Текст книги "Заметки журналюги"
Автор книги: Ольга Тулянская
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Жадина-говядина…
Могут быть границы у жадности? Раз это недостаток, то, выходит, нет? Но у каждого из нас свое мерило. Мы сами определяем границы своей жадности, и измеряются они не всегда деньгами, более того, гораздо реже деньгами.
Закрытие дачного сезона снимали у проверенной неоднократными съемками дачницы, презабавной женщины необычной внешности. Худая, крашеная блондинка смотрела в камеру раскосыми глазами, слегка картавила, рассуждая на тему садоводства и огородничества, а еще ландшафтного дизайна и умения построить гараж собственными руками. Казалось, она знала всё, да и дачный участок был подтверждением: женщина не просто в теме, но и фанатеет от того, чем занимается.
В тот день мы снимали фруктовое изобилие, о том, как его заготовить и сохранить на зиму. Погода стояла отменная. Снимали мы очень долго, оператор попался из любителей красивой киношной картинки, когда свет выставлен идеально, и поправки по свету проводятся для каждого кадра отдельно. Это занимает туеву тучу времени. Красиво – да! Профессионально – еще бы! Но, когда ты голоден и ужасно измотан этой чужой жаждой прекрасного, вспоминаешь о том, для чего ты это все снимаешь, и как-то сразу придавливает мысль: а зачем мы тут уже пятый час мечем бисер перед свиньями.
Дачница кормить нас не собиралась, даже чаю не предложила, да что там чаю, даже то, что мы снимали (сливы, яблоки, орехи и прочее) зажала.
А когда мы засобирались уезжать и напоследок вышли в сад вдохнуть свежего воздуха, я увидела большую раскидистую яблоню, с огромными, с голову младенца, яблоками, крепко висящими на ветках.
– Это зимний сорт, – пояснила дачница.
– Огромные, – восхитилась я.
– Еще больше будут. Их только в декабре снимать надо.
– Вкусные? – спросила я.
– Очень.
Под яблоней валялось несколько небольших плодов, упали явно недавно, и выглядели съедобно. Пока дачница отвлеклась на парней, я подобрала яблочко, за мной повторил и оператор. Дачница увидела:
– Ой, зачем? Не подбирайте.
– Они ж хорошие, – оправдалась я.
– Я вам сейчас принесу те, что с ветки сняли.
Я обрадовалась, рассчитывая, как минимум, на пакет яблок.
Каково же было мое удивление, когда дачница вынесла нам всего два яблока, по одному мне и оператору.
Переглянулись удивленно, поблагодарили и отчалили.
“А что? – думала я, пока мы ехали на базу, – угостить ведь угостила, другое дело, что несоразмерно желание и возможность. Угощать одним яблоком, когда у тебя несколько яблонь – это смешно, но опять же угостила ведь – угостила. Меры и объемы-то нигде не прописаны. Все дело в контексте, то есть знании возможностей человека. Не видели бы мы яблонь, не знали бы, что их у нее много, и два яблока показались бы достойным угощением, а так… Стоп! Контекст контекстом, но не нужно забывать и о ценности подарка. Нам кажется, что два яблока – это мало, но для нее это может быть и много. Почему? Да потому что вырастить яблоньки не так-то просто, много труда требуется, а ухода сколько? Это труд, который дорогого стоит, и тем ценнее каждое яблоко, особенно, если оно сортовое. И какой же вывод? Да очевидный. Жадность каждого определяется для него ценностью подарка, который он делает. Не важно, насколько он дорог одариваемому, главное, насколько он дорог дарителю…
Эдак можно всё оправдать! Урок усвоен. Впрочем, можно эту тему обсудить как-нибудь с группой, услышать их мнение, сравнить, взвесить. Но в другой раз. Слишком устала, даже языку ворочаться лень…”
Ехать еще предстояло минут сорок, оператор дремал, я тоже прикрыла глаза. А что? Не все ж мне веселить инженера-водителя, чтобы он в дороге не заснул…
Корр на растерзание…
В редакторской с порога потянуло гнилью…
Вот черт, опять…
Ноги тут же налились свинцом. В мозгу запульсировало: «Свалить! И побыстрее!»
