Текст книги "Говорим, не заговариваясь"

Баранки и бублики

Баранка – «обварное хлебное колечко», как написано во многих словарях. В определении уже есть подсказка: баранки пекут из заварного, или, как говорили раньше, «обварного» теста. (Пшеничное тесто сворачивали в кольцо, затем варили в воде и только потом запекали, свидетельствует В.И. Даль.) Когда-то их называли обвáранки, потом – обáранки и просто бáранки.

Со временем первая гласная отпала от приставки об-. То, что вместо сочетания букв «бв» стали писать просто «б», вполне закономерно: слово обод, например, образовалось когда-то от глагола обводить и звучало как обвод, слово обычай – от глагола обвыкнуться.

Слово баранка впоследствии было переосмыслено под влиянием другого, близкого по звучанию: баран. К тому же многие думали, что хлебные колечки начали так называть потому, что их как будто свернули в бараний рог, а другим они напоминали завитки овечьей шерсти, которые и называли барáнками (была и барáнка – «шкурка ягненка»). Вначале одно колечко называлось баранок, потом превратилось в баранку (по аналогии с уже существовавшим словом). В привычной нам форме баранка появилась в словарях в середине XVII века.

К столу ее подавали и раньше. Каких только не было баранок: простые, ванильные, сдобные, маковые, сахарные! Это было традиционное угощение к чаю, еще в начале XX века баранки приносили как гостинцы детям. С «конфеток-бараночек» начинается припев к песне «Москва златоглавая».

В переносном смысле баранкой называют разные предметы кольцеобразной формы. Чаще всего баранкой называют автомобильный руль. По всей вероятности, водители позаимствовали это обозначение из говоров: бараном называли дугу из тонкой черемухи, прикрепленную концами к передней части охотничьих саней, к этой дуге привязывали веревку, за которую сани охотники и тянули (ну а от барана до баранки – рукой подать). Но могло сыграть свою роль и внешнее сходство руля с баранкой. Хорошо известны выражения сесть за баранку, крутить баранку.

В разговорной речи баранкой могут назвать и ноль. О спортсмене или команде, не набравших ни одного очка, можно сказать: получили баранку.

Но вернемся к баранкам из обварного теста. В.И. Даль называет их еще мелкими бубликами. Бублики действительно относятся к бараночным изделиям. Это – толстые мягкие баранки. И большие, как сохранивший старинное название краковский аппетитный специалитет – obwarzaniec. В других славянских языках тоже есть слова с основой bubl-: названия пузырей, волдырей. Значит, бублик можно перевести как «вздутый, вздувшийся» хлебец.

А еще есть сушки – маленькие тонкие и сухие (подсушенные) баранки.

Пол-апельсина, пол-лимона, полмандарина

Мы делили апельсин. И лимон. И мандарин. Но не на дольки, а на половинки. И что получилось?

Что-то странное. Несмотря на то, что все это – цитрусовые и различаются они только вкусом и размером долек, поделились плоды не поровну. К мандарину его половинка, вернее символизирующий ее усеченный корень пол-, намертво приклеилась, не отдерешь. Если дефис между двумя корнями попытаешься втиснуть, компьютер тотчас учительским красным карандашом ошибочку подчеркнет. Но если убрать дефис между половинками апельсина и лимона, результат будет тем же. Почему же слова пол-апельсина, пол-лимона пишутся через черточку, а слово полмандарина – слитно?

Потому что есть правило: сложные слова с пол- пишутся с дефисом, если корень слова, которое обозначает то, от чего отнимается половинка, начинается с гласной (как в слове апельсин) или с согласной «л» (как в слове лимон); если же такой корень начинается с любой другой, кроме «л», согласной (как у мандарина), пол- к нему просто приклеивается, дефис в этом случае не нужен. А если в словосложении участвует имя собственное, то с какой бы буквы ни начинался его корень, главное, что она – большая, прописная, в этом случае пол- с этим корнем пишется через дефис: можно объехать пол-Америки, осмотреть пол-Лондона, обойти пол-Москвы.

Это касается не только существительных. Например, порядковые числительные, обозначающие часы, «делятся на половинки» и пишутся по тем же правилам. Если родители хотят уложить вас спать в полдесятого, притворитесь, что вы очень увлечены уроками, – и вам удастся протянуть до пол-одиннадцатого. Конечно, тогда вам придется музыку слушать вполуха и мультик смотреть вполглаза… Но тогда вы выучите еще одно правило: в наречиях с первой частью впол- слитное написание не зависит от последующей буквы.

