Текст книги "Сказки комнатных растений"

– Глупость, мы всё равно ничего не поймём.

– Нет, ну, всё-таки! – не унималась Глупость.

– По-моему, ты перегрелась! Ты слишком много болтаешь лишнего!

Глупость повернулась ко мне и показала язык.

– Ну и глупо, – обиделась я.

– Конечно, я перечислю тех, благодаря кому мой сок такой целебный: алоин, наталоин, смолистые вещества, фитонциды, эфирные масла, ферменты, витамины А, С и В, около двадцати химических элементов: калий, кальций, натрий, марганец, магний, железо, литий, медь, например.

– Ничего не запомнила, – грустно сказала я. – Но поняла, ты очень полезное! Правильно бабушка сделала, что тебя когда– то приобрела.

– Я помню! Это было давно! Лет десять тому назад. Я было маленьким. Было ужасно холодно. И я очень боялось погибнуть.

– Холодно – это для тебя сколько? – скривилась Глупость.

– Градуса два, три. Минус, конечно.

– У нас при такой температуре некоторые без шапок ещё гуляют! – косясь на меня, ответила Глупость.

– Ну, что ж. Для кого-то такая температура и не считается холодной, но ведь я африканское растение! А у нас в Африке в декабре днём температура подбирается к пятидесяти градусам, а ночью падает до тридцати пяти.

– Батюшки! А я думала, что тридцать пять – это самая высокая температура, какая только может быть! – проронила я, вспеснув руками.

– Сейчас примерно столько и есть. Но октябрь у нас не самый жаркий месяц.

Я облизала пересохшие губы. Ужасно хотелось пить.

– Пожалуй, нам пора, – устав от жары, сказала я.

– Давно, причём! – вставила своё слово Глупость.

– Конечно, возвращаемся! Что нужно сделать, вы знаете.

Я уже хотела провести пальцем по листу, как на глаза снова попался изъеденный ствол.

– Алоэ, кто же так покалечил твой ствол? – спросила я.

– Покалечил? – испугалось Алоэ. – Где?

– Да вон же! Везде!

– Уф! Испугала! Это же следы от опавших листьев!

– А! Как у пальмы!

– Точно!

«Вот ещё с кем хочется подружиться, так это с Пальмой», – мечтательно подумала я, проведя пальцем по листу. Всё вновь закружилось и полетело.

Вот и дома! Глупость куда-то пропала по дороге. В темноте на столике стоит Алоэ.

– Спасибо тебе за очень интересное путешествие, – шёпотом поблагодарила я.

– Что ты говоришь? – спросила бабушка, входя в комнату. – Как ты себя чувствует? Нос дышит? Или заснуть не можешь из-за того, что он заложен?

– Бабуля! Дорогая! Как я рада тебя видеть! – подскочила я и стала обнимать бабушку.

– Батюшки! – запричитала бабушка. – Ты вся горишь! Где градусник?!

– Баб, я не горю, вернее, мне просто жарко. Ведь я только что вернулась из африканской саванны! Мой нос дышит! Ты же мне сама сок алоэ в нос капала! Ты что забыла? А ведь эти капли волшебные, потому что они из самого целебного растения в мире.

Глава 5
Пальмочка

– Всё! Больше не могу, бабуля! – сказала я и откинулась на спинку стула.

– Я тебе говорила, фиников много не съешь, а ты не верила.

– А почему их много не съешь? Пить хочу!

– Вот потому и не съешь. Сладкие очень. Можно сказать, сахар с косточкой! Знаешь, сколько его в финике?

Я отрицательно покачала головой, жадно глотая воду прямо из кувшинчика.

– Процентов семьдесят будет, думаю. Я вот читала, – продолжала говорить бабушка, раскатывая пышное тесто, – один врач написал, что можно прожить на одних финиках и воде.

– Да?

– Да. Знаешь, почему? Потому что в финиках много полезных веществ, которые нужны нам для жизни.

– Ну, это пожалуйста. Только я бы не смогла всю жизнь питаться одними финиками.

Бабушка хмыкнула.

– Есть такие места на земле, где, кроме фиников, ничего нет. Но никто не печалится по этому поводу. Хозяйки, которые живут там, умеют ни разу не повторяться в приготовлении блюд из одних фиников в течение целого месяца.

