Текст книги "Онкология любви. Драма женственности"

Я почувствовала себя кроликом, которого вот-вот проглотит удав, внутри закричало: бежать отсюда! Но я в силу инерции или чей-то воли переставляла ватные ноги. Олег галантно отодвинул стул и магнетическим голосом мягко приказал: «Садись». Я послушно опустилась, пытаясь унять дрожь в коленях, с ума сойти можно от его опеки и благоговения, будто на трон меня посадил, что это значит? Успокойся, не волнуйся, твердила я себе, просто ужинаю, причем вскладчину, и ничем это не может закончиться. Сколько раз с Василием ходила в рестораны, но не волновалась, а сейчас трясет, но почему? С Василием я твердо знала: ничего не будет, а сейчас ничего не знаю. Но что может быть с этим случайным парнем? Посидим да разойдемся. Как могла прийти в голову дикая мысль, что я могу оказаться в постели с каким-то Олегом? Но разве она уже пришла? Несуразица какая-то: не стану же я отдаваться первому встречному, да еще в чужом городе? У нас нет будущего, но я волнуюсь так, словно решается судьба; ночью наедине с Женькой не волновалась так, как в ресторане с Олегом. Не столько Олег беспокоит, сколько собственное решение – отдаться первому, кто понравился, и вот Олег понравился, и что теперь? А вдруг завтра понравится другой – что, со всеми ложиться в постель? Так недолго и в шлюхи угодить. Да, идея была, но чисто теоретическая, я была в отчаянии, когда Женька предпочел Лидку, но это ничего не означает; придет в голову какая-нибудь глупость и мучает. Если вдуматься, то это просто смешно, еще ничего не начиналось, а я беспокоюсь, чем это закончится. Олег и внимания не обращает, посидим и разойдемся, у него есть девушка, она красивее меня.

Компания не задалась, Олег молчал, Алик беспрестанно шарил глазами по залу и нес пошлость, чем ужасно раздражал. Я пыталась пресечь его, однако он не внимал просьбам, мое терпение иссякало, я даже подумывала уйти, как вдруг он перекинулся на другой столик. Я обрадовалась, но вскоре поняла, что с Олегом не о чем говорить, и меня охватила неловкость. Мы молча жевали свои бифштексы, он был сам по себе, я сама по себе. Похоже, дело не во мне: девушки его вообще не интересуют, хорошо, значит не бабник, так мне спокойнее. Но должен же уделить внимание, раз рядом сидим, все-таки я девушка. Надо подождать, может, ему трудно начать? Однако время шло, и ничего не менялось.

Невнимание начало выводит из себя: все сидят парочками, беседуют, кокетничают и даже обнимаются, а я фактически одна, хотя рядом интересный парень. Получается, он интересный, а я нет, или он вообще молчун? Что не болтун, это хорошо, а то некоторые распустят хвосты, а настоящие мужчины сдержаны. Неужели я для него пустое место, это уж слишком, будто я дурнушка, да здесь я красивее всех, а сижу и скучаю, это несправедливо. Лучше бы я одна пошла куда-нибудь, может, познакомилась бы с нормальным парнем. Ничего не помогает: ни загар, ни прическа, и как ни лезь из кожи – я для него пустое место!

Интересно, чем же не подошла, какая девушка ему нужна? Неужели не могу его увлечь, хотя бы на один вечер? Тогда незачем напрягаться и тратить силы, чтобы почувствовать себя отвергнутой. Но даже если и понравлюсь, все равно ничего путного не выйдет. Так зачем мне очаровывать этого Олега? Вот именно незачем, и нечего о нем думать, и черт с ним. Я несколько успокоилась, как вдруг стукнула мысль, просто так, ради спортивного интереса, проверить, могу ли я увлечь такого великолепного парня? Если могу, значит, и сама великолепная. Он нужен для того, чтобы удостовериться в собственной привлекательности.

– Может, потанцуем? – спросила я, изображая равнодушие.

