Автор книги: Ольга Трофимова
Жанр: Учебная литература, Детские книги
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Современная наука признает, что тексты, посредством которых осуществляется массовая коммуникация, выполняют в мире (который принято называть и «информационным пространством») особые функции, и в их исследовании есть своя специфика.
Фрагмент учебника
В.З. Демьянков. Семиотика событийности в СМИ
«Текст журналиста отличается от текста художественной литературы и от научного текста нацеленностью на подачу событий в их актуальности. От СМИ мы ожидаем в первую очередь сообщений о новостях. Это типовое ожидание, отличающее СМИ от художественной литературы.
Объективность или необъективность сообщения сама по себе – пустой звук: объективность сообщения определяется только в социальном взаимодействии людей: фактическая ценность сообщения зависит от того, каков спрос на соответствующие факты и как эти факты подаются.
При этом необходимо учесть, что сообщения <…> являются результатом интерпретации и сами интерпретируются. Интерпретация текста предполагает определенный уровень „культуры чтения“, включая „менеджмент знаний“. <…> Благодаря особенностям такой системы восприятия язык СМИ и обладает „воздействующей функцией“» [Язык СМИ… 2004: 69].
1.4. «Семь критериев текстуальности»Фрагмент учебника
Т.Г. Добросклонская. Язык средств массовой информации
«В современных условиях становления информационного общества особую актуальность приобретает изучение дискретных единиц медиапотока. Вне всякого сомнения, основной такой единицей является медиатекст, рамки которого позволяют объединить такие разноплановые и многоуровневые понятия, как газетная статья, радиопередача, телевизионные новости, Интернет-реклама и прочие виды продукции средств массовой информации. Появившись в 90-х годах XX века в англоязычной научной литературе, термин „медиатекст“ быстро распространился как в международных академических кругах, так и в национальных медиадискурсах. Быстрое закрепление концепции медиатекста в научном сознании было обусловлено всё возрастающим интересом исследователей к изучению проблем медиаречи, особенностей функционирования языка в сфере массовой коммуникации. <…>
Концепция медиатекста как объемного многоуровневого явления дополняется устойчивой системой параметров <…>:
– способ производства текста (авторский – коллегиальный);
– форма создания (устная – письменная);
– форма воспроизведения (устная – письменная);
– канал распространения (средство массовой информации – носитель: печать, радио, телевидение, Интернет);
– функционально-жанровый тип текста (новости, комментарий, публицистика (features), реклама);
– тематическая доминанта или принадлежность к тому или иному устойчивому медиатопику» [Добросклонская 2008: 29, 31].
Одной из наиболее известных зарубежных теорий, посвященных описанию общих свойств текста, является концепция Р.-А. де Богранда и В. Дресслера о семи «критериях текстуальности». Под текстуальностью понимается совокупность тех свойств (признаков, параметров), которые присущи тексту: 1) когезия, 2) когерентность, 3) интенциональность, 4) воспринимаемость, 5) информативность, 6) ситуативность, 7) интертекстуальность. Большинство свойств уже упомянуты в предыдущих разделах, теория позволит обобщить их. Представление теории дано, в частности, в монографии К.А. Филиппова.
1.5. Дискуссии об интертекстуальностиФрагмент книги
К. А. Филиппов. Лингвистика текста
«Когезия. Данный критерий затрагивает способ образования поверхностной структуры текста. Иными словами, это ответ на вопрос, каким образом соотносятся друг с другом компоненты текста, т. е. те слова, которые мы реально слышим (при восприятии устного текста) или видим (при восприятии письменного текста). <…> Компоненты поверхностной структуры текста соединяются друг с другом посредством грамматических форм и грамматических отношений. <…>
Стандартным примером когезивных отношений признаются отношения между местоимением и его антецедентом (прономинализация): Позвонил Пауль. Он приедет завтра. <…> Следующим средством является полная или частичная рекурренция (повтор): Пауль позвонил. Пауль очень взволнован… При эллипсисе: Я люблю тебя! – Я тебя тоже! – восполнение элинированных компонентов производится на основе содержательного единства описываемой ситуации. <…>
В качестве когезивных средств де Богранд и Дресслер называют также порядок слов, сочинительные средства связи, а также временные формы глагола.