– Да ты что? – изумилась я.

– Давай финики, тесто готово. Косточки-то вытащила?

– Вытащила! Баб! Ну, а что кроме нашего пирога можно ещё с финиками делать?

Я села и положила голову на стол.

– Отцепись, почемучка! – воскликнула бабушка.

– Ну, баба!

– С мукой финики мешают и хлеб пекут.

– А ещё?

– Едят варёными, сырыми, сушёными. Из фиников делают пасту, которую можно хранить круглый год. Варят компоты, кисели. Из сока фиников добывают сахар и мёд. Из молотых косточек делают напиток, похожий на кофе. Больше не скажу, нужно в книжках посмотреть.

Я побежала к стеллажам с книгами. У бабули много книг о цветоводстве. А я уже научилась читать! Не очень хорошо, правда. Достав самую толстую книгу по цветоводству, я стала искать название – финиковая пальма.

– Баба! – открыв нужную страницу и увидев фотографию, закричала я. – Так она же у нас есть! Пальма финиковая! Этот тот папоротник в дедушкином кабинете!

– Что за глупость? Какой папоротник? Никакой это не папоротник. Пальма как пальма, маленькая только, – бабушка вытерла белые от муки руки о фартук. – Конечно, уж не такая, как в пустыне Сахара, под тридцать метров. Но самая настоящая.

– Она ведь у нас давно!

– Давно не давно, но второй год живёт. Растёт только плохо.

– Плохо?

– Медленно.

Мы с бабушкой отправились в кабинет деда. Пальма сидела в кадке у самой двери, раскинув свои, похожие на тёмно-зелёные перья диковинной птицы листья.

– Протри-ка с листьев пыль, – сказала бабушка, – пока я пирог пеку.

Я взяла губку, маленькое вёдрышко с водой и села рядом с кадкой.

«Интересно, а на нашей пальме финики когда вырастут?» – подумала я.

Только я хотела прикоснуться влажной губкой к листу, как увидела на нём знакомую девочку.

– Не намочи меня, – недовольно сказала Глупость.

Зажмурив глаза, я даже подпрыгнула от радости: «Путешествие! Будет новое путешествие!» Как только появлялась Глупость, начинало происходить что– то сказочное.

– Здравствуйте, девочки, – не заставил себя ждать голос Пальмы.

– Здравствуй, Пальмочка!

– В путешествие?

– Да! – крикнула я.

– Тогда посильней качни мой лист!

Я качнула лист, на котором сидела Глупость, и всё замелькало перед глазами.

– Песочек-то жёлтый! – услышала я бодрый голос Глупости. – Так! Я здесь на пять минут, не знаю, как вы. Не собираюсь тут засохнуть.

Открыв глаза, я увидела голубое небо, которое на горизонте превращалось в белую полосу. А кругом пески, пески, пески. Они громоздились ярко-жёлтыми холмами и обрывались чёрными тенями. Дунул слабый ветерок, песчинки побежали, как живые, перебрались на новое место и замерли.

Жар шёл отовсюду: сверху, снизу, сбоку! Пекло солнце, песок был раскалён, и ветер дул горячим воздухом.

– Фуф! Пустыня! – прошептала я.

– Прячьтесь под мои листья.

– Нам ещё повезло. Смотри, как много пальм вокруг. Они дают тень и спасают от жары.

– Что-то тут не так, – заговорила Глупость, прячась под лист. – Где твои колючки там, утолщения, опушения, чтобы не высохнуть?

– Мне они не нужны. Ведь всё это необходимо тем растениям, которые испытывают недостаток в воде. Вот они её и удерживают разными способами.

– А как же ты? Разве ты в пустыне не испытываешь этот самый, как его… Недостаток воды?

– Мои корни пьют грунтовую воду, которая подходит близко к поверхности. Такие места в пустыне называют оазисами. А меня называют царицей оазисов. Мне не нужна защита от испарения. Я испаряю столько, сколько хочу.

Я стала внимательно разглядывать финиковые пальмы, живущие в оазисе. Они были высокими с красивыми длинными стволами. Веер огромных четырёхметровых листьев раскинулся серо-зелёным шатром на самой вершине ствола. Я решила пересчитать все листья, но вскоре сбилась со счёта. Пальмы царственно выгибались и медленно раскачивались.