Олег повиновался и осторожно, едва касаясь, взял мою руку. Я подумала, похоже, эмоций не вызываю, держит меня словно манекен, так и подмывает съязвить: не бойся – не ядовита. Хотя внешняя холодность еще ни о чем не говорит, возможно, это лучше, чем бурные эмоции, как у Жанета. Но временами в его глазах загораются странные огоньки, возможно, скрывает свои чувства. Как чудно повесить руки на его плечи, почувствовать сильную шею. Пусть все смотрят, с каким парнем я танцую, пусть думают, что он мой, и завидуют: правды все равно никто не знает! А вот бы мне такого парня заиметь! Как мне нравятся высокие парни! Это у меня в генах сидит, мама и бабушка высоких любили. Мама говорит: «Пусть на лицо не очень, лишь бы высокий». Вот и для меня маленькие не существуют. В моем роду все были высокие – и отец, и дед, и прадед! Нет, маленького я никогда не смогу полюбить. С таким кавалером танцевать одно удовольствие, даже когда я на самых высоких каблуках, он будет значительно выше. Как чудесно смотреть и чувствовать его близость; он большой и мужественный, наверное, на него можно положиться. Рядом с ним я ощущаю особенную нежность, и хочется стать маленькой, податливой девочкой. Вот так бы всю жизнь плыть и плыть в волнах музыки, все равно куда, лишь бы рядом с ним. Интересно, а проводит ли он меня? Должен проводить, хотя бы из вежливости, жаль, что он не мой парень. А вдруг Олег ничей, так почему бы ему не стать моим?

Мы вышли в центр танцевального зала, окружающие повернули головы в нашу сторону, меня бросило в жар, потом в холод – нами любуются! Музыка скоро смолкнет, а чудесные ощущения улетучатся, будто бы их вовсе не было, и мы не касались друг друга, я опять останусь одна. Хочу удержать его, чтобы он всегда держал мою руку, смотрел на меня и улыбался. Даже не пытается обнять, неужели я неприятна ему?

Не надо расстраиваться, Олег еще может разонравиться, одного роста слишком мало, чтобы влюбиться. Если взглянуть со стороны, ничего особенно в нем нет. Но что он обо мне думает? Смотрит снисходительно сверху вниз, как на младшую сестренку, хотя всего на год старше. Как добиться, чтобы он увидел во мне взрослую девушку?

А почему бы не он, вдруг ударило в темечко, что это, вздрогнула я, испугавшись собственной мысли, отдаться первому встречному?! Это даже не легкомыслие, а безумие, как в голову могло такое прийти? Я почувствовала, как лицо залилось краской стыда и страха, охватило ощущение, что я во весь голос озвучила эту мысль, и все смотрят на меня и осуждают. Я боязливо огляделась и поняла, что никто не смотрит, и облегченно вздохнула, но тотчас вновь встревожилась, вдруг Олег понял? Ну и глупости лезут в голову, как будто он умеет мысли читать. Одно непонятно, эта коварная мысль приходит во второй раз. Ну ладно, первый раз была шальная, бесформенная, но теперь она обретает реальные очертания.

Ведь я всегда была тверда и благоразумна, откуда эта бесовская мысль? Ну, был бы моим парнем, ну еще куда ни шло… надо немедленно покончить с этим бредом. Меня, что, заклинило? Дрожу от страха своей собственной мысли, будто не могу с ней справиться, не думала, что могу быть такой легковесной, пусть даже в мыслях. Я ничего еще не решила, не надо пугаться заранее, всего лишь случайная мыслишка: как залетела – так и вылетит. И я схватилась за бокал, как за соломинку. По жилам растеклось тепло и напряжение отпустило. Через несколько минут я осмелела и стала спрашивать Олега о каких-то пустяках, он отозвался, но разговор не клеился, не находилось общей темы. С другими я всегда нахожу, о чем поговорить, но с ним не знаю: о природе и погоде – банально, в спорте я ничего не понимаю, есть ли у нас точки соприкосновения, и как их нащупать? Очень импонирует, что не пытается произвести впечатление, или он серьезный или смущается, но то и другое неплохо. Похоже, тонко играет, но лицо слишком прямое и простодушное. Мне кажется, он искренен и честен, походит на настоящего мужчину – этим и привлекает.

