Текст книги "Любовь выбирает отчаянных"

Милка оказалась сложней, чем казалась, с двойным дном, как все женщины. Она только пользовалась тем, что ее принимали за неповоротливое животное, тупое и несообразительное*.

Комментарий психолога

* Есть такой феномен: «выученная беспомощность» – когда человек прикидывается жертвой, извлекая выгоды из своих несчастий. Но точно так же возможна «выученная глупость», «выученная серость», «выученная неловкость» и, конечно, «выученная болезненность». Даже среди очень умных людей есть такие, которые бравируют своей плохой наследственностью и тяжелыми недугами. Обескураживая других, они получают шанс на то, чтобы «пройти без очереди», создать себе преимущества.

Тут снова вваливается Мишка. Волосы влажные, прилизанные. Голову, что ли, помыл по такому случаю? И движется к Клаве, весь в нетерпении. Сколько лет ждал! Со школьной скамьи! Скамья подсудимых – ничто по сравнению с такими пытками!

Клава наотрез отказывается признавать факт любви со своей стороны, мотает головой, отбивается, кричит на Милку, что она заморочила ей голову с этими письмами, и, как только ее на секундочку оставляют в покое, по-деловому заявляет:

– Мне некогда, нужно срочно в магазин.

Мишка вопит, что ни за что ее не отпустит, пытается обнять. Затевается возня…

А в это время в комнату врывается Ленчик, таща за собой Клару, как молодую телку на аркане. Конечно, Леня уверен, что наконец застукал любовников.

Сообразительная Клава бросается к нему со словами:

– Леня, бежим!

И поддавшийся детскому страху Леня рванул наутек вместе с Клавой, едва не раздавив стоящую в дверях молчаливую Клару. Из чувства солидарности забрали и ее. Милку брать не стали. Сама виновата.

Но, в общем-то, положение Клавы усугубилось. Внезапно свалившийся на голову мужик, да еще сгребающий ее в охапку на вражеской территории подруги, – это уже не фотография неизвестного. Это натуральный самец, большой такой бугай, с вполне определенными намерениями и давней мечтой получить в награду за свою суровую жизнь именно такую женщину, как она.

Положение Лени по тем же причинам тоже не улучшилось. Потому что по законам мужской чести зэку все-таки нужно было напоследок набить морду, а это было физически невозможно – разные весовые категории. Чувство переживаемого Ленчиком унижения не подлежит никакому описанию. Лучше, чтобы женщины и не знали об этой драматической стороне жизни мужчины. Спасти ситуацию могло только чудо.

Неужели и вправду Ленчик останется с юной Кларой, а Клава сделается добычей бывшего зэка Мишки?

Вот об этом мы и говорили с Клавой, когда она пришла ко мне в очередной раз, взбудораженная, возбужденная и помолодевшая. В белой блузе и черной юбке она вообще была похожа на пионервожатую.

Клава рассказала, что, конечно, когда все трое вбежали в квартиру и немного остыли, она попыталась объяснить Лене, что произошло на самом деле.

Ленчик рад бы всему этому поверить, но присутствие Клары заставило его все-таки поставить вопрос ребром. Измена налицо: Мишка оказался настоящим – можно пощупать – мужиком, а не виртуальным другом по переписке. Ясно, что они встречались у Милки, он, собственно, только хотел это засвидетельствовать. Ленчик, как заведенный, опять говорит, что видит выход лишь в том, чтобы Клава убралась к своему ухажеру, а они с Кларой поселились в квартире, честно заработанной его горбом и потом. Заклинило мужика. Это бывает от неопытности.

