Текст книги "Любовь и грезы"

Глава 12

Весь остаток дня Джейд спала. Мягкий ветерок приятно холодил ей кожу. Она проснулась, чувствуя себя достаточно окрепшей. Теперь она могла думать о гибели Колта, не испытывая ни отчаяния, ни боли. Ее не пугало то, что она оказалась в этом уединенном месте, среди совершенно незнакомых людей.

Все, кто ее знал, считают ее теперь погибшей, но эта мысль не вызывала в ней вообще никаких чувств.

Можно было подумать, что сон придал ей способность сопротивляться тревогам и заботам, помог примириться с мыслью, что больше ничто не может вызвать у нее отчаяния.

Она замкнулась и стала ко всему равнодушна.

Амелия пришла сказать ей, что настало время обеда, который будет подан на террасу, так что Джейд сможет полюбоваться закатом. Она подошла к шкафу, принадлежавшему ее бывшей госпоже, и достала для Джейд мягкий кашемировый халат, объяснив, что мастер Брайан решил, что на ее обгоревшую кожу платье надевать трудно. Джейд с благодарностью взяла одежду.

Амелия помогла ей расчесать волосы и заколоть их мягкими волнами, а потом предложила надеть жемчужное ожерелье из ониксовой шкатулки, принадлежавшей Марии Стивенс. К ожерелью были и серьги с жемчужными подвесками.

Приведя себя в порядок, Джейд раскрыла стеклянные двери и вышла на террасу, глубоко и с удовольствием вдохнув пьянящий аромат распустившегося к ночи жасмина. Солнце уже почти спряталось за горизонтом, раскрасив бирюзовую воду сочными коралловыми и розовыми бликами. Поднимался яркий месяц.

Тропический бриз плавно раскачивал широкие листья бананов.

Вечернюю тишину нарушали лишь резкие крики ара и более мелких попугаев.

– Правда, более прекрасное зрелище просто представить себе невозможно?

Она не вздрогнула от звука голоса Брайана, потому что ей по-прежнему казалось, что она стала бесчувственна. Она могла бы ответить ему, что самым прекрасном зрелищем был Колт, который вручал ей бриллиантовое кольцо с предложением стать его женой на глазах зрителей Мариинского театра. Но вместо этого покорно кивнула:

– Да, наверное. Вы должны гордиться тем, что создали такой уголок.

Он протянул ей бокал вина, который она с благодарностью приняла.

– Это было не мое личное творение, – объяснил Брайан. – Оно было наше – мое и Марии. Мы создавали его вместе, и теперь оно стало для меня памятником нашего счастливого прошлого.

Джейд снова поразило то, насколько легко он произносит имя женщины, которую явно обожал. А к удивлению примешивалась немалая доля зависти. Не желая думать об этом, она указала на халат, который был на ней:

– Спасибо вам. Это была удачная мысль: мне в нем гораздо удобнее, чем в платье. Но думаю, к завтрашнему дню все уже почти пройдет.

– Давайте сначала насладимся обедом. А потом, если у вас будут силы, мы можем прогуляться вдоль берега. Вечер будет чудесный.

Брайан подвел Джейд к круглому столику, покрытому бледно-розовой льняной скатертью и сервированному на двоих. Хрустальные бокалы, тончайший фарфор, серебряные приборы, старинная вазочка с дикими орхидеями – все было очень изящно. Брайан выдвинул стул, и Джейд села, думая, что не сможет проглотить ни кусочка, но когда стали подавать еду, у нее вдруг появился аппетит.

– Это пирог из маниоки, – объяснил Брайан, обрадовавшись, что Джейд согласилась взять вторую порцию. – По правде говоря, на Бермудах это традиционное рождественское блюдо, но я попросил Паули и Амелию приготовить его сегодня, потому что подумал, вам оно должно понравиться.

– Очень вкусно, – сказала Джейд, удивляясь тому, что испытывает голод. И еда, и вся атмосфера способствовали приятному расположению духа.

Пока они ели, Брайан коротко «познакомил ее с историей Бермудских островов.

