Текст книги "Dualitate I"

 
Бродячій покупатель разорился…
Въ церковномъ хорѣ всѣхъ конгратуляцій
Себѣ находить размышленія и старость.
Воспоминанья двухъ вѣковъ – щепотка, малость
Отъ пышнотѣлыхъ одъ его трансляцій.
Сегодня въ нихъ онъ славно заблудился.
 
 
Откуда къ Риму акведуками кровей
Стекаются разрозненныя донны?
Имперскій запахъ изъ таинственныхъ духовъ
Перемололъ Италло жаромъ пастуховъ,
Смѣшалъ съ безсильемъ белладонны
И провалился въ погреба церквей.
 
 
Не наступить бы на иглу… И горла морфій удивленъ
Скитаніямъ небесъ хрустальныхъ. Вотъ заноза!
Не перебрать артиклей слитныхъ въ мышеловкѣ.
Одинъ чудакъ, во снѣ бывавшій, ловкій
У безголовыхъ разузналъ, что слово «поза»
Отъ позолоты суть ведетъ до нынѣшнихъ временъ.
 
 
Но не о томъ толкую въ этотъ вечеръ я.
Соединилось все въ познаніи идущихъ на костеръ
Какъ раны надъ водою, вѣки сумасшедшихъ…
У нитей, мухъ къ цикорію приведшихъ.
Концы горятъ, какъ въ Пасху золотой костелъ;
Быть можетъ, этотъ міръ недолговѣченъ зря.
 
 
По взглядовъ правдѣ и царицѣ революцій.
По картамъ звѣздъ, въ названія впряженнымъ.
Сушу не то, что обо мнѣ создали.
Въ запретномъ городѣ уже и обглодали,
И сдѣлали строителя небесъ рожденнымъ
По праву между строкъ гремучихъ резолюцій.
 
 
Въ смотримомъ уголкѣ не тонущихъ гримерокъ
Изъ мрамора во золота приличной шуткѣ
Все брошено до половины небосвода.
Въ торгахъ на паперти калѣки-марсохода
Жизнь прячется въ неоперенной будкѣ
Съ набитыми лекалами шестерокъ…
 

 
Гдѣ появляются отвѣты на вопросы?
Прошелъ ужъ вечеръ. Надо отдохнуть
И предсказать по снамъ остановившуюся ночь.
Въ букетѣ буквенномъ рѣшили приволочь
Мнѣ новые обычаи въ нѣмую грудь,
Которой сторонятся жалящія осы.
 
 
Стоитъ все тотъ же Петербургъ наличный.
Пронзенный бѣлыми часами водныхъ перемычекъ.
И такъ, и сякъ боролся съ ними. Все – зазря!
Не замираетъ старый слѣдъ. Но, тормозя
Меня, откидывали отъ обидныхъ стычекъ.
Принесъ нечетный понедѣльникъ симметричный.
 
 
А дѣлъ не такъ ужъ много. Провожать
Чеканный изъ верлибра тактомъ Архимеда.
Стараясь поддержать начало въ чистотѣ.
Но забываю на потерянномъ листѣ
Водить кристаллъ ходами короѣда.
Приходится до пепла, тайны вспоминая, выжидать.
 
 
Пока вернется конь, на хвостъ пеняя грозно.
Я все-таки поглажу радугу и стану новымъ цвѣтомъ.
Окутаю имъ паутины со второго этажа.
Найду на рынкѣ философію ежа,
Написанную въ старости обкуреннымъ кадетомъ,
Считая май четвертой старостью морозно.
 
 
Пойми, мой другъ, скрипя неровными зубами
О новомъ, все лакающемъ, запретномъ бытіи планетъ.
Я имъ не вѣрю. Двухъ людей я раздѣлилъ.
Почти такихъ же незапятнанно скроилъ.
Потерянъ концентрически нарѣзанный хребетъ
Не признающими спасенья отраженіемъ углами.
 
