Текст книги "Время огня. Кипрей"

Эрид, командир шестого отряда столичной стражи. Эверран, столица

Эрид поморщился, уловив в многоголосом гомоне знакомое имя. Проклятье, ну что ж они мусолят одну и ту же сплетню, как бабы за пряжей?! Стражнику уже набили оскомину самые разные предположения насчет того, что случилось в эверрском замке. Событие это обрастало самыми невероятными подробностями, как сыр плесенью, искажалось и переиначивалось до полной невероятности. А правды не знал и сам Эрид. Да что там, хранитель и тот не знал и потому приказал выяснить все, что возможно. Но бесы дери, чтобы узнать хоть что-то, нужно увидеться с Эйвериком, а это пока не представлялось возможным. В замок теперь не сунешься: там разве что военное положение не объявили. Пес знает, может, командира отряда и пропустили бы, найди он предлог, но сколько ж это привлечет нежелательного внимания!..

Мысль о том, что пару дней назад принц Аритен мог погибнуть, и тогда ничто на свете уже не имело бы значения, заставляла все внутри холодеть. И да, хранитель сказал, что Эйверик чувствует себя лучше, что опасность миновала, но бесы дери!.. Это уже случилось один раз и, если немедленно во всем не разобраться, может случиться вновь! Все кругом уверены, будто яд достался слуге принца по ошибке. Да, травить прислугу смысла действительно нет… Но что, если кто-то кроме них с хранителем узнал, кем Рик Жаворонок является на самом деле?! Похоже. Небесные горы, слишком похоже, учитывая одно немыслимое, невероятное совпадение… В ту ночь, когда был отравлен последний из Аритенов, небеса расчертил алый сполох кометы. Люди говорили – той самой, из пророчества.

Построение закончилось, Эрид махнул своим, показывая, что можно расходиться. Не стал дожидаться, пока площадка опустеет, и двинулся к себе – пожалуй, стоило завалиться с ребятами в кабак за Голубиной канавой или навестить одну из своих подруг, но видеть кого-то не было ни желания, ни сил. Он понимал, что лучше бы отвлечься: один пес ничего пока не сделать для Ордена! И все же не сумел бы себя заставить.

– Чего-то ты совсем хмурый, приятель! – заметил Витей, командир одиннадцатого, не без труда догнав Эрида. Пошел рядом, силясь подстроиться под широкий шаг бывшего гвардейца.

– А чего лыбиться? – резонно откликнулся тот. – Устал, как собака. И раньше служба медом не была, а в последнее время совсем озверели все с этими обысками. Сколько же бесполезного барахла я сегодня перетряхнул!..

Тот понимающе хмыкнул.

– Н-да, после того как какой-то недоумок ограбил эту высокородную стерву из Гартары, у нас тоже все с ног сбились.

Эрид даже не сразу понял, о чем говорит сослуживец. Он-то знал от хранителя, что город стоит на ушах совсем по иной причине. Черно-серебряные ведут охоту на мага, неизвестно за каким бесом вломившегося в замок. И ведь Орден тут ни при чем!.. В любом случае, Альвир предпочел держать все в тайне и оттого выдумал историю с похищенным ожерельем Реаты Гарта.

– Да уж, попадись мне тот недоумок, сам бы голову отвернул, – пробормотал Эрид, имея в виду не столько несуществующего вора, сколько неизвестного волшебника. Этот парень здорово осложнил жизнь не только страже, но и Ордену. Особенно Ордену, бесы заешь!

– Да с вором-то ладно, поймаем – пойдет на виселицу! Но эти… Высшая знать, чтоб ее, а из-за одной цацки такое устраивают! Когда ж они уже подавятся всем, что награбили?..