Зачем упускать такого замечательного парня, чего я боюсь? Посмотреть хотя бы на этих девиц, они даже слова «невинность» забыли, спят со всеми подряд и не мучаются, да еще сами ловят мужиков, друг у друга отбивают. А вон та вульгарная оторва на мужике повисла, прямо на себя затащила. А ведь она не старше меня, возможно, даже помладше, только выглядит на двадцать пять, потому что прокурена, потрепана, тошно смотреть, стыдно за весь женский род – до чего можно опуститься. Нет, я никогда такой не стану, но и пионеркой оставаться смешно. Все подруги спят с мужиками, наслаждаются и не задумываются, а я ношусь со своей девственностью, как с какой-то невиданной драгоценностью. А по сути, она только препятствие для отношений, из-за нее парней теряю. Но отдаваться Олегу слишком безрассудно. Уж если решилась, то приеду и Женьке позвоню, он может жениться, а на этого какая надежда?

Но чем Женька лучше Олега? Он меня не любит и никогда не полюбит, хоть отдайся, хоть нет, а Олег, может, и полюбит, и он куда интереснее Женьки. Хотя никакой любви, возможно, не существует. Тогда не все ли равно, кому отдаться, и какая разница, в одном городе живем или в разных? Может, так лучше: с глаз долой – из сердца вон, разъедемся и страдать не буду. А с Женькой при каждой встрече буду мучиться надеждой, возьмет замуж или нет? Да я что – вещь какая-то, чтобы меня брать? Я человек, и хочу, чтобы меня любили по-человечески. И все же Олег вряд ли женится… тогда зачем встретились в этом чужом городе? Похоже, эта идея увлекла, я уже серьезно рассуждаю, словно это вот-вот случится. Я схватилась за бокал и выпила: нет, я не размазня и никуда меня не затягивает, я только проигрываю в голове, все равно это скоро произойдет, не с ним, так с другим, а мысль эта вовсе не новая. Олег очень тонкий и деликатный, он не давит, не хвалится и не пытается обольстить. И уж лучше самой решать, с кем стать женщиной, чем ждать, когда какая-нибудь скотина возьмет силой или обманом. Ведь меня уже несколько раз едва не изнасиловали. Одна мысль, что это может случиться, наводит ужас: как же можно после этого жить? Нет, уж лучше стать женщиной с желанным мужчиной, пусть хоть в памяти останутся возвышенные чувства. Конечно, женится едва ли, зато не будет иллюзий и глупых надежд, повстречаемся с месяц и разъедемся.

Двадцать первый год пошел, а мне еще мужчина не ведом. Все вокруг намекают на это, твердят об этом, а я даже не знаю, что это такое, так почему бы не узнать это с великолепным парнем, что в этом недозволенного? Но я вижу его в третий раз, нет, это может случиться только в кошмарном сне, в беспамятстве, но я даже пьяная не теряю рассудок. Олег мне просто нравится, любовь не мерещится, я даже не успею привязаться к нему, и он даже не сможет бросить – мы разъедемся. Я лишена чего-то важного, но не знаю, чего именно: пришла пора стать взрослой. Хочу вступить в новую, полноценную жизнь. И сколько можно себя сдерживать, а главное – зачем? Родители твердят: нельзя, ни в коем случае, а все живут, многие без всякого разбора. Если все крутится вокруг этого, если все на этом зациклены, значит, в этом что-то есть.

Встреча с Олегом очаровательна именно своей свободой, она никого ни к чему не обязывает. Расставание не будет горестным, останутся красивые воспоминания, и я перестану мучиться вопросом, кому отдаться. Олег походит на достойного мужчину, он останется светлым и прекрасным воспоминанием. И какой ценностью обладает эта плева, чтобы из-за нее переживать, зачем мне какая-то пленка? До 30 лет, что ли, ее хранить, чтобы достаться какому-нибудь идиоту? И что в ней такого ценного, разве она может составить счастье? Неужели настоящая любовь зависит от какого-то кусочка никчемной ткани? Ее функция совершенно непонятна, ни у одного животного нет плевы. Наверное, люди сами ее создали, чтобы торговать невинностью. Но это кощунство, потому что женщина – человек. Так стоит ли с ней носиться?