Мне ничего не оставалось, как повторить, что Клава по-прежнему преувеличивает серьезность отношений Лени с Кларой. Но, к сожалению, недооценивает реальность и опасность внезапно возникшего Мишки. А надо было брать ситуацию в свои руки и разворачивать наступление. Чтобы действовать наверняка, нужна дополнительная информация. Странно, что Клава до сих пор не поинтересовалась, кто такая Клара. Откуда она взялась, что у нее за интересы? Для возлюбленной она ведет себя слишком пассивно. Если Клара только статистка и ей пообещали какое-то вознаграждение, ее легко элементарно перекупить. При случае, когда они снова встретятся с Леней, а это неизбежно, нужно узнать, где Клара живет и работает, чтобы иметь возможность ее нейтрализовать. Мишка же, если он рецидивист, скоро сядет опять. Плохо, если он решит отомстить Клаве за «безответную» любовь. Нужно поговорить с Милой, все узнать. И ее же руками развести беду. Во всяком случае, с Милкой больше шансов договориться, да и безопасней.

Клава погрузилась в размышления:

– К Милке я не пойду. Он у нее околачивается. Я ее по телефону вызову.

– С Милкой особая будет разборка: вам фактически приходится расплачиваться за ее фантазии. Если она такая сердобольная, то и занималась бы благотворительностью сама. Иначе вы будете не последней ее жертвой.

Милка сама явилась к Клаве, заинтригованная быстро развивающимися событиями. Она даже была готова покаяться в содеянном, но только не отступить от своего кредо:

– Любовь не проходит с годами, Клава!

Клава взглядом метала в нее молнии.

Мила оправдывалась:

– Да это Мишка меня уломал тебя с ним списать. Ему же кто-то из наших одноклассников сказал, что я пишу в колонии, «мужчинам в трудных обстоятельствах».

Милка где-то вычитала это политкорректное выраженьице и с радостью и нажимом повторила его еще раз:

– Мужчина в трудных об-сто-я-тель-ствах! Ты же женщина его мечты! Потом Мишка узнал из писем, что его симпатия стала взаимной, и совсем с ума сошел! Он же стал там передовиком производства, чтобы быстрее к тебе приехать! И вышел с намерением начать новую хорошую жизнь.

Милка была окончательно сформировавшимся идеологом движения жен-заочниц.

Клава опять была виновата, и ей это уже совсем не нравилось:

– Если тебе так жалко Мишку, то и выходи за него замуж! Своим массажем ты вымесишь из него человека!

Помня мои заветы, Клава взяла Милку в оборот и велела признаться Мишке, что письма ему писались под ее, Милкину, диктовку. Таким образом, Мишка замыкался на Милку.

Милка серьезно задумывается над тем, хочет ли она связать свою жизнь с бывшим зэком, если тот и в самом деле бросит красавицу Клаву и переметнется к ней. А главное, сможет ли? Ведь у нее теперь свой жених на зоне. Но Клава не дала ей застыть в сомнениях:

– Иди и делай, как я велела! – и вытолкала за дверь.

Состоявшееся уже через полчаса объяснение между Милкой и Мишей вначале привело к печальному результату. Он решил ее элементарно побить, но бравая массажистка не осталась в долгу, накостыляла в ответ по полной программе и сдала его в милицию на 15 суток.

Получив возможность передышки и выиграв время, Милка начала осмысливать происходящее. Ей стало не на шутку жалко «мужчину в трудных обстоятельствах». Пока он сидел, Милка каждый день ходила к нему с передачами, обещая, правда, через забор участка, который подметал Мишка, что, когда он выйдет, она его будет «массажировать» три раза в день, до и после еды, да так, что мало не покажется. Ругала в воспитательных целях, но опекала. Перспектива тесной телесной близости с Милкой Мишу не вдохновляла, и он поклялся уехать из города, как только выйдет на свободу. Кредо заправского, со стажем, заключенного состояло в том, что на свободе люди еще хуже, чем на зоне, и, похоже, оно нашло свое подтверждение. Одно мешало Мишке вернуться к своим: ему элементарно хотелось женщину, настоящую, свою, незапятнанную. Всякому черту, как известно, хочется ангела. Поэтому мало-помалу он смирялся с тем, что единственной заботливой и преданной женщиной в его жизни оказалась Милка.

Клава, видя, как развиваются события, пока Ленчик где-то ошивается со своей Кларой, решила приволочь Милку ко мне на промывку мозгов. Она чувствовала нехватку аргументов.

