Текст книги "Лорд из города Теней"

Глава 2
Таинственный гость

Комнату мне выделили королевскую. В пансионе Святой Матильды я и представить себе не могла, что можно жить так – спать на широкой мягкой кровати, поутру приводить себя в порядок, сидя на бархатном пуфике перед туалетным столиком, над которым прекрасной раковиной раскрывается невероятное трехстворчатое зеркало, такое чистое, что в нем видно самую маленькую родинку. Мыться не в медном тазу, стоя на полусгнивших деревянных досках в купальне, а наслаждаться теплой водой, лежа в большой фарфоровой ванне. И, кстати, не бежать в туалет, который в самом конце коридора, а всего лишь пройти сквозь обитую нежно-коричневой кожей дверь.

Кроме этого, в комнате у окна стоял стол и рядом – пара стульев темного дерева, с мягкими подушками на сиденьях, а все место у стены занимал платяной шкаф до потолка. Рядом с широким арочным окном я обнаружила еще одну дверь, как выяснилось, она вела на небольшой полукруглый балкон с видом на тот самый воздушный сад. Теперь я не сомневалась, что это было именно воздушным садом, да и сложно ошибиться, когда на уровне третьего этажа на перламутрово поблескивающих тарелках, каждая диаметром в пять шагов, плавают кусты цветущих роз, при этом перемещаясь так, чтобы, останавливаясь, каждый раз создавать новый симметричный узор. Мысленно я снова прикинула магатты, уходящие каждый час на поддержание хотя бы этой роскоши и красоты. А затем подумала: к чему столь великому магу, как герцог ле Ферн, встречаться с такой никудышной ведьмой, как я? Правда, вставал другой вопрос: зачем ему вообще понадобилась гувернантка, он мог бы обучить девочку и сам. Ну разве что их спектры магии слишком отличаются. Или герцог просто не хочет возиться с детьми. На всякий случай, все еще стоя на балконе, я потянулась сознанием к тому заклинанию, которое поддерживало сад, но тут же получила ощутимый щелчок по носу. Герцог явно не хотел, чтобы каждый встречный разбирался в его сложных плетениях. Ну и ладно.

Вернувшись в комнату, я принялась разбирать сиротливо стоящий у двери саквояж, который был принесен молчаливым парнем моих лет. С усмешкой я разложила свои немногочисленные вещи по полкам, а сменное платье повесила на деревянные плечики. Все мои пожитки не заняли и десятой части шкафа. Но, возможно, если я буду получать здесь жалованье… Я ведь буду его получать, да? Тогда, быть может, я куплю себе новое платье, о котором мечтала уже не меньше года. Платье моей мечты я увидела на одной высокопоставленной чиновнице, которая приезжала в пансион с инспекцией, оно было приятнейшего глубокого зеленого цвета и сшито из тафты с искрой. Чиновнице оно не очень-то было к лицу, а вот к моим зеленым глазам и ярко-рыжим волосам очень даже пошло бы.

Я вздохнула и села на край кровати.

Мечтать, несомненно, хорошо. Только вот не случится ли так, что после того, как Солья развернулась и убежала, герцог отошлет меня обратно?

Я механически нащупала медный медальон, что дал мне граф Уимбер. Он был теплым – то ли нагрелся от тела, то ли в нем происходили какие-то магические цепные реакции, о которых я не догадывалась. Снять бы его да выбросить подальше… С другой стороны, у Лесли Уимбера не было повода желать мне дурного. Рядом с медным медальоном на тонкой цепочке висел медальон, подаренный Рут, и он-то был прохладным. Всегда прохладным. Возникла мысль, что надо бы попросить бумаги и написать письмо моей несчастной подруге.

Я еще немного побродила по отведенным мне апартаментам. Здесь всюду были магические светильники, никаких вам подсвечников с оплывшими свечами, только гроздья прозрачных кристаллов, развешанных по стенам. Возник вопрос: неужели герцог замкнул на себя весь замок и питает его? Я снова наивно потянулась к тем заклинаниям, которые, как я чувствовала, паутиной связывали все светильники и уходили куда-то сквозь стены. На сей раз щелчка по носу не последовало, но я наткнулась на непрошибаемую защитную стену. Хм, цвет магии герцога, вне всякого сомнения, был темным, еще более темным, чем мой собственный. Но я могла видеть его плетения, если смотреть особенно пристально.

