Текст книги "Женщины. Разговор не о мужчинах"

Не только в профессиональной, но и в общественной сфере, в культуре женщина должна быть красавицей – это единственная роль, в которой она заметна. Культура не оставляет женщинам места героинь в своих сюжетах, по крайней мере, не на тех же правах, что и мужчинам. «Красивая героиня – это оксюморон, потому что героизм – это индивидуальность, интересная и постоянно меняющаяся, а «красота» одинаковая для всех, скучная и неизменная». Герои-мужчины своим умом и душой, своей дерзостью и смелостью двигают события; они становятся героями, потому что они выделяются среди других мужчин. Женщины существуют в сюжетах благодаря своей красоте; события с ними случаются из-за их красоты, а их активные действия порицаются и наказываются действующими в сюжете силами.

Лолита:

Когда разговор о правах заводит женщина в юбке – это совсем не то же самое, чем когда разговор о правах ведет женщина в условных брюках. В первом случае женщину облепят ласковыми увещеваниями о необходимости забросить это неблагодарное занятие – защиту женских прав (негоже, когда сама Вечная Женственность становится поборницей эмансипации), но попробуют все-таки выслушать – в каких бы то ни было целях – красивую женщину. Во втором – припечатают стигмой, величая «уродливой феминисткой». Что очень характерно. Ведь женщине, утратившей капитал красоты, недоступно самостоятельное высказывание – ее попросту не будут слушать. Женщину слушают, если она красива: только красота позволяет женщине говорить. Красивой женщине верят, что она высказывается по какому-либо вопросу не из-за охватившего ее отчаяния (по поводу неудач в личной жизни, конечно!), но потому, что амбициозна, например. При этом всегда можно отнять капитал у говорящей, окрестив ее «некрасивой» (каковой можно назвать любую). Тут же запускается механизм – и вот уже нет ее слов, и нет ее речи. Однако что бы женщина ни говорила, собеседник всегда смотрит на ее внешность, оценивает ее внешность и, уже в соответствие с ней, ее высказывания.

Недавно, зайдя в вагон метро на «Кузнецком Мосту» и оказавшись плечом к плечу с бритоголовым мускулистым парнем, я думала, разворачивая «Политическую историю феминизма» Валери Брайсон: ведь он сейчас смотрит с презрением на мои короткие волосы, намокшие под дождем, на синеватые круги под глазами, не замазанные тональным кремом, на мои ногти, которые я грызу, работая, на ужасную осанку под черной футболкой, надетой на голую грудь, на свободные брюки, которые буквально висят на тазовых костях после того, как я резко сбросила вес в депрессии, на массивные неженские ботинки, и на обложку книжки он презрительно смотрит, вчитываясь в название, думая наверняка, что и авторка книги, конечно, такая же непривлекательная особа… И я думала в свою очередь, не умея иначе: как бы хотелось сейчас оказаться в красивом платье, с линзами вместо очков, с яркими губами, свежей и не замученной – и с зонтиком… Тогда все выглядело бы по-другому и его восприятие меня было бы другим! Красота позволила бы мне СКАЗАТЬ, пусть безмолвно, но высказаться, хотя бы дала мне шанс реабилитироваться – и реабилитировать – быть может(?)… разве что «быть может». «Конечно, раз она женщина, и женщина красивая, женщина во цвете лет, она скоро наскучит этим дурацким писанием и примется думать, положим, о леснике (а когда женщина думает о леснике, никого уже не возмущает думающая женщина). И она напишет записочку (а когда женщина пишет записочку, пишущая женщина никого не возмущает)…» (из «Орландо» Вирджинии Вулф). Ведь красивой женщине, в свою очередь, это не нужно, и «она скоро наскучит этим», преобразует свой капитал в капитал денежный посредством мужчины, «по-женски» хорошо устроившись в жизни. Красота для женщин заменяет деньги: отсутствие морщин на лице как присутствие монет в кошельке.

Наоми Вульф

(продолжающийся вольный пересказ основных положений ее книги):

Женские журналы вроде бы говорят о женщинах, то есть их героинями становятся разные женщины – красивые и не очень. Однако, работая на рекламодателей, журналы активно создают у женщин ощущение неидеальности, собственной недостаточной компетентности: сначала как домохозяйки, затем как красавицы. Если высшей задачей женщины в середине ХХ века было содержать дом в порядке и в этом ей могли помочь продукты бытовой химии, электроника, посуда, мебель, то в конце ХХ века женщина должны иметь совершенную внешность, и для этого ей следует покупать товары индустрии красоты. Журналы представляют собой посредника между производителями товаров и женщинами, которые их покупают, и финансируются за счет производителей-рекламодателей. Именно они контролируют содержимое женских журналов, наполняя его статьями, которые нужны по большей части для того, чтобы создать видимость нужности товаров.

