Текст книги "Совершенствование институциональной модели российской экономики. Морально-нравственное измерение"

Таким образом, в рамках раннерыночной кризисной модели экономическими субъектами (прежде всего предпринимателями) двигали алчность, эгоизм, ощущение вседозволенности, жестокость, безудержное потребительство и другие морально-нравственные качества, которые можно структурировать по трем уровням: материальный, интеллектуальный, общественный (рис. 1).

В конкретных исторических условиях в зависимости от качеств экономических субъектов формируется определенная модель экономики, складываются различные типы экономических отношений, представленные в табл. 3, из которой видна тесная зависимость между конкретными качествами экономических субъектов и возникающими на их основе экономическими отношениями.

В результате воздействия личностных качеств предпринимателей на характер экономических отношений в России сложилась особая модель экономики – раннерыночная кризисная. Причем качества тогдашних homo oeconomicus стали определять специфику не только экономического базиса, но и общественной надстройки. Раннерыночные кризисные отношения создали определенный тип культуры. А. Ослунд назвал ее «экстремистской, агрессивной, авантюристской» [174, с. 105]. Низкопробными в большинстве своем были элементы массовой культуры, предлагаемые СМИ. Наряду с отдельными попытками возрождения идейных произведений киноискусства наш экран заполнили кинофильмы о преступниках. С экранов телевизоров огромным потоком пропагандировалось насилие. Молодежь впитывала ненормативную лексику и привычки уголовных элементов. В этих условиях уровень культуры будущих поколений падал. Все это во многом предопределило тенденцию к духовной и экономической деградации страны. Вместе с падением уровня культуры резко снизился авторитет страны на международной арене [153, с. 67–68].

Рис. 1. Структура морально-нравственных качеств экономических субъектов раннерыночной кризисной модели экономики России

Таблица 3. Характеристика раннерыночной кризисной модели российской экономики

Окончание таблицы 3

Итак, первоначальный слой лиц, который хлынул в сферу бизнеса в 1990-е гг., определил характер возникшей раннерыночной кризисной модели российской экономики. Это были люди с преступным прошлым, жадные, алчные, стремящиеся к роскоши и напускному богатству. Их беспринципность, стремление достичь богатства любыми, в том числе незаконными, средствами обусловили возникновение отношений вседозволенности, применения прямого насилия против конкурентов, попирания законов, огромную дифференциацию доходов, стремление получить сиюминутную выгоду. Такая институциональная модель обусловила развал экономики, культуры, науки. В конечном итоге сложившиеся качества предпринимательского корпуса и сформированные на этой основе типы экономических отношений привели к деградации общества. Подобная модель экономики не могла долго существовать. Необходим был переход к иной более совершенной модели.

1.3. Характеристика современного этапа развития российской экономики: переходная модель

Исторически раннерыночная кризисная модель стала сменяться переходной. На Западе это нашло выражение в изменении менталитета экономических субъектов. На смену баронам-разбойникам, пиратам и конкистадорам пришли энергичные, предприимчивые, образованные предприниматели, заботящиеся не только о собственных интересах, но и об удовлетворении общественных потребностей. Разумеется, они не были лишены склонности к чрезмерному риску и даже алчности и жадности, они также как и их предшественники не всегда вели бизнес честно. Эгоизм, как и во времена зарождения капитализма, был основным движущим мотивом поведения большинства экономических субъектов. Таким образом, основу предпринимательского корпуса составляли два типа экономических субъектов: жадные авантюристы, с одной стороны, и интеллектуально и нравственно развитые индивиды – с другой. Это состояние двойственности противоположных качеств предпринимателей и стало базой переходной модели экономики [153, с. 68].