Когерентность. Этот критерий охватывает чисто содержательные (точнее, когнитивные) взаимосвязи в тексте. <…> Когерентность текста основывается на смысловой непрерывности „мира текста“, т. е. смысловых отношений, лежащих в основе текста… „Мир текста“ не обязательно должен соответствовать реальному миру: речь идет о мире, заложенном в основу текста говорящим, его знанием и его интенциями. „Мир текста“ состоит из концептов и отношений между концептами. <…>
В примере У людей искусства особые амбиции. Искусник – это фамилия. Все восхищаются ее искусством. Это трехсложное слово. Программа отличается искусным оформлением. Искусницу зовут Катрин каждое предложение фрагмента содержит средства связи с другим предложением или другими предложениями. К ним относятся лексемы с общим корневым значением, а также местоимения. Тем не менее трудно усмотреть наличие общего смысла у этого фрагмента, потому что в нашем сознании отсутствует слепок подобных взаимосвязей в действительности. А раз смысловая непрерывность „мира текста“ нарушена, то нарушена и когерентность данного фрагмента. <…>
Интенциональность[14]14
Подробнее теория интенций рассмотрена в лекции 4 настоящего учебного пособия.
[Закрыть]. Под этим признаком понимается намерение производителя текста построить связный и содержательный текст. Этот текст служит определенной цели (например, сообщить кому-либо знание или достичь какой-либо конкретной цели). <…>Воспринимаемость. Данный термин (как и интенциональность) пришел из теории речевых актов. <…> Под воспринимаемостью понимают ожидание реципиента получить связный и содержательный текст, который является для него нужным или значимым. Эти ожидания реципиента основываются на знакомстве с типами текста, социальным и культурным контекстом, избирательностью целей. <…> Воспринимаемость подразумевает также уместность в той или иной коммуникативной ситуации применяемых языковых средств. <…>
К достоинству приведенной выше трактовки интенциональности и воспринимаемости текста можно отнести уравнивание ролей двух участников акта коммуникации – говорящего лица и реципиента: и тот и другой являются активными партнерами по общению, в своем речевом поведении они учитывают индивидуальные особенности друг друга.
Информативность. Под этим термином понимают степень новизны или неожиданности для реципиента представленных текстовых элементов. <…>
Ситуативность. Текст всегда несет в себе отпечаток той ситуации, в которой он возникает и используется. Особенности ситуации диктуют определенные нормы коммуникативного поведения партнеров, например, при приветствиях, напоминаниях, при отдаче приказа и т. п. Говорящий должен правильно оценить ту или иную ситуацию, чтобы затем адекватно представить ее в тексте. <…>
Интертекстуальность. Данный критерий можно трактовать двояко: во-первых, как соотнесенность конкретного экземпляра текста с определенным типом текста и, во-вторых, как его соотнесенность с другим текстом / другими текстами.
Первый вариант трактовки данного признака в своей основе опирается на различные активно развиваемые ныне текстовые классификации, т. е. на выделение неких классов текстов, обладающих определенным (типичным) набором содержательных и/или формальных признаков (например, интервью, доклад, конспект и т. п.). <…>
Когда говорят об интертекстуальности как соотнесенности с другими текстами, то прежде всего имеют в виду такие специфические речевые жанры, как критика и пародии, весь смысл которых заключается в постоянном соотнесении одного речевого произведения с другим. Однако данная проблема, конечно, не исчерпывается изучением только критических и пародийных произведений. „Интертекстуализмы“ – так некоторые лингвисты называют сигналы-отсылки от одного текста к другому – начинают выдвигаться на передний план лингвистического интереса» [Филиппов 2003: 119–132].
