Текст книги "Клин клином"

Ответы

Окно пронзительно дребезжит. Денис замирает, навострив уши. Такой звук в ночи разве что мертвого не разбудит. Если кто-то из домашних проснется и увидит, как он корячится здесь, точно слон в посудной лавке, проблем не оберешься. Никто не должен знать об его взаимоотношениях с Котовым. Стремление Мурата не светиться на публике понятно, и Денис не обижен этим фактом.

Одеяло, вздыбленное из-за прячущегося под ним рюкзака, выглядит неправдоподобно, однако не похоже, что кто-то сюда заходил. Денис обессиленно падает на кровать, раскинув конечности на манер морской звезды. Его сердце стучит мелкой быстрой дробью, а щеки и уши горят огнем. Он не впервые сбегает куда-либо без ведома домашних, но сегодня все по-другому. Красота и спокойствие летней ночи, нежные чашечки полевых цветов и брызги звезд – все это не сравнится с обществом Котова, который наконец-то выключил свою сволочную натуру. Денис зарывается лицом в подушку, чтобы заглушить свой громкий смех. Он счастлив, по-настоящему рад сегодняшней встрече.

Слова Толика о нелюдимости Мурата, предупреждения и недомолвки Славки о Кирилле рассыпаются в мыслях Дениса мелким бисером: не соберешь. Сейчас не до них. Сейчас телом будто владеет лихорадка: хочется неистово хохотать, хочется пошуметь чем-нибудь, разбросать что-нибудь, затем заново собрать и разбросать снова. Эйфория бьет в грудь наотмашь.

* * *

Денису снятся черные раскосые глаза с длинными ресницами. Снятся тонкие губы, которые оголяют кромку верхних зубов. Снится свет фонаря, падающий на жесткие темные волосы и лукавую кошачью улыбку. Дениса укачивает в тягучей пропасти грез, где нет ощущения неправильности, где есть чувства и воображаемый отклик на них. Там они стоят у заброшенной автобусной остановки и смотрят друг на друга. Там секунды длятся вечность.

Он намеренно игнорирует звуки нового дня, хватается за сладкие остатки дремы, когда к нему заходит Катя.

– Дениска!

Солнце безжалостно палит сквозь тюль. Из кухни в комнату тянет запахом любимых булочек с посыпкой.

– Ну ты даешь, столько спать. Живенько вставай! – Катя ставит на подоконник стеклянную вазу. В вогнутое дно врезаются стебли полевых цветов: белых, синих, желтых, фиолетовых. Разноцветные зонтики и пушистые шишечки с изящно изогнутыми усами трав при малейшем движении осыпаются на пол мягким дождем из пыльцы.

Денис таращится на Катю во все глаза:

– Это мне? В честь чего такая неслыханная щедрость?

Она одним ловким движением нахлобучивает на его голову блестящий колпак.

– Память как у рыбки. С днем рождения! Теперь иди скорей умывайся, а то завтрак стынет. – Перед тем как выйти из комнаты, Катя придирчиво осматривается вокруг: – Потом хоть немного приберись здесь, ладно? Нехорошо, когда в праздничный день такой бардак.

Денис благодарит господа бога, что его уличная обувь, которой полагается быть не здесь, а в прихожей, осталась незамеченной.

Бабушкины поздравления ограничиваются строгим, но важным:

– Не будь размазней, как твой отец по молодости. И старшим не перечь.

В бисквитном торте с прослойкой из воздушного крема торчат девятнадцать подожженных свечей. Катя верит в карму, поэтому говорит, что, перед тем как загадать желание, следует хорошенько подумать. Денису хочется от души пожадничать. Ему бы пожелать чего-нибудь по типу: «Пусть все мои цели будут достигнуты, несмотря ни на что», к тому же планы стоят по-настоящему наполеоновские. Однако из-за вчерашней прогулки приоритеты грозятся поменяться.

– Ой, ты что, по кустам ползал? – Катя достает из его волос репейные липучки.

Проклятье. В момент, когда она хочет вот-вот завалить его вопросами, Денис врет, что вчера упал в траву, когда поливал огород, и все обходится.

Тут бабушка поторапливает:

– Чего резину тянешь? Дуй быстрее, поди не вечные здесь.