В 2002 году Орфографическая комиссия РАН, которой в то время руководил выдающийся грамматист В.В. Лопатин, хотела облегчить нам жизнь, предложив делить все на половинки с помощью дефиса. Но нет. Народ (не без влияния черного журналистского пиара) решительно встал на защиту действующих и по сей день правил, заявив: ничего, выучим, тут даже не надо быть семи пядей во лбу!

Семи пядей во лбу – это какая же голова?!

Пядь – старинная русская мера длины, известная с XVI века и употреблявшаяся в нашей стране до введения в 1918 году метрической системы мер. Пядь была равна 17,78 см. Слово происходит от древнеславянского глагола пѧти, имеющего значение «растягивать, натягивать». Поэтому так называли расстояние между концами растянутых большого и указательного пальцев (меньшая пядь) или большого и среднего пальцев (большая пядь). Соответственно, пядь покрывала примерно 18–20 см. Словом пядь обозначалась и мера, равная ширине ладони. Пядью широко пользовались в обиходе, измеряя ею, например, толщину снежного покрова, размер кирпичей, поверхность икон.

В современном русском языке слово пядь сохранилось в составе устойчивых оборотов – фразеологизмов. Один из них – ни пяди земли не отдать, ни на пядь не отойти (не отступить): русские всегда старались не отдать противнику даже самой малой части родной земли. Другой оборот относится к очень умному человеку, о котором можно сказать: он семи пядей (или пяденéй) во лбу.

Впрочем, семь пядей во лбу – еще не гарантия, что все сложится как нельзя лучше. Мысли классиков на этот счет фиксирует Национальный корпус русского языка.

Вот, например, что писал Н.И. Новиков в 1775 году в сатирическом журнале «Живописец»: «Науками ли получают деньги? науками ли наживают деревни? науками ли приобретают себе покровителей? Науками ли доставляют себе в старости спокойную жизнь? науками ли делают детей своих счастливыми? – Нет! так к чему же они годятся? Будь ученый человек, хотя семи пядей во лбу, да попадись к нам в приказ, то переучим мы его на свой салтык: буде не захочет ходить по миру. О науки! науки! бесполезная тяжесть. О ученые! ученые! вы-то прямые дураки».

«Но будь человек семи пядей во лбу, имей доброе сердце величиной с полицейскую будку, все-таки он один ничего не сделает, если не будет иметь помощников, и кончит тем, что схватит с сердцов чахотку», – рассуждал герой Ф.В. Булгарина в повести «Иван Иванович Выжигин» (1829).

«Русской народ упрям; вели только наш царь-государь, так мы этому Наполеону такую хлеб-соль поднесем, что он хоть и семи пядей во лбу, а – вот те Христос! – подавится» – это уже «народная мудрость» из сочинения М.Н. Загоскина «Рославлев, или Русские в 1812 году» (1830).

И, наконец, цитата из «Подростка» Ф.М. Достоевского (1875): «Но будь я семи пядей во лбу, непременно тут же найдется в обществе человек в восемь пядей во лбу – и я погиб».

Выражение семи пядей во лбу возникло на основе представлений о том, что по высоте лба можно судить об умственных способностях человека. Конечно, это преувеличение: если принять во внимание величину пяди, то человек семи пядей во лбу должен был бы иметь лоб высотой около полутора метров! Число «семь» в этом выражении появилось не случайно: в народном сознании оно имело магическое значение.

Действительно, человек с полуметровым лбом выглядит сказочным. А если у него еще и плечи под стать голове… Впрочем, это уже другой сюжет.

Косая сажень в плечах

Косая сажень в плечах – признак богатырской силы, крепкого телосложения. Так скажут об очень большом человеке, высоком и широкоплечем. Косая сажень определялась расстоянием от пятки ноги до кончиков пальцев вытянутой вверх по диагонали противоположной руки. Равна она была 216 см. Таким размахом плеч могли похвастаться разве что былинные герои и сказочные персонажи-великаны. Впрочем, прямая сажень была немногим меньше: 152 см – величина, равная расстоянию между большими пальцами вытянутых в стороны рук.