Так мы и познакомились с Милой. Конечно, она пришла из интереса. Кто это тут ее подруге голову морочит, ведет контрпропаганду? Мы внимательно осмотрели друг друга, не испытав особой неприязни. Я рассадила дам в кресла в разных углах комнаты и начала издалека:

– Массаж – один из старых, но, к сожалению, забытых способов психотерапии. Он успокаивает, тонизирует, формирует тело, а через него и душу. Вы помогаете людям прожить более интенсивную и счастливую жизнь. Вы дарите людям добро, Мила!

Сентиментальная Милка заплакала. Не то что даже заплакала, но слезы густо закапали ей на грудь. Она была благодарным слушателем. Сидела, развесив уши, как маленький грустный слоненок на берегу унылого пруда, где вяло квакают лягушки.

– Но вам не нужно плести вокруг него еще и любовные истории! – я запустила буек с запретительным знаком.

Пришлось настойчиво, подробно и деликатно объяснять Милке, что отсутствие личной жизни приводит к тому, что женщина втягивает в любовные авантюры своих подруг. Клава исполнила роль куклы, в которую играют маленькие девочки, пока не вырастут. Но ведь Милка-то уже большая девочка, ей не пять-шесть лет. А, извините, сорок пять, как и однокласснице Клаве. В этом возрасте уже каждый сам себе и режиссер, и сценарист, и актер*. А теперь вот она и сама не знает, что делать.

Комментарий психолога

* Маленькие дети в ролевой игре предпочитают или режиссировать (подсказывать, что и как должны говорить все участники игры), или исполнять одну роль (особенно если персонаж положительный!), или критиковать и предлагать что-то получше (то, что делают критики и сценаристы). Но взрослые усваивают весь набор функций – режиссера, актера и сценариста.

Милка признала, что любовь и зона – это трудное сочетание, а главное, большая физическая нагрузка даже для массажистки. Она больше не свяжется с криминальными типами, а поищет «какого-то больного ревматизмом старичка лет пятидесяти пяти, которого можно поднять на ноги хорошим массажем».

Честно говоря, ни я, ни Клава особо не поверили ее внезапному прозрению. Миссионерки, к которым принадлежала Мила, редко отступают от своего великого предназначения и предпочитают сгорать до конца, даже после основательных ожогов.

Тогда ни Милка, ни мы еще не знали, что Мишка-то сдался и решил вернуться именно к ней – хоть подраться, хоть как-то по-другому. К концу короткой отсидки он понял, что единственной по-настоящему романтичной в этой истории была сама Милка, большая, теплая, искренняя и отзывчивая.

Такой бабец, главное! Бывают мужчины сообразительные, а некоторым нужно 15 суток. Ну и что?

Клава же пошла ва-банк. Когда Ленчик опять явился к ней в сопровождении молчащей как рыба Клары, она выложила на стол ключи от квартиры и объявила, что собирается уйти в дальний предел, но не в места «не столь отдаленные», как, наверное, подумал Ленчик, а в женский монастырь. К этому времени от былого блеска стюардессы и дикторши, почти актрисы и модели на подиуме, не осталось и следа. Усталая, исхудавшая, отчаявшаяся жена выглядела как великомученица.

– Я не вижу в сложившейся обстановке другого выхода. Ты мне не веришь, а без тебя мне не жить. Я желаю тебе и Кларе счастья. В конце концов, Клара – это почти Клава…

Ленчик почувствовал, что наступил момент сделать решительный шаг, и стоял в растерянности. Он готов был разрыдаться, упасть на колени и просить у нее прощения. Он и раньше готов был доказать глубину своего отчаяния, но припас эту сцену на самый крайний случай. Конечно, Леня любит только свою жену и не хочет, чтобы она вот так просто его бросила. Но отсутствие опыта подобных акций как-то сковывало его.

Повисла роковая пауза.

– Кстати, – разрывает паузу жена и добавляет с целью провести разведку: – А она не глухонемая? Клара?

