Текст книги "Пьянящий аромат"

– Ага, – сообщил лорд Эдвард со смехом, в котором не чувствовалось ни капли тепла. – Вот мы и приехали. Несравненное поместье Роулингзов.

Сквозь косую пелену снега Пегги увидела, что торфяник заканчивается группой старых дубов, которые образовывали аллею, уходившую вверх по пологому склону. На вершине холма виднелось строение, которое лорд Эдвард назвал замком Роулингз. Трехэтажное здание с многочисленными пристройками, в которых располагались конюшни, каретные сараи и жилища крестьян-арендаторов, в окружающем пейзаже напоминало лебедя, скользящего по серебряной глади озера. Пегги была уверена, что из окон верхнего этажа в ясный день можно увидеть расположенную под холмом деревушку, над которой возвышался замок.

– Как красиво, – вздохнула Пегги, не подозревая, что произнесла это вслух… Она в жизни не видела ничего подобного, и у нее в голове возник вопрос, как бы сложилась судьба Кэтрин, если бы Джон привез ее в дом своих предков.

– Вы полагаете? – В голосе Эдварда сквозило удивление. – А я всегда считал его уродливым. Он расположен весьма неудачно. Зимой ветры с торфяных полей продувают дом насквозь. Нам приходится изрядно потрудиться, чтобы его протопить. Но у моего прапрапрапрадеда отсутствовало чувство, которое Бог дал скворцу, и он построил дом с видом на торфяник.

Вряд ли Пегги слышала, что он говорил. Ей казалось невозможным, что всего пару недель назад они с Джереми выгребали из сарайчика последние крохи угля и ломали голову, где бы найти денег, чтобы купить еще. А теперь – это произошло так внезапно, что у Пегги голова шла кругом, – им больше никогда не придется беспокоиться об угле и даже о деньгах. За такое короткое время пройти путь от благородной бедности до… Это походило на одну из сказок, которые так любил Джереми.

Девушка почувствовала, как Эдвард пришпорил скакуна, из-под копыт полетели снег и комья мерзлой земли. По дубовой аллее они подъехали к широкой каменной лестнице, поднимавшейся к тяжелым двойным дверям. Свет из многочисленных окон замка веселыми желтыми полосами ложился на нетронутый снег.

Эдвард еще не успел остановить коня, как двери дома начали открываться. Два человека в напудренных париках и зелено-белых ливреях скатились по лестнице и бросились к ним.

Потребовалась вся сила двух слуг и мастерство Эдварда, чтобы подвести крайне возбужденного жеребца к каменным ступеням, где всадники могли бы спешиться. Очевидно, конь не стремился подобно своим седокам поскорее спрятаться от непогоды.

– О, лорд Эдвард, – послышался женский крик. Пегги разглядела в просвете дверей силуэт довольно полной дамы. – Я очень рада, что вы вернулись в целости и сохранности, милорд. Какой ужасный несчастный случай, какая гадкая погода! То, что вы нашли лошадь, просто подарок небес. Скажите, а как себя чувствуют молодой хозяин и его тетушка?

– Вы и сами можете об этом спросить, миссис Прейхерст, – ответил Эдвард, снимая со своих широких плеч плащ и полностью оборачивая им Пегги. – Я привез одну из жертв аварии.

Продолжая причитать, его собеседница вышла на крыльцо, и Пегги увидела, что это крупная женщина средних лет. Судя по связке ключей, которая висела на кольце, прикрепленном к ее поясу, она, очевидно, служила экономкой в поместье.

Ветер играл кружевами, прикрывавшими волосы с проседью, но миссис Прейхерст, казалось, не замечала ветра и снега. Она обернулась к дверям и крикнула внутрь дома:

– Мистер Эверс! Рози, найди мистера Эверса. Скажи ему, что лорд Эдвард уже дома и что он привез с собой… – Она помедлила, взглянув через очки в золотой оправе на Пегги. – А кто эта молодая леди, милорд? Конечно, не крошка Мэгги Герберт – в такой вечер ее не выманишь из дома!

– Конечно, нет, – ответил Эдвард со своим совершенно бесцветным смешком. Он спешился со стремительностью, которую Пегги уже причислила к особенностям его характера, и повернулся к ней. В светлых глазах играл озорной огонек. Пегги прикусила нижнюю губу и нерешительно измерила взглядом расстояние до земли.

– Ну, давайте же. – Его обтянутые черными перчатками руки пытались оторвать ее пальцы от гривы коня. – Я не уроню вас, если вы этого боитесь.