Свечи гаснут с двух попыток. Катя тихонько хлопает в ладоши, и бабуля вытаскивает из-за стола массивный подарок: новенькую гитару в чехле.

– От меня с Екатериной. А то старая-то скоро трухой осыпаться начнет.

Счастливый Денис примеряется к инструменту, гладит блестящие бока, пробует струны. Его мечта играть профессионально обязательно осуществится, ведь в него верят! Так что не страшно, что перед тем как задуть свечи, он пожелал совсем другого. «Хочу ответы» – по-детски капризно и глупо, но черт возьми! Денис готов поклясться, что умрет по-настоящему, если не узнает о Котове все, что нужно.

Под конец завтрака он уже не ощущает себя девятнадцатилетним. Все абсолютно так же, как было вчера днем, так же, как будет завтра. Праздничная атмосфера чувствуется главным образом из-за суеты Кати.

– Какой ты большой у меня! – говорит мама по телефону. – Еще совсем чуть-чуть, и невесту в дом приведешь.

Денис сидит на полу под телефонной коробкой и думает не о воображаемой невесте, а о том, как ему на самом деле страшно. Сегодня есть хороший повод повеселиться, но вместе с приятным предвкушением скорой вечеринки внутренняя едкая горечь неминуемого взросления портит его настроение, как проткнутая рыбья желчь.

– Наш с папой подарок должен уже прийти, проверь извещения, родной. Я знаю, тебе понравится. Мы так долго выбирали это.

Возвращаясь из почтового отделения, он уже знает, что в коробке. Его больше интересует посылка от Юрки. Внутри нее обнаруживается обувь, на которую Денис облизывался в одном из ТК Новосиба: высокие белые кеды с красной шнуровкой. Будь прокляты все те дни, когда Денис бессовестно троллил над другом, называл его «занудой» и «извращугой». За такой подарок он бы воздвиг Юрке памятник, как самому находчивому. В родительской посылке оказывается популярный нынче полароид. Будет несправедливо по отношению к родителям, если это дорогостоящее чудо начнет простаивать без дела.

Сегодня Дениса освобождают почти ото всех домашних дел. Он торчит в комнате и объедается конфетами до самого вечера, когда ему звонит Славка, чтобы напомнить о тусе. Денис рад, что тот согласен пройтись вместе с ним до места вечеринки.

Наспех переодевшись в светло-серое худи и черные зауженные джинсы, он прячет полароид в сумку-бананку и натягивает новую обувь. Нечего заморачиваться. Все же это не элитный клуб. Перед тем, как позволить ему уйти, бабушка предупреждает, что полив огорода даже в такой день – его обязанность.

Славка встречает Дениса в кожаной косухе, с уложенными на одну сторону волосами. Он выглядит не как модник, а как тот, кто здесь правит бал.

Они приходят к одноэтажному зданию, в котором когда-то базировался спортзал. У лестницы толпятся смеющиеся школьники, а сквозь открытую дверь слышно, как под бит вибрирует акустическая система. Снаружи жарко и липко от громких разговоров и запаха алкоголя. Внутри же – настоящий кипящий котел из вспотевших танцующих тел. Вспышки красного неона заставляют жмуриться, музыка бьет по груди, как по наковальне.

Славка кричит в ухо, что в попойке участвовать не будет. Сквозь локти и широкие спины Денис пробирается вслед за ним в поисках Толика.

– И убедительно советую. В меру пей. Не хочу потом тебя по всему залу искать.

Денис ничего не отвечает. К нему липнет ощущение, что на фоне всех беснующихся здесь ребят он слишком выделяется, потому что в его рту нет ни капли.

Впереди стену подпирают три парты, выстроенные в ряд. Там, среди оранжевого света гирлянды и кучи выпивки, стоит озадаченный Толик, а рядом с ним – предельно равнодушный ко всему Котов.

– Я не знал, что Мурат придет. – Денис сам не понимает, почему так нервничает.

Серое худи на нем перестает быть классным и превращается в безразмерный мешок. И джинсы эти – он придирчиво осматривает свои обтянутые бедра – еще бы лосины напялил! «Просрал весь день за жратвой, а мог бы волосы по-человечески уложить».

