Текст книги "Завтра подует завтрашний ветер"

– …огда не смотрела, ведь это совсем не интересно… – тут же донесся знакомый голос. Чей-то разговор явно был прерван звонком. – Да?

– Привет, – растерянно произнес Чонхо, забыв, что именно хотел сказать.

– О, как неожиданно, – весело ответила Мидори. Тон ее голоса в секунде изменился. – Привет…

С самого начала он не знал, о чем хотел сказать, да так и вышло, что разговор получился совсем бессодержательным, но важности своей при этом совсем не терял. С каждым ее словом на душе становилось легче, и все тревоги начинали казаться лишь глупыми детскими страхами и ничем более. Как дела, как прошли эти два дня и так далее… Они закончили разговаривать в двенадцатом часу ночи, и Чонхо оставалось только удивляться, как у него сразу не закончились все деньги на счету.

– До встречи, – говорила она, заканчивая разговор, а потом добавила вдруг: – Кстати, ты говорил, что в субботу тебе нужно будет постараться… Желаю тебе удачи завтра!

По голосу, раздававшемуся в телефонной трубке, можно было догадаться, что она улыбается, как всегда, светло и непринужденно, заставляя улыбнуться и его, просто так, без особых на то причин.

– Аригато*, – вдруг ответил он, хотя совсем не хотел говорить именно так. Оказалось, что Джин Хён неплохо знает японский, и Чонхо даже удостоился права прослушать несколько уроков, чтобы… а, собственно, зачем? Ему просто хотелось лучше понимать ее, лучше узнать.

В ответ донесся только хрустальный смех.

– Хорошее произношение, – наконец сумела сказать она, вдоволь отсмеявшись.

Так разговор и завершился, и Чонхо не мог бы сказать, за что он поблагодарил ее – за пожелание удачи или за то, что она подарила сладкий мир его душе. И, тем не менее, заглянувшая в окно луна напомнила, что уже давно наступила ночь.

*аригато – спасибо, яп.

Мидори устало откинулась на спинку стула в своей комнате, освещением которой вновь служил все тот же тусклый свет лампы. Она все еще улыбалась, и все те непредвиденные случаи, произошедшие в последнее время, перестали напоминать ей о себе, ей стало хорошо и легко впервые за последние два дня.

В четверг нежданный звонок в дверь нарушил всю тишину, воцарившуюся в квартире после ухода Сон Хёна. Ан к этому времени до сих пор не вернулась и по телефону сообщила, что пробудет в Осаке еще несколько дней.

– Доставка цветов, – говорил молодой человек, как только перед ним открылась дверь. Он держал в руке огромный букет из белых маргариток. – Вам прислали цветы, возьмите, пожалуйста.

– Нет, вы, наверное, ошиблись, – отвечала Мидори.

– Как? Квартира 156? Наойя Мидори? Все верно ведь?

– Да…

– Возьмите букет. – Он снова протянул ей цветы.

– От кого же? – все еще не верила Мидори.

Курьер посмотрел на список заказов.

– Как это… Какой-то Кикучи Дзюн, знаете такого?

– Отошлите это обратно, – вместо ответа резко попросила его Мидори.

– Нет, так нельзя, в условия доставки не входит. Вам прислали цветы, возьмите их.

– Я заплачу, только отвезите обратно.

– Да вы хоть прочитайте, что в открытке написано! – молодой человек достал сложенную вдвое бумажку, находившуюся все это время среди цветов.

Мидори нехотя взяла ее. Долго медлила перед тем, как открыть, пока курьер не поторопил ее. Там оказалось все два слова – «Прости. Помни», и их фотография, сделанная несколько месяцев назад. Тогда она действительно была счастлива, и даже на фотографии можно было услышать тот радостный смех, если прислушаться, а он крепко обнимал ее, а море в тот день было непривычно спокойным для прошлой зимы. Фотография заставила ее вспомнить все это, словно это было вчера. Она грустно улыбнулась, вспомнив все детали того дня, сказав:

– Ладно, давайте сюда цветы…

На следующий день она решилась вернуть свой старый номер телефона, всего лишь на минуту. Оказалось, Дзюн звонил ей десятки раз, и последний был совсем недавно, уже после того, как она встретила его здесь. Он звонил, не обращая внимания на то, что номер этот не подключался к сети два месяца, потому что нового номера узнать не мог. Она поспешила выключить телефон, испугавшись, что он зазвонит снова.

