Текст книги "Мистер Рипли под водой"

Было почти семь часов вечера. Кое-кто из лавочников уже начал убирать товары. Странное воодушевление овладело Томом, и он схватил Элоизу за руку.

– Разве это не потрясающе? Мы в новой стране!

Она улыбнулась в ответ. Том заметил темные лучики в ее лавандовых глазах, которые расходились от зрачка, как спицы из ступицы, – пожалуй, слишком громоздкий образ, чтобы передать прелесть ее глаз.

– Я люблю тебя, – сказал Том.

Они вышли на бульвар Пастера – широкую улицу, идущую под уклон.

Чаще начали попадаться магазины, гуще стала толпа.

Мимо них пробегали женщины и девушки в длинных платьях и сандалиях на босу ногу, юноши и мальчики здесь, похоже, предпочитали синие джинсы, кроссовки и рубашки из хлопка.

– Хочешь чая со льдом, золотце? Или коктейль? Наверняка они умеют их делать.

По пути к гостинице, на площади Франции, с помощью довольно схематичной карты из брошюры Тома они нашли кафе «Париж», которому принадлежал длинный и шумный ряд столиков вдоль тротуара. Тому удалось захватить последний свободный столик с единственным стулом, а второй пришлось стащить у соседей.

– Возьми немного денег, дорогая. – Том вытащил портмоне и протянул Элоизе половину бумажных дирхамов.

Элоиза всегда очень изящно открывала свои сумочки – эта была чем-то вроде переметной сумы, но меньшего размера, – и деньги исчезали из них в мгновение ока.

– Сколько там? – спросила она.

– Примерно четыре сотни франков. Сегодня вечером поменяю в отеле еще. Я заметил, в «Минзе» тот же курс, что и в аэропорту.

Элоиза, казалось, не обратила внимания на его слова, но Том знал, что она все запомнит. Он совсем не слышал вокруг себя французской речи, только арабскую или то, что он считал берберским диалектом. В любом случае он не понимал ни слова. За столиками сидели почти исключительно мужчины, в основном средних лет и довольно грузные, в рубашках с короткими рукавами. Фактически только за одним, дальним, столиком сидела пара – блондин в шортах со своей спутницей.

Официантов было немного.

– Тома, может, нам стоит разузнать про комнату для Ноэль?

– Вреда не будет, если мы лишний раз проверим бронь, – улыбнулся Том.

Еще при регистрации он поинтересовался насчет комнаты для мадам Хасслер, которая приезжает завтра вечером. Клерк заверил его, что номер для мадам подготовят в срок. Том в третий раз подал знак официанту в форменной белой куртке, который нес поднос с таким видом, будто окружающий мир для него не существовал. На этот раз тот уделил им внимание. Выяснилось, что ни пива, ни вина здесь не подают.

Они заказали кофе. Deux cafés[54]54
   Два кофе (фр.).


[Закрыть].

Невероятно, но факт: в знойной Северной Африке мысли Тома были заняты не кем иным, как Цинтией Грэднор, этим белокурым олицетворением английской чопорности и холодности. В конце концов, разве не такой она была с Бернардом Тафтсом? И разве в итоге не поступила с ним абсолютно бездушно? По совести говоря, у Тома не было ответа на этот вопрос: отношения с глазу на глаз часто совсем не похожи на то, что демонстрируется публике. Как далеко она может зайти в своих попытках разоблачить его, Тома Рипли, не подвергая опасности себя и Бернарда? Любопытно, что, хотя Цинтия с Бернардом никогда не были женаты, в духовном плане Том воспринимал их как единое целое. Разумеется, они были любовниками долгие месяцы, но физический аспект их связи не играл тут значительной роли. Цинтия не только любила, но и глубоко уважала Бернарда, а тот, измученный чувством вины, мог решить, что не достоин физической близости с ней.

Том тяжело вздохнул.

– Что случилось, Тома? Ты устал?

– Нет! – Том совсем не устал, и на его губах снова заиграла улыбка от переполнившего его ощущения свободы, потому что сейчас он находился в сотнях миль от своих «врагов», если их можно так назвать. Он бы назвал их «крикунами-провокаторами», причем не только Притчардов, но и Цинтию Грэднор. На данный момент… Том потерял нить размышлений, и это заставило его нахмуриться. Чтобы избавиться от недовольной гримасы, он потер лоб. – Значит, завтра… Чем мы собирались заняться завтра? Сходить в Музей Форбса[55]55
   Музей, созданный Малкольмом Форбсом, располагался во дворце Мендуб и содержал коллекцию из 115 тысяч оловянных солдатиков, использовавшихся для воссоздания крупных исторических сражений. Продан в 1990 г. правительству Марокко. Сейчас частная резиденция.