– Я тоже не знал. Его Толик уговорил. – Славка пожимает плечами. – Мурата не было на своем выпускном.

Денис интересуется, почему так вышло, но его голос теряется в нарастающих битах нового трека. За спиной кто-то зовет его по имени. По инерции ляпнув Славке, что скоро вернется, он вклинивается обратно, вглубь скачущих тел. Здесь только один человек может звать его Дэном.

Кирилл дружелюбно хлопает его по плечу и кричит свои поздравления. Не отлипая друг от друга в этой толпе, они выбираются ближе к стене, под листья декоративного плюща, чтобы хоть немного друг друга услышать.

– Только пришел? Слишком свежо выглядишь. – Кирилл с довольством на лице убирает волосы с глаз одним отточенным движением. Его пальцы длинные и изящные, а на указательном поблескивает перстень-печатка.

Футболка, изрезанная вручную в районе горла, черный пиджак с элегантными лацканами и светлые джинсы с увесистой бляхой ремня – все это вместе с расслабленностью Кира, той самой, когда есть абсолютная уверенность в своей внешности, невольно вызывают восхищение. По веселому блеску в синих глазах видно, что Пегов уже поддатый.

Денис начинает с «нефти[2]2
  Нефть – коктейль из водки с колой.


[Закрыть]» и продолжает смесью водки и шампанского, известной среди ребят как «искорка». Косеет он так же сильно, как Кирилл. Последнего распирает от энергии: он хохочет во весь рот, смешно гримасничает и травит самые тупые анекдоты из всех, что Денис слышал. Но время от времени будто бы кто-то щелкает перед его лицом, и Кирилл замирает на месте, смотрит в толпу пристальным взглядом.

Слова Толика и Славки насчет двуличности Пегова Денис решительно игнорирует. Ни к чему забивать голову всякой ерундой, к тому же Кирилл знает многое из того, о чем ребята намеренно молчат.

– Мне тут Толик Смирнов… Знаком с ним?

Кирилл кивает.

– Он мне рассказал, что Котов рисовал когда-то.

Бутылочное горлышко останавливается в миллиметре ото рта Пегова. Тот наклоняется вперед, заинтригованный, мол, продолжай.

– И на днях я увидел один рисунок, на самом деле достаточно личный, чтобы обсуждать его в таком месте, но что поделать.

– О? – Кирилл смотрит на Дениса со странным намерением в глазах. – Не думал, что этот позор всплывет. Столько времени уже прошло.

Денис воровато оглядывается по сторонам и наклоняется ближе.

– Ты о чем?

– Вся эта история с признанием началась из-за этого рисунка. Я уже не помню, как что конкретно произошло, но тот листочек попал в не лучшие руки. Котов пусть и отбитый на всю голову, но сильный – этого не отнимешь. Я бы на его месте точно вскрылся.

Кирилл будто намеренно напускает тумана, его скользкая улыбка выдает то, насколько ему нравится непонимание на лице Дениса.

– У Банина тогда проблемы начались. Не такие, конечно, как у Мурата, его не избивали толпой за школой и не травили на каждом углу. Славе пришлось уступить лидерство однокоманднику. Туган и так на него зуб точил, а тут такое… Андрей то есть, Тугаринов, не знаешь его. В общем, у них там совсем чернуха пошла.

– И что там такого? Обычный рисунок. – Денис в притворном равнодушии пожимает плечами.

Кирилл, приложившись ранее к бутылке, чуть не давится. Он поворачивается с ошалевшим лицом. В его взгляде бегущей строкой так и мелькает: «Ты совсем дурак или прикалываешься?»

– Чего? В каком месте обычный? Да там порнуха голимая. Мурат даже не удосужился нарисовать Банину фиговый лист. Если ты понял, о чем я.

Денис в прострации качает головой– нет, это точно хрень какая-то. Речь точно идет не о записной книжке Славки: там под рейтингом разве что парочка песен, и то больше 16+ не дашь. И есть скетч. Обычный карандашный набросок руки Котова. Вчера на прогулке тот говорил, что в свое время уповал на усердный труд, но на деле вышло иначе. Это и есть то самое «иначе»? Пошлые картинки с участием Славы Банина? Верится с трудом.

