Текст книги "Партизаны. Записки преемника Сталина"

Врага – разгромить

Работу по организации партийного подполья Центральный Комитет начал с четвертого дня войны, когда противник занял часть нашей территории.

В Могилеве были приняты такие важнейшие документы, как «Директива ЦК КП(б)Б № 1 от 30 июня 1941 года о переходе на подпольную работу парторганизаций районов, занятых врагом» и «Директива № 2 от 1 июля 1941 года партийным, советским и комсомольским организациям по развертыванию партизанской борьбы в тылу врага». Она включила и указание относительно организации подпольной борьбы.

В конце июня и в начале июля ЦК КП (б) Б на основе хотя еще и небольшого, но уже полученного опыта, разработал в Могилеве некоторые руководящие принципы по организации и руководству партизанским движением и подпольной борьбой.

Во-первых, были отклонены предложения о создании специальной группы для организации и руководства партизанским движением. ЦК исходил из того, что никакая группа не сможет выполнить эту задачу так, как это сделают Центральный Комитет и его аппарат, обладающие знанием кадров, связанные со всеми обкомами и райкомами партии. Организовывать и направлять всю работу должен непосредственно ЦК, не перекладывая это дело на менее ответственных и менее влиятельных в партийной организации Белоруссии лиц. На первых порах развитие партизанского движения может представлять из себя сложную организационно-политическую проблему, которую ЦК должен решать, привлекая для этого все необходимые ресурсы. По мере развития движения встанет вопрос о создании органа для военно-оперативного руководства движением. Тогда он и будет создан.

Принятые соображения были целиком подтверждены постановлением ЦК ВКП(б) от 18 июня 1941 года «Об организации партизанской борьбы в тылу германских войск». В этом постановлении, определившем политические и военные задачи партизанского движения и подпольной борьбы, а также роль партийных организаций и комитетов в развертывании партизанской борьбы и руководстве ею, говорилось: «…Чтобы придать этой борьбе в тылу германских войск самый широкий размах и боевую активность, необходимо взяться за организацию этого дела на месте самим руководителям республиканских, областных и районных партийных и советских организаций, которые должны лично возглавить это дело». Это же решение обязывало выделять для организации подпольных партийных групп и руководства партизанским движением «опытных боевых и до конца преданных нашей партии, лично известных руководителям парторганизаций и проверенных на деле товарищей».

Другой важный принцип организации партизанского движения, принятый ЦК КП (б) Б, состоял в том, чтобы не формировать для засылки в тыл врага специальных партизанских отрядов и тем более батальонов или полков, как этого хотелось некоторым товарищам. Таким крупным единицам трудно незаметно проникать в тыл врага через боевые позиции вражеских войск, они бы неизбежно несли огромные потери или даже были бы размолоты врагом, не достигая районов назначения. Крупные формирования не требовались там, где было достаточно людей, готовых взяться за оружие. Нужны были организаторы или организаторские группы, способные возглавить советских патриотов оккупированных территорий на партизанскую и подпольную борьбу, способствовать выдвижению партизанских вожаков из оставшихся в тылу врага коммунистов, из толщи народах масс.

Исходя из этого, ЦК и обкомы КП(б)Б для организации всенародной борьбы посылали в тыл врага отдельных организаторов и организаторские группы, стремясь охватить ими всю оккупированную территорию республики. Вместе с коммунистами, оставленными заблаговременно, они сыграли решающую роль в организации всенародной борьбы против захватчиков.

В каждую из засылаемых организаторских и диверсионных групп Центральный Комитет включал партийных организаторов для определенных районов. Они были строго законспирированы, шли как рядовые, и их действительных задач не знал никто. Приходя в назначенные районы, они должны были связываться с местными коммунистами, выяснять, есть ли в районе руководящий центр, если он был, передавать ему инструкции ЦК о принципах нелегальной работы, способствовать установлению его связи с ЦК, а самим переходить в следующий район с той же задачей. Где центры не были организованы, следовало принять меры к их созданию и становиться во главе.

Под прикрытием вооруженных групп в определенные районы посылались также и областные укомплектованные центры.

Об этих специальных задачах партийных организаторов знали, кроме меня, секретари ЦК – Авхимович и Эйдинов, а также заведующий оргинструкторским отделом ЦК Закурдаев.

Эти принципы, подкрепленные непрерывной и настойчивой организаторской работой, несмотря на отдельные промахи и упущения, в деле развития партизанского движения и подпольной работы обеспечили успех.