В современной филологии не утихают споры о содержании термина «интертекстуальность»[15]15
«Термин „интертекстуальность“ возник сравнительно недавно: впервые этот неологизм, созданный Ю. Кристевой, прозвучал осенью 1966 г. в её докладе о творчестве М.М. Бахтина, сделанном на семинаре Р. Барта и опубликованном весной 1967 г. в виде статьи „Бахтин, слово, диалог и роман“. <…> Интертекстовая концепция, выдвинутая 25-летней стажеркой из Болгарии, развивавшей и интерпретировавшей идеи неизвестного в те годы ни во Франции, ни вообще на Западе русского мыслителя, поначалу встретила сдержанный прием со стороны парижского интеллектуального истеблишмента. Понадобился авторитет Ролана Барта, поддержавшего и оригинально развившего – в книге „S/Z“ (1970), а также в таких статьях и эссе, как „От произведения к тексту“ (1971), „Текст (теория текста)“ (1973), „Удовольствие от текста“ (1973) – основные положения интертекстовой теории, чтобы эта теория обрела „права гражданства“ и, войдя в научный обиход, превратилась в объект критического анализа и многочисленных интерпретаций. Отметим, прежде всего, что осмысление и переосмысление бахтинского „диалогизма“ осуществлялось Кристевой в свете набиравшей в 1960-е гг. силу постструктуралистской „философии множества“ (Ж. Деррида, Ж. Делёз)» (Г.К. Косиков) [Пьеге-Гро 2008: 8, 9].
[Закрыть]. По словам В.Д. Мазо, «одним из первых в мире обзорно-аналитических исследований, посвященных учению об интертекстуальности как возможному разделу поэтики», является переведенная на русский язык в 2008 г. книга Натали Пьеге-Гро «Введение в теорию интертекстуальности»[16]16
В аннотации книги, в частности, сказано: «В непрекращающейся дискуссии о теоретическом статусе интертекстуальности – дискуссии, в которой выдвигались самые разные точки зрения, – Натали Пьеге-Гро заняла позицию, взвешенность которой обеспечена неоспоримым фактом: пространство культуры – это место взаимоориентации и взаимодействия текстов, когда любой из них может быть прочитан как продукт впитывания и трансформации множества других текстов. Лейтмотив книги <…> – это вопрос: что же, в конечном счете, представляет собой интертекст – „продукт письма“ (то есть авторской, осознанной или неосознанной, интенциональности) или же „эффект чтения“, зависящий от неотъемлемой способности каждого из нас сопрягать самые различные смысловые инстанции, формирующие пространство культуры?» [Пьеге-Гро 2008: 4].
[Закрыть]. Понятие интертекстуальности связано с насущной во все времена филологической проблемой воспроизводимости как универсального свойства мысли и речи; при этом авторы считают важным разграничивать два типа «чужого слова» в тексте: воспроизводимость как «повторение в дискурсе общеизвестного, устоявшегося и потому утратившего свою свежесть, обреченного на автоматизм воспроизведения и восприятия», и интертекстуальность как «возобновление в индивидуальной дискурсной практике уже существующего, не освоенного всей лингвокультурой, а потому обладающего новизной на фоне общепринятого» [Хорохордина 2009: 33]. Любопытный анализ публицистического текста в этом аспекте приведен в следующей статье из журнала «Мир русского слова»:
Фрагмент статьи
О.В. Хорохордина. «Чужое» в текстовой деятельности
«Итак, что и как воспроизводится в дискурсе? Обратимся к примеру.
„Строительство транспортных коридоров в 2005 году будет продолжено
Петр Великий, прорубив на Северо-Западе России окно в Европу, рассчитывал, что это подтянет страну до уровня цивилизованного мира. Но одна из двух вечных российских бед – дороги, вернее их отсутствие, снижали значимость выхода к Балтийскому морю. Три века понадобилось, чтобы преодолеть обе российские беды, и только сейчас балтийский транспортный коридор готовится связать Европу с Дальним Востоком и Южно-азиатскими странами.
С подробностями – Вячеслав Чуманов“ (Вести. 10.01.2005. <…>)
Возникает вопрос: не будь нам известно, откуда взят этот фрагмент, что могли бы мы сказать о его происхождении?