Мой редактор частенько отзывалась о наших текстах как «тухлые». Оно и понятно: где сгнило, там тухлым и тянет.
Ступеньки через не хочу я осилила. Посмотрела на стайку девчонок у двери в коопку. Парней-то среди корров у нас раз-два и обчелся, и то, половина из них разве что по половому признаку парни.
Эх, жаль коопку. Снова шепелявый своего корра «слил». От ответственности отлынивает, гнида. А чего ему? Он же только зовется редактором. Ну, какой он редактор, тьфу.
– Слышала, да? – вынырнула у меня из-за спины Маруська. Я вздрогнула.
– И как у тебя это получается? – искренне удивилась.
– Что? – округлила глаза подружка. Я хмыкнула: нечего передо мной-то спектакль разыгрывать. Подружка всплеснула руками: – Можно подумать, ты так не умеешь, когда надо.
– Мань, так я ведь, когда надо, а у тебя уже зависимость.
– Да, иди ты!
– Кого уволили?
– Анютку.
– За что? – догадаться было нетрудно, но лучше знать наверняка.
– Как всегда. Когда это шепелявому до корров дело было?
– А кому-то разве есть до нас дело? – парировала я.
– И то верно. Хочешь? – протянула мне Маруська карамельку. Я взяла, она продолжила. – Кстати, по закону, за принуждение к распространению журналистом недостоверной информации штраф минимум восемьдесят тысяч рублей.
– На юрфак, что ли, поступаешь?
– Свои права надо знать! Нам особенно!
– Ага, тут тетенька министерская недавно на всю страну вещала, что право – это несвобода, не слышала сию пламенную речь?
– Не, я телек не смотрю, и теток министерских не слушаю. А что же тогда, по ее мнению, есть свобода?
– Запрет.
– Чего? – офигела Маруська.
– Того.
– Дай угадаю, тетя лет сталинских рожденья?
– Похоже на то.
Я закинула конфету в рот и огляделась в поисках урны. Не увидела, свернула в трубочку, кивнула в сторону коопки.
– Слушай, а как доказать принуждение к распространению недостоверной информации в законе написано?
– Нет, – скривилась Маруська.
Кто бы сомневался…
Рыба с головы гниет – банальность, но меткая! Шепелявый заставлял своих корров, мягко говоря, подтасовывать инфу о качестве продуктов, которые они анализировали. Делал это, естественно, завуалированно, чтоб, в случае чего, быть ни при делах. С завидным постоянством так и выходило. Какой-нибудь производитель рано или поздно усматривал подлог и громко возмущался. Корра выставляли крайним и увольняли, а шепелявый ровно сидел на своем рабочем стуле. А что? Не он же сюжет делал, а производители-то не знают, что именно редактор в ответе за эфирный текст, он его принимает и утверждает, без его ведома и одобрения ни один текст даже в монтаж не идет, не то что в эфир. Но об этом все старательно умалчивают.
Гниль…
Я побултыхала пакетиком чая в кружке и посмотрела через стеклянную перегородку в соседнюю редакцию. Шепелявый сидел, уткнувшись в монитор, делая вид, что не замечает молчаливого негодования своих подопечных.
Вот бы шлепнуть его использованным чайным пакетиком по плеши.
Но пакетик полетел в мусорное ведро. На глаза попался лист бумаги. Я смяла и пульнула им в шепелявого. Бумажный комок не долетел, остановленный стеклянной перегородкой, и упал к моим ногам.
Несколько лет назад один мой знакомый рассказал преинтересную историю о том, что начинал свою телевизионную карьеру этот, так называемый, редактор официантом, и не где-нибудь, а в самом нужном месте. Что ж, на моей памяти и из уборщиц журналисты ковались. Вот только уборщицей ту журналистку давно уж никому и в голову не придет назвать, а шепелявый и с виду, и по нутру своему так официантом и остался. Вот уж правда: ни из тряпки, ни из полового человека не сделать.