И все же обидно дарить чистоту парню, с которым будущее туманно. А что если ждать осталось совсем немного, может, уже любовь близка, а я отдамся случайному парню? Хотя где-то читала, что жизнь – это цепь случайностей. Ну и воображение у меня, сижу, мучаюсь «быть или не быть?», а он и не смотрит на меня, вот и хорошо, меньше головной боли. А что, если он вида не подает, что нравлюсь? А если проводит и поцелует, что тогда? Да что я вся изволновалась; что делать да что делать? Время покажет…

Объявили последний танец. Олег обнял меня, и радость разлилась по телу, наконец-то осмелел. Мы встретились глазами, внутри просветлело и разлилось радостью: нравлюсь! Не хочу отпускать его: хочу очаровать, заворожить и удержать, во что бы то ни стало! Теперь все зависит от меня, как решу, так и будет, но что будет? Олег подвинул мне стул, вроде ничего особенного, но сколько заботы и участия в его жесте, внутри все переворачивается, будто не стул предлагает, а руку и сердце. Может, и впрямь предлагает, кто знает, что у него на уме? Нет, мы мало знакомы, рисковать опасно, хотя что толку от Женьки, которого с детства знаю?

Вернулся Алик и кинулся наполнять бокалы, ехидно бросая упреки:

– Что приуныли, не пьете, не едите, от любви опьянели, что ли? Олег, почему за девушкой не ухаживаешь?

Он нес околесицу, шумел, и вдруг выдал:

– Эти старые вешалки хотят четвертак!

– Так чего же ты хочешь от проституток? – спросила я, почувствовав вину за всех продажных женщин.

– А тут все шлюхи, – пошло усмехнулся Алик.

– Не все, – ответила я, чувствуя, как загораются щеки. Вдруг почудилось, что я порочна с самого рождения, потому что женщина. Мне стало стыдно за себя и за весь женский род, за первую древнейшую профессию. Голос разума говорил, не слушай его, он пошляк и невежда, а древнейшая профессия только выдумка, ведь если мужчины не работали, то чем же они расплачивались? Однако мое лицо пылало краской стыда.

– А ты что – девочку из себя строишь? – съязвил Алик.

– Я и есть девочка, – сказала я гневно. Однако слово «девочка» больно хлестнуло, как будто в моей девственности обнаружилась уязвимость.

– Тоже мне девочка нашлась.

– Прекрати, пошляк, – закричала я, – представь себе, девочка! И я не позволю себя оскорблять! Сейчас же извинись, иначе я… – но мой голос сорвался, укусило сомнение, а может, уже не девочка, если весь вечер раздумываю отдаться Олегу, и почему-то кажется, что это уже было? Но как же это могло незаметно случиться? Если только в дурном сне, но даже во сне не помню, чтобы отдавалась мужчине. Со мной творится непонятное, вроде и пила мало, да и вино слабенькое, но я теряю уверенность, сомневаюсь в очевидном факте. Пошляк, а я не могу дать достойный отпор. Я девственница, я могу у врача взять справку, но сколько еще мне оставаться девой, может, несколько дней, а может, часов?

Я смущенно опустила глаза и уперлась в испачканное полотно, вот скатерть залапанная, а я девственно чиста. Но почему-то мне приходится убеждать себя в этом, откуда идет сомнение? Нет, я никогда не стану пошлой, как эти размалеванные шлюхи! Я никогда не буду рыскать глазами в поисках мужика, уж лучше смерть, чем докатиться до такой низости! Однако, каковы мужчины! Я только подумала отдаться, а меня уже записали в шлюхи, а как они меня назовут, когда женщиной стану? Нет, я не шлюха и никогда не стану, но как это доказать?! Не стоит обращать внимание на хама, хочу, чтобы Олег знал – я чиста душой и телом. А он молчит, не заступается, делает вид, что я не оскорблена, неужели он согласен с этим наглецом? Я роняю себя, надо встать и немедленно уйти. Я привстала, намереваясь отодвинуть стул, как вдруг Олег наклонился, приблизился и шепнул на ухо: «Не обращай внимания, он перебрал». На меня пахнуло чистым запахом, внутри все затрепетало: нравлюсь, нравлюсь, и не может быть никаких сомнений. Сказал какой-то пустяк, но таким тоном, будто в любви признался. Я беззащитна перед его обаянием, не в силах покинуть. Хочу остаться наедине, и чтобы он шептал мне что-нибудь, чтобы чувствовать его близко, очень близко, невозможно близко. Внутри что-то пошатнулось и ухнуло: этого не может быть – я не нравлюсь ему.