Кирилл явно рад, что произвел такое впечатление своими словами. Этот парень долго сдерживался и ждал подходящего момента посплетничать. Денис смотрит на него искоса. Красивая внешность Пегова теперь похожа на лезвие бритвы: острая и резкая, вскроет – глазом не моргнешь.

Мозг подсказывает: пора валить.

– Схожу отолью.

Кирилл ничего не отвечает, утыкается в экран айфона. Он добился, чего хотел, теперь ему все равно.

Его история совсем не вяжется с личностью Мурата, и с Баниным тоже какая-то лажа выходит. Когда тебя лишают звания капитана футбольной команды, не логичнее ли начать ненавидеть и максимально избегать человека, из-за которого начался весь этот сыр-бор? Но на деле-то все иначе: Слава с Муратом дружит и, более того, защищает его.

«А что, если…» – От догадки, что резко приходит в голову, Денис сразу трезвеет.

Что, если именно Славка признался Мурату, а не наоборот? Тогда многое можно объяснить.

Среди всех действующих лиц в этой истории только один больше всех знает о случившемся. Денис шагает в сторону разлива, надеясь, что Мурат еще там. В нетерпеливой спешке он неуклюже запинается и почти падает на широкого человека перед собой. В толпе внезапно образовывается подобие круга. Ребята по краям пустого пространства пялятся на Дениса с ужасом на лицах. В черном выцветшем худи, с нахлобученным поверх кепки капюшоном прямо перед носом стоит некто. Темный козырек закрывает половину лица: видно только вытянутый грубый подбородок и рот, изогнутый в отвращении.

Чья-то спасительная рука дергает Дениса в сторону. Парень в черном вытирает пот над губой тяжелым кулаком – кулаком, которым врезал бы Денису, не уйди он с дороги вовремя, – и двигается по-хозяйски в другой конец зала.

– Да ты везунчик! – раздается рядом усмехающийся голос старшеклассника.

Какая-то девчонка липнет к Денису с вопросами:

– Все в порядке? Нигде не болит? Синяков нет?

– Каких еще синяков? – Щетинится тот в ответ. Он всего-то врезался в кого-то, что за ненужный галдеж?

Прежний старшеклассник хохочет:

– Чел, спасибо скажи, что все обошлось. Не моя бы помощь, собирал бы ты свои зубы по полу.

Ребята предлагают Денису поиграть в «Я никогда не». Мол, держись нас, будет весело и не наткнешься на неприятности. Тот обещает, что подойдет к ним позже. Сейчас у него задача поважнее.

Ни Толика, ни Славки нигде не наблюдается. Мурат пьет сок на прежнем месте и больше не выглядит тем, кого сюда притащили силком. Впритык к нему, руками зарывшись в его черные пряди, стоит девушка с короткой стрижкой. Рука Мурата слегка гладит по ее спине, теряясь между складками свободной блузы. Он смотрит в лицо девушки, улыбаясь уголками губ, пока та рассказывает ему что-то интересное.

Денис хватает со стола чей-то стакан с «искоркой» и возвращается к ребятам, с которыми только что познакомился. Надо было не выеживаться, сразу согласиться поиграть с ними, а не испытывать судьбу. Как глупо получилось.

Катастрофа

Славка задерживается. Толик не переживает из-за этого, в отличие от Мурата, для которого друзья в полном составе – весомая опора. Среди музыки, света и пьяного веселья он неловко балансирует в пространстве, словно затухающая ось юлы. Все здесь пьют, все общаются и смеются. Они все видят и все слышат. Мурату кажется, что вон те девушки в углу обсуждают именно его, что те двое выпускников у стены нехорошо поглядывают то на него, то на Толика. Может, это паранойя, а может – нет. Не надо быть гением, чтобы понять одну простую вещь: его присутствие здесь режет взгляд. Хотя стоит отдать должное времени: за эти два года коэффициент всеобщей ненависти упал на пару значений, пока он не отсвечивал.

На столе куча сухариков и чипсов. Стаканы наполнены шипучими коктейлями, а бутылки с алкоголем сиротливо прячутся под столом, чтобы не нарушать цивильность. Пегов явно какой-то извращенец. Мурат невольно усмехается. Кирилл вообще-то мальчик правильный, непьющий, некурящий, почти святой. Пока его папаша не уезжает в командировку.