Тут Клара наконец раскрывает свой рот и говорит нечеловеческим голосом кроткого агнца:

– Тетя Клава, дядя Леня, пожалейте меня, не прогоняйте! Дядя Леня сказал, что вы не только красивая, но и очень добрая. Я вам буду дочкой или племянницей. И все по дому буду делать. Вы очень хорошие люди!

Клара кинулась тете Клаве на грудь в полной уверенности, что та примет ее как родную. И не ошиблась.

Такого проникновенного текста Клара еще не произносила за всю свою ничем не примечательную, но и не запятнанную молодую жизнь.

У Ленчика и Клавы ведь не было детей, и они синхронно умилились предложению, а Клава даже всплакнула, прижав «бедную детку» к себе. Зла она не держала и в глубине души не верила в подлость этой безмолвной девочки, которая ей действительно годилась в дочки.

Леня же, проведя с Кларой немало времени, угощая ее то мороженым, то шампанским (то ли девочка, то ли невеста?), и вовсе к ней привык. А за то, что согласилась ему помогать, проникся к ней отцовской нежностью и почти материнской благодарностью.

Вы не поверите, но так они и зажили втроем. Как прежде, радостно, тепло, уютно, без особых хитростей.

Квартиру их потом, правда, обчистили, но ничего ценного там и не было, кроме пары Клавиных трусиков и заморской пудреницы, которую Клава позже увидела у Милки.

Истории из этого делать не стали, подумаешь, делов-то. Из-за такой чепухи расстраивать женщину. Любовь и спокойствие дороже. Пусть себе пудрится. А трусов жалко: Милке они не подойдут, как ни растягивай. Выбросили хорошую вещь.

Мораль

Любовная авантюра, друзья, – двигатель наших биографий. Ввязываясь в необычные истории, помните, что ставку нужно делать на свою сообразительность, маневренность и готовность к новому. При этом новое может быть тревожным и угрожающим, как зэк Мишка, а может быть тихим и покорным, как девушка Клара. У каждого – свое счастье.

Но дело не в этом.

Любовь – это солнце, которое светит нам всю жизнь. Пока она теплится, а то и ярко пылает, есть повод двигаться, удивляться, веселиться и переживать. Если любимый человек пока не встретился, вся мощь фантазии может направиться на то, чтобы создать внутри себя если не храм, то хотя бы маленькую молельню, выгородить место, где поют и машут крылами ангелы. Всю жизнь человек пытается вырастить и расслышать в себе эти звуки. Рвется на природу, до упаду ходит по морскому берегу, просыпается по ночам и прислушивается к ветру, украдкой заглядывает в глаза прохожих, ждет нечаянного, рокового звонка, робко прислушивается, закрыв глаза.

Как же нам помочь?

История вторая
Письмо Татьяны

Леночка Васильева – психолог от Бога. Бывают такие редкие женщины-ангелы, которые одним своим присутствием гармонизируют Космос. К ней за этим и приходят. Вроде бы ничего она такого не говорит, что бы не мог сказать другой разумный человек, но, посидев с нею в кабинете час, побеседовав о жизни, женщины вдохновляются, начинают парить над трудностями. Все им теперь легко, всякая преграда – ерунда на постном масле. У самой Леночки восемь детей, все родные, все от одного мужа. Мне вот девять историй написать – и то было трудно, а вырастить восьмерых чудесных, красивых ребят – даже подумать страшно! Вот: бесстрашие – первое условие жизни. По Леночке Васильевой. Живет она, кстати, под Москвой. Выкупили с мужем детский садик, там и живут, и работают. И наслаждаются жизнью.