Один из гитлеровских руководителей правильно подметил, что такая умелая организация привела к тому, что «яд партизанской борьбы не локализировался в одном месте, а, к сожалению, распространялся по всему тылу».

В первый период организации партизанского движения были известные трудности, которые не всегда удавалось своевременно преодолеть. Они заключались в том, что недоставало оружия, взрывчатки, топографических карт местности. Особенные трудности мы чувствовали в налаживании радиосвязи руководящего центра с партизанами. Не было ни опыта, ни подготовленных радистов, ни портативных радиостанций.

Многие из этих трудностей были быстро преодолены, а другие устранялись по мере появления ресурсов, благодаря огромному вниманию партии к вопросам партизанского движения, а также помощи, которую оказывали Военные советы фронтов и армий, управления Наркомата Обороны, органы НКГБ, НКВД, наркомат связи и другие организации.

Даже в такой тяжелейший период, как первый месяц войны, когда армейским и фронтовым управлениям, казалось бы, было не до того, чтобы заниматься еще и нуждами партизан, они всегда и повсеместно оказывали им огромное внимание и всевозможные меры помощи.

В Могилеве, благодаря помощи штаба фронта и местных организаций, удалось вооружить, хотя и не так, как хотелось, отправляемые в тыл врага группы.

Могилевский областной военком И. П. Воеводин не только помог вооружить посылаемых в тыл стрелковым оружием и бутылками с горючей смесью, но и передал воинским частям – защитникам могилевского укрепленного района десять тысяч бутылок этой смеси.

Невозможно не вспомнить вновь о роли К. Е. Ворошилова, прибывшего в Могилев, в штаб Западного фронта по поручению Ставки Главного командования. Безмерно занятый фронтовыми делами, с напряжением обдумывавший сообщения и рекомендации Ставки, он, по моей просьбе, провел несколько бесед с уходившими в тыл врага группами организаторов партизанского движения и диверсионными группами. Одна из таких бесед состоялась 30 июня 1941 года вблизи расположения штаба фронта. На ней присутствовали Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников, помощник Ворошилова – полковник Л. А. Щербаков, а также работники ЦК, непосредственно занимавшиеся организацией партизанского движения, в том числе секретари ЦК КП(б) Белоруссии Н. Е. Авхимович и Г. Б. Эйдинов.

Беседа была оживленной и содержательной. К. Е. Ворошилову очень хотелось установить, действительно ли добровольно товарищи идут в тыл противника, поэтому он несколько раз задавал вопросы и пояснял, что если кому по каким-либо причинам трудно идти во вражеский тыл, то он может отказаться от этого сейчас или после совещания, и никому за это не будет сделано упрека. Климент Ефремович смог полностью убедиться, что здесь были люди, решившие посвятить себя борьбе в тылу врага, и ни один из них не обратился с просьбой не посылать его в тыл.

Содержательны были советы, которые давали К. Е. Ворошилов и Б. М. Шапошников. Шапошников, например, говорил о том, что чем больше немцы продвигаются на восток, тем сложнее становится им обеспечивать горючим танки, самолеты и автотранспорт. Поэтому каждая уничтоженная бочка или цистерна с горючим явятся неоценимой помощью Красной Армии. Продумайте и уделяйте внимание этому виду диверсии, сказал Б. М. Шапошников.

Мы не забыли этого совета. Впоследствии штабы партизанского движения уделяли огромное внимание борьбе на коммуникациях противника и складах с горючим.

Если после нашего инструктажа организаторы уходили в тыл врага сосредоточенными, с пониманием значения возложенных на них задач, то после бесед с К. Е. Ворошиловым они уходили одухотворенными, ибо он в их глазах был легендарным солдатом революции и представителем Политбюро ЦК ВКП(б).

Когда К. Е. Ворошилов уже собрался уезжать в Москву, я попросил его оставить в распоряжение ЦК КП(б)Б полковников X. У. Мамсурова и Г. Л. Туманяна, имевших опыт партизанской борьбы в Испании. Своей деятельностью они оказали нам значительную помощь в специальных вопросах борьбы.

Г. Л. Туманян

Х. У. Мамсуров

По мере роста партизанского движения практика его выдвинула необходимость военно-оперативного руководства. То и дело возникали и требовали решения вопросы снабжения, связи, способов организации партизанских сил, обобщения и распространения опыта борьбы, координации действий.