За эти почти сорок минут, которые Мурат торчит здесь, Кирилл так и не подошел к нему, даже на глаза еще ни разу не попался, хоть и пригласил сам. По правде говоря, прийти на чужой выпускной – идея не ахти какая, и Мурат до сих пор сомневается, правильно ли поступает.

– Мне не место здесь. Кое-кто подумает, что я пришел сюда по приглашению.

Толик отвечает, пожимая плечами:

– Представь, что это я тебя пригласил, а не Пегов. Это ведь так и есть. Просто расслабься.

– Это сложно. – Мурат нервно жует трубочку. – Они все пялятся на меня. Глянь сам – пялятся же.

– Да и хрен с ними. Хватит нервничать. Я здесь, и Слава подойдет скоро, так что пусть сами нервничают. – Толик протягивает ему пластиковый стаканчик. – Выпей немного. Успокоишься.

Рука Толи в жесте поддержки мягко опускается на плечо Мурата. В мысли закрадывается опасение, что подобная интуитивная тактильность в этом месте может быть расценена по-иному. Толик косвенно замешан в его проблемах: нельзя давать лишнего повода для сплетен. Мурат неловко убирает его руку.

Чем чаще он просит подлить, тем сильнее хочется попробовать чего-нибудь покрепче. Мурат задумывается, как будет забавно прийти на ночную смену на заправку пьяным вдрызг. Тогда его точно уволят. Сегодня днем в больнице мать просила его не светиться лишний раз в городке и больше не грубить отцу. Он горько улыбается: «Прости, мам. Никудышный из меня сын».

Кто-то пахнущий удушливо-сладкими духами берет его за локоть. Мурат поднимает лицо и сталкивается взглядом с пышногрудой Машей. Та больше не кажется ему веселой щебечущей пташкой, как в старших классах. Теперь она как будто выше и статнее. На ней короткая юбка, хотя на памяти Мурата она часто комплексовала и ноги старалась не оголять. С модной стрижкой, с подкрашенными глазами и смелыми объятиями она видится ему чем-то четко зафиксированным, без прежних признаков воздушности и робости.

Поначалу он тушуется, допускает мысль, что это не Машка вовсе, а какая-то старшеклассница, удивительно похожая на бывшую девушку, просто обозналась. Тонкие пальцы перебирают его волосы с особым наслаждением. Она скучала, и он чувствует это через ее тело, что крепко жмется к его собственному. Через пару мгновений Маша прерывает объятия с той же уверенностью, с какой припала к нему ранее.

– Я так рада видеть тебя! – Ее голос, как и прежде, звонок и приятен. – Почти никого из нашего выпуска не нашла. Смирнов только что тут стоял, но смылся, зараза. Как хорошо, что ты здесь!

Мурат в растерянности смотрит по сторонам: Толик действительно куда-то исчез.

– Какими судьбами у нас? К родителям приехала?

– Да, заскочила на пару дней. Думала, повеселюсь, а тут совсем голяк. Рассказывай, как твои дела, котик!

Так она зовет его еще с тех времен, когда между ними все только начиналось. Мурат поначалу ворчал, всячески открещивался от этого прозвища, но после махнул рукой: спорить с ней – себе дороже; в ее глазах он кот, который гуляет сам по себе.

– Как видишь, живой и здоровый. Ничего не поменялось, пока тебя не было.

– Ой ли? – Маша смотрит ему в глаза, пока касается стаканчика красными от помады губами. – Ты здесь, где много людей. Это уже о многом говорит.

– О чем говорит?

– О том, что ты со всем справляешься. – Кивок самой себе. Мурат не хочет посвящать ее в свою теперешнюю жизнь, поэтому не отрицает сказанное. – Твое лицо очень уверенное, знаешь. Ты раньше всегда в пол смотрел, голову поднимал редко.

– Поверю на слово. Мы с тобой встретились впервые за… Ты же в апреле ушла? Два с половиной года, выходит. И как устроилась?

Мурат умело смещает фокус внимания с себя на нее. Машка любит, когда интересуются ее жизнью. Она готова часами рассказывать о том, что ей важно. Та несколько секунд позволяет себе наладиться предоставленной возможностью, затем начинает свой рассказ.

