Текст книги "Странники зазеркалья"

Русская гейша

Александр вышел из корчмы и направился в ближайший кабак, путь до которого корчмарь указал не без недовольства. Миновав торговую площадь и пройдя какими-то закоулками, он остановился у крыльца, над которым была прибита огромная, вырезанная из бревна ложка. Поднявшись по ступенькам, он потянул на себя тяжёлую скрипучую дверь и шагнул через порог.

Оглушительная музыка, стробоскопические вспышки. Возле барной стойки на высоком стуле сидит девушка. То есть девушек здесь множество, кто-то танцует, кто-то заливисто смеётся, сидя за столиком, но все они лишь создают декорации, атмосферу веселья и разврата. На самом деле здесь только она. Она медленно выдыхает струйку сигаретного дыма и прикасается губами к соломинке, торчащей из высокого бокала.

Александр подошёл и сел на соседний стул. Девушка мельком окинула его взглядом, взмахнув веером густых ресниц, и снова растворила взор в зеркальной стене.

– Можно вас угостить? – спросил Александр, больше жестом, нежели голосом, поскольку не мог перекричать колонки.

В ответ девушка усмехнулась, погасила сигарету и ответила. Её голоса Александр не услышал, но кое-что понял по губам, об остальном догадался. Общий смысл фразы: «Если я буду пить со всеми желающими меня угостить, то я лопну и ничего не заработаю. Поэтому если не планируешь оплатить моё общество по полной стоимости, то пересядь куда-нибудь подальше».

Александр собрался было спросить стоимость, но тут сзади его кто-то погладил по спине. Он обернулся.

– Не желаете угостить девушку коктейлем? – почти в ухо ему прошептала обворожительная брюнетка. Она была не менее красива, но, как ни странно, Александр не почувствовал ни малейшего желания её угощать. Что-то неуловимое выдавало в ней фальшивость. Это была дешёвая декоративная безделушка для тех, у кого нет денег на бриллиант. Он улыбнулся и, бросив на прилавок купюру, сказал бармену: «Налей ей», – после чего снова повернулся к «богине».

– И сколько стоит твоё общество?

– У тебя столько нет, – усмехнулась она. – Да и зачем тебе я? Вон, выбирай любую. Для тебя всё будет за полцены.

– Мне не нужна уценёнка, – поморщился Александр. – И всё-таки сколько?

Она назвала сумму.

– Ты шутишь?!

– Я предупреждала. – Она пожала плечом, на котором красовалась цветная татуировка.

– За один раз?!

– Что значит «за один раз»? – возмутилась «богиня». – За вечер.

– Но за вечер всё равно один, ну максимум два раза.

– Два раза чего?

– Как чего?

– Мальчик! – Она расхохоталась. – Ты думаешь, я торгую здесь телом?

– А чем?

– Я же сказала: «Общением». И ты уже истратил весь бесплатный лимит. – Она щёлкнула пальцами, и бармен, не прекращая встряхивать шейкер, достал из-под стойки песочные часы.

– Бред какой-то! – опешил Александр. – И ты надеешься найти того, кто это купит?!

– Я не собираюсь никого искать, – улыбнулась она. – Ты вот, к примеру, сам меня нашёл.

Сзади его снова погладила по спине девица, от которой, он думал, уже отвязался. Он повёл плечом, чтобы стряхнуть с себя её руку, но она, чтобы привлечь к себе внимание, ещё крепче в него вцепилась.

– Саша! – услышал он голос Оксаны. – Саша, очнись!

Александр открыл глаза и сфокусировал взгляд. Маша почти перестала раскачиваться, её веки были опущены, а рот приоткрыт. Силы закончились, она оторвалась от зеркального коридора и потеряла сознание, если, конечно, можно назвать сознанием то состояние, в котором она пребывала до сих пор.

– Надо перенести её вниз, – сказала Оксана. – Сейчас позову Володю.

Александр проводил её взглядом и потёр онемевшие пальцы. Всё тело затекло, словно он просидел в одной позе несколько часов. Он встал, чтобы немного размяться, но в глазах потемнело, и залетали серебристые светлячки. В ушах снова начал нарастать гул. Он не увидел, но почувствовал, что Маша, потеряв опору, начала падать. Едва успев подставить руки, чтобы не позволить девушке удариться головой, он аккуратно уложил её на пол и на четвереньках пополз к люку, не став дожидаться, пока сам упадёт рядом.

