Текст книги "Фиалки на снегу"

6

«…постоянен, как Северная звезда».

Глядя из коляски своего брата на проплывающий за окном пейзаж, Изабель вспоминала эти слова герцога Эйвона. С тех пор, как он поспешно уехал из Эйвон-Парка, прошло два месяца. Два месяца Изабель не видела его. Смотрел ли он на звезды в ночь перед Новым годом, как обещал ей? Была ли права Гизела, когда говорила, что он бежал от своего чувства к ней и именно потому покинул Эйвон-Парк?

Изабель не знала ответа. В глубине души она надеялась, что это окажется неправдой. Поездка в Лондон казалась ей совершенно неразумной затеей: высший свет никогда не примет девушку с репутацией сумасшедшей… Но не могла же она оттолкнуть единственного друга ради того, чтобы быть принятой в свете!

– Спасибо за верность, дитя мое, – проговорила сидящая напротив Гизела.

Изабель перевела взгляд на верную подругу и, подавшись вперед, коснулась ее руки:

– Спасибо и тебе за твою верность.

– Как мило со стороны герцога прислать за нами личную коляску, – заметила Гизела.

– Да, он был очень добр, – согласилась Изабель. – И какая жалость, что мачеха и сводные сестры заняли ее!

– А я рада, что мы едем без них, – ответила ей охранительница. – Восемь часов в одной коляске с ними – это выше моих сил.

– Ты же сказала, что встретишь меня в Лондоне, – напомнила ей Изабель.

– Мне кажется, путешествовать вот так, вместе, гораздо приятнее, – ответила Гизела.

Мартовское небо сияло чистой голубизной; дни стали заметно длиннее. Должно быть, в лесах уже начали зеленеть островки мха, а на лугах появились стайки малиновок…

– Сегодня День святого Альбина, наделенного господом способностью творить чудеса, – сказала Изабель. – Я надеюсь, что случится чудо и мне не так тяжело будет на всех этих балах и приемах.

– Насколько я помню, чудо Альбина заключалось в том, что он убил злодея, дохнув ему в лицо, – заметила Гизела.

Изабель перевела на нее взгляд.

– Боюсь, – насмешливо улыбнулась Гизела, – такое чудо не поможет тебе в лондонских гостиных. Запомни мои слова, дитя: Сен-Жермен неравнодушен к тебе – иначе он никогда не прислал бы за тобой коляску.

– Мне слишком трудно в это поверить…

С этими словами Изабель снова повернулась к окну; ее губы тронула улыбка при мысли о том, какое грандиозное зрелище представляет собой их выезд. Можно сказать, это был самый настоящий парад. Впереди скакали верховые лакеи, за ними двигалась карета вдовствующей герцогини, за коляской Изабель – герцогская коляска, в которой ехали ее сводные сестры и мачеха, следом – несколько колясок и карет со слугами и багажом, а замыкали кавалькаду еще несколько всадников. Только Пебблса с ними не было: он отправился в Лондон три недели назад, чтобы подготовить все к их приезду.

Изабель заметила, что на подъездах к Лондону им встречается все больше людей. Несмотря на чувство беспомощности и тревоги, Изабель не могла не восхищаться тем, что видела вокруг. Ей еще никогда не приходилось бывать в Лондоне, и никогда в жизни она не видела такого множества людей.

Солнце уже клонилось к закату, когда кавалькада проследовала через Эдгвар-роуд на Парк-лейн. Здесь коляска герцогини свернула в сторону, к дому на Гроувенор-сквер. На углу Гайд-парка поезд повернул влево на Пиккадилли и наконец остановился на Беркли-сквер.

Двери Монтгомери-хауз широко распахнулись. Сияя радостной улыбкой, дворецкий стоял на парадной лестнице и наблюдал за слугами, разгружавшими багаж.