– Эти острова были названы в честь человека по имени Хуан де Бермудес: говорят, что он потерпел кораблекрушение где-то в этом районе примерно в 1503 году. Острова были занесены на карту, датированную 1511 годом, где названы «Ла Бермуда». Но заселять их начали в начале семнадцатого века, когда сэр Джордж Сомерс, британский адмирал, направлявшийся на своем корабле «Си Венчур» в Виргинию, сошел с курса из-за штормового ветра. Его корабль попал на рифы и застрял между ними в вертикальном положении. Команда и почти двести пассажиров построили из имевшегося на судне материала два небольших корабля и спустя год отплыли в то место, которое теперь называется Джеймстауном, в штате Виргиния. – Сделав небольшую паузу, он продолжил:

– Высадившись на берег, они обнаружили, что местное население голодает. Адмирал вернулся на острова, чтобы добыть продуктов. К несчастью, здесь он и умер. С того времени матросы стали называть эти места островами Сомерса, в память о нем. Сюда были посланы колонисты, которые основали город Сент-Джордж, впоследствии проданный Бермудской компании. Однако к концу семнадцатого века король Англии аннулировал прежнюю хартию и провозгласил Бермуды королевской колонией. С тех пор они сохраняют именно этот статус.

– А как вам удалось купить этот остров? – поинтересовалась Джейд.

Брайан объяснил, что заключил соглашение с британской торговой компанией, которая имела право владения после первоначальной покупки. Британская монархия своих прав на этот остров не заявляла.

– Он слишком маленький, чтобы кому-то понадобиться, так что они рады были его продать. На то, чтобы построить дом, ушло несколько лет, но мы с Марни получали от этого огромное удовольствие.

– Марни… – задумчиво произнесла Джейд. – Необычное имя. Оно что-то означает?

– Как это ни забавно, – с удовольствием ответил он, – это значит «морская девушка». И она поистине была ею. Она очень любила плавать, так же как и я. По-моему, в этом и заключался секрет нашего счастья: мы были очень похожи.

Джейд улыбнулась с некоторой долей горечи:

– А мы с Колтом – нет. Я – ирландка по отцу, а по матери – русская, принадлежу к царствующей фамилии. Я была балериной, а Колт – американским ковбоем, которого жизнь занесла во Францию. Мы были полной противоположностью, но я полюбила его с первой встречи.

Брайан вопросами помогал Джейд рассказывать о том, что случилось, и за приправленным бренди кофе и бананами, которые надо было обмакивать в соус из поджаренного кокоса и хереса, она начала свою историю. Поначалу это было трудно, но вскоре ею целиком овладело это новое чувство полной апатии, и слова полились легко. Брайан смеялся, слушая, как Драгомир планировал воспользоваться ее помощью для того, чтобы заставить Колта понять, что не все женщины одинаковы, и нежно и понимающе кивнул, когда она рассказывала, как к ней пришла любовь.

В свою очередь, и он поведал ей о романе с Марии и о том, как поначалу возражали его родные и как потом они были покорены ее обаянием, грацией и красотой.

Воспоминания о счастье, которое закончилось трагедией, сблизили их. Между Брайаном и Джейд возникла симпатия Они одновременно встали из-за стола, словно безмолвно приняли общее решение, и покинули террасу. Пока они спускались по каменным ступенькам к зеленому ковру лужайки, за которой начинался белый прибрежный песок, Брайан непринужденно взял ее за руку, и, погруженная в мысли о том, что им обоим пришлось пережить, Джейд рассеянно приняла его прикосновение, а возможно, даже и не заметила его.

Когда они оказались у берега, Джейд сняла атласные туфельки, чтобы ощутить прохладное прикосновение воды. Брайан начал задавать ей новые вопросы, и она без труда описала ему свою жизнь в Ирландии и России, но, заговорив о своей любви к балету и мечте открыть в Америке балетную школу, вдруг замолчала на середине фразы и с ужасом спросила себя, почему рассказывает ему все это. Почему она делится с этим человеком своими самыми сокровенными мыслями? Всего четыре дня назад она мечтала о будущем в объятиях своего мужа, и вот теперь находится на далеком острове с незнакомцем, а сама она… сама она стала вдовой!