Общеисторический процесс смены моделей капитализма нашел свое воплощение в сжатом виде в России. С конца, а не с начала 1990-х гг., как принято считать в настоящее время, здесь начала формироваться переходная модель экономики. Такая трактовка объясняется различием подходов к анализу процесса переходности. В современном понимании переходность означает движение от административно-командной экономики к рыночной. Однако в монографии переходность рассматривается в иной плоскости как смена состояний в уже возникшей рыночной системе. Это переход от первого кризисного этапа ее развития к другому, качественно новому этапу. При этом методологической основой анализа переходных процессов является институциональный подход, позволяющий учесть наметившиеся позитивные сдвиги в формировании морально-нравственных качеств российских предпринимателей. Они обусловили и новое содержание экономических отношений, которые в свою очередь привели к становлению переходной модели российской экономики.

В этот период «дикий криминально-олигархический капитализм», вызванный «беспорядочным распределением собственности», постепенно смягчился благодаря усилению аффилированности с государственными структурами, своеобразному завершению процесса массового передела государственной собственности [258, с. 5]. Однако предприниматели по-прежнему настроены компрадорски. У них так и не возникло чувство частного собственника, ценящего свою репутацию как гарантию существования. Они стремятся наладить отношения с государством, получить его благословение. В начале 1990-х гг. «появились… олигархи, способные лоббировать свои корыстные интересы во властных структурах в ущерб другим группам, подрывая доверие и солидарность, столь необходимые демократии», – отмечает Е. Ясин [258, с. 5]. Менталитет большинства олигархов объясняет то, что они не видят ни себя, ни своих детей в будущем гражданами России, их собственность и сбережения переводятся за рубеж. Отчасти это связано с неуверенностью в завтрашнем дне, в стабильном будущем России, отчасти – с ориентацией исключительно на удовлетворение личных потребностей, когда «общество и индивид» превращаются в «средство достижения цели узкого круга лиц», у которых «мотивация управления, основанная на нравственных ценностях, практически отсутствует» [117, с. 24]. Таким образом, мотивы ведения бизнеса, особенно крупного, почти не изменились. Предприниматели «старой» закалки (1990-х гг.) с прежними качествами продолжают осуществлять свою деятельность, формируя полукриминальную экономику. Схожая ситуация в настоящее время наблюдается в США: «агрессивные, алчные и изощренные предприниматели», «хищные и неразборчивые в средствах», воспитанные в духе вседозволенности ультралиберализма, готовые на все ради достижения своих целей, угрожают хрупкой стабильности в мировом масштабе [166, с. 43].

В 2000-е гг. на основе усиления вертикали власти началось постепенное «вытеснение криминальных «авторитетов» из бизнеса и политики», «уменьшилось силовое давление на бизнес», была проведена налоговая реформа, ликвидирована Федеральная служба налоговой полиции [255, с. 10]. Жесткие действия государственной власти привели к тому, что на смену «капиталистам-хищникам» (Ю. Ольсевич), «блуждающим бандитам и баронам-разбойникам» (Дж. Б. ДеЛонг) [66, с. 44] пришел «капиталист-оппортунист», который вместо грабежа и насилия использует «мирные» способы воровства национального богатства, в частности сговор, взятки и откаты, рейдерство, уклонение от уплаты налогов, оффшоры, нарушение договорной дисциплины, несоблюдение трудовых прав работников, манипулирование ставками штатного расписания и «премии» для руководителей в бюджетной сфере, зарплату «в конвертах», экономию на расходах по охране труда и окружающей среды, «проедание» основных фондов [30, с. 137; 257, с. 24]. Обман, «склонность к финансовым махинациям и невыполнению договорных обязательств» стали для оппортуниста нормой, появился даже термин «русский туман», означающий сокрытие истинных интересов, непроговоренность деталей [83, с. 282; 231, с. 47]. Неслучайно в 2012 году в России насчитывалось свыше 120 тыс. предпринимателей, осужденных за экономические преступления [202, с. 44–46; 255, с. 5]. Таким образом, оппортунистические качества предпринимателей и других экономических субъектов определили и характер новой модели российской рыночной экономики, в которой главный субъект – компрадорски настроенный предприниматель-приспособленец. Для него по-прежнему важна «сиюминутная прибыль», а не «долгосрочное перспективное дело». Эффективность хозяйственной деятельности нередко достигается не технической модернизацией или обновлением продукции, а экономией на здоровье работников и в целом будущих поколений граждан России, доступом к рентным и монопольным доходам [161, с. 62; 166, с. 41]. Предприниматели-оппортунисты не заинтересованы не только в долгосрочных вложениях капитала, но и в свободе конкуренции. Для них легче и выгоднее наладить неформальные отношения с властями, профсоюзами и другими предприятиями, поделить рынок и диктовать цены.

