Текст книги "Я и Тёмка"

Как я ночевала у Тёмки

Почти каждый день утром перед работой моя бабушка ведёт меня домой к Тёмке. Мы вместе едим, отдыхаем, гуляем на улице и играем. Вечером меня забирают домой, а на следующий день всё повторяется. Мы с Тёмкой не ходим в детский сад – с нами сидит Тёмкина бабушка.

А тут вдруг моих папу, маму и бабушку отправили в командировку. Точнее, папа уже третий месяц в командировке в Башкирии, мама поехала с докладами по области, а бабушку срочно вызвали на какое-то собрание в другом городе. Дедушка до часа ночи свою газету в редакции принимает. А меня, как сказала мама, нужно куда-то «пристроить». Пристроить меня можно только к Тёмке. Вот туда меня и отправили со своей подушкой одну ночь переночевать, потому что бабушка всего на два дня в командировку уезжала. Баба Валя постелила мне на своей кровати, она в одной комнате с Тёмкой спит, а сама пошла в зал спать.

Пожелав всем спокойной ночи, мы с Тёмкой выключили свет, забрались в кровати и стали перешёптываться.

– Ты в Бабая веришь? – спрашивает Тёмка.

– Верю, – отвечаю.

– А как он выглядит? Ты его видела?

– Нет. Не видела. Но он очень страшный.

Тёмка в темноте вздохнул.

– А цыган боишься?

– Боюсь. А ты?

– И я боюсь, они детей воруют.

– И лошадей, – к чему непонятно, сказала я.

Несколько раз приходила баба Валя, но мы делали вид, будто спим, и она уходила, поправив одеяла. Так мы с Тёмкой вспомнили всё, что только можно вспомнить, но потом мне так спать захотелось, что я задремала. Чувствую, кто-то меня за плечо трясёт. Открываю глаза – Тёмка стоит:

– А мне кажется, баба Муся, ваша соседка с первого этажа, – ведьма.

Я ничего спросонья понять не могу.

– Какая ведьма?

– Ну, соседка ваша по этажу.

– Давай спать, – говорю, – уже сил нет.

– Давай, – отвечает Тёмка, уходя к себе в кровать, но через секунду опять спрашивает:

– Ты знаешь, сколько это – один биллион?

Я села на кровати.

– Ты спать собираешься сегодня? – спрашиваю.

– Да, да, – отвечает Тёмка, – уже сплю.

Только я легла, Тёмка опять спрашивает:

– Сколько звёзд на небе? Один биллион или один триллион?

– Я не знаю, сколько это вообще. Это какие-то очень большие цифры, наверное.

Помолчали немного, а потом Тёмка спрашивает:

– Ты представляешь, что такое бесконечность?

– Бесконечность? Это когда нет конца, наверное. Вот шёл, шёл – уже конец. БАЦ! А там его вдруг нет, и так всё время…

Слышу, Тёмка уже сопит. А я всё думаю, что такое бесконечность, бесконечная Вселенная, и никак понять не могу: как же так – нет конца?

– Тёмка! Тёмка! – шепчу. – Как же это? Вот уже конец Вселенной, а дальше тогда что?

Тёмка не ответил. Тогда я подошла к нему и стала трясти его за плечо.

– Ты чего, – говорит Тёмка, – обалдела? Спи давай.

– Я спать теперь не хочу, ты меня разбудил. Мне теперь мысли разные в голову лезут.

– А ты слонов считай, – хмыкнул Тёмка и отвернулся к стене.

– Почему слонов? Я баранов считаю.

– Бараны слишком быстро бегают, – ответил, зевая, Тёмка, – не успеваешь считать.

– Ну, попробую слонов.

Я легла в кровать. Один слон, два слона, три… а вот и большой слон: это слониха-мама – за её хвост держится маленький слонёнок. Но тут слониха исчезает, и слонёнок остаётся один. Я стала думать, как это страшно, если все-все умрут, а я останусь одна. Что тогда со мной будет? Меня, наверное, к Тёмке возьмут жить… Или не возьмут… Это уже не важно. Я стала плакать.