Изабель вышла, вместе с мачехой и сестрам., направилась к лестнице, но тут ее внимание привлекла чумазая девчушка-цветочница. Она шла по улице и предлагала прохожим свой товар. Сердце Изабель дрогнуло при виде этой девочки в лохмотьях: она и представить не могла, что на свете существует такая нищета. В сельской местности все люди, и богатые, и бедные, заботились друг о друге…

– Николас уже приезжал? – услышала Изабель вопрос мачехи.

– Нет, миледи, – ответил Пебблс.

– А герцог Эйвон?

– Нет, миледи.

С чувством облегчения Изабель поднялась вслед за одной из горничных в свою комнату на третьем этаже. Окна этой угловой комнаты выходили на какое-то жалкое подобие сада; разумеется, Лобелия и Рут выбрали самые лучшие комнаты с видом на Беркли-сквер. Одно в комнате Изабель было хорошо: она находилась поблизости от черной лестницы, так что при желании Изабель всегда могла незамеченной выскользнуть из дома.

В лондонском особняке их приезд вызвал невероятную суматоху. Слуги и служанки разносили вещи по комнатам и разводили огонь в очагах: несмотря на ясный день, было еще холодно. До настоящей весны оставалось не меньше месяца.

Когда суета наконец несколько улеглась, Изабель подошла к окну. Ее взгляду открылся обнесенный стеной садик и кусочек улицы. Каким странным, непривычным, чужим казалось ей все вокруг! Словно бы не в Лондон она приехала, а в какую-то далекую, неизвестную страну… Лондон слишком отличался от ее любимого Стратфорда.

Из комнат Лобелии и Рут донеслись громкие восторженные возгласы: судя по всему, девицы обнаружили новые платья, подаренные им герцогом Эйвоном.

– Ненавижу этот город, – проговорила Изабель в пустоту.

– Ты приспособишься к здешней жизни. – Гизела, как обычно, появилась из ниоткуда и села рядом с Изабель. – Может быть, город даже понравится тебе, когда приедет принц.

– Так принц в Лондоне?

– Он ожидает только подходящего случая, чтобы спасти тебя, – кивнула Гизела.

– И вовсе меня не нужно спасать, – упрямо проговорила Изабель. Она хотела было расспросить Гизелу поподробнее, однако снова услышала радостные крики и визг сводных сестер, изрядно действовавшие ей на нервы. Изабель решила отложить разговор. – Думаю, я возьму чашку чаю и посижу в садике. Пойдем вместе?

– Встретимся там. – С этими словами Гизела растворилась в воздухе.

Изабель вышла из спальни и направилась к главной лестнице. Она спустилась на второй этаж, где располагались гостиная, библиотека и галерея. Услышав из-за закрытой двери библиотеки знакомые голоса, она задержалась и прислушалась.

– Ты должен поухаживать за ней, – говорила Дельфиния. – Сделать так, чтобы она в тебя влюбилась. Разве это так трудно?

– Но эта девчонка меня не переносит! – отвечал голос Николаса де Джуэла. – Она показывает это всем своим видом!

– Ее опекун – герцог, и у меня нет над ней власти, – сказала Дельфиния. – Ники, не вижу, что мешает тебе завоевать ее.

Изабель ни минуты не сомневалась, что они говорят о ней. Стараясь избежать встречи с де Джуэлом, она поспешила по коридору к лестнице для слуг и сбежала вниз, к кухне.

Изабель ворвалась в кухню, переполошив слуг. Она подозвала к себе Пебблса и спросила:

– Можно мне чашку чаю?

– Сударыня, вам не нужно было приходить сюда! – ответил Пебблс. – Я подал бы вам чай в гостиную.

– Я предпочла бы выпить чай во дворе и… – Изабель замялась.

– …не встречаться с ведьминым племянником? – закончил за нее Пебблс.

– Именно так.

Дворецкий выдвинул из-за стола один стул.

– Посидите здесь, пока я приготовлю чай.