Однако кризис 1998 года, стабилизация политической ситуации в стране, усилия государства по борьбе с коррупцией и преступностью, реформа судебной и правоохранительной систем способствовали формированию переходной модели рыночной экономики, означающей преобразования в структуре морально-нравственных качеств экономических субъектов. Изменился даже внешний облик предпринимателей: малиновые пиджаки и кожаные куртки сменили дорогие костюмы «изнеженных, размягченных и избалованных буржуазно-покойной жизнью» людей [28, с. 187]. При сохранении элементов кризисной модели (алчности, жадности, беспринципности и ощущения вседозволенности) возник новый тип предпринимателя, вместе с которым стал изменяться и характер экономических отношений. Кризис 1998 года показал, что крыши, рейдерские захваты, откаты сводили действия рыночных механизмов на нет. По существу рынок не работал. Страна оказалась накануне нового политического и экономического кризиса. Опираться на такой рынок было бессмысленно. Прежде всего, необходимо было начать с корректировки ценностных ориентаций и качеств самих экономических субъектов. В посткризисных условиях путевку в жизнь должны были получить люди, которые не считали разбой и насилие главными средствами разрешения конфликтов. Представители бизнеса с их преступной моралью стали явным тормозом развития экономики. Именно поэтому им на смену пришли предприниматели другого переходного типа [153, с. 70].

Постепенно в предпринимателях стал проявляться комплекс новых качеств: чувство сострадания, правда, еще замешанное на жесткости; стремление помочь другим, хотя и не бескорыстно для себя. Под видом благотворительности началось активное замаливание грехов бизнеса, в том числе за приватизацию, перед государством и гражданами как потенциальными потребителями и избирателями. Одни предприниматели приблизились к власти, вошли в многочисленные общественные и совещательные органы, другие – стали проявлять свои политические амбиции. Сострадание появилось, но не означало самоограничение. Предприниматели вспомнили о трудолюбии как способе достижения успеха и материального благополучия. В устоявшихся рыночных условиях стала постепенно пробивать себе дорогу честность. Бесчестный и наглый вор и мошенник, обманув один раз, становится банкротом. Слух о его непорядочности быстро разносится в среде предпринимателей. С ним мало кто хочет иметь дело. Честный предприниматель, напротив, приобретает репутацию человека, с которым можно иметь дело. Он выигрывает от увеличения количества заказов и масштабов производства. Предприниматель-эксплуататор в условиях развертывающегося рынка рабочей силы начинает понимать, что самые квалифицированные и умелые работники покинут его. Отсюда неизбежные убытки. Легче и выгоднее заплатить работнику больше, идти на создание «человеческих отношений» в коллективе, чем упорствовать в сохранении системы безудержной эксплуатации. Так в предпринимателях начинает просыпаться такое качество, как человечность. Наряду с этим меняется и отношение работников к труду. Он постепенно перестает быть только обязанностью [153, с. 72]. Социологические исследования показывают, что 64,9 % студентов экономических специальностей (как потенциальных менеджеров и предпринимаелей) рассматривают труд как источник капитала [125, с. 122].