В себя он пришёл уже в гостиной. Напротив сидела бледная, измождённая Оксана.

– Как ты? – спросила она.

– Не очень.

– Меня тоже что-то замутило. Сколько времени мы там были?

Александр пожал плечами и посмотрел на плиту, где стояла кастрюля с будущим бульоном.

– Может, минут десять? Вон, даже вода закипеть не успела.

– Дааа, – покачала головой Оксана. – Ненадолго же нас хватает. Ты успел ещё что-нибудь увидеть?

– Да. Был один яркий образ, но… что толку-то от этих бредовых снов?

– И всё-таки! Расскажи, что увидел.

– Какие-то прыжки во времени. То был в деревянной Руси, то вдруг оказался в современном ночном клубе в окружении полуголых девиц. Даже неудобно об этих фантазиях тебе рассказывать, – усмехнулся он. – Да и какое это может иметь отношение…

– Полуголых девиц?!

– Ну, извини. Я ж не виноват…

– Да я тебя не обвиняю! Просто я увидела нечто подобное.

– Да?

– То есть я не была в ночном клубе, но я встретилась с женщиной так называемой древнейшей профессии. Она… как тебе сказать? Ну, представь: пока была более-менее красива – работала, а состарилась, растолстела… и всё. Никому не нужна. Голод, тьма, скука смертная. И она пытается цепляться за прошлое, пытается краситься, наряжаться, но это выглядит смешно и жалко.

– И какое отношение эти женщины могут иметь к Маше?

– Не знаю. Но слушай дальше! В своих воспоминаниях моя упомянула скомороха…

– Да ты что?! И?!

Оксана нахмурилась, вспоминая своё видение.

– Я думаю: а вдруг это просто моя фантазия, навеянная подсказками? Ведь мне хотелось его увидеть. Вот я, может быть, и придумала…

– Так ты его увидела?

– Нет. Я нырнула в её воспоминания, но там никаких скоморохов не было. Там было вообще нечто непонятное.

– Ну не тяни!

– Пристань, корабль, крестоносец… Откуда на Руси крестоносцы?!

– А почему ты решила, что действие происходит на Руси?

– А где ж ещё-то?! Язык наш, одежда…

– Оксана! Какой язык? – Александр засмеялся. – Неужели думаешь, что попади ты в те времена, то поняла бы хоть слово из того, что говорили наши предки?

– С языком понятно, – согласилась Оксана. – Но это точно не наше время! Корабль с парусами и вёслами, одежда… Я помню, с моего плеча сползла шаль, и я увидела рукав белой рубахи, правда очень грязный… и он был расшит узором – красными крестиками. Это же традиционная русская одежда. Опять же икона в комнате. В католических странах не было икон в домах, значит, это где-то здесь. Почему-то кажется, это что-то вроде Великого Новгорода. Опять же – пристань. Она ещё говорила про матросов в кабаке…

– Ладно. Предположим, ты оказалась в древнем Новгороде. Что нам это даёт?

– Понятия не имею. И при чём тут крестоносец?! Но я его отчётливо видела! Белый плащ и на груди красный крест.

– А вернуться туда и спросить?

– Давай попробую. А ты следи, чтобы бульон не убежал.

Оксана сжала виски ладонями, закрыла глаза и снова погрузилась в воспоминания.

Талия так Талия. Было всё равно, как её будут звать, лишь бы дали поесть, лишь бы хоть какое-то тёплое место, чтобы выспаться и отогреться. Рыцарь выбрал несколько девушек, расплатился с толстяком и, что-то сказав переводчику, вернулся на корабль.

Толмач повёл выбранных в ближайшую корчму. Девушек посадили за стол и поставили перед ними один котелок на всех. Тарелок не дали. Оголодавшие нищенки набросились на еду. Толмач отошёл в тёмный угол. Оксана поставила участников скоростной трапезы на паузу, чтобы её подопечная не осталась голодной, пока она будет рассматривать обстановку.

