немедленно оделся, решив отправиться в винную лавку, дабы купить приличного вина для ужина: он как мужчина не мог прийти к женщине с пустыми руками!

Из множества вин он выбрал Совиньон Блан, легкое виноградное вино, обладающее приятным терпким вкусом. Теперь Сергей Львович был готов посетить предмет своих грез.

* * *

Ровно в семь вечера Сергей Львович, в отличном темно-коричневом костюме, с набриолиненными волосами по последней парижской моде, благоухая отличным дорогим одеколоном, стоял перед дверью Ольги Викторовны, держа в одной руке «Каприз Афродиты», в другой – бутылку Совиньон Блан.

Он не знал, как постучать в дверь, ибо руки были заняты. Неожиданно дверь отворилась: перед его взором предстала очаровательная хозяйка, облаченная в терракотовое платье с глубоким декольте…

– Ах, сударыня… – пролепетал Завьялов, буквально задыхаясь от волнения и восхищения.

– Прошу вас, – пригласила дама и, видя, что гость пришел не с пустыми руками, распорядилась: – Вино поставьте на стол.

Сергей Львович подчинился и преподнес даме цветы:

– Ольга Викторовна, сей «Каприз Афродиты» – для вас.

Женщина немного растерялась, ей давно не дарили цветов, после смерти мужа она вела уединенный образ жизни. Она приняла букет и протянула руку для поцелуя:

– Благодарю вас, Сергей Львович. Это дивный букет оправдывает свое изящное название…

Завьялов вожделенно прильнул к ручке, женщина же почувствовала легкую дрожь, пронзившую ее тело…

– Прошу вас к столу, – пригласила она гостя.

– Благодарю вас.

Они сели за сервированный стол, друг напротив друга. Ольга Викторовна специально отправила Дашу.

– Я буду сама ухаживать за вами, – сказала хозяйка.

– О! Сударыня!

– Только откройте то дивное вино, которое вы принесли.

– Конечно!

Завьялов разлив вино по высоким бокалам. По номеру распространился приятный терпкий запах.

Ольга Викторовна пригубила вино.

– О! Какой необычный букет! Ничего подобного я не пробовала.

– Это новозеландское вино, – пояснил Завьялов.

– Неужели! Это же где-то рядом с Австралией!

– Да, сударыня, именно там и есть…

– А отчего вы купили именно это вино? – поинтересовалась Ольга Викторовна.

– Возможно, оттого, что оно необычное и редкое…

– О!

Сергей Львович вовсе не ожидал подобного действия коварного Совиньон Блана: голова слегка кружилась, он почувствовал страшную самоуверенность и… не сдержался.

– Ольга Викторовна, я скажу вам дерзость! – воскликнул он.

Женщина вскинула брови, коварное вино и с ней сыграло злую шутку: она расслабилась, ей хотелось просто любви – безумной, страстной, всепоглощающей… И ей было уже все равно: приличны ли ее желания или нет.

– Скажите, прошу вас, – с волнением произнесла она.

– Я…я…я с ума схожу от вас!!! – неожиданно выпалил Сергей Львович.

Он невольно вскочил со стула и в порыве страсти бросился к ногам женщины. Та несколько растерялась сему бурному проявлению чувств.

– Умоляю вас, Ольга Викторовна, не гоните меня! Позвольте видеть вас, наслаждаться вашим голосом, – Сергей Львович осыпал руки женщины поцелуями.

Та же, понимая, что не в силах сопротивляться искушению, охватившему ее, произнесла:

– Ах, Сергей Львович… встаньте… вы смущаете меня… я не в силах это более выносить… – лепетала она, даже не пытаясь высвободить руки.

– Так зачем же нам сдерживать себя?! – воскликнул Сергей Львович.

– Действительно: зачем? – вторила ему Ольга Викторовна.

Через мгновенье бравый майор держал в объятиях совершенно обмякшую Ольгу Викторовну и осыпал ее шею и грудь поцелуями.

Она отвечала ему с не меньшей страстью и, наконец, произнесла:

– Мы – взрослые люди. К чему формальности? Ведь мы желаем друг друга…

– О, да! Да! Я желаю вас! – воскликнул Завьялов. – А вы? Можете ли вы, ответить мне взаимностью?

– Да! – воскликнула Ольга Викторовна. – Идемте в спальню… Но я отослала Дашу… Вы поможете мне с платьем?

Сергей Львович тотчас начал расстегивать многочисленные крючки дамского туалета, и, наконец, они были повержены. Платье упало на пол. Ольга Викторовна стояла перед ним в одном корсаже и тонкой нижней юбке.

Сергей Львович ощутил, что более не может терпеть: его естество так и рвется в атаку. Он подхватил женщину на руку и устремился со своей добычей в спальню.

Пока Завьялов в спешке снимал костюм, развязывал галстук и скидывал рубашку, Ольга Викторовна сняла нижнюю юбку, но, увы, от корсажа, зашнурованного на спине, так и не смогла освободиться.

Завьялов бросился на женщину, он целовал ее… Но чувствовал, что прелюдия несколько затянулась: Ольга Викторовна сама изнывала от плотского томления и нетерпения.

Он буквально сорвал с женщины панталоны и, увидев заветное место, пришел в совершенное неистовство.

Ольга Викторовна не отставала от своего партнера, отдавшись безумным чувствам. Она обвила его ногами:

– Ну, давай же, Сереженька… – подбодрила она его. – Но только не спеши…

Сергей Львович с наслаждением вошел в партнершу, та издала глубокий стон: сказались два года вдовства. Ей было немного больно.

– Что с тобой? – порывисто дыша, спросил Завьялов.

– Было немного больно, но теперь все хорошо…

Она страстно обняла партнера за спину, и начала стонать уже не от боли, а от удовольствия.