Содержание – информация об актуальном событии и комментарий к нему, равно как соединение в речи ориентации на чередование стандарта (транспортный коридор; подтянет… до уровня; цивилизованного мира; вернее… отсутствие; снижали значимость…;… понадобилось, чтобы…, и только сейчас… готовится + инфинитив) с экспрессивными формами (прорубив… окно в Европу; одна из двух вечных российских бед – дороги)обнаруживает связь данного текста со СМИ; наличие фразы: „С подробностями – Вячеслав Чуманов“, типичной для современных новостных передач, свидетельствует о том, что перед нами фрагмент речи ведущего новостной передачи; наличие же заголовка, используемого в качестве анонса в новостных радио– и телепередачах, но обычно не воспроизводимого вместе с текстом о конкретном сюжете в общем потоке новостей, указывает на письменный характер данного текста, тем самым позволяя идентифицировать текст как фрагмент интернет-версии новостной передачи.
Таким образом, типовое содержание, его типовое языковое воплощение и типовые элементы речевой композиции, иными словами, регулярно воспроизводимые жанрово-стилевые индикаторы, позволяют любому современному россиянину, пользующемуся Интернетом, безошибочно определить источник данного текстового фрагмента.
Налицо, с одной стороны, воспроизведение в индивидуальном дискурсе единиц семантико-строевого уровня языковой личности[17]17
Термин Ю.Н. Караулова (см.: Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. С. 36 и след.) [сноска здесь и далее автора статьи. – О.Т.,Н.К.].
[Закрыть]современного представителя русской лингвокультуры. Этот уровень „является продуктом переработки речевого опыта человека, в его поверхностном ярусе должны храниться единицы разной протяженности – от готовых словоформ до типовых фраз, частотность употребления которых приводит к целостному „переживанию“ последних без расчленения их на составляющие элементы“[18]18
Залевская А.А. Слово в лексиконе человека. М., 1990. С. 76.
[Закрыть]. С другой стороны, в текстовой деятельности проявляется глубинный ярус (лингвокогнитивный уровень языковой личности) через воспроизведение фрагментов языковой модели мира, характерных для типичного современного представителя русской лингвокультуры.Одним из средств хранения языковой картины мира в сознании и воплощения её в дискурсе являются прецедентные феномены, такие как прецедентные имена (например, Петр Великий), прецедентные высказывания (например: „В России две беды – дороги и дураки“), прецедентные ситуации, часто вербализуемые в дискурсе прецедентными именами и/или высказываниями (например: „В Европу прорубил окно“). <…> Автоматизм операций с прецедентными феноменами в текстовой деятельности позволяет авторам использовать их, не теряя уверенности, что речевой продукт будет и без особых усилий интерпретирован средним представителем данной лингвокультуры, в том числе и параллельно со звучанием речи (анализируемый пример текста имел изначально устную форму представления, для которой, как известно, характерна необратимость). Фраза: „Три века понадобилось, чтобы преодолеть обе российские беды, и только сейчас балтийский транспортный коридор готовится связать Европу с Дальним Востоком и Южно-азиатскими странами“ – предполагает, что слушатель знает, что Россия получила выход к Балтийскому морю в начале XVIII века, а также поймет, о каких двух российских бедах идет речь» [Хорохордина 2009: 33,34].
Итак, интертекстуализмы часто включаются в ряд так называемых прецедентных феноменов – особого рода знаков, «вербализуемых феноменов»: 1) которые хорошо знакомы всем представителям национально-лингвокультурного сообщества; 2) которые актуальны в когнитивном (познавательном и эмоциональном) плане; 3) обращение (апелляция) к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингвокультурного сообщества [Красных 2003: 170]. Среди авторов теории прецедентности в первую очередь называют В.В. Красных.
Фрагмент книги
В.В. Красных. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?
