Текст книги "Пьянящий аромат"

Глава 2

Пегги держала новорожденного младенца, слегка покачивая и что-то нашептывая, когда тот начинал плакать.

– Ну же, ну же, – сказала девушка, ее дыхание тут же облачком пара рассеялось в морозном воздухе. – Все хорошо. Я понимаю, что здесь не так приятно, как внутри у мамы, но тебе все равно придется привыкать.

С постели, которая представляла собой кучу насквозь промокших лохмотьев и соломы, мать младенца со слабой улыбкой глядела вверх.

– Как он выглядит, а, мисс Макдугал? У него все пальчики на месте, и на руках, и на ногах?

– Десять здесь и десять там, – ответила Пегги с деланной бодростью. – Как собираетесь назвать сына, миссис Макфирли?

– Боже мой, даже и не знаю.

– Ну, хоть примерно перебирали имена? – Миссис Пирс, акушерка, оторвалась от огня, который они с Пегги безуспешно пытались развести весь последний час. Без угля, лишь на влажных брикетах торфа, огонь давал мало тепла, но Макфирли были намного счастливее тех из своих соседей, в односкатных лачугах которых вообще не было очага. – Странно… Он что, шестнадцатый?

Роженица с гордостью кивнула.

– Восьмой сын, не считая троих, что родились мертвыми. – Мысли о мертворожденных младенцах омрачили изможденное лицо женщины, и она пробормотала: – Как вы думаете, мисс Макдугал, правильно будет назвать его тем же именем, что и одного из умерших? Мне страшно нравится имя Джеймс, но последнего из тех, что умерли, назвали Джеймсом…

Пегги взглянула на кричащий сверток у себя в руках, из которого высовывались красные кулачки, и вдруг почувствовала, что не выдержит этого больше ни минуты. Казалось, что закопченные стены лачуги давят на нее, а запах, обычно смесь капусты и человеческих экскрементов, был теперь, когда к нему примешивалось послеродовое зловоние, в тысячу раз хуже.

Пегги ощутила, как овсянка, съеденная на завтрак, стала подниматься к горлу, и со слабым стоном, сунув ребенка в поспешно подставленные руки акушерки, выбежала во двор.

Ничего не видя вокруг, Пегги добралась по снегу к выгребной яме, и здесь ее стошнило. Закончив, она вцепилась в жердь для сушки белья, припав щекой к холодному, грубо оструганному дереву и прикрыв глаза от сверкающего зимнего солнца. За стенами развалюхи запах был не лучше, но здесь она хотя бы не видела изможденного лица и тела, иссушенного непрерывными родами.

Дверь в хижину позади нее распахнулась, и на пороге появилась миссис Пирс, держа в руке ведро, содержимое которого парило на морозе Пегги поспешно достала из сумочки носовой платок, вытерла им губы и слегка умылась чистым снегом, который зачерпнула с земли.

Миссис Пирс, ворча себе под нос, направилась к Пегги, стоявшей у выгребной ямы. Увидев на снегу следы того, что произошло с девушкой, она укоризненно прищелкнула языком.

– Не понимаю, зачем каждый раз настаивать на том, чтобы пойти со мной, – сказала акушерка, – если вам от этого так плохо.

Миссис Пирс резко опрокинула ведро, вылив его содержимое на остатки завтрака своей спутницы. Знакомое зловоние вновь заставило перевернуться у Пегги все внутри, девушка вцепилась в жердь так, будто это могло остановить тошноту, и прижала платок к губам.

– Ох, миссис Пирс, – жалобно проговорила она. – Просто ужас. Как вы выдерживаете? Эта женщина убивает себя, рожая по ребенку в год. Кто-нибудь должен поговорить с мужчинами в этой деревне. Вы не могли бы?

– Не мое это дело, и вы знаете это, мисс Макдугал, – с упреком проговорила миссис Пирс. – Это обязанность священника. Но если вы полагаете, что наш новый священник вздумает пачкаться о таких, как Майра Макфирли, то вы такая же сумасшедшая, каким был ваш отец.

Вместо того чтобы обидеться на замечание миссис Пирс по поводу чудаковатости своего покойного батюшки, Пегги лишь вздохнула, засовывая носовой платок обратно в сумочку.