Она вырвала у Брайана свою руку, прижала ладони к лицу и постаралась дышать глубже.

Брайан не пытался к ней прикоснуться. Они дошли до бухточки, где он был так счастлив с Марни, – и теперь он пустился по сложной, запутанной тропинке своего собственного ада.

Он говорил тихо, так что его слова почти заглушались шумом волн и мелодичными песнями вечерних птиц.

Он закончил свой рассказ, мрачно признавшись:

– Я приехал сюда, чтобы утопиться.

Она резко вскинула голову и посмотрела на него, а он безнадежно добавил:

– Я не рассказывал вам, как потерял Марни и нашего сына. Они переехали в небольшую гостиницу в городе на то время, пока наш особняк на Гудзоне заново отделывался. Однажды вечером в мое отсутствие случился пожар. Они сгорели.

Он содрогнулся, резко втянул воздух и выдохнул, дожидаясь, чтобы утихла резкая боль.

– Я похоронил их вместе с моим сердцем и сказал себе, что жизнь для меня закончена. Я стал ежедневно напиваться, стараясь заглушить невыносимую боль. Я не мог смириться со случившимся и возроптал на Бога. Я готов был отдать свою душу дьяволу и уже был близок к безумию, но вовремя остановился, поняв, что дальше так не может продолжаться. Я решил приехать сюда, где мы были так счастливы, где зародилась жизнь нашего сына, и тут напиться до беспамятства и дать приливу унести меня в океан…

Впервые с начала своего откровенного монолога он посмотрел на нее. Даже сейчас Джейд не могла не признать, что он очень привлекателен, не могла не оценить его доброты и чуткости и сочувствовала его горю.

– А потом я нашел вас. Когда я только заметил вас в воде, то подумал, что вы – Марии. – Он замолчал, затем резко и горько засмеялся. – Такое со мной случалось множество раз, потому что я все время был пьян, а когда человек пьян, дьявол легко играет его воображением. Он являл мне Марни в самых разных образах, но она всегда смеялась, всегда манила и всегда ускользала от меня, когда я протягивал руки и пытался до нее дотронуться. Поняв, что это было видение, я плакал, снова принимался пить, и все повторялось сначала.

Джейд молчала, понимая, что ее слова были бы неуместными. Брайану необходимо было выговориться.

Он покачал головой, презирая себя за собственную слабость, а потом посмотрел на нее горящими глазами:

– Я решил, что вы – манна небесная, дар Бога, искупляющий гибель Марни. Мне казалось, что вы принадлежите мне, что мы предназначены друг другу, что я привезу вас сюда и оставлю тут навсегда – и вы превратитесь для меня в Марни.

Но, находясь рядом с вами, заботясь о вас… – Брайан взял ее руку и пристально посмотрел ей в глаза, моля о понимании, – я понял, что все мои мысли неверны. Впервые после гибели Марии мое сознание начало работать без виски.

Вы прекрасная женщина, Джейд, но вы – не Марни и не дар от Бога. Я просто оказался рядом в тот момент, когда вы нуждались в моей помощи, – вот и все!

Джейд недоуменно заморгала. Рядом с ней стоял умный, умудренный жизнью, отвечающий за свои поступки и слова человек. Это был мужчина, на которого она могла опереться, если понадобится… и которому могла доверять.

– Оказалось, – продолжил он, – что кто-то может нуждаться во мне так, как когда-то нуждались во мне моя жена и сын. И это чертовски приятно осознавать! Теперь у меня есть стимул жить дальше – если не для вас, то для других людей.

Джейд ничего не сказала. Она была потрясена признанием этого человека, восхищена его самообладанием.

