Текст книги "Разлуки и встречи. Люди ветра"

– Хороший воин и должен быть таким, – не слишком уверенно ответил Мастер.

– А может быть, готовятся новые эксперименты? Вы случайно не хотите снова создать сверхвоина? – невинно уточнил рыжий.

– Помилуй, Ярр, сколько можно поминать прошлые ошибки. Я же сказал, этот мальчик неудачно родился. Мы просто не можем позволить ему стать кем-то важным для Фарайна.

– Почему?

– Потому что он близнец.

Про близнецов Ярр знал достаточно. Теоретически, у каждого из живущих был близнец, но это редко становилось очевидным. Только когда сама Судьба готовила для пары людей, предназначенных друг другу, что-то выдающееся. И крайне редко молодая душа удостаивалась такой чести. Неужели всё дело в этом? Или в необычайной силе мальчика? Но тогда почему бы из него не сделать следующего Архонта?

– Ты не понял, – Мастер Знаний с сожалением смотрел в умело честные и абсолютно пустые глаза недогадливого Владыки Ветра. – Когда судьба человека важна для Фарайна, мы можем узнать о нём больше, чем об остальных. Когда же этот человек ещё и близнец, наше знание возрастает. И мы можем видеть, например, что его пара – найя.

– Что? – Ярру не пришлось играть удивление, это получилось само собой.

– Только не говори об этом никому! И в первую очередь ему! – Мастер поздно понял, что проговорился. – Мы не можем допустить, чтобы человек такой силы ушёл к найям. Он должен служить Фарайну.

– И поэтому вы пытаетесь убить в нём все чувства?

– Нет, мы ОБУЧАЕМ его. Мы поможем ему найти своё место в этой жизни, осознать свою цель в служении великому. И согласись, у нас уже неплохо получается. Со временем мальчик станет хорошим воином, к тому же его характер весьма податлив, он легко поддается воспитанию. А так как он сирота, отсутствует нежелательное влияние родителей, и он больше привязан к нам.

Да уж, мальчик податлив. Ветер тоже мягок, пока ему всё равно или ты идёшь туда, куда он дует, а потом он вдруг становится твёрже скал, и ты разбиваешься о него, падаешь, сломанный его неистовой силой. Эти умники решили приручить ветер, вот только после всех экспериментов они так и не поняли, что в ответ на свои усилия пожнут бурю.

Ярр продолжал улыбаться и разговаривать, но ему больше не было смешно. И не было любопытно. Ярр ненавидел этих важных дураков, ломающих чужие жизни ради своего благополучия и мнимого величия. Он понял, чтобы не случилось, он будет другом и братом этому несчастному ребенку. А ещё он ощущал страх перед той неотвратимой расплатой, которую потребует новорожденная и не знающая милосердия сила за все издевательства над её носителем.

Они не понимают этого, но сила молодой души может служить либо для созидания, либо для разрушения – третьего не дано. А Фарайн уже не молод, как и Империя Найя. Им не устоять против бури, и не воскреснуть из пепла, по крайней мере, по одиночке.

***

– Что мне делать, Яри? Что нам делать?

Воин отбросил мешающий плащ за спину, теперь рыжий мог полюбоваться ржавым пятном засохшей крови, растёкшимся по плечу светлой рубахи.

– Не скажу, что я сильно удивлён таким поворотом, – Ярр всегда был честен с другом. – Святой Страж и жрица Найя – удивительная пара, но, боюсь, это ваша судьба, как бы банально это ни звучало. Я не могу сказать это с абсолютной уверенностью, но скорее всего, она – твой близнец. Ты же помнишь, я рассказывал тебе о близнецах?

Собеседник кивнул.

– Вот и хорошо, но это сейчас не самое важное. Когда будет ближайший Совет?

– Через месяц.

– Значит, этот месяц ты не должен появляться во дворце. А она за это время должна уехать. В Империю, куда угодно, лишь бы в момент, когда откроется правда, вы были как можно дальше друг от друга.

– Зачем это, Ярр? Я не понимаю…

– Ты и не обязан ЭТО понимать. Это чисто моя интуиция, но я уверен, что пока вы вместе, вы слабы. В разлуке же вы практически неуязвимы.

