Текст книги "Время огня. Кипрей"

Лиар Нейд Альвир, наследный принц Эверрана. Закатные горы

Обломок породы развернулся под подошвой сапога, задел острой кромкой, едва не прорезав толстую свиную кожу. Лиар устало помянул беса и оглянулся на своих спутников: гвардейцы, похоже, чувствовали себя не лучше принца, зато шестеро горцев вовсе не испытывали неудобств. Привыкли к подобным прогулкам, ступали мягко, по-кошачьи. Конвой, эскорт – фениксы разберут… Третий день шли пешком: коней, как и почти весь отряд, и оружие, пришлось оставить внизу, таким было условие. Ну, спасибо, хоть на месте не перерезали, а то ведь могли. Дернулся бы кто из ребят, и все, молись Белогривому!

Тропа тянулась вверх под солидным уклоном, давно остались позади предгорья. Двужильный Лиар и тот уже изрядно взмок. Еще и воздух здесь… пес разберет, что с ним не так, но сколько его ни вдыхай, а все равно выходит мало! Принца не оставляло ощущение, что чем выше они поднимаются, тем сильнее чувствуется удушье. Что-то он читал о подобном, но толком не вспомнить. Эх, Жаворонка б сюда, он бы точно объяснил! И можно было бы, как тогда в степи, почувствовать себя на редкость невежественным, зато бесовски гордым за своего нелучшего спутника.

Лиар подумал об этом и тут же себя одернул. Действительно, вот Рика тут и не хватало! Славная мысль, притащить его на вражескую землю, где за любой косой взгляд или резкое слово, на которые тот мастер, мальчишке загонят под ребра короткий изогнутый клинок. Да что там, Альвир почти не сомневался, что треклятый клинок рано или поздно настигнет весь его отряд!..

Впрочем, что до Жаворонка, тот себе проблемы найдет и в Эверре. И, если честно, эта мысль порядком принца беспокоила. Скверно все вышло: притащил человека в придворный гадюшник, а сам, значит, в горы помирать. Тьфу, гадство.

Дорога наконец вывела на небольшое плато, и Альвир вопросительно глянул на конвойного в светло-серой накидке – здесь чем выше статус, тем светлей одежда. Тот коротко кивнул, давая понять, что можно передохнуть, и принц с облегчением опустился прямо на камни, уставился вдаль. Пока шли, смотреть приходилось все больше на дорогу, не то вмиг обезножишь, так что открывшийся вид оказался для принца внове. Отточенная, бритвенно-острая красота здешних мест наотмашь саданула по глазам. Удивительно, смотришь вниз, а где-то под ногами в складки и трещины породы набились облака.

Впереди, если напрячь глаза, можно было различить уходящие в небо горные пики, присыпанные снегом, – надо же, вот сколько принца жизнь по континенту гоняла, а снег на стыке весны и лета он все равно видел впервые! Где-то там, меж этих вершин, и должна была лежать Белая долина, земля горских племен. Из книг и старых карт Лиар знал, что расположена она в низине, с трех сторон надежно отделенной от всего мира: и самим горцам ее не покинуть, и стороннему человеку не пройти. Только отсюда, с юго-востока, дорога почти открыта – была бы открыта, если б не сложный ландшафт да горская крепость на пути – та, что на эверранских картах именовалась Каменным городом, но местные звали ее иначе – Кхурумальд.

Здешние названия вообще здорово отличались от тех, что приняты были на континенте. Здесь все отличалось. Земля, которую в Эверране когда-то считали своей, дионцы приписывали Адели, а сама Адель вовсе на этот счет предпочитала помалкивать, на деле не имела иных хозяев, кроме Сангола – рогатого бога гор, которому поклоняются местные, и Эрега – нынешнего владыки.

Минуешь Каменный город, и дальше все, считай, путь тебе усыпан розовыми лепестками. Не так уж сложно на первый взгляд. Сколько ж правителей на том погорело!.. Ведь и Эверран когда-то заглядывался на эти земли, и Адель, и Эльверго. А чего б не заглядеться: белый камень, уголь, медь, самоцветы… Это же не земля – сокровищница! Да здешние варвары и четверти своих богатств не вырабатывают, не умеют попросту. Так, хватают, что у самой поверхности… И то не своими руками, а силами взятых в предгорьях рабов. Сволочи. Да что там, Лиар Нейд и сам охотно возглавил бы поход на Долину, только вот ошибок своих предшественников повторять не хотел. Сколько ж тут положили народу – и маленьких отрядов, вроде того, с которым пришел сам Альвир, и целых армий. Дойти до Белой долины сумел разве что Сивер, и, видит небо, горцы тот день запомнили надолго… Но он, говорят, сам пришел, без армии. С одним лишь оруженосцем.