Рекламодатели определяют не только то, что должно публиковаться в женских журналах, но и то, чего там не должно быть. Журналы лишались рекламодателей и их финансирования за то, что публиковали недостаточно накрашенных женщин, или хвалили красоту естественных седых волос, или демонстрировали на обложке вместо моделей женщин, отличавшихся достижениями, но не «красотой». Рекламодателям нужно, чтобы читатели считали плохими видимый возраст, или «лишний» вес, или лицо без косметики, потому что на ненависти женщин к своему телу держится многомиллионная индустрия.

Вульф описывает идеальный журнал, который представляет в позитивном свете моделей полных, невысокого роста, пожилых, или вообще обходится без моделей, изображая настоящих, обычных женщин. Он не пишет об экспресс-диетах, не предлагает мантры ненависти к своему телу. В нем публикуют статьи, которые хвалят достоинства видимого возраста, полные любви фотоэссе о телах женщин всех форм и пропорций, с ласковым интересом изучаются изменения тела после беременности, родов и грудного вскармливания, предлагаются рецепты без приправы наказания и вины и печатаются соблазнительные изображения мужчин. Такой журнал разорится, потому что потеряет рекламодателей – и читателей. Женщины сами настолько погружены в «миф о красоте», что часто интернализируют его, не веря, что женские темы и вопросы могут быть интересны без приправы «красоты».

В обществе, где «красота» возведена в культ, тело женщины всегда несовершенно, оно стремительно портится – стареет, полнеет, меняется. В мужчине же внешние изменения – это следы опыта и индивидуальности, вызывающие уважение. Несовершенное, женское тело нуждается в рукотворных изменениях, от косметики до пластической хирургии, и многие из них болезненны, потому что боль «очищает» плоть.

Большинство женщин испытывает постоянное недовольство своим телом и стремится что-то предпринимать по этому поводу, в то время как большинство мужчин спокойно принимает свои тела такими, какие они есть.

Общество стандартами красоты контролирует не только тело женщины, но и ее сексуальные проявления. Вульф прослеживает историю образов сексуальности и сопоставляет ее с историей женского сексуального освобождения. Контрацептивные таблетки получили распространение в шестидесятых. Это было настоящим освобождением от вечного страха забеременеть. Секс стал выражением любви, чувственным и игривым, не отягощенным стыдом и насилием, а порнография ограничивалась специальными изданиями. Но чем больше репродуктивных свобод получали женщины, тем больше распространялась публичная, допустимая порнография, полуобнаженные женщины на обложках, разворотах, объявлениях. В семидесятых женщины стали занимать властные позиции в обществе – и представление о сексе в популярной культуре изменилось: нежный любовный секс был объявлен скучным, в моду вошла анонимность, разовые встречи («мужской», животный секс). Одновременно в модных образах появилось «запретное»: кожаная атрибутика БДСМ, эстетика подросткового эротизма, и главное – практически обнаженное, подставленное всем взглядам «идеальное» женское тело, видимый образец того, как должна выглядеть женщина. В восьмидесятых для продажи продукции женщинам стали использоваться образы, до этого появлявшиеся только в высококачественной порнографии типа «Плейбоя» – они совмещали образ «совершенства» с символическим сексуальным удовольствием.

Гламурные образы полуодетых или обнаженных женщин распространены в современных СМИ. Но надо учитывать, что человек, раздевающийся среди одетых людей, чувствует себя неловко, уязвимо. Мы окружены образами раздетых женщин, в то время как аналогичные мужские образы крайне редки и никогда не публичны; это отчетливо демонстрирует властную динамику, и зрители постепенно ее усваивают. Кто одет, тот сверху, а раздетый – всегда ниже по положению: рабы ходили раздетыми перед одетыми господами.