– Полагаю, вы правы. Просто кажется, что так не должно быть. Шестнадцать детей в ее годы, и трое из них умерли при родах. А миссис Макфирли всего тридцать, миссис Пирс! Эта женщина всего на десять лет старше меня, а выглядит…

– Такой же старухой, как я? – подмигнула миссис Пирс, ее широкое лицо осветилось улыбкой. – Не больше чем на пятьдесят?

– Вы знаете, о чем я говорю. – Пегги, насупившись, уставилась на носки полусапожек, край ее коричневого шерстяного платья был мокрым от снега. – Может быть, мне поговорить с мистером Ричлэндзом, – не очень уверенно предложила она.

– Вам? – Акушерка откинула голову и расхохоталась. Сочный звук странно терялся в захламленном грязном дворе. – Вы хотите поговорить со священником о деревенской проститутке? О, мисс Макдугал, это просто восхитительно!

Пегги нахмурилась.

– В конце концов, мы взрослые люди. Обсуждать со своими прихожанами подобные вещи – обязанность мистера Ричлэндза. Видит Бог, мой отец пытался.

– Мистер Ричлэндз весь позеленеет и выложит обратно свой завтрак, как только вы заведете с ним такой разговор. – Миссис Пирс покачала головой. – Нет, дорогуша. Это не дело, когда молодая незамужняя женщина говорит о таких вещах с одиноким мужчиной – даже священником. Особенно это касается особы вроде вас.

– Что вы имеете в виду, говоря «особа вроде меня»? – надулась Пегги.

– Нечего тут обижаться, – рассмеялась миссис Пирс. – Я имею в виду молоденькую женщину, которая выглядит как вы. А что, вы красивее любой из этих актрисочек, о которых пишут в газетах. И вот красавица вроде вас пытается говорить с мужчиной вроде нашего священника о вещах, которые не каждая замужняя дама осмелится выложить перед своим муженьком… Да вы и сами этого представить не сможете. И вашему отцу такое пришлось бы не по душе, хотя он всегда заставлял вас читать всякие мудреные книги…

Почувствовав себя немного лучше, Пегги отпустила жердь и хмуро покачала головой:

– Не понимаю, о чем вы говорите. Лучше пойду-ка я домой. Скоро Джереми придет обедать, а у меня ничего не разогрето. Пожалуйста, передайте миссис Макфирли, что я зайду к ней вечером и принесу бульон и хлеб для нее и детей.

– Это я сделаю, милочка, – вновь подмигнула миссис Пирс, потрепав ее по плечу.

От окраины деревни, где проживали самые бедные семьи, до дома священника было не так далеко, если выбрать короткую дорогу через кладбище. Пегги, которая была не из робких, выбрала именно этот путь и шла быстрым шагом, чтобы поменьше думать о сильной стуже. Спеша добраться до лачуги Макфирли к началу родов, Пегги оставила дома свой капор, и теперь лишь распущенные темные волосы защищали ее уши от мороза. Она поглубже спрятала руки в рукава потертой шубки и слушала, как хрустит снег под ногами. Девушка машинально читала эпитафии на памятниках, хотя, прожив в деревне всю жизнь, многие и без того знала наизусть.

«Здесь лежит Инид, – гласила одна, та, которая всегда волновала Пегги, – моя Жена, моя Любовь, моя Жизнь». Неужели, часто спрашивала себя Пегги, можно так относиться к кому-нибудь? Она не могла себе этого представить. Она любила Джереми, это правда, и была уверена, что, если потребуется, отдаст за него жизнь. Но любить мужчину – кого-то не из своей семьи – настолько глубоко, чтобы считать его своей жизнью? Как страшно полюбить кого-нибудь так сильно! Ей было очень жаль мужа этой Инид, который осиротел после смерти жены. Видно, ему было бы намного легче, если бы он чуть меньше любил ее.

– Мисс Макдугал!

Пегги застыла, не успев сделать шаг. О нет! Только не это!

– Мисс Макдугал!

Но это случилось. Она увидела, как он выбрался из-за памятника, выделявшегося своими размерами, и отряхнул снег с коленей. И что он там делал? Заметил, как Пегги раньше проходила мимо его дома, и теперь ждал, когда она пойдет назад? Отвратительный тип. Пегги решила было припустить вперед, притворившись, что не обратила внимания на окрик, но он как-то в один миг оказался перед ней, и девушка была вынуждена выдавить из себя вежливую улыбку.

– Доброе утро, мисс Макдугал!