– Тёмка, Тёмка, – говорю. – А ты не боишься, что твои родители умрут?

Тёмка, качаясь, сел на кровати:

– Боюсь. Я иногда про это думаю. Но лучше не надо. Спать давай.

– Давай, – говорю, а у самой никакого желания спать нет.

Только Тёмка засопел, у меня опять вопрос появился.

– Тёмка, а ты знаешь, откуда дети берутся?

– Знаю, – отвечает Тёмка во сне, – их в капусте находят.

– Это и я знаю, но есть здесь какая-то тайна. Их ведь когда попало не находят. Сначала жених и невеста празднуют свадьбу, потом появляется ребёнок. Может, нужно праздник сделать большой? Или дело в белом платье? И когда нужно на поле ехать?

Чувствую, Тёмка меня не слушает. Я опять к нему пошла и стала за плечо трясти:

– Ты как думаешь? Когда?

Тёмка опять сел на кровати:

– Что – когда?

– На поле ехать когда пора?

– На какое поле?

– На поле, где капуста растёт.

– Какое поле? Спи давай! Ни на какое поле мы не поедем! Я вообще капусту не люблю.

– А я люблю, – ответила я, ложась в кровать, – особенно жареную с маслом. Мне захотелось лечь поудобнее и заснуть, но тут Тёмка заворочался:

– Есть что-то хочется…

– Угу, – сказала я сквозь сон.

– А ты что будешь?

– Ничего…

– Пошли, там салат остался… и пирог с мясом…

Он вытащил меня из кровати и поволок на кухню. Мы залезли с ногами на табуретки и съели всё, что нашли на столе после нашего ужина, а потом вернулись в комнату и до самого рассвета болтали. Как заснули – не заметили.

Утром баба Валя нас не добудилась и решила оставить в покое. Проспали мы до самого обеда. А во время обеда Тёмка говорит:

– С тобой совершенно невозможно в одной комнате находиться! Ты же мне спать не давала!

– Я не давала?! – возмутилась я. – Это ты мне спать не давал!

– А кто меня разбудил?

– А ты меня не будил? – удивилась я.

Потом мы пошли в комнату и сели на кровати: делать ничего не хотелось.

– И почему все вопросы в голову ночью лезут? – спрашивает Тёмка.

– Не знаю, – говорю, – но днём говорить с тобой совершенно не о чем.

Очень тихий мальчик

Как-то летом в нашем доме появился новый жилец. В квартиру на первом этаже соседнего подъезда въехали мальчик и его мама. Мама оказалась большая, весёлая, шумная, а ещё приятно пахла духами. Очень быстро она познакомилась со всеми детьми нашего двора и нашими мамами. Она вообще была очень общительная. А вот её сын – наоборот.

Славик даже ходил как-то тихо. Незаметно, словно тень. С нами не играл, а чаще сидел на лавочке и смотрел, как мы играем. Вытащить его на площадку было целое дело. Да мы и не особенно старалась: нам и без него было весело.

Но постепенно Славик привык к нам и нашим играм. В мяч, например, ему играть нравилось. В прятки тоже. Но только в них он почти всегда голил. Когда Славик видел, что кто-то не хочет голить, он всегда предлагал:

– Хочешь, я буду?

И, конечно, все хотели. Кому охота возле стенки стоять, когда можно побегать?

А Славик вставал к стене, закрывал глаза и начинал свой отсчёт.

Как-то раз мы вышли с Тёмкой во двор вдвоём, а там уже сидел Славик. На улице было жарко. Бегать не хотелось – мы забрались в песочницу. Песок на солнце тоже прогрелся, но если капнуть глубже, можно было найти стоящий материал для крепости, как бы сказал Тёмка.

Я стала отгребать сухой песок в одну сторону, Тёмка в другую. Вдруг Славик коснулся моего плеча и говорит:

– На, возьми досточку, ею удобней копать.