«Прецедентная ситуация (ПС) – некая „эталонная“, „идеальная“ ситуация, связанная с набором определенных коннотаций. <…> Означающим ПС могут быть прецедентное высказывание или прецедентное имя (например, Ходынка, Смутное время)или не прецедентный феномен (яблоко, соблазнение, познание, изгнание – как атрибуты одной ситуации).
Прецедентный текст (ПТ) – законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности. <…> Обращение к ПТ может многократно возобновляться в процессе коммуникации через связанные с этим текстом прецедентные высказывания или прецедентные имена. К числу прецедентных текстов принадлежат произведения художественной литературы (например, „'Евгений Онегин“, „Война и мир“), тексты песен, рекламы, анекдотов, политические публицистические тексты и т. д.
Прецедентное имя (ПИ) – индивидуальное имя, связанное или с широко известным текстом (например, Печорин, Теркин), или с прецедентной ситуацией (например, Иван Сусанин, Стаханов) <…> ПИ может состоять из одного (например, Ломоносов, Кутузов)или более элементов (Павлик Морозов, Баба Яга), обозначая при этом одно понятие[19]19
См. типологию прецедентных имен, используемых в российских СМИ, в аксиологическом аспекте: 1. Несущие пейоративную оценку («Интерес масс-медиа притягивают прежде всего отрицательно оцениваемые события: Шариков, Держиморда, „дети лейтенанта Шмидта“, Молчалин» и др.). 2. Несущие мелиоративную оценку (Данко, Золушка, Наташа Ростова и др.). 3. «Большинство ПИ литературного происхождения (и их производных) обладают неоднозначной (диффузной)оценочностью, однозначно дифференцируемой лишь в контексте. Оценка зависит от идеологической направленности издания (отражающей идеологически маркированную, социально-групповую систему ценностей), а также от сложности литературного образа <…>, но при всей неоднозначности оценки в текстах СМИ преобладает пейоративная оценка (Остап Бендер, Дон Кихот, Павка Корчагин, Карлсон и др.). Неоднозначность оценки в некоторых случаях служит предметом публицистического осмысления: <…> главный водораздел в интерпретациях донкихотства проходит по линии: положительный или отрицательный герой, образец для подражания или объект для насмешек (Вестник Европы. 2005. № 16). В некоторых случаях наблюдается синтез пейоративной рациональной оценки и мелиоративной эмоциональной (Бендер на рациональном уровне – мошенник, проходимец, плут, на эмоциональном – любимый аудиторией персонаж; в СМИ положительно оцениваются его талант, предприимчивость, юмор, самоирония, находчивость и т. д.)» [Русский язык… 2007: 537].
[Закрыть].Прецедентное высказывание (ПВ) – репродуцируемый продукт речемыслительной деятельности; законченная и самодостаточная единица, которая может быть или не быть предикативной. <…> К числу ПВ принадлежат цитаты из текстов различного характера (например, Не спится, няня! Кто виноват? и Что делать? Ждем-с!), а также пословицы (например, Тише едешь – дальше будешь)» [Красных 2003:172–173].
Прецедентные феномены используются автором текста для установления и поддержания контакта с реципиентом. Автор сигнализирует: если ты понимаешь, о чем (о ком) я, то ты – «наш человек», а значит, этот текст для тебя. Реципиент же, обнаружив в тексте прецедентный феномен, испытывает сопричастность к некоторой группе, где данный феномен известен («другие», «чужие» его не знают). Группа эта может быть национальной, конфессиональной, профессиональной (например, медицинские работники), генерационной (например, молодежь) и т. д. [Красных 2003:174].
По словам О.В. Лисоченко, изучившей типологию прецедентности в газетных текстах, «свободное включение в речь прецедентных явлений на основе разного рода ассоциаций – признак русской речи постперестроечного периода» [Лисоченко 2007: 268].
1.6. «Чужое слово» в текстеФрагмент учебника
О.В. Лисоченко. Риторика для журналистов: прецедентность в языке и в речи
«Слово „прецедент“ переводится как „случай, имевший место“. Поэтому к языковой прецедентности относятся все те языковые произведения, которые созданы до момента производства данной речи другими производителями речи и которые включаются в речь говорящим или пишущим как готовые, лишь используемые им при построении собственной речи образования.