Посетителей, кроме них, никого. Да и не удивительно: тесное полутёмное помещение, лавки и столы не отесаны, словно это временная мебель, сколоченная наскоро. Того и гляди посадишь занозу. Низкий потолок украшает люстра. Оксана присмотрелась: люстра казалась тщательно отполированной и резко выделялась из общей убогости интерьера. Она была сделана в форме корабельного штурвала: круг, разделённый на несколько секторов. На конце каждой перекладины свеча. Сейчас они не горят – достаточно того света, который проникает сквозь окна, если так можно назвать маленькие дыры в стене.

«Штурвал? – удивилась Оксана. – Кажется, в таком виде они появились только во времена Петра Первого».

– Всё верно! – услышала она голос из тёмного угла и вздрогнула. Толмач смотрел на неё с усмешкой.

– Что верно? – пролепетала Оксана.

– Штурвал изобретут намного позже. А в эти времена так изображалось солнце. Любое дело начинали с освящения этим символом.

– Хотите сказать, что мы в дохристианской Руси?

– О, нет! Русь уже давно крещена, но кто может запретить делать светильники?

– А вы… – Оксана вгляделась в едва различимые в темноте черты лица.

– В эти времена на «вы» здесь никто не обращается. Но ты права.

– В чём права?

– Это мы, странники.

– Тогда, может быть, вы поможете мне понять, что происходит?! Что случилось с девочками? Как им помочь?

– Для начала надо их накормить.

Щёлкнув пальцами, он снял нищенок с паузы, и они снова заскребли деревянными ложками по горшку с кашей.

– Вообще-то я спрашивала про Машу и Дашу.

– Я тоже про них. Вон они, пока ещё обе в едином теле. Если хочешь вернуть им разум, надо предотвратить трагедию.

– Вы поможете мне?!

– Вообще-то у меня своих дел по горло! С чего бы мне отвлекаться на такую мелочь, как жизнь отдельного человечка?

– Каких дел?! – возмутилась Оксана. – Решили открыть бордель?

– Ты мелко мыслишь, девочка моя. Хотя рано или поздно все они оказались бы именно там. Но мне они нужны для иного.

– Можно полюбопытствовать?

– Можно, – усмехнулся он. – Но сможешь ли понять? Ты знаешь, что такое легализация доходов?

– Знаю. «Отмывка» незаконно полученных денег.

– Верно. А мне нужно «отмыть» не только деньги, но и власть.

– Как это?! – От удивления Оксана расширила глаза так, что они непроизвольно открылись в реальности.

Напротив по-прежнему сидел Александр.

– Ну что? – спросил он.

– Там опять этот…

– Кто?

– Раньше я звала его «Граф»… ну я рассказывала тебе.

– Помню. А на этот раз он кто?

– Я думала, слуга-переводчик у крестоносца. Но сейчас понятно, что всё наоборот: крестоносец служит ему, даже если сам того не понимает.

– И что он сказал?

– Что если решить проблему, из-за которой произошло раздвоение личности, то к девочкам вернётся разум.

– А что за проблема?

– Если девушка оказалась одна на улице, голодная и готовая на любую, даже самую греховную работу, то, по-твоему, у неё нет проблем?! – возмутилась Оксана. – Осталось найти причину, которая привела к этому, и предотвратить.

– И где искать?

– Пока не знаю. Он, правда, намекнул… но…

– Оксана! Давай думать вместе! На что намекнул?

– Он сказал, что ему надо «отмыть» власть.

– Как это?!

– Вот и я так же вытаращила глаза.

– Но что он имел в виду?

– Что-то подобное «отмывке» денег.

– В смысле?

– Ты что? Не знаешь, как «отмываются» деньги?

– Откуда бы я должен это знать?!

– Берётся кредит в банке. На него строится какой-нибудь ресторан или другое заведение из сферы услуг, типа парикмахерская, ремонт обуви, химчистка. Цены там делаются такие, чтобы народ туда заходил, охал, вертел пальцем у виска и уходил. Сажают туда человека, который делает вид, что работает. А по документам проводят, что народ в это заведение толпами валит. Через некоторое время отдают кредит и продолжают платить налоги с «чёрных» денег, которые получены совсем в другом бизнесе.

– А зачем?