Женщины склонны преувеличивать значение и силу эпистолярного жанра, ставя иногда мужчин в затруднительное положение. Взять хотя бы пушкинскую Татьяну, которая предпочла раскрыть свои чувства в письме, чтобы донести до Евгения Онегина суть вопроса, и тем самым на долгие годы напрочь закрыла тему их взаимоотношений. Она ждала симметричного ответа, а оказалось, что кричала в пустоту. Урок, который извлекают девушки из поэмы Пушкина: любовное письмо – вершина проявления чувств! Урок, который извлекают мужчины, кажется, состоит в обратном: нужно держаться подальше от девушек, склонных к письменным свидетельствам; кроме письма, здесь может ничего и не обломится. Обе стороны, повинуясь силе русской литературной традиции, до сих пор мучают друг друга пылкими письменными признаниями и следующими за ними паническими бегствами и категорическими отказами. Внутренними отказами – потому что мужчины из жалости не могут сказать «Нет!» вслух, в глаза, боясь оскорбить чувства влюбленных в них женщин. С женской точки зрения письмо дает заветную паузу, чтобы мужчина мог подумать, а с мужской – чтобы он мог бежать. За пару суток можно и до Европы доехать на лошадях.

Итак, она звалась Татьяной.

Тане было уже за сорок. Более того, она была учительницей русского языка и литературы, конечно, носила очки и старалась жить кротко и не попадать в истории. Своего суженого она ждала уже так долго, что, если бы существовала хоть какая-то зависимость между временем ожидания и женским счастьем, уже давно захлебнулась бы от восторга и просветления. Последним и единственным напоминанием о заветной мечте, о нем, оставались любовные письма, которые Татьяна иногда писала воображаемому жениху и супругу, рассказывая ему о красоте осеннего сквера за окном своего дома, о встречах с интересными людьми, родителями учеников и прочитанных книжках, которые доходили до местной книжной лавки из столицы.

У Татьяны была младшая сестра Ольга. Тоже в то время не замужем, между прочим, но совершенно по другим причинам. Ольга была веселой, ураганной девушкой, рано ушла из дома, два раза сменила гражданских мужей, так что времени зря не теряла. Чрезвычайное любопытство к жизни не позволяло ей остановиться в полете, а горящий глаз уже зрелой и опытной женщины в соку без труда находил очередной объект для неземной, доселе, конечно, неслыханной страсти. Последним был, по иронии, именно Евгений. Расклад имен и ролей – как у Пушкина.

Такие совпадения случаются гораздо чаще, чем можно себе представить. И причина тому проста: литература XIX века оказала на умы людей огромное влияние, по крайней мере, в выборе имен. У меня в классе, например, было три Евгения, четыре Ольги и две Татьяны. Ну а имя – это уже предписание. Все же проходили в школе «Евгения Онегина». Напомню: до телевидения и Интернета именно литература моделировала поведение людей, учила, как ведут себя избранные, с какими коллизиями они сталкиваются, и прочее. По сути, литературные герои были чем-то вроде телевизионных звезд*. Мама Татьяны и Ольги была, надо думать, восторженной дамочкой, раз наградила дочек такими именами и обрекла на женские судьбы с уже известными сюжетами и сложностями. Может, она думала: раз уж женщине суждено быть несчастной, пусть она будет несчастной красиво, как аристократка.

Комментарий психолога

* Самым влиятельным женским образом все-таки оказалась Анна Каренина – полная противоположность Татьяны, но не по характеру, а по своему выбору и финалу.

Честно говоря, когда я впервые услышала эту историю от самой Татьяны, у меня случился приступ «дежавю», и, вместо того чтобы выслушивать клиентку, я стала напряженно вспоминать, где уже встречалась с похожей историей, пока не дошла в мыслях до девятого класса школьной программы. Все-таки совпадения потрясают. Любые!*

Комментарий психолога

* Все дело в том, что люди любят сравнивать. Мы постоянно сравниваем и находим различия и сходства. Этот процесс никто не в силах остановить. Но однажды в поле зрения человека попадают два совершенно одинаковых предмета или человека. И он зависает. Потому что процесс сравнения становится невозможным. Мозг перегревается и пробует снова. Это что-то вроде ситуации с буридановым ослом, которому пришлось умереть, потому что он не мог выбрать между сеном и соломой. Если у человека достаточный уровень интеллекта, он просто воскликнет: «Черт! Это невозможно…» – и отправится восвояси.

