Текст книги "Научиться быть ведьмой"

Глава 2. Семь положительных качеств

Вероника вышла из кабинета ректора и побрела по коридору в сторону аудитории № 12а. Первой парой сегодня была лекция по квантовой физике, и это было как нельзя кстати. Будет возможность обдумать хорошенько задание профессора, ведь преподавателя физики, Аристарха Вениаминовича, Вероника вполне могла себе позволить слушать вполуха.

– Ника, ты как? – завидев приближающуюся подругу, встрепенулась рыжеволосая девушка в трикотажном платьице ярко-желтого цвета. – Наверно, сегодня суперзлой, да? Наверно, Дисциплинарным советом пугал?

– Пугал, – подтвердила Вероника, пристраиваясь за парту рядом с Наташей. – А ты что, уже знаешь, почему меня к нему вызывали?

– Все знают. Если Зинаида Степановна берется за дело – тут без вариантов. Но ты не расстраивайся. Помнишь, сколько было случаев несанкционированного проникновения парней в общежитие девчонок? Дисциплинарный совет смотрит на такие нарушения сквозь пальцы. Только я никак не могу понять, зачем ты-то к парням полезла?

– Представляешь, Наташ, все из-за этого придурка Никиты…

Веронике захотелось рассказать подруге всю историю от начала до конца: как встретила вчера вечером заносчивого одногруппника, как он ее в очередной раз разозлил своим высокомерием, как она решила ему доказать, что может сделать финт еще покруче, чем он, и так далее… но осеклась, вспомнив о своем обещании ректору. Это обещание сбивало ее с толку – она не могла понять, как ей вести себя с Наташей. Неужели Веронике придется врать даже самой близкой подруге?

– На спор, что ли? – догадалась Наташа. – Ника, ну ты неисправима. Вечно у тебя с этим Никитой какие-то пари. Дался он тебе. Догадаться поспорить с парнем, что сможешь пробраться к нему в общагу! Что может быть глупее?!

Версия, озвученная Наташей, показалась Веронике приемлемой. Она была чем-то близка к правде, и в то же время в ней отсутствовала информация, которой Ника пообещала ни с кем не делиться. Поэтому решено было не опровергать предположение подруги.

– Да я сама себе поражаюсь! Все, с этого момента зарекаюсь спорить с Никитой о чем бы то ни было. Тем более мне еще перед Дисциплинарным советом влюбленность к этому самовлюбленному ослу изображать.

– Зачем?

– Понимаешь, одно дело, когда девушку толкает на проступок возвышенное чувство, а другое дело, если она чудит из вредности, – пришлось слукавить Веронике.

– Слушай, правильная мысль, – похвалила Наташа. – Только как же ввести в заблуждение тех, чья профессия выводить людей на чистую воду?

Веронике не пришлось отвечать, потому что в аудиторию зашел Аристарх Вениаминович и полностью завладел вниманием Наташи.

– Молодые люди, надеюсь, вы помните, что завтра у вас контрольная. Сегодня на лекции мы разберем несколько типичных задач. Записывайте условие первой…

Студенты принялись старательно конспектировать слова преподавателя, а Вероника погрузилась в свои тревожные мысли. Ей предстояло придумать решение к совсем другим задачам, чем те, условия которых сейчас диктовал Аристарх Вениаминович. Первая – разобраться, кто мог взять документы из сейфа ректора, вторая – выкрутиться как-то перед Дисциплинарным советом. На решение первой проблемы Петр Иванович отвел девушке две недели, а заседание Дисциплинарного совета уже завтра. Поэтому Вероника решила разбираться с проблемами по мере их срочности, а значит, начать со второй. Перед тем как лектор зашел в аудиторию, подруга задала ей очень правильный вопрос, ответ на который Нике совсем не нравился: обмануть Дисциплинарный совет невозможно. Ей поверят, что она влюблена в Никиту, только в том случае, если она на самом деле влюбится в него… ну, хотя бы на время заседания. Ректор, наверно, сам того не понимая, придумал для провинившейся студентки очень суровое наказание. Хуже для нее было только отчисление. И только под его угрозой Вероника смирилась с невыносимой для нее мыслью, что ей придется на время влюбиться в самого несносного одногруппника.