Военные советы Юго-Западного, Западного, Северо-Западного и Ленинградского фронтов, а также военсоветы ряда армий и соединений, оценивая создавшееся положение, также ставили вопрос о необходимости централизации руководства партизанским движением путем создания специального органа[13]13
  Архив МО, ф. 208, оп. 5894, д. 9. л. 91–92; ф. 229, оп. 4184, д. 1, лл. 34–35; ф. 221, оп. 5554, д. 1, л. 245.


[Закрыть].

Конкретные предложения по этому вопросу отличались друг от друга. Они отражали интересы фронтов или армий в определенное время, имели в виду организацию единого руководства в полосе армии или фронта, вопрос о развитии партизанского движения в глубоком тылу оставляя открытым. В некоторых предложениях место и роль партийных органов и руководства движением не определялись. Тем не менее все высказывались за необходимость централизации руководства.

Настойчивые предложения о централизации руководства поступали от ряда обкомов и Центральных комитетов партий республик, в том числе от ЦК КП (б) Украины и ЦК КП (б) Белоруссии.

Государственный комитет Обороны довольно быстро установил необходимость централизации руководства партизанским движением и подпольной борьбой в тылу врага. Тем не менее осуществление этой важной меры затянулось. Судя по характеру попыток подойти к решению этого вопроса, это происходило из-за того, что в довоенные годы проблемы руководства партизанским движением и подпольной борьбой в тылу врага научной разработке не подвергались. Хотя уже в июле 1941 год постановлением ЦК ВКП(б) было определено создать специальную комиссию в составе Л. З. Мехлиса, автора данных строк и других, возложив на нее руководство деятельностью подпольных организаций в тылу врага, это решение осталось не выполненным. (О нём, кстати, я узнал спустя десятилетие после войны).

12 августа 1941 года И. В. Сталин в беседе с генералом И. П. Болдиным сообщил ему, что в Москве формируется управление по руководству партизанским движением, и спросил, не согласился бы он его возглавить. Генерал Болдин решительно отказался, заявив, что он строевой генерал и его дело воевать на фронте[14]14
  И. П. Болдин. Сорок пять дней в тылу врага. «Военно-исторический журнал», 1961 год, № 4.


[Закрыть].

В конце лета 1941 года я разработал записку – «К вопросу о постановке диверсионной работы в тылу врага»[15]15
  ЦПА ИМЛ, ф. 69, оп. 33, д. 4.


[Закрыть]. Она была утверждена Центральным Комитетом компартии Белоруссии, и я направил ее в ЦК ВКП(б) и И. В. Сталину. В записке на основании изучения трехмесячного опыта партизанской борьбы было показано, какую огромную силу представляет из себя диверсионная работа в тылу врага, особенно на коммуникациях; доказывалась необходимость организации широкой и систематической диверсионной работы, выдвигались необходимые мероприятия.

«Танковый батальон, грозная сила на поле сражения, в эшелоне совершенно беззащитен и может быть легко ликвидирован двумя-тремя партизанами-диверсантами. Осуществлением систематических диверсий можно закрыть движение на ж. д. магистралях, закрыть ночное движение на автомобильных дорогах и сделать неполноценным на них дневное движение…

Это заставит противника отнять от фронта десятки дивизий на охрану коммуникаций, которые в конечном счете только затруднят диверсии, но никогда не добьются их ликвидации»[16]16
  Там же, ф. 69, оп. 33, л. 4.


[Закрыть].

Далее я писал: «В целом постановку диверсионной работы у нас следует признать совершенно неудовлетворительной, не соответствующей ни огромным возможностям, которыми мы располагаем, ни интересам обороны Родины… Сейчас дело не в том, чтобы длительно готовить группы или одиночек «классиков-диверсантов». Нет слов, «классики» сработают прекрасно, но они не решат дела. Сейчас необходима широко организованная, планомерная массовая диверсионная работа, для которой у нас такие изумительные возможности… Население оказывает охотно любую помощь. Кадры для подготовки диверсантов неограниченны… Надо решительно искоренить кустарщину, разобщенность, мелочность и в ряде случаев пренебрежение к диверсионной работе. Нельзя пренебрегать и держать под спудом грознейшее оружие, не требующее к тому же ни больших затрат, ни новых производств».