Воин снова опустил глаза.

– Яри, у неё браслет раба. Я видел их раньше у жрецов на Арие. Она не может просто так взять и уехать, пока не исполнила миссию, иначе с неё не снимут браслет.

– Да, это несколько усложняет ситуацию. Значит, ты должен выяснить, зачем ей надели эту побрякушку. А потом уже будем думать, как действовать дальше. В любом случае, ты всегда можешь положиться на меня, брат.

– Спасибо Яри. Я вряд ли когда-нибудь смогу отблагодарить тебя за всё, что ты для меня делаешь. Ты – ветер, а я так и остался опекаемым тобой мальчишкой, который уже не успеет вырасти.

Он поднялся, запахнул плащ, чтобы не было видно кровавого пятна, и направился к выходу. На пороге он обернулся:

– Я вот теперь думаю: как отнесутся найи к жрице, влюбившейся в Стража?

– Я боюсь, так же, как и конклав отнесется к Святому Стражу, спутавшемуся с жрицей.

Она была так же прекрасна, как и всегда. Даже следы слез исчезли. Он сопровождал жрицу на прогулке, потом был приём у очередного вельможи.

Всё как всегда.

Только в сердце воина пело невыразимое счастье, впервые за всю его жизнь. Может быть, это было неправильно, но он был влюблен и счастлив. Вместо привычной пустоты в груди поселился живой огонь, на века связавший его с найей.

После приема жрица захотела отдохнуть и направилась в свои апартаменты, а воин последовал за ней.

Когда они оказались наедине, она выглядела растерянной и явно не знала, как себя вести и о чём говорить. Воин привычно замер у окна, она же нервно кружила по комнате, не находя себе места.

– Ты сегодня ослепительно прекрасна, – он постарался, чтобы его голос звучал как можно ласковей.

Она замерла в центре комнаты и посмотрела прямо в глаза своему охраннику.

– Я сама этого не ожидала. Я не думала, что выживу, что ты… Но я не жалею, ни о чем, – её улыбка осветила комнату ярче, чем солнце. Однако, через секунду, она снова посерьезнела.

– Но нам надо думать и о будущем.

– Да, тебе придется уехать. Естественно, после того, как ты выполнишь то, ради чего приехала.

Девушка насторожилась.

– О чём ты.

Сильные пальцы нежно коснулись её щеки.

– Я не слепой, милая, и не дурак. Я знаю, как выглядит браслет раба и зачем его надевают жрецам. Скажи мне, что ты должна сделать, чтобы его сняли?

Серые глаза полыхнули яростью.

– Ты, ты всё такой же Страж! Я для тебя ничего не значу! – она отбросила его руку. Чтобы дать ему пощечину, ей пришлось бы тянуться, поэтому изящная ручка сложилась на манер кошачьей лапки, острые серебрёные когти прорвали рубаху и процарапали кожу на груди мужчины.

– Это не так, – он говорил спокойно, набухающие кровью царапины его не волновали – не впервой. – Ты значишь для меня очень много, слишком много. Больше, чем Фарайн, чем мое служение, чем моя жизнь.

– Ты же приставлен, чтобы охранять меня, а не чтобы помогать мне в краже. Ты не должен мне помогать, ты и так уже пожертвовал собой… – в серых глазах снова блеснули слезы. И он не мог просто так стоять рядом и смотреть, как она плачет.

Ярр уже не удивлялся позднему визиту друга, зато он удивился тому состоянию, в котором тот пребывал. Царапины на груди – это мелочь, бывали у Ярра женщины, которые заставляли его терять больше крови.

Воина трясло. Он двигался как человек, привыкший контролировать свое тело и лишь поэтому не шатающийся от стенки к стенке. Взгляд его блуждал, не в силах сосредоточиться на чём-то одном, как будто ему мешали прыгающие перед глазами цветные пятна. Блестящий от испарины лоб, дрожащие пальцы, наверняка ему было ещё хуже, чем это выглядело стороны. Ярр наконец-то понял, что и в тот раз его друг сидел так скованно и старался не показывать лица не из-за волнения. Ему было точно также плохо, или даже хуже, ведь человек привыкает ко всему.