Я взяла.

– А можно я вам помогу? – спросил Славик.

– Валяй, – ответил Тёмка, – мы крепость строить будем.

– А хотите, я кубики принесу, из них можно башенки сделать?

– спросил весело Славик.

Мы смотрели на Славика во все глаза.

– А тебе разрешат чистые кубики на улицу вынести? – удивился Тёмка.

– А почему нет? – обрадовался Славик и убежал за кубиками.

Так он удивлял нас весь день, пока мы строили нашу крепость.

То бегал за ведром воды, чтобы полить песок, который весь высох на солнце. То принёс совки. То бумагу, чтобы флажки сделать на башенках. Короче, Славка нам очень понравился. Он столько всего наприду-мывал, а самое главное – всё сам и сделал. Когда солнце стало не так жарить, а крепость была уже готова и даже дважды обстреляна, вышли Димка с Аней, а потом Костя. Мы начали играть в догонялки, потом в вышибалу, потом полезли на крыши. Это наше любимое занятие, так как с крыш виден двор больницы и картинной галереи. Ничего особенного там никогда не происходит, но почему-то нас всегда тянет посмотреть. А ещё на крыше больничного склада есть слуховое окно: через него мы залазим на чердак. Там темно и всегда тепло, даже зимой. На чердаке тоже ничего нет, но мурашки по телу бегают, когда подумаешь, что сейчас полезем в темноту.

Как только мы отправились в сторону забора, по которому на крыши можно залезть, то заметили, что Славик поплёлся домой.

– Эй, – крикнула я ему, – ты чего? Полезли на крышу, там знаешь, как здорово!

Но Славик не остановился: только покачал головой и вошёл в подъезд.

– Странный какой-то, – сказала я.

– Будешь тут странным, – ответил Димка, который всегда всё знал. – Они раньше с мамой на восьмом этаже жили, а теперь на каком?

– На первом, – ответил Тёмка.

– Правильно, – сказал Димка, – а почему?

– Почему? – спросили мы хором.

– Потому что как-то раз Славка с этого восьмого этажа упал!

– Да?! Как?! – завопили мы.

– И разбился бы насмерть, если б случайно не зацепился штанами за какой-то крюк, торчавший из балкона шестого этажа… С тех пор он высоты боится. Да и вообще… – не стал уточнять Димка.

– С приветом, – брякнула Аня.

– Сама ты с приветом, – сказал Тёмка, – ты, поди, с восьмого этажа не падала?

С той поры мы больше Славку с собой на заборы и крыши не звали. А во всех остальных играх он участвует с удовольствием, всегда что-нибудь сделать предлагает или принести – тут же сам делает и приносит. Такой уж он человек!

Кареты

Как-то раз, пролистывая картинки книжек со сказками, я увидела красивую карету. Она была вся в завиточках, на высоких тонких колёсах. Мне тут же захотелось её сделать. Хорошо сказать – сделать. А как? Из чего? Из бумаги, решила я, поразмыслив немного.

Достала бумагу, ножницы, клей и стала работать. Сразу стало понятно, что такой же, как на картинке, моя карета не будет. И совершенно непонятно, как сделать такую же форму. У меня получалась коробка с двумя дырками для окон и с дверьми. Как я ни пыталась выгнуть бумагу, всё равно получался квадрат или прямоугольник. Попробовав раза три и поняв, что ничего не получится, я прилепила козлы в виде загнутой буквой «г» бумажки и приклеила сбоку днища четыре кругляка. Потом взяла жёлтую краску и раскрасила своё творение.

Карета получилась косенькая, но мне она нравилась. Я побежала показывать её сначала бабушке, потом маме, потом дедушке, а папы дома не было: на этом мои зрители закончились. Но я не расстроилась и тут же позвонила Тёмке:

– Привет! Пошли гулять.

– Пошли, – раздалось неубедительно в трубке.

Я испугалась, что он не пойдёт, и моя красота не будет продемонстрирована, поэтому быстро сказала:

– А у меня кое-то есть!