Они стояли рядом в бухте, и в свете серебряного света луны, лившегося сквозь листву мягко покачивающихся пальм, это место казалось почти священным. Прошло немало времени, но оба молчали, погрузившись в собственные мысли. Наконец Брайан проговорил негромко:

– Как я уже сказал вам, вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите, но когда пожелаете уехать, то просто скажите мне – и я доставлю вас на главный остров и помогу уехать в… – Тут он замолчал и с любопытством посмотрел на нее:

– А куда вы поедете?

Джейд неуверенно пожала плечами:

– Наверное, я все-таки поеду в Нью-Йорк. Там у меня счет в банке. Колт хотел позаботиться о том, чтобы мое состояние осталось целиком под моим контролем. Его деньги, вероятно, вернутся его семье – но мне они и не нужны. У его родных достаточно своих проблем, мне лучше не сообщать им, что я осталась жива. Кроме того, когда мы уезжали, здоровье мистера Колтрейна было в таком плохом состоянии, что, боюсь, он не выдержит потрясения, вызванного гибелью Колта.

Помолчав, она спросила, что намерен делать теперь сам Брайан.

Он сардонически усмехнулся:

– Теперь? Вы хотите сказать, после того, как я отказался от идеи самоубийства? – При мысли о собственной слабости он с досадой покачал головой. – Пока побуду здесь. Моими делами в Штатах занимаются компетентные люди. Думаю, мне полезны будут длинные каникулы – и потом, на острове у меня есть все, что мне надо. Я могу плавать на яхте, купаться, ловить рыбу. А если мне станет одиноко, то я навещу друзей на главном острове: их у меня много.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Вы тоже можете задержаться здесь. Наверное, вы уже поняли, что вам можно меня не бояться. Я буду счастлив, если вы разрешите мне заботиться о вас, Джейд!

Джейд решила быть с ним искренней.

– Не знаю, Брайан. Я действительно не знаю, что буду делать.

Он вдруг сжал ее плечи, заставив посмотреть ему в лицо, и веско произнес:

– Останьтесь. Вам не нужно сразу же уезжать. Здесь вам деньги не понадобятся. У меня их достаточно для нас обоих.

Просто останьтесь… будьте моим другом…

Его взгляд искал в ее глазах хоть какой-то намек на живое чувство, но в тусклых зеленых глубинах нашел только смятение и тревогу.

– Не знаю, – повторила она, поворачивая лицо к морю, туда, где были похоронены ее любовь и счастье, которое она испытала в объятиях Колта. – Мне нужно время.

– Конечно.

Брайан в молчании проводил ее до дома, не мешая ее печальным мыслям. У стеклянных дверей ее спальни он шепотом пожелал ей доброй ночи, а потом ушел.

Джейд вошла в комнату и ничком упала на кровать, надеясь выплакаться, однако глаза ее оставались сухими. Она не могла плакать и лежала в полном оцепенении, испытывая лишь одно желание – повернуть время вспять и вернуться к тому, что было, и к тому, что еще только могло быть…

Наконец Джейд встала и подошла к окну: лунный свет, падавший на коралловый песок, делал его нежно-серебристым.

Она увидела Брайана, стоявшего на краю террасы и смотревшего на пустынный океан, который, казалось, уходил в бесконечность. Он показался ей воплощением отчаяния. Разбитый горем человек во власти воспоминаний. И все же он нашел в себе силы удержаться на краю бездны. Он сказал, что нужен ей. Теперь, снова обретя способность чувствовать, Джейд подумала, что это она нужна ему и что у нее тоже появилась надежда на будущее.

Оба познали глубокую любовь, и оба ее потеряли. Они были нужны друг другу.

Джейд решила, что пока останется на острове, не будет заглядывать далеко вперед и смирится с тем, что оставил ей Бог: одиночеством, тоской… Она никогда не забудет Колта и всегда будет его любить – но должна же существовать причина, по которой она осталась в живых!

Может быть, когда-нибудь она узнает, почему ей была уготована столь жестокая судьба.

Глава 13

Джейд часто плакала, но прежде чем первые слезинки успевали упасть на подушку, Брайан всегда оказывался рядом. Он брал ее на руки и говорил, чтобы она не пыталась сдерживаться, советовал выплакаться, дать слезам выход – и только тогда начнется выздоровление.