Эдвард практически попал в точку, поэтому Пегги смутилась и покраснела. К счастью, в потоке света, который лился из распахнутых дверей дома, любой решил бы, что щеки девушки раскраснелись от ветра. Пегги осторожно обняла Эдварда за шею, крепко зажмурилась и соскользнула прямо в его теплые объятия.

Вместо того чтобы поставить девушку на землю, он поднял ее как пушинку на руки и повернулся, чтобы внести по лестнице в дом.

– Ради Бога, – запротестовала Пегги, ее глаза широко распахнулись. – Я не инвалид! Я, знаете ли, умею ходить.

– Здесь скользко, – коротко бросил Эдвард, хотя и не думал скользить. – И сыро.

– Я все равно насквозь промокла, – сообщила Пегги. – На мне сухой нитки не осталось. Так что не вижу разницы…

– Вам когда-нибудь давали понять, – поинтересовался Эдвард, поднимаясь на крыльцо, – что вы невыносимо разговорчивы?

Прежде чем Пегги придумала, как бы поязвительнее отреагировать, Эдвард обратился к экономке:

– Миссис Прейхерст! Позвольте представить вам тетушку его светлости, мисс Пегги Макдугал.

Когда миссис Прейхерст как следует разглядела Пегги, в глазах за стеклами очков отразилось искреннее удивление, однако хорошее воспитание не позволило ей открыто показать свои чувства.

– Надо же, – проговорила экономка, приседая в реверансе. – О, дорогая мисс Макдугал… Прошу извинить меня. Только на свету… и вы выглядите такой молоденькой… Я очень надеюсь… – Экономка решила зайти с другого бока. – Вы не очень сильно ударились?

– Спасибо, я в полном порядке, – вежливо проговорила Пегги, которую Эдвард проносил мимо ошеломленной экономки. Трудно поддерживать достойную беседу, когда вас тащат, словно куль с зерном. – Ужасно приятно познакомиться…

– Эверс! – Вопль Эдварда заставил ее вздрогнуть. Когда Пегги вновь открыла глаза, то увидела, что они уже в просторном зале с такими высокими потолками, что единственное помещение, с которым Пегги могла его сравнить, была церковь ее отца.

Помещение, залитое искрящимся светом нескольких люстр, свешивавшихся с балок на потолке, было именно таким, каким Пегги представляла себе Большой зал в замке… просторный, пышно украшенный и, собственно, ни для чего специального не предназначенный. Здесь было несколько гарнитуров стульев, обитых гобеленовой тканью, на стенах висели недурно выполненные натюрморты. Старинные ковры покрывали каменный пол. Широкую дверь в столовую обрамляла парная лестница, которая вела на открытую галерею, опоясывавшую три стены зала на втором этаже. В общем, зал был огромным, и на деньги, которые уходили на его отопление в течение года, какая-нибудь семья из Эпплсби могла бы кормиться всю жизнь.

Но прежде чем Пегги успела высказаться по этому поводу, крик лорда Эдварда вновь заставил ее зажмуриться.

– Эверс!

На этот зов явился тихий, довольно пожилой человек. Шаркающей походкой дворецкий вошел в зал через боковую дверь.

– Милорд? – Его как будто не удивило и нисколько не заинтересовало то, что хозяин держит на руках молодую женщину.

– Эверс, – сказал Эдвард, – вот ты где. А Роберт…

– Молодой Роберт только-только приехал. У меня в данный момент греется коньяк. А это, полагаю, тетушка герцога? – Не дожидаясь ответа, Эверс с поклоном обратился к Пегги, будто говорил с королевой: – Мисс Макдугал, это большая честь для меня.

– Я приготовила для молодой леди Розовую комнату, – объявила миссис Прейхерст, которая спешила за ними, ключи на ее поясе мелодично позвякивали. Она закрыла входные двери и наказала служанке убрать тающий снег, который намело ветром вовнутрь. – Там прекрасный камин, и мы сейчас же приготовим ванну. После пребывания на этом ужасном холоде вам обоим потребуется горячий пунш. Рози, беги и скажи кухарке, что хозяин – я имею в виду лорда Эдварда – дома и хотел бы выпить чего-нибудь горячего…

– Коньяк – это все, что мне нужно, – кивнул Эдвард. Он стремительно направился к лестнице, ведущей на галерею. – Сэр Артур привезет с собой лекаря. Проводите мистера Паркса прямо в комнату к мисс Макдугал, как только он приедет.