До распространения образов медийных «красоток» и порнографии сексуальная фантазия людей основывалась на том немногом, что они могли увидеть в реальной жизни, и на их ощущениях от собственного тела. Эротические образы, питавшие их сексуальность, были построены на желании и на чувствах, но не на навязанном извне насилии, выдаваемом за сексуальность и эстетику. Женская сексуальность в современных СМИ представлена мифической «красотой» и презентуется в массовой культуре с помощью гламурной порнографии, которая не только задает жесткие, подавляющие рамки для женской сексуальности и телесности, но и эротизирует насилие над женщинами.

Вульф приводит статистику, иллюстрирующую то, как миф о красоте подрывает сексуальное желание и способности женщин к сексуальному удовлетворению: от трети до половины женщин не получают оргазма от полового акта, меньше половины женщин мастурбирует. Женщины не получают удовольствия от своих тел и от тел мужчин, с которыми ложатся в постель. Гламурная порнография заставляет женщин чувствовать себя некрасивыми, не заслуживающими удовольствия от секса, не заслуживающими любви. Миф о красоте утверждает: что для того чтобы заниматься сексом и получать удовлетворение, нужно быть «красивой» по стандартам мифа. Женское тело, не соответствующее стандарту, прямо или косвенно объявляется неприемлемым и даже отвратительным. Женщины стесняются обнажаться перед партнером и даже перед самой собой. Они отвергают свое тело, находя в нем все новые и новые недостатки – несоответствия глянцевому образу «красоты», которые делают сексуальное удовольствие для них запретным.

Миф о красоте позволяет демонстрировать и критиковать женские тела, но не мужские. И это, безусловно, защищает мужчин от внушающих им ужас насмешек. Этому же служат и рекомендации журналов, в которых женщинам советуют никогда не критиковать внешность мужчин, и особенно их гениталии, и даже преувеличивать их размеры. Одним из инструментов и оправданий этому служит распространенное ложное утверждение, будто визуальные образы «красоты» ориентированы на мужчин, потому что мужчины «любят глазами» и при этом склонны к полигамии, в то время как женщины не оценивают потенциального партнера визуально и склонны к моногамии.

Мужчины и женщины от природы в равной мере расположены к восприятию партнера как визуально, так и другими органами чувств. Мужчины и женщины равно разнообразны в своих склонностях к моногамии или полигамии. Однако мужчин с ранних лет приучают оценивать женщин визуально, в том числе с помощью гламурной порнографии, и стремиться пополнять свою «коллекцию» женщин. В то время как женщины остаются без визуального материала, и разными способами в них культивируется стремление ограничивать свой выбор партнеров.

Миф о красоте учит женщин отказываться от своих желаний и в то же время видеть в мужчинах в первую очередь человека и лишь потом – тело. Мужчин же он учит стремиться реализовать свои желания всеми силами, но в женщинах видеть сначала «красивое» тело и лишь потом, возможно, личность.

Миф о красоте возводит стену между мужчинами и женщинами. Требуя от женщин прикладывать много усилий для поддержания «красоты», он в то же время подает ее как «женскую тайну». Раньше такой «тайной» было все, связанное с рождением детей и ведением хозяйства. «Тайна» – это что «неинтересно мужчинам» и что нужно от них скрывать, как будто это постыдно. А пока женщины поддерживают «тайну красоты», мужчины испытывают раздражение по поводу чрезмерного интереса женщин к уходу за своей внешностью и в то же время не ценят усилия, которые приходится прикладывать для поддержания того уровня «ухоженности» (искусственности), который они от женщин привыкли ждать.

Если в прежние времена для женщин под запретом был секс, то теперь культ «красоты» запрещает еду. С едой связано презрение женщины к себе: страх, вина и стыд, которые следуют за удовольствием, потому что каждый лишний килограмм будет немедленно заметен окружающим, и за этим последует порицание. Мужчины могут есть что хотят, в то время как женщины испытывают стыд за каждый кусок. Женщины живут в атмосфере постоянного невидимого наблюдения и оценки. Журналы, эксперты и даже подруги убеждают, что нужно постоянно выглядеть безупречно на случай, если встретишь свою «судьбу» (мужчину) по дороге в магазин за хлебом или когда выносишь мусор.

Ужасно то, что и фитнес-индустрия, и косметологические компании постоянно обманывают женщин на протяжении десятилетий, этот обман известен и участникам, и тем, кому положено их контролировать, но с ним никто ничего не делает, позволяя культивировать миф о красоте и использовать его для своей выгоды, а женщинам – терять огромные суммы, подрывая их и без того часто уязвимое финансовое положение.