Джейд почти все дни проводила у себя в комнате, лежа в постели и глядя в потолок или стоя у застекленных дверей и печально взирая на сверкающий под лучами солнца океан. За обедом она из вежливости пыталась поддерживать светскую беседу с хозяином дома, но потом снова пряталась в свою комнату, ставшую ее прибежищем, где можно было запереться и попытаться разобраться в водовороте самых противоречивых чувств, которые не давали ей покоя.

Брайан был очень внимателен и постоянно спрашивал, не нуждается ли она в чем-нибудь, но до поры до времени уступал ее желанию быть в одиночестве.

Наконец как-то утром, после двух недель ее добровольного затворничества, к великому изумлению Джейд, она была разбужена не Амелией, а Брайаном, который вошел к ней в спальню с завтраком на подносе.

– Итак, миледи, – торжественно начал он, – сегодня настал день, когда вы начнете знакомиться с островом. Выберите себе платье покрасивее, и через час я вас жду у причала.

Джейд села в постели, сонно протирая глаза. Когда он раздвинул занавеси на окнах, впустив в комнату яркий солнечный свет, она заморгала и неуверенно спросила:

– Куда мы поедем?

Ее вовсе не привлекала перспектива снова оказаться на людях.

– Любоваться окрестностями. Я подумал, что вы получите удовольствие от прогулки до главного острова и, может быть, захотите что-нибудь купить. Так что поторопитесь.

Он повернулся, чтобы выйти, но ее голос остановил его:

– Брайан, спасибо вам, но я еще не готова. Мне надо побыть одной и…

– Нет! – Впервые он говорил с ней суровым тоном, и его голубые глаза потемнели. – Я не дам вам повторить мою ошибку, Джейд. Вы не будете больше предаваться жалости к себе.

Ваш муж умер. Как и моя жена. Нам необходимо жить дальше.

Так что извольте прийти через час к причалу, иначе, Бог свидетель, я вытащу вас на улицу в ночной рубашке и халате!

Он вышел, громко хлопнув дверью. Джейд изумленно смотрела ему вслед. Прежде он был неизменно нежным, добрым и мягким – а теперь вдруг принялся приказывать и повышать голос! Это несправедливо. Она еще не готова вернуться к жизни… Конечно, этот дом принадлежит ему, а она – его гостья.

Несомненно, ее постоянное горестное затворничество выбивает его из колеи – как и само ее присутствие. Сколько времени прошло с того дня, как он потерял Марни? Меньше четырех месяцев? Она покачала головой. С момента ее трагической потери прошло всего две недели – так как же он может ожидать, «то она согласится отправиться на прогулку? Но он сказал, что не допустит, чтобы она повторила его ошибку, погрузившись в отчаяние и жалость к себе. Возможно, она именно это и делает.

Может быть, ей действительно пора попытаться вернуться к жизни?!

Она быстро позавтракала, оделась и меньше чем через час уже шла к причалу.

Брайан с улыбкой помог ей подняться по трапу. Она обменялась вежливыми приветствиями с его матросами, а потом встала рядом с Брайаном на палубе, глядя, как яхта плывет через пролив в рифах, направляясь к столице Бермудских островов – городу Гамильтону.

Бело-голубая яхта решительно разрезала лазоревые волны, а Брайан объяснял Джейд, что благодаря огромным лагунам здешние места стали просто раем для яхтсменов, несмотря на скрытые под водой рифы, о которых он ей уже рассказывал.

– Здесь нет рек и озер, – сказал он, – вот почему для питья мы собираем дождевую воду. А благодаря англичанину по имени Гарри Уотлингтон у нас достаточно воды для хозяйственных нужд. Он был возведен в рыцарское звание за то, что обнаружил скрытые источники воды. Мы так и зовем ее «водой Уотлингтона».

На Джейд эрудиция Брайана произвела большое впечатление, о чем она ему откровенно и сказала. Он скромно ответил, что ему интересно было как можно больше знать об этих местах, так что он много времени проводил над старыми архивами и записями.