Итак, рынок, власть и предприниматели постепенно переделывали друг друга. В результате в рыночном механизме стали функционировать преимущественно два типа экономических субъектов: раннерыночный алчный гедонист и неопределившийся приспособленец. Они делают рынок двойственным. В нем на паритетных началах действуют люди, имеющие разные морально-нравственные качества, которые определяют двойственный, переходный характер существующей российской модели экономики. Начавшие действовать законы и отношения цивилизованного рынка смешиваются, переплетаются с законами и отношениями, царившими на первоначальной стадии развития рынка в современной России, создавая причудливую смесь перехода от перманентного кризиса к новой цивилизации.

На этой ступени развития общества к предпринимателям, особенно обладающим высоким уровнем культуры, постепенно приходит осознание того, что «…теперешнее общество – не твердый кристалл, а организм, способный к превращениям и находящийся в постоянном процессе превращения» [133, с. 11]. Они все больше убеждаются в том, что необходимо работать цивилизованно, думать о будущем, ориентируясь на развитые страны не только по уровню потребления, но и по уровню культуры и технологиям управления: планировать на долгосрочную перспективу, обучать персонал, развивать социальную сферу, внедрять новые технологии производства. К сожалению, эти стремления пока только начинают внедряться или остаются декларациями во всевозможных хартиях, программах, миссиях компаний[10]10
  Российским союзом промышленников и предпринимателей принята Хартия корпоративной и деловой этики [286].


[Закрыть].

Важно отметить и другие признаки переходной модели экономики, имеющиеся в деловой среде и основанные на качественно новых характеристиках российских предпринимателей: 1) дальнейшее сегментирование бизнеса по экономическим, правовым, социальным и территориальным признакам, «параллельное существование миров» крупного, среднего и малого бизнеса [188, с. 12, 30]; 2) консолидация предпринимателей для защиты корпоративных интересов при одновременном перекладывании ответственности на внешние условия и государство, ожидании господдержки, развитии иждивенческих настроений; 3) приоритет накопления материальных ресурсов с целью получения запаса прочности в нестабильных экономических условиях с ориентацией на непрозрачность и закрытость бизнеса и осознание важности нематериальных компонентов успешного бизнеса (символического капитала): имиджа, репутации, бренда, социальной ответственности, деловой культуры; 4) оппортунизм, приспособленчество, отсутствие патриотизма, ведение бизнеса на основе приоритета выгоды, а не национальных, отраслевых, социальных интересов; активное формирование «путей отступления» за рубежом, например, на случай национализации, изменения политической обстановки.

Необходимо подчеркнуть, что переходный период развития экономики России еще не завершился, более того, он слишком затянулся[11]11
  Несмотря на то, что Россия была официально признана страной с рыночной экономикой, в предлагаемой в монографии классификации моделей рыночной экономики она по-прежнему остается страной с переходной экономикой [268]. В терминологии международных финансовых организаций (в частности Всемирного банка и МВФ) и глобальных инвесторов Россия вообще отнесена к странам с нарождающимся рынком (emerging markets) [104, с. 57].


[Закрыть]. По данным обследования Вusiness Environment and Enterprise Performance Survey Всемирного банка и ЕБРР, динамика делового климата, определяемого в соответствии с методологией данного исследования морально-нравственными качествами предпринимателей как ключевых экономических субъектов, скорее, негативная. По словам Е. Ясина, «если в 2005 году по половине индикаторов институциональной среды оценки руководителей российских фирм были лучше, чем в среднем по выборке, то в 2009 году по 16 индикаторам из 18 оценки для России были хуже средних показателей для 28 стран с переходной экономикой» [259, с. 22]. По данным исследования компании «PricewaterhouseCoopers», 71 % российских фирм становятся жертвами экономических преступлений [97, с. 35; 277]. Крупнейшие российские компании «стоят одной ногой в официальной экономике, другой – в неофициальной». Р. Капелюшников считает это обстоятельство одним из проявлений переходности российской институциональной среды [92, с. 148]. О продолжающемся переходном этапе развития рыночной экономики России свидетельствует и двойственное поведение государства в отношении бизнеса. С одной стороны, по словам Е. Ясина, декларируется необходимость улучшения условий ведения бизнеса, а с другой стороны, политика властей провоцирует уход в тень из-за повышения страховых взносов для индивидуальных предпринимателей, изъятия земельных участков для государственных нужд, активизации силовых структур. Вследствие непредсказуемости условий ведения бизнеса предприниматели не заинтересованы в повышении его эффективности в долгосрочной перспективе и ориентируются на краткосрочные результаты [259, с. 10; 267]. Выборочные обследования Росстата показывают, что с 2001 по 2009 гг. доля занятых в неформальном секторе экономики увеличилась с 12,5 до 18 % общей численности занятых [86, с. 106]. О высоком риске возврата к кризисной модели экономики также свидетельствует замедление темпов экономического роста по сравнению с докризисными (до 2008–2009 гг.) показателями [88, с. 3].