– А царицей-то тебя почему назвали? За рост? – спросила Глупость, жуя финик.

– Думаю, всё-таки за дело. У местных жителей, кроме меня и песка, ничего больше нет. В одной старинной книге было написано о восьмистах одном способе использования пальм людьми.

– И как же, интересно? – спросила Глупость.

– Из моей древесины и листьев делают стены, крыши домов. Ствол идёт на мебель и кухонную утварь. Финики и пальмовый сок – на еду, питьё и лекарства. Местные жители научились делать из финиковых пальм одежду, обувь, лодки, луки, гарпуны, верёвки, циновки, мешки, корзины, паклю для набивания матрацев. Нечасто, но используют меня даже как топливо.

Я слушала Пальмочку, а сама смотрела по сторонам. Всё здесь было диковинно. И величественные живые пальмы среди мёртвого горячего песка, почти чёрные тени жёлтых песчаных холмов, но самыми удивительными были, конечно, огромные гроздья фиников под листьями. Никогда ничего подобного я не видела! Гроздья были из крупных, мясистых, полупрозрачных, словно наполненных мёдом фиников!

– Сколько у тебя фиников? Да какие крупные! Вкусные, наверно? – не успела сказать я, как Глупость уже полезла срывать новые плоды.

Я потянулось остановить её, но Пальма сказала:

– Пусть срывает, не жалко. У меня сейчас двести килограммов фиников созрело. С каждым годом фиников появлялось больше и больше. Сейчас их столько, сколько может быть при самом хорошем урожае у нас, пальм.

– А сколько тебе лет?

– Мне уже пятнадцать лет.

– А бабушка говорит, что ты плохо растёшь!

– В комнате я расту медленно. Но здесь, у себя на родине, когда температура тридцать два градуса, я начинаю вытягиваться к солнышку.

– А если температура выше или ниже?

– Тогда расту, но медленнее.

– А когда ты цветёшь? Голова от твоего цветения не болит? – спросила Глупость, запихивая в рот финик.

– Цвету я в феврале, и голова от аромата моих цветов не болит. А почему ты спрашиваешь, Глупость?

– У Глупости сильно голова болела, когда цветочки алоэ появились.

Пальма не успела ответить. Из-за песочного холма вышел верблюд, за ним ещё и ещё! Они шли вереницей, ступали важно. На верблюдах сидели люди и радостно перекрикивались.

– Это караван. Люди радуются возможности передохнуть в тени моих листьев, напиться воды и отведать вкусных плодов.

Караван важно зашёл в оазис. Люди начали спрыгивать с верблюдов и располагаться под широкими листьями пальм. Они разворачивали ковры, доставали еду. Один смуглый мужчина взял закруглённый нож и полез по стволу нашей пальмы вверх. Сначала я испугалась. Но, приглядевшись, увидела, что мужчина улыбается и что-то напевает себе под нос:

 
«Если финики добыть,
Можно голод утолить!
Силы всем они дают,
И верблюд мой тут как тут!
 
 
Хлеб пустыни, хлеб пустыни —
Самый главный ты поныне.
 
 
Вкус твой сладкий всем известен,
Буду я с тобою честен,
Не сорву я все плоды,
Нет для этого нужды.
 
 
Хлеб пустыни, хлеб пустыни —
Самый главный ты поныне.
 
 
Путникам другим поможешь,
Утолить их голод сможешь.
Самый вкусный в мире плод,
Так и просится он в рот».
 

Мужчина срезал большую гроздь фиников и спустился вниз. Передохнув, караван скоро вновь пустился в путь, а мы с Глупостью улеглись на гладких листьях и стали пить удивительно вкусный голубовато-белый сахарный сок, которым нас угостила пальма.

– А вот интересно, – заговорила Глупость, – сколько литров такого сока ты можешь дать?

– Литров триста.

– Батюшки! А сколько килограммов плодов?

– Килограммов двести.

– Ну, да. Ты же уже говорила. А почему тот мужчина спел «и верблюд мой тут как тут»?

– Потому что финики здесь едят не только люди, но и верблюды, и лошади, и даже собаки.

– Что же получается? Ты тут всем даёшь всё необходимое! И пищу, и питьё, и кров!