А что касается нужного места? Было такое, и до сих пор там же стоит. Но уже не то, конечно. В те времена собирались в нем телечины, склонные к разнообразиям и новизне плотских утех. Посему карьерный рост молодых и амбициозных задом наперед приветствовали и поощряли. Нынче этим никого не удивишь, но тогда такие ставки только-только в моду входили и многое гарантировали.
Краем глаза уловила движение. А вот и моя редактор пожаловала. В Томочке в отличие от шепелявого редактор угадывался сразу, и в стати, и во взгляде, и в походке. Одна беда – трусовата малость. Мнение свое не отстаивала, корров не защищала, начальству не перечила, за место боялась. Но кто ж упрекнет, когда есть что терять: штатная должность, оплачиваемые отпуск и больничный, премии ежегодные, хорошая зарплата.
Покосилась на нее. Повезло мне с редактором. Истерик мне она никогда не закатывала, но умела.
Лицо недовольное. Значит, сейчас отчитывать начнет, как школьницу, за поведение. Я улыбнулась:
– Привет!
– Привет! – буркнула она, и мои подозрения подтвердились.
– Что нового?
– Тебе надо бы чаще помалкивать, – бросила она сходу.
– Это не новость!
– Так чего ж не запомнишь никак? – даже заботливо прозвучало. Эх, Томуля, я бы рада, да не можется. Или мотивации нет убедительной.
Негодовала Тома по поводу моего голоса. То бишь устроили тут у нас недавно голосование за лучший сюжет. Презабавное получилось мероприятие. Прежде всего потому, что от каждой рубрики выставили на “конкурс” один сюжет, да и как выставили – выбрала его шеф-редактор на свой вкус. Дальше обязали всех проголосовать. Что значит обязали? Открытым голосованием: поставил галочку и фамилию свою должен приписать. Элечка проследила, чтобы все по списку отчитались, и фамилия на каждой бумажке стояла. Ну я и проголосовала за тот сюжет, который мне на самом деле понравился, но, к сожалению, сделан он был корреспондентом не нашей рубрики. Томочка не поленилась и проверила, кто проголосовал не за своего. Упс! Я попалась.
– Я честно проголосовала.
– Зачем?! – скривилась Тома.
– Захотелось быть честной. Ее сюжет и правда хорош!
– Причем тут это? Надо же было свою рубрику поддержать! Кому нужна твоя правда! – отмахнулась моя редакторша и со стуком бросила на стол блокнот.
– Как кому? – удивилась я. – Мне нужна.
Томочка метнула в меня укоризненный взгляд, мол, кто ты такая, чтобы твое мнение ценилось, и перестала обращать на меня внимание. А я подумала: так вот же она – правда: за лесть, вранье и подхалимство – одобрение, поддержка и почет, за правду – укор, негодование, увольнение.
Обидно…
Вот такая я аполитичная. Да и негоже журналисту быть ярым сторонником той или иной партии, в таком случае он же объективно ни о чем написать не сможет, а это уже не журналистика.
Кажется, мозг закипает…
Солнцееды…
Такое название темы обещало забавный сюжет. Это что за люди такие? Как это они солнце едят? Воображение рисовало странные картины, и хотелось поскорее убедиться в их правдивости или ошибочности. В общем, тот нечастый случай, когда едешь на съемку, воодушевленный тем, что она будет, как минимум, непредсказуемой, и, как максимум, узнаешь массу нового.
Однако разочарование началось с порога, а затем и вовсе стало страшно.
Денек выдался солнечным, я порадовалась – значит, легко снимем процесс, так сказать, приема пищи. Предварительно ознакомившись с темой, поняла, что сторонники такого “учения”, по сути, ничего не едят, вот совсем ничего.
Однако героиня, женщина лет 40, предстала перед нами довольно упитанной. Оператор покосился на меня, я ответила ему растерянным взглядом.
У меня закрались сомнения на счет всей затеи, потому расспрашивать стала прямо, не стесняясь. Естественно, ведь от этого зависит быть сюжету или нет.