Итак, в России после первоначальной раннерыночной кризисной модели в результате трансформации качеств предпринимателей возникла иная модель рыночной экономики. В ее основе лежали двойственные по своей природе морально-нравственные качества экономических субъектов (рис. 2).

Переходные морально-нравственные качества экономических субъектов обусловили возникновение новой модели российской экономики, характеристика которой представлена в табл. 4.

Переходные экономические отношения породили и особый характер культуры. С одной стороны, сохранилось и даже продолжает усиливаться демонстративное потребление «элиты», вызывая зависть и ненависть менее состоятельных слоев общества. В печатных СМИ и по телевидению можно узнать о бескультурных «выходках» российских олигархов-туристов в различных частях света, ставящих потребление материальных благ в основу жизни. Повторяется ситуация рубежа ХIХ – ХХ вв. «Купеческий разгул» дореволюционных промышленников и торговцев унаследовали нынешние предприниматели. Утилитарный подход к жизни большой части экономических субъектов (предпринимателей и чиновников) России при отсутствии иных культурных ценностей становится угрожающим для страны. По выражению Л. Абалкина, «звериная природа» человека, социальная дифференциация, национальная нетерпимость приводят к усилению агрессивных настроений в обществе [14, с. 28–29]. Ю. Ольсевич утверждает, что концентрация «в правящей элите людей с психологией, не адекватной задачам общественного развития», рано или поздно приводит к крушению социально-экономического строя [167, 168]. Так было в 1917 году, когда элиту общества составляли дворяне, и в 1970–1980-е гг. с «безынициативной бюрократией, враждебной новаторству во всех областях, за исключением связанных с гонкой вооружений и государственным престижем». Нельзя не отметить и то, что в начале 2000-х гг. в стране образовалась определенная культурная предпринимательская элита общества. Она начала заниматься не только коллекционированием дорогих произведений искусства, приобретением футбольных клубов за рубежом, но и осознала, что «сохранение… системы «дикого капитализма» с массовым «захватом государства» различными группами интересов чревато серьезными рисками» для нее самой [255, с. 10]. По-видимому, постепенно это осознание придет ко всем предпринимателям. Без этого будущее России кажется менее определенным. Все больше и больше звучат слова самых высокопоставленных лиц, в том числе Президента, о необходимости развития культурного наследия России, возрождения нравственных и религиозных идеалов. Культурные основания могут обеспечить совершенствование отношений людей в будущем, превращение нашего общества в культурное в высшем значении этого слова. Культура – важнейший элемент перехода общества на иную социально-экономическую ступень развития. Движение в этом направлении следует начать с уменьшения несоблюдения законов и норм поведения в быту. В среде предпринимательства явным признаком бескультурия, разъединяющим общество, является необязательность, воспитанная на неумении ценить и уважать другого человека, его интересы. Культура проявляется, прежде всего, в заботе не о своих корыстных интересах, а об интересах других людей, будь то предприниматели, работники, соседи, прохожие. Отсутствие элементарной заботы о ближнем угрожает стабильности и целостности любого общества.