Витей говорил грустно и, наверное, искренне. Обычное дело, всем им зачастую больше жаль ворье, чем господ. А может, проверяет? Эрид подумал об этом и едва не сплюнул от отвращения – к себе, не к кому-нибудь. Проклятье, как он погряз во всем этом! В подозрениях, осторожных полунамеках, внимательных взглядах в спину! Он подозревал Арвина в том, что тот шпионит для регента, теперь вот усомнился в Витее, человеке, с которым служил прежде в одном отряде, и который не раз и не два прикрывал ему спину. Он подозревал других в предательстве, а по сути, был предателем сам, втайне служа Ордену. Или же это не Эрид предатель, а те, кто по-настоящему примкнули к черно-серебряной мрази?! Проклятье, проклятье, проклятье!.. Отчего же все стало так сложно?!

– Скорей бы, – тихо, но вполне отчетливо сказал он в ответ на последнюю реплику сослуживца. К бесам подозрительность! Да и что в ней толку, если здесь каждый первый ненавидит новую знать? Всех-то не перевешаешь! А эти вскоре и впрямь подавятся, некуда им деваться. И все наконец встанет на свои места.

Они еще успели обсудить комету, поспорили о том злосчастном пожаре в храме Четырех Стихий. А потом Витей двинулся своей дорогой, его ждали ухоженный дом неподалеку от ворот верхней Эверры, жена и три дочери. То ли завидовать впору, то ли сочувствовать. Эрид прошел дальше по разбитой дороге, уводящей к окраине города. Здесь фонарей не было вовсе, даже из окон почти не сеялся свет: во-первых, поздно уже, а во-вторых, здешние обитатели не могли позволить себе столь расточительно расходовать масло. Дважды столкнулся с ребятами из пятого отряда – этим завтра сменяться – они узнавали Эрида, как только он ступал под свет факелов, здоровались и шли своей дорогой.

А потом он замер, как примороженный, потому что сквозь окно его собственного дома отчетливо виднелся огонек лампы.

По уму стоило бы окликнуть кого-нибудь из «пятых» и в одиночку не соваться, но бесы дери, это его дом! Да и если б неизвестный гость пришел за его, Эрида, головой, неужели стал бы выдавать себя светом из окон?..

Дверь была вскрыта мастерски, даже не подумаешь, что взламывали. Ладонь соскользнула с эфеса.

– Проклятье, какого демона ты?.. – начал было стражник и сник на полуслове. Он ведь сам искал этой встречи.

– Ну привет.

Эйверик Аритен попробовал ухмыльнуться, зрелище вышло отталкивающим. Совсем недавно принц едва не шагнул за грань, и это было видно. Он все еще походил на покойника больше, чем на живого человека. И прежде заметная худоба теперь откровенно пугала, светло-карие глаза ввалились и казались совершенно огромными на осунувшемся сером лице. Но хуже было другое – потухшими они были. Застывшими, высохшими. Сломался, значит.

– Поговорить бы, – тихо сказал принц, глядя куда-то в сторону. Эрид попытался поймать его взгляд и не сумел.

– Верно. Идем, нечего тут светиться, все из окон просматривается.

Толкнул дверь в соседнюю комнату и нетерпеливо оглянулся на гостя. Тот попробовал встать, и его повело – пришлось помочь. Проклятье, как же он вообще сюда добрался-то? Почему не выждал еще пару дней? Выходит, разговор был срочный…

– Ты догадываешься, кто пытался тебя убить? – Эрид был почти уверен в том, что ответ окажется утвердительным.

А Эйверик снова ухмыльнулся – невесело и жалко.

– Догадываюсь? К бесам, приятель! Я не догадываюсь, я знаю наверняка. Только ответ тебе навряд ли придется по вкусу.

Надо же, стражнику и в голову бы не пришло, что даже теперь, когда ничего не осталось от мальчишки, встреченного им под Ортом, этот человек все равно будет так мастерски выводить его из себя. Небесные горы, что же он тянет?!

– Завязывай спектакли устраивать! – рявкнул бывший гвардеец. – И вкусы мои оставь в покое! Кто?!

– Я.

Тишина эхом раскатилась по комнате, застыла на губах. Хотел переспросить, да горло перемкнуло. Только Эйверик все равно повторил.