Итак, что ей там советовал Петр Иванович? Применить знания по предметам N7E1 или G9°9. Вспомнив о первом, Вероника невольно поежилась. Это была как раз одна из тех дисциплин, которая давалась ей с огромным трудом. Собственно, на лекциях по этому предмету студенты изучали препараты-психокорректоры избирательного действия, а проще говоря, приворотные и отворотные зелья.

«Профессор, что, намекал, чтобы я испытала зелье на себе? – с ужасом подумала Вероника. – Ну уж нет!» Она еще не забыла практические занятия по этому предмету. Хорошо еще, что приготовленные студентами препараты испытывались на лабораторных крысах. Но все равно, зрелище было незабываемым. Только у Никиты с первого раза получилось добиться от грызуна именно той реакции, которую ожидал преподаватель: милая белая крыска калачиком свернулась на ладони у парня и, нежно попискивая, терлась мордочкой о большой палец. У других студентов зверьки вели себя по-разному. Егора его подопечная вообще цапнула за ногу. Но после нескольких неудачных попыток и Егор, и другие одногруппники Вероники смогли сделать то что надо. Даже самые агрессивные животные становились после инъекции препарата послушными и чуть не выпрыгивали из клетки от радости, когда к ним приближался объект их симпатии. Но подопытный крысенок Вероники так и не проявил нужной реакции. При приближении незадачливой первокурсницы он забивался в дальний угол клетки и смотрел оттуда на свою мучительницу затравленным взглядом. «Элеонора Степановна, он меня на самом деле любит, просто мне достался очень застенчивый зверек», – объяснила Вероника неадекватную реакцию своего подопечного преподавательнице. Та, сжалившись над студенткой, поставила ей вместо неуда три с минусом, мотивируя тем, что лабораторный крыс у Двинской хотя бы не кусался.

Воспоминания о первом курсе вызвали у Ники невольной смешок. Это заставило соседку по парте оторваться от конспекта и посмотреть на подругу с улыбкой. Вот что Наташе в Веронике нравилось – неиссякаемый оптимизм. Только что сидела чернее тучи, а уже хихикает.

– Что, придумала, как Дисциплинарный совет надуть? – шепотом поинтересовалась Наташа.

– Пока нет, но я над этим работаю, – ответила Вероника и снова нырнула в свои раздумья.

Итак, зелье отпадает безоговорочно. Значит, остается G9°9 – нейролингвистическое программирование, гипноз и самогипноз. Вероника попыталась вспомнить лекцию, посвященную применению этих методик к моделированию состояния гипертрофированно немотивированных чувств по отношению к объекту противоположного пола, а проще говоря, состояния влюбленности. В голове сразу всплыло два способа, о которых профессор Станислав Станиславович поведал студентам на той незабываемой лекции. Вероника решила для начала испробовать первый, довольно простой – найти в подопытном объекте, то есть в данном случае в Никите, не менее семи положительных качеств, которые ты искренне считаешь замечательными. Раз в час на протяжении суток напоминать себе о них. И опаньки – через 24 часа ты влюблен. «Тут, главное, сразу после заседания Совета не забыть нужной методикой отыграть все назад», – мелькнула в голове Вероники правильная мысль. Оставаться влюбленной в этого воображалу дольше часа было бы с ее стороны возмутительной глупостью.