Обе сестры служили друг другу примером, как не следует жить и вести себя приличной девушке. У Ольги, правда, был комплекс вины перед Татьяной из-за того, что она так безусловно и так легко счастлива и на работе, возглавляя небольшую фирму по производству стеклопакетов, и в личной жизни. Она старалась незаметно помогать сестре материально, понимая, что та на свою учительскую зарплату лишнего купить не в состоянии. Ольга решила, что в родительской квартире останется именно Татьяна, которой нового жилья ни за что не приобрести, и поэтому вот уже который год Ольга выплачивала огромный кредит за свою маленькую, но очень уютную квартирку с видом на реку. Единственное, чему она искренне завидовала, так это способности сестры как-то очень подробно чувствовать и переживать. Ольга, как и Татьяна, верила в единственную любовь до гроба, но предпочитала не ждать ее, как манны небесной, а активно искать. И у той, и у другой главная любовь была впереди.

Уже упомянутый мною Евгений был очередным возлюбленным Ольги. Ей стукнуло тридцать пять, ему тридцать восемь, и обоим пора было подумать о создании семьи. Евгений поступил работать в фирму Ольги год назад, и их отношения сразу стали жаркими. Ольга не хотела банального служебного романа с беспорядочными совокуплениями где ни попадя. Она была готова к большой, настоящей истории. Поэтому и обратилась к Татьяне.

Попросила она у сестры самого сокровенного – любовных переживаний! И Татьяна пообещала помогать писать любовные письма Евгению.

Технология была проста: Ольга приходила к Татьяне, рассказывала, как у них с Евгением развиваются отношения, что ее беспокоит, а потом, под диктовку сестры, воплощала свои смутные чувства в яркие чувственные строки. На следующее утро письмо забивалось в компьютер и отправлялось возлюбленному как свидетельство высоких душевных качеств женщины, которую он еще пару часов назад натурально обнимал, тискал и все такое. Евгений, как утверждала Ольга, после этих писем просто зверел от страсти. Она видела теперь, как дико, безудержно могут любить девушку с мощной духовной составляющей.

А вот вчера она прилетела к сестре окрыленная. Евгений сделал ей предложение! Пока – только предложение пожить вместе, то есть помолвка, по-западному, но все же какой прогресс в отношениях!

– Спасибо, спасибо, Танечка, если бы не твои письма, этого никогда бы не произошло, – благодарила она сестру, распаковывая для нее новую пару туфель. На одно «спасибо» не проживешь. А денег дашь, так она их опять в кубышку спрячет, «на черный день», как старуха.

На Татьяну новость произвела неожиданно удручающее впечатление. Эти письма, ее чувства и талант должны были сделать счастливой именно ее! Татьяна чувствовала себя жестоко обокраденной. Это она должна была прыгать от счастья, получив заветное предложение от единственного, вымоленного у судьбы возлюбленного. Это ее добыча. Так бывает: до того, как придуманный Ольгой план сработал, Татьяна аккуратно, как отличница в школе, выполняла ее задания. А когда Ольга получила приз, вдруг ясно поняла: это ее приз, ее заслуга, ее мечта.

В минуту она поняла, что жизнь кончена.

Сухо поздравив сестру и пообещав прийти на вечеринку по случаю помолвки, сославшись на головную боль и занятость, поспешила распрощаться:

– Оля, мне нездоровится, я бы поспала!

А сама напилась и разрыдалась, выпустив из себя гнев и обиду. Всегда завидовала Ольге. Знала, что это плохо, подавляла в себе гадкое чувство, но оно все равно копилось, копилось и однажды прорвало заслоны, переполнило всю ее душу.

Ночь была страшной.