– Отраву я сам выпил. Ну чего ты смотришь, не веришь? Бесы тебя сожри, Эрид, я проклят! Ну что ты молчишь?! Я – чудовище, погибель континента! Я смотрел в Зеркало Эскиля и видел себя! Феникса, парящего над горящей Эверрой! Тысячи трупов, обгорелые остовы башен, кровь на камнях… Все это – я, Эрид!

На изможденном лице Аритена выступил ржавый румянец, голос сорвался на хриплый, придушенный шепот. Эрид почувствовал, что ноги перестают его держать и схватился за край стола, едва тот не своротив. Вот же как… Вот оно все как! Но это же невозможно, так не может, так не должно быть! Если Эйверик – последний Феникс, то не должно!

Растерянность сменилась злостью. Будь проклят колдун, называющий себя хранителем, за то, что не предвидел подобного исхода! Будь проклят сам Эрид – он оказался ближе всех к Фениксу, но не сумел вовремя увидеть, предостеречь… И дурень этот самонадеянный, который ни в чем не разобравшись, совершил непоправимое – тоже пусть будет тысячу раз проклят!

– Себя, значит, видел? – раздельно переспросил стражник. Голос дрожал от неподъемной тяжести этих слов. – Будет тебе известно, что в Зеркале Эскиля невозможно увидеть себя.

Проклятье, Эрид ведь никогда не был знатоком всевозможных магических штук, но даже он знал это. Еще с тех пор, когда, будучи гвардейцем, нес службу в замке: Орим рассказывал. Это сам Эрид – сын пастуха из никому не известной деревни, а его друг был дворянином, образованным человеком. Он вообще многое знал. Да и не считалось все это секретом в той жизни, которая закончилась двенадцать бесовых лет назад!

Эйверик вздрогнул, глаза, и без того неестественно большие, расширились еще сильней. Стражнику доводилось видеть такое выражение лиц… У людей, которые только что на полном скаку поймали грудью заточенное железо.

– Так я… – Он замолчал, беспомощно глядя на стражника.

– Я не знаю, как это возможно, но есть еще один потомок Аритенов, ты видел его! – выдохнул Эрид. И цепенея от страшной своей догадки, продолжил: – А ты же умер, ты не дышал, когда на небе появилась комета… И тот, другой Феникс стал последним, как и предрекал Отступник! Не сделай ты этого, и тогда…

Стражник умолк, так и не посмев закончить. Запоздалое понимание разворочало старые полузабытые страхи. Надо же… Он никогда не верил словам Саймора Вайдана, не хотел верить! Но сейчас его до костей продрало ознобом.

Эйверик тоже молчал, судорожно цепляясь за услышанное, по неживому лицу медленно скатывались слезы. Страшная была картина. А потом посмертная эта маска дрогнула и осыпалась в труху. Он рассмеялся, и не было больше в том ни горечи, ни надлома.

– Вот же я дурак! – Голос принца дрожал от невозможного, немыслимого облегчения. – Ну чего ты застыл, ты же хочешь мне врезать? Не стесняйся, я заслужил! Попытался сыграть в героя и подвел всех, кого мог! Я дурак, конченый недоумок, я заслужил и по морде, и на виселицу!.. Но я не чудовище. Великие боги, я все-таки не чудовище, понимаешь?!

И что-то кольнуло в груди при виде этого страшного счастья на изможденном сером лице. Будто смотрел прежде сквозь мутное слюдяное окно, а теперь открыл створки и со всей возможной ясностью увидел перед собой шестнадцатилетнего мальчишку, которому волей судьбы обрушился на плечи небесный свод. И да, он не раз ошибался, он наворотил таких неимоверных глупостей, что содрогнется континент! Но бесы дери!..

Стражник прогнал эти мысли. Конечно, прогнал. Сейчас не время для слабости – чужой и своей собственной.

– Я не чудовище, – очень тихо повторил Эйверик. Всхлипнул и замолчал, прижав ладони к лицу, а Эрид стоял, дурак дураком, и не понимал, как себя вести.