Он повернулся к остальным слугам и приказал:

– Занимайтесь своими делами. Я сам позабочусь о миледи.

Несмотря на то что слуги немедленно вернулись к работе, Изабель знала, что они чувствуют себя неловко в ее присутствии. Чтобы они чувствовали себя спокойнее, девушка взяла со стола свежий номер «Лондон таймс». Она листала страницы до тех пор, пока ее внимание не привлек раздел светской хроники.

Целая колонка была посвящена опекуну Изабель. Герцог Эйвон появился в опере с черноволосой красавицей; на следующий вечер он посетил театр с очаровательной рыжеволосой женщиной. Известно было, что обе вдовушки обладали не только красотой, но и прекрасной родословной. Возможно, герцог Джон Сен-Жермен наконец решил жениться вторично? А если это так, то на ком?

Изабель почувствовала, как кровь отливает от лица. Как наивно и самонадеянно с ее стороны было думать, что герцог питает к ней нежные чувства, – и все только потому, что он прислал свою коляску в Стратфорд! У этого волокиты, должно быть, дюжина колясок!

– Пебблс, не надо чаю, – поднимаясь, проговорила девушка. – Я просто посижу в саду.

– Может быть, принести вам чай туда?

Изабель покачала головой и направилась к дверям.

– Миледи Изабель, вы не больны? – В голосе старого слуги чувствовалась искренняя тревога.

– Я прекрасно себя чувствую, – ответила Изабель, сделав над собой усилие и улыбаясь ему. – Прошу вас, не говорите Николасу, где я.

– На моих устах печать молчания, – уверил ее Пебблс, сопроводив свои слова красноречивым жестом.

Изабель вышла из дома и присела на каменную скамью. Как глупо с ее стороны было поверить в расположение герцога! Ведь этот человек мог выбрать любую женщину в Англии, а быть может, и во всей Европе – так на что ему она? Изабель – всего лишь его подопечная. И обязанности опекуна ему не по душе…

– Что случилось, дитя мое?

Возникнув из ниоткуда, Гизела села слева от нее.

– Я вижу, что ангелы тоже ошибаются.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Гизела.

– У герцога есть несколько женщин, с которыми он разъезжает по городу.

– И что?

– И это значит, что герцог не испытывает ко мне нежных чувств, – ответила Изабель. – Скорее всего ему просто надоело общество такой молодой и неопытной девушки, как я.

– Молодость и неопытность могут стать могущественным любовным эликсиром, – сказала Гизела и, подняв к губам флейту, заиграла. Сперва мелодия звучала игриво и весело, после перешла в медленную и чувственную…

– Добро пожаловать в Лондон!

Изабель узнала бы этот голос где угодно. Она стремительно обернулась и увидела герцога Эйво-на, прошедшего в садик с улицы. Он был во всем черном – кроме ослепительно белой рубашки – и казался демонически красивым. И опасным…

– Откуда вы узнали, что я здесь? – вместо приветствия спросила Изабель.

Джон улыбнулся:

– Я шел на сладостный звук вашей флейты.

Изабель удивленно повернулась к Гизеле, но рядом никого уже не было.

– Мне не понравился ваш Лондон, – заявила она герцогу.

– Мой Лондон? – удивленно переспросил герцог, присаживаясь на скамью рядом с девушкой.

– Мне больше нравится тихая провинциальная жизнь в Стратфорде, – прибавила Изабель.

– И как там было, в Стратфорде, когда вы уезжали? – поинтересовался герцог.

– На березах и орешнике появились сережки, – ответила Изабель, – на вербах набухали почки, а из-под земли начинали пробиваться крокусы…

– Просто восхитительно.

– Недавно я слышала даже, как скворец пел скворушке любовную песню! – прибавила девушка.

Джон откинулся на спинку скамьи, вытянув свои длинные ноги:

– После окончания сезона вы можете вновь вернуться к этим земным радостям. И, может быть, какой-нибудь красивый молодой пастушок будет петь любовные песни вам.