– Извини, что снова поздно и без приглашения, – беспомощно улыбнулся воин. В его глазах светилась радость, вперемешку с тревогой. Свое состояние он полностью осознавал, но воспринимал как должное и пытался не обращать на него внимания.

Великое Солнце, подумал Ярр, как же я мог не понять, что они так и не прекратили свои эксперименты? Только теперь процесс искусно замаскировали под обучение. Все давно знали, что Святые Стражи и Жрецы несовместимы, что их кровь ядовита друг для друга… Но никто и подумать не мог, чем это достигается! Как же все ослепли, как привыкли к этой вечной войне, к этим напыщенным сказочкам про свет и тьму, про чистые начала, которые не могут жить вместе. Он же был обычным мальчиком, да талантливым, да с даром, но физически и морально он был человеком. И он оставался таким после кампании на Арие. А потом… когда же он проглядел эти изменения?

Ярр внимательно осмотрел своего друга особым, сканирующим взглядом. Опасения подтвердились. В результате обучения Святые Стражи делались не совсем людьми. Всем бросались в глаза эти эффекты с сияющими крыльями и белые одежды, но дело не в них. Из них делали существ, само тело которых программировалось на уничтожение врагов и подчинение идеям конклава, давно уже заменивших истинную религию в Фарайне.

А в результате получилось, что как близнецы, они не могут друг без друга, тянутся друг к другу их души и сердца. А тела страдают из-за искусственно созданной непереносимости. Каково же это, чувствовать телесные муки от прикосновения к любимому? Когда каждый поцелуй приносит боль. Когда ваши тела противятся любому сближению, а вы всё равно упрямо идёте вперед. Тут речь идёт уже не о страсти, а о выживании и предотвращении возможного безумия. Какими же тварями надо быть, чтобы так исковеркать этих детей и обречь их на такие муки!

Ярр тряхнул рыжими кудрями, отгоняя грустные мысли.

– Значит вот так вас крутит от близости? И зная это, ты снова полез к ней… обниматься?

– Я не лез. Она заплакала. Надо было успокоить, не мог же я просто стоять и смотреть, – попытался оправдаться внезапно повеселевший и ставший совсем юным воин.

– Не ври. Мне – ладно, себе не ври!

– Хорошо, я хотел этого. Мы оба хотели. Ей ведь тоже плохо, но иначе мы не можем.

– Ладно, вы только не увлекайтесь… есть проблемы поважнее. Ты узнал о её миссии?

Воин снова погрустнел.

– Да. Очередная вылазка на Арие удалась. Наши захватили несколько яиц песчаных драконов для исследований. Они даже не представляют, насколько удачно прошла операция. Найи готовят новую породу песчаных драконов, которые смогут противостоять оружию Святых Стражей. Но для финальных испытаний этой породы змееныши должны были вылупиться и развиться в естественной среде. Эту кладку наши и нашли. Жрица знает, что при перевозке почти все зародыши погибли, но один сохранился. И если он вылупится, конклав будет знать все сильные и слабые стороны новой породы.

– И это настолько важно, что послали Жрицу?

– Насколько я понял, им удалось скрестить песчаников Ария с легендарными звёздными драконами Вукирии. Те, если ты вспомнишь, весьма миролюбивы и лояльны к любым живым существам, в отличие от ройских выкормышей. И при этом они могут летать между планетами.

– Ого! Даже так? То есть у Фарайна есть шанс заполучить в армии противников огромных тварей, летающих между планетами, невероятно живучих, плюющихся огнём и искренне ненавидящих наши войска, не единожды разорявшие гнёзда их родичей? Вот теперь я поверю, что найи надели браслет раба Жрице и отправили её с миссией…

– Выкрасть, а если не получится – уничтожить уцелевшее яйцо, – продолжил воин.

– Что-то жизнь с каждым днём становится всё веселее, – невпопад заметил рыжий. – Кстати, а почему отправили именно её, она ведь весьма молода для такой важной операции?