«Семь положительных качеств… Что ж – приступим», – мысленно подбодрила себя Ника и перевела взгляд на подопытный объект, который, ни о чем не подозревая, сидел на соседней парте слева от Вероники и старательно писал конспект. «Пиши-пиши, – послала она безмолвную язвительную команду, – квантовая физика – это тебе не твои горячо любимые A9T91, B15u0, L5G1 и тому подобное». Никита хоть и имел по физике неплохие оценки, но давался ему этот предмет не так легко, как более экзотические профильные дисциплины. Стоп! А вот и первое положительное качество – ярко выраженные способности к предметам, которые были зашифрованы в расписании цифро-буквенными аббревиатурами.

«Неплохое начало!» – похвалила себя Вероника, которая в глубине души была уверена, что ей ни за что не найти аж целых семь положительных качеств у такого откровенного зазнайки.

– Ника, что ты там такого интересного в окне увидела? – решив очередную задачку, спросила Наташа. – Уже минут десять только в ту сторону и смотришь.

Сама при этом тоже повернула голову налево и даже шею вытянула, чтобы понять, что привлекло внимание подруги.

– Ух ты! – с восхищением выдохнула Наташа. – Какая красота!

Теперь уже и Вероника перевела взгляд с Никиты на окно, чтобы понять, что имеет в виду подруга.

А там за окном просто шел снег. Нет, не мелкая колючая крупа, которая сыпала с утра, а огромные пушистые хлопья, беззаботные и невесомые. Едва заметный ветерок медленно опускал их на землю, и было что-то завораживающее в их легкомысленной игре, непостижимые правила которой заставляли пушинки кружиться друг вокруг друга и плавно растворяться в нежно-синей пелене морозного дня.

«Действительно красивый снегопад», – мысленно согласилась с подругой Вероника и тут же чуть было вслух не воскликнула: «Красивый! А ведь это второе качество!» Ника снова перевела взгляд на Никиту, чтобы убедиться в правильности своего вывода. Да, парень был хорош собой, с этим не поспоришь. Знала Вероника парочку девчонок, которых с ума сводила его ослепительная улыбка и спокойный уверенный взгляд темно-серых глаз. «Точнее, САМОуверенный», – поправила Ника сама себя.

– …а решение этой задачи нам объяснит у доски Лена Шмелева. – Голос преподавателя заставил вздрогнуть симпатичную соседку Никиты, которая, опустив руки под парту, самозабвенно строчила кому-то SMS. Студентка чертыхнулась и шепотом обратилась к одногруппнику:

– Никита, ты успел условие записать?

Сосед Лены незаметно поменял местами ее и свою тетрадки и прошептал в ответ:

– Уже и решил.

Девушка с благодарностью глянула на него прекрасными изумрудными глазами и, взяв с парты тетрадку с готовым решением, смело направилась к доске.

Вероника, наблюдавшая эту сцену, самодовольно хмыкнула: «Благодаря невнимательной красавице Леночке имеем еще одно качество. Назовем его… ну, допустим, надежный товарищ». Нике в данной ситуации больше хотелось употребить выражение «дамский угодник», но в такой формулировке новое обнаруженное качество переставало быть положительным.

«Так: умный, красивый, надежный – итого три, – подытожила для себя Вероника. – Что ж – процесс пошел. Пока получалось вполне неплохо. Надо сосредоточиться и попытаться найти оставшиеся четыре качества». Ника снова пристально посмотрела на Никиту – что же еще такого положительно можно в нем обнаружить? Она изучила его синие, ничем не примечательные джинсы, теплый черный реглан, который говорил о хозяине только то, что он не любит мерзнуть, и зимние ботинки на толстой подошве, тоже мало чем примечательные. Если бы студенты в этот момент не были так поглощены разбором задач предстоящей контрольной, то кто-то из них наверняка бы решил, что Вероника уже и так по уши влюблена в Никиту, ибо им сложно было бы по-другому объяснить бегающий вверх-вниз по парню взгляд Ники.