Пес его знает, сколько они так молчали. Наконец Феникс откашлялся и заговорил уже совсем другим голосом – спокойным и деловым. Засквозила в нем знакомая насмешливая нотка.

– Ну ладно, раз морду мне бить ты сегодня не в настроении, то объясни, как все это могло получиться. Откуда взяться второму фениксу, если я своими глазами видел, как… как их убивали? Всех, кроме отца. Хочешь сказать?..

– Не смей, – перебил стражник. – Даже думать не смей, что Сивер Аритен мог принести гибель своей стране! Будь он жив, Эверран процветал бы, а черно-серебряная мразь и близко не подошла бы к престолу!

– Н-да? А кто вообще способен учинить все то, что я видел в Зеркале? Да я и людей-то таких не знаю! Однако это случится, и, если хочешь что-то исправить, будь объективен. В конце концов, речь о моей семье, не о твоей. Ты говорил, что не участвовал в обороне столицы, так почему уверен в смерти императора? Ты видел тело?

Тело?.. Слепая, удушающая ярость накрыла волной и тут же схлынула, оставив по себе только гулкую пустоту. Да еще, пожалуй, едкий отголосок почти суеверного страха перед этим человеком, способным вот так спокойно и отстраненно говорить о подобном.

– Нет, Рик, тела я не видел. Но Сивер не пережил той ночи, многие были тому свидетелями.

В самом деле, многие… Только вот выжили из них единицы. С невыносимой четкостью замелькали перед внутренним взором знакомые образы. Всадник в изодранной рыжей котте, страшные слова и траурная тишина, пришедшая им на смену. Гонец был одним из немногих, кто своими глазами видел смерть Сивера и сумел прорваться через окружившие город волчьи отряды. Эрид верил его словам, но дело было даже не в них. Стражник навсегда запомнил, как задолго до появления вестника вдруг побледнел и схватился за сердце бывший странствующий король, служивший теперь отрядным лекарем – Сольгре Сигвальд. Помнил лицо Альярге Ри`Эльверго, когда закончился бой в Тавском ущелье. За привычной маской казенной сдержанности принцесса прятала страшное, отчаянное горе. Ни Сольгре, ни Альярге не дрогнули, когда гонец из Эверры принес свои страшные вести: они знали. Демоны разберут, как это возможно, но они все уже знали! Эрид ведь стоял тогда часовым у входа в шатер, видел их лица… А еще видел, как бывший странствующий вывернул плащ – так, чтобы сверху оказалось белое, – и выйдя к замершему строю, объявил о падении империи и гибели Сивера Аритена. Наверно, это должна была сделать Альярге, но волшебник пожалел ее, взял на себя эту страшную обязанность. Многое отдал бы Эрид – тогда еще рядовой гвардии Феникса – чтоб только не поверить ему. Да где там?.. Есть люди, которым не верить нельзя.

– Допустим, – Голос Эйверика насилу выдернул его в душный полумрак собственной комнаты. – Тогда откуда взяться второму Фениксу? Моих сестру и брата черно-серебряные упокоили при мне. Если не отец, тогда… Я не понимаю.

Эрид вздрогнул. Если ставить вопрос так… Ведь был еще один человек, способный называться Фениксом. Ее высочество Анирада, сестра императора Аритена. Эрид вспомнил нечеловеческую, совершенную красоту девушки, одетой в платье всех оттенков янтаря. Величественную, гордую. Говорили, что она погибла задолго до конца войны, ее вероломно убили в лагере Иргана, когда принцесса пришла туда под знаменем мира. Пришла по слову Сивера Аритена, чтобы поговорить.

Так считали многие. Но что, если?..

Стражник прикусил было язык: кто он такой, чтобы решать, что стоит или не стоит знать Эйверику? Тем более, что это только догадка. А потом вдруг подумалось, что имей принц больше информации, он не пошел бы на самоубийство. Хранителю стоило быть откровенней, и, кто знает, может, все сложилось бы иначе.