– Так и получается, потому что я в пустыне одна. Есть финиковая пальма в пустыне – есть жизнь.

Раздался скрип песка. Из-за холма снова показался верблюд.

– Ещё один караван, – важно сказала Глупость.

– Возможно, – ответила Пальма. – Караванщики все знают мой оазис. Но нет, это не караван. Это одинокий путник. Я его знаю, это лекарь.

– А ему здесь что нужно?

– Тоже, что и всем. Финики.

– Покушать?

– Лечить людей.

– Как? Ты тоже лекарственная?

– Нет, я не лекарственная, но мои плоды обладают лечебными свойствами.

– И какими?

– Финики помогают при сильном кашле, укрепляют зубы и кости, ведь они содержат много кальция. Если сахара в крови мало, начинается головокружение, а финики сразу повышают содержание сахара!

– Ну, ещё бы. Это ведь сам сахар и есть, только с косточкой, – со знанием дела повторила я бабушкины слова. Мне здесь очень нравилось.

«Не то, что на алоэ. Когда некуда было спрятаться от палящих лучей, и мы изнывали от жажды. А здесь! Красота. Жарко, конечно, но под широкими листьями пальмы палящие лучи солнца не беспокоят. Напиться можно вдоволь. Так хорошо, что даже спать хочется», – думала я.

И действительно слабый жаркий ветерок убаюкивал, поглаживая щёки. Лист плавно качался вниз-вверх. Тишину нарушало лишь сухое перешёптывание листвы. Веки закрывались сами собой. Глупость посвистывала на соседнем листе, она уже давно заснула. Прищурив глаза, я смотрела на небо и думала о караванах, которые медленно движутся по пустыне и …

ТУК-ТУК-ТУК.

Мои глаза открылись. Оказывается, я тоже заснула. Кто стучит? Наверное, Глупость опять что-нибудь придумала. Но нет. Глупость сидит на соседнем листе и смотрит на меня.

ТУК-ТУК-ТУК.

Значит, это не сон? Мы свесились вниз. Молодую пальмочку, что стояла рядом с нашей Пальмой, рубили. Новый караван вошёл в оазис. Люди уже сидели на коврах, пили из кувшинов и ели с подносов.

– Что это? – с тревогой спросила я.

– Так добывается особое лакомство, – вздохнула Пальма. – Сердцевина молодых пальм очень вкусная. По вкусу напоминает миндаль. Но такое удовлетворение желаний путников для нас смертельно.

– Молодая пальмочка погибнет?

– Уже погибла.

– Как же так! – расстроилась я. – Им мало сладких фиников?

– Люди часто бывают неразумны.

Мужчины начали сворачивать свои ковры. Они уходили из оазиса, который осиротел, потеряв одну молоденькую пальмочку.

– Иногда люди ведут себя странно. А ведь они знают, к каким страшным последствиям может привести гибель оазиса.

– К каким?

– К гибели людей, разумеется. Неурожай фиников для тех, кто живёт в песках, означает голод, а голод – это смерть. Так уже было. Целые поселения вымирали из-за того, что погибал оазис финиковых пальм.

Пальма грациозно качнулась.

– Но у людей короткая память.

– А сколько лет живут финиковые пальмы?

– В два раза дольше срока, отпущенного человеку.

– Это сколько значит? – спросила Глупость.

– Двести лет.

Я смотрела на другие пальмы, которые провожали уходящий караван печальным покачивание. Мне было очень грустно. Столько доброго делала финиковая пальма для людей, а они иногда платили ей чёрной неблагодарностью. Мне было неудобно за всех людей сразу, ведь я тоже человек. Я думала, думала, думала, ничего не слыша и не видя. Но громкий голос Глупости заставил меня очнуться:

– Смотрите! Соседнее дерево всё ободрали!

– Как? Где? – забеспокоилась Пальма.

– Ни одного финика не оставили!

– На нём не было фиников, – облегчённо вздохнула Пальма.

– Как не было?

– Мы двудомные растения.

– Какие? – переспросила Глупость.

– Двудомные. Два дома. Так говорится, а на самом деле это значит, что есть мужские пальмы, а есть женские. Плоды созревают только на женских пальмах. На мужских пальмах плодов не бывает. Та пальма, на которую ты смотришь, мужская.