Горец в светло-серой накидке тронул за плечо и кивнул на дорогу. Ага, вот что значит немногословность.

– Ребята, выступаем! – скомандовал Альвир своим гвардейцам, отчаянно стараясь, чтобы в голос не просочилось разочарование. Он-то надеялся на полноценный привал.

Тропа нырнула под гору, заставляя в очередной раз увериться, что спускаться в таких местах еще сложнее, чем подниматься. Следующие несколько часов все, что видел Альвир – это носки собственных сапог, да срывающиеся вниз мелкие камешки.

В следующий раз передохнуть им довелось только в середине дня, когда дошли до озера, расположенного на тупой, будто ножом срезанной вершине. Альвир дождался, когда один из горцев зачерпнет воды, и только тогда наполнил флягу, а то фениксы же разберут, можно ли отсюда пить. В чужих краях всегда стоит ориентироваться на местных. Вода оказалась чуть сладковатой и настолько холодной, что от нее немедленно заныли зубы.

Хотелось перекинуться парой слов с ребятами из отряда, но под пронзительными взглядами горцев разговоры не клеились, и Альвир снова принялся разглядывать окрестности. Впереди открывался вид на плотину: мощный горный поток устремлялся вниз и, с размаху налетев на досадную помеху, менял направление. Чуть дальше виднелось иссохшее старое русло, обрамленное по берегу остатками давно умершей растительности. Плотина явно делалась не людьми, скорее, это последствия давнего камнепада, но вышла она отличной, грех не использовать. Можно же под кузню или мельницу приспособить… Но никаких строений Альвир не разглядел, разве что неподалеку темнел спуск в шахту – старую, может, осталась еще с гальданских времен, а теперь стоит заброшенная. А дальше, насколько хватало глаз, только камни, камни…

Странное дело, вроде, идут-то они давно, горский форпост должен быть совсем уже близко, но ничего напоминающего крепость впереди видно не было.

– Подскажи, уважаемый, как далеко нам еще до Каменного города? – Лиар подошел к конвойному – или все же проводнику? – в сером. Не то чтоб сильно надеялся на ответ, но отчего бы не попытаться.

Горец поднял на принца раскосые, глубоко посаженные глаза и неохотно сказал:

– Дороги мерить – скверная примета, равнинный. Если будет на то воля Сангола, однажды дойдем. А если нет, то сколько б ни шли, цель ближе не станет.

Принц тряхнул головой, пытаясь осмыслить эту заковыристую мудрость. Незаметно подошел Рей, сказал очень тихо:

– Мы почти на месте. Крепость у той горы за плотиной.

Судя по голосу, дядин соглядатай чувствовал себя неважно и был до крайности измотан дорогой. Альвир вообще-то не хотел тащить немолодого уже мужчину по этим козьим тропам, – особенно если учесть, что из всего отряда ему дозволили взять с собой лишь четверых! – но регент же потом всю душу вытрясет. Ну, если его с этим горцы не опередят, конечно…

Лиар хотел уточнить, какого ж тогда рожна крепости не видно, но один из проводников снова поднялся и кивнул на дорогу. Ну и феникс с ней, с крепостью.

Дальше шли вдоль высокого обрывистого берега, и, хоть тропа была довольно широкой, Альвира не оставлял непривычный липкий страх. Вот так споткнешься об очередной булыжник, неловко взмахнешь руками, и вскоре тем, что от тебя останется, охотно отобедают горные грифы. Еще и голова кружится так некстати!.. Неужто он, Лиар, боится высоты? Вот никогда не замечал!

А идти так пришлось долго. Когда смотрел с вершины, казалось, что плотина совсем рядом, но верно оценить расстояние в горах – задачка еще та. Не дошли и к сумеркам. Тяжелое темно-красное солнце соскользнуло за дальние пики внезапно – только что было светло, и вот на тебе. Здесь это обычное дело, темнота всегда застает врасплох. Ну это для эверранцев так, местные-то, конечно, понимали, что к чему, и ночлег начинали обустраивать загодя. Только не сегодня. Вопреки ожиданиям, отряд не остановился, а продолжал идти впотьмах, спасибо, хоть факелы горцы запалили. Раз так, значит, до Каменного города, и правда, рукой подать. Хоть это радовало!