Изабель мрачно посмотрела на него и заметила:

– Меня удивляет то, что вы смогли покинуть своих дам так надолго лишь для того, чтобы поприветствовать меня.

Джон близко наклонился к ней – так близко, что она ощутила тепло его дыхания на своей шее.

– Вы говорите, как ревнивая жена.

Изабель не удостоила его ответом.

– Кстати, о каких дамах вы говорите? – поинтересовался Джон; разговор явно забавлял его.

– О тех веселых вдовушках, о которых писали в «Тайме».

– А, эти… А может быть, я только и жду вашего выхода в свет, чтобы спеть серенаду вам?

– Учитывая то, сколько у вас женщин, боюсь, к тому времени вы изрядно охрипнете, – саркастически ответила Изабель. Тоном проповедника она продолжала: – Вы никогда не сумеете восстановить вашу репутацию. Стоит только чем-нибудь запятнать свое доброе имя, и исправить уже ничего невозможно. А ваши бесчисленные дамы в скором времени разрушат и те остатки репутации, которые еще есть у вас.

Джон резко поднялся, удивив и слегка напугав девушку. Он наклонился к ней, явно раздраженный ее нравоучениями, и проговорил:

– Мисс Монтгомери, я не привык выслушивать наставления от кого бы то ни было – тем паче от девчонки, которой место в школе! Мои знакомства вас не касаются. Это я ваш опекун, а не наоборот!

Не дожидаясь ее ответа, Джон развернулся на каблуках и направился прочь из сада на улицу, но, услышав голос Изабель, остановился и оглянулся.

– Я требую, чтобы вы отвезли меня домой, – вскочив со скамьи, заявила Изабель.

– Вы и так дома, Белли, – герцог указал на дом. – Это ведь Монтгомери-хауз.

– Я имею в виду Стратфорд.

– Ваш первый выход в общество состоится пятнадцатого марта на балу в доме моей матушки, – отвернувшись, сказал Джон.

– Куда вы идете?

– Засвидетельствовать почтение вашей мачехе.

– Дверь вон там, – указывая на дверь кухни, заметила Изабель.

– Разве я слуга, чтобы входить в дом с черного хода? – Предложение Изабель явно шокировало Джона.

– Гордыня предшествует падению, ваша светлость.

– Мудрые слова; вам тоже стоило бы над ними задуматься, – глядя прямо ей в глаза, парировал Джон. – Увидимся в доме.

– Я сразу пойду в свою комнату, – заявила Изабель.

– Как пожелаете, мисс Монтгомери, – отвесил ей низкий поклон Джон. – До пятнадцатого марта.

Изабель бросила на него раздраженный взгляд и направилась в кухню. По лестнице для слуг она торопливо пробежала в свою спальню и с силой захлопнула дверь.

– Тише, тише, дитя мое, – проговорила Гизела со своего обычного места у камина. – Ты и мертвого разбудишь.

– Герцог приводит меня в ярость! – сказала Изабель. – Это надменный, развращенный…

Ее прервал стук в дверь.

– Войдите!

– Леди Дельфиния просит вас пройти в гостиную, – сказал Пебблс. – Его светлость здесь. Он рад приветствовать вас в Лондоне.

– У меня болит голова, – солгала Изабель. – Передайте его светлости мое искреннее сожаление, но я не смогу прийти.

– Хорошо, миледи.

– Да, я знаю, что лгать – большой грех, – сказала Изабель, глядя на Гизелу, и, присев на край постели, прибавила: – Его светлость слышал, как ты играешь на флейте.

– Я знаю.

– Разве тебе это не кажется странным?

– Это очень любопытно, – согласилась Гизе-ла, двусмысленно улыбаясь. – У герцога прекрасный слух.

Изабель смотрела на нее со страдальческим выражением лица.