 
Живи и радуйся! Анъ нѣтъ!
Опятъ все начинается вдогонку
Лѣтамъ и мраку отъ искусныхъ,
Но сложныхъ въ боли… Нѣтъ капустныхъ
Примѣрокъ тратить самогонку
На не признавшій цвѣта фіолеть.
 

 
Откушавъ яства на порогѣ дѣлъ.
Перевязавъ открытыя сомнѣнья.
Къ свѣтилу дальнему пытаюсь Брести.
Но вѣчно спотыкаюсь
Объ остріе намытаго глумленья
Надъ естествомъ горячихъ тѣлъ.
 
 
Держаться страха – методъ чуждый.
Не такъ бываетъ по утрамъ.
Что я теряю? Что отжило!
Права на всемъ пути натянутая жила,
Gaudeamus разъясняя комарамъ:
Живетъ недолго здѣсь школяръ наружный.
 
 
И, академикамъ не уступая путь.
Закрывъ глаза и уши отъ смущенья.
Желѣза рѣшето обдуло изъ-подъ скоса.
Не вытащивъ изъ пепла отношеній носа.
Не подаривъ отбросившимъ прощенья.
Похожъ я буду на благую ртуть.
 

 
Предъ грѣхами мы колѣни представляемъ
Намъ въ помощь рваться. Опоздать.
Фейерверки все очистятъ воровство.
Тучъ сегодня гонитъ въ безымянность баловство:
Подъ матеріей промокшей страшно ждать
Неспособныхъ дать намъ то, что мы мѣняемъ.
 
 
Этимъ былъ мнѣ данный переводъ Голгоѳы.
Кто повѣритъ въ вѣрность воспріятья
То написанное вырваннымъ ивритомъ?
Обѣднѣвшимъ на Синаѣ алфавитомъ
Новыя толпой меропріятья.
Видомъ стаи съ похотливостью отъ дрофы.
 
 
Путь несутъ соединенные въ застольѣ
Бредъ искать въ щепоткѣ слезъ на перегонѣ.
Что будетъ ими схваченъ отрѣшенно… Разъ!
Я открываю свитковъ гнили лазъ.
На счетъ послѣдній не топите въ самогонѣ
Листовъ моихъ песочныхъ тайное раздолье.
 
 
Не лягу спать. Тѣ трое не прощались.
И лучше гдѣ по древу руки станетъ
Поглаживать осоки старыя старанья.
Да. надо всѣ провѣрить заклинанья.
А то еще къ кому-то и пристанутъ.
Мои ростки еще не помѣщались
 
 
Въ знакомства бѣлой льна подкладкѣ.
Но все держу на пульсѣ мѣдный
Осколокъ темноты ночного бдѣнья.
Въ большой, какъ водится, исторіи творенья.
Оазисъ есть далекій, заповѣдный.
Гдѣ и туманъ на вкусъ становится мнѣ сладкимъ.
 
 
Молчать все тѣ же, кто ласкали слухъ
Чужими ранами въ зеленой стаѣ.
За шагомъ – бѣгъ въ далекій садъ
Отброситъ ножъ. Въ чемъ виноватъ
Скелетъ желѣзный въ дорогой оправѣ?
Считай съ конца. Остановись на двухъ.
 
 
Еще пройдетъ страница вдоль кровати.
Отображая внѣ переплетенные узлы
И крахъ въ кистяхъ застрявшихъ вечеровъ.
Хватай, что есть! И будь таковъ.
Въ кирпичномъ лабиринтѣ вымершей казны
Зайдетъ грѣховность въ золотомъ халатѣ.
 
 
Все постепенно, изъ вѣтровъ въ застолье.
Прощаетъ ссоры на камней надрывѣ.
Она… И ты… Кому сказать сначала
О таинствахъ сожженнаго причала
Въ черноволосомъ перерывѣ.
Подъ судъ отдавшемъ вычурныя роли?
 