Вот только страх сверзиться в отчаянно ревущую реку перестал быть таким уж беспочвенным: факелы – это хорошо, да и ночи в горах ясные, но фениксы заешь!.. Неверный подрагивающий свет – то темно, то хлещет по глазам, так что шарахнуться охота, – скалы, стеной вставшие по левую руку, и ревущая пропасть по правую. Пара неверных шагов, взметнувшийся над дорогой сокол или проклятое головокружение… Дальше можно не продолжать. Горцам-то что, они тут ко всему привычные, каждый камешек знают на ощупь, а вот с гостями случиться могло всякое. Принц мысленно обругал себя паникером, стиснул зубы и ускорил шаг.

Так прошло еще с полчаса, темень, камни и огненные блики сплелись в сплошной коридор. Грохот воды постепенно нарастал и вскоре стал совсем оглушительным, показалось, что вздрагивают обломки под ногами. И тогда конвойный в сером, с трудом перекрикивая гул, приказал остановиться и перестроиться так, чтобы впереди каждого эверранца оказался кто-то из местных. На кой бес эти маневры, принц спросить не успел, потому что стало вовсе не до того: одновременно, не сговариваясь, горцы принялись тушить факелы.

Альвир растерянно выругался и не услышал собственного голоса. Сделал несколько осторожных шагов и почувствовал, как конвойный, идущий сзади, подтолкнул в спину. Да, церемониться с иноземными принцами тут было как-то не принято… Глаза не желали привыкать к темноте, проклятье, да собственных ног было не разглядеть! Но он-то знал, что с одной стороны вздымается скала, а с другой – обрывается берег, и есть только тропа в какой-нибудь агм шириной. Кажется, один из гвардейцев впереди оступился. Лиар дернулся удержать, забыв про собственный страх, но тот, к счастью, выровнялся, молодец. Тьфу, бесы, этак принц к концу пути поседеет.

Прошли еще немного. Глаза все-таки потихоньку приспосабливались, и вскоре Альвир смог различить впереди ту самую каменную насыпь, в которую с оглушительным ревом врезалась река – отсюда она казалась совсем огромной, видать, внушительное было землетрясение! – и темнеющий справа от нее вход в шахту. Вот только головокружение нарастало.

– Зачем… это все?! Какая-то… проверка? – выкрикнул Альвир, обращаясь к идущему впереди мужчине. Голос был хриплый и будто чужой, наплывал издалека. – Хоть бы факелы оставили!

Впервые он рискнул обратиться к кому-то, кроме того, в сером. Фениксы разберут, зачем вообще глотку драл: во-первых, скорее всего, не услышат, а во-вторых, навряд ли станут отвечать. Эти ребята вообще мало говорили, за четыре дня и десятка фраз не набралось. Даже имен своих не назвали, да и к гостям обращались не иначе как «равнинный». Отдавали команды отрывисто и лаконично, а то и вовсе обходились кивком головы. Но горец неожиданно ответил.

– Нельзя. Здесь живет Сангол, – он ткнул в сторону черного провала заброшенной шахты. – Горе тому, кто потревожит его.

Ни беса Альвир не понял, но расспрашивать дальше не решился. Из-за вершин наконец поднялась увесистая луна, и бледные отсветы легли на воду. Ладно, может, и ничего, дойдут они до этого бесова Кхурумальда…

А потом какая-то возня сзади заставила обернуться, и Лиар сквозь темень и мельтешение серых пятен увидел, что Коннор – один из его гвардейцев – лежит на земле. Альвир рванулся к нему, но горец перехватил за плечо.

– Оставь, равнинный. Он неугоден Санголу.

Принц замер, растеряно глядя на конвойного.

– Что вы с ним сделали?

– Мы? Никто из нас к нему не притрагивался.

Если так, стало быть, Лиар тут не единственный внезапно ощутил себя ирейской дамой, надумавшей хлопнуться в обморок. В чем же дело? С водой в том озере что-то было неладно?.. Вряд ли, времени сколько прошло! Этак, и правда, в Сангола уверуешь!