– Что зачем? Зачем отмывать деньги?

– Ну да. Налоги с них платить. Зачем?

– Привет! Если ты построишь себе дом на чисто «чёрных» деньгах, то рано или поздно у тебя спросят, где ты их взял. А если у тебя сеть ресторанов, ночных клубов, салонов красоты и химчисток и ты с них налоги платишь, то вопросы неуместны. Легальный бизнес.

– А сами по себе эти «химчистки» дохода не приносят?

– Когда как, – пожала плечами Оксана. – Если начинают давать доход, хорошо, если нет, то от них избавляются, когда отпадает нужда.

– А он, значит, сказал, что ему надо «отмыть» власть? Значит, она у него есть, но он не может её законно использовать?

– Понятия не имею, что он имел в виду, – пожала плечами Оксана. – Но не сама же я это придумала!

– И как ему может помочь нищенка с улицы?

Оксана тяжело вздохнула и, снова закрыв глаза, вернулась в полутёмный зал корчмы. На этот раз там никого не было. На столе осталась только посуда. Она взяла ложку и постучала по горшку. Из-за двери высунулась голова.

– Как ты сюда вошла? – удивился её обладатель. – Разве я не закрыл дверь?

– Наверное, – кивнула Оксана. – А куда ушли остальные?

Худенький парнишка лет семнадцати вышел из-за двери и настороженно осмотрел гостью.

– Ой! – спохватилась Оксана и вернула себе облик Дарьи.

– А ты чего вернулась? – улыбнулся он.

– Да что-то замешкалась и отстала. Не знаешь, куда они пошли?

– Так в баню. Отмываться да вшей выводить.

– А где эта баня? Не знаешь?

– Так во дворе, – засмеялся парнишка. – Да ладно. Так и скажи, что не наелась и за добавкой сбежала.

Оксана кивнула.

– Погоди, сейчас принесу, – подмигнул он и скрылся на кухне. Через минуту вынес ещё тарелку каши.

– А тебе не влетит? – спросила Оксана, беря ложку.

– За что? За кашу? Так это моя доля. Могу поделиться.

– А сам что есть будешь? – возмутилась Оксана. – Вон какой худющий!

– Не переживай за меня! – махнул рукой парнишка. – Я не с голоду худой, а от возраста. Матушка говорила, что до женитьбы батя такой же тощий был.

Губы его едва заметно дрогнули и растянулись в неестественной улыбке.

– Говорила? А что с твоей матушкой? – спросила Оксана.

– Не хочу об этом! Расскажи лучше, как ты здесь оказалась.

– Не помню. Очнулась в порту, когда этот… нас уже покупал.

– Да не покупал он, а награждал того, кто вас разыскал и привёл. Не самому ж ему по нищенским притонам ходить. Да ты не бойся. Скоморох не обидит.

– Скоморох? – удивилась Оксана. – Что-то он не похож…

– Так он же только на выступления в костюмы рядится, – улыбнулся парнишка.

– А мы ему зачем?

– А это кто на что способен. Кто-то в массовках участвует, кто-то, если способности есть, роль получает. Ты вот наверняка будешь какую-нибудь заморскую принцессу играть.

– Принцессу? Почему?

– По твоему виду сразу ясно, что ты не из простых. Осанка, походка, взгляд. И ела ты не по-нищенски: жевать пыталась, ложкой других не отпихивала. Потому и не наелась.

– Думаешь, я из богатой семьи?

– Так ты глянь узор на рубахе. – Он осторожно сдвинул колючую шаль с её плеча и всмотрелся в рисунок. – Ты не из купеческого рода, скорее из мастеровых. Только вот что за ремесло, не разберу. Неужели правда ничего не помнишь?

– Пока нет, – мотнула головой Оксана. – А что это за крестоносец был там в порту?

– Не знаю, – пожал плечами парнишка. – Моё дело еду сварить, баню натопить да ночлег вам организовать.

– Значит, ты хозяин этой корчмы?

– Да ну, что ты! Какой хозяин? Я из таких же. Нашу деревню татары года три назад разорили. Батя у меня кузнецом был. Сильный! Он пытался защищаться, да где там… Матушка меня в поле вывела и велела бежать без оглядки. А сама вернулась…

– Татары? – прищурилась Оксана.