Не это ли явилось причиной того, что Лесли Уимбер выбрал меня? Но зачем? Следить за герцогом? Но почему он тогда ничего мне не сказал об этом?

Я отмахнулась от этой мысли, как от надоедливой мухи. Ерунда все это. Просто прихоть Уимбера.

Мне с новой силой захотелось тут же сесть и написать письмо Рут, поделиться с ней всем, что я здесь встретила. Однако у меня не было ни бумаги, ни чернил и вообще никакой возможности что-либо отправить из замка.

И тут в дверь постучали.

Я подбежала и, не спрашивая, открыла. На пороге застыл все тот же молчаливый парень, что нес мой саквояж. Он равнодушно глянул на меня из-под соломенной челки, падающей на глаза, и сказал:

– Мисс, вас зовет его светлость. Я проведу вас в кабинет.

Я прикрыла за собой дверь и, надеясь, что меня проводят и обратно, послушно пошла следом, с трудом приноравливаясь к размашистому шагу моего провожатого.

– Как вас зовут? – решилась спросить я, когда мы миновали очередную гостиную с потолком, расписанным букетиками фиалок.

– Стрей, – неохотно ответил парень.

– Мистер Стрей, очень приятно. А я Лора Кромби.

– Не мистер Стрей, просто Стрей. У меня нет фамилии, мой отец здесь на конюшне, а меня пристроил на посылках у его светлости.

Я немного удивилась такой откровенности, но, с другой стороны, это даже хорошо, что Стрей не видит во мне высокородную госпожу. Гувернантка не госпожа. Да и фамилия Кромби не обладает заветной аристократической приставкой «ле».

– Какой он, герцог? – не удержалась я. – Знаете, я немного волнуюсь.

Стрей беззаботно махнул рукой.

– Да нормальный он, мисс. Только злить его не нужно, потому что тогда он себя теряет. Бешеный делается. Давеча Кирта отлупил так, что тот уже неделю лежит.

– Ох… – Я невольно стиснула руки. Выходит, его светлость имеет буйный и горячий нрав и ему лучше не попадаться под тяжелую руку. – А что этот Кирт натворил?

– Да так, это местное, – в голосе Стрея захрустел ледок, – поживете здесь, быстро сообразите, что можно, а что нельзя. Солья ле Ферн, конечно, та еще заноза, но она вовсе не так плоха, как может показаться.

– Она со мной и разговаривать не пожелала, – пожаловалась я, – как я с ней буду заниматься?

– Думаю, герцог ей скажет пару слов и будет она как шелковая, – ответил Стрей и умолк.

Тем временем мы как раз добрались до знакомой уже двери. Стрей постучался, и я услышала приглушенный мужской голос:

– Входите!

В кабинете конечно же был герцог Оттон ле Ферн. Посреди просторного и светлого помещения он приковывал к себе все внимание и словно заполнял собой все свободное пространство. Герцог был ярко-рыжим, как и я, очень коротко стриженным и с короткой щегольской бородкой. Коричневые прямые брови, крупный нос с горбинкой, четко очерченный рот. И непроницаемо-черные глаза.

Манера герцога одеваться прозрачно намекала на то, что плевать он хотел на всех окружающих, да и на меня в том числе. Кроме свободной, распахнутой на груди сорочки и черных мягких шаровар, на нем ничего не было. У меня к щекам прилила кровь: созерцание полуобнаженной почти до самого пояса мужской груди, густо поросшей рыжими завитками волос, в мои планы не входило. Впрочем, уж себе можно было не лукавить: ле Ферн был сложен отлично и хоть и казался старше меня раза в два, ему нельзя было отказать в привлекательности. Что касается возраста, совершенно невозможно было понять, сколько ему лет. Ему могло быть и тридцать и сорок.

Я торопливо опустила взгляд и сделала заученный книксен.

– Мисс Кромби, – не вопрос, утверждение.

Я кивнула.

– Она самая, ваша светлость.

– Поднимите голову, – приказал он.