Опять эта шальная мысль, не надо волноваться, это только порыв, но почва уходит из-под ног. Неужели я так слаба, что не могу сопротивляться мужскому обаянию? Надо бежать, пока не поздно. Я встала из-за стола, но, дойдя до выхода, свернула в дамскую комнату. Я представила затрапезный номер и себя со своим щемящим одиночеством, не хочу оставаться одна, особенно сейчас, когда рядом Олег, я мечтала его завоевать, пусть все идет своим чередом. И не надо заранее волноваться, ничего не происходит; я даже не нравлюсь ему. Я, почувствовав уверенность, вернулась в зал. Олег с какой-то особенной внимательностью подал бокал, разговор оживился, я решила проверить, намерен ли он проводить.

– Мне пора, – сказала я. Олег даже словом не обмолвился, даже ухом не повел.

Я подумала, ну вот и все, зря переживала, выходит, не очень понравилась, так спокойнее.

– Проводи девочку! – язвительно скомандовал Алик. Мне показалось, что он плеснул в меня помоями, я возмутилась, сдерживая себя, принялась убеждать себя: «Да, я девочка, девочка!» Но перебил голос сомнения: «Но что со мной творится, сама себя не узнаю?» В вестибюле меня обдало свежестью, и мысли просветлели, духота и сигаретный дым задурманили, всякая глупость в голову лезет и мучает? Ничего, на свежем воздухе дурь вылетит.

Я уперлась в зеркальную стену и обомлела, на меня смотрела настоящая красавица. Я не верила своим глазам, что со мной происходит, неужели это я? Но как можно быть такой красивой и одинокой? Удивительное превращение, но если приглядеться поближе, то будто ничего не изменилось – те же глаза, губы, нос, щеки и шея. А если отойти и в целом посмотреть – совершенно новый облик обрела. Несколько часов назад я входила сюда обыкновенно хорошенькой, а выхожу необыкновенно красивой, но отчего? Тревога выбелила лицо, на щеках дрожит румянец ожидания, губы горят кровавым возбуждением, а глаза отсвечивают лихорадочным, зеленым отблеском и кажутся огромными. Золотисто-медная копна венчает заострившийся овал лица. Но самое удивительное – само лицо, оно будто светится изнутри. Возможно, это какое-то видение или необычное освещение? И вдруг осенило: никакое не видение, это эмоции сотворили чудную метаморфозу. А ведь это еще не любовь, а только предчувствие, самое начало, но какой же красавицей я стану, когда начнется настоящая любовь?! И что теперь делать с этой красотой, кому она достанется, Олегу?

В ясной глади зеркала молнией блеснул зловещий луч и от ужаса мое сердце затрепетало: «Что ждет меня в этой любви?» Ясную, зеркальную гладь разрезал зловещий отблеск. В зеркальном отражении проступили трагические полутона, и весь облик приобрел непонятное и совершенно поразительное впечатление. Я остолбенела и напряженно пыталась припомнить, где видела такое выражение, до боли знакомое и тревожное, на какой-то картине, то ли «Девочка с сумой», то ли «Дама в голубом», или еще какой-то очень русской картине…

Как же можно бросить такую красивую и настоящую? Если таких, как я, не любят, то каких любят? Зачем же я уставилась в это бездушное стекло, словно оно может ответить, что можно делать, а чего нельзя. Как будто в нем я могу найти нечто, за что можно зацепиться? Но я тупо стояла и ждала какого-то знака, грядущего неведомо откуда.

Возник Олег и уставился в мое отражение. Наши глаза встретились в зазеркалье, и голос внятно произнес: «Все будет!» Это прозвучало так, будто кто-то свыше объявил судьбу. Мы оба застыли, восхищенно рассматривая друг друга в зеркале, поражаясь: мы созданы друг для друга, разве так бывает, и что теперь будет?

– Какая красивая пара! – раздался чей-то голос.

Это мы?! – поразилась я. Все присутствующие повернули головы к нам, мы направились к выходу, а люди расступились, провожая нас восхищенными взглядами. Мне стало неудобно и одновременно счастливо, окружающие подтверждают, мы созданы друг для друга. Я шагала, а в голове звучала прекрасная мелодия: «Какая красивая пара! Какая красивая пара!»