Бороться с «лишним весом» предлагается диетами, или голодом. Сам по себе голод, который испытывают сидящие на диете, – это один из давно известных инструментов воздействия на психику. Вместе со страхом непредсказуемого будущего, усиливаемым культом страха возраста, и ощущением долга быть «красивой и женственной», эти методы использовались и используются по всему миру для того, чтобы удерживать людей в подчинении и не давать им задуматься о своей ситуации и о том, как ее изменять. Вульф анализирует физические и психологические последствия голода как жесточайшего ограничения женской телесности: от анорексии до психологической подавленности, послушности и восприимчивости, свойственной голодным людям.

Вульф рисует виртуальную картину, когда юноши из лучших семей Америки, ее надежда и опора, «отворачиваются от еды. Их кости проступают из-под усохшей плоти. Они ходят медленно, через силу, как старики. На губах проступает белая корка. Они могут проглотить лишь ломтик хлеба, лишь нежирное молоко. Сначала десятки, потом сотни, потом тысячи… Многие оказываются в больницах и умирают». Можно было бы ожидать немедленной реакции общества: кризисные совещания и слушания… лучшие эксперты, которых можно нанять, статьи на первых страницах… Сыновья страны – ее будущее – убивают себя!

В реальности происходит именно это, но не с юношами, а с девушками – и поэтому реакция общества оказывается минимальной. Только родители девушек и оплачиваемые ими врачи борются с массовым распространением анорексии и булимии. Вульф пишет, что одна из десяти молодых американок, одна из пяти студенток колледжа голодает, порой до болезни или до смерти. Она просто делает слишком хорошо то, что от нее ожидают, – следует нормам красоты. И общество не бьет тревогу.

Стандарт красоты устанавливает вес ощутимо ниже средней женской нормы, и для того, чтобы чувствовать себя «красивой», женщина начинает худеть. Однако тело быстро восстанавливает свой вес, и тогда женщина запускает цикл потери и набора килограммов. Этот процесс отнимает значительную часть ее внимания, сил, снижает самооценку вплоть до депрессии, ухудшает здоровье вплоть до болезни и смерти и порождает у нее постоянное ощущение вины.

Женская полнота подается как моральный вопрос: женщина, которая добивается успеха в похудении, которая выглядит «как надо» – хорошая, а женщина, которая отказывается худеть, не достигает успеха в похудении или теряет обретенную худобу – плохая (ленивая, безвольная, не следит за собой, не старается быть хорошей). Продолжительный голод и нехватка калорий, согласно многочисленным исследованиям, меняют личность, делая ее «пассивной, тревожной и чрезмерно эмоциональной». Такой личностью значительно легче управлять, чем уверенной в себе, активной и ясно мыслящей свободной женщиной.

Голодание создает черты поведения, которые принято считать «типично женскими»: пассивность, иррациональность, эмоциональные скачки, подавленность и истерию, повышенное внимание к мелочам и в то же время дезорганизованность. Именно эти изменения личности проявила группа испытуемых, которым на шесть месяцев вдвое снизили количество употребляемой еды, доведя ее до объема, обычного для женских диет. Вся группа состояла из здоровых молодых мужчин.

Пища – это первостепенный признак социальной значимости. Общество лучше всего кормит тех, кого больше ценит: предоставляет им оптимальные ресурсы. Совместное употребление пищи, «преломление хлеба», – это ритуал установления союзнических, дружеских связей. Исторически женщинам часто отказывали в пище: лучшие куски, первый подход к общему котлу доставались мужчинам и мальчикам, женщин не сажали за общий стол. Навязанный современным женщинам и интернализированный ими отказ в еде снова объявляет их вторичными, не заслуживающими куска хлеба и отделяет их от тех, с кем этот хлеб можно преломить. Даже в изобилии западного мира они питаются как нищие и чувствуют себя так же.

Маша Ворслав

(http://www.wonderzine.com/wonderzine/life/life/215059-food-and-gender):

С раннего возраста под давлением общества многие девушки озабочены своим внешним видом, испытывают чувство вины за съеденное, не удовлетворены состоянием фигуры. В итоге у женщин формируются более эмоциональные отношения с едой. Их расстраивают шутки о диетах, чувстве голода и переборе с калориями, в то время как здоровый аппетит у мужчин воспринимается одобрительно. Женщинам внушили, что переедать не следует, а тем, кому сложно совладать с желанием поесть после 18.00, предлагают пойти в «безопасный» ресторан.