– Вспомнила что-то?

– Звон. – Она закрыла лицо ладонями.

– Колокольный? Значит, ты с какого-то стольного града?

– Нет, не колокольный. А словно стекло бьётся. Звон стекла…

– Стекло? Что такое стекло?

– Ты не знаешь, что такое стекло? – удивилась она.

– Било – знаю. Стекло – нет. Может, ты что-то путаешь?

– Может быть. И правда. Откуда на Руси стекло в эти времена?

– Но раз ты помнишь этот звон, значит, он был. Вспоминай! Мало ли чего я в этой жизни не знаю.

– Ничего не вспоминается. Только звон, звон, звон бьющегося стекла. Словно стекольную мастерскую громят.

– А какой он, этот звон? На что похож?

– Ты слышал, как бьётся глиняный горшок?

– Конечно.

– Стекло бьётся так же, только тоньше и звонче. Дребезжит.

– А для чего оно нужно?

– Много для чего. Но в основном его в окна вставляют. Оно прозрачное, как лёд.

– Так это называется слюда, то, что богачи в окна вставляют.

– Слюда – это природный материал. А стекло – рукотворный. Хотя возможно, что стекло тоже называли слюдой.

– Надо же! Сколько ты всего знаешь! – восхитился он.

– А ты зимой чем окна заделывать будешь? – спросила Оксана, кивнув на дырки в стене.

– Как обычно, льдом.

– Льдом?!

– А чего? Дёшево, светло и не продувает. А с этой стороны на ночь досками. А когда разбогатею, сделаю окна больше и слюду вставлю, или как его… это… стекло. Я люблю, когда светло. Ну, ладно, ты поела, беги в баню. А то не успеешь попариться.

Шипение воды на каменке показалось слишком реалистичным. Оксана открыла глаза и увидела, что бульон выплёскивается из кастрюли.

– Саша! Ты куда смотришь?! – возмутилась она, вскочила и выключила плиту.

– Да я что-то о своём задумался.

– О чём «своём»?! – Она взяла тряпку и начала вытирать лужу.

– Точнее, о нашем. Вот смотри: если сознание, погрузившись в прошлое, понимает речь, на каком бы языке она ни звучала, то почему бы не предположить, что точно так же оно меняет древние символы на современные?

– Подожди! Но я же не понимала речь крестоносца!

– Правильно! Потому что её не понимала та, в чью память ты окунулась.

– А, ну да. Логично. Так что ты там говорил про символы?

– Да я всё про ту девушку думаю из своего видения. Если бы я вошёл в древний кабак, то скорее всего не понял бы, кто она. Женщина и женщина. Ты знаешь отличительные знаки проституток того времени?

– Неа… А где здесь картошка? Видимо, обед придётся варить нам.

– Вот и я «неа». – Александр встал и достал из холодильника контейнер с овощами. – А тот, кто вошёл тогда в кабак, сразу всё понял. Но мой мозг не сумел перевести его чувства иначе, чем показать современный образ.

– Логично, – кивнула Оксана. – Но как тогда мы должны понимать, в какую эпоху попали?

– А надо? Ведь наша задача не написать исторический роман, а найти ошибки, которые привели к искажению судеб.

– Тоже логично. И что там дальше было с этой девицей?

– А вот тут самое интересное. Она брала деньги не за секс, а за общение.

– Гейша по-русски?

– Что?

– Я говорю – как гейши в Японии. Вопреки некоторым заблуждениям они торговали не телом, а своим обществом.

– Что, правда?!

– Ты не знал? Да. Спела, станцевала, поддержала беседу, и всё.

– И это пользовалось спросом?

– Ещё как! И стоили они намного дороже проституток. Видимо, на Руси тоже были какие-то девушки для услады исключительно души. И что она тебе сказала?

– Ничего. Она же только за деньги общается. А сумму назвала какую-то немыслимую. – Александр засмеялся. – Вот бы я стал платить за то, чтобы поговорить.

– А почему нет? – пожала плечами Оксана. – Между прочим, люди платят кучу денег, чтобы поговорить с психологами, юристами… Стоп! Что значит «не стал бы платить за поговорить»? А за секс стал бы?!