В записке предлагались и мотивировались мероприятия, необходимые для развития массовой диверсионной работы в тылу врага. Среди них были:

«– организация сети специальных школ для краткосрочной подготовки партизан-диверсантов, превращение диверсионной школы при ЦК КПБ в Центральную диверсионную школу,

– централизация руководства диверсионной работой и партизанским движением в тылу врага,

– меры по усилению участия фронтов в организации диверсионной работы и помощь с их стороны этому делу,

– подготовка диверсантов в прифронтовых районах в полосе 100–150 км от фронта для оставления их в тылу противника. Опыт показал, что подготовленные и оставленные диверсанты действуют успешно и процент выполнения боевых заданий составляет 50–60 процентов».

Как показало дальнейшее развитие событий, основные положения, высказанные в записке, сыграли большую роль в привлечении внимания и помощи партизанскому движению со стороны высших партийных, государственных, военных и специальных инстанций.

В декабре 1941 года Верховный Главнокомандующий вызвал меня. Состоялась двухчасовая беседа о развитии и руководстве партизанским движением. По предложениям, поставленным в записке, И. В. Сталин задал некоторые вопросы о состоянии движения и, выслушав ответы, сказал: «Вопросы, подобные тем, которые вы поставили и о которых говорили здесь, являются важными и касаются всех районов, оккупированных немецко-фашистской армией. Несмотря на то, что положение сейчас тяжелое, мы неотложные вопросы, касающиеся партизанского движения, решим и будем оказывать возможную помощь оружием, боеприпасами и всем тем, что наиболее остро необходимо. Однако развивать иллюзии в том смысле, что мы сможем принять на себя планомерное снаряжение партизан материальными ресурсами из центра, не надо. Это, к сожалению особенно сейчас, невозможно. Надо ориентировать партизан на то, чтобы они снабжались за счет захваченных у врага трофеев, собирания брошенных на полях сражений оружия и боеприпасов и т. п. По мере возможности, мы будем расширять снабжение партизан, но оно, в связи с недостатками авиации для переброски снабжения партизанам, и пока и по состоянию производства, не сможет стать основным источником.

В отношении создания централизованного руководства партизанским движением – этот вопрос ставят все ЦК и обкомы партии оккупированных областей республик, а также некоторые Военные советы фронтов. Это – правильная постановка. Над созданием партизанских отрядов работают многие и, в первую очередь, местные партийные, советские, комсомольские и даже хозяйственные организации, политические отделы военных соединений, военсоветы фронтов, а также органы государственной безопасности и разведки. В этой широко развернувшейся в соответствии с указанием ЦК ВКП(б) и правительства инициативе залог успеха в быстрейшей и повсеместной организации народной борьбы в тылу врага. Однако, если хорошо то, что все работают над созданием партизанских отрядов, то будет плохо, если все будут командовать ими в военно-оперативном отношении. Такое руководство в интересах дела, в известных пределах, без ущемления инициативы партизанских отрядов, необходимо централизовать. Мы думали над этими вопросами и были разные предложения по поводу характера и пределов централизации. В конце концов ЦК ВКП(б) пришел к определенным выводам. Я прошу Вас сейчас, когда Вы выйдете отсюда, взять у Поскребышева материалы, которые прислал Щаденко, который работал над этим вопросом по нашему поручению: сядьте в комнату так, чтобы Вам никто не мешал, и внимательно ознакомьтесь с ними. Потом сразу же зайдите ко мне, я хочу знать Ваше мнение по поводу разработанных Щаденко[17]17
  Е. А. Щаденко – бывший член Военного совета 1-й Конной армии С. М. Буденного. В годы Великой Отечественной войны работал начальником Главного управления формирований Наркомата Обороны СССР.


[Закрыть] мероприятий».

Материалы Е. А. Щаденко представляли записки, проекты решения ГКО и приказ Наркома Обороны СССР «О создании партизанских армий»[18]18
  ЦПА НМЛ, ф. 69, д. 336, л. 2.


[Закрыть], присланные им в Политбюро ЦК ВКП(б) 17 декабря 1941 года.

Предложения Щаденко оказались для меня настолько неожиданными, противоречивыми, нереалистичными, не соответствовавшими обстановке и задачам развития народного партизанского движения в тылу врага, что я с тяжелым настроением возвратился в кабинет Сталина. Было видно, что он заметил мою взволнованность.

– Что вы думаете об этих материалах? – спросил.