– Что вы, в прямом смысле мы, конечно, солнце не едим, – ответила женщина.
– А что же тогда?
– Ничего.
– Совсем?
– Воду пьем, свежевыжатые соки овощные, – из ранее снятых сюжетов я знала, что часто пить свежевыжатые соки в том числе и овощные нельзя. Слишком высокая в них концентрация и сахара, и кислоты, тем более на голодный желудок – это просто убийственно.
Спросила об этом героиню. Она пожала плечами:
– Да, все верно, но мы водой их запиваем, разбавляя таким образом, – спорить я не стала. – Пойдемте в квартиру, – предложила героиня, – убедитесь, что холодильник пуст и даже отключен за ненадобностью.
Поднялись в квартиру, явно съемную, потому что безликую, голую и какую-то отчаянно пустую. Заглянули в холодильник для проформы – вроде бы за этим и пришли.
Тут дверь открылась, и несколько женщин внесли пакеты с продуктами. Я подумала: “Ага, вот и спалились!” Но в пакетах оказались только овощи и зелень.
– Это все для сока, – объяснила моя героиня. – А потом все поедем на наше собрание.
Тут у меня загорелись глаза: “Собрание! Вот, где я наберу материала”.
– А можно и нам с вами? И поснимать вас там же?
– Можно. Если хотите. – разрешила женщина.
Сделали небольшой подсъем героини и через полчаса поехали на их общее собрание.
– А что там происходить будет? – уточнила я заранее.
– Соберутся мои последователи, малая часть, из местных, – объяснила женщина, а я поморщилась, не люблю это слово. – Смысл же не в том, чтобы просто ничего не есть. Нужно тренировать дух. Вот на этих собраниях мы его и тренируем по моей авторской методике. Я сама ее разработала, у меня уже более двух тысяч последователей, люди мне пишут, и я им помогаю.
Оператор Ромик снова на меня вопросительно покосился. Но что я могла ответить. Посмотрим, как всё сложится.
– А вы кто по образованию? Врач? – елейно спросила я.
– Нет. Но я много читала, и во многом разбираюсь, потому что все на себе проверяю, – без сомнения, что это веский аргумент, ответила героиня, а я подумала: “Над было это на камеру записать”. Впрочем, еще успеется.
Приехали.
В небольшом зале для спортивных занятий – десятка три людей всех возрастов. Каждый расстелил у ног коврик для йоги. Все разулись и терпеливо дожидались своего гуру. Наше героиня поздоровалась тихо и вязко, подозреваю, специально не поднимая голоса, чтобы все прислушались к ней, а затем просто взяла стул, поставила в центре перед всеми этими людьми и опустила на него свое грузное тело.
Я опешила. Она, что же, так и будет просто сидеть?
Именно. Молодые и не очень женщины и мужчины, в большинстве своем худые и тщедушные внимательно слушали, что говорила женщина на стуле, и делали описываемые ею упражнения на дыхание, на мышцы пресса, на сужение желудка…
Ромик снимал их всех, стараясь не мешать. А я томилась в сторонке и не верила своим глазам. Это что за тренер такой, который даже не способен сам, своим примером, показать, что нужно делать? Как эта женщина под 100 кило может учить не есть, вернее, нет, как можно доверять ей, когда она говорит: “Не ешьте, это вредно, от этого болезни и смерть!” А ведь все эти люди, в большинстве своем среднего возраста, так сказать, в самом расцвете здравомыслия, слушали, верили, повторяли, следовали за ней. Я ничего не понимала, и такое состояние мне совсем не нравилось.
Ближе всех ко мне находился мужчина лет 60, высокий и худой. Он снял футболку и носки, подкатил спортивные штаны. Его лицо было сосредоточенным, но не напряженным, он старательно выполнял все, о чем просила женщина на стуле, и явно был здесь не впервые. Рассматривая его, я подумала: “Неужели он ничего не ест? Совсем? Только воду и сок?” От мужчины исходил какой-то странный запах, не пота, но… нездоровья, хотя внешне он таковым не выглядел. И тут мой взгляд остановился на его ступнях. Подошвы его обеих ступней были красными и шелушились. Грибок стопы. Я снимала на эту тему сюжет, и знала, что это и как выглядит. Какой только информации не нахватаешься, снимая сюжеты и репортажи на самые разные темы.