 
Молчи! Такъ проще пережить
Непониманіе душевнаго порыва.
Тебя не скрѣпить ничего. Прости.
Ты самъ себя попробуй не спаси.
Къ кому тамъ кинешься безкрыло?
Посмѣй хоть что-то въ главы положить.
 

 
Подходить часъ оставшихся до девяти
Охапокъ разноцвѣтныхъ ощущеній дня
И все уноситъ ноябремъ въ обличій урду.
Собравъ въ котомку разную бурду.
Оставивъ ножъ въ центральномъ сердцѣ пня.
На новое мнѣ разстилаются пути.
 
 
Бумагъ погибло много. Я жалѣю.
Не ради нихъ печальный былъ разсвѣтъ.
Но… Все! Теперь иди. ищи иное!
Безъ перваго не надобно второе
Покуда для меня здѣсь счастья нѣть.
Самъ надъ собою образно давлѣю.
 
 
Кофейный день на берегу Москвы-рѣки
Не будетъ жить отдѣльно отъ бреговъ
И плеска словъ, что сѣвернѣе были.
Газеты виды тѣ ужъ поглотили,
Какъ убѣжали каменные кони отъ долговъ.
Какъ стали чашки пальцамъ глубоки.
 
 
Правдивѣй часъ, гдѣ дни. склоняясь по горамъ.
Вернутся надъ мостомъ и скинутъ арку.
И тамъ же ртуть намъ превратится въ злато.
Нечаяннаго хода тяжкая расплата
Со мной гуляетъ по особенному парку
И по проспектамъ отбѣленныхъ рамъ.
 
 
Но кругъ замкнется, даже не кривясь.
Поди потомъ разстраиваться сходу
О чемъ здѣсь пѣлъ, смотря въ канала рыжину.
Въ тринадцатой квартирѣ искренне жену
 Найти пытаясь, осуждая воду,
Получишь патъ, у досокъ находясь.
 
 
Она на итальянскомъ языкѣ
Единой не бываетъ. Вотъ вѣдь дѣло!
Я чувствовалъ, что мучаюсь особо.
Мнѣ показали, въ чемъ была тамъ проба.
И то во мнѣ до глубины засѣло…
Не стану пальцемъ щупать дыры въ ярлыкѣ!
 

* * *

 
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
 

* * *

 
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
 

Ego. Pars VI

 
Запросъ души, истерзанной и смятой.
Достойнымъ не становится пощады.
Молчишь… Но не виню тебя въ слезахъ.
Въ вернувшейся зимѣ мы потеряли насъ:
Друзья твои развязкѣ этой рады —
Осыпанной въ заливѣ у проклятой
 
 
Бездарности не принимающихъ сюжета.
Его горстями мы не продолжаемъ
Ходить отъ книгъ до плащаницъ изъ дуба.
Прости, коль отзовусь я грубо
О чемъ-то, что сегодня провожаемъ.
Была со мною. Да впечатается лѣто,
 
 
Начальное для пониманія романовъ
О двухъ, схватившихся за трость.
Я засыпаю… Но во снѣ не успокоюсь.
Десятка два… И я землей накроюсь.
Останутся въ рѣкѣ утопленная злость
И кружева свободныхъ дельтаплановъ.
 
 
Чай… Знаешь, чѣмъ охваченъ. Подражаю
Надорваннымъ страницамъ обнуленья.
Хожу къ иконамъ. Мало толку!
Заброшу на чернѣющую полку
Всѣ образы, и перья, и растенья.
Ты съ нимъ сейчасъ? Я не мѣшаю…
 

 
Что мѣсяцевъ названья? Все – единая громада
Изъ смѣны дней, гдѣ жалко начинать
Готовиться къ приказамъ отклоненья.
На «то» и «это» сѵмволомъ сличенья
Все предначертано. Позволю почитать
Кого-то, кто создастъ дыханье сада
 
 
Въ чертѣ танцующихъ на проводахъ орловъ.
Листаю человѣка мысленно и быстро.
Не довѣряя разсказать о томъ, что есть.
Въ моментъ, когда готовъ былъ тихо слезть.
Состряпавъ домовыхъ себѣ артистовъ.
Явился образъ. Былъ онъ новъ.
 