– Оксана! – поморщился Александр. – Сейчас речь не об этом!

– Ладно. Это мы обсудим потом. А сейчас нам нужна информация по делу, и если ты оказался в том кабаке, то это не просто так! Возвращайся туда, пока я тут суп варю.

Но погрузиться Александр не успел. Послышался какой-то шум, и со второго этажа спустилась Светлана Аркадьевна. Её лицо выражало решимость: сдвинутые брови, раздутые ноздри. Она остановилась посреди зала и громко спросила:

– Где дед?!

– Он ушёл в соседнее село за бульдозером, – ответил Александр.

– За каким ещё бульдозером?! Надо срочно везти девочек в больницу!

– Как везти? Вы посмотрите на дорогу! Машина не проедет.

– Вот именно! Надо срочно чистить!

– Вы хотели, чтобы Тимофей Ильич лопатой разгрёб дорогу?

– Не ехидничай! Я хотела отправить его в соседнюю деревню. Володя сказал, что тракторист, который здесь чистит, живёт там! Но дозвониться он не может.

Александр удивлённо посмотрел на неё.

– Так я же и говорю – ушёл в соседнее село за бульдозером, – медленно повторил он.

– О боже! – воскликнула Светлана Аркадьевна и упала в кресло.

– А что случилось-то? – осторожно спросила Оксана.

– Что случилось?!! – Светлана Аркадьевна задохнулась от возмущения. – По-вашему, ничего не случилось?!

– Я знаю. Но что за паника? Их жизням, кажется, ничего не угрожает!

– Не угрожает?! Машенька без сознания. Губки посинели, глазки провалились. Это называется «ничего не угрожает»?! Говорила я Галине! Доигрались!

– Вы о чём?

– О гаданиях этих ваших языческих!

– Как вы могли что-то говорить, когда вас здесь не было? – удивилась Оксана.

– Впервой, что ли?! То они масленицу жгут, то через костёр прыгают! Допрыгались! А дети до сих пор не крещёные!

– А при чём тут… – Оксана осеклась и решила спор не продолжать.

Александр встал и пошёл наверх.

Светлана Аркадьевна выдержала молчание ровно минуту. Потом соскочила, подбежала к окну и запричитала:

– Одна валяется, словно пьяная, другой сидит. А что толку сидеть-то?! А Рая эта забавляется там. Весело ей, что Дашенька в куклы играет! А этого старого балбеса где черти носят?!

Оксана молчала и старательно чистила морковку.

– Надо же что-то делать! – вскипела Светлана Аркадьевна.

– Я суп варю. А что толку от того, что вы тут кричите?!

– Это вы на меня кричите!

Оксана замерла, успокаивая зарычавшего зверя.

– Доварите, пожалуйста, суп! – как можно спокойнее сказала она. – Девочек надо покормить. – Положила нож на стол и тоже пошла наверх.

Маша лежала на диване в швейной мастерской. Вид у неё действительно был пугающий. Рядом на стуле сидел бледный Владимир, а Александр стоял, склонившись над девушкой и положив ладони ей на грудь. Через пару минут он открыл глаза и опустился на пол рядом с диваном.

Оксана пощупала пульс Маши.

– Вроде нормальный. Ну, может, чуть-чуть замедленный. Думаете, есть смысл везти её в больницу? Вдруг правда завтра проснётся как обычно?

– А вдруг завтра не проснётся? – спросил Владимир.

– Знать бы прикуп, жил бы в Сочи, – вздохнул Александр. – Михалычу так и не дозвонился?

Владимир помотал головой.

– Никакого снегопада ведь не обещали. Он, видимо, и празднует с чистой совестью. И ещё неизвестно, расчистили ли до соседнего села. У муниципалов же тоже праздник.

Оксана посмотрела на часы.

– По-моему, Тимофей Ильич уже должен был добраться.

– Если всё нормально, то он только-только дошёл, – кивнул Александр. – При самом удачном раскладе примерно через час-полтора дорогу расчистят.

– А может, ему позвонить? – предложила Оксана.

– Нет у него сотового, – ответил Владимир. – Не признаёт он эти «наши новомодные игрушки».

– Блин!!! У вас есть мозги?! – возмутилась Оксана. – Отправить старика без телефона чёрт знает куда!