Мистер Ричлэндз снял высокую шляпу и поклонился с комичной старательностью. Пегги едва сдержалась, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Все-таки он заменил на посту ее отца и возглавлял приход. Мистер Ричлэндз был вовсе не виноват в том, что своими неловкими движениями порой напоминал Пегги марионетку.

– Как хорошо вы выглядите этим холодным зимним утром, – с пафосом заявил священник, дыхание вырывалось у него изо рта большими белыми клубами.

На лице девушки застыла вымученная улыбка.

– Доброе утро, мистер Ричлэндз. Я бы с удовольствием поболтала с вами, но мне пора домой, чтобы приготовить Джереми обед.

– Тогда позвольте проводить вас. – Священник подставил Пегги локоть. – Сейчас скользко, и мне не хотелось бы, чтобы вы упали и, может быть, повредили лодыжку.

Пегги не была уверена, что ей понравилось упоминание священником ее лодыжки. Молодой человек был высок – девушка доставала ему до плеча – и, несмотря на неуклюжесть, неплохо сложен, с голубыми глазами и рыжевато-коричневыми волосами. Однако в отличие от остальных незамужних женщин в деревне Пегги не считала его привлекательным.

Рассудив, что нет никакой возможности отвергнуть предложение без того, чтобы не показаться грубой, Пегги просунула свою одетую в перчатку руку под локоть священника и позволила ему проводить себя через кладбище. Пока они шли, мистер Ричлэндз без конца рассказывал о том, что он изменил в доме – в доме, где Пегги выросла и который после смерти ее отца был передан новому приходскому священнику. Хотя Пегги вполне устраивал ее собственный крошечный коттедж, построенный на окраине церковных владений, она не могла не думать об отцовском доме как о своем, и ее злили разглагольствования мистера Ричлэндза о том, что он переклеил обои в гостиной. Глупец. Разве он не знает, что камин коптит и новые обои загрязнятся меньше чем за год…

Мистер Ричлэндз продолжал свое скучное повествование почти до самых ворот кладбища. Пегги, которая уже некоторое время взвешивала все «за» и «против», вдруг выпалила:

– Мистер Ричлэндз, я только что была в деревне у Макфирли и присутствовала при родах шестнадцатого ребенка…

Еще не закончив фразу, она почувствовала, что мистер Ричлэндз напрягся и отпрянул от нее.

– Что? – вскричал он, не веря своим ушам. – Вы шутите, мисс Макдугал? Однако должен сказать, если это шутка, то не очень остроумная.

Пегги, нахмурившись, посмотрела на него.

– Нет, я не шучу, мистер Ричлэндз. Я обсудила это с миссис Пирс, акушеркой, и мы решили, что ваш долг священника – поговорить с мужчинами из Эпплсби. Им следует оставить в покое миссис Макфирли по меньшей мере на год. В противном случае она никогда не сможет восстановить свои силы. А нам придется максимально возместить ей ущерб из церковной копилки.

– Мисс Макдугал! – Бледное лицо мистера Ричлэндза по цвету почти сравнялось с лежавшим вокруг снегом. У Пегги упало сердце, она поняла, что миссис Пирс была права. Священник был в шоке, и теперь она ждала приступа гнева.

– Я поражен до глубины души, услышав, что вы, молодая, незамужняя женщина, присутствовали при родах! Просто неслыханно! Тем более при появлении незаконного ребенка у деревенской потаскушки! И о чем только думала акушерка, позволяя вам это? Я намерен как следует поговорить с миссис Пирс. Такое поведение настолько постыдно, что я… я даже не знаю, что и думать!

Изможденное лицо Майры Макфирли и ужасная вонь были еще свежи в памяти Пегги. Она нетерпеливо топнула ногой, недовольная тем, что священник вздумал читать ей нотации по поводу присутствия при родах, когда существуют гораздо более серьезные дела, которыми ему следовало бы заняться.

– Да ладно вам, мистер Ричлэндз. Может, я и молода, и не замужем, но я не ребенок и тем более не невежда. Я знаю, откуда берутся дети и как их производят на свет, и прошу вас как приходского священника помочь миссис Макфирли…

– Я не намерен делать ничего подобного, – воскликнул мистер Ричлэндз. – Я не стану помогать женщине, которая настолько распущена, что не может не раздвигать ноги в течение времени, необходимого для восстановления сил после родов.

– Но это же ваш долг! Мой отец…

– Ваш отец! Ваш отец! Да знаете ли вы, мисс Макдугал, как мне надоели ссылки на вашего отца? Ваш отец был малограмотным мыслителем, которому вы и остальные прихожане, похоже, привыкли верить. Если он был таким мудрым, почему он оставил вас с племянником на милость церкви – на мою милость, – чтобы только вы не попали в работный дом?