Отодвинулась от дяди подальше. Хорошо, что не стала разуваться, пообещав, держаться ближе к стене и не выходить в зону занятий. Грибок появляется, когда снижен иммунитет, и не просто снижен, а почти на нуле. Вот тебе и солнцеедение. А тем временем, женщина на стуле настаивала на том, что отказ от пищи спасает и продлевает жизнь, но на деле грибок стопы кричит о другом. Но скорее всего, мужчина уверен, что все как раз наоборот, и методика этой женщины на стуле поможет ему избавиться от грибка. Замкнутый круг.
Подошел Ромик.
– Это что, секта? – шепнул он мне на ухо.
– Похоже на то, – я была с ним согласна. Мы столкнулись с тем случаем, когда понятия означают не то, что мы о них думаем или принято считать.
По идее, надо было бы пообщаться со всеми этими “прихожанами”, но женщина на стуле попросила этого не делать, чтобы никого не смущать. Атмосфера сильно угнетала. И мы, не прощаясь, уехали.
Рассказала о результатах съемок Томочке, выразила большие сомнения и предложила переиначить задачу. Но редактор уперлась:
– Про секту сюжет не нужен. Зыбкая тема.
О редакторах либо…
На первый взгляд, произнесешь “редактор”, и всем все понятно:
– О! Как же знаем-знаем, тот, который тексты редактирует!
Верно. А кто тогда такой “редактор по гостям”? Тот, который гостей “редактирует”? Нет, конечно. Просто называться редактором по гостям красивее, чем, скажем, администратором или тем, кто отвечает за гостей, спикеров, экспертов. Как же назвать такого “специалиста”?
Думали-думали, не знаю кто, но, походу, люди недюжинного ума, и решили, пусть будет зваться редактором. Гениально! Такое только на телеке и возможно. С продюсерами и вовсе смешная ситуация, ими вообще всех подряд называют, так что редакторам еще повезло.
Но об этих позже, а сейчас о редакторах в прямом смысле этого слова, тех, которые имеют полное право так называться. Эх, сколько же нервов, слез и скандалов из-за них. Приходит молодой да зеленый корр, уверенный в своей гениальности, а ему его же текстом по щам да распоследними словами кроют. Тяжело такое вынести, непосильно разувериться в своей гениальности, смириться и принять чужую критику. А придется, если желание стать журналюгой не исчезнет да уверенность не расколется, хотя пошатнется – это бесспорно.
– Как удержать остатки своей уверенности? – вопрошают начинающие корры.
– Помнить, что ваш редактор – всего лишь человек, такой же, как и вы. А еще, что телек – вкусовщина (к этому еще вернемся).
Редактор загнан в рамки еще больше, чем корреспондент. Своей должностью, политикой канала, ставкой в штате, в конце концов. Все эти нюансы влияют на его мнение о вашем тексте. Не попали в формат – бездарь, написали не то – лажа, слишком хорошо – литературщина, и так далее. У телевизионного текста свои законы изложения и написания, их надо соблюдать, иначе текст становится литературным, художественным, артхаусным, каким угодно, только не телевизионным.
Редактор поставлен не пестовать авторский стиль каждого корра, а следить за тем, чтобы все тексты его рубрики были в едином формате канала, соответствовали общей концепции. Вот и приходится на любом канале, где бы вы ни работали, писать не в собственной стилистике, а в канальной. С одной стороны, затеряться легко, с другой – хорошая школа подстраиваться и перестраиваться в написании различных текстов согласно разным задачам. А что до собственного стиля? Так говорят же, все равно угадывается и считывается. Но это уже зрителю виднее и… редактору.