Мурата не злит ее привычка много говорить, скорее вгоняет в уныние: слушая Машу, он банально не знает, чем поделиться в ответ. Она всегда была такой: гиперактивной и общительной девушкой, и в свое время он часто удивлялся, что между ними что-то получилось. Ее жизнь в Москве пестрит красками и чем-то грандиозным. Неудивительно, что она нуждается в слушателе. Будь рядом с ней больше, чем один человек, Машка быстро бы потеряла к Мурату интерес.

«Пусть болтает о чем хочет. Главное, в душу не лезет».

Большую часть ее речи он пропускает мимо ушей, и ему не стыдно. Чужое внимание ей льстит: когда-то она не брезговала делиться своими мыслями даже со школьными изгоями. С Машкой в школе дружили многие, а она дружила только с Муратом.

В груди вибрирует какой-то зубодробительный трек, и сердце скачет как бешеное. Этот пол, по которому топчется куча народа, эти стены со вспышками неона и искусственным плющом и это непрекращающееся людское шевеление превращаются в единый широкий мазок с линиями растянутого цвета. Ни лиц, ни фигур, ни голосов. Мурат один, и ему удобно.

– О, моя любимая! – Машка пихает его в сторону танцпола. – Давай потанцуем! Скорей!

Он вовремя одергивает руку. Маша непонимающе хлопает глазами. Танцевать среди стольких беснующихся тел? Увольте.

– Иди без меня, я не хочу, – отвечает Мурат, ясно замечая, как занимается раздражение на ее лице. Она пришла сюда повеселиться, и сейчас у нее отнимают отличную возможность это сделать.

– Ну же. Не ломайся. Пойдем.

– Нет, у меня перед глазами пляшет все.

Мурат прикрывает рот ладонью, содрогаясь.

– Я поддержу тебя! – Она хохочет над тем, как быстро он опьянел. Мурат упирается руками себе в колени. Ему бы постоять еще чуть-чуть, не шевелясь. – Скорей! Боже, она сейчас кончится!

– Отстань уже от меня! – Он не хочет ей грубить, но его тошнит.

– Да что с тобой, в самом деле? – Машка заглядывает ему в лицо. Ее въедливость, которая в прошлом спасла Мурата от суицидальных мыслей, сейчас совсем ни к месту. Они давно расстались, причем по обоюдному согласию, так в чем дело? – Я думала, все хорошо. Ты говорил, что все хорошо!

– Ничего я не говорил. Ты сама это придумала. Теперь уйди.

Она отходит на несколько шагов назад, видимо осознав, что напирает слишком сильно.

– Тебе очень плохо? Может, проводить тебя на улицу?

Мурат сам не может понять, почему на душе так погано, словно он где-то серьезно налажал. Не стоило сюда приходить. Толик и без него бы хорошо отдохнул. Он и сейчас веселится где-то, оставив Мурата наедине со своими мысли.

Маша начинает осторожно:

– Ты переживаешь, да? – Но следующим вопросом прибивает как обухом: – Это из-за твоей мамы?

– Что?

Еще этого не хватало.

– Я слышала…

Конечно, как могло быть иначе? Здесь все друг о друге знают: не город, а вонючий крысятник. У Мурата трясутся руки от осознания того, что еще ей могли рассказать.

– …Что она в больнице.

Он гневно молчит в ответ, давая понять, что это неудачная тема для разговора.

– Мне так жаль…

– Конечно жаль, – сквозь зубы, – ты ведь подошла ко мне, чтоб пожалеть, не так ли?

– Зачем ты так? – Она протрезвела. Значит, пытается в поддержку на полном серьезе. – Все будет хорошо, все пройдет, слышишь? Расслабься со мной, забудь обо всем хотя бы на минуту.

– Я не хочу ничего забывать, неужели не ясно? – Мурат отшатывается от нее, полный сдерживаемой агрессии. – И прекрати уже думать только о себе.

– Что? О чем ты…

Он уходит, так и не дослушав, что она хотела сказать.

Машка кричит ему что-то в спину, наверное извинения, но следом не идет, и Мурат благодарен ей за это. Не стоит на нее злиться: он еще дорожит всем хорошим, что было между ними. Выцарапанное на школьной лавочке «М+М=©» до сих пор греет душу, пусть и не значит больше ничего.