Поход за продуктами в ближайший супермаркет помог немного отвлечься от внезапно напомнивших о себе частичках прошлой жизни, от воспоминаний, от которых она так долго старалась избавиться. Ан все не возвращалась, и обязанности готовки временно легли на нее, хотя ее способности приготовить что-то никак нельзя было сравнить с чудесными блюдами кузины. Вечером же Сон Хён предложил ей сходить с ним в субботу на матч, где будет участвовать его младший брат, так как Ан не может, а билет пропадет. Она не хотела, для нее это была пустая трата времени, и телефонный звонок раздался в самый разгар спора. Разговор с Чонхо заметно смягчил ее жестко настроенную натуру, и она все же согласилась потратить два часа своей жизни на созерцание «двадцати двух бегающих за мячиком людей».

– Как же ты можешь так говорить? – удивлялся Сон Хён. – В твоем родном городе целых два футбольных клуба, довольно знаменитых, кстати. Неужто никогда не смотрела?

– Никогда, – отрезала она.

В следующий день ей пришлось идти на матч молодежной, до двадцати одного года, сборной против игроков Таиланда, выделявшихся цветом своих ярко желтых футболок, даже издалека бьющих в глаза своей яркостью. Она и Сон Хён были на нижних рядах зрительских трибун. Погода радовала своим теплом, не грозившим перерасти в жару, солнце иногда заслоняли редкие облачка, словно гребешки морских волн. Все оставшееся время перед началом игры они говорили о внезапной причине отъезда Ан. Вчера она сообщила, что ее мать больна, поэтому она так срочно покинула Сеул. Мидори очень жалела Нишикаву-сан, она часто принимала ее в гостях, с ее матерью была очень дружна, ведь она была ее старшей сестрой.

– Надеюсь, она скоро поправится, – закончила Мидори свой рассказ о матери Ан, как она ее помнила.

В тот же момент начали выходить игроки обеих команд, ровным шагом, достойно. Мидори вдруг очень захотелось спать, она даже зевнула пару раз, прикрыв рот своей тонкой ладонью.

– Вон, видишь четырнадцатый номер? – вывел ее из сонного состояния Сон Хён.

– Вижу, – ответила Мидори, сощурив глаза и с трудом различив цифры на футболке.

– Это мой младший брат, Джин Хён.

– А… – протянула она и вновь погрузилась в себя.

Но, мало-помалу, она начала увлекаться действием, происходящим на ярко-зеленом поле, и к концу первого тайма даже обрадовалась первому забитому голу в ворота Таиланда. Зрителей было достаточно много, чтобы поздравить десятый номер с забитым мячом. Начало следующей половины игры ознаменовалось забитым голом в ворота… она вновь сощурила глаза, но Сон Хён подсказал, что имя вратаря – Ку Джи Сок. Она тут же подумала, что дальше смотреть не стоит, но ответный гол вернул ее потерянный интерес. Вот уж настала пора радости Сон Хёна – гол отправил в ворота его брат, Джин Хён. Через некоторое время его вознаградили отдыхом, ведь он потратил много сил, чтобы забить мяч. Имя игрока, заменившего его, заставило сердце дрогнуть.

– А он кто? – все же решила уточнить она у Сон Хёна, уверенная в том, что ошиблась.

– Это? Он новый, мне брат рассказывал про него… Пятый номер, в первый раз здесь. Джин Хён говорил, что он слишком молчаливый, но очень быстрый. Ю, имя забыл…

– Чонхо, – зачарованно продолжила она.