– Как у людей, получается? Вот это да! Я даже не знала, что такое может быть у растений!

– А ещё я работаю календарём, – весело сообщила Пальмочка, которая хотела поднять нам настроение.

– Календарём? На тебе делают зарубки?

– Не угадала, Алиночка. Просто за месяц у меня всегда вырастает один новый лист и отмирает один старый. Поэтому местные жители точно знают, прошёл один месяц.

– А я вот слышала, что надо говорить не пальмовый лист, а пальмовая ветвь! – заявила Глупость, поедая финик.

– Ничего удивительного в этом нет. Длина моего листа так велика, что многие путают его с целой веткой.

– Пальмовая ветвь! Так я же знаю! – закричала я. – Как-то не приходило в голову, когда про пальмовый лист говорили. А пальмовую ветвь дарят на олимпийских играх!

– На Олимпийских играх дарят ветвь оливы! – знающим тоном сказала Глупость.

– Верно. Ветвь или венок из оливы, а также меня, пальмовую ветвь.

– А почему?

– Это как пожелание здоровья, долголетия и победы.

– Победы?

– Конечно! А как ещё можно назвать нашу способность расти в жарких пустынях под испепеляющим солнцем? Не только расти, но и дарить новую жизнь. Никак кроме победой жизни над смертью это не назвать.

Я с уважением смотрела на Пальмочку. Впрочем, почему я её так называю? На царицу Пальму, на её высочество Пальму, на королеву пустыни. Глупость тоже смотрела на Пальму с уважением.

Тут один длинный лист пальмы склонился.

– Коснитесь меняи вновь окажетесь дома, – с грустью проговорила Пальма. – Наше путешествие подошло к концу. Вам понравилось?

– Конечно, понравилось, – сразу ответила я.

Глупость сделала вид, что не расслышала. Она коснулась перистого листа и исчезла. А я последний раз огляделась вокруг. Начинало темнеть. Тени на песке стали размываться. На ярко-синем небе появились целые россыпи ярких звёздочек. Я подняла руку и коснулась листа.

– Н-да, – сказала Глупость. – Фиников я наелась на целый год, теперь пить хочу.

Я сидела на полу.

– Как здорово было, правда? – восхищённо спросила я.

Ответа не было. Я посмотрела по сторонам. Глупость исчезла. Зато вошла бабушка, которая приподняла очки от удивления.

– Почему ты на полу?

Я стала подниматься и случайно задела бабушкину этажерку.

БАХ!

Земля высыпалась на паркет. А растение, стоявшее на этажерке, из пышного и большого вдруг превратилось в маленькое и смятое!

– Ох, какое несчастье, – проговорила бабушка.

– Бабушка, ты не волнуйся! Я его мигом пересажу! У тебя же много пустых горшков. Ты, главное, не переживай!

Бабушка подняла растение с пола. Некоторые стебли отломились и остались лежать на полу. Листочки на веточках-верёвочках жалостно свисали.

– Стебли традесканции хрупкие, ломаются, даже если её неосторожно поливать, – вздохнула бабушка.

– Традесканция. Какое название красивое, правда?

– Правда, красивое.

– Мы же ей поможем, бабушка?

– Помочь-то поможем, но что она теперь понарасскажет другим растениям.

– Как? – удивилась я, очумело посмотрев на бабушку.

– А так, – тихо проговорила бабушка. – Я сама «бабьи сплетни» боюсь. Так традесканцию в народе называют.

Бабушка подмигнула мне, я удивлённо хлопнула ресницами.

Глава 6
Бабьи сплетни

– У Болотного Царя было две дочери. Обе красавицы. С лица одинаковые. Только цвет глаз разный: у одной зелёный, у другой синий. Любил Царь своих дочерей, но никого из них особо не выделял. Звал их ласково Зеленоглазкой и Голубоглазкой. Носили дочери красивые наряды, украшали себя самоцветами, а головы пышными драпированными накидками покрывали.

Никто и не догадывался, что волос-то у красавиц нет вовсе. И только Болотный Царь да царевны знали, что появятся волосы в день совершеннолетия как подарок отца. И волосы те необыкновенные – из стеблей и листьев.

Перед самым совершеннолетием повёл Царь-отец дочерей с собой по болотному царству.