С галереи, выходящей на Большой зал, донесся какой-то звук, и Пегги подняла глаза. Изысканно одетый господин, по виду ровесник Эдварда, перевесился через балюстраду, держа в руках бокал с жидкостью янтарного цвета.

– Ну же, Эдвард, – добродушно крикнул он. – Куда ты запропастился? Арабелла говорила, что ты собирался приехать еще на прошлой неделе. – Светловолосый джентльмен сделал глоток из своего бокала, затем принялся разглядывать их. – Ну-ка, кто это там с тобой? Мэгги Герберт? Какого черта нужно этому ребенку?

Эдвард поудобнее устроил Пегги у себя на руках, и девушка инстинктивно крепче обхватила его шею, боясь, как бы он не уронил ее. Однако она тут же поняла, что Эдвард просто плотнее обернул вокруг нее свой длинный плащ, чтобы не запутаться в свисающей поле. Он посмотрел на нее, на его чувственных губах играла дразнящая улыбка. Пегги немедленно отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом. К несчастью, в ее теперешнем положении единственным способом сделать это было сложно без риска упасть с высоты нескольких футов на каменный пол.

Чтобы скрыть смущение, она спросила:

– Что это за человек там расшумелся?

– Это, – ответил Эдвард, кинув быстрый взгляд наверх, – мистер Алистер Картрайт. Я с ним познакомился еще когда мальчишкой бегал в школу и до сих пор не могу от него отделаться. Своего поместья у мистера Картрайта нет, поэтому он свободно пользуется моим.

– А кто такая Арабелла? – насмешливо поинтересовалась Пегги. – Ваша любовница?

Улыбка покинула лицо лорда, брови сошлись на переносице.

– Как, – сухо осведомился он, – может быть, чтобы за таким нежным личиком скрывался такой колючий язычок?

– Я – либерал, вы помните? – парировала Пегги. – Колючий язычок – моя единственная защита, поскольку у меня нет ни доходов, ни имущества.

Вместо ответа Эдвард только сильнее нахмурился. Не подозревавшая об их разговоре миссис Прейхерст пролетела мимо по ступенькам наверх, приподнимая для скорости подол платья.

– Я пойду вперед, милорд, чтобы приготовить постель для мисс Макдугал…

– Мисс Макдугал? – Блондин, которого Эдвард назвал Алистером Картрайтом, чуть не столкнул с балюстрады свою выпивку, но ловким движением успел перехватить бокал. К тому времени как Эдвард со своей ношей вслед за экономкой поднялся на галерею, его друг успел прийти в себя настолько, чтобы встретить их с беспечной улыбкой и плохо скрываемым любопытством.

– Эй, там, – произнес он, поравнявшись с Эдвардом, и взгляд его ярких глаз остановился на Пегги. – Позвольте отрекомендоваться, раз хозяин так плохо воспитан, что не собирается представить меня вам. Мое имя Картрайт, Алистер Картрайт.

Эдвард прибавил шагу, поспевая за развевающимся подолом миссис Прейхерст. Пегги пришлось практически выворачивать шею, чтобы увидеть Алистера за широким плечом Эдварда.

– Как поживаете, мистер Картрайт? – спросила она вежливо. Алистер Картрайт не обладал высоким ростом и таким же мощным сложением, как хозяин поместья, но имел приятную наружность и был франтовато одет. Пегги никогда еще не видела такого роскошного галстука, как у него.

– До тех пор, пока вы не появились здесь, мисс Макдугал, я поживал… так себе. – Они повернули в покрытый ковром коридор. Алистер Картрайт семенил рядом, как хорошо выдрессированная комнатная собачка. – Последние несколько недель, пока Эдвард отсутствовал, было чертовски скучно. Но должен сказать, что ваша необычайная красота буквально осветила это печальное старое…

– Картрайт! – прорычал Эдвард. Пегги почувствовала, что негодование бурлит в его груди. – Прекрати.

– О, имей жалость, Роулингз. – Алистер встал как вкопанный, когда миссис Прейхерст остановилась и зазвенела ключами перед покрытой резьбой дверью в конце тускло освещенного коридора. – Мы с мисс Макдугал только что познакомились!

– Я сказал, прекрати, – скрипучим голосом повторил Эдвард. Пегги искоса взглянула на точеный профиль, который нависал над ней, и увидела, как на скулах лорда заходили желваки. В его глазах зажглись опасные огоньки. – Ты забыл, что я не люблю говорить одно и то же несколько раз.