Стереотип о гендерном питании поддерживают как зарубежные средства массовой информации, так и отечественные (вкратце: чтобы предстать «настоящей девочкой», придется отказаться от всего, что может застрять в зубах, окрасить рот или плохо разделывается). «Есть обильно – мужская прерогатива, девушкам достаточно трех листочков и кусочка сыра», – считает шеф-редактор российского Allure. По его мнению, женщина, за новогодним столом жующая пирожок с мясом, не будоражит мужскую фантазию. Зеленый салат – женственно, все остальное – моветон. Вывод напрашивается такой: хотите заняться сексом – не ешьте при мужчине.

Получается, гендерные стереотипы оказывают сильнейшее влияние на культуру питания современного человека. Мужчина – охотник, добытчик, завоеватель, поэтому он создан для жирной калорийной пищи и всегда ответственен за шашлыки. Женщина озабочена своим внешним видом и цифрой на весах, поэтому ее кормят овощами и обезжиренными кефирами. Реклама использует стереотипы и сама же способствуют их закреплению.

Наоми Вульф

(продолжающийся вольный пересказ основных положений ее книги):

Быть женщиной всегда связано с болью и риском для здоровья. Муки и смертельная опасность деторождения – то, что снизилось благодаря медицине, все равно остаются как естественные последствия сексуального акта. Что для мужчин могло быть актом беззаботной любви, для женщин было самопожертвованием. Быть женщиной было больно. Только с открытием антисептической медицины, изобретением контрацепции, легализацией абортов женщины постепенно получили возможность рассматривать свою сексуальность и свой биологический пол как нечто приносящее удовольствие без обязательной дорогой платы болью и возможной смертью при родах. Эти страдания теперь заменила «красота», которая снова делает женственность болезненной.

Медицина долгое время признавала все свойственное здоровой женщине – менструацию, сексуальное желание, способность к деторождению – патологическим, одновременно культивируя истерические неврозы и ипохондрию, и доказывая, что женщина не способна мыслить, потому что у нее есть матка, которая оттягивает соки от мозга. Женщины жили инвалидами рядом со «здоровыми людьми» – мужчинами, и это давало обоснование для лишения их прав и свобод.

Современная медицина определяет те или иные черты женской внешности, процессы женского организма «болезнью». Широкие бедра, подкожный жир, следы родов и кормления грудью на теле, мимические морщины – все это объявляется «нездоровым», несмотря на то, что это естественные характеристики женщины и ее телесности. Убедиться в фальши диагнозов «красоты» можно, если вспомнить о том, что эти черты не нарушают функционирования женского организма, напротив – являются условиями и/или результатами его нормального функционирования, и что они не были проблемой, пока не были таковой определены.

Женщина ценится только красивой и молодой. Поэтому истинный смысл пропагандируемого здоровья в формулировке мифа о красоте: «Женщина должна жить голодной, умереть молодой и оставить после себя красивый труп».

Одно из основных направлений пластической хирургии, маскирующейся под медицину женского тела, ориентировано на женскую сексуальность. Поскольку миф о красоте подменяет сексуальные ощущения женщины сексуальной внешностью, то медицина красоты делает женщин «сексуальными» с помощью операций и процедур – увеличение груди, высветление вульвы, – которые снижают чувствительность тела или полностью ее ликвидируют. Пластическая хирургия очень часто просто калечит женщин – и все во имя мифической красоты.

Медицина красоты тесно связана с общественной моралью. Викторианская медицина называла «нездоровым» поведение женщин, которое не соответствовало их роли жены, матери и прислуги: ум и образование, стремление реализовывать себя вне дома и политическая активность объявлялись признаками физической или душевной болезни. Контроль над женской сексуальностью с помощью жестоких методов – обрезание клитора, бинтование ног, прижигание матки – всегда облекался в мораль: женские тела калечились ради «чистоты», «женственности», «сексуальности», и в конечном итоге последствия этих жестоких травм объявлялись «красотой». Современная пластическая хирургия выполняет ту же функцию, что и кажущиеся варварскими «просвещенному Западу» методы других эпох и других культур.