– Пусти, мне нужно помочь своему спутнику, – он попробовал высвободить плечо. Осторожно, чтобы, не приведи небо, горец не усмотрел враждебности. Наткнулся на безразличие в глубоко посаженных раскосых глазах.

– Ты ему не поможешь. Он оказался слишком слаб, чтобы выдержать близость Сангола.

Лиар стиснул зубы. Убийственная логика дикарей вызывала оторопь. А между тем его человеку нужна была помощь, и фениксы сожри, Лиар должен ее оказать! Остальные гвардейцы не дергались, ждали его реакции, и от этого было совсем паскудно. Коннор слабо зашевелился.

– Послушайте, я… – Лиар замолчал, подавившись воздухом.

Он не сразу понял, что происходит, наверно, просто не ждал, не мог ждать… Высокий рыжий горец подошел к еще толком не пришедшему в себя гвардейцу и, нагнувшись, столкнул его вниз с обрыва.

Лиар не успел бы вмешаться, остальные тоже. А если бы и успели… Шестеро горцев, все при оружии, у двоих луки. Эверранцев теперь четверо, и у них отобрали даже ножи. Какие тут шансы? А если и допустить, что у них бы что-то получилось… Лиар Альвир пришел в Закатные горы не за жизнями этих шестерых варваров, ему нужна встреча с владыкой!.. Он, не дыша, смотрел вниз, туда, где оголтелый речной поток терзал мертвое тело. Принц не мог этого видеть в темноте, это фантазия, обман зрения! И все-таки… Пальцы судорожно сжимали пояс – там, где к нему должны были крепиться ножны. Ненавистная беспомощность раздирала грудную клетку, наизнанку ее выкручивала. Больше всего на свете Лиар желал броситься на рыжеволосого подонка, который вот так запросто отобрал жизнь у беспомощного безоружного человека. Всей душой желал и не мог.

Фениксовы перья, и не поймешь уже, от ненависти темнеет в глазах или от слабости! Альвир с трудом перевел взгляд на замерших эверранцев и понял, что они тоже на грани. Рей держится из последних сил, уже начал крениться вбок. Кто-то из них непременно последует за мертвым сослуживцем, если прямо сейчас они не оставят это жуткое место, где со всех сторон на них в упор глядит Рогатый бог.

Альвир отвернулся и двинулся дальше по тропе. Конвойные не возражали.

– Я говорил тебе, что мерить дороги – скверная привычка, равнинный. Никому не дано знать, когда и где закончится его дорога.

Альвир промолчал. Что ж, вот он и начал расплачиваться за перемирие, которого они пока что даже не заключили. Это так, задаток, даже крохотная его часть… Один медяк в переполненной горсти – монет в ней столько, что они рассыпаются, летят вниз, а беспощадная река с утробным звериным рычанием утаскивает их прочь. И что-то внутри эверранского принца трусливо артачилось, замирало, не давая думать о том, какой окажется конечная цена, если сотая ее доля – это человеческая жизнь и осколок собственной совести. На душе было скверно, словно через тело убитого товарища перешагнул. Да что там, так оно, в сущности, и было.

Впрочем, совесть совестью, а вскоре идти стало легче, даже мутить перестало, – неужто дело и впрямь было в близости варварского святилища? Будто рогатый Сангол взял-таки свою плату и унялся… Альвир тряхнул головой, отгоняя бестолковую эту мысль. А еще через пару сотен шагов, когда позади осталась плотина, а дорога свернула вслед за старым руслом, Лиар наконец увидел Каменный город. И сразу ясно стало, почему с вершины при свете дня его было не разглядеть. Горская твердыня ничем не напоминала эверрский замок, да и ни один другой не напоминала, она вообще не была похожа на постройку в привычном понимании. Некоторое время Альвир растерянно смотрел, как приближается подсвеченная тепло-желтыми огнями гора, и только потом сообразил… Здесь же кругом белый камень сочетается с более твердыми породами, его размывает водой, выдувает ветром, и горы местами становятся дырявыми, как сыр. Здешние боги создали Кхурумальд почти без помощи людей, те лишь обустроили готовые проходы и полости, кое-где укрепили, кое-где расширили.