– Хочу сказать откровенно, – ответил я, – что в предложениях Щаденко речь идет не об организации народного партизанского движения на захваченных противником территориях, а о формировании армий, которые, по его мнению, следует ввести затем на оккупированные территории для партизанских действий. Конечно, все это на советской территории можно сделать, но как их введут на оккупированную территорию и нужно ли их, вообще говоря, туда вводить? Нужно ли сейчас, когда противник занял обширные территории и вопрос о соотношении резервов живой силы существенно изменился, отсасывать с советской территории в тыл врага такие силы, когда на оккупированной территории находятся десятки миллионов советских граждан и наша задача – поднять их на вооруженную и другую борьбу против захватчиков?

Предложение Е. А. Щаденко настолько противоречит задачам организации народного партизанского движения, что я не знаю, что и сказать.

– Почему не знаете, – заметил Сталин, – вы уже сказали. ЦК ВКП(б) отклонил эти предложения, именно как не соответствующие обстановке и задачам организации народного партизанского движения в тылу врага, и управление при Главупроформе на этом и закончило деятельность.

После этого И. В. Сталин предложил мне немедленно приступить к организации Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования и возглавить его.

В декабре 1941 года и первой половине января 1942 года развернулась работа по формированию Центрального штаба партизанского движения. При помощи ЦК ВКП(б), партийных органов республик и областей мы начали подбирать кадры руководящих работников партизанского движения из числа уже зарекомендовавших себя при организации партизанских отрядов, а также необходимых специалистов по радиосвязи, минно-подрывному делу, разведке и т. п.

Обсуждались первоочередные задачи штаба, структура и направление деятельности республиканских, областных и фронтовых штабов, осуществлялись организационно-технические мероприятия с тем, чтобы штабы партизанского движения в кратчайший срок приступили к деятельности как военно-оперативные органы партии.

Опыт показывал, что руководить партизанским движением на таком огромном театре народной борьбы невозможно без хорошо организованной и надежно действующей радиосвязи. Работа в этом направлении началась с первого дня. Центральная радиошкола была создана буквально в течение недели. Наркоматы обороны, Военно-Морского Флота и связи, управление полярной авиации и Главсевморпуть, включая управление связи Советской Армии, выделили лучших специалистов-преподавателей радиодела, операторов и т. д., имевших большой практический опыт коротковолновой связи в полярных условиях, на флоте, в условиях сибирского севера и т. д. Эти же органы выделили приемо-передающую технику и портативные радиостанции.

Обкомы и горкомы ВЛКСМ по указанию Центрального Комитета ВЛКСМ подобрали несколько сот комсомольцев и беспартийных молодых людей-добровольцев – для подготовки их в качестве радистов-партизан. Так же энергично шла работа по выполнению и других организационно-технических мероприятий.

Между тем на пути организации централизованного руководства партизанским движением встретились очень серьезные препятствия, причем с неожиданной стороны.

Неожиданно (26 января 1942 года) Г. М. Маленков сообщил, что ГКО решил приостановить эти мероприятия и что со мной будет говорить Сталин. Действительно, в тот же вечер Сталин подтвердил сказанное. На мой вопрос, почему вдруг изменилась точка зрения в отношении централизации руководства движением, он ответил:

– Собственно говоря, точка зрения не изменилась, но признано целесообразным этот вопрос пока отложить.

Я заметил: «Это уже не только вопрос: решен ряд организационных мероприятий, функционирует центральная радиошкола, подобраны кадры руководящих работников штабов и т. д.

Сталин сказал, что это тоже следует пока отложить.

В течение двух дней пришлось ликвидировать все то, что с такими усилиями и энергией было создано. Сложнее было с центральной радиошколой, занятия в которой уже шли. Теперь она лишилась финансирования и материального обеспечения и должна была ликвидироваться. На это нельзя было пойти. Наконец выход нашли – перевели школу на бюджет Совнаркома Белоруссии (там была статья расходов, позволявшая финансировать мероприятия по развитию партизанского движения). Теперь, правда, кадры намечались только для Белоруссии, но, думалось, со временем школа получит и общее назначение. Будущее показало, насколько важным было ее сохранение. Когда позднее Центральный штаб все-таки организовали, к этому времени в его распоряжении было уже 200 подготовленных и экипированных радистов, готовых к работе в партизанских отрядах.