В былые годы все передовые статьи и многие другие газетные публикации начинались с прецедентных текстов, представлявших собой выдержки из постановлений коммунистической партии и советского правительства. В настоящее время процесс <…> представляет собой включение в газетные статьи и заголовки прецедентных текстов в виде фразеологических единиц, пословиц и поговорок, крылатых фраз и выражений, известных современникам – читателям газеты – литературных строк, строчек из песен, популярных кинофильмов, частей рекламных текстов и т. д. Понятно, что включаемый в публикацию прецедентный текст берет на себя функцию выражения определенного содержания или некоего смысла публикации. Но это содержание или некий смысл выражаются при этом не прямо, а иносказательно, косвенно и становятся предметом восприятия читателем в результате его логического вывода. <…>
Совокупность содержащихся в памяти современников, говорящих на данном языке, явлений языковой прецедентности представляет собой культурный фонд нации. Следовательно, обладание знанием прецедентных текстов и способностью как включать их в собственную речь, так и понимать смысл их включения в речь других говорящих или пишущих свидетельствует о приобщении к культуре народа – носителя языка. <…>
Чем богаче речь прецедентными текстами, тем она остроумнее, привлекательнее и выразительнее. Узнавание прецедентного текста в речи доставляет читателю радость открытия, сопровождается догадкой, установлением ассоциативных связей. Речевое творчество характерно для речевой деятельности не только пишущего, включающего в свою речь прецедентный текст, но и читающего, понимающего <…>, в чем дело. При использовании в речи прецедентных текстов осознание говорящим и слушающим коммуникативного равенства доставляет удовольствие общения» [Лисоченко 2007: 12, 13, 268].
Отражение в тексте чужого слова (в том числе в юридическом аспекте авторского права) – одна из фундаментальных проблем порождения публицистического (как правило, вторичного по своей природе) текста, автор которого дает свой комментарий прецедентному событию. Таким образом, интертекстуальность выступает основной текстовой категорией, принципом построения любого публицистического текста. Эксплицитное (выраженное материально, специально обозначенное) включение «чужой речи» может реализовываться в виде цитаты, которая «позволяет непосредственно наблюдать, каким образом один текст включается в другой. Материалом проявления разнородности текста являются типографские приемы: отбивка цитаты, использование курсива или кавычек и пр.» [Пьеге-Гро 2008: 84])[20]20
К текстам, «пестрящим цитатами, часто уподобляемым мозаике, лоскутному одеялу», можно отнести и текст настоящего учебного пособия, авторы которого разделяют следующую точку зрения: «Такая реализация интертекстуальной стратегии, когда в тексте выявляется один ведущий голос, присваивающий себе право последней текстовой предикации по отношению к интертекстуальному включению, порождает тип дискурса, который Л.А. Гоготишвили называет монологическим диалогизмом. Такая реализация интертекстуальности преобладает в научных и официально-деловых текстах» [Хорохордина 2009: 36]; см. также: «…в современной эстетике упор делается на разнородность и дискретность как на конститутивную особенность всякого текста, в который вторгаются фрагменты другого» [Пьеге-Гро 2008: 112].
[Закрыть] и ссылки-референции («к ней прибегают, когда требуется лишь отослать читателя к иному тексту, не приводя его дословно» [Пьеге-Гро 2008: 87]).
Разговор о цитации невозможен без учета мнения отечественных лингвистов. Обратимся к работам К.Ф. Седова и H.A. Кузьминой.
Фрагмент статьи
К.Ф. Седов. Дискурс и личность: эволюция коммуникативной компетентности
«Особым объектом прагмалингвистического рассмотрения становится дискурс, содержащий чужую речь. <…> Как известно, современный русский язык располагает двумя основными способами передачи чужих высказываний: „прямая речь – это показ чужого слова, а косвенная – рассказ о нем“… Отличие косвенной речи от прямой – в большей аналитичности этой формы; здесь происходит перекодировка содержания чужого высказывания. Еще дальше по пути компрессии и ассимиляции передаваемого сообщения идет так называемая скрытая косвенная, или тематическая, речь. Этот способ позволяет „кратко передать основное содержание чужой речи или ограничиться лишь указанием темы чужого высказывания“» [Седов 2004: 30, 33, 34].