Сажень была старинной русской мерой длины, как единица измерения упоминалась в книгах уже с XI века. Древнейшая сажень была прямой. С 1835 года, согласно указу императора Николая I «О системе Российских мер и весов», длина сажени была приравнена к длине 7 английских футов, или к 2 м 13 см и 40 мм. Фут – от английского foot («нога»). Русская сажень исторически тоже связана с ногами, поскольку образовалась от общеславянского сягъ (современное шаг) «расстояние, на которое можно шагнуть». Был еще глагол сягать (превратившийся в шагать), его можно найти в словаре В.И. Даля.

У В.И. Даля сажень – не только мера длины, но и «мерило, жердь в эту меру». Он упоминает еще и о погонной сажени, которой измеряли длину предметов, квадратной, которой мерили площадь, и кубической, которой измеряли объем. В.И. Даль приводит и «скромное название» сажени – саженка. Саженками до сих пор многие плавают – этот стиль чем-то напоминает кроль.

Пожалуй, стоит еще обратить внимание на то, что в словаре В.И. Даля приводится два варианта ударения в этом слове: сáжень и сажéнь. Современные словари тоже дают два варианта, отмечая, что предпочтительнее ставить ударение на первом слоге. Только «Словарь ударений русского языка» И.Л. Резниченко категоричен: сажéнь, если речь идет о старинной мере длины, сáжень, если слово употребляется в составе оборота косая сáжень в плечах.

Какой же рост должен быть у молодца с плечами в косую сажень? Уж точно не двухвершковый!

Вершки и аршины

Вершок и аршин – старинные русские меры длины, очень важные. Хотя бы потому, что они использовались для измерения роста человека. Причем при определении роста, как правило, указывалось только количество вершков, превышающее два аршина. Например, герой повести Тургенева «Муму», дворник Герасим, был «мужчина двенадцати вершков роста». Это значит, было в нем два аршина и двенадцать вершков. Вершок был равен 4,4 см, аршин – 71,12 см. То есть рост Герасима – 195 см! Мог бы играть в баскетбол, если бы это было принято в те времена в русской деревне. А в современном русском языке слово вершок сохранилось во фразеологизме от горшка два вершка (в некоторых вариантах – три, но это дела не меняет): так говорят о человеке очень низкого роста, своего рода «мальчике-с-пальчик».

Пальчик упомянут не случайно. Вершок означал меру длины, которая приравнивалась к длине верхней части указательного пальца. А первоначально слово имело значение «небольшой излишек, который появлялся сверху при насыпании зерна».

Выражение же от горшка два вершка стало устойчивым сравнительно поздно. Первое из зафиксированных Национальным корпусом русского языка упоминание относится к концу XIX века: «Откуда-то гонор у него взялся какой-то. Фу ты, ну ты… Не подступись… Сам-то всего от горшка два вершка, а тоже… тону задает… С форсом!» – всеобщее возмущение вызвал один персонаж у героев повести Н.И. Познякова «Товарищ» (1892).

В конце ХХ века оно стало относиться не только к росту, но и к возрасту, что доказывает, например, сцена из рассказа В. Шукшина «Космос, нервная система и шмат сала» (1966): «Старик смотрит сверху страдальчески и с любопытством. Юрка иногда удивляет его своими познаниями, и он хоть и не сдается, но слушать парнишку любит. – Откуда ты знаешь-то? Тебе всего-то от горшка два вершка. – Проходили. – Учителя, што ли, рассказывали? – Но».

А еще и не только к человеку. Героиня повести И. Грековой «Дамский мастер» (1963) жалуется на ничтожный, но вредный предмет: «против меня шебаршил маленький радиоприемничек – от горшка два вершка – и мешал мне читать: передавали скрипичный концерт Чайковского».

Так мера «от горшка два вершка» стала символом малой величины, незначительности, если не ничтожности.