Рис. 2. Структура морально-нравственных качеств субъектов переходной модели российской экономики

Таблица 4. Характеристика переходной модели российской экономики

Продолжение таблицы 4

Окончание таблицы 4

Культура народа начинается с совестливости его граждан, поддержании ими порядка, вежливости и, как это ни парадоксально звучит, с той формы уважительного обращения и обхождения, которая, собственно, и характеризует культурных людей. Основой такой культуры может и должен стать производственный климат в коллективах. Именно внутри предприятий и организаций необходимо прививать морально-нравственные качества, формировать высокую культуру поведения. О российском гражданине, работнике, дипломате, предпринимателе, чиновнике должно формироваться мнение как о культурном человеке [153, с. 78].

Итак, противоречивый характер культуры переходного общества порождает двойственный социально-экономический базис, и наоборот. На этой основе наблюдается проявление двойственности качеств экономических субъектов и в отношении науки. Государственные расходы на науку начали увеличиваться, хотя и медленно. Сегодня они гораздо выше, чем в 1990-е гг. и даже в первое десятилетие ХХ века. Однако все равно этого чрезвычайно мало по сравнению с тем, сколько ресурсов выделяется на научные цели в развитых странах (прил. 2). Тем более, что в последнее время появляется много разнообразных по взглядам статей и монографий, в которых представлены оригинальные концепции развития России [15, 19, 35, 138, 192]. Неустойчивость положения российской науки свидетельствует о том, что ей предстоит тяжелый путь отстаивания новых, начинающих пробивать себе дорогу взглядов и явлений.

Таким образом, переходная модель характеризуется двойственным содержанием качеств экономических субъектов, порождающим двойственность экономических отношений, изменение типа предпринимателя, переход к новой более совершенной модели российской экономики. При этом с институциональной точки зрения, переходный период заканчивается, когда возникают и закрепляются среди большинства населения новые формальные и, прежде всего, неформальные нормы и обычаи поведения, так называемый «новый институциональный фундамент» [92, с. 138].

Как показывают многочисленные отечественные и зарубежные исследования, процесс формирования институциональной среды российской экономики далек от завершения. «Возвратно-поступательный характер» развития России ярко отражает именно переходность нынешнего состояния, которое Г. Клейнер описывает так: «…наряду с архаичными общественными фрагментами, включающими феномены эпохи феодализма и даже рабовладения, можно найти и элементы мирового будущего общественного устройства. Стремительное забегание вперед в одних аспектах наряду с явным отставанием от развитых стран мира в других всегда было характерным для России» [99, с. 143]. Однако переходное, маятниковое состояние отличается внутренней неустойчивостью и может в любой момент принять как новый, более совершенный, цивилизованный характер, так и прежний кризисный. В этом заключается принципиальная важность текущего этапа развития России с точки зрения построения новой модели экономики. Именно в переходности состоит уникальная возможность нашей страны. Следовательно, пока деловая среда и институт бизнеса в России еще не сформированы [17, 114, 188, 296, 321, 323], пока «переходное состояние», «междуцарствие» [28, с. 223] еще не затянулось, менталитет российских предпринимателей находится в стадии трансформации, можно повлиять на их экономическое поведение[12]12
  По мнению Е. Ясина, «…крупных позитивных сдвигов нет. Чем дальше, тем больше становится понятным: модернизация не тронется с места, пока не начнутся реальные изменения в системе ценностей, в неформальных институтах, в культуре» [258, с. 7].


[Закрыть], то есть на характер экономических отношений. Но для этого нужно четко понимать, не только каким был российский предприниматель в первые годы реформ и какие тенденции проявляются в его мотивации и поведении сегодня. Важно определить, каким мы хотим видеть предпринимателя, экономического субъекта в будущем, чтобы иметь цивилизованную модель экономики, двигаться по пути успешного устойчивого развития российского общества.