А утром Татьяна пришла ко мне. Она была миловидной молодой женщиной. Правильные черты лица. Хорошая, девчоночья фигура с несформированной грудью. Такие всегда выглядят моложе. Одета бесцветно – подобных женщин не видно. Если такая окажется на дне рождения, никто не обратит на нее внимания. Никто даже не вспомнит через год, что она была в компании. Так сливаться с фоном могут лишь люди, которые сами хотят быть незаметными. Тем более было удивительно услышать страстное:

– Меня мучает зависть. Мне страшно оттого, что я ненавижу свою собственную сестру!

Татьяна была подавлена. На мой взгляд, ее смущало не то, что она на самом деле чувствует, а то, что ее искренних чувств не принимают другие. А это всегда кажется несправедливым.

– Вы влюблены в Евгения? – прямо спросила я, когда она пожаловалась на Ольгу.

– Ну, нет, он младше меня! На три года! – сразу возразила она и отвернулась.

– На каких-то три года? – удивилась я. – Он хороший человек?

– Он очень неплохой парень… Но… у него вульгарный вкус, – выпалила Татьяна.

Получалось, что она сердилась на сестру не за то, что той достался мужчина, о котором грезила сама Татьяна, а просто потому, что Ольга «чужими руками жар загребала», то есть по высоким моральным соображениям!

– У него плохой вкус, потому что он выбрал вашу сестру? А если бы он выбрал вас?

Татьяна трагически поджала губы.

– Вы попались в ловушку собственных грез. Жизнь в мечтаниях кажется вам более реальной, чем ваша истинная жизнь. Ваш мужчина – тот, кто, прочитав письма, будет сражен вашим умом и тонкостью. Если бы Евгений не «клюнул» на письма, вы не страдали бы. А тут тест на мужчину вашей мечты дал положительный результат. Но что будет потом? Будет ли мужчина довольствоваться письмами? Пора бы освоить и другие приемы любовных интриг.

Слово «интриги» я употребила, конечно, зря. Для неиспорченного сознания сорокалетней девушки оно могло обозначать только грязь и мерзость.

– Я хочу сказать ему, что письма писала я, – холодно произнесла Татьяна.

– Зачем? – я не понимала, для чего нужно ломать то, что удалось построить.

– Чтоб он знал правду! – Татьяна ценила правду больше любви, а это всегда фатально для отношений.

– Какую правду? То, что вы в него немного влюблены? Но не больше, чем в саму себя и свои фантазии, между прочим. Или то, что Ольга прибегла к дополнительной помощи? Но я же тоже помогаю девушкам, на сто процентов анонимно, и что же, я должна теперь разрушать пары, которым сама помогла? Вы страдаете не оттого, что много помогали Ольге, а оттого, что делали это редко и мало, да и то в уверенности, что это не сработает, Ольга все равно останется несчастной, одинокой, как и вы. И тогда главная идея вашей жизни подтвердится: я сделала все, чтобы стать счастливой, но еще не встретился достойный человек.

Я нервничала, потому что видела: она не просто собирается открыть Евгению глаза и разоблачить сестру, но именно так и сделает. Этот позыв к моральному поступку сильнее ее*. И сильней моих увещеваний.

Комментарий психолога

* Чем сильнее моральное наказание, презрение других людей, отвержение общества, тем вероятнее следование моральным предписаниям. Татьяной двигал страх наказания, а не жажда правды.

– Неправда, я хотела ей помочь, – заупрямилась Татьяна.

– Отчего же нет радости за сестру?! – воскликнула я.

Когда все так запущено и так болезненно, ничего не остается, как лечить шоком. Зачем откладывать, когда еще Татьяна соберется к психологу!

Но по ее стеклянным от фанатизма глазам было видно, как мало она готова к свежим решениям.

– Вы уже убедились на примере Ольги, что некоторая предприимчивость, смелость и дерзость могут принести свои плоды. Евгений – не ваш тип мужчины, вряд ли его интересует женская беллетристика. Скорее всего, ему льстит, что его девушка думает о нем и после встреч. Письма – только форма, способ проявить внимание. Но, по большому счету, он, как и Ольга, стремится просто зарабатывать деньги и тратить их на приятное времяпрепровождение. Успех их союза определен не вашими письмами, хотя они и внесли свою ноту, а общностью образа жизни, мысли, схожими ценностями. Нет?