– Да, точно, – подтвердил Сон Хён. – А откуда ты…

Но тут он замолчал, потому что нужно было ответить по телефону. Звонила Ан. Теперь все внимание Мидори было направлено на происходящее на поле, на игру около ворот соперника, именно там Чонхо находился чаще всего. Он действительно был очень быстр, иногда она не успевала следить за его передвижениями, всякими уловками и финтами. Она не могла избавиться от огромного удивления, переполнявшего ее душу до самого конца игры. Последние минуты игры заставили ее сильно поволноваться – был шанс вновь забить, оборона была разрушена вконец, и седьмой номер уже ударил по мячу, но угодил в штангу, и мяч стремительно отскочил подальше от ворот, заставив зрителей разочарованно выдохнуть. Но тут же появился и повод для радости. Отлетевший от штанги ворот мяч отправил в ворота Чонхо, и долго еще мяч вертелся в сетке ворот. Так и закончилась игра, принесшая кому-то радость победы, кому-то – горечь поражения. Лишь Мидори испытывала совсем другие чувства, и что она чувствовала больше – радость за Чонхо или крайнее удивление тем, что она никак не ожидала, что удача, которую она желала ему, пригодится в футбольном матче – она не могла бы сказать уверенно. Это было сложно, для нее открылась другая сторона Чонхо, и она вдруг подумала, что совершенно не знает его. Думала она о нем, как об обычном человеке, слишком серьезном, но таком же честном и заботливом, в меру интересном, целеустремленном, довольно красивом и всегда готовом помочь. Ей нравилось общаться с ним, случайно встречать его, но никогда бы она не подумала о том, что он может забить гол за национальную молодежную сборную. Сильный и быстрый, его атаку не в силах были остановить игроки противоположной команды, а она надолго запомнила этот момент, так поразивший ее. Мидори совсем не знала его.

Она возвращалась домой под впечатлением от неожиданного открытия, от мяча, забитого Чонхо, от того, что именно этот матч он имел в виду неделю назад. Представляя себе его теперь как совершенно другого человека, ей было бы сложно подбирать слова, чтобы разговаривать с ним, но поговорить все же хотелось, и непременно сейчас же. Мужественно подавляя это желание весь оставшийся день, к вечеру она все же поддалась ему и, отложив книгу Ясуси Иноуэ, в которую даже не вчитывалась, в сторону, взяла свой телефон в руки, удерживая электронный дух связи еще некоторое время и раздумывая не помешает ли своим звонком, все же набрала номер. Что сказать? Поздравить с победой, восхититься игрой и что-то еще в этом роде? Она не знала.

– Алло? Я слушаю, – голос, раздавшийся в телефонной трубке заставил выйти ее из задумчивого состояния. Голос приятный, голос теплый, голос уставшего человека.

– А, извини… я задумалась, – она потерла переносицу, словно это помогло бы подобрать ей правильные слова.

– Все хорошо? – на всякий случай спросил Чонхо.

– Да, отлично, просто…

– Что?

– Ты сегодня постарался, там, о чем говорил неделю назад? – осторожно спросила Мидори.

– Да, старался, – безразлично ответил Чонхо. – Мне повезло.

В трубке раздался отдаленный детский смех, просьба Чонхо быть потише, удаляющийся топот ног. Наконец, настала тишина.

– А это… – начала было Мидори.

– Моя младшая сестра.

– Вот как… – она еще раз убедилась, что ничего о нем не знает. – Ты не говорил про нее.

– Это было важно? – удивился он.

– Может быть.

– Извини.

– А знаешь… – Она чуть помолчала. – Ты не говорил, кстати, что можешь так красиво забивать голы, – все-таки сказала она.

– Была там?

– Да, так вышло.

Настала тишина с обоих концов связи.

– Но это было действительно прекрасно, – после некоторого молчания вновь начала Мидори. – Жалко ты не сказал мне, что играешь сегодня.

– Не думал, что ты этим интересуешься, – коротко объяснил Чонхо.

– Но ведь там был ты… – она вдруг замолчала, подумав, что сказала совсем не то, что собиралась. – Ой, послушай, мне пора идти, прости за поздний звонок. Джа нэ*!

Сказав это намного быстрее, чем проходил весь предыдущий недолгий разговор, она тут же отключила связь, шумно выдохнув скопившийся в легких воздух.

*Джа нэ – пока, яп.

**Аниён – пока, кор.

– Аниён**… – ответил Чонхо, но собеседником ему уже служили лишь долгие телефонные гудки.