Пегги удивленно посмотрела на мистера Ричлэндза, глаза девушки мгновенно наполнились слезами, которые она зло смахнула.

– Если вы так думаете, – сказала она тихим, сдавленным голосом, который сама не узнала, – тогда желаю вам всего хорошего.

Повернувшись, Пегги гордо зашагала прочь. Какая наглость! Не попала в работный дом только благодаря его милости! Ему, значит, надоело слышать о моем отце? Хорошо, он не услышит о нем ни одного слова, вообще ни словечка. Пегги никогда больше не заговорит с этим отвратительным типом. Вот так-то!

Молодой человек позвал ее, в его голосе слышалось крайнее волнение. Спотыкаясь, молодой человек побрел за Пегги. Видя, что она не останавливается, он неожиданно положил свои руки в перчатках на плечи девушки и развернул ее лицом к себе. Это очень удивило Пегги. Священник старательно избегал прикасаться к ней, даже на вечеринках, на которых они порой бывали у благопристойных соседей, вознамерившихся ни больше ни меньше помочь привлекательной дочери покойного священника и симпатичному новому пастырю найти взаимопонимание.

– Мисс Макдугал, – мистер Ричлэндз тяжело дышал, его пальцы давили даже через ее шубку, – простите, если обидел вас, но, пожалуйста, выслушайте меня. Я давно заметил, что ваш отец, хоть и был добрым человеком, слишком вольно обращался с приходом, особенно это касается вашего воспитания…

Пегги собралась с духом, чтобы резко возразить, но Ричлэндз торопливо продолжал:

– То, чего не следовало бы знать молодой девушке, совершенно необходимо знать жене священника, поэтому я готов смотреть сквозь пальцы на плохие манеры, которые вы продемонстрировали…

Пегги во все глаза смотрела на своего спутника, ее рот приоткрылся.

– Мистер Ричлэндз, – с трудом произнесла она. – Вы что?..

– Именно так. Не думаю, что для вас, мисс Макдугал, явилось неожиданностью то обстоятельство, что я уже некоторое время восхищаюсь вами больше, чем по-дружески. Надеюсь, вы окажете мне честь, став моей женой.

Пегги едва не расхохоталась ему в лицо. Господи, ей только что впервые в жизни сделали предложение, а она еле сдерживает смех. Как непристойно!

Лицо мистера Ричлэндза было очень серьезным и озабоченным, скорее в связи с темой, которую она затронула ранее, подумала Пегги, нежели с тем, как она отнесется к его предложению. Разумеется, она не собиралась его принимать.

Пытаясь убрать его руки со своих плеч, Пегги сказала:

– Мистер Ричлэндз, вы ошибаетесь, если полагаете, что я когда-либо вообще подозревала об истинной природе ваших чувств ко мне. Очень жаль, если я дала вам повод думать, что и я чувствую к вам нечто большее, чем дружба. Поскольку это вовсе не так, то боюсь, что не могу принять вашего великодушного предложения. А теперь отпустите меня, пожалуйста.

Когда он наотрез отказался выпустить ее, девушка начала извиваться, пытаясь вырваться из его объятий.

– Вы слышите меня, мистер Ричлэндз?

– Зови меня Джонатан, – сказал священник, наклонившись, чтобы поцеловать ее, – Пегги.

Пегги так растерялась, когда его лицо приблизилось к ней, что на мгновение застыла. Она ощущала обжигающую сухость его губ и неожиданное, пугающее движение языка, пытавшегося пробраться сквозь ее плотно сжатые губы. Следующая реакция была вовсе не столь пассивной. Размахнувшись ногой, она со всей силы ударила непрошеного жениха по голени острым носком сапожка.

Тот взвизгнул и отпустил ее, и Пегги, подобрав юбки, припустилась по кладбищенской аллее со всей скоростью, на которую были способны ее стройные ножки. Хотя девушка слышала, что он зовет ее, она продолжала бежать, скользя по обледенелой дорожке. Она не смела передохнуть, потому что боялась, что Ричлэндз догонит ее и начнет извиняться, а Пегги не была уверена, что ее желудок выдержит еще и это испытание.