Видимо, сам Никита тоже в какой-то момент ощутил повышенное внимание к себе заядлой спорщицы, потому что вдруг резко развернулся к ней лицом и с самодовольной улыбкой уставился на нее. Да ладно бы просто смотрел – он вдруг достал из кармана красную ручку и начал крутить ее в руке:

– Случайно не за ней ты лезла сегодня ночью к нам в общагу?

– Убью! – сквозь зубы процедила Вероника.

Ее охватило такое дикое негодование, что только присутствие в аудитории уважаемого девушкой Аристарха Вениаминовича спасло Никиту от удара учебником по голове. И это было еще самое мягкое из того, что хотелось Веронике в этот момент сделать с выведшим ее из себя парнем. Выходит, предположение Ники было верным – ручку у нее стащил Никита. Если бы не этот его поступок, ее бы не застукала вахтерша со шваброй и ей не нужно было бы завтра присутствовать ни на каком заседании Дисциплинарного совета, и не нужно было бы пытаться влюбиться в этого чурбана. «Господи, дай мне силы не прибить его прямо здесь и сейчас». После этой мысленной мольбы Веронике стало совершенно очевидно, что никаких положительных качеств сидящий слева от нее объект не имеет в принципе. А если и имеет, ей их разглядеть не дано. Для нее Никита был воплощением всех существующих в мире недостатков в одном лице.

Прозвеневший звонок заставил второкурсника резво соскочить с места и, положив ручку на парту Вероники, мгновенно ретироваться. Его счастье, что бегал он быстрее негодующей одногруппницы, иначе она не смогла бы лишить себя удовольствия все-таки треснуть его каким-нибудь не очень легким предметом по дурной башке.

– Слушай, да это же ручка Петра Ивановича! – воскликнула Наташа, с легким недоумением наблюдавшая за поведением одногруппника. – Интересно откуда она у Никиты и, самое главное, зачем он отдал ее тебе?

– Это моя ручка, – опять пришлось скривить душой Веронике. – Этот прохвост у меня ее стащил, а теперь вернул.

– Да, ладно – твоя, – с иронией протянула Наташа, – думаешь, я бы перепутала фигурирующую почти в каждой байке про нашего ректора красную ручку с серебристыми чернилами с какой-то другой? Лучше признайся – это очередное твое пари с Никитой, и, судя по тому, какие искры сыпались из твоих глаз при виде этой злосчастной ручки, ты это пари проиграла.

Эх, если бы только Вероника могла рассказать подруге, что как раз этот спор с треском продул Никита! Ника почувствовала, что для нее будет настоящим испытанием помалкивать о том, что ей удалось переиграть этого зануду.

– Наташ, да моя это ручка. Специально по приколу купила такую же, как у ректора.

– Расскажешь потом, где такие продаются, – я тоже хочу, – подначила Веронику подруга.

Пока девушки разговаривали, остальные студенты уже покинули аудиторию, и подругам пришлось поторопиться. Но не успели они собрать с парты учебники и тетради, как к ним подлетела Лена Шмелева:

– Девчонки, можете не спешить, у нас сейчас здесь будет еще одна лекция по физике.

– Почему? По расписанию же второй парой – практикум по предмету A8k.

– Практикума не будет. Сказали – наш Бегемотик заболел.

Матвей Тимофеевич, или Бегемотик, как его называли студенты за беспредельно тучное телосложение, являлся заместителем ректора по научной работе и по совместительству преподавателем практикума по одному из цифро-буквенных предметов A8k, а именно «способы искривления пространства-времени в пределах дельта-сигма-неопределенности для преодоления гравитационных сил», или, по-простому, левитация.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Вероника, – а то у меня вчера вечером всякие неотложные дела были, и я не успела к лабораторной подготовиться.

– Да я тоже не готова, – хихикнула Лена.

– Ну, ничего, у тебя же, если что, всегда Никита под рукой, – зачем-то съязвила Вероника.