Я послушалась. Ле Ферн, ступая мягко, как барс, приблизился, и оказалось, что я едва достаю ему до плеча. Мой взгляд снова уперся в мускулистую грудь герцога, и я опять безнадежно покраснела. Невольно опустила голову, но он вцепился пальцами в мой подбородок, заставляя поднять лицо, и я встретилась с его светлостью взглядом.

Кажется, я перестала дышать. Почему мне сделалось так страшно? Появилось желание немедленно вырваться из его хватки, убежать прочь из замка, вернуться в пансион… Но я замерла, боясь лишний раз шелохнуться, боясь лишний раз вздохнуть. Ле Ферн изучал мое лицо с надменной улыбкой, а я, потянув в себя воздух, внезапно сообразила, что… что пахнет от него странно. Такой запах стоит на кухне, когда повариха рубит свиную печень. Пахло от ле Ферна кровью, легкий такой намек, но вполне ощутимый. Колени задрожали. Нет-нет, надо бежать отсюда! И чем скорее, тем лучше! А он все смотрел, смотрел, и я видела глубокие морщины в углах глаз, старый шрам, убегающий со щеки под рыжую бородку, и еще один, бровь когда-то была рассечена… Я вдохнула еще раз, но теперь запах крови был совсем слабым, едва заметным. Так что, возможно, я ошиблась.

Внезапно он рассмеялся, покрутил мою голову, как будто я была шарнирная кукла, а не человек.

– Хорошенькая, – таков был вердикт, – а то я все боялся, что Лесли мне пришлет какую-нибудь уродину, сухую, как доска.

Наконец оказавшись на свободе, я попятилась.

Не знала, что и думать, в голове сумбур, ни одной здравой мысли. Я не привыкла, чтобы со мной обращались так. Не привыкла.

– Мисс Кромби, – сказал Оттон ле Ферн, – будет вам, не обижайтесь. Примите, что я такой, какой есть. Просто я хозяин всего, что в этом замке и вокруг. И я привык, знаете, что все здесь – мое.

– Но я не ваша собственность, – выдохнула я, – когда граф Уимбер…

– Перестаньте, – оборвал он, – конечно же вы не моя собственность. Пока что. Присядьте-ка. Да, извините, если я задел ваши чувства… Но, как я говорил, лучше вам принять меня таким, каков я есть, и тогда ваше пребывание в замке Ферн будет лучшим временем в вашей жизни.

Я огляделась, увидела стул рядом с большим письменным столом и, кое-как добравшись до него на подгибающихся ногах, села. Герцог хмыкнул. Я чувствовала, как пристально он меня разглядывает, его взгляд скользил по коже, обжигая, заставляя ежиться. Такое было чувство, что он меня рассматривает перед тем, как сожрать.

«Он самый сильный маг из всех, кого я знала», – повторила про себя.

Возможно, все эти ощущения, весь этот страх именно оттого, что магии в нем столько, что на сотню ведьм хватит.

Между тем герцог занял место за письменным столом, положил перед собой руки. Кисти у него были широкие, пальцы короткие и крепкие. И манжета сорочки… Тут у меня на миг поплыло перед глазами. Чистый! Я не могла ошибиться, не могла… На белоснежной манжете темнело несколько подсыхающих капель крови. Я моргнула. Проглотила горькую слюну и уставилась на лицо герцога, лишь бы только не смотреть на пятнышки.

– Итак, рассказывайте. – Он с усмешкой смотрел на меня.

– Что? – жалко мяукнула я.

– О себе рассказывайте. Лесли мне все уши прожужжал, что дочке надо гувернантку. Мол, в компании служанок ничего хорошего из нее не вырастет. Я терпеть не могу гувернанток, у меня была такая. Противная старая тетка, которая била меня по рукам линейкой. А Лесли говорил, мол, надо выписать гувернантку из какого-нибудь нищего приюта, да чтоб была ведьмой. Вы видели мою дочь? У нее магия темного спектра, как у меня, но светлее. И я не могу ее учить. Да не очень и хочется.

«Я тоже не могу», – едва не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.

Я ее научу, как-нибудь да научу. Потому что, скажи я сейчас, что не гожусь в гувернантки, что со мной будет? Хороший вопрос.

– Я сказал Уимберу – ну вот и найди. Впрочем, я доволен. Я очень доволен, что он прислал мне не какую-то засохшую рыбину, а вполне сочную девицу. Я люблю вещи, на которые приятно смотреть, – в заключение добавил он.