[Закрыть] с игрушечными солдатиками? Он находится прямо в Касбе[56]56
   В Марокко под Касбой понимают окруженное стенами крепостное сооружение внутри Медины (старого города).


[Закрыть], помнишь?

– Да! – Элоиза просияла. – Касба! А потом Сокко!

Она имела в виду «Гранд Сокко», или Большой базар. Там они могут накупить всякой всячины, торгуясь до посинения. Торговаться Том не любил, но ничего не поделаешь – местные традиции: или торгуйся, или, как последний недотепа, плати втридорога.

По пути в гостиницу Том все же купил инжира – немного светлого и немного темного, в самом соку, а также несколько кистей янтарного винограда и пару апельсинов. Он аккуратно сложил их в два пластиковых пакета, которые получил от торговца фруктами.

– Они превосходно украсят комнату, – заметил он. – А несколько штук мы оставим для Ноэль.

К всеобщей радости, с водой был полный порядок. Элоиза побежала в душ, после нее – Том, а потом они оба, облачившись в пижамы, растянулись на огромной кровати, наслаждаясь прохладой кондиционера.

– Тут есть и телевизор, – промурлыкала Элоиза.

Том тоже обратил на него внимание. Он попытался его включить.

– Исключительно из любопытства, – улыбнулся он Элоизе.

Экран оставался темным. Том проверил штепсель. Штепсель был вставлен в ту же розетку, что и лампа, которая включалась безо всяких проблем.

– Завтра, – лениво протянул Том. – Спрошу про телевизор завтра.

На следующее утро, перед посещением Касбы, они решили заглянуть на «Гранд Сокко» и вернулись в отель на такси (которые здесь действительно были без счетчиков) с обновками для Элоизы: парой красных кожаных сандалий и коричневой кожаной сумочкой. Оставив Элоизу в такси, Том заскочил в отель и сложил покупки на стойке регистрации. Потом они поехали на почту, чтобы отослать таинственную бандероль с предметом, похожим на ленту для пишущей машинки. Еще во Франции Том упаковал ее заново, не указав обратного адреса. Как и хотел Ривз, он отправил посылку авиапочтой, но регистрировать не стал.

Уже на другом такси по тесным узким улочкам они долго поднимались в Касбу. А вот и Йоркский замок[57]57
   Йоркский замок построен португальцами в 1580 г.; назван в честь герцога Йоркского, управляющего Танжером.


[Закрыть] (помнится, он читал, что здесь одно время жил или служил Сэмюэл Пипс)[58]58
   Сэмюэл Пипс (1633–1703) – политик, писатель, автор знаменитого «Дневника».


[Закрыть], высится над гаванью, как верный страж. Его каменные стены казались чрезвычайно массивными и прочными, особенно по контрасту с маленькими белыми домиками, примостившимися с каждой стороны. Они подошли к мечети со сверкающим зеленым куполом. Пока Том глазел на нее, задрав голову, послышалось громкое гортанное пение – это муэдзин с высокого минарета призывал верующих на молитву. Том читал, что этот призыв звучит пять раз в день, но в наше время из динамиков разносится пение, записанное на пленку. Служители культа стали слишком ленивыми, чтобы в четыре утра вылезать из постели и взбираться по ступеням, подумал Том, но без всякой жалости они лишают других утреннего сна. Ведь каждому правоверному нужно проснуться, прочитать молитву, стоя лицом к Мекке, и только потом ложиться в кровать опять.

Тому показалось, что Музей Форбса, с его бравыми оловянными солдатиками, понравился ему гораздо больше, чем Элоизе, но кто поймет этих женщин? Она почти ничего не говорила, хотя, так же как и он, зачарованно смотрела на сцены сражений, на походные лазареты, на раненых с окровавленными повязками на головах, на солдат в парадных мундирах своих полков, кавалеристов на грациозных скакунах – все было живописно расставлено на длинных стеллажах за стеклом. Солдаты и офицеры в высоту не превышали четырех с половиной дюймов, и под стать им были пушки и повозки. Изумительно! Вот бы вновь вернуться в детство… Мысли Тома внезапно оборвались. К тому времени, когда он достаточно вырос, чтобы оценить оловянных солдатиков, его родители уже умерли – утонули. Его воспитывала тетя Дотти, и уж ей никогда было не понять очарования оловянных солдатиков, а тем более раскошелиться на покупку хотя бы одного.