Швейцар благоговейно распахнул передо мною дверь, я смутилась и подумала, неужели я настолько красива, что внушаю силу?! И как должна теперь держаться? Теперь мне открыты все двери. Но тут кольнула догадка – красоту можно потерять.

Я вдохнула свежий воздух и поняла, ресторанные мысли сгинули, у нас не может ничего быть, до гостиницы далеко, и все прояснится, надо растянуть время и понять что к чему. Шли медленно и молча, время летело, но отношения не прояснялись, казалось, запутывались еще больше.

– Давай посидим в сквере, – предложила я.

Олег повиновался. Я чувствовала себя неловко, не знала, о чем говорить.

– Удивительно светло, хотя уже почти ночь, – остановилась я на теме погоды.

– В Ленинграде еще светлее, мы недавно там были, – сказал Олег.

– Понравился тебе Ленинград?

– Да, но я терпеть не могу экскурсии, лучше самому посмотреть.

– Сколько тебе лет? – спросила я.

– Двадцать один – а что?

– Ты обращаешься со мной как с маленькой девочкой, хотя я всего на год младше.

– А ты и есть наивная девочка, дело не в возрасте, – ответил он уклончиво, – жизни не знаешь.

– А ты знаешь? – спросила я.

– Гораздо больше, чем ты.

Я подумала, да я девочка, наивная и нежная. Хочу, чтобы ты узнал, какая я чистая и красивая, чтобы назвал своей девочкой и полюбил. А может быть, его покорит моя чистота, ведь мы так подходим друг другу? Опять эта ресторанная мысль, вот засела; у нас ничего не может быть, мы встретились случайно.

– Уже поздно, пойдем, – сказал он.

– Ты езжай, пока транспорт ходит, одна дойду.

Я встала, но Олег последовал со мной.

– Вот пришли, – сказала я нерешительно и потерялась, спрашивая глазами: а что теперь?

Мужское лицо заиграло то простодушной улыбкой, то ребяческой потерянностью. Тоже не понимает, что с нами творится, похоже, обескуражен и даже робок. Значит, не самоуверенный наглец, не пытается обнять, это вызывает доверие. Но ничего и не предлагает; ни встретиться, ни проститься – ничего. В конце концов – мужик он или нет? Надо бы попрощаться, но тогда он уйдет, и я не узнаю его истинные чувства. Не простившись, я повернулась и нерешительно направилась к лестнице.

Я шла и слышала биение сердца: «Следует за мной? Шагов не слышу, ну и скатертью дорожка, так спокойнее, небось, стоит и смотрит вслед или уже ушел? Странно, даже не остановил, не поцеловал, похоже, не нравлюсь, оборачиваться не стану, на повороте увижу, но неужели я для него недостаточно красива?»

Вдруг затылком уловила горячее дыхание и ударила радость – нравлюсь! Потом ухнул страх, пропала, и тотчас перебила надежда, но все-таки нравлюсь, и не надо забывать: я – красивая. На повороте я обернулась, и лицом к лицу столкнулась с Олегом; меня обдало нежным светом карих глаз, лукавые губы говорили: «Вот я какой, открытый, простой и красивый! Я твой, бери меня, неужели не нравлюсь?» В изумлении я застыла, опустив глаза, подумала: прекрасно видишь, что голову теряю. Но что ты хочешь от меня, если просто соблазнить, то почему не прикоснешься, или действуешь тонко? Нет-нет, я собой владею, справлюсь с соблазном; как впустила эту мысль, так и выброшу. А может, всерьез увлекся, раз потерялся? Не надо мучиться вопросами, впереди четыре с половиной высоких этажа и все еще разрешится. Только что может разрешиться, когда самой надо решать? Что-то должно подсказать.

Если Олег полюбит, то по-настоящему, но может ли он полюбить, когда сам ничего не знает? Чем тронуть его, чем взволновать так, чтобы не мог уже забыть? Что он думает обо мне? Я резко повернулась и уперлась в него глазами: мужская нежность заструилась прямо в мое лицо глаза. Очень трогательно, поразилась я, словно глядит сердцем, всю душу переворачивает. От него идут волны и вызывают во мне вибрацию, наши волны совпадают. Это невозможно разыграть, это истинные ощущения, но что все это значит?