 
Строка другую подводила моментально
Къ событіямъ, что хочется читать за разъ.
Мнѣ интересно стало. Отрицать – безумство!
Здороваться – въ крови ли то кощунство.
Которое скроило по колѣно какъ-то «насъ».
Но кровь и боль – не очень-то ментальны.
 
 
Достойно какъ отвѣтить? Вспоминать хочу
Произведенное тогда въ цѣпяхъ отличій.
Казнить сейчасъ порядокъ словоформъ.
Въ когтяхъ разрушенныхъ не помню нормъ.
Держусь я сердца и его приличій.
Назло моря себя и не идя къ врачу.
 
 
Народъ… Извѣстный кто-то среди стаи.
Не тотъ, кто отвлекается на неожиданный звонокъ.
Очарованіе скользитъ и задѣваетъ руку.
Пришла она къ нему по звуку;
Какъ оказалось – только ко всѣму прологъ.
Тѣ дни рѣшающими стали.
 
 
Все хорошо у ангела на адекватной нивѣ.
Такъ почему не встать, здороваясь на вдохѣ?
Одинъ я… И останется все въ чернотѣ.
Въ хвалебной правдѣ смутной простотѣ
Не удивятся. Лишь мои раненья плохи.
Мои костры не отражаются въ заливѣ.
 
 
Мои видѣнья измѣняются листвой,
Взъерошенной по нѣжности стрекозъ.
Все есть въ обманѣ горнаго служенья.
Отъ щедрости во снѣ до мнимаго суженья
Весь небосводъ ко черепамъ приросъ
На окропленіи изъ глазъ святой водой.
 
 
И хватить имъ страдать, сандали примотавъ
Къ прудамъ и звукамъ постояннымъ
Отъ родственной ограды въ двухь равнинахъ.
Не находя горошины въ перинахъ.
Я становлюсь вокзаломъ безымяннымъ.
И самъ молчу, все про любовь сказавъ.
 

 
Не просто жизнь приклеивать къ каналамъ:
Смотрѣлъ въ тѣ окна, что идутъ издалека.
Не отрывался. связанный съ водою.
Назло замысловатому и грязному покрою
Догадки шли, что будетъ нелегка
Подверженность не причастившимся вандаламъ.
 
 
Все переставлено. Сижу на чемоданѣ тихо.
Предчувствую, что хватить биться пулямъ,
О рѣдкихъ на монетахъ голограммахъ
Сшить грѣшно. Въ крапленыхъ панорамахъ
Нѣтъ сказокъ ложкамъ, биркамъ, стульямъ…
Не такъ глупа въ годахъ судьба-портниха.
 
 
Какъ таинство забытой вѣры здѣсь, въ огнѣ.
Выкладываю въ точки странные намеки.
Ушедшихъ ладаномъ лѣкарства.
Съ очередной стѣны идутъ мои мытарства;
Я опишу ихъ въ точно вылитые сроки.
Останутся сличенья, выданныя мнѣ.
 
 
А одному читается страшнѣе.
Чѣмъ въ кактусахъ запрятанные львы
Смиряются съ двоякими слѣдами.
Слипается набросокъ въ бочкахъ подъ медамн.
Да, такъ… А тамъ? Страдали ль вы?
Становитесь у береговъ смѣшнѣе.
 

 
Глаза отъ Солнца въ полъ уходятъ подъ словами,
Налиты добрымъ утромъ… Не писалось чтобъ!
Не приравняются дороги пуху подъ щекою.
На щепки разобью растущую сыквойю —
Кому въ подарокъ невысокій гробъ?
Теплѣй мнѣ станетъ созданнымъ въ потемкахъ вами.
 