Дает редактор тему и приговаривает: сделай так, сними эдак, а вот это не забудь и обязательно с вывертом да подворотом, чтоб зритель заинтересовался и не переключился на другой канал…
Хорошо, когда задача стоит четко и ясно, и даже инструкция к действию имеется. Хуже, когда редактор толком задачу поставить не умеет и говорит, мол, сними получше да покрасивее – это ни о чем. Тут хотя бы надо узнать, посыл какой: высмеять, опровергнуть, разоблачить, разъяснить и так далее.
Поначалу думала, надо вот прям один в один все сделать так, как сказал редактор, и начинала требовать от оператора невозможного, а он упирался, мол, нельзя так снять или не можем. Я не верила и переживала. Но со временем поняла одну простую мысль: снимать надо по месту, а не по научению редактора, который, как правило, и сам не знает, что можно снять, а что нет.
Так что слушала-то я редакторов всегда внимательно и даже искренне обещалась сделать всё в точности, но потом действовала в рамках поставленной задачи, исходя из обстоятельств, с учетом необходимости раскрыть тему целиком и полностью. Корр должен обладать гибкостью ума и склонностью к компромиссам.
Мой первый оператор когда-то сказал золотые слова:
– Учись пользоваться ситуацией, она всегда направит, а если растерялась – без паники! Оператор ведь под рукой. Обсудите проблему, глядишь, если не он подскажет, так подсознание твое.
Съемки – это командная работа. А потому не возбраняется иной раз воспользоваться и чужим умом.
Прямое включение.
Рубрика “Училка жжёт”:
как пользоваться чужим умом.
Народная мудрость гласит: старый конь борозды не портит, но ленится. Обычно все знают только ее первую часть, а вот про «ленится» недоговаривают. А зря! Ибо если разговор заходит об операторах, то поговорка не в бровь, а в глаз. Правда, к их чести, следует добавить всё ж оговорочку – так, да не так при должной мотивации. Об этих мотивация речь и пойдет.
Первый у вас съемочный день или нет, не важно, операторов на любом канале много, потому даже если выезды у вас чуть ли не каждый день, вам наверняка придется работать с разными операторами. Так вот, в любом случае (и это понятно!), вам неизменно захочется перед каждым продемонстрировать, насколько вы хороши, умны и профессиональны! Похвальное желание! Так и делайте! Но с умом! И особенно при первом выезде с незнакомым оператором, и особенно если он «старик», или матерый!
Надо сказать, что на телеке очень мало женщин-операторов, потому как оборудование тяжелое, а таскать его на себе приходится постоянно. Так что гораздо чаще в вашем съемочном тандеме второе лицо, как правило, мужское. И кстати, геи тоже среди телеоператоров встречаются редко, наверное, 1% всего, опять же из-за тяжести профессии.
Как известно, мужик, он, хоть стар, хоть мал, а падок до женского, красивого и, в его понимании, потому непременно слабого и милого. Вот и играйте на этом.
В общем, если милая, симпатичная, улыбчивая девушка-корр говорит по делу, без напора и апломба, просит снять то или другое не в приказном тоне, а с интонацией “искренней необходимости”, матёрый оператор растает и из отеческих побуждений научить и показать класс снимет все, о чем просите, и расстарается, так что видеоматериала у вас будет с лихвой. В свою очередь, молодой тоже сделает всё побольше и помногу, но из других побуждений – показать себя сильным альфа-самцом, который молод, горяч и сдюжит любую работу, в общем, покрасоваться захочет.
Как бы то ни было, но результат вам понравится! А пока они трудятся, вы тоже баклуши не бейте, используйте время с умом и себе на пользу, а именно: присмотритесь к ним, оцените их профпригодность и старательность, и не забудьте подметить человеческие черты характера, они играют важную роль. Ибо каким бы профессионалом ни был мужчина, многое здесь и сейчас по ситуации зависит от его личности, склонности к перепадам настроения, болтливости или, наоборот, немногословности, отвлекаемости от рабочего процесса или абсолютной сосредоточенности, манере преувеличивать или преуменьшать, а, может, филонить и так далее.