Цитация является одной из практик речевой деятельности человека, при которой создается вторичный текст, т. е. происходит интерпретация текста-оригинала. Таким образом возникает интертекст, включающий в себя реализацию речевых намерений нескольких субъектов речи. По словам H.A. Кузьминой, рассматривающей процесс взаимодействия коммуникантов (автора и читателя) в интертексте с позиций синергетики – единой теории сложных систем, «цитация представляет собой творческую деятельность субъекта в интертексте. Интертекст мы рассматриваем как информационную реальность, способную бесконечно самогенерироваться по стреле исторического времени. В применении к языку под информационной реальностью подразумеваются тексты» [Кузьмина 1999: 217].
В своем исследовании автор рассматривает проблему цитации в художественном и научном текстах, однако выводы, к которым приходит автор, распространяются и на публицистический стиль, одна из функций которого – донести до адресата «чужой» текст. При этом известно, что «чужой» текст обязательно подается «в огранке» редакционной политики, и поэтому адресат (читатель, слушатель) получает информацию «в матрешке» нескольких точек зрения (т. е. с лингвистической точки зрения иерархии субъективных модальностей, являющихся показателем текстовой категории тональности, – см. подробнее лекцию 9).
Фрагмент статьи
Н. А. Кузьмина. Когнитивные механизмы цитации
«С когнитивных позиций цитация – креативная аналитико-синтетическая деятельность субъекта по обработке текстовой информации. Цитирующий как бы анализирует прототекст, выделяя те его элементы, которые представляются ему наиболее репрезентативными. <…> Цитация <…> представляет собой осуществляемую субъектом семантическую компрессию прототекста, а цитата – результат этого процесса. <…>
Ментальная обработка информации прототекста при цитации носит характер интерпретации: выражение, ставшее объектом интерпретации, необходимо подвергается реконструкции в соответствии с индивидуальной когнитивной системой субъекта и временем. <…>
Те же самые свойства, которые делают цитату привлекательной для ученого (определенность смысла, четкое разграничение „своего“ и „чужого“, указание на преемственность знания, демонстрация принадлежности к научной школе), отвращают от прямого и точного цитирования художника. Цитата в узком смысле не связана непосредственно с природой художественной речи, которой свойственны многообразные формы интертекстуальности. <…>
Самый распространенный вид цитат в научном тексте – целостное высказывание, передающее более или менее завершенную мысль. Этому есть свое объяснение: для автора (ученого) важно прежде всего содержание цитаты, ее эксплицитная энергия, та информация, которую она несет. <…> В научном тексте, наряду с собственно цитированием, распространены другие синтаксические формы передачи чужой речи – например, изложение идеи со ссылкой на автора в сносках или примечании. <…>
Точность воспроизведения формы и смысла при цитировании – „неоспоримо важная этическая норма в науке“, недаром в научных изданиях существует сакраментальная формула: „Автор несет ответственность за аутентичность цитат“. Именно поэтому цитатное слово непременно выделяется в тексте разными способами: кавычками, курсивом, указанием на автора в скобках и т. п. Четкое разграничение „своего“ и „чужого“ – граница, разделяющая оригинальное изложение и плагиат. <…>
Диалогическая модальность, выражающая субъективную оценку цитирующим информации цитаты, может быть более или менее явной. <…> Но даже в тех случаях, когда нет явных показателей „согласия“ или „несогласия“ с автором цитаты, следует говорить об их значимом отсутствии, текстовом нуле, имплицитном диалоге, потому что самый факт выбора цитаты означает ее включенность в систему авторского сознания и как следствие – в систему текста. Таким образом, обнаруживается еще одна общая функция цитат в художественном и научном стиле – они всегда несут информацию об „образе автора“, его тезаурусе, литературных вкусах или научной ориентации, коммуникативном намерении в данном тексте. <…>
Сопоставление художественного и научного стиля позволяет выдвинуть следующую гипотезу; цитация представляет собой когнитивную универсалию, обеспечивающую преемственность знания и надежность его передачи из поколения в поколение» [Кузьмина 1999: 217–233].