 
О, господа, что задуваютъ пламя вѣры
Названіемъ сторонъ на Бородинскомъ полѣ?
Скакать я стану гладкими камнями
И рыться въ боли безголовыхъ днями
До нахожденія въ себѣ сирійской соли.
Рукой по волосамъ – защита отъ химеры.
 
 
Но что – мое? Опять копаю у начала глину.
Считаю за все бросившихъ останки.
Торчавшіе изъ шара въ сторону плѣненья.
Я святостью подорваннаго запустенья
По вѣтру сыплю горсти манки
И попадаю ими въ обездоленную спину.
 
 
Такъ, стало быть, настало что-то въ положеньѣ
Небесныхъ тѣлъ, воочію не нужныхъ рою
Бѣгущихъ въ тактахъ нотъ и гротовъ.
Понятнѣй все глазамъ жующихъ бегемотовъ.
Ихъ сломанному стаду, чѣмъ, порою.
Молящемуся, но стоящему въ пренебреженьѣ.
 

 
Не вырваться… Не стать мнѣ зеркаломъ настѣннымъ.
Я могъ сейчасъ обнять тебя отсюда,
Но ухожу, толкая всѣхъ прожитыхъ и дѣтей.
Услышалъ голосъ. Одиночество плетей
По комнатѣ бредетъ, бросался я откуда.
Вернусь. Все напишу. Тобою брошеннымъ и вѣрнымъ.
 
 
Идти бы плавно. Но, вдаваясь причащеньемъ
Въ пороки не смотрѣвшихъ на меня кристально.
Склоняюсь, обитая въ листьяхъ дуба.
Молчите! Вамъ воздастся грубо За ложь, за смѣлость.
Все детально!
Не будетъ васъ за мартовскимъ крещеньемъ.
 
 
Отвлекся… Въ ароматахъ отъ душевныхъ мукъ.
Слезу прощая, тру рукою триколоръ семейный.
Здѣсь черный цвѣтъ – повторъ не понимавшихъ;
Какъ золото – мой сонъ и силы поднимавшихъ.
А бѣлый – рабъ души твоей благоговѣйный…
Но справѣдливымъ станетъ искривленный плугъ.
 
 
Со мной вскрывающій все снова отъ начала.
О. круговерть бездушная! Нѣтъ силъ
Остановить тебя, не думая о прахѣ.
Любимая! Да. да… Въ заправленной рубахѣ
Опять курить. Опять я износилъ
Все отъ идей, которыми меня вѣнчала.
 

 
И было слово… Слово «ты», но лучше – «tu».
Акиентъ на плавности у восковой фигуры,
Кто во введеніи начнетъ спрягать по нормѣ.
Фриволите песка на выданной мнѣ формѣ
И кровь неправильной акупунктуры
Вовѣкъ – на вымытомъ мосту.
 
 
Что ѣсть, когда прошенія не помогаютъ?
На пальцахъ – свѣчи. Догораютъ въ пониманіи далекихъ.
Себя я вырву изъ людей и схороню.
Въ полетѣ проще приравнять себя нулю.
Считая камни въ теремахъ проклятыхъ и высокихъ.
Рыдать въ послѣдній мигъ они не помѣшаютъ.
 
 
Кладу на свѣтъ зеленую приправу —
Тепла не подарила ей. Я виноватъ.
Но вѣдь не зналъ, прощая инквизицій
Большіе топоры. Холодною водицей
Придетъ соцвѣтье дней мнѣ аккуратъ
Ко номеру могилы. Ода праву!
 
 
Иль нѣтъ? Не ты подбросишь яду,
Забывъ про теплоту свѣчей вдоль стѣнъ.
А вспомнишь просьбу двухъ обманокъ?
На Западъ то блистало ярче банокъ:
Не видѣлъ близости всѣхъ венъ.
Но то прилипло мнѣ ко взгляду…
 

 
Продолжимъ… Да остынетъ варево густое!
Ты думаешь, что мнѣ оно поможетъ не курить,
Не набирать тебя и не просить любви у Бога?
Все знаешь. Доберусь еще въ стихѣ до стога,
Смогу себя за откровенность пожурить.
Но на тебѣ останется воспоминанье дорогое.
 