Все эти знания помогут вам в дальнейшем управлять и манипулировать (в хорошем смысле слова, в рабочих рамках). Другими словами, знать, кого и о чем можно просить прямо, а кого завуалированно, кого нужно подгонять и направлять, а кому достаточно просто и четко поставить задачу, и он сделает больше, чем надо, сделает хорошо и даже лучше. С кем можно и даже нужно посоветоваться и обсудить предстоящие съемки, а кто и сам справится. С кем нужно построже, а к кому с уважительным вниманием. Кто слабоват на технику и креатив, а кого заносит или, наоборот, кто зацикливается на чем-то одном, забывая об остальном. За кем глаз да глаз, а про кого и вовсе можно забыть. Кого можно поучить, а с кем на рожон лучше не лезть – только нарвешься и отношения испортишь.
Все люди разные, и операторы тоже люди. Бывают скандалисты и склочники, а бывают душки и угодники. Со вторыми не расслабляйтесь – видеоматериала постоянно будет не хватать. А первым не потакайте и не поддавайтесь на провокации – бывает, они старательно выводят вас из себя, ибо настроение у них сегодня такое.
Помните, корр – главный на съемках, так что надо бы держать себя в руках всегда и неизменно. Если видите, что оператор-скандалист в общем и целом снимает основной набор планов для монтажа, то и ладно, не приставайте к нему, большего все равно не добьетесь, а нервы дороже. А сам начнет провоцировать – не поддавайтесь, не ведитесь! Глядишь, привыкнет, что вы – кремень, зауважает. А нет? Так попросите координаторов вас больше с ним в пару не ставить. Черный список операторов в каждой редакции существует. Негласный, само собой, но все о нем знают, и попасть в него мало кому хочется, потому как это верная дорога к увольнению.
Хорошему корру приходится интуитивно угадывать настроение и своей съемочной команды, и спикеров, и героев. Но если владеть ситуацией в меняющихся обстоятельствах не всегда получается, то держать съёмочную группу в кулаке приходится несмотря ни на что. Главное, делать это умно, хитро и незаметно. Помните правила Глеба Жеглова? Нет? Так прочтите книгу братьев Вайнеров или посмотрите фильм: много полезного почерпнете. Но, впрочем, напомнить себе лишний раз и мне не помешает. Итак, правило первое: “когда разговариваешь с людьми, чаще улыбайся” (но не придурковато, а легко, искренне, улыбка не должна быть натянутой, пусть будет непринужденной, краткой). Второе: “умей внимательно слушать человека и старайся подвинуть его к разговору о нем самом (то есть меньше говори о себе, проявляй интерес и к другим, но следи, чтобы не скатиться до нездорового любопытства, которое люди не любят), а следом и третье правило: “найди в разговоре тему, которая ему (собеседнику) близка и интересна” (хорошо работает прием, если нужно расположить человека к себе, полезно и в общении со спикерами и с коллегами). Четвертое: “с первого мига проявляй к человеку искренний интерес” (как известно, снисходительности никто не терпит и не прощает, так что поднапрягитесь, это вернется сторицей). Есть еще два правила Жеглова, но, если захотите их узнать, уж приложите к тому немного усилий.
И напоследок вместо резюме: допускается временами быть каким угодно милым, улыбчивым, даже слабым, но как только ситуация требует принять решение или раздать задачи для оперативного и сиюминутного выполнения, на вас будут смотреть как на ответственного за это. С вас будут молчаливо спрашивать взглядом, выражением лица, малозаметной ужимкой. Корр – главный на съемках, ему принимать решение за всех, а остальным исполнять. Все это знают, даже если спорят или противятся. В такие моменты корру придется показывать, чего он стоит на самом деле, добавить в голос уверенности и металла, не кричать, не визжать, не истерить, не топотать ножками, а именно строго, холодно, быстро и точно распределить роли для решения возникшей проблемы. Корр на съемках главный, это неоспоримо, и об этом вам не раз напомнят, но помните: командовать – это прежде всего бремя ответственности, а вовсе не право распоряжаться, как многие ошибочно полагают.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