На этот раз он действительно устал, и хотя нагрузка была сравнительно небольшая, нервное напряжение забрало все остатки сил. Но нагрузка эта не прошла безвозвратно, она была вознаграждена достаточно крупной для него суммой, которую они с матерью решили потратить на частичное преображение дома, замену некоторой, уже совсем износившейся мебели и бытовой техники.

Но эта награда не смогла бы сравниться по важности с поздним звонком. Она была там, и ее сбивчивая речь сегодня вечером была краше всего на свете. Ему нравилось говорить с ней, даже короткие разговоры по телефону заставляли улыбаться и ощущать частичку счастья, случайные встречи ему казались даром свыше, и, не встреть он ее больше, жизнь бы вернулась вновь в серые краски обязательств и обязанностей. Веселая, задорная, красивая, необычная, она за короткий срок разукрасила его жизнь во все цвета, которые только можно было бы вообразить. Вдруг его покинула вся усталость, одолевавшая его весь вечер, а на душе стало легко, легко.

Следующий день начался как всегда, не было ничего, что могло бы остаться в памяти. Солнце было яркое, свежий ветер колыхал листву деревьев, короткую траву, сушащееся на заднем дворе постиранное белье, подергивал мелкой рябью воды Ханган, разносил по улицам потерянные или выброшенные листочки с рекламой. Дальнейшие события немного выходили за рамки обычной жизни. Все началось с того, что, выйдя из дома в небольшой внутренний двор, Чонхо обнаружил лежащую на земле газету, хотя ни его мать, ни он сам никогда не подписывались на доставку газет. Ветер своевольно перелистывал цветные страницы, с которых смотрели разные заголовки, разные лица. Он взял газету, чтобы та не добавляла беспорядка во внутреннем дворе, где и так можно было обнаружить самые разные вещи, и, занеся домой, начал пролистывать от нечего делать. Политика, экономика, погода… все темы оставались такими же, как и полвека назад, лишь содержание немного изменилось. Последняя страница была разукрашена пуще остальных, так и пестрела разнообразными красками, только чтобы привлечь внимание предполагаемых читателей дешевого издания. Победители лотереи – гласил заголовок, напечатанный жирным шрифтом. Чонхо усмехнулся. Он никогда не верил в такую крупную удачу, а лотереи считал самой большой глупостью, придуманной за океаном и способной непомерно обогатить их изобретателей. Главный приз, 718… знакомое сочетание. Чонхо задумался над тем, где мог его видеть раньше. Придя к выводу, что видел его на номерах автомобиля, продолжил читать дальше. 513… вновь что-то напоминает. Точно, номер телефона бывшего начальника начинался именно с этих цифр. 648, эти цифры вновь показались ему знакомыми, но вот где он видел их, вспомнить уже не мог, сколько бы ни старался. Выкинув всю эту ерунду из головы, Чонхо положил газету на кухонный стол, на случай, если захочет прочитать мать. Он уже собирался выйти из дома, вновь отправиться на поиски постоянной и надежной работы, как говорила мать, но в последний момент, перед тем, как он уже хотел открыть дверь своей комнаты, на глаза ему попалась помятая бумажка, тот самый билет, который ему дала Мидори. Он взял его в руки, снова разгладил, вспомнил тот вечер среды, полный впечатляющих событий. Он посмотрел на цифры, знакомые до боли в глазах, те самые, что он видел полчаса назад. Что же это? Почти прибежав к газете, спокойно ожидавшей его на том же самом месте, где он ее оставил, Чонхо вновь открыл последнюю страницу с переливающимися красками. Цифры выигрышной комбинации совпадали все до одной, в одинаковом порядке, ни одной лишней. Он протер глаза, подумав, что до сих пор окончательно не проснулся, но это не помогло и цифры оставались идентичными. Он перевернул билет на другую сторону, там была всего лишь веселая картинка с хитро подмигивающей кошкой, ничего более. Нет, это никак не может быть правдой, судьба не может подкидывать такие крупные подарки, думал он, но, тем не менее, билет в карман джинсов положил, просто так, на всякий случай, почти неосознанно. И даже если это может быть правдой, если выпал шанс один из миллиона, это не его билет, ведь его отдала она, и нужно было ей сказать об этом, но он решил не занимать ее такими пустяками, не имевшими шансов на успешное завершение.