– Да, Никиточка меня всегда выручает, – не замечая едкости тона собеседницы, согласилась Лена. Она искренне считала, что все парни без ума от ее сногсшибательной красоты и только и мечтают, чем бы ей помочь и угодить. Но самым удивительным было то, что частично Леночка была права. Если у нее появлялись пробелы в знаниях, а появлялись они достаточно часто, всегда находился желающий помочь ей эти пробелы ликвидировать. Символической платой за оказанные услуги была возможность лицезреть во время процесса ликвидации стройные ножки Леночки и воздушный поцелуй напоследок.

Студенты начали постепенно заполнять аудиторию. Появился и Никита. Он подошел к девушкам, полагая, что гнев Вероники уже утих или, по крайней мере, она не будет буянить в присутствии подруг. Его расчет был не совсем верным. Любительница пари окатила парня с головы до ног испепеляющим взглядом, который выражал что-то вроде: «Я все помню, ты у меня еще получишь». Но все же Веронике пришлось отложить месть на потом – не в ее интересах было сейчас устраивать шум вокруг злосчастной ручки.

– Говорят, что Бегемотик не столько заболел, сколько потерялся, – поделился Никита слухами, которые быстро распространялись среди студентов.

– Странно, – хмыкнула Вероника, – еще вчера вечером он был в наличии. Гулял себе по коридорам Университета.

– Вчера, может, и был. А сегодня на работу не явился. И дома его нет – уже проверяли, – пояснил Никита.

– А мне Тоня с 4-го курса рассказала, что он, вообще, не потерялся, а на самом деле – мертв, – таинственным шепотом сообщил подошедший к ребятам Егор.

– Ой, – вздрогнула Леночка, бархатные щечки которой моментально покрылись алым румянцем от волнения, – как же так?

– Да ерунда все это, глупые слухи, – успокоила ее Наташа.

– Ничего и не слухи, – возразил Егор, – говорят, ночью у него случился инфаркт.

– Ужас! – опять вскрикнула Лена и полными отчаяния глазами обвела участвующих в разговоре ребят в поисках моральной поддержки.

Но вместо этого включившиеся в беседу еще несколько студентов делились новыми подробностями исчезновения Матвея Тимофеевича, детали которых становились все ужасней и ужасней.

– Говорят, его отравили.

– Нет, столкнули с крыши шестого этажа.

– Да нет! Варя, племянница Петра Ивановича, сказала Верочке, а Верочка мне, что Бегемотика нашли сегодня утром мертвым в кабинете ректора в луже крови.

– Какая чушь! – возмутилась Вероника. – Я была сегодня утром в кабинете ректора, никакой лужи крови, а уж тем более бездыханного тела Матвея Тимофеевича там не было.

– Но кабинет ректора могли успеть привести в порядок до твоего прихода…

– Ребята! Внимание! – вошедший в аудиторию Аристарх Вениаминович постучал ручкой по учительскому столу. – Попрошу тишины! Матвей Тимофеевич уехал в командировку на две недели, поэтому все его пары буду заменять я. Рассаживайтесь по местам, начнем занятие.

– В командировку, – разочарованно протянул Егор, моментально потерявший интерес к теме разговора. – Димка, пошли, – махнул он белобрысому приятелю.

Тот стоял бледный и растерянный. Страшные слухи о Матвее Тимофеевиче вызвали у впечатлительного молодого человека, известного среди одногруппников своими пацифистскими взглядами, состояние близкое к шоку. Егору пришлось хлопнуть ушедшего в себя парня по плечу, чтобы привлечь его внимание. Дима встрепенулся, и двое друзей, а следом и остальные студенты начали расходиться по своим местам.

Леночка, которая никак не могла прийти в себя после пережитого потрясения, ерзала на стуле и что-то возбужденно нашептывала Никите, схватив его за руку. А тот, выслушав ее, начал успокаивать елейным голоском, будто разговаривает с впечатлительным ребенком:

– Не переживай. Раз Аристарх Вениаминович сказал, что Матвей Тимофеевич в командировке, значит, так и есть.