Можно как угодно относиться к Эйверику Аритену, но им всем пора понять одну вещь: игральной костяшкой в чужих руках он не станет. Даже в руках тех, кто желает добра и ему, и Эверрану. У парня своя голова на плечах. Дурная временами – да, но своя. И видит небо, если они продолжат темнить, добром это не кончится.

– У твоего отца была младшая сестра, магический дар она тоже унаследовала. Может быть, ты видел ее.

Эрид встретил пристальный взгляд собеседника и выложил все, что знал о принцессе Анираде Аритен. О поездке в захваченный волками замок, из которой она так и не вернулась, о том, как надел после этого траур Великий Феникс. Он так и не успел его снять: ждал конца войны. Мальчишка слушал внимательно и молча, потом сидел, прикрыв глаза, думал.

– Знаешь, а я ведь ее помню – Раду. Отца вечно не было в Эверре, так что магии нас чаще учила она. А что насчет более дальних родственников? А незаконнорожденные?

Эрид пожал плечами.

– Вообще-то многие аристократы так или иначе состояли в родстве с Аритенами – те же Сигвальды или Лайа. Но никто кроме прямых потомков правящего дома не обладал силой Фениксов. А что до бастардов, то маги всегда следили за этим: кому охота вместо законного наследника случайно передать свой дар ублюдку? А уж если случалось подобное – их признавали.

– Верно, – рассеяно откликнулся Эйверик. – Возможность такую я б со счетов не сбрасывал, но ты прав, вероятность сомнительная. – Он посидел, задумчиво барабаня пальцами по столешнице, потом, о чем-то вспомнив, шарахнул по ней кулаком. Схватился за поврежденное запястье: удар у мальчишки был поставлен отвратительно. – Нет, слушай, ну какой я все-таки дурак! Да и вы не лучше… Могли ведь догадаться! Я же был в заколоченных комнатах северного крыла, и, видит небо, Альвир прав: посла угробил Феникс! Феникс, но не я! А мы эту возможность сразу отмели, не рассмотрели…

Стражник махнул рукой – мол, что теперь-то жалеть. Выставил на стол бутылку: пересохло горло. Привычно разлил по двум кружкам. Эйверику предлагать не стал, тому явно к выпивке еще долго не притрагиваться. Он и есть-то, скорее всего, пока не может.

А дорого парню обходятся его ошибки!.. Но еще дороже они обойдутся всему Эверрану.

– Знаешь, я вам не докладывал, не до того было… Разбойниками в Анвае командовал человек, с которым мы когда-то промышляли в одной шайке. Так вот, он и сказал мне, когда появится комета. Он ждал ее, он жаждал воцарения Феникса, понимаешь? Но когда я показал ему печать на своей груди, – пришел в ужас.

Эрид едва не подавился вином, стиснул зубы. В самом деле, стоило бы разбить мальчишке физиономию. Интересные же подробности он утаил от хранителя! Главарь анвайской шайки служил Фениксу, но не Эйверику, и действовал по его приказу. Выходит, будь то Анирада или кто-то другой, этот человек ведет свою игру, у него есть сторонники… Бесы разберут, что именно он затеял, но анвайская бойня и ссора с Дионом – дело его рук.

Боги, какими же они все были дураками! Слепыми, глухими и безнадежно застрявшими в рамках собственной бестолковой веры! За двенадцать лет никому в голову не пришло, что в пророчестве Отступника едва ли могло говориться о мальчишке, который и принцем-то пробыл только до четырех лет. И пока все они ожидали Эйверика, кто-то другой, кто-то взрослый, жестокий и сильный расставлял фигуры на доске в понятном ему одному порядке.

– Знаешь, ты бы подумал в следующий раз, прежде чем утаивать такие вещи. И если снова решишь покончить с собой – посоветуйся с хранителем, – буркнул Эрид, не без труда возвращая себе спокойный тон.

– Идет. Кстати, раз уж мы заговорили об откровенности… В Ордене знают, кто устроил недавний переполох в замке?