Если только взгляд вызывает необыкновенные ощущения, что же можно испытать в полном слиянии? Наверное, нечто восхитительное, что только бывает в жизни. И я могу узнать эту тайну с великолепным Олегом уже сегодня, и не надо больше откладывать. Он очарован мной, а я – им, какого случая еще ждать, когда все так необыкновенно, так возвышенно, так неизъяснимо. В голове завертелось: «Есть только миг в этом мире бушующем…», а этот миг прекрасен, его надо остановить, растянуть, прервать невозможно.

Глупости, он даже не мой парень и ничего не говорит, но обещание прозвучало бы сейчас неубедительно. А что толку, Женька предлагал пожениться, только куражился, он никогда не смотрел на меня так проникновенно. Нет, я ничего не решила, а если выкинет какую-нибудь пошлость, дам от ворот поворот, но у меня еще три с половиной этажа. А если не выкинет, что буду делать? Поднимаюсь девственницей, а может, завтра по этой же самой лестнице буду спускаться женщиной? Что же изменится во мне, что буду чувствовать, не буду ли сожалеть? В самом ли деле я хочу стать женщиной с этим парнем, разве я в нем уверена? Однако и в себе сомневаюсь… хочу просто любить и быть любимой, но у любви не может быть гарантий. Надо переступить через страхи и условности, они закрепощают, а я хочу расправить крылья и взлететь. Но такое ощущение, будто я не восхожу, а опускаюсь.

А что если сбудутся мамины опасения, и по «рукам пойду»? Нет-нет, этого никогда не будет; я избирательна и серьезна. Может быть, это сиюминутный каприз? Решается судьба, один неверный шаг – и легко ошибиться: девственницей можно любить только однажды, как понять, что поступаю верно? Стоило впустить одно маленькое сомнение, как оно незаметно разрастается, овладевает и полностью захватывает. Похоже, заигралась, опасная игра, если так пойдет, не смогу справиться с соблазном… а надо ли от него отказываться – вот в чем вопрос. Надо приказать себе вспомнить, что я благоразумна и строга! Но такое чувство, что теряю опору…

В моем возрасте детей имеют, а я не знаю, как спать с мужчиной. Все время кого-то жду, надеюсь, растрачиваю тепло и душевные силы, а парни уходят к тем, кто просто «дает». Я в расцвете красоты, но для кого цвету? А красота не вечна, она увядает быстро, и если сейчас никому не нужна, то кому же потом буду нужна? Моя принципиальная девственность никому не нужна, я рассудительная трусиха, все время чего-то жду и боюсь, боюсь и жду – что это за жизнь? Не жизнь, а сплошное уныние, для кого себя хороню? Достанусь дураку или развратнику, еще и попрекнет, никто тебя не хотел, один я позарился. Выходит, пора обрести свободу.

В его глазах столько нежности и тепла, хочется согреться. Какой необыкновенной любви еще жать? Вот он передо мной и предлагает любовь, невообразимое наслаждение. Но как разобраться, как поступить, чтобы не сожалеть, кто может подсказать? Вот бы так всю ночь подниматься прямо в небо и чувствовать его рядом, и мне больше ничего не надо. Однако мужчинам этого мало, и чем его удержать, чем покорить, может, своей чистотой? Надо сейчас решаться, иначе Олег уйдет, возможно, навсегда, и я никогда не встречу такого замечательного парня; нет, Олега нельзя отпускать.

А что если встречу настоящую любовь? Кто же поверит и простит? Да я сама себя не прощу. Все только твердят о любви, но кто ее видел, кто видел настоящую любовь? Мужчины хотят в жены честных девушек, но это средневековье, и больше похожее на куплю-продажу, а я хочу свободной любви. Только не знаю, какая она, настоящая любовь, а вдруг это она и начинается, а я упущу ее? Мы очень похожи, не знаю, настоящее это чувство или нет, но я чувствую, любовь разлита в воздухе. Коленки дрожат, кажется, как ни поступи, все будет не так. Если бы я каким-то чудесным образом могла заглянуть в свое будущее, если бы Господь явил мне его, но разве это мыслимо? Но вопреки здравому смыслу я взмолилась: «Господи, яви мою судьбу, будет ли в моей жизни настоящая любовь, покажи?!» Кровь ударила в голову, что со мной, уж не помешалась ли я, как возможно увидеть свою судьбу? Но не успела я додумать эту мысль, как прямо перед глазами возникло отвратительное грязно-серое пятно, и в мозг ударила молния – вот оно, мое будущее!