«Тьфу ты! Какая идиллия!» – поморщилась Вероника, с нескрываемым отвращением наблюдавшая милое воркование двух голубков. Нет, пусть уж лучше ее отчислят из Университета, чем она хотя бы на час влюбится в этого заносчивого Никиту, умудряющегося при этом быть таким приторно-сладким в общении с красавицей Леночкой.

– Ника, – сердито прошептала Наташа и толкнула локтем подругу, – ты что, спишь? Тебя к доске вызывают.

И, догадавшись, что Вероника даже условие задачи не записала, быстро сделала то же, что и Никита на прошлой паре для своей соседки по парте – подсунула подруге свою тетрадь.

Вероника поднялась и неторопливо пошла между рядами парт к доске, судорожно пытаясь вникнуть в условие задачи. Для этого ей необходимо было выкинуть из головы мысли о действующем ей на нервы парне, очень мешавшие сосредоточиться. Похоже, скорость была выбрана удачная, потому что когда Ника достигла конечной точки своего маршрута, у нее уже вырисовался подход к решению.

Схватив мел, она принялась уверенно записывать трехэтажные формулы, которые по мере приближения к ответу почему-то становились все больше и больше, грозя не вместиться на доску по ширине. В какой-то момент Аристарх Вениаминович сообразил, что необходимо прийти на помощь заблудившийся в дебрях вычислений студентке. Он подошел к доске и, нахмурив лоб, с головой нырнул в пучину цифр и символов. И когда сия пучина уже готова была поглотить обоих, спасательный круг был брошен оттуда, откуда оба утопающих не ожидали.

– Двинская, у тебя в третьей формуле ошибка. Ты не учла граничные условия! – крикнул с места Никита.

«Черт! Точно!» От досады Вероника выронила мел из руки. Тот, стукнувшись об пол, откатился на несколько сантиметров. Ника наклонилась и обнаружила его лежащим ровно между левым и правым ботинками Аристарха Вениаминовича. В тот момент Вероника и не догадывалась, что картина, которая представилась ее глазам, кардинально поменяет течение следующих двух недель ее жизни. Да что там двух недель – она самым радикальным образом отразится на всей ее дальнейшей жизни.

Собственно, в первое мгновение ничего необычного Вероника не заметила: начищенный до блеска правый ботинок многоуважаемого преподавателя физики, начищенный до такого же идеального блеска левый собрат и кусочек мела, сиротливо лежащий между ними в страхе, не растопчут ли его. Но стоп! Что это за пятнышки? Маленькое алое – на полу между правым ботинком и куском мела, и еще более крохотное бурое – на левом ботинке. «Кровь! – застучала у Вероники в висках страшная догадка. – Да нет, ерунда какая-то», – тут же осадила она себя. Ника всегда считала, что обладает достаточным хладнокровием, чтобы по любому пустяку не впадать в панику, а сейчас уподобилась впечатлительной Леночке, пришедшей в смятение чувств от глупых слухов, распускаемых кем-то от скуки. Алая капля на полу – скорее всего, чернила, вытекшие из ручки Аристарха Вениаминовича, когда он стучал ею по столу, привлекая к себе внимание студентов, а бурое пятнышко на ботинке преподавателя – обыкновенная грязь.

Успокоив себя вполне разумными доводами, Ника наконец-то сообразила, что хихиканье, стоявшее в аудитории, вызвано ее затянувшимися поисками мела, которые она, изогнувшись в нелепой позе, производила под ногами преподавателя. Вероника схватила злополучную белую вещицу, распрямилась, погрозила одногруппникам пальцем и продолжила решать задачу. Аристарх Вениаминович к тому моменту уже тоже вынырнул из своих раздумий, и совместными усилиями преподаватель и студентка довели дело до благополучного конца.

– Спасибо, Вероника. Можете садиться.