К имплицитным способам выражения в тексте «чужого слова» относят аллюзию (в основе термина – французское слово «намёк»), которая иначе, чем цитата, воздействует на память и интеллект читателя. Н. Пьеге-Гро цитирует следующее толкование аллюзии: «…„это хитроумный способ соотнесения широко известной мысли с собственной речью, поэтому она отличается от цитаты тем, что не нуждается в опоре на имя автора, которое всем известно и так, и особенно потому, что заимствованное удачное высказывание не столько отсылает к авторитету, как это делает, собственно говоря, цитата, сколько является удачным обращением к памяти читателя, дабы заставить его перенестись в иной порядок вещей, но аналогичный тому, о котором идет речь“. <…> Суть аллюзии в том, чтобы „дать возможность уловить наличие связи между одной вещью, о которой говорят, с другой вещью, о которой не говорят ничего, но представление о которой возникает благодаря этой связи“[21]21
«Этой другой „вещью“ не всегда оказывается корпус литературных текстов. <…> С помощью аллюзии можно отсылать читателя к истории, мифологии, общественному мнению или к общепринятым обычаям» [Пьеге-Гро 2008: 91]. К явлениям интертекстуальности в художественном тексте относят также пародию, бурлескную травестию и стилизацию.
[Закрыть]» [Пьеге-Гро 2008: 91].
Особое место в системе интертекстуальности занимает плагиат, который проявляется в имплицитности «первичного» текста в структуре «вторичного». Приведем еще одну выдержку из книги Натали Пьеге-Гро, которая кратко определяет плагиат как «неотмеченную цитату»:
«Совершить плагиат – значит привести отрывок из какого-либо произведения, не указав при этом, что оно принадлежит другому автору. Обычные метафорические обозначения плагиата – кража или воровство. Он тем более предосудителен, если цитирование оказывается буквальным, а цитата длинной. Плагиаторство расценивается как подлинное посягательство на литературную собственность, как своего рода мошенничество, ибо оно не только ставит под сомнение честность плагиатора, но и нарушает правила нормальной циркуляции текстов» [Пьеге-Гро 2008: 89].
Проблема передачи в тексте чужой речи традиционно обсуждается в вузовских учебниках по синтаксису русского языка, когда идет речь о коммуникативно-синтаксической организации текста.
Фрагмент учебника
О.А. Крылова, Л.Ю. Максимов, Е.Н. Ширяев Современный русский язык
«Прямая речь представляет собой чужую речь, включенную в авторский текст без всяких смысловых и структурных изменений с помощью специальных „слов автора“, в которых содержится следующая информация: отмечается сам факт говорения, сообщается, кому принадлежит чужая речь, а также (факультативно) кому она адресована, и даются сведения обстоятельственного характера. <…>
Предложения с косвенной речью представляют собой изъяснительно-объектные предложения с союзами что и чтобы, где слова автора – это главная часть, а чужая речь – придаточная часть сложноподчиненной структуры. При передаче чужой речи этим способом происходит сообщение только содержания чужой речи, без сохранения её структурных и всех лексических особенностей. <…> В форме косвенной речи чужая речь лишается модальных частиц, междометий, вводных слов, обращения, форм повелительного наклонения. Местоимения и личные формы глаголов употребляются в косвенной речи с точки зрения автора, передающего содержание чужой речи. <…>
С косвенной речью несобственно-прямая речь сближается употреблением форм местоимений, а с прямой – использованием лексических средств и грамматических форм глаголов (наклонение, время), частиц, междометий и проч.» [Крылова и др. 1997: 237–240].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?