Альвир смотрел, как приближаются теплые пятнышки окон и думал, что это, наверно, должно быть завораживающе красиво, никогда ведь он подобного не видел… Но ничего не чувствовал, кроме тупой усталости. Он молча прошел сквозь подобие арки и доплелся до одного из устроенных в камне жилищ, куда их привели горцы. Дождался, пока те уйдут, и, не раздеваясь, упал на лежанку из шкур. В глаза своим гвардейцам принц старался не смотреть. Сознание погасло, будто прогоревшая свечка, и стало темно – ни угрызений, ни кошмаров…

Ренен, младший командир восьмого отряда столичной стражи. Эверран, столица

Сидели прямо в казарме, заняли одну из кладовых, на всякий случай придвинув к двери сундук с наконечниками для арбалетных болтов. Мало ли кого принесет нелегкая. Вообще-то дежурство восьмого отряда кончилось с полчаса назад, а в свободное время пить уж точно не возбраняется, но все же пьянку в казарме начальство могло и не одобрить. Можно было привычно завалиться в таверну за Голубиной канавой, но не хотелось. Там полно ребят из других отрядов, там шумно и, наверное, весело. А хотелось именно так: в тишине при свете пары жировых свечек. Ввосьмером. Шестеро из них были с покойным принцем под Холмами, еще двое – новички, взятые взамен погибших. Укомплектовать «крыло» полностью у Арвина пока не дошли руки.

Поминали. Да, Ренен из Орила, как и большинство стражников, в гробу видел новую власть, более того, был он сподвижником Ордена… И все равно Лиара Нейда считал человеком достойным – нет, не эверранского престола, но по крайней мере того, чтоб за него выпили. Вспоминали Холмы, свое немыслимое везение, самоубийственные выходки принца… Относиться к тому походу можно было по-разному: все-таки половину отряда к бесам положили! Но ведь и не разберешь, скольких спасли, угомонив выродков на Южном тракте. Стало быть, не зря совались под стрелы.

– А помните, как он с той каменюки с двух арбалетов отстреливался?..

– А как левой рукой человек пять положил, когда в правую ранили?!.

Обычное дело: по мере того, как пустели кружки, история обрастала все новыми подробностями, высота каменного гребня, на который ухитрился тогда запрыгнуть эверранский принц, с полутора агмов выросла до трех, а количество убитых им разбойников и вовсе достигло каких-то совсем уж невероятных значений. Рен сидел, привалившись к стене, вполуха слушал болтовню сослуживцев, чувствовал легкую грусть пополам с умиротворением и точно знал, что это один из последних таких вечеров. А потом начнется… Смерть Лиара – последняя черта, за которой кончается затишье. Как бы ни был осторожен хранитель, когда кругом зазвенит сталь, оставаться в стороне не получится. Должно бы быть страшно, но две жировые свечи на столе, собранном из чего придется, разгоняли страх, рассеивали. Потом, когда они прогорят, когда разойдутся ребята из его «крыла», десятник обязательно ощутит в полной мере близость надвигающейся войны, но это потом. А сейчас дешевое вино и незатейливый треп делали свое дело.

– Слугу его жалко, – перевел тему Дейн, когда кто-то заговорил о погибших под Холмами ребятах. Он вообще старался избегать таких разговоров. Можно понять: от смерти Тайрена парень нескоро еще оправится, а когда теряешь друзей, хочется думать о них так, будто они живы. Безнадежное это дело, Дейн со временем поймет, но торопить его Рен бы не взялся. – Помните, с нами тогда ездил? Толку от него, правда, не было особого… Слышали, что он в замке отколол вчера? Его ж теперь точно прикончат – не Эльвинар, так Тарем. Те еще, к слову, выродки.

Рен хмыкнул. По правде говоря, слугу покойного принца по имени Рик Жаворонок он охотно прикончил бы и сам. Но история с Эльвинаром его все равно повеселила, чего уж. Он собирался об этом сказать, но тут задергалась дверь – стукнулась о предусмотрительно возведенную баррикаду и, конечно, не открылась.

– Вашу ж мать, кого там демоны пригнали?.. – пробормотал десятник и принялся торопливо прятать выпивку. Кивнул на дверь одному из новичков, пусть открывает.

На пороге нарисовался лично командир эверрской стражи, господин Арвин. Рен знал его несколько лет и уже научился понимать, когда настроение у высокого начальства ни к бесам… Так вот, сейчас случай был явно тот самый. Проклятье! Попасться на пьянке недовольному командиру – верная дорога к урезанному жалованию, дополнительным дежурствам и прочей дряни. Однако Арвин обвел помещение прищуренными водянистыми глазами, и вид у него сделался почти что виноватый.