 
Итакъ! Разъ мнѣ не быть счастливымъ до конца,
То пусть не перетрется… Я чихаю!
Я слабъ, пока прошу тебя вернуться.
Такъ вотъ… Осталась бъ мнѣ возможность окунуться
Къ тѣмъ временамъ, гдѣ я еще порхаю.
Гдѣ въ старикѣ не скроешь сорванца.
 
 
Подъ буквой «ять» сидишь, которую отправилъ
Тебѣ, кто понятой двоится въ распечаткѣ.
Нѣть жизни, если не хватаетъ оговорокъ
Непризнанному втайнѣ. Онъ – не ловокъ:
Вскрывая соки, росъ, губя въ зарядкѣ
Для странныхъ, кто себя тобой поздравилъ.
 
 
Тебѣ виднѣй. Тебѣ дается выборъ странный.
Не понимай меня неправильно, родная.
Далекъ я идеаловъ написанья.
Попалъ тогда я точно въ расписанье —
Сочувствовалъ, незримо разстилая
Свои остатки разума и карантинъ карманный.
 
 
Хранится между нами гдѣ-то переписка:
Ее я не беру. Мнѣ больно! Я страдаю.
И ты была тогда не въ лучшемъ настроеньѣ.
Довѣрилась. Все берегу я сожалѣнье
Твоей любви. Тобою вырастаю.
На фото тѣхъ… Какъ это близко!
 
 
Спасибо, дѣвушка таланта выше грани!
Тогда мы не были знакомы. Но сейчасъ
Пишу тебѣ. въ слезахъ не видя пары.
Не ждалъ посланцевъ Бога кары
И потому я отзываюсь здѣсь на «насъ».
Налажу списокъ я своихъ скитаній
 
 
По общему въ различныхъ человѣка ранахъ.
Мнѣ просто пусто! Кто еще меня пойметъ:
Кто прочитаетъ и довѣрить написать?
Я покурю. И дымъ все нависать
Не надоѣстъ. Меня переживетъ!
Я унесусь переродиться на вирамахъ…
 
 
И вдохновлюсь, тебя теряя въ часъ.
Вчитаюсь въ ускользающую вѣчность.
Ты встала на пути творить и разрушать!
Не буду жить тебѣ мѣшать.
А буду ждать здѣсь человѣчность.
Хотя не вѣрю ни въ единый разъ!
 

 
Въ застывшемъ, синемъ, какъ держатель
Описанныхъ пока въ камней разрухѣ
Частей меня, не обнимаемаго, пустырѣ,
Сгущаю снова показуху въ пузырѣ.
Щеку здѣсь подставляю оплеухѣ.
Я – одинокій. Я – безразличный подражатель.
 
 
Не спится мнѣ въ концѣ недѣли
Средь бревенъ безъ тебя, мой другъ.
Прости, что упорхнулъ, не попрощавшись.
Смотрѣли на Москву тогда, обнявшись.
Какъ ты сказала на дорогѣ вдругъ
О томъ, чѣмъ ужъ давно мнѣ камни не гремѣли.
 
 
Сотрется часть, гдѣ сонъ еще въ пути?
О, странность угасающихъ широтъ!
Дождусь утинаго кормленья…
Страничныхъ дней оболганное мнѣнье —
Все можетъ говорить проворный ротъ.
Очнувшись утромъ около пяти.
 
 
Вагоновъ міръ, объединяющій въ слова
Несвѣдущихъ безпрекословно улыбаться.
Отстроившись, къ поломкамъ развернется.
За столикомъ вѣсъ ждущій въ часъ проснется
И встать настроенъ будетъ постараться.
Не зная, гдѣ жива блудливая волна.
 