Чонхо вышел из дома с твердым намерением больше не вспоминать глупые цифры, но они все же отказывались покидать его память. Он чуть встряхнул головой, в надежде выкинуть это все из памяти, когда уже подходил к станции Курогу. Ко времени, когда поезд уже подъезжал к станции Сингил, ему уже почти удалось это сделать. Он уже шел по многолюдной улице Йондонпхоро, когда его окликнул знакомый голос.

– Давно не виделись, Ю Чонхо, – выпалил Джа Кён, его товарищ по команде, когда подбежал к нему.

– Давно, – подтвердил Чонхо.

– Тебя можно поздравить с триумфальной победой? – насмешливо спросил парень. – Мне Чи Ён рассказывал, был там, видел, как ты забил последний мяч. Каково это все? Тебе понравилось играть за целую страну?

– Наверное, – всего одним словом ответил Чонхо на длинную речь своего товарища по команде, в принципе, нисколько его этим не обидев.

– Конечно… что еще можно было ожидать от нашего капитана, – Джа Кён развел руками в стороны. – Скоро к нам вернешься?

– Да, скоро.

– Вот хорошо! – Он снова чуть посмеялся, обозначая, что в этот день хорошего настроения ему не занимать. Посмотрев куда-то в сторону, недовольно сказал: – Вот делать им нечего, как рекламу расклеивать!

Двое расклеивали развевающиеся на ветру бумажки по уличным столбам с завидной проворностью и достаточной неуловимостью.

– А ты сам что делаешь? – не сумел смолчать Чонхо.

– Я рекламу не расклеиваю, я ее раздаю, – с великим достоинством произнес Джа Кён, помахав пачкой бумаг перед носом Чонхо.

– Что ж… Сильное отличие, – незаметно усмехнулся Чонхо.

– Кстати, не хочешь сходить на фестиваль фейерверков? Совсем скоро, послезавтра.

– Как-нибудь в другой раз.

– Хотя бы рекламу возьми! – Джа Кён протянул Чонхо две глянцевые бумажки. Тот взял, сложив вдвое и сунув в карман. – Только не выкидывай… Ай! – ему на ногу наступил очень деловой прохожий, в костюме и очках, не способный обратить свое внимание на ноги окружающих его людей. Джа Кён, еле сумел сдержать себя от громких возмущений, после чего подошел к ближайшему столбу и презрительно сорвал только что расклеенную рекламу.

– Кому придет в голову разыгрывать мотоциклы? – задумчиво протянул он. – Разыгрываются каждую неделю, – передразнил он.

При этих словах Чонхо вновь вспомнил о дожидавшемся своей очереди за вниманием лотерейном билете. На рекламе был написан адрес главного офиса, где должны были выдаваться выигрыши. Что, если просто сходить туда? Плохого все равно ничего не случится, он только удостовериться в надувательстве, начавшегося с загадочного человека, продавшего билет. Поколебавшись еще с минуту, он, быстро попрощавшись с Джа Кёном и пообещав вернуться на стадион в Янчхонгу как можно скорее, ведь уже вчера там начались тренировки, отправился по указанному адресу. Раздумывая над тем, что это неслыханно – разыгрывать такие дорогие вещи просто так, он не заметил, как пришел к пункту назначения своего недолгого путешествия в одном из деловых центров Йондынпхогу. Непримечательная дверь, скучный офис, немногочисленные работники, при виде которых создавалось ощущение, что им уже давно все надоело, и они мечтали пораньше выбраться из серого тесного помещения. Они и сами были удивлены, что впервые за два месяца у них отыскался победитель лотереи, которого в принципе не предполагалось. Может быть, поэтому, а может, потому что Чонхо сохранял очень уверенный вид, такой, что возразить ему в чем-то было бы просто невообразимо, а может быть потому, что работница офиса, молодая девушка лет двадцати трех, оформлявшая выигрыш, старалась использовать все свое обаяние, чтобы обратить на себя внимание загадочного молчаливого молодого человека, который, впрочем, никак не поддавался на провокации, просто игнорируя их, может, из-за всего этого вместе взятого, но с выдачей главного выигрыша не было особых проблем, и, справившись с некоторыми документами и бумагами, бичом современного мира, Чонхо отвели в подземный гараж.