Не знали дочери, что непростая это была прогулка. Всё, что скажут они или сделают в этот день, значение иметь будет.

Повстречались на их пути Пузырьки Болотного Газа.

– Ах, какие воздушные! – воскликнула Голубоглазка.

– Ах, какие хрупкие! – воскликнула Зеленоглазка.

Запомнил эти слова Царь-отец.

А тут навстречу болотная Змея.

– Какая пятнистая да пёстрая, – сказала Голубоглазка.

– Какая длинная, – сказала Зеленоглазка.

Когда вернулись они домой, погладил своих дочерей Царь-отец по головам, и тут же появились у Голубоглазки пушистые, похожие на зелёные пятнышки, зернистые листочки даваллии. А на голове Зеленоглазки – ломкие, но длинные стебли традесканции.

Разный характер с тех пор у дочерей Болотного Царя. Голубоглазка спокойная, нежная и приветливая. Зеленоглазка весёлая, суматошная и болтливая. Вот такая история, – вставая, сказала бабушка. – Хочешь верь, хочешь нет.

– Бабуля, а скажи: «Глупость какая!» – поднялась я с дивана вслед за бабушкой.

– Какая ещё глупость? – насупилась бабушка. – Не морочь мне голову!

Бабушка вышла, а я подлетела к традесканции.

– Ну, где ты? Где? – шептала я, разглядывая длинные переплетённые между собой стебли.

Я стала приподнимать листочки традесканции в поисках Глупости, но её нигде не было. Длинные стебли были прохладными и тяжёлыми. Продолговатые листочки сидели поочередно, словно каждый высматривал своего соседа снизу. Перебирая длинные стебли, я думала, сломается ли стебель, если его легонько согнуть. Бабушка говорила, что традесканция хрупкая. Как только я это подумала …

– Нет! Действительно интересно! Давай уже, чего губу закусила, – услышала я писклявый голосок, который раздавался позади меня. – Сгибай!

Я оглянулась. От радости дух захватило!

– А вот не буду! – задорно ответила я.

– И верно! – весело подхватила Тредесканция. – Ну-ка, давай мы у тебя, Глупость, чего-нибудь согнём! Да посмотрим, интересно тебе будет или нет!

Глупость широко открыла глаза. Так с ней ещё ни одно растение не разговаривало.

– Чего же это сразу у меня? – даже смутилась она.

– Всё! Не будем ни у кого ничего сгибать! – примирительно сказала я. – Как я ждала, что ты оживёшь!

– А я не умирала! – рассмеялась Традесканция. – Чего глядите на меня во все глаза!

– Я думала, может мы… Может ты… Куда-нибудь мы с тобой…

Я окончательно запуталась и замолчала. Традесканция затряслась от смеха и выпалила:

– Да ладно уж! Понятно всё! Отправляемся в удивительные болота тропических лесов Америки!

– Ура! – закричала я.

– Эй! Взяли меня за стебли!

Мы быстро схватили Традесканцию за свисающие стебли и закружились, стремительно уменьшаясь в размерах. Жарко и влажно. Кругом столько растений, что, кажется, нет места для воздуха! Зелёный свет бьёт в глаза со всех сторон. Ярко-изумрудный, чёрно-зелёный, буро-зелёный! Солнечные пятна сидят на раскачивающихся листьях, и кажется, что вокруг царство солнечных зайчиков, собравшихся повеселиться вместе. Повсюду раздаются странные звуки:

бульканье, почавкиванье, стрекотание, тихое жужжание и треск. Покрутив головой во все стороны, я свесилась вниз и… Внизу не было земли! Там была вода! Бурая вода, в которой купался солнечный свет, пронизывая болото до самого дна, так, что было видно множество переплетённых между собой корней и листьев разных растений. Невольно поджав под себя ноги, мы с Глупостью переглянулись. Вокруг всё было так таинственно!

Вода колыхнулась, и над поверхностью появилась голова рыбы. Она открыла рот, но тут же захлопнула его и исчезла. Огромные стрекозы налетали друг на друга, пикируя у самой водной глади. Бултых! Бултых! И четверо ярко-зелёных лягушат поплыли под водой прямо к свисающим стеблям нашей Традесканции.