 
Страница видитъ буквы изъ дамаскской стали.
Но ты съ шести прикладывайся къ фишкѣ.
Я просто чистъ по поводу обвала,
Хотя временъ прошло уже немало.
Достать пора бумажные излишки.
Пока ихъ для меня цинично не сломали.
 
 
Закрылъ двѣ двери какъ одну;
Забылъ желать и продолженія себя
И тишь устойчивыхъ разсказовъ.
Погибъ я отъ болезненныхъ отказовъ
Не пересчитывать всю сѣдину отъ А до Я,
Послалъ Господь любви. Ну-ну!..
 
 
Но не о томъ глава, съ которой начиналось
Все словоблудіе въ успокоительныхъ отварахъ.
Я потерялся въ этой жизни кареглазыхъ.
По лѣсу подъ руку берутъ хорошихъ, разныхъ…
 Куда пришелъ я? Выдали на парахъ
Мое нутро, что сообща читалось.
 
 
О чемъ писать? Кто спрячетъ подъ подушку
Мои терзанья? Одинокимъ отойду за гранъ.
Что чувствовалъ. пока не возвращался.
Уже. возможно, съ міромъ попрощался.
Но… Счастье есть. Куда ни глянь!
Не у меня. Не надо мнѣ подружку.
 
 
Не надо лицъ по стѣнамъ. Правды, лжи…
Оставьте умирать… Прошу васъ, страстолюбцы!
Хочу опять я прогуляться по оврагу,
Гдѣ, вспоминая трусость, лягу
И распрощаюсь… Положите въ блюдца
Вы мной забытые въ столешницахъ ножи.
Найдется масло. Въ пару – хлѣбъ.
 
 
Но ихъ мнѣ рѣзать не придется:
Дорога спотыкается въ лѣсахъ.
Вагоны возвращаются въ трусахъ,
Въ пригоркахъ хороводу все неймется —
Онъ въ ужасѣ загадокъ слѣпъ.
 

* * *

 
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
__________________________________________________
 

Ego. Pars VII

 
Закройте шторы. Уходите всѣ отсюда.
Я саванъ мой слезами омочу въ поклонахъ.
Читая въ воскѣ мудрость смерти въ тѣлѣ.
Нагимъ на совѣсть положусь метели.
Взгляну въ глаза начертаннымъ на склонахъ:
Ихъ набралась тамъ, убіенныхъ, груда.
 
 
Кто властію жестокой и безпечной
Даетъ мнѣ чувствъ на полпути?
Другое я простъ на сторонѣ гаданья!
Въ дыму подъѣзда запоздалое свиданье
Ни разу не давало въ полнолуніѣ уйти
И обрести себя для жизни вѣчной.
 
 
Вашъ смѣхъ ломаетъ ледъ на лужахъ,
Гоняетъ птицъ съ деревьевъ на кусты.
И все! Что можете еще придумать для меня?
Одинъ стою, курю во власти фонаря.
Смотрю на рано вышедшихъ кресты
И таю. Мѣсто средь счастливыхъ уже.
 
 
Созвѣздій рокъ ужъ не читается въ романѣ.
Тамъ тотъ же Грей сидитъ въ молчаніи и ждетъ
Формата идеалъ. Такихъ вѣдь мобятъ дамы!
И какъ назло мнѣ камнемъ по ногамъ всѣ драмы —
Всѣ гости и потомства ихъ пролетъ —
Все сходится въ задушенномъ обманѣ.
 
 
Подъ пальцемъ то, что мнѣ осталось отъ вязанья —
Запястье ровное въ патріотизмѣ на Просвѣтѣ
Пріѣхало сюда, гдѣ бѣлый хлѣбъ бываетъ.
И провидѣніе со мной за столъ сажаетъ,
Живущимъ по часовъ своихъ діетѣ,
Не ту, что у тарелки хочетъ осязанья.
 