Мурат вспоминает лицо Кирилла, когда тот случайно узнал о Машке. Он назвал ее кривоногой тогда и разругался с Муратом в пух и прах. Собака на сене – вот кто есть Пегов на самом деле. На свою беду, Мурат понял это слишком поздно.

Его мысли вновь и вновь закольцовываются на Кирилле и их общем прошлом. В этом месте его все раздражает, и никакая ложь, будто он здесь по инициативе Толика, не спасает положение. Он знает, зачем пришел сюда, и знает, что рано или поздно получит то, что смело проигнорирует: вшивые извинения.

Мурат заранее придумал, как будет вести себя, как начнет унижать Кирилла в ответ, как зло посмеется в его смазливое лицо, как оставит что-нибудь гаденькое напоследок, как…

– Эй-эй! Земля вызывает Мурата Батьковича! Прием! – Славка ощутимо трясет его за плечи. – Уже налакался, что ли? Тебе же сегодня на смену. Толян где?

– Ушел куда-то. Наверное.

Славка страдальчески закатывает глаза. Он выглядит вспотевшим и запыхавшимся.

– В рот компот… Ты же сам говорил, что пить не будешь. Мне за вами двумя бегать, как нянька, или как?

Мурат удивленно моргает:

– Толик тоже напился?

– Его мне еще не хватало! Царева помнишь? У него днюха сегодня. Я попросил его сильно не налегать, а то баба Римма мне голову открутит. Но он свинтил куда-то! Спортзал – коробка два на два, а пацана, блин, уже битый час ищу!

Конец своей эмоциональной речи Славка перчит добротной бранью. Чтобы не свалиться, Мурат цепляется за его куртку, как малыш цепляется за руку родителя.

– Так, друг. Давай-ка лучше два пальца в рот и лицо под кран. Не хочу, чтобы тебя уволили. Не для того я твое место держу.

Мурат без сопротивления позволяет увести себя в сторону туалета. Ближе к нужной двери он чувствует, насколько сильно хочет отлить.

– Вот же срань! – Славкин голос звучит словно в пузыре. Поначалу Мурат думает, что все кабинки заняты, но друг смотрит совсем в другую сторону. – Ты только глянь!

Около разлива, где ранее он стоял с Толиком, в компании старших ребят пританцовывает кто-то подозрительно похожий на Сашку. Она пьет из пластикового стаканчика и кокетливо улыбается, не стыдясь железа в своем рту. Славка просит проблеваться как-нибудь самому, затем ныряет обратно в толпу.

«П-приоритеты. Ясно, так и запишем» – уныло думает Мурат, когда заходит внутрь.

– О, привет.

Напротив раковин стоит Кирилл и вытирает лицо бумажными полотенцами. Он смотрит через зеркало прищуренными грязно-синими глазами. Его белая футболка в темных каплях, а ноздри покрасневшие, будто недавно кровили. Давний случай на школьной крыше, когда из носа Кирилла кровь хлестала, как из высоконапорного шланга, Мурат ревностно хранит в памяти и не позволяет себе даже на секунду забыть, почему в тот день сорвался.

* * *

В их компании, разместившейся в углу на изодранном диване, только высокий белобрысый Женя Зоркий может с чистой совестью пить, не шифруясь от предков: ему единственному среди присутствующих есть восемнадцать. Он же и пронес в зал дорогущую бутылку коньяка. Денис не знает, откуда у обычного выпускника такие деньги, но знает, что пить это лучше строго по глотку.

Серж, курчавый девятиклассник с шилом в одном месте, норовит схитрить: незаметно отпивает побольше, полностью обхватывая губами окружность горлышка, а потом отдает бутылку следующему. Девчонки кривятся от отвращения, когда разоблачают его. Черноволосая Юля колотит победно смеющегося Сержа по спине, а миловидная, как ангелок, Кристина выплевывает коньяк в ближайший горшок с цветком. Бутылка тем временем кочует от Дениса к Женьке, от Женьки к восьмикласснику Павлуше – и обратно к Сержу. Мальчишек не волнует, что последний специально напустил внутрь слюней.