– Понимаешь, Яри… она полукровка. Её отцом был какой-то влиятельный най, а мать – ройская рабыня. Она с детства была изгоем, хотя и обладает даром к магии и врожденной силой. Стать жрицей – это был её шанс войти в общество найев. А после этого задания она должна была стать абсолютно свободной и полноправной аристократкой найя.

– И тут появился ты и встал на её пути к свободе и нормальной жизни, – Ярр задумчиво барабанил пальцами по столу.

В комнате повисло молчание.

– Я сказал, что помогу ей, – осторожно произнес воин.

Ярр резко помотал головой.

– Нет. Тебе там появляться нельзя. Как только зайдёшь в лаборатории, твоя маленькая тайна лопнет, и поднимется тревога. Даже не думай об этом.

– Но что-то же надо делать! – растерянно воскликнул друг.

– Надо. Тебе, например, надо охранять свое найское сокровище, заодно стараясь, чтобы вы постоянно были на виду. А мне надо вспомнить юность и прогуляться в лаборатории, что-то мне подсказывает, я легко найду дорогу к нашей цели.

– Яри, ты серьезно? Но ведь это такой риск. И ради чего? Ты всегда был слишком добр ко мне, но ради жрицы? Я думал, ты если не ненавидишь её, то недолюбливаешь…

– Я не могу её ненавидеть. За что? За то что она, как и ты, ребенок, которого всю жизнь пытаются сломать и перекроить по своей мерке? Ты знаешь, меня тошнит от подобных изысканий во имя Родины. Я сам когда-то был чьим-то экспериментом, и мне это не понравилось. И потом, вы же близнецы. А это значит, что, недолюбливая её, я буду негативно отношусь и к тебе тоже… Причин море. Скорее я не вижу, почему мне не следует вам помогать.

Они посидели ещё немного, разговаривая о пустяках. Тему похищения решено было закрыть, чтобы никто не успел её уловить. Уже перед уходом, воин сказал другу:

– Ярр, спасибо тебе. Надеюсь, я смогу тебя отблагодарить. Когда-нибудь.

Ярр ничего не ответил, только подумал, что лучшей благодарностью для него было бы, если бы его друг смог жить счастливо. Когда-нибудь.

3

Не знаешь, проклятьем иль радостью встретят,

Но точно заметят…

Это было странное место.

Фарайн давно уже был обжит и обустроен вдоль и поперёк. И наверное, это был единственный оставшийся пустырь на всей планете. Раскинувшийся на утесе, нависшим над берегом бледного моря.

Бесплодная серая почва, редкие жесткие стебельки травы, и торчащее на самом краю обрыва дерево без единого листа. Огромные гладкие корни змеятся вокруг толстого ствола, тёмная потрескавшаяся кора, чуть тёплая в любое время года, изогнутые ветви, как протянутые к морю руки. Отсюда мог бы открываться чудесный вид на море, но сейчас был отлив, и с края обрыва можно было увидеть лишь блестящую на самой границе с небом узкую полоску воды, а до неё – пустыню с иссохшими водорослями, выпирающими из песка камнями и остовами кораблей и морских тварей.

Воин любил это место. Сюда он приходил всякий раз, когда хотел остаться один и подумать о чём-то важном. Здесь он был самим собой. Не было Святого Стража, не было воина Фарайна, исчезал бесследно носитель Силы, оставался только он, один, нагой и чистый, как при рождении. Он помнил это дерево, когда оно ещё было покрыто листвой и нежными душистыми цветами, помнил их запах. Наверное, это удивительно – помнить события, произошедшие через несколько дней после твоего рождения, но он их помнил. Ему никогда не рассказывали о его родителях, поэтому приходилось обходиться скудной памятью младенца.