– Рен, приятель, на пару слов.

Десятник принялся выбираться из-за нагромождения досок и ящиков, едва не опрокинул наспех спрятанную бутылку альдорской воды. В последнюю секунду поймал. Арвин великодушно сделал вид, что не заметил. Провожаемыйсочувственными взглядами, Ренен кое-как добрался до двери и вслед за высоким начальством вышел в коридор, где было прохладно и почти темно. Стоило закрыть за собой дверь, как Арвин выдал без лишних предисловий:

– Походу, начинается.

– Беспорядки? – почему-то шепотом уточнил Рен. Говорить он старался, чуть отвернув лицо, чтоб собеседник не учуял крепкого хмельного духа.

– Пока нет, но к тому идет. Я думал, у нас еще пара дней в запасе, но тут уж, как говорится… – Арвин закончил мысль парой увесистых выражений.

Днем раньше, днем позже… Скверно, страшно, но ожидаемо.

– Ладно, – осторожно кивнул десятник. – А мне вы об этом почему говорите?

Тот привычно вытаращил на подчиненного прозрачно-голубые глаза.

– Ну как же, усиление нужно, людей маловато на улицах. Возьмешь западную окраину от ворот и до Пятой башни. Да не грусти ты, успеешь еще отдохнуть.

Ага, вот как помрешь, так вдосталь и наотдыхаешься!

Парой кружек раньше Ренен, может, и нашел бы в себе силы промолчать, с начальством спорить себе дороже: ни пса не докажешь, еще и отношения испортятся. Но он, хоть и не успел толком набраться, а трезв уже тоже не был.

– Слушайте, при всем уважении… почему как где какая задница, так обязательно я и мое «крыло»? Я полчаса назад смену сдал! У меня трое новичков, один из которых самоуверенный дурень, который еще от болезни не оправился, а другие двое не знают, с какой стороны следует хвататься за меч!

Арвин не рассердился, только брови вздернул насмешливо и снисходительно.

– А нечего после смены в казарме квасить, для этого кабаки есть. Туда бы я за тобой не потащился. Да и не тебе ж одному выпало, я вон и Кару дернул, и Лирана. Вторые так вообще полным составом пойдут.

Уютный вечер в хорошей компании – может, последний в своем роде – летел прямиком в пекло.

– Командир, мы накатили уже. Можете меня за это вздернуть, но как на дежурство-то? – прозвучало безнадежно и почти жалобно.

Собеседник даже говорить ничего не стал, посмотрел только, и Рен уныло потащился обратно в кладовку «радовать» ребят. Арвин окликнул парой мгновений позднее. Подошел, заглянул в лицо, и взгляд его вдруг стал непривычно серьезным.

– И вот что, приятель, вы там оденьтесь… поприличнее. – И, видя, что Рен непонимающе хлопает глазами, пояснил: – Кольчуги возьмите. Только не светите ими особенно – так, под куртку. Мало ли что.

Надо же… Вроде Рен и раньше все понимал, знал, что вот-вот разлетится вдребезги фальшивое затишье. Да что там, он тем ожиданием жил! Но именно после этого «мало ли» его пробрало ознобом. Опьянение схлынуло.

Проклятье, да за все годы службы Рен надевал кольчугу всего несколько раз – в основном на маневры и смотры. Ну, в Холмы, понятно, пришлось принарядиться, но тогда они сунулись на земли озверевшей разбойничьей шайки. А здесь, в его, Рена, городе… Скверное это чувство, когда понимаешь, что твой собственный дом – никакая уже не крепость, и нигде ты теперь не в безопасности.

Десятник вернулся к ребятам и, виновато глядя в разочарованные физии, передал приказ. Посмотрел на догорающие свечи и решительно задул их.

«Крыло» собралось быстро, чего греха таить, выдвигаться на дежурство подпившими им было не впервой. Кольчуга давила на плечи и цепляла размочаленную подкладку… А город шумел, как всегда, ничем сегодняшнее вечернее оживление не было примечательно. Разве что пьяных на улицах оказалось больше обычного, но чему удивляться: не всякую ж неделю принца хоронят.

Разняли потасовку, пригрозили темницей упившемуся мужику из кожевенной, перекинулись парой слов с хозяином ближайшей кузни.

– Да уж, как тут без кольчуги управишься?.. Странно, что шлемы надевать не пришлось! – хмыкнул Дейн.