– Что? – спросил Тёмка с любопытством.

– Выйдешь – покажу, – ответила я и повесила трубку.

Пока я одевалась и открывала дверь, с лестницы неслось:

Топ-топ – БАЦ! Топ-топ – БАЦ! Это нёсся, перепрыгивая через ступеньки, Тёмка. Встретились мы с ним нос к носу у моей двери.

В руках я держала карету. Тёмка замер:

– Что это такое?

– Это карета! – ответила я гордо. – Я её только что сделала.

– И что с ней делать? – задумался Тёмка.

– Не знаю, – ответила я, – правда, красивая?

– Угу, – как-то странно ответил Тёмка, – а давай её подожжем! От неожиданного предложения я замерла, а затем возмущённо выпалила:

– Как подожжём? Я её весь день делала!

– Ну и зачем она нам тогда? – уныло спросил Тёмка, но тут же воодушевился и продолжил. – У меня есть целлулоидные закладки. Поломаем их, сунем в карету и подожжём! Знаешь, как здорово будет!

– Нет, ничего не будет, – ответила я, – я её не отдам.

Тут Тёмка стал у меня её из рук выдёргивать, одного прикосновения хватило, чтобы карета моя в мусор превратилась. Я заревела. Тёмка выпустил скомканную бумагу из рук: на этом наша прогулка закончилась. Я захлопнула дверь и прорыдала весь вечер в подушку, а утром мне позвонил Тёмка. Я стояла у телефона, надув губы:

– Привет! – весело сказал он.

Я молчала.

– Я карету сделал! Пошли поджигать!

– Не хочу, – ответила я.

– Пошли! Пошли! Я так здорово её сделал! Сейчас приду!

Я пошла и села за свой стол. На нём со вчерашнего дня лежала открытой книга с моей замечательной каретой. Тут в дверь забарабанил Тёмка.

– Иди-ка, открывай, – крикнула бабушка с кухни, – это только к тебе так гости приходят!

Я поплелась открывать. Тёмка стоял, сияя. В его руках лежала квадратная карета. Она походила на мою, но склеена была аккуратнее. Все углы ровные, бумага нигде не заминалась. Днище было сделано из гофрированного картона, в него с боков Тёмка смог вставить четыре маленьких гвоздика, на которые посадил колёса.

Я тут же забыла, что не собиралась гулять, и быстро натянула сандалии. Так мне хотелось поджечь карету! Мы выскочили на улицу и побежали к горке.

– Сейчас посмотрим, как она катится, – деловито сказал Тёмка и отпустил карету, но та никуда не покатилась.

– Очень лёгкая, – пробормотал Тёмка, – сейчас…

Он поднял с земли камешек и, положив в карету, подтолкнул её. Карета стояла на месте. Тёмка ещё положил камушек, и ещё. Но карета никак не хотела ехать.

– Нет, не поедет, – с грустью сказал Тёмка.

– Ну и когда же мы её поджигать будем? – с нетерпением спросила я.

– Нет, – качает головой Тёмка, – давай мы её поджигать не будем. Я столько времени с ней вчера провозился…

– Как?! – воскликнула я. – А мою карету ты вчера хотел сжечь!

– Ну, хотел, – попятился Тёмка, пряча карету за спину, – а свою вот расхотел!

– Так нечестно! – закричала я. – Ты мою карету вчера сломал, а я сейчас твою сломаю!

– А ты сначала догони! – закричал Тёмка и понёсся вниз с горки. Я побежала за ним, но догнать не смогла. Выдохшись, я села качели, а Тёмка сел рядом, на горке. Но только я пошевелилась, он спрыгнул и приготовился удирать. Я отвернулась. Тёмка опять залез на горку и говорит:

– Слушай, давай специальные кареты для поджигания сделаем?

Я хотела сказать в ответ что-нибудь такое, чтобы Тёмка разозлился, но передумала и сказала в ответ:

– Давай.