– Ну ладно, ладно, – проговорила Гизела. – То, что он слышал мою флейту, означает, что он слушает сердцем…

«Бойся мартовских ид», – думала Изабель, идя по коридору третьего этажа в доме герцогини Тессы, где ей отвели комнату для того, чтобы она могла приготовиться к выходу в свет. Эта строка из Шекспира, казалось, написана про нее саму.

– Это слова предсказателя, обращенные к Юлию Цезарю.

Изабель остановилась и резко обернулась к Гизеле.

– У меня будут неприятности, если ты пойдешь на этот бал, – прошептала она, настороженно оглядывая коридор, чтобы удостовериться, что ее никто не слышит. – Пожалуйста, немедленно вернись в нашу комнату.

– Но я все эти годы ждала того мига, когда ты будешь танцевать с принцем, – капризно и совсем не по-ангельски сказала Гизела.

– Принц будет сегодня на балу?

Гизела кивнула.

– Тогда ты просто обязана вернуться в комнату, – настойчиво проговорила Изабель.

– Хорошо, хорошо, – обиженно проговорила Гизела; идя по коридору, она все еще что-то бормотала себе под нос об «этих неблагодарных смертных».

Дойдя до конца лестницы, Изабель остановилась и попыталась взять себя в руки. Дрожащими пальцами она разгладила несуществующую складку голубого шелкового платья.

Смутный образ человека, которого она увидела в водах реки Эйвон много лет назад, предстал перед ее внутренним взором. Узнает ли она своего принца, когда увидит его? Поймет ли он, что они предназначены друг другу на всю жизнь? И, что важнее всего, – не наделает ли она каких-нибудь глупостей, которые оттолкнули бы его?

От этих вопросов, на которые не было ответа, от охватившего ее волнения и неуверенности ей стало тяжело дышать. Изабель сознавала, что нетвердо стоит на ногах, а когда до нее донеслись голоса и оживленный шум бального зада, ее охватила паника. Сейчас она жалела о том, что приказала своему ангелу-хранителю остаться в спальне.

Изабель уставилась на савоньерский ковер под ногами. Нерешительность охватила ее; она словно бы вросла в пол с одной только мыслью – бежать, скорее бежать отсюда!.. Еще не поздно вернуться в комнату, спрятаться от всего этого за запертой дверью – она тысячи раз поступала так, когда была ребенком… Но нет: она больше не

ребенок, и сбежать сейчас было бы трусостью.

– Ах вот вы где, – произнес глубокий низкий голос рядом с ней.

Изабель подняла глаза и увидела поднимающегося по лестнице Джона Сен-Жермена. Герцог был красив, но это была какая-то мрачноватая красота. Любая девушка была бы просто в восторге, если бы он обеспечил ей выход в свет… Любая – но не Изабель.

– Пойдемте, я познакомлю вас со своим братом, пока еще не начали съезжаться гости, – сказал Джон, словно бы прочитав ее мысли. Он протянул девушке руку и, когда она вложила в нее свою, повел ее вниз по лестнице на второй этаж.

Войдя в бальный зал, Изабель увидела, что все остальные уже собрались и готовились к приему гостей. Вдовствующая герцогиня Тесса, тетушка Эстер и Дельфиния что-то оживленно обсуждали, а Лобелия и Рут, выглядевшие на удивление привлекательно, строили глазки какому-то молодому человеку лет двадцати пяти.

Подведя к нему Изабель, Джон проговорил:

– Мисс Монтгомери, позвольте представить вам моего брата Росса.

– Рада познакомиться с вами, – сказала Изабель.

– Я просто счастлив наконец увидеть молодую леди, которая лишила покоя моего брата, – ответил Росс Сен-Жермен, одарив девушку улыбкой, напомнившей Изабель улыбку Джона. Однако же, несмотря на несомненное фамильное сходство, младший брат не был наделен той мужественной красотой, что герцог.