Татьяна отказывалась принимать мои аргументы. Смотрела на меня с ужасом и мотала головой. Я уже и сама начинала верить в волшебную силу ее писем. Мне даже захотелось прочитать хотя бы пару из них. Складывалось впечатление, что эти письма посильнее предсказаний Нострадамуса.

– Послушайте, если у вас такой литературный талант, используйте его себе во благо, – взмолилась я.

Но у Татьяны был и другой весомый аргумент:

– Все дело во внешности! Ольга красивая, и это все, что нужно, – выдавила она из себя, – а с письмами получается, что она красивая, добрая и умная. А так не бывает…

Я не видела Ольгу и не могла судить о ее женском обаянии. Татьяна же совсем не излучала женственности. Ее миловидность не была одухотворена. Про таких мужчины говорят: «Как рыба». Тут уж, как ни украшай фасад, всё это будет только глаз резать своей неуместностью – при такой-то анемичности.

– Хорошо, давайте проверим обе гипотезы. Внешностью заняться всегда неплохо. Если уж идти по радикальному пути, то нужно снимать очки и отрезать косу. Длинные волосы в сорок лет только подчеркивают задержку в личностном развитии. Ну а если дело в письмах… Тогда можно написать анонимное письмо неизвестному человеку в местную газету, в рубрику «Знакомства», и посмотреть, кто откликнется. Если дело в письмах, вы его найдете! Во всяком случае, увеличите вероятность встречи с возлюбленным на порядок!

Страдания достигли на лице Татьяны высшей концентрации. Я предлагала ей выставить напоказ, пусть анонимно, то, что было для нее свято и дорого.

– А как еще онузнает о вас?

Потрясенная Татьяна ушла домой. Не думаю, что ей было хорошо и радостно. Наоборот! Я видела, что она расстроена и растревожена. Но кто сказал, что смена глубинного сюжета в биографии женщины – такое уж легкое дело?

Дождавшись выходных, Татьяна пошла в парикмахерскую и сменила прическу, разрешив молодому дипломированному цирюльнику сделать все, что он захочет. Больше из-за равнодушия и готовности к полному погружению во тьму, чем из женского кокетства. Выглядела она со стрижкой парадоксально – молодо и печально. Очки были сняты – все равно смотреть не на что. Лицо переменилось, но не в лучшую сторону. Теперь на нем появилась печать вынужденного, почти насильственного счастья. Не все легко переносят даже благоприятные перемены.

В таком обновленном образе Татьяна и явилась на вечеринку к Ольге по случаю «помолвки».

Между тем предприимчивая и благодарная Ольга уже успела затащить к себе в гости нового работника фирмы, программиста Сергея, как раз для Татьяны. Вдруг понравятся друг другу? Вдруг поженятся? Она старалась для сестры изо всех сил.

Сергей совершенно не задел Татьянино сердце. Большой, с наметившимся пивным животиком, в вытянутой линялой майке, он занимал полкомнаты и выглядел рядом с элегантным и подвижным Евгением косолапым топтыгой. К тому же он заикался. Татьяна не спускала глаз с Евгения! А Сергей пялился на нее, украдкой, ошарашенно, усиливая у Татьяны ощущение нелепости ее собственного вида и присутствия здесь. Она сердилась на Ольгу: себе вон какого выбрала, а ей – что похуже…

Евгений пригласил Татьяну танцевать, чтобы поднять ей настроение.

Девушка поплыла, как гадальная свечка.

В голове у нее что-то замкнуло, и она сообщила своему партнеру по танцу, не знаю уж, в какой связи и под каким предлогом, что все это время письма ему писала именно она, а не Ольга. Татьяна и потом не рассказывала подробностей. Я только знаю, что это случилось – она ему призналась!

Что тут началось!

Евгений отстранил Татьяну, глянул оценивающе, как на новую вещь в магазине, и, без сожаления отпустив, стал громко, истерически смеяться: