Текст книги "Мистер Рипли под водой"

Свежий ветер лохматил им волосы и пытался сорвать одежду, надувал рубашки и штаны, как паруса, но все же нес с собой такую желанную прохладу.

Два длинных приземистых кафе-бара казались единственными строениями в округе. Мыс круто поднимался над проливом, и вид с него на Атлантический океан, простирающийся на запад до самого горизонта, был одним из самых восхитительных, какие видел Том.

В нескольких ярдах от них лежали на песке верблюды, подогнув под себя длинные ноги, и, казалось, ухмылялись своим мыслям. Возле них сидел погонщик, весь в белом, включая тюрбан, и жевал что-то похожее на арахис, аккуратно снимая круглые горошины губами с ладони.

– Будем кататься сейчас или после обеда? – спросила Ноэль по-французски. – Ой, смотрите! Я чуть не забыла! – Она махнула рукой на запад, туда, где побережье делало изящный изгиб. Если всмотреться, там можно было увидеть желтовато-коричневые развалины – полуразрушенные фундаменты многочисленных комнат, переходящих одна в другую. – Там римляне в древности вытапливали рыбий жир и отправляли его в метрополию. Все здесь принадлежало им.

На склоне холма Том заметил мужчину, который только что слез с мотоцикла. Он тут же опустился на колени для молитвы, лицом к Мекке.

И в том и в другом кафе столики стояли не только внутри, но и на улице. Том и его спутницы выбрали кафе с террасой, выходящей на океан. Они сели за белый металлический столик.

– Какое удивительное небо! – воскликнул Том.

Оно действительно было необыкновенным – словно огромный купол чистейшей лазури раскинулся над ними. Ни одно облачко не пятнало эту глубокую синеву, ни одной птицы не пролетело над ними; казалось, само время остановило свое течение. Разве не такие же верблюды бродили здесь тысячу лет назад, пусть даже их всадники в те далекие времена не имели фотоаппаратов?

На обед они заказали все, что любит Элоиза: томатный сок, «Перье», оливки, редис, жареную рыбу. Том украдкой взглянул на наручные часы. Почти два часа дня.

Подруги обсуждали предстоящее катание на верблюдах. Узкое длинноносое лицо Ноэль уже начало покрываться загаром. Хотя, может, это была защитная пудра.

– Как долго дамы собираются оставаться в Танжере?

– Может, еще денька три? – Ноэль взглянула на Элоизу. – У меня здесь друзья. Обедать можно будет в гольф-клубе. Утром я успела поговорить только с одним человеком.

– Ты ведь будешь на связи, Тома? – жалобно спросила Элоиза. – Ты же взял телефонный номер «Рембрандта»?

– Конечно, дорогая.

– Какая досада, – с жаром воскликнула Ноэль, – что такие варвары, как Притчард, могут взять и испортить отпуск!

– Ох, – Том пожал плечами, – Притчард здесь ни при чем. У меня появились кое-какие дела дома. И кое-где еще. – Объяснение звучало не слишком убедительно, но Том, казалось, этого не чувствовал.

Вообще-то, Ноэль никогда не интересовалась, как он зарабатывал на жизнь. Насколько он помнил, сама она жила на проценты от семейного капитала и деньги, которые ей оставил бывший муж.

Перекусив, они пошли искать верблюдов, но остановились, чтобы погладить маленького осленка, о котором по-английски рассказал обутый в кожаные сандалии владелец ослицы. Пушистый длинноухий малыш испуганно жался к матери.

– Картинку? Фото? – настойчиво предлагал хозяин животных. – Беби-ослик?

Бездонные недра ридикюля Ноэль вмещали даже фотоаппарат. Достав его, она вручила хозяину десять дирхамов.

– Положи руку на его ушки, – скомандовала она Элоизе.

Щелк! Элоиза расцвела в улыбке.

– Теперь ты, Тома!

– Нет.

Собственно, почему нет? Том сделал шаг навстречу маленькому ослику и Элоизе, но потом покачал головой.

– Нет! Лучше я сниму вас вдвоем.

После фотосессии он оставил женщин разговаривать по-французски с погонщиком верблюдов, а сам отправился заказывать такси в Танжер. Ему нужно было забрать багаж из гостиницы. Можно было, конечно, взять его с собой сразу, но он счел, что безопаснее еще раз наведаться в «Рембрандт», проверить, не выследил ли их Притчард.

В «Минзе» они предусмотрительно сказали, что уезжают в Касабланку.

Такси пришлось подождать. Он заранее узнал у бармена, можно ли вызвать такси по телефону, и тот обещал, что проблем с этим не будет. Так что теперь Том мерил шагами террасу в ожидании машины, следя за тем, чтобы походка оставалась размеренной и неторопливой.

Такси подъехало, и из него высыпали галдящие туристы. Том поспешил занять освободившееся место.

– Отель «Рембрандт», бульвар Пастера, s’il vous plaît.

Машина сорвалась с места.

Том не стал оглядываться на верблюдов, чтобы не смотреть, как Элоизу швыряет из стороны в сторону, когда верблюд встает на ноги. Ему было страшно подумать, каково это – смотреть с высоты верблюжьей спины на далекий песок внизу, хотя Элоиза, вероятно, будет от души наслаждаться ездой, вертя головой во все стороны. А потом легко спустится на землю, не переломав себе ног.

Том закрыл окошко, оставив щель в четверть дюйма: машина так разогналась, что воздух врывался внутрь со свистом.

Ездил ли он когда-нибудь верхом на верблюде? Том не был в этом уверен. Но воспоминание о неприятном ощущении пустоты, когда тебя поднимают наверх, казалось настолько реальным, словно ему действительно уже приходилось его испытывать. Он ненавидел это ощущение. Оно было похоже на головокружение при взгляде в бассейн с шестиметрового трамплина. Прыгай! А почему он должен прыгать? Кто-нибудь когда-нибудь заставлял его это делать? Может быть, в детстве, в летнем лагере? Том не помнил. Иногда образы, созданные его воображением, были такими же яркими, как воспоминания. А некоторые воспоминания меркли и почти стирались из памяти. Убийство Дикки, например, или Мёрчисона, или парочки откормленных мафиози, которых он задушил удавкой. Последние два, предположительно, человеческих существа, как назвал бы их Дунсбери[72]72
   Майкл Дунсбери – «средний американец», герой одноименного комикса, относящегося к жанру политической и социальной сатиры.


[Закрыть], ничего для него не значили, разве что он не выносил мафию в целом. Неужели он действительно убил тех двоих в поезде? Порой ему казалось, что его собственное подсознание защищает его, стирая из памяти убийства, которые он совершил. А может, он и не убивал их? Может, они остались живы? Хотя он сам прочел в газете о двух найденных трупах. Или не прочел? Естественно, он и не подумал вырезать заметку. Не держать же ее дома? Том понимал, что факты и воспоминания разделены некой завесой, хотя и не мог дать ей названия. Хотя нет, подумал он пару секунд спустя, конечно, мог – это самосохранение.

И снова он видел за окном пыльные многолюдные улицы Танжера, его четырехэтажные дома. Мимо проплыл огромный католический собор, напоминающий венецианскую кампанилу собора Святого Марка, но с арабской вязью по белому кирпичу. Том привстал с сиденья.

– Мы почти приехали, – предупредил он водителя по-французски, потому что тот и не думал снижать скорость.

Наконец знакомый левый поворот, и они на месте. Том расплатился с водителем и поднялся в гостиницу.

Свой багаж он оставил в фойе, на попечение консьержа.

– Для Рипли нет сообщений? – спросил он у администратора.

Для Рипли не было ничего. И его это совершенно устраивало. Багажа было не много – небольшой чемоданчик и плоский портфель для бумаг.

– Закажите мне такси, будьте любезны, – попросил Том. – До аэропорта.

– Хорошо, сэр. – Администратор поманил пальцем посыльного и что-то сказал ему по-арабски.

– Никто меня не спрашивал? Может, кто-то приходил, но не стал оставлять сообщение?

– Нет, месье. Никто не приходил, – ответил администратор с серьезным видом.

Такси приехало без задержек.

– L’aéroport, s’il vous plaît.

Машина помчалась на юг. Когда они выехали из города, Том откинулся на сиденье и закурил. Сколько времени Элоиза захочет провести в Марокко? Не уговорит ли ее Ноэль съездить куда-нибудь еще? В Египет, например? Египта Том не видел, но зато видел, что Ноэль хочется задержаться в Марокко подольше. Его это устраивало, поскольку он печенкой чуял, что над Бель-Омбр нависла какая-то опасность. Необходимо было убрать этих гнусных Притчардов из Вильперса любой ценой. Будучи чужаком, хуже того – американцем, он не хотел стать причиной неурядиц этого маленького тихого городка.

В самолете «Эйр Франс» царила французская атмосфера, и, как пассажир первого класса, он выпил бокал шампанского (признаться, не его тип спиртного), наблюдая в иллюминатор, как побережье Танжера, а потом и вся Африка исчезают из вида. Если есть на свете очертания береговой линии, которые можно был бы назвать уникальными (этим словом часто злоупотребляют в туристических проспектах), то это, безусловно, порт Танжера, похожий на двузубец. Тому захотелось когда-нибудь сюда вернуться.

Когда он взял в руки нож и вилку, чтобы расправиться с ланчем, испанские земли за окном сменила молочная белизна. Монотонность и скука – вот обычный удел авиапассажиров. Для него был готов свежий (относительно) номер «Ле Пуэн»[73]73
   «Ле Пуэн» («Le Point») – французский еженедельный политический и новостной журнал, издающийся в Париже.


[Закрыть], который он намеревался посмотреть после обеда, чтобы потом проспать до самой посадки.

Том собирался позвонить Аньес Грэ, чтобы узнать, как дела, что и сделал прямо из аэропорта, после того как забрал чемодан. Аньес сразу взяла трубку.

– Я в «Де Голле», – объяснил он. – Решил вернуться домой раньше. Да, Элоиза осталась там, со своей подругой Ноэль. Все ли в порядке на домашнем фронте? – перешел он на французский.

– Все в порядке, насколько мне известно, – сказала Аньес. – Ты собираешься ехать домой на поезде? Позволь, я заберу тебя из Фонтенбло. Разумеется, Тома, мне не составит труда…

Аньес сверилась с расписанием. Она заберет его сразу после полуночи. И пусть он не сомневается, для нее это чистое удовольствие.

– Еще кое-что, Аньес. Не могла бы ты позвонить мадам Аннет и сказать, что я возвращаюсь сегодня вечером, причем один? Чтобы я не напугал ее, когда стану открывать дверь своим ключом.

Аньес пообещала.

Теперь Том чувствовал себя намного лучше. Иногда он сам оказывал подобные услуги и супругам Грэ. Это милая особенность деревенской жизни, часть ее очарования, – вот такая помощь соседей. Была, конечно, и обратная сторона: добраться до маленького городка или выбраться из него – та еще нервотрепка. Том взял такси до Лионского вокзала, потом пересел в поезд, билет на который купил у кондуктора, предпочитая заплатить мелкий штраф, чем возиться с автоматом по продаже билетов. Он мог бы доехать до дома на такси, но не хотел, чтобы посторонние знали дорогу до Бель-Омбр. Это было все равно что раскрыть потенциальному врагу точное расположение своего убежища. Том осознавал в себе этот страх и даже задавался вопросом, не становится ли он параноиком. Но если таксист окажется врагом, времени отвечать на философские вопросы не останется.

В Фонтенбло его ждала Аньес, такая же улыбчивая и добродушная, как всегда, и, пока они ехали в Вильперс, Том отвечал на ее вопросы о Танжере. Он не стал упоминать о Притчардах, понадеявшись, что Аньес сама расскажет что-нибудь о Дженис, которая жила в паре сотен метров от нее, но она о ней не упомянула.

– Мадам Аннет сказала, что она не ляжет спать, не дождавшись тебя. В самом деле, Тома, мадам Аннет – это…

Аньес не хватало слов, чтобы описать, как Тому повезло с мадам Аннет, которая, кроме прочего, еще и заранее открыла для них въездные ворота.

– Значит, ты не знаешь, сколько Элоиза пробудет в Марокко? – спросила Аньес, когда они въехали во двор Бель-Омбр.

– Нет. Это она сама решит. Пусть отдыхает, ей не повредит небольшой отпуск.

Том достал из багажника чемодан и от души поблагодарил Аньес за помощь.

Мадам Аннет уже открыла входную дверь.

– Soyez le bienvenu, M’sieur Tome![74]74
   Добро пожаловать, месье Тома! (фр.)


[Закрыть]

– Merci, мадам Аннет. Как приятно вернуться домой!

Он с наслаждением вдохнул привычный аромат роз и запах мебельной полироли. Ему было приятно, что мадам Аннет суетится вокруг, пытаясь выяснить, чем он желает перекусить. Однако Том заверил ее, что не голоден и просто хочет поскорей отправиться в кровать. Но сначала – почта.

– Ici, M’sieur Tome. Comme toujours[75]75
   Есть, месье Тома. Как всегда (фр.).


[Закрыть].

Почта лежала на столе в холле, и, как заметил Том, стопка была невелика.

– Мадам Элоиза, с ней все в порядке? – с тревогой спросила мадам Аннет.

– О да. Она осталась в Марокко с подругой. Да вы ее знаете – Ноэль.

– В этих тропических странах, – мадам Аннет покачала головой, – человек должен быть очень осторожен.

Том рассмеялся:

– Мадам сегодня каталась на верблюде!

– Oh, la![76]76
   Вот так так! (фр.)


[Закрыть]

Звонить Джеффу Константу и Эду Бэнбери было уже неприлично, но Том все равно решил позвонить. И начал с Эда. В Лондоне едва пробила полночь.

Эд что-то буркнул в трубку сонным голосом.

– Эд, извини за поздний звонок. Но это важно. – Том облизнул губы. – Думаю, мне следует приехать в Лондон.

– Ого! Что случилось? – Сонливость с Эда как рукой сняло.

– Неприятности, – вздохнул Том. – Лучше, если я поговорю с… нужными людьми, ну, ты понимаешь. Можешь приютить меня? Или Джефф? На ночь-другую?

– Я думаю, ты можешь остановиться у любого из нас. – Голос Эда звучал напряженно и отчетливо, как обычно. – У Джеффа есть свободная кровать, и у меня место найдется.

– По крайней мере, на первую ночь. Посмотрим, как пойдут дела. Спасибо, Эд. Есть новости от Цинтии?

– Н-нет.

– Никаких слухов не появилось?

– Нет, Том. Ты вернулся во Францию? Я думал…

– Ты не поверишь, но Дэвид Притчард объявился в Танжере. Притащился туда за нами.

– Что?

– От него не дождешься ничего, кроме пакостей, Эд. Он будет вредить нам изо всех своих проклятых силенок. Его жена осталась дома, она здесь, в моем городе. В Лондоне я расскажу все подробно. Позвоню завтра, когда куплю билет. В какое время тебе удобнее?

– До половины одиннадцатого. Утра. А где Притчард сейчас?

– В Танжере, насколько мне известно. Ладно, Эд, завтра созвонимся!

10

Том проснулся еще до восьми и сразу спустился в сад. Форзицию, о которой он беспокоился, поливали достаточно, – по крайней мере, вид у нее был здоровый. Судя по сухим цветкам роз возле компостной кучи, Анри сюда наведывался. Да ничего ужасного за два дня с садом случиться и не могло, разве что внезапный град побил бы листья.

– Месье Тома! Bonjiour! – Мадам Аннет выглянула из французского окна, выходящего на террасу.

Без сомнения, черный кофе для него был готов. Том рысью побежал в дом.

– Я не ожидала, что вы так рано проснетесь, месье, – покачала головой мадам Аннет, наливая ему кофе.

Поднос с кофейником уже стоял в гостиной.

– Признаться, я тоже. – Том сел на диван. – Теперь вы должны рассказать мне все новости. Присаживайтесь, мадам.

Мадам Аннет удивилась.

– Месье, но я еще не сходила за хлебом.

– Купите его у булочника, который проезжает мимо нас на фургоне и каждый раз истошно сигналит, – улыбнулся Том. Он сам неоднократно наблюдал, как хлебный фургон сигналил у дороги и женщины в домашних халатах сбегались к нему за буханками.

– Но здесь он не останавливается, потому что…

– Вы правы, мадам. Но вряд ли в пекарне закончится хлеб за те две минуты, которые вы потратите на меня. – (Конечно, мадам Аннет предпочитала покупать хлеб в пекарне, потому что встречала там подруг, и они могли всласть посплетничать.) – Все ли было тихо?

Он знал, что этот вопрос заставит экономку сосредоточиться и вспомнить что-нибудь необычное.

– Разок заходил месье Анри. Был здесь недолго, меньше часа.

– Никто больше не пытался фотографировать Бель-Омбр? – поинтересовался Том с улыбкой.

Мадам Аннет покачала головой и сложила руки под грудью.

– Нет… Но моя подруга Ивонн рассказала, что мадам Пришар, так кажется?..

– Притчард, что-то в этом роде.

– Так вот, когда она идет за покупками, у нее лицо залито слезами. Слезами! Вы можете такое представить?

– Да что вы говорите? – поразился Том. – Слезы!

– А ее мужа сейчас нет дома! Он уехал! – Мадам Аннет объявила об этом с таким торжеством, словно он бросил жену и сбежал.

– Возможно, он уехал в командировку. Мадам Притчард обзавелась друзьями в городе?

Мадам Аннет на мгновение заколебалась.

– Вряд ли. И у нее очень печальный вид, месье. Я могу сварить для вас яйцо всмятку, когда вернусь из пекарни, хотите?

Том согласился. Он был голоден, и ничто не могло удержать мадам Аннет от похода в булочную.

Она отправилась на кухню, но вернулась с полпути.

– Ох, чуть не забыла! Звонил месье Клегг! Вчера, кажется.

– Спасибо. Он просил что-нибудь передать?

– Только привет.

Значит, мадам Притчард плакала. Очередное театральное представление, подумал Том. Возможно, исключительно для собственного развлечения. Он встал из-за стола и пошел на кухню. Когда мадам Аннет вышла из своей комнаты с маленькой дамской сумочкой и сняла с крючка корзину для продуктов, Том обратился к ней почти сурово:

– Мадам Аннет, прошу вас, никому не говорите, что я дома или, вернее, что был дома, потому что сегодня я опять уеду… Увы, дела не ждут. Так что не покупайте ничего лишнего. Я обязательно расскажу вам все в подробностях, но позже.

В девять Том позвонил в туристическое агентство в Фонтенбло и заказал билет до Лондона и обратно с открытой датой возвращения и с вылетом сегодня в час пополудни из Парижа. Он упаковал чемодан, как обычно, но добавил пару рубашек из немнущейся ткани.

Мадам Аннет Том строго-настрого наказал не упоминать о его возвращении.

– Если кто-нибудь позвонит, отвечайте, что я еще в Марокко, с мадам Элоизой, договорились? Я вернусь, не успеете глазом моргнуть! Может, завтра, может, послезавтра… Нет-нет, завтра я обязательно вам позвоню!

Том сообщил мадам Аннет, что едет в Лондон, но не сказал, у кого остановится. Он также не оставил инструкций на случай, если позвонит Элоиза, просто решил, что звонить она не станет. Марокканская телефонная связь весьма обескураживала новичков.

Затем он поднялся в спальню и позвонил Эду Бэнбери. Хотя мадам Аннет так и не освоила английский, некоторые беседы Том предпочитал вести за закрытой дверью. Он сообщил Эду, когда прилетит и что около трех дня надеется быть уже у него, если его это не стеснит. Эд уверил его, что проблем не возникнет. Том еще раз уточнил адрес в Ковент-Гардене.

– И еще: мы не должны выпускать из вида Цинтию. Необходимо выяснить, чем она сейчас занимается, – сказал Том. – Нужно, чтобы кто-то шпионил за ней. Нам необходим крот. Подумай об этом. Ладно, Эд. С нетерпением ожидаю нашу встречу. Привезти что-нибудь от лягушатников?

– Мм, бутылку «Перно» из дьюти-фри?

– Считай, она у тебя. A bientôt!

Том уже спускался по лестнице с чемоданом, когда раздался телефонный звонок. Он бросился к телефону, надеясь, что это Элоиза.

Но звонила Аньес Грэ.

– Том, раз уж ты один, я подумала, что было бы неплохо, если бы ты пришел к нам на ужин. Правда, дети сейчас дома и я кормлю их раньше.

– Спасибо, дорогая Аньес, – ответил Том по-французски. – К сожалению, мне снова нужно уезжать… Да, сегодня. Я как раз сейчас хотел вызвать такси. Такая жалость!

– Такси куда? Я собиралась сегодня в Фонтенбло за покупками. Могу тебя подбросить, если нам по пути.

Тому это подходило как нельзя лучше, и долго уговаривать его не пришлось. Аньес примчалась, не прошло и десяти минут. Не успел Том попрощаться с мадам Аннет, как фургон Аньес уже затормозил у ворот Бель-Омбр. Еще минута, и они тронулись в путь.

– И куда же ты летишь на этот раз? – Аньес взглянула на него с улыбкой, словно таких непосед, как он, свет не видывал.

– В Лондон. Небольшое дельце. Кстати…

– Да, Тома?

– Я был бы благодарен, если бы ты никому не рассказывала, что я ночевал сегодня дома. И что я уехал в Лондон на пару дней. Не то чтобы это важно или кому-то интересно, но я чувствую себя виноватым, что оставил в Марокко Элоизу, пусть даже она там с лучшей подругой Ноэль. Ты встречалась с Ноэль Хасслер?

– Да. Кажется, раза два.

– Скорее всего, через несколько дней я вернусь в Касабланку. – Том продолжил нарочито беспечным тоном: – А известно ли тебе, что у этой чудной мадам Притчард последнее время постоянно глаза на мокром месте? Мне об этом донесла моя верная шпионка мадам Аннет.

– Постоянно плачет? Из-за чего?

– Понятия не имею. – Том не хотел говорить, что месье Притчард в данный момент находится за границей. Мадам Дженис Притчард, должно быть, действительно не очень-то общалась с соседями, если Аньес не заметила отсутствия ее мужа. – Все же странно идти в булочную, размазывая по щекам слезы.

– Странно. И грустно.

Аньес высадила Тома, где ему захотелось, – у «Черного орла». Портье, сбежавший по ступенькам Тому навстречу, мог не знать его в лицо, поскольку Том бывал только в ресторане или баре отеля, но он взялся вызвать такси до аэропорта, за что и получил свои чаевые.

Несколько часов пролетели незаметно, и вот Том уже мчался в другом такси, теперь по левой полосе дороги, прямиком в Лондон. В ногах у него стоял полиэтиленовый пакет с бутылкой «Перно» для Эда и блоком «Голуаз». Мимо окон пролетали фабрики из красного кирпича, склады, огромные рекламные щиты – обыденные вещи, никак не связанные с ощущением того вольного братства, какое возникало у Тома, когда он навещал своих лондонских приятелей. В небольшом ящичке своего корабельного сундука, предназначенном для иностранной валюты, он нашел конверт с надписью «Великобритания», в котором оказалось больше двухсот фунтов наличными и несколько дорожных чеков, так что деньги у него были.

– Когда поедете через «Севен Даилз»[77]77
   «Севен Даилз» – большой фуд-корт в Ковент-Гардене.


[Закрыть], смотрите в оба, – предупредил водителя Том.

Эд Бэнбери говорил ему, что, если таксист пропустит нужный поворот, плутать им придется долго. Старый, но недавно отремонтированный многоквартирный дом Эда находился на Бедфордбери-стрит. Улица показалась Тому довольно живописной, хоть и несколько старомодной. Эд дожидался его дома, как и обещал, и тут же открыл дверь, услышав его голос в трубке домофона. В этот самый момент раздался такой мощный удар грома, что Том вздрогнул. А когда он закрывал вторую дверь, за его спиной разверзлись хляби небесные.

– Лифта нет! – крикнул Эд сверху, перегнувшись через перила, и заспешил вниз. – Третий этаж.

– Привет, Эд, – отозвался Том вполголоса. Он терпеть не мог кричать, когда на каждом этаже его могли слышать по две квартиры.

Эд взял у Тома пакет с подарками. Том огляделся. Деревянные лестничные перила были прекрасно отполированы, стены радовали глаз свежей побелкой и гармонировали с новеньким темно-синим ковровым покрытием. В квартире Эда тоже было чистенько и опрятно.

Эд заварил чай. Он объяснил, что всегда пьет чай в это время.

– Ты говорил с Джеффом? – спросил Том.

– О да. Он непременно хочет тебя увидеть. Может, сегодня вечером и соберемся? Я обещал, что позвоню, когда ты приедешь.

Чай они пили в комнате, которой предстояло стать спальней Тома. Это было что-то вроде гостиной, переделанной в библиотеку, в которой стоял диван, сооруженный из двуспальной кровати и нескольких подушек.

Том рассказал Эду о появлении в Танжере Дэвида Притчарда и об их встрече, в результате которой Притчард остался лежать без сознания на каменном полу «Ла Хаффы».

– С тех пор я его не видел, – продолжал Том. – Моя жена все еще в Марокко со своей парижской подругой Ноэль Хасслер. Насколько мне известно, они собираются в Касабланку. Мне бы не хотелось подвергать опасности жену, однако я уверен, что Притчард не собирается причинять вред конкретно ей. Он охотится за мной. Хотя кто разберет, что в голове у этого ублюдка. – Том прихлебывал из чашки восхитительно заваренный «Эрл Грей». – Притчард вполне может быть чокнутым, это понятно. Но меня интересует, что он выяснил у Цинтии Грэднор. Есть какие-нибудь новости? Что насчет посредника, приятеля Цинтии, с которым говорил Притчард?