Я тоже любила красивые вещи, и в этом, пожалуй, мы были схожи. Только вот люди… они же не вещи.

– Так я дождусь? – спросил он.

– Чего, ваша светлость?

– Рассказа о себе, мисс Кромби.

Я пожала плечами.

– Но ведь нечего рассказывать. Его светлость Уимбер наверняка может предоставить вам куда более полную информацию. Он ознакомился с моим делом еще в пансионе. А сама я о себе мало что знаю. И о том, кто мои родители, тоже ничего толком не расскажу.

Он развалился на стуле, закинул руки за голову, совершенно не смущаясь распахнутой сорочки.

– Расскажите о том, чему вы можете обучить мою дочь.

– Хорошо, – сказала я.

И начала пересказывать все, что знала.

О построениях структур созидающих и разрушающих, о материализации заклинаний, о базовых свойствах темного спектра…

– Все, довольно, довольно! – резко прервал меня герцог. – Вижу, что Лесли выбирал, как для себя. М-да…

Он на минуту задумался, затем глянул так пристально, что я вздрогнула.

– Чтоб никаких мужиков, пока вы приставлены к Солье. Понятно?

– Разумеется, ваша светлость.

– Увижу или узнаю что-нибудь – вышвырну. А воздыхателю вашему яйца оторву.

Я вздрогнула и уставилась на столешницу. Похоже, для герцога здесь все люди не более чем вещи. А еще он отвратительно воспитан. Грубиян.

– У меня к вам просьба, ваша светлость, – все-таки осмелилась я.

– Говорите.

– В пансионе у меня осталась подруга. Мне бы хотелось иногда ей писать.

Он пожал плечами.

– Пишите, сколько вам угодно, мисс Кромби. А написанное приносите лично мне. Я буду отправлять. Терпеть не могу, когда лишнего обо мне болтают и все это разносят по королевству.

«Значит ли это, что вы будете читать все, что я напишу?» – вертелось на языке, но я промолчала.

Похоже, герцогу ле Ферну лучше не говорить лишнего. Да и на глаза лучше не попадаться. Мало ли что.

– А если… если я захочу уехать отсюда? – тихо спросила я. – Вдруг Солье не понравится, как я преподаю?

– Ерунда, – добродушно заверил герцог, – вы уедете отсюда только в том случае, если я так решу. До той поры вы будете обучать мою дочь магии.

Вот и все. Похоже, клетка захлопнулась.

Я на миг прикрыла глаза. Беседа с Оттоном ле Ферном измотала так, словно я собственноручно грузила кирпичи. А ведь только поговорили…

– Да, и еще, – вдруг сказал он тихо, и оттого прозвучало это как-то зловеще, – не суйте свой прелестный носик туда, где заперто. Это понятно?

– Понятно, – просипела я, чувствуя, что язык сделался сухим, как будто присыпанным песком.

– Ну вот, теперь можете идти, – соблаговолил он меня отпустить. – Да, совсем забыл… Вы будете работать за стол, кров и двенадцать золотых соверенов в год. Надеюсь, этого будет довольно?

Довольно? Он предлагал мне раза в два больше, чем я вообще могла рассчитывать. За три года работы я могла бы скопить денег на небольшой домик где-нибудь в пригороде Теверлина, а за пять – еще и сумму, которую бы положила в банк.

Я выдавила из себя улыбку и поднялась.

– Спасибо, ваша светлость.

– Ну, так-то лучше. Терпеть не могу насупленных девиц. Идите, мисс Кромби. Встретимся за ужином, я хочу посмотреть, готовы ли вы прививать Солье манеры, которые просто необходимы будущей герцогине.

Едва очутившись вне герцогского кабинета, я обессиленно прислонилась спиной к стене и замерла, переводя дыхание. Меня просто трясло, сорочка на спине промокла от холодного пота. Просто удивительно, в какой ловушке я оказалась благодаря его светлости графу Уимберу! Оттон ле Ферн, конечно, ничего дурного мне пока не сделал, но, считай, ясно обозначил, что сидеть мне здесь до тех пор, пока его светлости не надоест. Вопрос в том, что он собирается делать со мной дальше? Вспоминая жесткие пальцы герцога на своем подбородке, то, как он вертел мою голову из стороны в сторону, удовлетворяя свое любопытство, меня передернуло. Надо же, каков грубиян! А еще говорят, что все эти герцоги отменно воспитаны… А кровь на манжете? Может, он здесь прислугу избивает? Иначе что все это может означать? И его слова, мол, не суйтесь куда не положено…

Опомнившись, я отделилась от стены и медленно пошла прочь, сама не зная куда, лишь бы не торчать у дверей. Кто знает, вдруг ле Ферну захочется выйти из кабинета, а тут я стою. По телу разлилась слабость, отчаянно хотелось присесть куда-нибудь, но ничего вокруг не было, ни скамьи, ни стула. В какой-то миг я сообразила, что все-таки заблудилась и понятия не имею, как добраться до отведенных мне апартаментов. Вокруг было так тихо и безлюдно, что казалось, замок вымер или уснул вековым сном.

Нет, я не испугалась, все-таки здесь есть живые люди, кого-нибудь да встречу, да и вокруг по-прежнему было светло, нарядно.

Однако возникло странное чувство, мутное, неопределенное… И оно будило воспоминания.

Как-то нас возили из пансиона в ближайший город и там даже позволили пройтись по лавкам, разумеется, под бдительным присмотром матушки, которая всегда была рачительной женщиной и не допускала пустых расходов. Однако так получилось, что мы с Рут забрели в лавку местного игрушечного мастера, там я и увидела это чудо – кукольный замок. Он был ростом с меня и так старательно выпилен из фанеры, раскрашен и украшен, что невольно возникало впечатление, что замок этот самый настоящий. Заглядывая в окна, можно было видеть комнаты, оклеенные настоящими обоями, маленькие стульчики, столы, кушетки и темно-вишневые, обитые бархатом пуфики. В полном восторге мы ходили вокруг, рассматривая это чудо, а когда добрались до самых нижних комнат, нашли в одной из них маленькую фарфоровую куколку со свернутой набок головой и отбитыми руками. Мне эта несчастная куколка потом долго снилась, мне казалось, что я должна была тогда выпросить ее у лавочника, принести в пансион и починить, как получится – сделать из ткани руки, приклеить к шее дощечку. Но тогда я оставила все как есть и мы ушли из лавки в странно подавленном настроении, хотя, казалось бы, мало ли поломанных кукол бывает…

Замок Ферн был прекрасен, лучше всех кукольных замков вместе взятых, уже хотя бы потому, что был настоящим. Но при этом меня не оставляло странное ощущение, что здесь что-то не так и что рано или поздно я наткнусь на куда большую гадость, чем та изломанная куколка. Вопрос только когда. Святая Матильда, сделай так, чтобы это случилось как можно позже, чтобы я, по крайней мере, уже к тому моменту хорошо знала замок и понимала, в какую сторону бежать!

Тем временем, поблуждав еще немного, я оказалась в небольшой гостиной, обставленной мило и со вкусом, откуда двери вели в следующие комнаты. Здесь было так же светло, свет заходящего солнца искрился на шелковых обоях с позолотой, розоватыми бликами ложился на лакированную мебель – на высокий шкаф, на стол на толстых изогнутых ножках. По углам стояли большие напольные вазы, расписанные синими хвостатыми карпами, а по стенам висели небольшие картины в резных рамах. Я осмотрелась, пришла к выводу, что таким образом можно было бы отделать комнаты для женщины. Стало любопытно, кто это – жена, любовница? И поскольку вокруг по-прежнему не было ни души, а двери, ведущие в следующее помещение, были гостеприимно распахнуты, я на цыпочках шагнула вперед.

Следующая комната оказалась заставлена книжными шкафами. У окна стоял мольберт с закрепленным чистым листом шершавой акварельной бумаги, а на полу валялся скомканный лист, как будто художнику не понравилось то, что было нарисовано. Я присела на корточки, подняла его и разгладила. Некрасиво это конечно же, но меня никто и никогда не учил рисовать – а я мечтала запечатлеть то осеннюю бурую степь под хмурым небом, когда тучи на миг расходятся и серый день оказывается пронизан золотой колонной света, то разросшийся розовый куст, так оплетший старую беседку, что туда и войти невозможно. Рисовать мне всегда очень хотелось, но, сколько бы ни пробовала, без знания должных приемов получалось очень неважно. По этой причине такое выбрасывание рисунков казалось мне покушением на самое святое, как будто бы меня саму измяли и бросили. И именно поэтому, изнывая от жалости к загубленной красоте, я подняла выброшенный черновик и быстро разгладила его на коленке.