В сумеречной темноте подземного гаража завораживающе поблескивал металл, выкрашенный в черные и белые цвета. Два колеса так и ждали, чтобы увезти в дальние дали, преодолев тысячи и тысячи километров. Удобный руль готов поддаться каждому приказу волевой руки… Так и хотелось поскорей убрать целлофан, надетый на технику, ведь он портил всю картину. Чонхо до последнего не верил в реальность происходящего, ведь в его жизни могли происходить только неудачи, которые приходилось преодолевать. И преодолев одну, он сразу сталкивался с другой. В последний месяц же его жизнь приняла совсем другое направление, словно перепутала свое русло. Последнее же везение казалось чьей-то сумасшедшей шуткой, которая каждую секунду могла обернуться жестокой реальностью, где места везению вовсе нет.

– Вот ваш выигрыш, – скучным тоном начала девушка, отчаявшаяся хоть немного пробиться через глухую стену безразличия. – Мотоцикл Сузуки Стрит шестьсот…

Но Чонхо уже не слышал ее, он провел рукой по податливому, послушному рулю, легко, почти невесомо, словно боялся, что все пропадет, превратившись в простую иллюзию.

– Шесть передач, четырехтактный двигатель… – поняв, что ее совсем не слушают, работница офиса перешла к заключительной части: – Поздравляю вас с большой удачей! Вы приятно удивите свою девушку, прокатив ее на этом мотоцикле, – добавила она, в надежде, что Чонхо скажет, что таковой не имеется.

Но Чонхо не обратил внимание и на это. Он стянул целлофан, взял протянутые девушкой ключи, снова посмотрел на изящно изогнутые линии блестящего металла, в меру мягкое сидение, совершенные круги колес… Сон, настоящий сон, такого не могло быть в действительности.

– Я могу забрать его прямо сейчас? – впервые за продолжительное время обратился к девушке Чонхо, заставив ту немало обрадоваться.

– Да, теперь мотоцикл ваш, желаю вам удачной прямой дороги, правда… – она помедлила секунду, – правда, бензина в баке мало, далеко не уедет.

Чонхо сел на сидение тут же, как она это сказала, завел мотор, вмиг довольно заурчавший в качестве приветствия своего нового хозяина.

– Наша компания надеется, что вы снова решите испытать свою удачу, купив билет. На следующей неделе начинается розыгрыш новых товаров, вам обязательно повезет!

Девушка чуть поклонилась, Чонхо лишь кивнул ей, и тут же сорвался с места, подгоняемый ветром, вновь одарившим его непостижимыми крыльями, подгоняемый двигателем, работающим безотказно, ведь его родина была на далеком востоке. Как давно Чонхо не испытывал такого восхитительного чувства, сравнимого лишь с полетом, ведь он так соскучился по скорости, до недавнего времени бывшей ему единственным другом. Дорога казалась сплошной вереницей асфальта и белой краски, обозначающей разделение полос, и окружающий мир пролетал мимо незамеченным, а сравнительно малая мощность не мешала развить скорость, которой так не хватало раньше. Он уже успел забыть обо всем на свете, проносясь по ровным дорогам, огибая слишком медленные автомобили. Промелькнуло большое зеленое пятно – то росли дзельквы, раскинув свои ветви в разные стороны. Она.

Он внезапно вспомнил Мидори, и ему пришлось резко повернуть к обочине и остановиться, чтобы обдумать все до конца. Ведь это был не его мотоцикл, он принадлежал ей, она всего лишь отдала ему билет. А он на секунду совсем забыл об этом. Дальнейший путь он преодолел спокойно, медленно, чтобы не повредить мотоцикл невзначай, хотя так и хотелось увеличить скорость. Дорога ровная, спокойная, медленная. Вряд ли он совершал такие поездки раньше. Ветер печально шептал, Ханган приветственно сверкал, солнце слепило, хотя лучи его не в силах были преодолеть темную преграду нового мотоциклетного шлема.