Почему же было отложено создание системы централизованного руководства партизанским движением? Как выяснилось впоследствии, Берия, с самого начала противившийся созданию штабов партизанского движения и, соответственно, оказывающий влияние такого рода на некоторых других членов ГКО, подал И. В. Сталину записку, в которой доказывал нецелесообразность задуманного. Он считал, что партизанские выступления – стихийные и разрозненные – не могут быть охвачены руководством, да и вряд ли в нем нуждаются. По его мнению, люди из народа не смогут совершить такие диверсии, которые в сумме своей дадут оперативный эффект. Подобные операции могут осуществлять лишь квалифицированные диверсанты, для подготовки и руководства которыми имеются специальные органы. К сожалению, эта точка зрения смогла поколебать ГКО.

Вскоре я уехал на фронт как член Военного совета 3-й ударной армии. Однако в двадцатых числах мая 1942 г. был снова вызван в Москву по тому же вопросу.

В одном из отделов ЦК меня представили В. Т. Сергиенко – наркому внутренних дел УССР, который прибыл в столицу тоже в связи с предстоящим решением ГКО о создании Центрального штаба партизанского движения. Только на этот раз именно он должен был возглавить ЦШПД.

Нас разместили в гостинице «Москва». В тот же вечер Сергиенко позвонил мне и пригласил к себе в номер. Он уже изрядно выпил: на столе в центре обильной закуски стояла наполовину пустая бутылка «водки». Сказав несколько приветственных слов, Сергиенко сразу же стал настойчиво агитировать меня отметить предстоящее событие. Сославшись на недомогание, я отказался от его предложения. Мне будущий начальник Центрального штаба (я его раньше не знал) пришелся не по душе.

– «Не компанейский ты, оказывается, мужик, – пробурчал, перейдя на фамильярный тон, глава украинского НКВД и многозначительно добавил: – «А ведь под моим началом будешь, поди, не один год служить».

Ещё более захмелев, он стал хвастаться не только знакомством, но и тесными связями с большими и влиятельными людьми в стране.

– «Никита Сергеевич и Лаврентий Павлович меня очень уважают и ценят за хватку, исполнительность, смелость и инициативу, – «скромно» повествовал Сергиенко. – И у меня назревает хорошая перспектива по службе. Налажу деятельность Центрального штаба, а там, глядишь, и новое выдвижение».

Вслед за этим «без пяти минут» начальник ЦШПД перешел к описанию собственных, далеко не рядовых «заслуг» в борьбе с «врагами народа». Стал рассказывать, как он «умело» допрашивал арестованного бывшего первого секретаря ЦК КП(б)У П. П. Постышева, выбивая у него «признания» обыкновенной палкой.

– «Я его так приучил к моему «орудию», что, когда входил к этому троцкисту в камеру, тот сразу же бросался в угол и закрывал голову руками», – продолжал свой палаческий рассказ Сергиенко.

Выслушивать его дальше было выше сил, и я, сославшись на плохое самочувствие и усталость, стал прощаться.

Сергиенко, наконец, прекратил свои излияния и сказал, чтобы я никуда в ближайшие дни не отлучался, т. к. после соответствующего постановления ГКО он намерен провести первое заседание Центрального штаба партизанского движения.

Прошло несколько дней, но никакого вызова или извещения о заседании ЦШПД я не получил. Решил позвонить Сергиенко. Услышав его голос, поздоровался и спросил, когда состоится заседание штаба. «Когда прикажете», – каким-то угодливым голосом, вновь перейдя на «Вы», отвечает Сергиенко.

Решив, что он меня, наверное, спьяну разыгрывает, снова задаю тот же вопрос и получаю тот же ответ. Потом Сергиенко вносит ясность: «А разве Вы, Пантелеймон Кондратьевич, не знаете, что Вы утверждены начальником Центрального штаба партизанского движения?»

Теперь стало ясно поведение моего несостоявшегося начальника. Некоторое время спустя Анастас Иванович Микоян рассказал мне, как произошло учреждение ЦШПД и мое назначение.

На заседании Государственного Комитета Обороны, состоявшемся 30 мая 1942 г., докладчиком по данному вопросу был Лаврентий Берия. Вместе с Никитой Хрущевым он подготовил предложения по основным задачам и направлениям деятельности Центрального штаба партизанского движения, который должен функционировать при Ставке Верховного Главнокомандования, но под руководством НКВД СССР. Доложил и о персональном составе нового органа во главе с В. Т. Сергиенко, который, по словам Берии, «очень хорошо проявил себя в должности наркома внутренних дел Украины».