– Разве это не здорово, что мы здесь совсем одни? – воскликнул Том.

Как ни странно, но ни в одном из огромных, набитых экспонатами залов, по которым они бродили, действительно не было ни души.

За вход в музей никто не взимал плату. В просторном холле смотритель, облаченный в белую джеллабу, попросил их расписаться в книге для посетителей. Это была толстая книга с кремовыми страницами, и Том с Элоизой расписались в ней по очереди.

Они попрощались и вышли на улицу.

– Возьмем такси? – предложил Том. – Глянь туда! Как ты думаешь, там стоянка?

Они спустились по дорожке между двумя исполинскими газонами к обочине, у которой была одинокая запыленная машина. Им повезло. Это действительно оказалось такси.

– Au Café de Paris, s’il vous plaît[59]59
   В кафе «Париж», пожалуйста (фр.).


[Закрыть], – сказал Том водителю, высунувшемуся в окошко.

По дороге они вспомнили о Ноэль, которая через несколько часов сядет на самолет в Париже. Они решили оставить блюдо со свежими фруктами в ее номере, этажом выше их собственного, и встретить ее в аэропорту.

В кафе Том заказал томатный сок с ломтиком лимона, а Элоиза – мятный чай, о котором столько слышала, но никогда не пробовала. Пах он, по крайней мере, восхитительно. Том сделал глоточек. Элоиза со смехом пожаловалась, что от жары скоро закипит сама, и мятный чай должен ей помочь, только непонятно, каким образом.

Их отель располагался в двух шагах от кафе. Том расплатился и повернулся, чтобы снять со спинки стула свой белый пиджак, когда ему вдруг показалось, что он заметил на бульваре знакомую фигуру.

Дэвид Притчард? В профиль незнакомец сильно на него смахивал. Том встал на цыпочки и вытянул шею, но бульвар был заполонен людьми, и похожий на Притчарда человек растворился в толпе без следа. Не стоит мчаться на перекресток и пытаться что-то высмотреть оттуда, а уж тем более бросаться за ним в погоню, подумал Том. Скорее всего, это был обман зрения. Такие брюнеты в круглых очках попадаются на глаза по нескольку раз в день.

– Тома, нам туда!

– Я знаю. – Том заметил торговца цветами. – Цветы! Купим букетик?!

Они выбрали ветку бугенвиллеи, несколько садовых лилий и маленький букетик камелий – специально для Ноэль.

Есть сообщения для Рипли? Нет, месье, покачал головой клерк за конторкой.

После звонка консьержу у Тома с Элоизой появились две цветочные вазы: одна для Ноэль, другая – для них самих. Цветов хватило всем. Потом – быстрый душ перед поисками места для ланча.

Они решили найти паб, который рекомендовала Ноэль. «Где-то в центре, недалеко от бульвара Пастера», – вспомнил ее указания Том.

Он поинтересовался у сидящего на тротуаре продавца галстуков, не слышал ли тот о таком заведении. Второй перекресток, справа, объяснил торговец.

– Merci infiniment![60]60
   Спасибо огромное (фр.).


[Закрыть] – поблагодарил Том.

Непонятно было, работает ли в пабе кондиционер, но внутреннее убранство показалось им уютным и довольно забавным. Интерьер оценила даже Элоиза, которая знала, как выглядят настоящие английские пабы. Владелец постарался на славу: балки из мореного дерева, на стене – старинные часы с маятником, фотографии спортивных команд, меню написано мелом на черной доске, ряд бутылок «Хейнекен» за спиной у бармена. В маленьком помещении людей было немного. Том заказал сэндвич с чеддером, а Элоиза – что-то вроде сырной тарелки и пиво, которое она пила только в жару.

– А не позвонить ли мадам Аннет? – предложила Элоиза, отхлебнув из кружки.

Том несколько удивился:

– Зачем, дорогая? Тебя что-то беспокоит?

– Нет, chéri, тебя. Я права?

Элоиза едва заметно сдвинула брови, что, вообще говоря, было ей несвойственно, поэтому сразу обращало на себя внимание.