Подъехав к высокому дому, единственному месту, куда приехать ему казалось правильней всего, он остановил новый мотоцикл под раскидистыми ветвями, снял шлем, и опускающееся за горизонт солнце тут же ослепило глаза. Он чуть помедлил, но все же достал свой телефон, позвонил Мидори, спросил, может ли она выйти ненадолго, и, получив утвердительный ответ, стал ожидать ее, прислонившись к сидению. Небо было поразительно необычного цвета, в нем смешались бежевые остатки облачных перьев, отражавших нежно-розовым последние лучи солнца, глубокая синева не давала увидеть дна. Ласточка пролетела в мгновение ока, устремившись на восток.

– Что за срочное дело?

Звонкий голос отвлек Чонхо от рассматривания высокого неба. Перед ним стояла Мидори, улыбавшаяся своей обычной улыбкой, легкой, беззаботной, словно в среду и не была огорчена неожиданной встречей.

– Не совсем срочное, просто… помнишь тот лотерейный билет, который ты купила тогда, в среду вечером?

– Д-да, – неуверенно ответила она.

– Он оказался выигрышным, и… в общем, вот, – Чонхо отошел от мотоцикла, чтобы показать выигрыш во всей своей красе.

– Неужели? – Мидори несказанно обрадовалась, в то же время безмерно удивляясь еще в течение нескольких минут. Она обежала вокруг весь мотоцикл, прикоснулась к рулю, провела рукой по холодному металлу. – Ты правда не шутишь?

– Нет, нисколько, – он улыбнулся. – Это твой мотоцикл. Можешь продать, можешь ездить…

– Да ты смеешься! Я же говорила, что не умею, да и не хочу, – отмахнулась Мидори. – Нет, он твой, я ведь отдала билет тебе, значит и мотоцикл отдала.

– Слишком дорогой подарок, – покачал головой Чонхо. – Я не могу его принять.

– Нет-нет, я не сказала? Возражения не принимаются! – Она ухватила его за руку как тогда, но на сей раз не отпустила, испугавшись своего жеста.

Он не мог подобрать слова, не мог решить, что делать дальше. Спорить с ней было бесполезно, это он понял сразу. Он посмотрел на свою руку в ее, посмотрел ей в глаза, глубокие, задорные, и наконец, сказал:

– Это… Как я могу тебя отблагодарить?

Ее лицо тут же просияло.

– Просто прокати меня на мотоцикле, – всего лишь ответила она.

Вряд ли Чонхо мог припомнить более приятной поездки, даже несмотря на то, что на этот раз так и не развил достаточной скорости, просто потому что боялся, что непривычный руль его не послушается и предаст, а ведь на заднем сидении был первый и самый драгоценный пассажир. Темнело быстро, но завершать поездку по южному берегу Хангана не хотелось, больно красив он был этим вечером, слишком нежно Мидори держалась за него. Расстались они, только когда тонкий серп убывающей луны уже полноправно правил на небосклоне, а уличные фонари казались слишком тусклыми для ночных поездок.

– Все-таки это слишком дорогой подарок, – снова сказал Чонхо, когда они уже прощались около ее дома. – Большое спасибо тебе, но я еще недостаточно тебя отблагодарил.

– Разве? – удивилась Мидори. – По-моему, ты…

– Нет. Позволь теперь мне придумать благодарность, – твердым тоном возразил он. – Ты свободна послезавтра?

– Наверное, – в ее глазах появился неподдельный интерес. – А что ты хочешь сделать? Куда-то отвезти? Куда?

– Увидишь послезавтра.

– Опять молчишь… – Она чуть надула губы и скрестила руки на груди.

Чонхо только пожал плечами в ответ.

– Ну хорошо… – сразу сдалась она. – Оясуми*, Чон-кун!

– До скорой встречи.

В темноте ее светлый силуэт быстро потерял очертания, через секунду она скрылась за дверью подъезда, словно ее здесь и не было. Чонхо еще долго смотрел ей вслед.

*оясуми – Доброй ночи, яп.

Мидори мигом забежала в квартиру кузины, громко хлопнув дверью и прислонившись к ней спиной. На несколько секунд она прикрыла глаза, чуть улыбаясь.