Миф о красоте преодолевает естественные рефлексы тела – не испытывать боли. «Красота» требует от женщины постоянного дискомфорта. Корсеты ушли в прошлое, но каблуки, от которых болят ноги, макияж, не позволяющий прикоснуться к лицу, одежда, слишком облегающая или слишком открытая, не по погоде, – десятки мелочей, из которых составляется искусственная «красота», требуют от женщины постоянного, привычного дискомфорта. Голодание и пластическая хирургия – это следующие логические шаги. «Красота требует жертв».

Над женщинами принято насмехаться из-за их жажды сохранить «красоту», но они цепляются за нее потому, что общество ставит их ценность, их статус в прямую зависимость от «красоты». У мужчин такой зависимости нет – физические несовершенства и возраст не лишают их общественного статуса.

Хочу быть красивой «для себя», а вы запрещаете?

Суть мифа о красоте, его задача – создание идеологии, в которой женщины постоянно ощущают свою неполноценность и стремятся ее исправить, компенсировать, загладить, направляя все свое внимание и силы на это бессмысленное занятие. Людей с низкой самооценкой, постоянно занятых анализом своих мнимых недостатков и сравнением себя с недостижимым идеалом, легче контролировать, и они не считают себя вправе требовать больше того, что уже имеют. Для мифа о красоте на самом деле не важно, как женщина выглядит, если она чувствует себя уродливой – задача достигнута. Вульф считает, что задача женщин – сделать так, чтобы не имело значения, как они выглядят, главное, чтобы они чувствовали себя красивыми.

Но миф о красоте не оставляет женщинам выбора: он создает ситуацию, в которой женщина, решающая не соответствовать его стандартам, рискует значительными материальными и социальными потерями. Значит, ее выбор следовать требованиям мифа не является добровольным. Косметика и наряды, желание привлечь партнера или продемонстрировать свое тело сами по себе не являются проблемой. Но то, что без косметики появляться неприлично, что одежда должна соответствовать произвольным требованиям гендерных стереотипов и модных стандартов, что демонстрация тела нужна для того, чтобы доказать свою ценность на сексуальном рынке, что партнер нужен не для радости секса или общения, а для социального статуса или материальной защиты – это настоящие проблемы, которые миф поддерживает. Сделав «красоту» условием социального принятия, миф создает ситуацию, в которой поставить под сомнение «красоту» женщины – это серьезная угроза ее статусу и качеству жизни.

Марина Гречкина:

Когда я была подростком, как и многие другие девочки моего возраста, я читала женские журналы. Моим любимым был яркий и красочный ELLE girl. За годы у меня дома скопилась внушительная стопка этого руководства к идеальной жизни. Зачитывая до корки глянцевый путеводитель по девчачьему миру, я и не представляла, какое воздействие на мой мозг, мои представления о мире и людях, о самой себе оказывал этот журнал. Спустя время, я наткнулась на свою коллекцию и решила перелистать статьи, которые раньше с трепетом принимала на веру. Буквально через минуту мои глаза расширились от ужаса и осознания того, в какие противоречия, комплексы и тиски я загоняла сама себя!

Практически (да нет, в каждом) выпуске мне предлагали срочно похудеть к лету, к новому году, к началу учебы и т. д., а перелистнув страницу, я узнавала, что нужно отбросить долой изнуряющие диеты и окунуться в сладкую жизнь с головой. Мои заветные мечты должны были концентрироваться на идеальной фигуре, идеальном парне, идеальной коже и идеальном наряде. Модный редактор помогала понять, какой длины может достигать юбка и какой ширины должны быть мои плечи. Бьюти эксперт поясняла, что антивозрастной косметикой теперь следует начинать пользоваться в 20 лет, а не в 30, как это было принято (непонятно где и кем) раньше. В статьях про любовь и отношения меня спешили предостеречь, какие ошибки умная девушка никогда не совершит в отношениях с парнем. Первые три ошибки в этой статье вогнали меня в ступор больше, чем ЕГЭ. Пункт первый гласил: не будь чересчур активной, второй – не умничай, и третий – не строй из себя дурочку. Февральский выпуск пестрил заголовками: правила хорошего Валентина, как не испортить свидание, а ниже подзаголовок: «Приближается День святого Валентина. Ты ведь не хочешь провести этот день одна?» По всему было ясно, что без парня моя жизнь должна быть жалкой, скучной и совершенно невыносимой.