Девушка продолжала бежать, холодный ветер продувал насквозь ее расстегнутую шубку и выжимал из глаз слезы. На деревенской улице она чуть не налетела на миссис Мактерли, жену булочника, но лишь извинилась на бегу. Пусть вся деревня вдоволь наглядится на ее лодыжки и икры, ей все равно. Пегги проскочила мимо дома священника, пробежала через калитку своего садика и уже почти на пороге коттеджа налетела на что-то большое и темное. Она на полном ходу уткнулась в эту преграду, которая, почувствовав толчок, издала удивленное «у-уф».

Ошеломленная столкновением, Пегги наверняка упала бы, не поддержи ее сильные руки. Раздался прежний глубокий голос, тоже произнесший «у-уф», в нем явно чувствовался сдерживаемый смех.

– Эй, милашка. Куда это ты так торопишься, будто тебя погоняют?

Задыхаясь от бега, Пегги откинула прядь темных, растрепанных ветром волос, подняла глаза…

И увидела самое поразительное лицо в своей жизни.

На нее весело смотрели ясные серые глаза, выделявшиеся на загорелом лице, что напомнило Пегги о лете, о пышном вереске, переливающемся волнами под мягким вечерним ветерком. Светлые глаза резко оттеняли черные как вороново крыло кудри. Они обрамляли правильное, будто вышедшее из-под резца мастера лицо, которое из-за густых темных бровей и чувственных губ казалось несколько мрачным.

Пегги, затаив дыхание, смотрела на это видение. Она подумала, что это пират сошел со страниц книг Джереми, которые тот вечно просил ему почитать. Но девушка ощутила сильные руки, которые поддерживали ее; мощные плечи, обтянутые черным плащом, такие широкие, что закрыли от нее все вокруг; мужской запах, исходивший, казалось, от его жилета, запах кожи, табака и едва различимый – лошадиного пота.

Взгляд светло-серых глаз незнакомца был дерзко устремлен туда, где в распахнутой шубке виднелись ее талия и прекрасной формы грудь, которая часто вздымалась и опускалась – Пегги пыталась восстановить дыхание. Тряхнув головой, она пришла в себя. С чего это она позволяет совершенно незнакомому мужчине держать себя в объятиях, когда только что ударила священника, попытавшегося сделать то же самое? Тяжело дыша, Пегги сделала неожиданное движение, чтобы освободиться, и насмешливый незнакомец сразу же отпустил ее.

– Что, красотка, где-нибудь пожар? – спросил мужчина, поднимая темную бровь. – Или за тобой гонится какой-нибудь приказчик из магазина, страдающий от безнадежной любви?

Пегги смотрела на него, еще не в силах отвечать. Она чувствовала, что ее щеки горят, и была рада тому, что на улице мороз и будет незаметно, что она покраснела. Это был самый красивый мужчина из тех, что она видела. Как же было не залиться краской?

– В чем дело, дитя? Ухажер откусил тебе язычок?

Великан усмехнулся, и при виде его небрежно скривившихся губ сердце перевернулось в груди у Пегги.

– Я уже довольно давно пытаюсь достучаться до твоей хозяйки, – продолжал тот. – Если ее нет дома, то не могла бы ты пустить меня на порог, чтобы я ждал в тепле? Продрог до костей…

Пегги услышала за калиткой чей-то голос. Приподнявшись на цыпочки, она увидела мистера Ричлэндза, который брел в их сторону, размахивая зажатой в руке шляпой.

– О, только не это! – простонала она.

Ее посетитель тоже оглянулся и гулко сказал:

– Этот человек, кажется, к тебе.

– Знаю, – жалобно отозвалась Пегги. – В том-то и дело.

Она бросилась к двери, которую никогда не запирала, и споткнулась о порог. Торопясь попасть в гостиную, девушка одной рукой расстегнула крючки своей шубки, другой бросила в сторону сумочку.

– Вот незадача, – пробормотала Пегги, едва ли заметив, что широкоплечий незнакомец проследовал за ней внутрь дома и теперь смотрел через окно на мистера Ричлэндза, который замер у калитки, будто вдруг понял, что его присутствие здесь нежелательно. – И Джереми вернется с минуты на минуту!

– Этот человек докучает тебе, милашка? – спросил темноволосый джентльмен. – Если да, то я с удовольствием помогу тебе от него избавиться.

– О, – застонала Пегги. Она повесила шубку на спинку стула, а затем положила руку на лоб, будто для того, чтобы унять головную боль. – Это невозможно. Честное слово, я уже пыталась.