– Мисс Монтгомери, почту за честь, если в этот вечер вы обещаете мне первый танец, – вкрадчиво проговорил Росс.

Изабель улыбнулась ему и уже собиралась ответить, но герцог опередил ее:

– Мисс Монтгомери уже обещала мне первый и последний танцы.

Изабель обернулась к герцогу и с недоумением посмотрела на него. Ничего подобного она не говорила. Сказать по правде, она вообще сомневалась, пригласит ли ее хоть кто-нибудь – в особенности если пройдет слух о ее странностях.

– Тогда вы должны пообещать мне второй танец, – не унимался Росс Сен-Жермен.

– Я буду счастлива танцевать с вами, милорд, – ответила Изабель.

Тут наверху лестницы появился Доббс. Через несколько минут он начал объявлять титулы гостей, спускавшихся в бальный зал. Казалось, что все взгляды были прикованы к Изабель – девушке, которая привлекла внимание самого известного и богатого вдовца Англии, Джона Сен-Жер-мена.

Увидев первых гостей, спустившихся в зал, Изабель снова ударилась в панику. Она ощутила, что кровь отливает от ее лица, и отступила на шаг назад, но тут герцог придержал ее за локоть – и вовремя, потому что она уже готова была бежать из ярко освещенного зала без оглядки.

– Просто представьте себе, что на них на всех нет ничего, кроме нижнего белья, – напомнил ей Джон.

Находчивость герцога помогла Изабель успокоиться. Она робко улыбнулась Джону, но к гостям прошла, как молодая королева, ожидающая возгласов восхищения и почтения от своих подданных.

С изумлением Изабель заметила, как двое молодых аристократов лезли вон из кожи, пытаясь завоевать внимание ее сводных сестер. Стивен Спьюинг, барон Берроуз, настаивал на том, чтобы Лобелия пообещала ему первый и последний танцы, а Чарлз Хэнкок, барон Кесуик, едва не умолял Рут танцевать с ним.

– Оба они думают, что у ваших сестер крупное состояние, – заметил герцог.

– Но ведь это не так! – возразила Изабель.

– Теперь так, – улыбнувшись девушке, ответил Джон. – Я не пожалею денег, чтобы эти ведьмы навсегда исчезли из вашей жизни.

– Лобелия и Рут вовсе не такие уж плохие, – вступилась Изабель за сводных сестер. – Они просто…

– Глупые и вредные? – предположил герцог.

– Вот именно!

Тут до Изабель донесся визгливый голос Лобелии.

– Должно быть, это ваша мать, – говорила Лобелия какому-то молодому человеку.

– Я его жена, – холодно ответила женщина и удалилась под руку с мужем.

Изабель бросила на герцога взгляд, в котором читалась испытываемая ею неловкость. В ответ Джон едва заметно пожал плечами и заставил себя улыбнуться. Глупость сводной сестры Изабель было уже не исправить.

– О, как чудесно! – громко воскликнула в это время Рут, обращаясь к какой-то даме. – У вас будет ребенок! И когда же ожидается счастливое событие?

– Вы ошибаетесь. Я вовсе не жду ребенка, – ледяным тоном заявила стоявшая перед ней молодая полная женщина и двинулась прочь, не ожидая, пока ее представят Изабель.

– Гораздо лучше было бы сказать: «Вы выглядите замечательно», – прошептал Джон на ухо Изабель. – Это достаточно расплывчато и допускает различные толкования. Запомните это.

Изабель кивнула.

– Ну, начинается… – произнес рядом с девушкой знакомый голос. Изабель обернулась, однако заставила себя промолчать.

– Постарайтесь при посторонних сдерживаться и не разговаривать вслух сами с собой, – предостерег девушку Джон; в его голосе послышались жесткие нотки.