– Можете списать это на скуку богатого бездельника, если хотите, – сказал он, рассмеявшись.

Языком островов был английский, превратившийся в особый бермудский диалект, но Брайан сказал, что встречал потомков португальцев, которые по-прежнему пользовались своим родным языком. Большинство из них были фермерами, не вели дел в городах, так что наличие языкового барьера их не тревожило.

Яхта подошла к Гамильтону. В порту кипела жизнь: туда для торговли заходили крупные корабли со всего света. Джейд печально посмотрела на один, напомнивший ей «Париж», и подумала о Колтрейнах. Получили ли они известие о трагедии?

Как перенес удар Тревис? И как себя чувствует бедная Дани?

Да благословит ее Бог! Скоро должен родиться ребенок, и Джейд остается только молить Бога о том, чтобы ему не потребовались новые родители.

Брайан показал ей Дом заседаний с высокой башней и курантами, в котором происходили заседания Верховного суда и Палаты ассамблей. Они остановились, чтобы понаблюдать за строительством гигантского готического кафедрального собора в честь Пресвятой Троицы: его воздвигали из камня, привезенного из пяти стран мира. Освящение должно было состояться через год.

Брайан нанял небольшой экипаж с глубоким кожаным сиденьем и высокими козлами, на которых расположился кучер. Они проехали по узеньким улицам, вымощенным булыжниками, до самого Испанского мыса, где Брайан, озорно блеснув глазами, показал ей деревянный стул, установленный на крыше беседки.

– Вот куда я вас отправлю, прекрасная леди, если когда-нибудь поймаю на сплетнях. Это место называется «стул для окунания». В начале семнадцатого века к нему привязывали слишком рьяных сплетниц и окунали их в море, а все смотрели и смеялись.

Джейд фыркнула с притворным возмущением и язвительно заметила:

– Всем известно, что мужчины гораздо большие сплетники, чем женщины.

И тут она вдруг с радостью осознала, что к ней вернулась способность шутить, а это значит, что она справилась со своим горем. Она мысленно признала, что ей полезно снова увидеть мир, оказаться среди людей, чем-то заняться… Ее родные ужаснулись бы, если бы узнали, что она нарушила положенный приличиями год траура, во время которого требовалось носить только черное и не появляться на людях. Однако Джейд не чувствовала себя виноватой. Она следовала собственным убеждениям, а не общепризнанным положениям.

На Испанской скале Джейд с Брайаном прочли надпись, датированную 1543 годом, которая доказывала, что испанцы действительно высаживались на Бермудах прежде, чем эти острова открыл сэр Джордж Сомерс.

Ближе к полудню они добрались до небольшого городка Сент-Джорджес с необычными названиями узких улочек и переулков: переулок Пуховиков, переулок Нитки с иголкой, переулок Лодыжки, аллея Нижних юбок, аллея Старой девы, аллея Пистолета… Вдоль них стояли аккуратные домики, выкрашенные в пастельные тона.

– А вот мой самый любимый ресторан на Бермудах, – объявил Брайан, приказывая кучеру свернуть в аллею Пистолета.

Они остановились перед небольшим каменным домом, который с виду ничуть не походил на место, где можно поесть.

Испытывая любопытство, Джейд послушно пошла за Брайаном по узкой дорожке, обсаженной пионами и маргаритками. Они оказались перед резной чугунной калиткой, за которой был виден уютный садик со столами под зонтиками, расставленными среди цветов. Брайан заказал вино и креветочный салат. Джейд признала, что место оказалось удивительно приятным, а еда просто превосходной.

Прежде чем вернуться на свой остров, Брайан повел Джейд в парк Сомерса, где находилось странное таинственное кладбище под густой сенью деревьев. Джейд нахмурилась: у нее не было желания оказаться в таком месте, но Брайан настаивал, озорно поблескивая глазами.