– Смотри, сколько лягушек! – изумлённо прошептала Глупость.

– Вижу! Вижу!

– Не туда, ты сюда посмотри!

Приглядевшись внимательно, я увидела, что почти на каждом листочке возле воды сидят лягушки, маленькие и большие, зелёные, бурые, чёрные и даже в пятнышко! В воде плавают черепахи, рыбы. Бабочки, стрекозы, большие жуки перебираются с одного растения на другое, о чём-то жужжа и стрекоча.

– А вон какие-то огромные насекомые! – показала пальцем Глупость.

– Смотри! Черепашки!

– И вон! А там их сколько!

– А это кто? Креветки?

– Раки! Это же раки!

– Крабы! Смотри, бегут как смешно!

– Здорово, да? – раздался залихватский голос Традесканции.

– Удивительно! Вот оно, что значит жизнь кипит! Я всё никак понять не могла!

– Да! Обитателей тут у нас столько, что и не сосчитать! Но места всем хватает. Кто на листочке живёт, кто под листочком! Вон, побежала, побежала! А кто-то думает, она медленно ходит! Гляньте на эту тихоню! Я вам по секрету скажу, быстрее черепахи у нас здесь только рыбы плавают! А на днях тут такое было…

– Эй! Сплетница! Опять болтаешь попусту? – раздался скрипучий голос.

Я посмотрела туда и чуть не упала в воду. На нас смотрел дракон!

– Мамочка! – завопила я, а вслед за мной и моя Глупость.

– Причём здесь мамочка? Не дракон я, тритон! И, между прочим, в отличие от некоторых небылицы рассказывать не люблю! Только правду! Кто про меня напридумывал всякую всячину на той неделе, а? Будто я огнём питаюсь, землёй закусываю! Будто у меня в спине крылья спрятаны, и если их в воду опустить, болото отравленным станет? Кто? Кто это всё напридумывал?

– Я не со зла. Хотелось что-то необычное придумать. У нас что-то скучновато стало, – ответила Традесканция.

– Я знаю, откуда в тебе эта черта – посплетничать.

– Ну-ка, ну-ка! – усаживаясь поудобнее, сказала Глупость. – Интересненько! Мы уже слышали одну легендочку!

Легенда о цветке традесканции

Жили в одном царстве у Болотного Царя три сестры-близнецы. Никто их различить между собой не мог. И всем они были хороши, только с одним недостатком. Любили сестрицы посплетничать. Где ссора затевается, там точно сёстры побывали и что-то наговорить успели.

Однажды болотный Царь отправился познакомиться с новым растением – традесканцией. Жить оно могло и в воде, и на суше. Появилось на болоте откуда неведомо, освоилось быстро.

Слуги Царя окружили, про растение рассказывать стали, а тот слушал, наклонив голову, переспрашивал.

– Да он глухой у нас, – сказала одна сестра другой таким шёпотом, чтобы услышали все окружающие.

– И вправду глухой, всё переспрашивает да наклоняется, – ответила вторая сестра.

– В уши вода затекла да пробкой встала, – ответила третья сестра.

– Так, наверное, в голову уже попала? – заохала первая сестра.

– Точно! Смотрите, он и мигать стал медленнее!

– И покачнулся! Верно? Покачнулся же!

– Батюшки, пропадёт наше царство без царя.

– Пропадёт, как есть пропадёт. Недолго наш царь с водой в голове жить-то будет.

– Ах, беда-то какая! Какая беда! Погибает царь.

Болотные жители напугались, зашумели. Слух тут же до царя дошёл.

Послушал царь, что три сестры про него придумали.

Свёл брови. Руки в бока упёр. Велел зачинщиц беспорядка изгнать из своего болотного царства на три стороны. Одну на север, другую на юг, третью на запад.

Взмолились сёстры:

– Не разлучай нас, Болотный царь!

– Не можем мы жить друг без друга! Ведь мы родные сестры. С рождения вместе.

– Любое другое наказанье для нас придумай, только не разлучай.

Посмотрел, прищурившись на сестёр, царь, хлопнул в ладоши и превратил их в нежный цветочек с тремя лепестками. Посадил цветок на то самое удивительное растение – традесканцию. И остались сёстры в болотном царстве, только болтать лишнего не могли.