И мы пошли к нему домой. Теперь мы не делали кареты так аккуратно, как в первый раз. Слепили коробку, вырезали окна, двери, приклеили колёса и снова выбежали во двор. Затем Тёмка поджёг свою карету и поставил на металлическую горку. С неё карета съехала, но сгореть не успела… и всё равно мы радовались! Потом подожгли мою карету и тоже спихнули с горки. Расходясь по домам, мы договорились завтра сделать по карете.

Следующие кареты получились ещё проще и ещё страшнее. Но идея понравилась Димке и Ане, а потом Котьке и Славе, Марине и Юле, Лёшке и Даше. Мы с Тёмкой уже перестали кареты клеить, но этим летом во дворе почти каждый вечер кто-нибудь из ребят да выносил свою поделку.

Секретики

Летним вечером во дворе было очень здорово. Если хочешь на солнце играть – пожалуйста, по центру большущая лужайка, обе горки тоже под солнцем. Хочешь в тени посидеть – пожалуйста, вокруг лужайки деревья растут: невысокие яблоньки и очень высокие тополя.

Я люблю бегать под солнцем, а потом упасть на скамейку где-нибудь в тени. Вот и сегодня вышла – и прямиком на горку: там уже копалась моя подружка Аня.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– «Секретик», – таинственно ответила Аня.

Я заинтересовалась.

– И не расскажешь?

– Я же сказала, – удивилась Аня.

– Ты сказала «секретик»!

– Ну да, я сказала «секретик». Я «секретик» делаю.

– Ничего не понимаю. Как можно «секретик» сделать? Он или есть, или его нет.

– Ты не понимаешь. Вот, смотри, – и Аня показала на песчаную поверхность горки.

– И что? – удивилась я.

– Вот тут, – заговорщически показала подружка, – пальцем песок отодвинь.

Я сунула палец в песок и, наткнувшись на что-то твёрдое, отдёрнула руку.

– Ты что? – удивилась Аня.

– А что там? – спросила я.

– Ой… Отойди, я сама тебе откопаю, только сломаешь.

С этими словами Аня отодвинула меня и, наклонившись, осторожно начала пальцем сметать песок.

– Вот, смотри! – сказала она гордо.

Я увидела стекло, под которым что-то лежало. Наклонившись ещё ближе, я увидела цветок одуванчика и обёртку от конфет. Я тут же захотела сделать свой «секретик». Воображение разыгралось. Я подумала о пещере, где в хрустальном гробу лежит царевна! Или можно было вырезать из журнала «Мурзилка» человечков и тоже спрятать под стекло… Правда, идти домой за журналом не хотелось: хотелось немедленно сделать «секретик»!

– Здорово? – спросила Аня.

– Здорово! – ответила я.

– Давай делать вместе, – предложила Аня.

Мы начали бродить по двору в поисках чего-нибудь интересного. Я нашла какой-то крохотный шарик, мятую фольгу, два зубца от расчёски, кусочек клетчатой ткани. Ане повезло больше, в её руках оказалась игральная карта с красивым лицом девушки, большая бусинка и крышечка от духов. Потом мы отыскали по кусочку битого плоского стекла и понеслись делать свои «секретики». Тут во двор вышел Тёмка.

– Что делаете? – спросил он заинтересованно.

– «Секретики»! – ответили мы.

– Секретики? – переспросил Тёмка. – А что это такое?

– Ну вот, посмотри, – и я показала ему свой «секретик».

– Понятно, – Тёмка почесал затылок.

– А вот мой! – весело сказала Аня.

– И вот ещё мой! – позвала его я.

Тёмка пересмотрел все наши «секретики» и решил сделать свой. Он тоже долго бродил по двору, что-то подбирая и пряча в карман, а потом засел с обратной стороны горки и начал копаться. Через некоторое время он позвал нас. Мы вскочили и подбежали к нему.

– Вот! – гордо сказал Тёмка и показал на песчаную поверхность горки.