– Ну что ты, радость моя. Из-за чего мне беспокоиться?

– Из-за этого Прикарда, так ведь?

Том прикрыл ладонью глаза и почувствовал, что лицо заливает краской. Или это в баре было слишком жарко?

– Притчарда, дорогая. Нет, меня он совершенно не волнует! – решительно возразил Том, наблюдая, как перед ним ставят блюдо с сэндвичем и чашку приправы «Рэдиш». – Да чем он может нам навредить? – добавил он менее решительно. – Merci, – кивнул он официанту, который почему-то сначала обслужил его, а не Элоизу.

Том, конечно, понимал, что его слова звучат легковесно. Вреда Притчард мог причинить немало, в зависимости от того, какие раздобыл доказательства.

– Тебе понравился сыр? – спросил он, чтобы перевести разговор в другое русло.

– Chéri, а не этот ли Прикшард звонил нам под видом Гранелифа? – не унималась Элоиза, аккуратно намазывая на ломтик сыра каплю горчицы.

То, как она произносила фамилию Гринлифа, не упоминая его имени, превращало Дикки, а значит, и его труп в нечто далекое и даже вовсе несуществующее.

Том заговорил уже более спокойно:

– Крайне маловероятно, дорогая. У Притчарда глубокий, низкий голос. Уж никак не юношеский. А ты говорила, что голос был как у подростка.

– Верно.

– Телефонные звонки… – задумчиво продолжал Том, выкладывая приправу на край тарелки. – Мне вспомнился один глупый анекдот. Хочешь послушать?

– Да. – В лавандовых глазах Элоизы мелькнуло любопытство.

– Психушка. Maison de fous[61]61
   Сумасшедший дом (фр.).


[Закрыть]. Врач замечает, как пациент что-то пишет, и спрашивает его, что это. «Письмо». – «Письмо кому?» – говорит доктор. «Себе», – отвечает пациент. «И что там написано?» – продолжает доктор. «Не знаю, я его еще не получил».

Элоиза не рассмеялась, но, по крайней мере, улыбнулась.

– Глупая история.

Том перевел дыхание:

– Радость моя, открытки! Мы забыли купить открытки! Скачущие верблюды, базары, барханы, цыплята вниз головами…

– Цыплята?

– На открытках они часто вниз головами. В Мексике, например. Когда их везут на рынок.

Том не стал добавлять: «Чтобы свернуть им шею».

Еще два «Хейнекена», чтобы достойно завершить обед. Бутылки ну просто крохотные. Затем – назад, к шику и высоким потолкам «Эль-Минзы». Опять в душ, на этот раз – вместе. И там они почувствовали, как их охватывает послеобеденная дремота. До поездки в аэропорт оставалась еще куча времени.

Том проснулся в четыре пополудни, натянул джинсы и рубашку и спустился купить почтовые открытки. Он выбрал дюжину на стойке регистрации. Чтобы начать письмо преданной мадам Аннет, к которому позже Элоиза могла бы что-то добавить, он захватил с собой из номера шариковую ручку. Ах, прошло то время – и сколько его утекло? – когда он слал открытки из Европы тете Дотти, причем только для того, чтобы заслужить ее благосклонность, а значит, и наследство. Она оставила ему десять тысяч долларов, но дом, который он так любил, завещала другому человеку, имя которого Том вычеркнул из памяти.

Он сел на высокий стул в гостиничном баре – там, где освещение было лучше. Надо бы отправить открытку и Клеггам, вдруг подумал он, старым добрым знакомым, жившим в Мелёне, тоже англичанам, глава семьи – отставной юрист. Том принялся писать по-французски:

«Дорогая мадам Аннет,

у нас здесь стоит жара. Как-то мы видели пару коз прямо на тротуаре, и они были даже без поводка!»

Эта история была правдивой, но неполной: коз гнал мальчишка в сандалетах, и он неплохо с ними управлялся, таская за рога, когда назревала необходимость. И куда они втроем направлялись? Бог весть. Том продолжал:

«Пожалуйста, напомните Анри, что маленькой форсайтии, которая растет возле оранжереи, необходим полив.

A bientôt[62]62
   До скорой встречи (фр.).


[Закрыть],

Том».

– Месье? – обратился к нему бармен.

– Merci, j’attends quelqu’un[63]63
   Спасибо, я кое-кого жду (фр.).