Незнакомец еще раз выглянул в окно.

– Я не дрался со студенчества, по крайней мере, на кулаках, но похоже, что и он тоже. Конечно, он помоложе… Как ты думаешь, он согласится стреляться на рассвете?

Пегги посмотрела на гостя и рассмеялась, из глубины ее существа, казалось, лился чистый, журчащий звук. Она сама не понимала, чему так обрадовалась.

– Вы шутите! Это же мистер Ричлэндз, священник.

– Мне не до шуток. Будь он хоть архиепископом Кентерберийским, я был бы счастлив убить его ради тебя. Только скажи.

Она заметила, как взгляд светло-серых глаз обежал уютную, но бедно обставленную комнату, а потом остановился на ней. Пегги вдруг вспомнила о своем тесноватом коричневом шерстяном платье с мокрым от снега подолом.

– С другой стороны, – задумчиво сказал незнакомец, – чем убивать его – это может кому-нибудь не понравиться, и здесь соберется целая толпа, – почему бы мне просто не напугать этого типа, чтобы он убрался восвояси? А потом ты и я разожжем огонь, сядем рядом и познакомимся поближе. Можем славно провести время, по крайней мере, до тех пор, пока не вернется твоя хозяйка.

– Моя хозяйка? – повторила Пегги. – О ком вы говорите?

В этот момент распахнулась дверь, и в комнату, хромая, вступил священник. Распрямив плечи и являя собой воплощение уязвленного достоинства, мистер Ричлэндз произнес:

– Прошу простить за вторжение, но, мне кажется, я обязан извиниться, мисс Макдугал.

– Мисс Макдугал? – эхом отозвался незнакомец, уставившись на Пегги.

Прежде чем она успела ответить, мистер Ричлэндз продолжил:

– Как я понял, это обычное дело для молодых дам – отвергать первое предложение джентльмена, поэтому я не собираюсь принимать ваш отказ близко к сердцу. Не беспокойтесь, я снова попрошу вашей руки и буду просить опять и опять, пока вы не окажете мне честь стать моей женой.

Вот теперь ничто не могло скрыть краску, которая залила лицо Пегги. Еще никогда в жизни ее так не унижали. Как может священник вести разговоры на такую тему в присутствии совершенно постороннего человека?

– Уверяю, мистер Ричлэндз, – возбужденно начала Пегги, – что, сколько бы вы ни делали предложений, мой ответ будет неизменным. Разве я какая-нибудь глупая девчонка, чтобы играть человеческими чувствами? Если вы так думаете, то глубоко ошибаетесь. – Величественным жестом Пегги указала на дверь. – А теперь прошу вас покинуть этот дом.

Мистер Ричлэндз двинулся в сторону двери, но внезапно остановился и взглянул на высокого незнакомца.

– Могу я спросить, что привело этого джентльмена в ваш дом? – Его голос жалко задрожал. – Непозволительно, сэр, приходить одному к молодой одинокой женщине вроде мисс Макдугал.

Сероглазый незнакомец выглядел все более озадаченным, и только теперь Пегги заинтересовалась, что, собственно, тому здесь нужно. К ним с Джереми никто и никогда не приходил в гости, за исключением женщин из прихода, которые занимались благотворительностью вместе с Пегги. Кто же этот красивый джентльмен?

А сам он, казалось, лишился дара речи.

– Видимо, здесь какая-то ошибка, – выдавил он наконец.

– Ошибка? – Пегги смотрела на незваного гостя. Холеный, прекрасно одет: на нем плащ, каких не увидишь в округе, а высокие сапоги начищены до зеркального блеска. Белоснежный галстук повязан очень умело. В общем, перед ней стоял необычайно привлекательный мужчина. И вдруг его внешность показалась Пегги чем-то знакомой. Что-то было в этих серых глазах…

– Я искал мисс Макдугал, – неуверенно произнес он. – Но мисс Макдугал, которая мне нужна, является теткой некоего Джереми Роулингза…

Пегги вдруг почувствовала тяжесть в груди.

– Да, это я. – Она вздохнула и устало опустила плечи. – Что натворил Джереми? Что бы это ни было, клянусь, мы возместим. Кто-нибудь пострадал? Не могу выразить, как мне жаль…

– Гм, нет, вы не поняли меня. – Незнакомец посмотрел ей прямо в глаза, ему явно было неловко. Он представился: – По-моему, мисс, я ваш свояк, Эдвард Роулингз.