Наши глаза горели, но мы ничего не увидели, и потому стали смотреть на Тёмку.

– Что смотрите? Ищите! – сказал он.

– Ищите?! – возмутилась я. – Мы же тебе всё показали! А ты?

– А я не покажу! Это ведь «секретик». Значит, его нужно найти!

– Ничего мы искать не будем! – возмутилась Аня. – Это просто так называется, а на самом деле это вовсе и не «секретик»!

– Да? – ехидно спросил Тёмка. – Называйте, как хотите, свои «секретики», а мои нужно искать!

Я от злости пнула ногой песок на горке, и тут же к ногам Тёмки выскочило стекло и какие-то бумажки.

– Ты что? – завопил Тёмка и толкнул меня в плечо со всей силы.

Я упала и заревела, а Аня закричала:

– Ты чего дерёшься?

Тёмка, не долго думая, стукнул Аню и, подбежав к тому месту, где были зарыты наши «секретики», начал топтать и пинать землю. Я поднялась и побежала за ним, Аня вдогонку. Началась возня. Мы Тёмку с нашей стороны горки выпихиваем, а он нас толкает. То мы упадём, то он. Когда всё было истоптано и силы закончились, мы, грязные и потные, разошлись в разные стороны. Тёмка нам ещё и кулаком погрозил, сев на скамейку под яблонями; мы же с Аней стали восстанавливать свои сокровища.

– Ничего уже так, как было, не получится, – сокрушалась Аня.

– Пень, драчун противный, зараза, – зло шипела я.

Как мы ни старались, а может, и не сильно старались, но ничего у нас не получалось. В конце концов, я сама пнула ногой недоделанный «секретик» и отвернулась. Настроение было непоправимо испорчено.

Мы сели на траву рядом с горкой и начали ругать Тёмку всеми известными нам словами. Как назло, никто больше во двор не выходил: так мы и косились время от времени друг на друга.

Потом Тёмка куда-то исчез, но через некоторое время вернулся и опять пошёл к горке. Встал на колени и начал копать ямку, постоянно на нас оглядываясь.

– Давай как налетим на него! Да как толкнём! – предложила я.

– Не будем мы с ним связываться, – покачала головой Аня, поправляя юбочку.

Я зло вздохнула. Тут Тёмка поднялся и закричал:

– Эй, вы, недотроги! Идите, я вам что-то покажу!

– Нет уж! – закричала я. – Дудки! Мы уже посмотрели один раз, теперь все грязные сидим.

– Да идите, не бойтесь! – и Тёмка пошёл к нам навстречу.

– Не боимся мы нисколечко, – возмутилась Аня.

Тёмка подошёл и начал подталкивать нас с подругой к горке. Мы упирались, но шли. Нам и самим было интересно узнать, что он там такое сделал.

– Вот тут! – счастливо сказал Тёмка.

– Ты тут что – кустики посадил из травы? – удивилась я.

– Это не кустики! Это маскировка!

– Что? – не поняла Аня.

Тёмка быстро опустился на колени и стал аккуратно сметать землю. Под ней лежал лист то ли стекла, то ли плотной прозрачной пластмассы, а дальше – извилистый желобок, в который Тёмка умудрился засунуть всех своих солдатиков и даже какие-то военные машинки.

– А давайте прокопаем лаз от этого «секретика» к моему! – воскликнула я.

– Тоннель! Давайте, – обрадовался Тёмка, – тогда в случае обстрела «наших» у моих будет возможность отойти незаметно в тыл!

Весь оставшийся вечер мы дружно строили свой лаз. Было здорово!

Жадность

Вчера дядя Толя прилетел из командировки и привёз Тёмке несколько листов наклеек с очень красивыми зверьками. Я даже не знала, что столько животных есть! И белочки, и зайчики, и лисички, и волчата! Да такие красивые! Я смотрела на них, смотрела, никак не могла насмотреться.

– Так, – деловито сказал Тёмка, – покажи, кто тебе здесь нравится: я тебе отрежу.