[Закрыть], – ответил Том, не сомневаясь, что бармену известно, что он из постояльцев отеля. Марокканцы как итальянцы, они сразу запоминают лица.

Том подумал о доме. Он надеялся, что Притчард не бродит сейчас вокруг Бель-Омбр, пугая мадам Аннет, которая наверняка тут же его заметит. Какой же у Клеггов адрес? Том сомневался в названии улицы, но решил начать писать текст. Элоиза всегда была благодарна, когда ее освобождали от рутинной писанины.

Том снова взял ручку, задумчиво обвел глазами полутемный зал и вздрогнул. Напрасно он беспокоился, что Притчард напугает мадам Аннет, – тот сидел здесь, в баре, уставившись на Тома безо всякого стеснения, и их разделяло всего лишь четыре стула. Он был в своих круглых очках, синей рубашке с короткими рукавами, перед ним стоял стакан, но взгляд был устремлен прямо на Тома.

– Добрый день, – сказал Притчард.

За спиной Притчарда открылась дверь, и внутрь ввалилась компания в сандалиях и купальных халатах, очевидно только что из бассейна.

– День добрый, – невозмутимо ответил Том. Похоже, его худшие опасения подтвердились: чертовы Притчарды заметили, как он выходил из туристического агентства в Фонтенбло, сжимая в руках билеты на самолет. «Пхукет», – с тоской подумал Том, вспомнив безлюдный безмятежный остров с плаката. Он посмотрел на свою открытку, которая состояла из четырех картинок – верблюд, мечеть, девушки в полосатых шалях на фоне базара, желтый песчаный пляж у синего моря, – и принялся писать:

«Дорогие Клегги!..»

– И давно вы приехали, мистер Рипли? – спросил Притчард, подходя к Тому со стаканом в руке.

– О… Думаю, мы завтра уезжаем. А вы здесь с супругой?

– Да. Но мы остановились не в этом отеле. – Тон Притчарда сделался ледяным.

– Кстати, – полюбопытствовал Том, – а как вы собираетесь распорядиться фотографиями моего дома? С теми, которые вы сделали в воскресенье? – Он помнил, что спрашивал об этом Дженис, но все же надеялся, что она не проболталась мужу об их рандеву.

– Воскресенье… Точно. Я заметил, как ваша жена выглядывала из окна, или, может, там был кто-то другой. Ну, фото сделаны просто так, для архива. Как я уже говорил, у меня на вас собрано неплохое досье.

Говорил ты совсем не об этом, мысленно усмехнулся Том.

– Трудитесь для какого-нибудь бюро расследований? Что-нибудь вроде «Интернационального Объединения Мародеров»?

– Ха-ха! Нет, для собственного удовольствия… Ну и мою жену это тоже развлекает, – добавил он многозначительно. – А вы просто поле непаханое, мистер Рипли.

Том подумал, что, вероятнее всего, Притчард заморочил голову какой-нибудь недалекой девице из турагентства: «А куда ваш последний клиент взял билет? Это наш сосед, мистер Рипли. Мы только что окликнули его, но он не обратил на нас внимания. Мы все еще не решили, куда поедем, но не хотели бы с ним столкнуться». Девица и ляпнула: «Мистер Рипли только что купил билеты в Танжер для себя и своей жены». Она даже могла по дурости предложить им тот же отель, подумал Том, тем более что агентство получает от гостиниц проценты с каждой брони.

– Вы с супругой проделали весь этот путь до Танжера только для того, чтобы увидеть меня? – спросил Том, всем своим видом демонстрируя, насколько польщен.

– Почему бы и нет? Развлечение не хуже других. – Притчард не сводил с него пристального взгляда. И взгляд этот начинал Тома сильно раздражать.

Каждый раз, когда Том встречался с Притчардом, тот, казалось, прибавлял в весе добрый фунт. Любопытная особенность. Том вздохнул и попытался разглядеть в вестибюле Элоизу, которая уже должна была спуститься.

– Тогда вы, наверное, расстроитесь, что мы пробудем здесь так недолго. Завтра мы уезжаем.

– В самом деле? Хотите посмотреть Касабланку?

– Вот именно, – кивнул Том. – Нам не терпится увидеть Касабланку. А в каком отеле остановились вы с Дженис?

– Э-э… В гранд-отеле «Вилла-де-Франс», вон там. – Он махнул рукой куда-то за спину Тома. – Примерно в квартале отсюда.