Что ж, это был мужской портрет.

Был он выполнен углем, не очень умело, но я бы и так не смогла.

И с листа бумаги на меня глядел вовсе не Оттон ле Ферн.

Лицо поражало правильностью черт. Я бы сказала, у людей не бывает таких лиц, они бывают только у святых, наверное, да и то не при жизни, а когда возносятся они на небеса, чтоб оттуда помогать оставшимся здесь. Нарисованный мужчина был молод, спутанные длинные пряди волос падали на широкий лоб и частично закрывали глаза. Последние получились лучше всего, непривычной миндалевидной формы, слегка приподнятые к вискам, отчего они напоминали кошачьи. Но больше всего тронуло меня их выражение. Каким-то чудом неведомый художник смог вложить в глаза жизнь. И отчаяние. И горе. Глаза будто заглядывали мне в душу и, казалось, еще чуть-чуть и я услышу шепот неизвестного мужчины.

Ощущения были столь сильны, что я торопливо отложила рисунок на окно, поправила подол платья. Наверное, это сказывались события последних дней – мое отбытие в Ферн, беседа с Сарро, с самим герцогом. Мне продолжало казаться, что даже из оконного проема эти глаза следят за мной, пристально, с отчаянием. Я решительно шагнула вперед – и замерла. Где-то впереди, в следующих комнатах, были люди.

Я расслышала тонкий девичий голосок, звонкий, словно хрустальный колокольчик. Невидимая девочка что-то торопливо говорила, говорила… И ей отвечал голос мужской. Я не разобрала, о чем шла речь, но мужской голос показался донельзя приятным, мелодичным. Казалось, они спорили, горячо спорили. Девичий голосок набирал высоту и тут же резко падал до шепота, мужчина же отвечал совершенно спокойно.

Я решительно двинулась вперед; в конце концов, у кого-то ведь нужно было спросить дорогу к моим апартаментам? Ну, или хотя бы туда, где я могу найти прислугу.

Миновав еще одну комнату, я наконец расслышала, о чем говорили.

– Почему ты заставляешь меня это терпеть и сам терпишь? – с жаром, сердито спросил девичий голосок. – Я могла бы… могла бы его убить. Он мне доверяет.

– Потому что тогда меня не станет, плетения слишком хорошо на нем завязаны, – медленно, задумчиво ответил мужчина. – Потерпи, мы что-нибудь придумаем. Вот, кстати, твоя гувернантка…

И он оборвал себя на полуслове, а затем снова раздался девичий голос:

– Ты еще здесь? Эй!

Я быстрым шагом двинулась вперед и влетела в просторную спальню. На краю широкой кровати сидела Солья ле Ферн. И никого больше в этой комнате не было.

– Вы? – зло прошипела она и сжала кулачки. – Какого чистого вы здесь делаете?

– С кем ты разговаривала, Солья? – строго спросила я, изо всех сил стараясь скрыть свое замешательство.

Взгляд метался по комнате. Да, это была спальня. Обои модного оттенка «пепел розы». Белые кисейные занавески, нежные, словно крылья бабочки. Большие куклы в пышных платьях, аккуратно рассаженные на кушетке у стены. И все. Ни следа мужчины.

– Ни с кем, – ответила девочка, но в ее голосе мне почудилась издевка.

– Послушай, – подошла к ней поближе, – я же слышала мужской голос. Куда делся твой собеседник? Здесь есть тайный ход? Или что? Неужели ты не понимаешь, что такая маленькая девочка не должна принимать мужчин у себя в спальне? Что это просто недопустимо для юной герцогини?

Она сидела и смотрела на меня так, что если бы могла, то убила бы. В огромных чернильных глазищах билась, пульсировала ярость, досада и совсем чуть-чуть – страх.

– Солья, – уже мягче сказала я, – пожалуйста, не упрямься. Ты понимаешь, что того, что происходит, не должно быть?