Аршин же достался нам в наследство от турок в XVI веке. Слово произошло от äрш «локоть, предплечье». В.И. Даль указывает, что аршин равен длине всей руки от плеча. Как единица измерения аршин широко использовался в текстильной промышленности и торговле, вытеснив оттуда локоть (старинную русскую меру длины, равную примерно 50 см). Аршином называлась и линейка, которая использовалась для измерения тканей. Каждый купец, учитывая приблизительность этой меры, старался пользоваться своими аршинами, подменяя их в зависимости от того, покупал он товар или же продавал его. (Честные люди использовали печатный аршин – как пишет В.И. Даль, «клейменый, казенный, верный».) Это обусловило происхождение фразеологизма мерить на свой аршин, в переносном смысле означающего «судить о чем-то из корыстных соображений односторонне, субъективно. Этот оборот жив и по сей день, а другой – «Я тебя на аршине смеряю!», отразивший обычай купцов учить нерадивых продавцов и приказчиков палкой, – утратился. Как и существительное аршинник (так называли мелочных торговцев тканями) и глагол аршинничать – «заниматься торговлей» (нааршинничать значило «наторговать», проаршинничаться – «проторговаться»). Еще один фразеологический оборот сохранил аршин в современном русском языке: будто аршин проглотил – так говорят о человеке, который держится неестественно прямо и скованно.

Измерили людей – теперь посчитаем.

Два, две или двое?

По правилам русского языка, если речь о женщинах, девушках и девочках, употребляются количественные числительные две, три, четыре: две женщины, три девушки, четыре девочки. Если же речь о мужчинах, юношах и мальчиках, их уже будет двое, трое, четверо. Сказать: «Иду я по парку, а навстречу мне три мужчины» абсолютно невозможно. Хоть слово мужчина (как и юноша) по форме напоминает слово женщина, оно – мужского рода, значит, навстречу идут трое мужчин (хорошо бы с добрыми намерениями…). Итак, мужчин и юношей не может быть два, три, четыре. А вот мальчиков может быть и два (два мальчика – как у героя «Служебного романа»: мальчик и мальчик), и двое.

Собирательные числительные идут в ход и тогда, когда имеются в виду вообще люди или дети: вот по улице, например, идут двое или двое прохожих (двое мужчин, две женщины или мужчина и женщина), а за ними – четверо ребят (это могут быть и мальчишки, и девчонки, или и те и другие).

Если мы имеем дело с сочетанием «трое сирот», нельзя сразу сказать, кто имеется в виду: мальчики или девочки (могут быть и те и другие или, например, двое мальчиков и одна девочка), если же упомянуты «три сироты» – речь однозначно о девочках, лишившихся родителей.

Есть случаи, когда возможны обе формы: два друга и двое друзей. В первом словосочетании смысловой акцент – на личностях, это два конкретных человека, которые дружат, во втором – скорее на том, что их объединяет.

Не рекомендуется употреблять собирательные числительные, если речь идет о людях, занимающих относительно высокое положение. Например, на кафедре может быть два профессора (но не двое профессоров), а в каком-нибудь воинском подразделении – три генерала (но не трое генералов). Количественные числительные и в этом случае позволяют сделать акцент на личности, на ее достижениях, а собирательные – «понижают статус» соответствующего лица (сравните: двое преподавателей, трое военных – здесь акцент на социальной группе).

А теперь посмотрим, кто во что одет. «Панталоны, фрак, жилет» оставим Шишкову и Пушкину. Не на бал собираемся. Выбираем стиль casual.

Джинсы, кеды или кроссовки

Отправила мать сына на распродажу – чтобы тот выгодно купил приличную одежду. А тот принес очередные джинсы, да не одни. «Опять?! – возмутилась мать. – Да их у тебя видимо-невидимо, этих…» Запнулась – и закончила: «Штанов».

Джинсы – существительное pluralia tantum, произошло от английского jeans, так называются плотные хлопчатобумажные брюки из джи`нсовой (или джинсóвой, допускаются оба варианта) ткани. Первые джинсы были изготовлены в XVII веке моряками из отходов прорвавшихся парусов – почти одновременно во всех странах, где был парусный флот. Названием обязаны итальянскому красителю индиго, поставлявшемуся из Генуи, а ткань изготавливали во французском городе Ним.

И у нашего героя, и на распродаже – видимо-невидимо джинсов (ни в коем случае не джинс). Именно джинсов. Хотя вы можете возразить: вот есть одни брюки, но много брюк, или одни шорты, но несколько шорт. У некоторых существительных, которые обозначают парные предметы и употребляются исключительно во множественном числе, в родительном падеже может быть и нулевое окончание. Но есть и другие: например, штаны. Вот у них в родительном падеже окончание – ов. И джинсы так же склоняются: хорошо, когда есть хотя бы одни любимые джинсы, но еще лучше, когда разных джинсов много!