– Что-то ты слишком часто выходишь поздно вечером, – заметила Ан. Она приехала только сегодня днем, вышло раньше, чем она ожидала, и ее мать была уже полностью здорова.

– Так вышло, – просто ответила Мидори.

– Поэтому у нас весь дом в цветах? – поинтересовалась кузина.

– Нет, – резко ответила Мидори, тут же перестав улыбаться.

Дзюн присылал ей цветы еще несколько раз. Она больше не пыталась отослать букеты обратно, но и на звонки отвечать не могла и не хотела. Цветы казались ей одолжением, бездушным, безжизненным. Она хотела выбросить их, но Ан любила цветы, и приходилось терпеть их сладкий удушающий запах и пестреющую мертвую красоту.

Следующий день оказался беспокойным. Мидори не любила неизвестность, а именно неизвестность заставил ее ощущать Чонхо. День пролетел незаметно и в то же время длился, словно целый год, не желая заканчиваться. В этот день она решила подобрать, что надеть, чтобы встретить эту неизвестность, но все привело к тому, что она отправилась по магазинам с Ан, потому что так и не сумела ничего подобрать из своего привезенного гардероба. Занятие очень сложное, требующее много сил и терпения. Они вернулись домой только под вечер, но с облегченной душой, ведь основная задача была выполнена, и оставалось лишь дожидаться своей неизвестности.

Неизвестность оказалась солнечной и безоблачной. И приятный ветерок был совсем не лишним, и прохлада оказалась к месту. Они договорились встретиться во второй половине дня, время, довольно подходящее для обычных встреч, вот только эта встреча была не совсем обычной, и даже фееричной.

Мидори медлила выходить из дома, каждый раз возвращаясь за чем-то важным, как она объясняла самой себе. Конечно, ручка и заколка для волос не могли претендовать на звание бесспорной причины, чтобы вернуться обратно, но в этот раз ей так не казалось. А вдруг пригодится? В итоге она вышла с опозданием, небольшим, но все равно досадным, а Чонхо уже ждал ее, безразлично наблюдая за колыханием листьев на ветках. Подходя к нему, она несколько раз успела поправить свою свободную бежевую кофту, надетую поверх коричневой майки и постоянно отказывавшуюся удержаться на плече, но, в конце концов, забыла об этом, решив, что так, в принципе, и должно быть.

– А теперь рассказывай, – тут же произнесла она, как только подошла к нему.

Чонхо усмехнулся, сразу же поняв, что она имела в виду.

– Нетерпеливая… Нам придется долго ехать. Хочешь?

– Конечно! – она сразу же уселась позади Чонхо, поздно сообразив задать другой немаловажный вопрос: – А куда ехать?

– В Пхохан.

– А это…

– Побережье Тонхэ*, Кёнсан-Пукто.

– О… – многозначительно произнесла она. – Побережье Нихонкай**, это ведь правда далеко, туда ехать около четырех часов, не меньше, а может, и все пять.

– Получится за два с половиной, – возразил Чонхо.

– Ни за что не поверю! – Мидори рассмеялась. – Только с помощью телепортации.

– Хочешь поспорить? – невинно поинтересовался он.

– На что?

– Выбирай сама.

– Тогда… на желание. Время пошло, – насмешливо произнесла она, посмотрев на наручные часы.

*Тонхэ – Японское море, кор.

**Нихонкай – Японское море, яп.

Дорога была действительно быстрой. Мидори уже успела пожалеть о том, что согласилась на спор, но уже не потому, что испугалась скорости, ведь она была неотъемлемым качеством Чонхо, а потому, что она не любила проигрывать и оказываться неправой, тем не менее, она чувствовала, что в этот раз обязательно проиграет. Первое время, крепко зажмуривая глаза, не доверяя шлему, который дал ей Чонхо, она постепенно привыкла к невообразимой скорости, с которой перед глазами проносился окружающий мир. Зеленые рощи, синие реки, самые разнообразные дома в маленьких городах и уютных деревнях – все это сливалось в одну общую картину дороги, которая должна была привести к противоположному берегу моря. Она уже успела немного заскучать, как…