Она опустила голову, темно-русые кудри волнами легли на узкие плечики, а я снова невольно присмотрелась к ее ушам – но, хвала Матильде, уши оказались самые обычные. В тот раз мне просто померещилось.

– Всего того, что происходит, не должно быть, – наконец очень тихо ответила она, – но это не ваше дело. Вас сюда выписали как гувернантку, вот и занимайтесь своим делом.

– Вот, значит, как, – я тоже начинала злиться, – тогда мне ничего не остается, как рассказать все твоему отцу.

– Оттону? – прищурилась наследница.

– Твоему отцу, – весомо повторила я.

Какие бы мысли ни бродили в голове у Сольи, я не буду ей потакать.

– Рассказывайте, – вдруг спокойно проговорила она, посмотрев мне в глаза, – Доносите, мисс Кромби. Чистый король вам в помощь.

Я вздохнула. Интересно, как я буду ее учить, если у нас все не заладилось с самого начала? И, наконец, Солья может говорить все что угодно, но я-то точно слышала мужской голос!

– Послушай! – Я решительно шагнула вперед и села рядом с ней. Солья тут же чуток отодвинулась, словно ей было неприятно, если я ее коснусь. Пахло от нее цветами, такой легкий, нежный запах… Наверное, просто дорогие духи. – Солья, – тихо сказала я, – на самом деле я вовсе не хочу на тебя доносить герцогу. Но, понимаешь ли, то, что из твоей спальни слышен мужской голос, это может быть опасно для тебя самой… Я беспокоюсь о тебе, Солья.

Она презрительно фыркнула.

– Не о чем беспокоиться. Вам уж точно не о чем.

– Но голос… Солья, как не бывает дыма без огня, так не бывает мужского голоса без мужчины. Кто он, маленькая?

Она нахохлилась, как мокрый воробей, глянула на меня исподлобья.

– Это не ваше дело, мисс Кромби. И этот голос не опасен, клянусь, иначе я бы уже обо всем рассказала Оттону.

– Твоему отцу?

Она тяжело вздохнула, кивнула головой.

– Да, мисс Кромби. Моему отцу, раз вам так хочется.

А меня вдруг осенило.

– Скажи, Солья, тот портрет, который ты скомкала и выбросила… это лицо твоего невидимого друга?

– Вы уже роетесь в моих вещах?

– Я всегда мечтала рисовать, – нимало не смутившись, ответила я, – но меня никогда не учили. Поэтому мне больно, когда выбрасывают рисунки. Почему ты его выбросила?

– Плохо нарисовала, – пробормотала она.

– А зачем рисовала?

– Потому что хотела, чтоб он был рядом, а не только в снах и не только голос из тени.

– Кто он, Солья?

Она посмотрела на меня совершенно взрослым взглядом.

– Раз вам так интересно, мисс Кромби, это друг герцога ле Ферна. И он могущественный маг. Но лучше бы вам ничего у моего… отца не спрашивать. Вы ведь уже говорили с ним, знаете, как зол он бывает?

– Даже если это и так, ты не должна принимать этого «друга отца» здесь. Это неприлично.

– Хорошо, – она пожала остренькими плечиками, – не буду. Конечно, вы правы, мисс Кромби. Больше ничего такого не повторится.

Она даже улыбнулась мне, но стоит ли говорить, что я Солье не поверила ни на секунду. Наверное, мне следовало поговорить обо всем этом с герцогом. Все-таки это к его единственной дочери шастает не пойми кто… К дочери, которая утверждает, что он ей не отец. Тьфу, путаница какая-то.

– Завтра начинаем занятия, – сказала я строго.

– Хорошо, мисс Кромби, – елейным голоском ответила девочка.

– Солья, скажи, я могу идти и быть спокойной насчет твоей безопасности?

– Конечно, – ответила она.

Я поднялась и медленно двинулась к выходу, все еще оглядываясь в надежде… на что? Возможно, на то, что замечу приоткрытый лаз тайного хода. Но, разумеется, ничего такого я не увидела. Оглянулась на пороге, чтобы сказать «до вечера», но одного взгляда, брошенного на Солью, хватило, чтобы слова застряли в горле.