А как их считать? Может ли в гардеробе быть пара джинсов? Конечно. Только это будут не одни штаны, а джинсы и джинсы, тут все так же, как и с парой брюк. Джинсовая пара тоже имеет право на существование: так можно назвать комплект, состоящий из джинсов и пиджака (ну, или пиджака и джинсовой юбки).

Джинсы – всегда в прямом смысле джинсы. Но вот у сленгового джинсá – «плотный, непрозрачный материал, одна из разновидностей джинсового денима» – есть и переносное значение. Джинсá – журналистский термин, подразумевающий умышленное размещение скрытой рекламы или антирекламы под видом авторского материала. Почему именно джинсá? Видимо, ответ стоит искать в советском времени: тогда у фарцовщиков ходовым товаром были джинсы, а на телевидении сегодня – реклама.

Что подобрать к джинсам? Кеды или кроссовки – идеальная обувь. Главное, грамотно их носить. Во всех смыслах, то есть по правилам – в том числе и грамматическим, а не только модным.

Кеды сегодня есть у всех. Это спортивная обувь, получившая свое название от торговой марки Keds, запущенной в США еще в 1916 году. Создавались кеды для занятий спортом, но со временем стали повседневной обувью.

Когда они вместе, эти «спортивные матерчатые ботинки на ребристой резиновой подошве», как пишут в толковых словарях, – проблем нет: кеды они и есть кеды, во множественном числе род не так уж и важен. А в единственном числе как?

Так называемый «Малый академический словарь» (четырехтомный «Словарь русского языка» под ред. А.П. Евгеньевой) строг: кеды – имя существительное pluralia tantum, употребляется только во множественном числе, единственного не имеет. Другие словари разрешают носить кеды по одному. И рекомендуют использовать форму мужского рода – кед, как у заменного слова башмак. Но можно встретить и форму женского рода – кеда, как будто это кроссовка (норма такова, но народ почему-то об одном спортивном башмаке говорит: кроссовок) или туфля.

Вот что показывает Национальный корпус русского языка.

«Ноги умеют говорить. Вот посмотрите, как говорят сапожок и кед. Плохо дело – носок сапожка безвольно висит. Начался разговор – второй сапожок резко подскочил вверх. Теперь кед безвольно лежит, то есть или не понимает, или не дошло, или просто отвергает ее сапожковую мысль», – пример из «Дневника» В.Д. Варзацкого (1971).

По всем правилам носят кеды герои «Generation “П”» Виктора Пелевина (1999): «Девушка подвела его к стеллажу. – Вот, – сказала она. – На платформе. Татарский взял в руки белый высокий кед. – А чего это за фирма? – спросил он. – Ноу нэйм, – сказала девушка. – Английские. – Девушка повернула кед задником, и он увидел на пятке резиновую нашлепку с надписью NO NAME».

Следует норме и Мариам Петросян в романе «Дом, в котором…» (2009): «Ладони горели и кровоточили, по ноге что-то стекало, кед начал промокать».

Но вот у писателя Бориса Левина в романе «Блуждающие огни» (1995) из плохо завязанного узла «исчезла одна кеда» – и герой расстроился; у В.Ю. Кунгурцевой в «Похождениях Вани Житного» (2007) «обут был парень так: на одной ноге – кеда, на другой – кирзовый сапог»; а в «Комсомольской правде» в 2011 году писали о певце и футболисте, которые «два сапога – <…>кеда». Короче, и так говорят.

Если есть кед (или – так и быть – кеда), то нет уже кеда (или кеды). А во множественном числе кеды – есть, а нет – либо кедов, либо кед, здесь тоже можно выбрать ту форму, которая нравится.

Не хотите морочиться с грамматикой? Носите кеды в комплекте.

В сленге кеды надуть или откинуть (отбросить) кеды значит «умереть, отправиться в мир иной». Завернуть кеды может значить то же самое, а может употребляться и как синоним фразеологизма смотать удочки. Также в словарь арго попала муха в кедах – шутливо-бранное именование человека, ведущего себя нескромно, вызывающе, много о себе мнящего (а муха – даже не человек, а так – человечишка).