Огромный пласт всего материала посвящался темам: как его понять? Как разгадать его язык? Как научиться с ним говорить? Звездные гуру – Дима Билан, Влад Топалов – помогали разгадать «сложную мужскую психологию», попадались даже совершенно невероятные статьи с конкретными мужскими фразами и их переводом. Заботливые авторки предостерегали: на свидании нужно быть абсолютно безупречной, важно все: наряд, прическа, маникюр, манера разговаривать, жесты и т. д. Затем следовало руководство под названием: «Как правильно флиртовать?» Тема секса со всех сторон была плотно окружена облаком мифов и стереотипов, которые обещали немного развеять создатели статей: жизнь после секса, секс-пэкс-фэкс. В них предлагаются «правила безупречного сексуального поведения» и (опять же) правила сексуального этикета. Но самым возмутительным для меня стал материал об абортах, в котором решившаяся на аборт девушка всегда несчастна и раздавлена, ее история неизменно трагична, и к тому же она не дала шанс на жизнь другому человеку. К примеру, цитата: «Для кого-то жизнь заканчивается, еще не успев начаться. Как это происходит? Просто от некоторых избавляются, не дав им даже возможности родиться…» Это я читаю в журнале, рассчитанном на девочек-подростков 12–17 лет.

В целом впечатление от всего прочитанного – это растерянность, и да… стресс. Ведь девочке пубертатного периода так не хватает стресса в повседневной жизни, в семье и школе! (сарказм) Женский журнал дает ей возможность быть, ко всему прочему, одержимой собственным весом, внешностью, ожиданием такого непонятного и страшного «первого раза». Множество и множество комплексов постепенно залезают в голову и остаются там надолго после того, как будет захлопнут яркий и красочный женский журнал.

Снежана Грибацкая:

(cosmo.ru/lifestyle/society/pochemu-zhenshchiny-nenavidyatzhenshchin)

Cosmo.ru часто публикует фотографии «неидеальных» женщин – и всякий раз мы получаем шквал оскорбительных комментариев. Женщина просто не может быть толстой – ее затопчут, обольют бензином и подожгут. Метафорически, конечно, но от этого не легче. То же самое касается женщин, которые недостаточно ухоженны, «странно» одеваются или попросту некрасивы. Все это, в общем, их личное дело. За что их ненавидеть, зачем оскорблять?

Почему это так: в патриархальном мире женщина – это товар. Нам противно это осознавать, поэтому мы утешаем себя сентенцией: «Женщина должна быть красивой прежде всего для себя!» Не может, не хочет, а именно должна. Обязана! Это ловкий самообман. На деле нам просто страшно подорвать мужское доверие. Мужчины могут подумать, что все женщины только и ждут того момента, когда можно будет расслабиться, растолстеть и перестать брить ноги. Поэтому нужно озвучить позицию «А я не такая, я всегда буду куколкой для тебя!». И мужчины это прекрасно считывают. Они приходят и ставят лайки под комментариями о том, что именно женщина должна. А толстухи – да кому вообще интересно думать об их чувствах? Они – негодный товар. Выбраковка.

Лолита:

Сама по себе красота требует недюжинных вкладов, и эти вклады трактуются как «инвестиции в будущее», поэтому говорить об индустрии красоты, не обсуждая капиталистическую модель общества, сложно. Грубо сформулированная идея о том, что женщины должны быть «годны для потребления», обнаруживает свой апофеоз в расширяющихся реалиях общества потребления. Отказ женщины от следования правилам мифа-о-красоте чреват серьезными последствиями, так как условия современного рынка диктуют особые правила: чем лучше женщина впишется в установленный «госстандарт», тем больше у нее шансов на успешную социализацию, на успех в принципе – начиная, безусловно, с личной жизни и заканчивая карьерой. С этой мясорубкой индустрии красоты женщины сталкиваются напрямую уже в средней школе, записывая свою кандидатуру на «Конкурс красоты». Такие конкурсы обычно приурочивают к 8 Марта – международному дню борьбы трудящихся женщин за равноправие. И вот стоят эти девочки в ряд – все как на подбор, – маркированные отблесками рыночной экономики, стандартизированные и стремящиеся к «идеалу» – и слышат от мальчиков: «Какие вы сегодня красивые, дорогие девочки!» Все получают цветы, победительницы (обычно в зависимости от ресурсов родительниц) сверкают, проигравшие держат лицо… или же оно у них плывет (в зависимости от силы характера).