– Пойдемте! Мне надо кое-что вам показать. – Он подвел ее к небольшой табличке, на которой было написано, что в этом месте похоронено сердце сэра Джорджа Сомерса. – Его сердце закопали здесь, а тело увезли обратно в Англию, положив в бочку с ромом. Наверное, я хотел бы того же: чтобы мое сердце похоронили на моем острове, а тело увезли в Нью-Йорк и положили рядом с остальными родными.

Джейд содрогнулась, но согласилась, что идея действительно необычная, хоть и довольно мрачная.

– Нам всем придется умереть, – тихо сказал он, бережно обнимая ее за плечи. – Может быть, если бы мы чаще думали и говорили об этом, то смерть не казалась бы нам такой ужасной, а стала бы естественной частью жизни.

Джейд готова была признать, что это так, но у нее не было сейчас настроения предаваться таким рассуждениям.

– Я устала. Может быть, мы вернемся домой? – с надеждой спросила она.

– Конечно.

Они вернулись к ожидавшему их экипажу.

– Знаете, иногда вы бываете так похожи на Марни, что мне становится не по себе. Когда я впервые привел ее на это кладбище, она отреагировала точно так же: ей эта мысль тоже не слишком понравилась. Но потом, когда к нам из Нью-Йорка приезжали друзья, она говорила, что хочет, чтобы они увидели, где похоронено Сердце Сомерса.

Внезапно Джейд резко остановилась и, посмотрев Брайану прямо в лицо, задала вопрос, который уже давно не давал ей покоя:

– Как вам удается так свободно говорить о Марни, Брайан? Вы произносите ее имя ласково, легко и непринужденно. В вашем голосе не чувствуется и намека на печаль и горе – на то, что испытываю я, когда говорю о Колте.

Брайан пристально взглянул на нее, пытаясь подыскать самые точные слова, а потом со вздохом сказал:

– Честно признаюсь, Джейд: это игра. Мне по-прежнему ужасно больно. В душе. Но я начал притворяться ради вас. И проглатывал ком, который вставал у меня в горле, и говорил себе, что если вам будет казаться, что я уже начинаю успокаиваться после такой же, как у вас, потери, то у вас прибавится сил. Это было дьявольски трудно, и я незаметно смахивал слезы, которые надо было от вас прятать. Но потом стало легче. – Он грустно улыбнулся и нежно провел пальцами по ее щеке. – Я помогу вам сделать то же… если вы мне позволите.

Джейд ничего не ответила, но в тот день она сделала первую попытку вернуться к реальной жизни. Потом были и другие прогулки по окрестностям: в Сомерсет, к западу от Гамильтона, где она увидела знаменитые Соборные скалы, результат работы ветра и моря, создавших коралловые арки, напоминавшие своды готических соборов. Побывали они и в Пороховых пещерах, чьи залы и переходы занимали почти тридцать тысяч футов.

Но прогулки по окрестностям с целью знакомства с достопримечательностями Бермудских островов были не единственным развлечением, которое Брайан устраивал для Джейд. Он начал уговаривать ее съездить к многочисленным друзьям, которых приобрели они с Марни во время своих частых визитов на свой остров. Эти люди – местные сановники, представители британского правительства, дипломаты – оказались гостеприимными и вежливыми, но Джейд не могла не заметить того, что во многих домах на нее смотрели с некоторым удивлением. Они с Брайаном заранее решили, что во избежание лишних вопросов не стоит никому рассказывать о том, как именно Джейд оказалась на острове. Кроме того, всем было известно, что Брайан недавно стал вдовцом и видеть его в обществе прелестной молодой леди было бы довольно странно и вызвало бы ненужные разговоры. Поэтому Брайан сказал, что Джейд – его дальняя родственница. Вряд ли ему кто-то поверил, но Брайана, похоже, это нисколько не волновало.

Они проводили время и порознь. Иногда Джейд не сопровождала Брайана на главный остров, а оставалась дома, пользуясь огромной библиотекой Брайана или ковыряясь на грядках с душистыми травами, которые он поручил ее заботам, предварительно показав, что надо делать. Были и такие минуты, когда она ускользала из дома и сидела в тихой бухте, наблюдая за тем, как волны мягко лижут коралловый песок, и слушая голоса тропических птиц.