Изабель снова повернулась к гостям, и тут обнаружила, что перед ней стоит Николас де Джуэл и с ним какой-то блондин. Девушка улыбнулась племяннику своей мачехи вежливой, хотя и несколько натянутой улыбкой; ей даже удалось не отдернуть в отвращении руку, когда Николас поднес ее к губам.

– Изабель, вы самая прекрасная женщина на этом балу, – сделал ей комплимент де Джуэл.

– Благодарю вас, Николас, – ответила девушка, ощутив, что Джон придвинулся ближе к ней.

– Я хотел бы представить вам своего друга, Уильяма Гримсби, графа Рэйпена, – продолжал де Джуэл.

Изабель перевела взгляд на привлекательного блондина.

– Милорд, рада познакомиться с вами.

– Я счастлив, – отвечал граф Рэйпен. – Могу я надеяться, что один танец вы оставите за мной?

– Разумеется, милорд.

Николас и Уильям обернулись, чтобы поздороваться с Джоном. Увидев, какими ледяными взглядами обменялись Гримсби и ее опекун, она поняла, что они испытывают друг к другу сильную неприязнь: она почти физически ощущала их враждебность.

– Добрый вечер, ваша светлость, – первым заговорил Николас. – Надеюсь, вы не возражаете против того, что я привел с собой друга.

– Никоим образом, – ответил Джон и, переведя взгляд своих темных глаз на блондина, спросил: – Как ваши дела, Гримсби?

– Вы, как всегда, любезны, ваша светлость, – ответил Гримсби с улыбкой, однако взгляд его голубых глаз остался холодным и неприязненным. Он посмотрел на Изабель и прибавил: – Вижу, вы по-прежнему отдаете предпочтение блондинкам.

Изабель почувствовала, как напрягся Джон; ей оставалось только молиться, чтобы этот незваный гость не наделал беды. Почему эти двое так ненавидят друг друга? И почему гости бросают в их сторону заинтересованные взгляды?

– Потанцуем? – спросил у девушки Джон, прежде чем Николас и Гримсби успели отойти.

Изабель кивнула. Она согласилась бы на что угодно, лишь бы как-то разрядить обстановку.

Джон повел Изабель вперед и махнул рукой оркестру, давая знак к началу танцев. Он двигался с легкостью и грацией человека, которому приходилось тысячи раз танцевать вальс; Изабель послушно следовала за партнером, и ей было так легко, словно она всю жизнь провела в бальном зале.

– Во время танца принято разговаривать, – заметил Джон.

Изабель встретилась с ним взглядом и после секундной паузы проговорила:

– Вам не кажется, что Лобелия и Рут сегодня выглядят особенно привлекательно?

Джон кивнул, но уголки его губ дрогнули в легкой иронической улыбке.

– Мне пришлось повыдергивать перья из их причесок.

– Что?.. – изумленно переспросила Изабель.

– Я сказал им, что они должны привлекать мужчин, а не соседских котов.

Изабель искренне рассмеялась, чем немедленно привлекла внимание танцевавших рядом пар.

– Я знал, что мне удастся вызвать у вас улыбку, – сказал Джон. – Кстати, вы прекрасно вальсируете.

– Когда я была еще ребенком, я училась танцевать, стоя на ботинках отца, – сказала ему Изабель. – Мы танцевали часами…

Джон улыбнулся, очевидно, представив себе эту картину:

– Может быть, и нам стоит когда-нибудь попробовать потанцевать так?

Следующим партнером Изабель был Росс Сен-Жермен, который показал ей женщин, мечтавших стать герцогинями, заняв место покойной жены его брата. Одной из них была очаровательная брюнетка Аманда Стэнли, второй – Люси Спенсер, роскошная рыжеволосая женщина. Сама не понимая почему, Изабель ощутила укол ревности при мысли, что ее опекун может жениться на одной из этих красавиц.

Следующие несколько часов прошли в танцах и беседах. Самым неприятным моментом за весь вечер для Изабель стал танец с Николасом де Джуэлом, однако ей удалось избавиться от его общества в тот же миг, когда окончилась музыка.