Матери он не помнил. Она умерла во время родов. Он даже не мог понять, из-за чего это произошло. То ли роды были тяжелыми, а здоровье женщины слабым, то ли ей помогли покинуть этот мир. Но почти сразу после рождения его забрал отец. Он укутал младенца каким-то магическим защитным коконом, и повез его к этому дереву. Дело в том, что точно под этим деревом на берегу находился портал на одну из планет, третью, кажется. Портал был как-то связан с деревом и открывался далеко не всем. К нему и стремился отец, а за ними мчалась погоня. Их настигли на этом самом месте, у корней цветущего дерева. У них не было шансов, и отца убили… А потом дерево каким-то образом защитило младенца и преследователи погибли, пытаясь пробиться сквозь эту защиту. Тогда навеки закрылся портал на берегу, тогда разом засохла и облетела листва и цветы, дерево как будто одело траур. Он не помнил, как его нашли слуги конклава, мог лишь догадываться, что увидев трупы и чудом уцелевшего малыша, они решили покориться воле Неба и не убивать младенца.

Это было так давно, тридцать лет назад. А он помнит эту погоню и цветущее дерево.

Воин сел в корнях дерева, скрестив ноги и прислонившись затылком к тёплому стволу, и достал из висящего на шее мешочка маленький золотистый шарик. Последнее уцелевшее яйцо нового вида драконов.

Ярр выполнил своё обещание. Ветер, как всегда, оказался на высоте. Он незаметно проник в лаборатории и выкрал драгоценное яйцо, уменьшив его, ведь по размеру оно было с торс взрослого мужчины. Упаковав яйцо в шарик, Ярр также значительно замедлил течение времени в нём, и теперь никто не мог засечь эманации зародыша дракона. Однако, конклав не глуп, а Мастер Знаний великолепный маг. Поэтому было решено, что яйцо останется на хранении у Стража. Это оказалось правильным решением. Как только пропажу обнаружили, поднялась тревога, и трое Святых Стражей возникли у дверей в апартаменты жрицы, где и провели тщательный обыск, не давший ничего.

Естественно, что оскорблённая жрица не могла больше оставаться в столице, и вместе с рабами, уехала в Империю Найя. Конечно, при выезде её, вещи и рабов снова подвергли досмотру, и снова впустую. Пропавшее яйцо не покидало Фарайн, но для конклава оно было потеряно. И миссию Жрицы можно было считать успешной.

Им было больно расставаться, но Яри, как всегда, был прав. Порознь у них было гораздо больше шансов выжить. Но и теперь, когда их разделяют не стены, а планеты, он чувствует как бьется её сердце, чувствует её тоску, её любовь. Они как будто срослись, стали единым существом, с общими мыслями и чувствами, но разными телами.

Жизнь продолжается.

Кстати, о жизни.

Вчера состоялся Совет, которого они с Ярром так опасались.

Раньше у воина практически не возникало необходимости лгать. Но на Совете простое умалчивание не помогло бы. В общем поле Совета, всем сразу же было ясно, остаешься ты Святым Стражем, или в чём-то отступил от канона. А потом Совет под руководством Мастера Знаний влезал в твою голову, потрошил мысли и память, скрыть что-либо под таким давлением было просто невозможно. Однако Ярр предположил, что их можно просто обмануть. Ну не так уж просто, но можно. Главное, утверждал Ярр, – это убедить самого себя, поверить в созданные собственным воображением мысли, чувства и память. Конечно, кардинально менять картину не стоит, просто потому что некоторые факты не скрыть, как ни старайся. Но им удалось многое подкорректировать. Ярр был уверен, что конклав не простит воссоединения близнецов и решит их уничтожить. Значит, любви там не должно быть! Очень кстати пришлась сцена с флаконом приворотного зелья Найи, им с Ярром удалось представить всё так, будто отравление удалось. Почему воин выжил? Благодаря силе, той самой, которую конклав всегда мечтал поставить себе на службу. Всем известно, что сила не раз спасала Святого Стража на поле боя, так почему бы ей не проявиться и теперь? А вот о цели жрицы ему ничего не должно было быть известно. Это было самым тяжелым – стереть из памяти воина их с Ярром заговор, похищение яйца дракона из лаборатории и то, как им удалось его спрятать. Но им удалось даже это, сведя роль воина к бездействию и невмешательству в дела жрицы и её рабов. А искренняя уверенность в том, что жрица непричастна к исчезновению дракончика, должна была только больше запутать дознавателей и, заодно, убедить их в действии приворота.