– Мы узнали его имя – Джордж Бентон. Джефф выяснил, хотя это было нелегко. Пришлось расспрашивать людей, показывать фото, а ведь самого Джеффа на той вечеринке даже не было.

В глазах Тома вспыхнул интерес.

– А это точно его имя? Он из Лондона?

– В имени мы уверены. – Эд скрестил длинные ноги и нахмурился. – Осталось найти адрес. В телефонном справочнике три Бентона показались нам подходящими. Вообще-то, Бентонов там пруд пруди, есть даже несколько Дж. Бентонов. Не обзванивать же их всех, спрашивая, знакомы ли они с Цинтией?

Идея действительно не блестящая, согласился Том.

– Меня интересует, как далеко Цинтия может зайти. Общаются ли они с Притчардом на самом деле? Ко мне она испытывает лютую ненависть. – Тома передернуло, как от озноба. – Небось, только и мечтает, как ударить меня побольнее. Но если она решит разоблачить махинации с картинами, ей придется назвать точную дату, когда появилась первая фальшивка. – Тут Том почти перешел на шепот. – А значит, она предаст свою великую любовь – Бернарда Тафтса. Держу пари, этого она не хочет. Но любое пари можно проиграть. – Том откинулся на спинку кресла, хотя все еще оставался напряженным. – Нам остается только надеяться и молиться. Я не видел Цинтию несколько лет, и за это время ее чувства к Бернарду могли остыть. Даже если они остыли лишь слегка, этого может быть достаточно, чтобы желание мести пересилило. – Том сделал паузу, наблюдая за выражением лица Эда.

– Почему ты говоришь о мести только тебе, Том? Она ударит и по нам тоже. Кто писал статьи в газеты с фотографиями Дерватта и его картин – еще тех, старых, – усмехнувшись, уточнил Эд, – зная, что Дерватт мертв? Мы с Джеффом.

Том бросил на приятеля внимательный взгляд.

– Потому что Цинтии известно, что именно я втравил Бернарда в это дело. Ваши статьи появились позже. Бернард рассказал обо всем Цинтии, и они начали ссориться.

– Точно. Так оно и было.

Эд, Джефф и Бернард – в особенности Бернард – дружили с художником Дерваттом. Когда у Дерватта началась депрессия, он уехал в Грецию и утонул на одном из греческих островов. Его лондонские друзья были потрясены, тем более что Дерватт словно растворился в воздухе – тело так и не нашли. Дерватту было около сорока, он лишь недавно обрел славу крупного живописца, и, по общему мнению, его лучшие работы были еще впереди. Тому пришла в голову идея использовать способности Бернарда Тафтса, начинающего художника, чтобы писать картины под Дерватта и выдавать их за подлинники.

– Почему ты улыбаешься? – спросил Тома Эд.

– Представил себя на исповеди. Наверняка священник предложил бы мне изложить все это на бумаге.

Эд расхохотался, запрокинув голову.

– Нет, он сказал бы, что ты все сочинил.

– Нет, – смеясь, возразил Том. – Он сказал бы…

В соседней комнате зазвонил телефон.

– Извини, Том. Я ждал этого звонка. – Эд выскочил из комнаты.

Пока он отсутствовал, Том разглядывал книги в библиотеке. Множество книг в твердом переплете и в мягких обложках теснились на стеллажах, занимающих две стены от пола до потолка. Том Шарп[78]78
   Том Шарп (1928–2013) – английский писатель-сатирик.


[Закрыть] и Мюриэл Спарк[79]79
   Мюриэл Спарк (1918–2006) – британская писательница и литературный критик.


[Закрыть] тут стояли почти бок о бок. С тех пор как Том гостил у Эда последний раз, тот успел обзавестись вполне приличной мебелью. Откуда он родом? Из Хоува?[80]80
   Хоув – приморский курорт к западу от Брайтона.


[Закрыть]

Том подумал об Элоизе. Что она сейчас делает? В Марокко уже почти четыре вечера. Чем скорее она уедет из Танжера в Касабланку, тем лучше…

– Все в порядке. – Эд вернулся, на ходу натягивая красный свитер поверх рубашки. – Я отменил пару маловажных встреч и теперь свободен до конца дня.