Несколько раз Изабель видела Гизелу, стоявшую у стены и наблюдавшую за ней. В такие моменты девушка старалась отдавать все свое внимание партнеру по танцу, надеясь, что Гизела не станет окликать ее. Изабель изо всех сил старалась не поставить себя в глупое положение, заговорив с невидимым собеседником. Должно быть, это усилие отражалось на ее лице, потому что Росс Сен-Жермен, танцевавший с ней в предпоследнем вальсе, заметил:

– Похоже, вам не слишком весело.

– Это лучший вечер в моей жизни, – солгала Изабель. – Не помню, чтобы я когда-нибудь так замечательно проводила время.

– Я уверен, что вы самая искусная лгунья на свете, – улыбнулся Росс.

Изабель склонила голову:

– Теперь, когда я танцую с вами, я чувствую себя гораздо лучше.

– А вы действительно говорите сама с собой? – поинтересовался Росс.

Смешавшись, Изабель на мгновение сбилась с такта:. – Кто вам…

– Ваши сводные сестры говорят всем, кто соглашается их слушать, что после смерти отца вы… несколько не в себе.

– У моих сводных сестер слишком длинные языки, – ответила Изабель. – А что до вашего вопроса – нет, я не говорю сама с собой.

– Я так и думал, что это просто сплетни, – сказал Росс.

– Но у меня есть ангел-хранитель, с которым я иногда говорю, – сообщила ему Изабель. – Кроме меня, ее никто не видит и не слышит.

Теперь Росс сбился с такта.

Изабель улыбнулась.

– Я делюсь с ангелом-хранителем всеми бедами.

Вероятно, улыбка девушки убедила Росса в том, что она пошутила. Он спросил Изабель:

– Какие же беды могут быть у такой прекрасной женщины?

– Лобелия и Рут!

Росс рассмеялся и склонил голову, отдавая дань ее остроумию.

Когда музыка смолкла, появился Джон и напомнил об обещанном последнем танце. Изабель смотрела в его смуглое сумрачное лицо, чувствуя, что в нем есть что-то знакомое, словно бы она уже видела его прежде, еще до того, как он впервые посетил Арден-Холл. Потом она внезапно вспомнила об Уильяме Гримсби.

– Почему граф Рэйпен вас не любит? – отважно спросила она.

Джон пристально посмотрел на нее; на его лице явно читался ответ: «Что бы ни происходило между мной и Гримсби, вас это совершенно н касается».

– Я навещу вас завтра в Монтгомери-хауз – посмотрю, как у вас идут дела, – не отвечая на вопрос, сказал он. – Не забудьте: на следующей неделе бал у Дебре.

Изабель решила оставить опасную тему. Танец окончился, и, как только гости разошлись, девушка вернулась в Монтгомери-хауз вместе со сводными сестрами и мачехой.

Вскоре затихла громкая оживленная болтовня ее сестриц. Изабель присела в кресло у камина, укутавшись в шаль. Девушке показалось, что прошла вечность, прежде чем появилась ее старинная подруга.

– Почему ты не спишь, дитя мое? – спросил наконец знакомый голос.

Взглянув направо, Изабель увидела расположившуюся в кресле Гизелу.

– Я ждала тебя, – сонным голосом проговорила девушка.

– Вот я пришла.

– Где же принц? – без обиняков спросила Изабель. – Я его не видела.

– Странно, – заметила старая женщина. – Я видела, как ты с ним танцуешь.

Дремоту как рукой сняло.

– Я танцевала с ним? Но ведь на балу не было никаких принцев!

– Я не раз говорила тебе, дитя, что принцы не всегда носят корону.

– Ну и кто же это?

Гизела загадочно улыбнулась девушке:

– Если ты хочешь узнать это, дитя мое, ты должна смотреть сердцем, а не глазами…