Как мне хотелось получить все эти наклейки! Они почти не повторялись. Но сказать, что хочу всё, я почему-то не могла. Вздохнув, я показала на четыре первые картинки. Это был барсучонок, зайчик, бегемотик и волчонок. Тёмка аккуратно вырезал зверят и протянул мне:

– Смотри, один раз приклеишь, больше не отдирай: порвутся – или не приклеишь больше. Так папа сказал.

Тут в комнату вошёл дядя Толя.

– Что делаете, бандиты? Наклейки делите?

– Да, – ответил Тёмка, убирая листы с картинками в стол.

– А что же ты так мало своей подруге наклеек дал?

– Сколько попросила, столько и дал, – ворчливо ответил Тёмка.

– Да… Что ж ты не попросила больше?

– А разве можно?

– Конечно, можно!

– Нельзя! – запротестовал Тёмка. – Так она у меня и все забрать может.

– Ну, все не заберёт, – возразил дядя Толя, – а половину попросить может.

– Половину! Нет! Не отдам! – наотрез отказался Тёмка.

– Ты что у нас, жадный? – спросил дядя Толя.

– Жадный, да, – насупился Тёмка.

– Хм… Это я не догадался вам поровну наклеек купить. Ну, ничего. Мы его, Ольга, сейчас раскулачим.

– Бить будем? – удивилась я.

– Почему бить? – испугался дядя Толя.

– За что бить? – ещё больше испугался Тёмка.

– Вы же сказали, кулачить будем…

– Не кулачить, а раскулачивать, – засмеялся дядя Толя, – это значит «изымать излишки».

Я ничего не поняла, что же мы будем делать, но Тёмка, наверное, понял. Он быстро вытащил свои наклейки из стола и спрятал за спину.

– Ай-яй-яй, – покачал головой дядя Толя, – как тебе не стыдно! Давай спросим, может, Оля и не собирается у тебя половину наклеек забирать.

– Нет, не собираюсь, – ответила я, ведь мне хотелось забрать все.

– Покажи ей наклейки, пусть выберет ещё. Зачем тебе одному столько? – спросил дядя Толя.

– Дано, – отрезал Тёмка. – Тьфу, то есть, надо!

– Ты от жадности даже заговариваешься, – усмехнулся дядя Толя. – Н-да… Сплоховал я. И чего не купил больше листов? Ты уж меня прости, соседка.

Я молча кивнула: мне было обидно. Главное – непонятно, почему! Ведь Тёмка не сказал: «Выбирай четыре наклейки – и всё!». Он сказал, чтобы я выбрала то, что понравится. Выходит, сама виновата. Он бы и пять, и десять подарил… Но теперь просить невозможно. Я знаю это его настроение. Как упрётся – нипочём с места не сдвинешь. Можно домой уходить. Он теперь дуться весь вечер будет.

– Ну, ладно. Я пошла домой, – сказала я, вздохнув.

Тёмка заёрзал на диване:

– А чего сразу домой! Я «За рулём» вытащил!

– Нет. Спасибо. Я пошла.

– Ну и иди! – разозлился Тёмка.

Дядя Толя проводил меня и, закрывая входную дверь, таинственно подмигнул.

«Вот почему так? – думала я, спускаясь по лестнице. – Если бы у меня были деньги, я бы обязательно купила таких наклеек всем друзьям! И Тёмке бы купила, и Ане, и Димке… Мы бы приклеили их на почтовые ящики, вот было бы здорово! Я – зайчик, Димка – волчонок, Аня – кошечка, Тёмка – медвежонок… Нет, но какой же Тёмка жадный, оказывается! Жадюга! И зачем ему одному столько наклеек? Куда он их лепить будет? А приклеить можно на стёкла окон. На зеркала! О! Над кроватью, на шкаф… не забыть. Ах, да… У меня же всего четыре штуки. Ну, значит, над кроватью одну, вторую на почтовый ящик, третью на чашку и четвёртую про запас. Пожалел какие-то бумажки!».