Ника вернулась за парту и отрешенно уставилась в окно. Никита крутился на стуле, стараясь привлечь ее внимание. Его самодовольная физиономия выражала что-то вроде: «Ну, что, Двинская, сделал я тебя?!» Но Вероника не замечала его усилий, она смотрела на снегопад. Невесомые пушинки за окном продолжали свою непостижимую игру… Белые… и чистые… тогда откуда могла взяться грязь на ботинке Аристарха Вениаминовича?..

Следующей парой по расписанию была история – пожалуй, единственный предмет, который Вероника откровенно терпеть не могла. Вел его Акакий Акакиевич. Его забавное имя-отчество контрастировало со скучнейшей манерой преподавания. Профессор до того монотонно и пресно читал лекции, что часть студентов умудрялась благополучно дремать под его невнятное бормотание. Но сегодня Веронике была только на руку такая манера подачи – невыразительная речь Акакия Акакиевича не мешала ей сосредоточиться и продолжать обдумывание своих проблем.

Однако на середине лекции Ника заметила, как ее внимание все же переключилось на повествование профессора.

– …записываем: 1497 год – состоялся первый Международный шабаш, на котором было принято решение об организации Большого совета. Каждое ведьмовское движение делегировало в него по одному представителю.

Вероника открыла тетрадь и сделала в ней первую за сегодняшнюю лекцию запись.

– Далее было несколько лет организационных работ, и, записываем, судьбоносный 1513 год – Большой совет принял Кодекс правил 1.1, который действует до сих пор и который вы на празднике посвящения в студенты торжественно поклялись соблюдать.

– А что было с теми ведьмовскими течениями, которые не захотели принять Кодекс? – спросил Егор, единственный в группе студент, кого искренне интересовал предмет, читаемый нудным профессором.

– Большой совет принял решение о нейтрализации отступников, – бесстрастно ответил Акакий Акакиевич. – Было несколько серьезных противостояний между Объединенным ведьмовским сообществом и теми, кто не хотел следовать выработанным правилам. К началу 17-го века отступников практически удалось нейтрализовать.

– Почему практически? Кто-то все же остался? – опять перебил профессора Егор.

– Да, оставалось восточносибирское шаманское течение Улаха Еттэ, или «Обратная сторона»…

– Почему с ними тянули? – Глаза Егора горели любопытством.

Наверно, любой другой профессор уже давно бы осадил постоянно перебивающего его студента, но Акакий Акакиевич невозмутимо и невыразительно продолжил:

– Они обладали уникальными знаниями и самобытными методиками. Нейтрализация – это было бы слишком просто и слишком неразумно. Объединенному ведьмовскому сообществу хотелось привлечь их на свою сторону.

– Учитывая, что сейчас такого движения не существует, оно в свое время все-таки было нейтрализовано? – Теперь уже и Вероника решилась перебить профессора.

– Нет, нейтрализация не понадобилась, восточносибирские шаманы Улаха Еттэ исчезли естественным образом. По невыясненным до сих пор причинам с некоторого времени они перестали воспитывать преемников. И когда в 1620 году умер последний представитель этого течения, вместе с ним канула в Лету и сама шаманская школа «Обратная сторона».

– Объединенное ведьмовское сообщество успело перенять уникальные методики Улаха Еттэ? – спросила Наташа. Разбуженная предыдущим вопросом своей соседки по парте, она тоже увлеклась рассказом лектора.

– Нет, методики безвозвратно утеряны. Однако Сообществу удалось заполучить Большой бубен последнего шамана. Он входит в семерку самых сильных артефактов.

– Почему же тогда мы не изучали его по предмету O9V1? – удивился еще один вышедший из спячки студент, Тимур, до этого мирно дремавший за партой справа от Наташи.

– Потому что артефакт мертв.

Прозвучавший одновременно со словами профессора звонок означал конец лекции, а учитывая, что история была последней парой в расписании четверга, то и конец учебного дня.