У них было достаточно времени, чтобы подготовиться к Совету. И им очень помогло то, что он всю жизнь играл роль воина, умеющего работать мечом, но не головой, поэтому даже Мастер Знаний поверил в сказку о приворожённой марионетке.

Великое Солнце, как же он устал от всего этого! Совет измотал его, вытянул все соки. Голова до сих пор болит, а в душе мерзко, как будто там нагадила стая песчаных драконов. Да ещё и эта «задушевная беседа» с Мастером Знаний после Совета. Он ведь за всю свою воинскую карьеру ни разу не получал удовольствия от убийства, а тут… Впервые в жизни ему до боли в зубах захотелось сжать своими руками шею старика, лишь бы он заткнулся. Но надо было сидеть и внимать жутким советам. И не дай свет, выразить хотя бы мимолетную мысль или чувство, не согласующуюся с придуманной сказкой.

***

– Присаживайся, чадо, нам надо серьёзно поговорить, – Мастер Знаний отчего-то был доволен и добродушен, как сытая змея. Ох, не к добру, опять гореть земле и литься крови, не иначе. Конклав почему-то никогда не задумывался над тем, что их эксперименты – это игры, в которые можно играть вдвоём. Например, когда из тебя пытаются выкачать память, считывая ложный заслон, сотканный твоими руками, можно просто зайти дознавателям в тыл, разглядывая их открытые спины. Видя чувства, мысли, мотивы тех, кто мнит себя судьями. Теперь они не были для воина загадкой, хотя нет, все-таки гадко было знать ЭТО.

– Итак, ты, конечно, не виноват в том, что тебя использовали, – начал разговор Мастер Знаний, когда они устроились в глубоких мягких креслах, стоящих друг напротив друга в тесной комнатке с серыми стенами и невыносимо высоким потолком, теряющимся в темноте, как будто ты попал на дно колодца. – Такое может случиться с любым Стражем. Но теперь мы видим, что не ошиблись, выбрав для этой миссии именно тебя. Ведь зелье должно было тебя убить, но сила спасла тебя. Это Провидение Высшего спасло тебя для дел великих во славу Фарайна.

Надо же, как распелся, сейчас ударит.

– Но всё-таки ты не устоял перед искушением и потерял свою святость. И ты знаешь, что для Стража это карается смертью.

А вот и удар, надо бы выразить испуг. Небо, как же я устал!

Старик взял паузу, вдоволь налюбовавшись выражением ужаса на моем лице, и только потом продолжил.

– Однако Конклав чтит волю Высшего! – святая правда, именно «чтит», но исполнять не собирается. – Поэтому мы даём тебе шанс исправить содеянное и снова встать в ряды Стражей.

Не прозевай момент! Сейчас самое время, чтобы тупой вояка задал нужный и абсолютно глупый вопрос.

– Но разве можно изменить закон? – подействовало, старик улыбнулся очень доброй и мягкой улыбкой. Как же голова болит. Наплевать! Ты сейчас не свою жизнь спасаешь, точнее, не только свою, терпи.

– Закон неизменен, как Небо! Но ты не первый Страж, павший жертвой чар жрицы. Мы всегда давали оступившимся шанс подняться. Всё, что тебе надо сделать, чтобы заслужить прощение – это убить осквернившую тебя.

Ярость чёрной волной поднялась из глубин моей души. Никогда в жизни мне не приходилось ещё испытывать такой глубины и силы ярости. Я еле успел спрятать это цунами под смятением. Но долго сдерживать этот натиск я не смогу, скорей бы закончить разговор, убраться отсюда. Куда угодно, хоть в Бездну! И там снять контроль.

Еле удалось заставить себя взглянуть собеседнику в лицо и спросить, почти не изменившимся голосом:

– И многие проходили через это?

– Почти все соглашались на путь искупления, те, кто ещё не потерял рассудок под давлением приворота. Но не многим удавалось исполнить это и вернуться назад из Империи.

Сердце рвёт неистовая волна. Не сдавайся, не покажи своей ярости. Он же так близко, протянуть руки и сжать на тощей старческой шее. Нет, Ярр перед Советом сказал, что не простит меня, если я погибну здесь. А значит, надо продолжать игру. Сколько же их, Святых Стражей, пошедших по колено в крови ради власти. И ты станешь одним из них! Чтобы спасти то, что дороже сотни миров. Ты будешь кем угодно, и ради тех, кто живет в твоем сердце, ты втопчешь в прах и свои принципы и свою душу. Отдавать тебе не впервой, так иди до конца.