Том не очень-то ему поверил.

– Как поживают наши общие друзья? У нас их изрядное количество, не так ли, – усмехнулся Том. Он поднялся и положил левую руку с пачкой открыток на черное кожаное сиденье барного стула.

– Кто именно? – хихикнул Притчард в какой-то стариковской манере.

Тому нестерпимо захотелось заехать кулаком в его выпуклое солнечное сплетение.

– Миссис Мёрчисон, например? – наудачу предположил он.

– Да, мы поддерживаем связь. И с Цинтией Грэднор тоже.

Опять это имя легко, словно невзначай, слетело с языка Притчарда. Том сделал движение к двери, давая понять, что ему пора уходить.

– И вы вот так общаетесь друг с другом, через Атлантику?

– Ну да. А что такого? – Притчард обнажил в улыбке крупные зубы.

– И о чем же вы говорите? – поинтересовался Том, сделав вид, что удивлен.

– О вас, – ухмыльнулся Притчард. – Мы делимся информацией. – Он снова многозначительно хмыкнул. – И составляем планы.

– И какую вы преследуете цель?

– Удовольствие, – ответил Притчард. – Возможно, месть. – Теперь он хохотнул в полный голос. – У кого какие приоритеты.

– Удачи, – приветливо кивнул ему Том и вышел из бара.

Он нашел Элоизу в холле. С удобством расположившись в мягком кресле, она просматривала французскую газету, хотя, возможно, и местную, но на французском языке. На первой странице Том заметил колонку текста на арабском.

– Дорогая… – Том догадался, что она видела его с Притчардом.

Элоиза вскочила.

– Опять! Этот… не хочу говорить кто! Поверить не могу!

– Мне это так же неприятно, как и тебе, – пробормотал Том по-французски, – но давай успокоимся, потому что он может наблюдать за нами из бара. – Всем своим видом Том демонстрировал невозмутимость. – Он утверждает, что поселился с женой в гранд-отеле «Вилла-де-Франс», недалеко отсюда. Это вполне может быть очередной ложью. Но где-то, без сомнения, он поселился.

– И он проник в нашу гостиницу!

– Дорогая, любимая, мы можем… – Том внезапно замолчал, так резко, словно увидел впереди обрыв. Он собирался сказать, что они с Элоизой сегодня же сменят отель и никакой Притчард больше не испортит им отдых в Танжере, но понял, что для Ноэль Хасслер, которая, вероятно, предупредила друзей, что остановится в отеле «Эль-Минза» на несколько дней, это может быть не очень удобно. И вообще, почему они должны доставлять себе неудобства из-за какого-то негодяя, именующего себя Притчардом?

– Ты оставила ключи на стойке?

Элоиза кивнула.

– А жена Прикарда с ним? – спросила она, когда они вышли на улицу.

– Он уверял, что с ним, а значит, это неправда.

Жена! Что это за брак, если она сама призналась Тому в кафе Фонтенбло, что ее муж тиран и скотина. И все же они продолжают цепляться друг за друга. Отвратительно.

– Ты слишком напряжен, chéri. – Элоиза держала его за руку, главным образом чтобы не потеряться в толпе.

– Задумался. Прости, дорогая.

– О чем?

– О нас. О Бель-Омбр. Обо всем понемногу. – Том взглянул на Элоизу как раз в тот момент, когда она отбрасывала упавшую на глаза прядь волос. Она показалась ему особенно прелестной сегодня. Он мог бы добавить, что сделает все для их безопасности, но побоялся еще больше ее расстроить.

– Давай перейдем на другую сторону улицы.

Они снова пошли по бульвару Пастера, словно их как магнитом притягивали толпы и магазинные витрины. Вскоре Том заметил черно-красную вывеску на куске черепицы, висящую над дверным проемом. «Гриль-бар „Руби“» было крупно написано по-английски, а ниже змеилась мелкая арабская вязь.

– Заглянем? – предложил Том.

Это был совсем маленький бар-ресторан. Внутри стояли и сидели исключительно местные жители. Том с Элоизой подошли к стойке заказать эспрессо и томатный сок. Бармен пододвинул к ним блюдце с холодными бобами и еще одно – с редисом и маслинами, а также вилки и пару бумажных салфеток. Крепкий араб, сидевший на стульчике рядом с Элоизой, с головой погруженный в чтение арабской газеты, из таких же блюдец поглощал, по-видимому, свой ланч. Он был облачен в бледно-желтую джеллабу, почти доходившую до черных модельных туфель. Том заметил, как тот сунул руку в прорезь на рубахе, чтобы добраться до брючного кармана. Края прорези были слегка грязноваты из-за частого соприкосновения с рукой. Он вытащил носовой платок, трубно высморкался и сунул обратно в карман, не отрывая глаз от газеты.