Дни незаметно превращались в недели, недели тоже бежали одна за другой, и однажды Джейд, взглянув на календарь, с изумлением поняла, что провела на острове почти два месяца.

– Куда ушло время? – сказала она Брайану. – Мне казалось, оно стоит на месте, а оно просто летело!

Он обнял ее – тепло, почти по-отцовски. Она привыкла к этой ласке.

– Это потому, что вы были слишком заняты счастливой жизнью, чтобы замечать ход времени. Именно это и делают острова: дарят счастье. Я приехал сюда, чтобы покончить с жизнью – и теперь мне кажется, будто я заново родился. Господи… – Он удивленно покачал головой. – Наверное, мне никогда не захочется возвращаться в Нью-Йорк. Останусь тут навсегда.

– А вам в конце концов придется вернуться? – заинтересованно спросила Джейд. Ей казалось странным, что такой богатый человек может отойти от всех своих дел и даже не оглянуться.

– Моим бизнесом заняты компетентные люди, – напомнил он ей. – Но мне надо время от времени возвращаться и проверять, как обстоят дела, но пока в этом нет нужды. Я слишком счастлив здесь, с вами.

Когда он начинал говорить так, у Джейд появлялось очень странное чувство. Она знала, что для Брайана она не просто друг. Ее женское чутье не позволяло ей в этом сомневаться. Но, задавая себе вопрос о том, как она сама относится к Брайану, она вынуждена была признаться, что не знает. Ей было гораздо легче просто вбирать в себя красоту и умиротворенность островов и не задумываться над такими сложными вопросами. Брайан был чудесным человеком, она очень к нему привязалась и даже находила привлекательным, но чувствовала, что не должна впускать в свое сердце другого. Иногда она с болью спрашивала себя, наступит ли когда-нибудь такое время, когда она сможет снова полюбить.

Как-то вечером Брайан объявил, что у него есть для Джейд сюрприз.

– Мы отправимся туда, где еще никогда не бывали.

Порывшись у Марни в шкафу, он вытащил то, что на первый взгляд было похоже на большой квадрат из шелковой материи. Разложив его на постели, Джейд принялась изумленно рассматривать яркую ткань – красную, синюю, зеленую и желтую.

– Похоже на местный костюм, – неуверенно проговорила она.

– Так оно и есть.

Она дотронулась до наряда, наслаждаясь прекрасной материей.

– Местные девушки носят хлопок или муслин. Это привозной материал.

– Это наряд Марии, – небрежно заметил Брайан. – Она любила все необычное. Ей нравилось ходить на местные праздники, но одевалась она всегда по-своему. Когда она увидела эту материю во время нашей поездки в Нассау, то сразу ее купила. Амелия вам покажет, как в нее надо заворачиваться. И волосы тоже надо убрать по-особому.

Джейд была искренне заинтересована.

– Но куда мы собираемся?

Он подмигнул:

– Скоро узнаете.

Когда Амелия явилась, чтобы помочь Джейд обернуть великолепную яркую материю вокруг тела, она тоже ничего не стала рассказывать. Не отвечая на расспросы Джейд, она приказала ей встать посередине комнаты, разведя руки в стороны, и умело «сделала» ее наряд. Потом она устроила ей на голове нечто вроде тюрбана и, отступив на шаг, восхищенно объявила:

– Прекрасно. Леди даже красивее той, что надевала этот наряд раньше.

Джейд оставила эти слова без ответа. Она привыкла к тому, что Амелия постоянно напоминает ей о своем безоговорочном одобрении того, что она заменила собой ее прежнюю госпожу.

Подойдя к зеркалу, Джейд посмотрела на себя и расхохоталась. Амелия явно обиделась и спросила, что она сделала не так.

Джейд поспешно успокоила ее:

– Я просто привыкла видеть себя в балетных костюмах или нарядных туалетах, платьях до пола. Боюсь, что мне просто ужасно смешно смотреть на себя в… в саронге!