– Я должен подумать, – почти хрип.

– Думай, чадо. Ты должен понять, мы верим в тебя, и ждём от тебя большего, чем от других. Ты – носитель силы. И мы уверены в том, что ты сможешь не только исполнить искупление, но и вернуться. А чтобы ты был уверен в нашем распоряжении, конклав готов восстановить тебя в звании Святого Стража в тот момент, когда ты окажешься в Империи и найдёшь виновницу своего позора.

Ну вот, теперь понятно, почему он так доволен. От этого предложения невозможно отказаться. Тем более что им нечего было предъявить жрице, а теперь по праву Святой мести они могут заслать меня в Империю. Обычный воин, конечно же, не вернется. А вот Святой Страж сможет убить жрицу и вернуться. Ну а если Страж еще и с рождения является носителем силы, то Империи придется туго. Точнее, планета, на которой он окажется, умоется кровью, ровно до того момента, пока не запылает огнём. Воистину великих деяний ждёт от меня конклав. Что же делать? Не знаю, даже ярость притихла, и сила молчит, как назло.

– Я должен подумать. Прошу дать мне три дня на размышления, – для встречи с Ярром и принятия решения хватит и одного, но воин должен долго думать и взвешивать все «за» и «против». Высший! Да каждый, у кого есть эти «за» и «против», должен их взвешивать и выбирать из добра и зла, так почему же ты не дал мне этого шанса? Почему с детства я иду, не зная сомнений и вычислений, туда, куда ведёт сердце? Где же свобода воли, если воля диктует то, что не даёт права на свободу? Почему другие могут делать то, что неправильно и жить счастливо, а моя жизнь нанизана на нить правильностей. Оступишься – и в Бездну. А может действительно лучше в Бездну, может там легче? Нет, не сейчас. Ярр ждёт, и ей я обещал, что останусь в живых.

– Хорошо. У тебя есть три дня, – Мастер Знаний задумался на секунду и совсем не заметил моих отчаянных размышлений.

– Через три дня ты придешь сюда и дашь мне ответ. А сейчас иди, чадо.

Встав из мягкого кресла, я поклонился и вышел из чудовищной комнаты, сразу почувствовав себя лучше, как только отступили стены.

***

Ярр на этот раз не смог помочь ни чем. Он только с грустью сказал, что не имеет права вмешиваться, это только его выбор и ничей больше. И она не могла ничего подсказать. Сердце жрицы было готово умереть за любимого, но он не мог этого допустить. Поэтому он и уехал в одиночестве к дереву на краю обрыва, чтобы подумать и принять решение.

Воин грустно улыбнулся золотому шарику, блеснувшему в ладони.

Они все похожи. Он, Яри, найя и этот ещё не вылупившийся малыш. Они просто эксперименты, вещи, удавшиеся или неудавшиеся творения. Им в душу пытаются заглянуть только с одной целью, чтобы проверить, соответствует ли она стандарту, а если нет – поломать непотребное и переделать, чтобы всё было как следует.

Ярр рассказывал о старых экспериментах конклава по созданию богов на побегушках, воплощений стихий для убийства. Их было несколько десятков подопытных. По крайней мере, сорок Ярр видел, ещё о паре десятков слышал, а наверняка были ещё. Многие сгорали от силы. Некоторые сходили с ума и потом уже умирали, полностью потеряв себя в безумии. Только Ярр выжил, один. Он рассказывал, что чем-то понравился ветру. И ветер его пожалел, оставил в живых, не уничтожил его разум, даже дал силу.

Так и Ярр потом пожалел его, помог ему остаться живым. Так он подарил жизнь жрице, а теперь в его руках единственный гибрид песчаного и звездного дракона. Абсолютно новый, неизвестный, и пока ещё свободный.