Мной овладел ужас, что за видение? Бред, неужели это и есть мое будущее? Стены покачнулись, и где-то на грани сознания завыло: «Серая жизнь, без любви!» Все во мне восстало и закричало, нет, не верю, в моей жизни будет любовь! Я схватилась за перила, пытаясь осмыслить происшедшее…

– Что с тобой, ты побледнела? – с беспокойством спросил Олег, заботливо беря под руку, нежное тепло разлилось по жилам до кончиков ног.

– Мне дурно от вина, хмель выходит, я устала подниматься, очень высокая лестница, она наводит уныние, стены выкрасили серо-буро-малиновым цветом и где только такую краску отыскали?

– Краска отвратительная, но почему тебя это волнует?

– Не знаю. Но всякий раз поднимаюсь и дивлюсь, надо же додуматься вымазать стены помоями?

Я медленно приходила в себя, настоящая мистика, и если бы кто-нибудь рассказал нечто подобное, я бы не поверила, но ведь собственными глазами видела отвратительное темное пятно. Всевышней явил мое будущее, это чудо, но горестное чудо. Бороться бессмысленно, остается принять судьбу. Отдамся Олегу сегодня или другому через год; ничего не изменится – любви не будет. Так зачем изводить себя никчемными вопросами, ждать гипотетической любви? Хочу хотя бы раз в жизни прожить любовь, почувствовать, как это бывает по взаимному очарованию.

Устала думать и гадать, хочу просто смотреть в чистые глаза. Надо иногда быть безрассудной, предаться воле чувств, и будь что будет. Неужели не могу позволить себе немного нежности, ни о чем не думая, что в этом предосудительного? Я не хочу ничего, кроме любви, будущего нельзя знать, а настоящее передо мной. Олег улыбается мне, я тону в бездонном взгляде; будь что будет. Надо отпустить страх, вдохнуть полной грудью и полететь. Любовь представляется свободным полетом вдвоем. Я независима, я сама выбираю своего мужчину и хочу стать женщиной, и это более естественно, чем пресечь желание. А как Олег посмотрит на меня завтра, вдруг не понравлюсь в постели, ведь я ничего не понимаю в этом, а если бросит? С каждым шагом тяжелеют ноги, словно свинцом наливаются, не хватает воздуха. Я жду его слова, а он молчит, но что он думает? Хочу спросить, сейчас соберусь с духом, но как спросить: я тебе нравлюсь? Конечно, он ответит: нравишься. А вот насколько – на всю жизнь или на один вечер? Нет, не то, все не то. Но если бы он сказал, что хочет жениться, что влюблен, это бы прозвучало неискренно. Разве я нуждаюсь во лжи? Но он не сказал ни единого комплимента, или не умеет, неопытный, это хорошо. Надо самой что-то сказать, что-то спросить, но что и как? Может поинтересоваться, что ты чувствуешь или что с нами творится? Да, это именно то, что можно спросить, но вопросы застряли в горле. Кажется, он тоже ничего не понимает. И разве можно выразить словами тонкие, эфирные потоки. Наверное, Есенин прав: «Я люблю, сказать лишь могут руки, что срывали черную чадру…» Выходит, решилась… а если он просто добивается, обманывает?! Этакий игрок с наивной улыбкой? Вот сейчас и узнаю, застану его врасплох, высвечу его истинные мысли. Я резко развернулась, к горлу подступил страх разочарования, и я уперлась глазами в пол. И вдруг почувствовала, что мысль о близости захватила меня, что она диктует свою волю и отказаться от нее уже невозможно. От страха по спине побежали мурашки, но, сделав над собой усилие, я медленно подняла глаза и решительно глянула в большие черные зрачки, хочу насквозь высветить, вывернуть тебя наизнанку. На меня смотрело распахнутое лицо с чистыми глазами. Словно в душу глядит, поразилась я, будто хочет проникнуть в мою сущность; вот какой взгляд называется бездонным. В глазах чудный свет, он льется на меня, хочу испить это чудо до конца, узнать, чем кончаются такие взгляды, верно, чем-то потрясающим.