– А вам не жаль отдавать в Центр такие хорошие украинские кадры? – спросил не без иронии Сталин, обращаясь к Хрущеву и Берия. Вслед за этим, уже более резким тоном он сказал, смотря только на Берия:

– У вас – узко ведомственный подход к этой чрезвычайно важной проблеме. Партизанское движение, партизанская борьба – это народное Движение, народная борьба. И руководить этим движением, этой борьбой должна и будет партия. Сейчас то, что требуется, мы и исправим. И начальником Центрального штаба партизанского движения будет член ЦК ВКП(б).

С этими словами Сталин взял синий карандаш, обвел стоявшую победней в представленном списке мою фамилию и стрелочкой поставил на первое место.

Так состоялось мое утверждение начальником Центрального штаба Партизанского движения при Ставке ВГК. Что касается Сергиенко, то при первой же возможности под благовидным предлогом он был мною выведен из состава штаба.

Руководители партизанского движения

К. Е. Ворошилов – Главнокомандующий партизанским движением

П. К. Пономаренко – начальник ЦШПД

В. Т. Сергиенко – заместитель начальника ЦШПД

Т. А. Строкач – начальник Украинского ШПД

П. З. Калинин – начальник Белорусского ШПД

Хочу добавить, что Хрущев и Берия, особенно Хрущев, были недовольны таким решением и моим назначением, сосчитав это «поражением Украины и НКВД»(?!). И вскоре Хрущев предпринял одну сумасбродную и весьма рискованную акцию.

С его одобрения одним из руководителей партизанского движения на Украине Алексеем Федоровым[19]19
  Федоров Алексей Федорович (1901–1989), дважды Герой Советского Союза (1942, 1944), генерал-майор (1943), первый секретарь Черниговского, затем Волынского подпольных обкомов КП(б)У, командир партизанского соединения.


[Закрыть] была подготовлена, растиражирована и разбросана в ряде оккупированных районов листовка, в которой говорилось примерно следующее: «Я, батька всей Украины Алексей Федоров провозглашаю себя главнокомандующим всеми партизанскими силами и требую, чтобы мне подчинялись и мои приказы беспрекословно выполняли все партизанские соединения и отряды»… и т. д и т. п.

Когда к нам в Центральный штаб партизанского движения прибыл первый секретарь подпольного Смоленского обкома партии Д. М. Попов и доставил несколько таких листовок, я своим глазам не поверил. Спрашиваю: «Может быть, это немецкая фальшивка?». «Нет, – отвечает, – все проверили, изготовлено у нас».

Я не дал тогда дальнейший ход этой истории, но больше, чем уверен: стоило мне показать данное творение Сталину – не сносить «дорогому Никите Сергеевичу» головы, не говоря уже о Федорове.

А. Ф. Федоров. Послевоенное фото

В первый период деятельности ЦШПД, до осени 1942 года, руководство штабов партизанского движения представляло собой коллегию в составе начальника штаба и двух его членов. Тройка состояла из представителей руководящего партийного органа, НКВД и армии.

Руководство Центрального штаба наметило созвать в Москве совещание командиров и комиссаров партизанских отрядов, а также работников подпольных организаций. Важно было подобрать такой состав участников, чтобы он мог как можно полнее отразить опыт борьбы в политически и географически разных условиях.

В короткие сроки были созданы центральный приемный пункт и передающие радиоузлы. Специальные службы в течение всей войны снабжали шифровальный отдел Штаба индивидуальными шифрами. Непроницаемость их и стойкость доказана практикой всей войны, затем подтверждена признаниями бывших противников и иностранных исследователей.

На уверенную радиосвязь со штабами партизанского движения многие партизанские отряды и партийные подпольные центры вышли летом 1942 года. По данным на 1 августа 1943 года, в тылу противника действовало уже более 500 радиостанций, связавших большинство партизанских отрядов и партийных центров с Центральным, Украинским, Белорусским, Западным, Брянским и другими штабами партизанского движения.

Начавшиеся после организации Центрального штаба авиационные перевозки расширялись. Бомбардировочная и гражданская авиация дальнего действия, так же, как и фронтовая и армейская авиация, за время войны совершили к партизанам более 103 тысяч самолетовылетов, в том числе 13 тысяч с посадкой на партизанских аэродромах, из них только в 1943 году около 6 тысяч.