Воин встал, аккуратно устроив золотой шарик в корнях дерева, и достал из-за пазухи любимую флейту. Мысли не шли, просто хотелось играть. И он заиграл, выливая в музыку свою любовь и боль, обречённость и сомнения.

Целиком уйдя в мелодию, воин не сразу заметил, как от корней дерева поднялся зелёный росток. Он вытянулся почти по плечо воину, на верхушке набухли почки и взорвались двумя широкими зелёными листьями. Росток согнулся над шариком с драконышем и засветился золотым светом. Флейтист не прекращал играть, хотя и с интересом следил за развитием событий. Под притяжением золотого света, шарик поднялся над землёй и лопнул. Заклинание Ярра было разрушено, и на месте маленького шарика появилось яйцо дракона, с полупрозрачной белёсой скорлупой в зеленоватых разводах. Золотое сияние тут же окутало яйцо, заставив его зависнуть в воздухе между листьями ростка и корнями дерева в светящемся коконе. Вот теперь воин отпустил флейту, спрятал её, и подошёл к дереву.

Из ствола неслышно вышла женщина. Сквозь её гибкую фигуру, одетую в зелёное платье чуть просвечивало отступившее море. Длинные волнистые волосы лучились тем же мягким золотом, что и кокон, на безупречных ярких губах играла улыбка, а темно-зелёные глаза светились сочувствием и усмешкой. Да, без усмешки смотреть на ошарашенное лицо воина было тяжело.

– А ты такой же упрямый и добрый, как он, – вместо приветствия мягким голосом произнесла дама.

– Как кто? – воин ещё не оправился от удивления, не каждый день увидишь, как из твоего любимого дерева выходит женщина, как две капли похожая на Высшую с фресок дворца Фарайна.

– Как твой отец. Он был смелым и упрямым, как ты. Вот только с силой ему не так повезло. Твой отец был мне другом, малыш. Это по его просьбе я спасла тебя четверть цикла назад. Хотя собиралась спасти его, ты уж прости, мне жаль, что он погиб, он был так похож! – дама в зелёном явно ушла в какие-то свои мечты.

– На кого он был похож? – воин уже ничего не понимал. Его несколько раздражала его роль в диалоге, но он опасался проявить неуважение, сила в нём кричала, что перед ним действительно стоит Высшая.

– О, это древняя история. Мир этой планеты мы некогда создавали вдвоём. Он был волен и прекрасен, но так нетерпелив! Он улетел искать новые пути и новые сюжеты, он, знаешь ли, обожает сказки. А я осталась в этом мире, я поселилась на этом утесе, где мы расстались. Я так долго надеялась, что когда-нибудь он вернётся. Меня не так забавляют люди Фарайна, они алчны и скучны по большей своей части. Такое ощущение, что все, кого мы творили вдвоём, уже давно покинули эту планету, а те, что пришли им на смену, жалки. Но твой отец был исключением из этого правила. Мне было интересно с ним беседовать, хотя он и предпочел обычную женщину, той, что сам называл Высшей. Не смешно ли?

Воин судорожно сглотнул. Его спасла Высшая, один из творцов Фарайна. Его отец дружил с Высшей. А он-то считал свою жизнь необычной.

– Кстати, я хотела поблагодарить тебя, малыш. Ты принёс мне создание ветра. Не тревожься за него больше. Я взращу его, он вылупится здоровым и сильным. И, надеюсь, привлечёт его внимание. Да, он наверняка прилетит сюда, чтобы посмотреть на такое необычное своё создание. А дракон будет необычным, это я тебе обещаю.

Он не понимал, что с ним происходит, голова перестала болеть, смятение и раздрай ушли из души. Удивление и интерес воцарились в его существе. Радость ликовала в сердце, в нём смеялась сила. Как счастлива звезда, под которой он рождён! Высшая благодарит его, он нашёл свою любовь, дракон будет жить, а впереди его ждёт дорога и приключения, которые никому и не снились. «Разве что в кошмарах, от которых умирают во сне», – попытался ехидно выразиться разум, но его не услышали. Улыбка Высшей заслоняла весь мир, казалось, ещё миг, и за его спиной раскроются крылья, настоящие, а не иллюзорные крылья Стражей.