– Старик нормальный! – успокоил её Владимир. – С ним можно в разведку. А ты что кричишь? От бабы Светы заразилась?

– Я? Наверное. – Оксана виновато улыбнулась. – Но эта неизвестность так раздражает!

– И как мы пять лет назад все жили без сотовых телефонов? – усмехнулся Владимир.

– Ладно, пойду посмотрю, как там дела у Раи с Галиной, – сказала Оксана и вышла.

Сначала она заглянула в комнату близняшек. Юля кормила Дашу с воображаемой ложечки, а Рая наблюдала за ними, сидя в кресле и делая вид, что читает книгу. Оксана жестом вызвала её в коридор.

– Как дела? Всё нормально?

– Хм. Даже не знаю, что тебе ответить, – усмехнулась Рая.

– Я имею в виду, ведут себя нормально для детей?

– Для детей да. Даша идеально изображает себя пятилетнюю. Они ведь в детстве часто у нас бывали.

– А ты не помнишь, они в детстве тоже всегда были вместе?

Рая кивнула:

– Не могу припомнить ни одного случая, чтобы кто-то из них встретился мне в одиночку. Тем более странно, что сейчас она абсолютно не вспоминает о сестре. Словно не знает о её существовании.

– Да, это действительно странно, – вздохнула Оксана. – Пойду Галину проведаю.

Галина почти не отреагировала, когда Оксана села на кровать. Она лежала, упершись взглядом в стену. Глаза покраснели, лицо опухло.

– Галь, ну ты чего? – Оксана понимала, что вопрос глупый, но надо было хоть что-то говорить. – Галь! Ты же всегда была такой оптимисткой! Всё будет хорошо!

Галина кивнула.

– Я понимаю, что, может быть, сейчас не самое лучшее время… хотя как раз самое лучшее для того, чтобы попытаться сделать трансформацию.

Взгляд Галины приобрёл осмысленность, и она посмотрела на Оксану с надеждой.

– Думаешь? – прохрипела она. – И тогда весь этот кошмар закончится?

– Я ничего не могу обещать, – пожала плечами Оксана. – Но если ты сможешь найти причину и убрать её…

– Ты поможешь?

– Давай попробуем. Скажи, что ты сейчас чувствуешь?

– Ужас.

– Это я понимаю. Но ведь этим словом можно обозначить множество разных состояний. К примеру, если из могил лезут мертвецы, а ты в это время сидишь возле телевизора, это один ужас. Если ты идёшь ночью по кладбищу и где-то завыла собака, то это совсем другой ужас. Ты должна погрузиться в свой ужас и сказать, на что он похож.

Галина резко села на кровати и, едва сдерживая слёзы, процедила сквозь зубы:

– Мой ужас похож на то, что мои дочери сошли с ума!

– Нет, Галь. Так у нас ничего не получится. Ты обманываешь меня.

– Я? Обманываю?!

– Да, Галь. И не только меня, но и себя.

– Я не понимаю!

– Хорошо. Давай сформулируем вопрос иначе. Когда у тебя ещё не было детей, было такое, чтобы ты так же лежала, смотрела в стену и была в подобном ужасе?

Галина закрыла лицо ладонями и кивнула.

– Расскажи, что тогда произошло.

Галина замотала головой и снова упала на подушку.

– Это было настолько ужасно, что даже не можешь рассказать?

– Не хочу вспоминать.

– А надо, Галь. Потому что на самом деле оно не забылось. Оно продолжает болеть. А если точнее, то какая-то часть тебя до сих пор находится в том отрезке времени. Ты живёшь, радуешься жизни, а та частичка продолжает страдать, потому что ты так и не пережила тот стресс, не приняла его, не осознала. Понимаешь? И может быть… я даже почти уверена, что если ты трансформируешь ту ситуацию, то и девчонки твои поправятся.

– Думаешь? А какая связь?

– Не знаю. Ты же не рассказываешь. Но я уверена, что связь есть. Ведь тебе сейчас вспомнилась именно та ситуация.

– Ладно, давай я сама попробую.

– Хорошо, – улыбнулась Оксана. – Попробуй сама. Я тогда пойду?

Галина кивнула.