Я пришла домой. Одну наклейку положила в стол, потом, подумав, положила туда же вторую наклейку. Третью прилепила на шкаф, так, чтобы лёжа можно было ею любоваться, а четвёртую взяла с собой в кровать (рассмотреть получше!), да так с ней и заснула.

На следующий день я пошла в гости в Ане, но дома не игралось, и мы выбежали во двор. Пока не вышел Димка, играли в «классики» и «резиночку». А потом пошли бегать с Альфой: это Димкина собака. Я и не заметила, как появился Тёмка.

– Привет! – сказал он. – А у меня для вас сюрприз!

Димка с Аней подошли к нему близко: Тёмка достал из-за пояса вчерашние листы с наклейками.

– Вот, мне папа привёз из командировки! Налетай! Что кому подарить?

Ребята стали внимательно рассматривать наклейки.

– Классные!

– Какие красивые!

– Здоровские!

– Вот эту хочу, вот эту и вот эту, – стали раздаваться их голоса.

Я стояла поодаль.

– Давайте. Вот эту. Ещё какую? – уточнил Тёмка, а потом глянул на меня: – А ты чего стоишь?

– Ты же мне вчера подарил уже… – с сомнением в голосе сказала я.

– Вчера не считается, – ответил Тёмка, – иди, смотри.

Я тоже подошла к ребятам. Наклейки были такие яркие, такие праздничные, но, самое главное, такие все разные, что мне опять ужасно захотелось получить их все…

– Вот эту можно? – спросила я.

– Можно.

– А вот эту?

– Можно.

– А мне бурундучка и лисичку, – попросила Аня.

– А я ещё вот те хочу, – продолжала я.

Тёмка всем отрезал наклейки быстро. Никому не отказывал. Даже мне. А я никак не могла остановиться! Замолчала только тогда, когда наклейки перестали умещаться в моих руках, а у Тёмки ничего не осталось.

– Ты себе-то что-нибудь оставил? – спросил справедливый Димка.

– Оставил! Оставил! Не переживай, – весело отмахнулся Тёмка.

– А ты, жадина, не очень много себе заграбастала? – увидев кучу наклеек у меня в руках, спросила Аня.

От неожиданности, что меня так назвали, я выронила половину из рук.

– Я? Это я – жадина?

– Ты, конечно! Кто ж ещё? Я думала, ты у Тёмки просто все наклейки вырвешь и домой побежишь!

– Я не жадина! – закричала я. – Просто мне очень хочется эти наклейки!

– Всем хочется, – возразила Аня, отходя на скамейку, чтобы получше рассмотреть свои картинки. Димка пошёл за ней.

Я не знала, что ответить. Получалось, я действительно жадина! Ведь остановилась я только тогда, когда наклеек у Тёмки больше не осталось… Мне стало жарко. Вот она, целая куча желанных картинок в моих руках, но почему-то они больше не радуют. Ах! Как противно, что меня назвали жадиной! Я-то думала, что жадина – Тёмка, а он взял и раздал наклейки всем нам. Ой, как нехорошо! Даже в носу защекотало, даже живот заболел!

– Мне вчера так же было… Противно… – сказал вдруг Тёмка, подойдя ко мне сзади.

Я не повернулась.

– И мама мне подсказала, как сделать. Чтобы опять стало хорошо.

– Как? – прошептала я.

– Нужно раздать эти наклейки, вот и всё.

– И всё? – удивилась я.

– И всё! Я сам не поверил. Но сработало.

Я стояла в нерешительности. Мне очень нравились наклейки, но ещё больше я хотела, чтобы меня не считали жадиной.

– А можно я себе вот эти три оставлю? – спросила я Тёмку.

– Ты чего меня-то спрашиваешь? Это же твои наклейки! Я себе оставил те, которые очень нравились.

Я отложила понравившиеся наклейки в карман и позвала ребят:

– Дима, Аня! Посмотрите! Может, вам ещё какие-то наклейки нужны? Я поделюсь!