Языкастый не по годам Павлуша резонно отмечает, что у девчонок есть два стула. Женька хохочет и одобрительно треплет его по волосам.

– Отдаю должное, твои слюни заходят даже лучше, чем я ожидала, – произносит Юля, обращаясь к Сержу, на что остальными ободряюще улюлюкают.

Во время игры «Правда или действие» Денис понимает, что не отделается малой кровью, когда его палачом становится пронырливый Павлуша.

– Ну-с, погнали. – Он смотрит злорадно сквозь густой дым вейпа. – Тебе уже девятнадцать, на пубертат надейся, но сам не плошай. Че там по телочкам? Много было?

– Фу! – Кристина морщит свой крошечный рот. – Давай без этой грязи!

Юля поддерживает подругу:

– Честное слово, хуже девок сплетничаете. Валяй, еще про размер спроси.

– Надо будет, и спрошу! Вопрос был задан! Требую ответа!

Денис решает ни перед кем не робеть:

– Ну было пару раз. Ну, может, не пару, а больше, я учет не веду.

Предмет разговора Сержу очень по душе:

– Ой, сидит заливает. Без обид, но у тебя рожа девственника. Полюбому ночью наяриваешь, – он двигает кулаком в районе паха, – и плачешься в подушку. Скажешь, нет?

Его противная манера речи раздражает Дениса. Он скорее сдохнет, чем будет обсуждать с этими людьми свой половой опыт.

– Я дрочу, как и все, чел. А в подушку не плачусь. Не сравнивай меня с собой.

– Тут нечего стыдиться, друг. – Серж хохочет, не приняв всерьез холодный ответ. – Я тоже, бывает… всплакну пару раз. А деваться некуда! С ней, – он показывает пальцем на Юлю, – по-другому и не выходит.

Та, крепко затягиваясь вейпом, хрипло смеется. Денис думает, что поднятая щекотливая тема – это отличный повод соврать в свою пользу:

– Ну, есть одна девушка. Я видел ее здесь, в зале. Она довольно милая, но я не знаю ее имени.

– Как выглядит?

Денис прикидывает в уме: она одного роста с Муратом, а Мурат выше Дениса на пару сантиметров.

– Высокая. И еще стрижка такая… по-моему, каре. Волосы черные.

– У вас, мужиков, совсем никакого воображения, – Юля сетует, как старушка. – Здесь у многих короткие черные волосы. Вот я, например. – Она кокетливо убирает прядь за ухо. – А может, это меня ты видел?

Кристина задумчиво потягивает коньяк:

– Наверное, это кто-то из прошлого выпуска. Я видела старших девчонок здесь, а еще Смирного и Банина. Подойди к ним, узнай.

Денис кивает, мол, так и сделаю. Он чувствует что-то отдаленно похожее на ту злость, с которой несколько дней назад писал Мурату на желтой бумажке в отделе канцтоваров. Вероятно, та девушка с Котовым одного возраста, возможно одноклассница. Он больше не видит их поблизости, и от этого ему одновременно и легко, и тревожно: вдруг они не только говорят и обнимаются, что тогда?

Через несколько заходов игра заканчивается на печальной ноте. С подачи Жени Денис пьет столько алкоголя, насколько хватает дыхания. Зоркий на возмущения остальных, что, дескать, столько добра на одного человека переводим, отвечает простым «Куплю еще». У Дениса в горле пылает ад, а в зажмуренных до слез глазах танцуют планеты и звезды. После чьего-то насмешливого «слабачок» он со стоном валится на плечо Юли. Кажется, что диван плывет по полу, как по морским волнам.

Сколько он так лежит – бог его знает, видимо достаточно, ведь девчонок рядом уже нет и народу в зале заметно меньше. Кто-то из ребят время от времени пихает Дениса в плечо в попытке разбудить его и привлечь в общий диалог. Тот упрямо не поднимается, только ворочается, пачкая диван слюнями.

– Нехрен было сюда приходить. – Голос Жени звучит совсем рядом. – Сам ведь могилу себе вырыл.

– Ты думаешь, дойдет до драки? Здесь? – Это спрашивает Павлуша.

Обеспокоенные лица парней тонут в сизой дымке вейпа.

Женя отрицательно качает головой:

– Не, точно не здесь. На улице, наверное.