У Тома загорелись глаза. Он непременно должен купить себе такой же наряд, набраться смелости и надеть. Он сообщил об этом Элоизе, и она звонко расхохоталась.

– А я тебя сфотографирую! Где же… В Касбе? У парадного входа нашего отеля? – со смехом она стала перебирать варианты.

– Да где хочешь, – улыбнулся Том и подумал, что это просторное одеяние скроет что угодно: шорты, пиджак или даже купальный костюм.

Тому повезло: через несколько метров от гриль-бара «Руби», за углом они увидели магазин с витриной, где среди ярких шарфов висели и джеллабы.

– Джеллаба – s’il vous plaît? – обратился Том к хозяину. – Нет-нет, только не розовую, – добавил он по-французски, когда хозяин предложил первую рубаху. – И с длинными рукавами. – Том дотронулся указательным пальцем до запястья.

– Ah! Si! Ici, m’sieur[64]64
   Ах! Да! Вот, месье (фр.).


[Закрыть]. – Хозяин двинулся вглубь лавки, и кожаные подошвы его сандалий зашлепали по деревянному полу. – Ici!

Том увидел длинную вешалку с джеллабами, частично скрытую прилавком-витриной. Внутри было так тесно, что Тому не удалось протиснуться мимо хозяина к товару, и он просто показал пальцем на бледно-зеленое одеяние. У джеллабы были свободные рукава и прорези для карманов. Том приложил ее к себе, чтобы не ошибиться с размером.

Элоиза, согнувшись пополам и сделав вид, что закашлялась, выскочила наружу.

– Bon, c’est fait[65]65
   Хорошо, дело сделано (фр.).


[Закрыть], – согласился Том, когда хозяин назвал цену. – А сколько вы хотите за это?

– Ah, si! – Торговец принялся на все лады расхваливать свои ножи. Том не смог понять каждое слово, хотя речь была на французском, но главную мысль уловил: ножи в лавке были непревзойденного качества и какие душе угодно – для охоты, для офиса, для кухни.

Перочинные ножи тут тоже имелись. Том быстро нашел ножик по вкусу: рукоять из светлого дерева, с инкрустацией из латуни, острое как бритва лезвие с заостренным кончиком и желобком по внешнему краю. Тридцать дирхамов. В сложенном виде нож не превышал шести дюймов и помещался в любой карман.

– Покатаемся на такси? – предложил Элоизе довольный Том. – Быстрый тур по городу – куда захочешь. Как тебе эта идея?

– Можно, – согласилась Элоиза, бросив взгляд на часики на запястье. – А ты не хочешь надеть свою джеллабу?

– Ну я могу сделать это и в машине. – Том помахал хозяину лавки. – Merci, m’sieur.

Ответ хозяина Том не разобрал, хорошо, если это было что-то вроде «храни вас Бог», и не важно, какой бог имелся в виду.

– Яхт-клуб? – предложил таксист.

– Когда-нибудь мы там пообедаем, – сказала Элоиза Тому. – Ноэль наверняка нас туда потащит.

Капля пота скатилась по щеке Тома.

– Где сейчас прохладнее? – спросил он таксиста по-французски. – Чтобы ветерок обдувал?

– Хаффа? Бриз… океан. Совсем близко. Чай!

Том ничего не понял из его бормотания, но они все же сели в машину, вручив свою судьбу водителю. Хотя, конечно, Том не стал полагаться на случай и строго предупредил:

– Мы должны через час вернуться в отель «Минза».

Понадеявшись, что таксист все понял правильно, они сверили часы. Ноэль нужно было встретить в семь.

Такси рвануло вперед, подскакивая на выбоинах с чудовищным скрипом. Определенно, водитель хорошо знал дорогу. Они помчались на запад, оставляя город позади.

– Твоя одежда, – лукаво напомнила Элоиза.