 
И имя то. И ростъ, сложеніе, очки…
Но какъ не думать мнѣ при этомъ
О той. кто изрѣдка любви желаетъ?
Я все курю… И это понижаетъ
Мой краткій вѣкъ наединѣ съ отвѣтомъ
На лучшій изъ вопросовъ, что творятъ сверчки.
 
 
У одинаковыхъ иконъ мы разное желаемъ знать:
Каналъ – одинъ для суицида рыбаковъ
И книгъ за окнами его причала.
Меня ты съ легкостью оттуда отключала.
Мѣняясь въ ночь на (Іюнѣ облаковъ.
Но мечъ твой я отказываюсь принимать!
 
 
Я отлучусь… Глаза болятъ. Зажгу свѣчу.
Съ тобой поговорю о той, кто обѣщала
Не предавать. Меня ты понимаешь.
На Петербурга небѣ лунъ не сосчитаешь.
Но это – ночь! Она мнѣ пропищала
О томъ, что всю недѣлю я молчу.
 
 
Не ты связалась сь Нимъ. Вчитайся
Во все, что можешь уловить на «sorry»,
Которое я залепилъ до возраста на годъ.
Смотри! Плыветъ безъ марки пароходъ.
Ему плевать на брошеннаго горе:
Не онъ рѣкѣ прикажетъ «здѣсь – кончайся».
 
 
А мы не хуже волнъ на золотой отмѣткѣ;
Сильнѣй и шпиля, и семи часовъ утра.
Повсюду ты устойчивость даруешь оголтѣлымъ.
Съ тобой себя осознавалъ воистину я цѣлымъ.
Приравнивая странности дворянскаго нутра
На яблоки, повисшія на вѣткѣ.
 

 
Не скоро полночь расправляется на изафетѣ
Съ моими поисками. Все давно понятно!
Не пишешь первой. Кто я для тебя такой?
Еще одинъ жетонъ для пыли вѣковой:
Прохожій, говорящій непріятно…
Къ чему тебѣ моя любовь на свѣтѣ?
 
 
Все рушится… Ты только понимала
Изъ словъ моихъ, что несъ въ рукахъ.
Не забываю. Не оставлю. Договоры!
Одинъ я принялъ всѣ. укоры.
Твои слова – нелѣпица въ мѣлкахъ
И крестъ на путь у зимняго вокзала.
 
 
Я былъ чужимъ. Я рвался къ небесамъ.
Другимъ путемъ! Спасибо за мгновенье!
Жаль, не узнаешь часъ отхода
Ты моего по тѣни дымохода.
Не выразишь въ семьѣ ты сожалѣнья.
Не прикоснешься къ мягкимъ волосамъ…
 
 
Пускай все просто такъ сейчасъ уходить.
Ничто не важно! Не построилъ домъ…
Хотя ты знала все съ нуля.
Въ похабщинѣ и недалекости жулья
Мы выбрали моментъ и разошлись на томъ.
Что человѣкъ другого для души находитъ.
 
 
Переживу и недовѣріе, и глупые упреки.
Я самъ тамъ былъ! Всѣ будемъ прикасаться
Къ вещамъ, что станутъ для червей…
Эхъ, идеальность! Пропадаютъ въ ней
Желавшіе отъ горя повидаться.
Во мнѣ предсказанные водостоки
 
 
Не тѣхъ озеръ? Холодная вода налита?
Кто смѣетъ говорить «бросай его скорѣй»
Крестъ накрестъ по паренію съ балкона?
Зеленая элита у парадной – внѣ закона,
Но, сравнивая съ лѣсомъ, и она мудрѣй.
Нашлась инстанціи послѣдней свита!
 
 
Я знаю все, не только «Ego» конкурентовъ:
Не только сны чрезъ терніи вползаютъ краемъ
И вяжутъ мнѣ довѣріе ключей шестого.
Тебѣ тамъ пожелали разведеннаго иль холостого?
Я вѣрю той. кто не врала. Этажъ недосягаемъ.
Но есть съ гранита лужа абсорбентовъ!