– Тогда сходим в Бакмастер? – Том поднялся на ноги. – Когда галерея закрывается? В половине шестого? В шесть?

– В шесть, насколько я помню. Сейчас, я только уберу в холодильник молоко, с остальным ничего не случится. Если хочешь что-нибудь повесить на вешалку, в шкафу с левой стороны осталось место.

– Я повесил запасные брюки на спинку стула – пока сойдет и так. Давай поторопимся!

В прихожей Эд надел плащ и повернулся к Тому:

– Ты собирался поговорить о двух вещах. Что-то насчет Цинтии?

– Ах да… – Том начал застегивать тренч. – Хотел поделиться кое-какими размышлениями. Цинтии, разумеется, известно, что труп, который я кремировал, принадлежит Бернарду, а не Дерватту. В общем, ты сам это знаешь. И с ее точки зрения, я еще раз надругался над Бернардом, присвоив его телу чужое имя.

– Но знаешь, Том, за все эти годы она не сказала нам ни слова. Ни мне, ни Джеффу. Она просто игнорирует нас. Ну и мы к ней не лезем.

– У нее никогда не было возможностей, которые ей сейчас предоставил Дэвид Притчард, – возразил Том, – этот полоумный садист, обожающий совать нос в чужие дела. Как ты не понимаешь, она запросто может использовать его в своих интересах. Что она и делает.

Такси привезло их на Олд-Бонд-стрит, прямо к светящейся приглушенным светом витрине галереи, с благородной отделкой из меди и темного дерева. Том заметил, что у резной двери до сих пор та же самая до блеска отполированная медная ручка. По краям огромной старинной картины в витрине стояли две кадки с пальмами и не давали заглянуть внутрь.

Управляющий, молодой человек лет тридцати, по имени Ник Холл, о котором Тому уже рассказывали, разговаривал с каким-то пожилым джентльменом. Ник был крепкого сложения, черноволос и, по-видимому, имел привычку скрещивать руки на груди.

Том заметил, что на стенах развешана довольно посредственная современная живопись, причем не одного художника, а скорее трех-четырех. Том с Эдом встали в сторонке, дожидаясь, пока Ник закончит разговор. Наконец Ник вручил пожилому джентльмену визитную карточку, и тот откланялся. Других посетителей в галерее не было.

– Мистер Бэнбери, добрый день! – Ник двинулся им навстречу, широко улыбаясь.

На первый взгляд он производил впечатление прямодушного человека. И, судя по радостному приветствию, они с Эдом поддерживали хорошие отношения.

– Привет, Ник. Позволь представить тебе моего друга. Том Рипли – Ник Холл.

– Приятно познакомиться, сэр. – Ник улыбнулся Тому. Он не протянул руки, но отвесил легкий поклон.

– Мистер Рипли приехал всего на несколько дней и хотел бы осмотреться здесь, познакомиться с вами и, возможно, присмотреть для себя парочку картин.

Эд вел себя непринужденно, и Том старался попадать ему в тон. Видимо, Ник никогда раньше о нем не слышал. Отлично. Такое положение дел устраивало Тома куда больше (и было гораздо безопаснее), чем прошлая ситуация, с Леонардом, тогдашним управляющим, который был в курсе перевоплощения Тома в Дерватта и сам проводил пресс-конференцию в служебной комнате.

Том с Эдом прошли в соседний зал (выставочных залов в галерее было всего два) и принялись разглядывать развешанные по стенам пейзажи в стиле Коро. Несколько полотен стояли в углу, прислоненные к стене. Том знал, что еще больше пылится в служебной комнате за обшарпанной белой дверью, где когда-то проходила пресс-конференция – а точнее, даже две, – с ним самим в роли художника Дерватта.

Пользуясь тем, что Ник не мог их слышать, Том попросил Эда осторожно разузнать у него, не спрашивал ли кто на днях о Дерватте.

– И еще, я бы хотел взглянуть на книгу посетителей, проверить, кто там расписывался в последнее время. – Том подумал, что это как раз в духе Дэвида Притчарда – оставить здесь свою метку. – Во всяком случае, владельцам Бакмастерской галереи – я имею в виду тебя и Джеффа – известно, что меня интересует Дерватт, n’est-ce pas?[81]81
   Не так ли? (фр.)


[Закрыть]