Эрид напрягся.

– Насколько мне известно, нет. Если ты о маге, пытавшемся проникнуть в хранилище, то мы сами его ищем. Подожди, хочешь сказать?..

– Ага, это тоже я устроил. Ну, чтоб добраться до Зеркала. – Рик виновато развел руками и под тяжелым взглядом стражника вжался в стену. – Эй-эй, ну я же не знал, чего ты сразу?..

Злая, беспомощная брань рвалась с языка, но мужчина смолчал: без толку теперь сотрясать воздух! А нелегко это было, руки так и тянулись к цыплячьей шее эверранского принца. Всполошил весь город, ничего никому не сказал, возомнил себя самым умным. Проклятье, если мальчишка – пороть за такое надо, а если принц… Принцы за ошибки платят иначе: жизнью. И если бы только своей. Бесы дери, за собственную голову Эрид и прежде дорого бы не дал, а стараниями Рика его шансы дожить хотя бы до осени сократились еще вдвое. Как, собственно, и шансы остальных сподвижников Ордена.

– Ну, хорошо, что во всем разобрались! – с излишней бодростью подытожил Эйверик. – Пора мне, и так Альвир голову оторвет.

Потрясающе. Его, Эрида, желания сейчас полностью совпадали с желаниями черно-серебряного узурпатора. Кто бы мог подумать!..

– А дойдешь?

– Куда денусь? Да не переживай ты, это ничего… Бывало хуже.

И Эрид почему-то сразу поверил. И в то, что, несмотря на жуткую слабость, парень доберется куда надо, и в то, что нынешнее его плачевное состояние – отнюдь не худшее, что случалось с ним в жизни. Мужчина проводил глазами хрупкий силуэт, а потом долго еще сидел, бессмысленно пялясь в кружку. Было бесовски горько за страну, в которой к неполным семнадцати люди успевают нахлебаться так, что собственная смерть уже не кажется им чем-то страшным.

Передал хранителю все то, что сумел выяснить – вышло сумбурно, сбивчиво. Что ж, как смог. О домыслах своих умолчал, ни к чему они. Хранитель не ответил, и Эрид, нацепив перевязь, вышел из дома. Постоял на крыльце и двинулся в сторону казарм, то и дело запрокидывая лицо к небу. В Эверре хватало храмов, но к чему они, если лики одиннадцати старших богов отразились когда-то на ночном небосклоне и стали созвездиями. Эрид искал глазами Хайрану[1]1
  Хайрана – богиня справедливости, чтимая на континенте; изображается в виде обнаженной женщины с палаческим топором в руках.


[Закрыть], вглядывался в угловатые строгие линии, образованные небесными огнями. Не то с надеждой, не то с осуждением – сам не знал.

Он обогнул казармы, прошел мимо Голубиной канавы и шагнул в пропахшее пивом и жаренным салом помещение. Привычно скрипнули под ногами половицы. Еще несколько часов назад видеть никого не мог, а теперь вдруг до одури страшно стало оказаться одному в пустом, давно умершем доме. Что ж у Рика за талант такой?.. Всякий раз, как стражник с ним говорил, потом не то напиться охота была, не то повеситься! А может, вовсе – бросить здесь все, плюнув и на месть, и на пресловутую справедливость, вскочить в седло и уехать в крохотную деревеньку на востоке от Эверры. Армия Иргана разорила те места подчистую, наверно, там и не осталось никого, кто помнил бы Эрида… Но сам-то он не забыл! Не забыл крыльцо с затертой резьбой на балясинах, нагретые солнцем камни дорожки, ведущей к старенькой, покосившейся калитке… Все собирался чинить, да руки так и не дошли: посевная была тяжелая. А потом гвардия, столица…

Смешливая темноволосая разносчица поставила перед ним кружку, и Эрид разом выхлебал половину. Притянул девушку к себе – та ожидаемо не стала возражать. Ночь текла своим чередом, только странное щемящее чувство в груди так и не притупилось.