– С пятью лепестками цветы знаем, с четырьмя знаем, а это какой-то дивный цветок, с тремя лепестками, ни на что не похожий, – шептались между собой жители болотного царства.

Так и не узнал никто, откуда цветок появился и куда исчезли три болтливых сестрицы.

– Так вот почему у Традесканции цветочки с тремя лепестками!

– Нет, не нравится мне эта история. Ты лучше про болотные огоньки расскажи, – попросила Традесканция.

– Расскажу, отчего не рассказать. Вижу, ты гостей к нам привела. Мы всегда гостям рады.

Я кивнула и улыбнулась.

Легенда о болотных огоньках

Весело кружились семь болотных огоньков над водной гладью. Взлетали высоко, падали к самой воде, неслись, чуть ли не касаясь своего зеркального отражения. То собирались вместе, то разлетались ненадолго и вновь выстраивались друг за другом, чтобы огненным колечком опуститься на голову лягушки или поиграть с шустрой стрекозой. Белый, розовый, голубой, синий, лиловый, фиолетовой и карминный, самый удивительный, смешанный из двух красок, красной и синей. Болотные огоньки были добрыми и шумными. Их любили все болотные жители. Появлялись они в конце июня и радовали обитателей болотца до самых холодов.

– Смотрите! Болотные огоньки летят! – застрекотали крылышками стрекозки. Обитатели болота весело замахали кто лапками, кто усиками, а кто листиками. Только одно растение было печально. Оно грустно свесило свои стебли и о чём-то думало. Болотные огоньки, перемигиваясь, подлетели к печальному растению.

– Эй! Ты чего грустишь? – спросил белый огонёк.

– Ты такая красивая и такая печальная, не порядок! – подхватил розовый огонёк.

– Ты вздыхаешь? – спросил голубой огонёк.

– Да ты плачешь! – воскликнул синий огонёк.

– Что же тебя так расстроило? – хором спросили лиловый и фиолетовый огоньки.

А карминный огонёк опустился на поникший листочек и нежно к нему приник.

Растение глубоко вздохнуло. Оно совершенно расчувствовалось.

– Я единственное растение на болоте, у которого нет своего цветочка. Кто-то цветёт белыми цветами, кто-то синими, кто-то голубыми. Только я не могу цвести. От этого мне грустно.

– Не плачь! Мы тебе поможем. Будут у тебя цветочки: белый, розовый, голубой, синий, лиловый, фиолетовой и карминный. Жить каждый новый цветочек будет всего один день, но цвести ты будешь больше полугода!

Сказали так, взлетели и упали на растение. С той поры традесканция цветёт с июня до самых холодов, каждый цветочек живёт не больше одного дня. Окраска у каждой традесканции своя, может быть семи цветов!

– Давайте-ка расходиться. У Традесканции гости, а мы тут толпой собрались, не даём им вместе побыть, – кряхтя, сказал старый Тритон.

Раз, два, три – и все исчезли, как по волшебству. Кто в воду прыгнул, кто под листочками спрятался.

Традесканция вздохнула.

– По-моему, ты не сплетница, а фантазёрка. Не возражай, – быстро проговорила я. – Ты нам с бабушкой очень-очень нравишься! Бабушка говорит, что ты в дом радость приносишь и помогаешь настроение поднять, поэтому любую работу рядом с тобой хочется выполнять весело!

– Спасибо! А ведь здорово, что вы ко мне в гости пришли!

– Ой, сопли пошли. Домой хочу! – скривилась Глупость. – Сплетен никаких не узнали. Зря время провели.

– Пора! – вздохнула я, обнимая стебель растения.

Всё закружилось, и я оказалась в дедушкиной комнате.

– Баб! Баба!

– Ну чего ты кричишь?! – шёпотом спросила бабушка, входя в комнату.

– Баба, а почему всё-таки традесканцию «бабьими сплетнями» называют?

– Так ты на стебли её посмотри. Длинные, свисают, цепляются друг за друга да ещё переплетаются между собой. Чем не сплетни?

– Баб! Садись! Я тебе сейчас такое расскажу!

– Сплетни? – улыбнулась бабушка и поставила на подоконник растение с бордовыми листьями.

– Нет! Что ты! Легенды! Ты только послушай, не уходи…