Девочка сидела на кровати, красноватый свет заката раскрасил полосами тканый ковер под ногами. И мне вдруг показалось, что темные полосы, прочерченные тенями, движутся. Они совершенно непонятным образом извивались, как будто ластясь к ногам Сольи, и даже немного лезли вверх, по светлому покрывалу, и терлись о ее ноги сквозь ткань платья.

Во рту моментально стало кисло, я пошатнулась.

Да что здесь в самом деле происходит?

Или это я схожу с ума, потому что рядом очень сильный маг и моя собственная магия перестает мне подчиняться?

Я моргнула, и видение пропало. Тени спокойно и неподвижно лежали на полу, зажатые лезвиями света. Я отвернулась и поспешила прочь, уже не беспокоясь о том, как найду свою комнату. Как-нибудь да найду.

Наверное, меня здорово подстегивал страх, потому что дорогу к своей комнате я нашла довольно быстро. Ноги сами несли сквозь светлые галереи и залы, а перед глазами вперемежку мелькала то сломанная куколка, то Солья, хрупкая Солья, к ногам которой жались тени.

Но ведь так не бывает, верно?

Да и вообще, я образованная ведьма. Я не верю ни в предсказания будущего – потому как невозможно предсказать то, что сами мы меняем ежеминутно, ни в то, что тени на полу, размеченные прямоугольниками, могут шевелиться без видимых на то причин.

Но, оказавшись в своей спальне, я на всякий случай заперла дверь на щеколду. Конечно, ничто не мешало дверь вышибить снаружи, но я надеялась, что до этого не дойдет. Да и кто меня будет преследовать? Зачем? Разве что тот самый гость ле Ферна, голос которого я слышала в детской спальне?

Некоторое время я мерила шагами комнату, потом пошла и умылась. Холодная вода, которой я долго и щедро плескала в лицо, немного успокоила. Пальцы замерзли, я повернула латунный вентиль в виде прыгающей лани, и из крана потекла горячая вода. Сунув под нее руки, я непроизвольно подсмотрела, что за заклинание привязано к системе водоснабжения, и даже не удивилась, когда увидела тонкое, но прочное плетение чернильных нитей. Конечно, проследить заклинание дальше не получилось – меня снова играючи толкнули назад, да еще больно стукнули по лбу. Я глянула в зеркало: ровно меж бровей осталось красное пятно. Не хватало еще, чтоб ле Ферн начал задавать вопросы.

Я вернулась в спальню и, поскольку делать было совершенно нечего, вновь вышла на балкон. Тарелочки с розовыми кустами как раз выстроились концентрическими кругами, так что в центре оказались розы белые, и чем ближе к краю, тем больше добавлялось красного. В результате по краю оказались розы сочного бордового цвета, и куст был так близко к балкону, что я могла протянуть руку и сорвать крупный цветок. Я с наслаждением вдохнула сладкий цветочный аромат. Возможно, все не так ужасно, как я себе вообразила? Возможно, и ле Ферн не так ужасно груб и дурно воспитан, если создает столь прекрасные вещи? А все эти страхи беспочвенны, да и вообще, они возникают оттого, что я устала за день?

Оставался мужской голос в спальне Сольи.

Но ведь я ее гувернантка и наверняка смогу разузнать, в чем там дело, верно?

Перламутровые тарелочки вновь начали менять расположение, при этом тихо посвистывая, так что я едва расслышала стук в дверь. Сердце тут же подскочило в груди и помчалось вскачь, я подбежала к двери, но открывать не спешила.

– Кто там?

– Это я, Сарро, – раздался по ту сторону приглушенный голос, – его светлость приказал сопроводить вас на ужин.

– Минуточку, – ответила я.

Метнулась в ванную, придирчиво осмотрела себя в зеркале. Кажется, все было в порядке: волосы собраны в узел на затылке, воротничок платья выглядит белым и свежим. Пятно на лбу побледнело и было почти незаметно. Я быстро намочила пальцы в ледяной воде и приложила их к щекам. Как и все рыжие, я была обладательницей светлой кожи, которая, стоило поволноваться, наливалась краснотой. Показываться ле Ферну в виде этакого румяного рыжего поросенка почему-то не хотелось. Хотелось быть похожей на аристократку, с бледной кожей, темными полукружьями бровей и томным взглядом зеленых глаз. Да уж… Смешно. Почему-то перед герцогом хотелось выглядеть чуточку лучше.