Том достал джеллабу из полиэтиленового пакета, расправил на коленях, слегка пригнулся и натянул тонкое бледно-зеленое одеяние через голову. Продев руки в рукава, он одернул подол, убедился, что может выпрямиться, не разорвав его пополам, и торжествующе поглядел на Элоизу.

– Готово!

В ее глазах плясали озорные искорки, но она одобрительно кивнула.

Том проверил, доступны ли карманы. Новый нож лежал в левом.

– «Ла Хаффа», – торжественно объявил шофер, подъезжая к цементной стене с парочкой дверей, одна из которых была открыта. Сквозь пролом в стене виднелась синева Гибралтарского пролива.

– Это что, музей? – спросил Том.

– Чай-кафе, – объяснил таксист. – J’attends? Demi-heure?[66]66
   Я подожду? Полчаса? (фр.)


[Закрыть]

Мудрее всего – согласиться, подумал Том.

– Хорошо, через полчаса.

Элоиза уже вылезла из машины и, запрокинув голову, любовалась на океан. Ветер трепал ее волосы, сдувая в сторону.

Фигура в черных штанах и мятой белой рубахе появилась в каменном дверном проеме и поманила их рукой. Словно злой дух, подумал Том, приглашает их в ад или на корм земляным червям.

Тощая дворняга, черная и облезлая, вяло обнюхала их и, потеряв интерес, захромала прочь на трех лапах. Что бы ни случилось с ее четвертой конечностью, это было очень давно.

Подавив иррациональную тревогу, Том вслед за Элоизой миновал допотопные каменные ворота и зашагал по мощенной камнем дорожке, ведущей к морю. Слева он увидел что-то вроде кухни с саманной печью, где в огромном котле кипятили воду.

Широкие каменные ступени без перил спускались к воде. По обеим сторонам дорожки располагались хижины с соломенными циновками вместо крыш и без стен со стороны океана. Все их внутреннее убранство состояло из тех же циновок, но брошенных на пол. Посетителей нигде не было видно.

– Любопытное местечко, – заметил Том. – Хочешь мятного чая?

Элоиза покачала головой:

– Не сейчас. Мне здесь не нравится.

Тому место тоже не приглянулось.

Официант так и не появился. Том представил себе, как здесь очаровательно ночью или на закате, в компании друзей, за задушевной беседой, когда масляная лампа чадит на полу и черные тени мечутся по песку. Можно часами сидеть на этих циновках, скрестив ноги или полулежа, как древние греки. Он вдруг услышал из соседней хижины смех. Трое мужчин курили, сидя по-турецки на покрытом циновками полу. Тому показалось, что он заметил дальше в комнате, куда солнечный свет падал отдельными золотыми нитями, белые чайные чашки и поднос.

Такси дожидалось их на том же месте. Водитель со смехом что-то рассказывал худому парню в белой рубахе.

Они доехали до «Эль-Минзы» довольно быстро, и Том расплатился с водителем. Притчарда нигде не было видно. На джеллабу Тома никто не обратил ни малейшего внимания, и это его обрадовало.

– Дорогая, мне необходимо кое-что сделать прямо сейчас. Это займет около часа. Ты не против съездить в аэропорт за Ноэль сама?

– Н-нет, – задумчиво протянула Элоиза. – Мы справимся и без тебя. Чем ты собираешься заняться?

Том замялся.

– Да ничем особенным. Просто хочется побыть в одиночестве. Увидимся в восемь? Или чуть позже? Передавай привет Ноэль. До встречи!

8

Он ступил на залитую солнцем улицу, приподнял полу джеллабы и вытащил из заднего кармана карту. Гранд-отель «Вилла-де-Франс», о котором говорил Притчард, похоже, действительно находился в двух шагах, и к нему можно было дойти по Голландской улице. Том вытер капли пота со лба длинным рукавом и, не останавливаясь, стянул с себя джеллабу через голову. Жаль, что он не захватил с собой полиэтиленовый пакет, но в свернутом виде ее можно было нести и в руке.

Никто не смотрел на него, и он ни на кого не обращал внимания. Большинство пешеходов, и мужчины, и женщины, тащили сумки с покупками, а не просто прогуливались по городу.

Том вошел в вестибюль гранд-отеля «Вилла-де-Франс» и огляделся. Этот отель был попроще, чем «Минза». Несколько человек отдыхали в креслах, но ни Притчарда, ни его жены среди них не было. Том подошел к стойке администратора и поинтересовался, как ему поговорить с месье Дэвидом Притчардом.