Ренен на него шикнул, а про себя подумал, что, может, Арвин и погорячился. Может, есть еще время? Стыдно признаться, но от этих мыслей даже настроение поднялось. Все-таки одно дело – жить ожиданием переворота, и совсем другое – того переворота дождаться.

Проверили ближайший кабак, там тоже все было тихо. Ну то есть, как?.. Гвалт-то стоял такой, что оглохнуть впору… Причем вопросы ставились сплошь достойные собрания регентского совета: как смена эверранского наследника скажется на политике Диона, кто из соседей первым объявит войну, упадут ли продажи руды и строевого леса… Однако споры велись в рамках приличий, дальше пары оплеух дело не заходило.

Ребята из «крыла» шутливо предлагали тут и осесть, а на серьезную физию своего командира смотрели снисходительно. Рен мысленно выругался. Бесы, вот ерунда это на фоне того кошмара, что всех их в ближайшее время ждет, но до чего неловко он временами чувствовал себя на посту десятника!.. А как иначе, если в твоем «крыле» каждый первый тебя на пес знает сколько лет старше? Вот и относятся иногда к его приказам с терпеливым пониманием: самоутверждается мальчик, что с него взять? Исполняют, конечно, но смотрят вот именно так, как сейчас.

Но настоящие проблемы начались позже, во втором по счету трактире. Еще от входа слух выцепил в общем гомоне фальшивые, неправильные ноты. Посетители толпились вокруг одного из столов, даже трактирщик за стойкой только что шею не свернул, глядя в ту сторону, прислушивался. Рен кивнул своим и принялся осторожно пробиваться сквозь толпу.

– Да ни при чем горцы, принц, небось, и до предгорий добраться не успел, его регентовские псы раньше прикончили! Сначала Фениксов извели, потом Альвира, единственного из всей их шайки, кого не противно было видеть на престоле! Ивьен, Гарта – да все они одним миром мазаны, и на нас им плевать! В городе скоро жрать станет нечего! Айхан уже отрезан окончательно, сейчас Дион войну объявит. Еще и год неурожайным будет, это всем ясно, жара какая стоит!..

– Да за Лиара им всем кишки мало на вилы намотать! Единственный человек был в волчьем логове! – поддакнул кто-то.

Ага, быстро они. А не помер бы принц, хрен бы кто о нем доброе слово сказал.

В толпе загомонили – не то согласно, не то просто возмущенно.

– А за Фениксов было не мало? Однако ж не намотали! Сидим у них под каблуком и лишний раз глаза боимся поднять! – снова ввинтился первый голос – хорошо поставленный, плотный, он легко перекрывал другие. И Рену это бесовски не понравилось.

Да, Волков все ругали на чем свет стоит – обычно шепотом и за закрытыми дверьми, но чего не бывает по пьянке? Только бесы сожри, Рен голову готов был прозакладывать, что высокий благообразный мужчина с солидной рыжей бородой, которого десятник наконец рассмотрел и которого никогда прежде не видел, пьян не был.

А еще начинало казаться Рену, что провоцирует бородатый оратор осознанно и весьма умело.

Десятник мысленно выругался. До чего же все складывалось скверно, хуже не придумаешь! Хранитель приказа пока не отдал, что делать – неясно, а этот тип с бородой может и вовсе оказаться сподвижником Ордена. Сейчас бы не дергаться и спокойно дождаться внятных распоряжений… Но бесы заешь, кто знает, сколько их придется ждать?!

Ренен еще несколько секунд краем уха слушал проникновенную речь, потом негромко скомандовал:

– Латан, бери дверь, Сен – черный ход. Лестница – Дейн и… – Чуть не сказал «и Тайрен». Проклятье, неужто никогда не привыкнет?.. – И Ардена возьми.

Потом, стиснув зубы, полез расталкивать первые ряды зевак. Как ни вертись, а если нет приказа, надо действовать по обстоятельствам. И пусть даже Ренен готов был подписаться почти под каждым словом трактирного оратора, сути это не меняло.

– Слышь, отец, ты что-то разошелся. Пойдем-ка на воздух.

Что с ним делать, Рен еще не решил. Лучше всего спихнуть Тавену, командиру отряда. Пусть начальство само голову ломает, а дело Рена маленькое – доложить. Причем в первую очередь даже не Тавену, а хранителю Ордена.