На Алистера выговор приятеля, казалось, не произвел никакого впечатления. Он прислонился к изящной резной двери и вздохнул:

– Полагаю, это означает, что сейчас мы должны распрощаться, мисс Макдугал.

– Катись отсюда, Картрайт. – Эдвард с треском распахнул ногой отпертую миссис Прейхерст дверь. Пегги посмотрела на экономку – как она отнесется к такому варварству, – но та только подняла глаза к небу, примерно так же, как делала это сама Пегги, когда Джереми вел себя по-дурацки.

Розовая комната, куда внесли девушку, как нельзя более соответствовала своему названию. Она была роскошно отделана в нежно-розовых и лиловых тонах, на стенах были обои с изображением белых примул, все вокруг было олицетворением женственности. Однако, хотя в камине весело потрескивал огонь, а в вазе у кровати стояли свежие цветы, у Пегги возникло ощущение, что в комнате давно никто не жил. Она предположила, что последней хозяйкой этих апартаментов была герцогиня Роулингз, мать Эдварда, которая умерла лет двадцать тому назад.

Пегги показалось, что миссис Прейхерст хлопочет с искренней заботой. Она откинула одеяло, под которым открылись ослепительно белые льняные простыни.

– Ну вот, мисс Макдугал, – взволнованно проговорила экономка, взбивая белые подушки, которые, без всякого сомнения, уже взбивали несколько часов назад, – надеюсь, что комната придется вам по вкусу.

– Очень милая, – проворковала Пегги, не скрывая, что ей здесь нравится. Она никогда не видела комнаты красивее. А то, что в комнате стоял букет, ее просто растрогало. Девушка даже не представляла, где в ноябре можно найти живые розы, и подумала, что они, видно, из знаменитого цветника поместья Роулингзов. В конце концов, лорд Эдвард мог и не лгать.

Эдвард не стал задерживаться на пороге, уверенно прошел по ворсистому ковру к кровати и очень аккуратно опустил на нее девушку. Пегги хотела было посмеяться над его осторожностью, сравнив себя с хрупкой фарфоровой вазой. Но когда он убрал руки, обнимавшие ее, и капор соскользнул с головы, открыв рану, миссис Прейхерст вскрикнула.

– Ох! – запричитала экономка. – Какая ужасная рана! Бедная козочка! Посмотрите, она такая же белая, как простыни!

– Где же Эверс с коньяком? – Голос Эдварда звучал раздраженно. Должно быть, он очень требовательный хозяин, подумала Пегги. Ей было немного жаль миссис Прейхерст. – Картрайт, не стой там как изваяние. Принеси, приятель, что-нибудь выпить. Разве ты не видишь, что девушка вот-вот потеряет сознание?

Пегги, у которой веки вдруг начали наливаться свинцом, с трудом подняла глаза. Нет, она не собиралась падать в обморок. Она здоровая дочь шотландского священника, а не какая-нибудь изнеженная мисс из общества. И все же следовало признать, что ее одолевает сонливость. Может, если закрыть глаза на минутку-другую, то…

– Вот и я, милорд, – раздался монотонный голос дворецкого. Пегги услышала хрустальный звон бокалов, звук вынимаемой из графина пробки. – Кухарка прислала еще пунша.

– К черту пунш, – ругнулся Эдвард. – Налей-ка коньяку. Девушка без сознания.

Чтобы показать, что это не так, Пегги открыла глаза. И обнаружила, что смотрит в доброе, обеспокоенное лицо миссис Прейхерст, которая склонилась, стягивая с нее перчатки, расстегивая шубку и развязывая ленту капора.

– Все хорошо, моя дорогая, – произнесла экономка, вытягивая капор из-под головы Пегги. Прохладная умелая рука убрала с ее лица несколько спутанных прядей. – О Боже! Рана вроде бы не очень глубокая. Я надеюсь, что…

– Миссис Прейхерст, будьте так любезны… – Эдвард слегка отодвинул величественный зад экономки, в его руке был бокал с той же янтарной жидкостью, которую пил его приятель.

Пегги обратила внимание, что черты лица хозяина замка заострились, но подумала, что причиной тому скорее раздражение на слуг, чем волнение за нее. И впрямь, они и знакомы-то всего пару недель – слишком короткое время, чтобы у него могло возникнуть какое-нибудь чувство, кроме влечения, какое, с горечью подумала девушка, любой мужчина типа лорда Эдварда испытывает при виде первой встречной горничной.

– Пейте, – приказал Эдвард, в его голосе не было ни капли сочувствия. Он держал широкий бокал прямо перед ее лицом, от паров спиртного на глазах Пегги появились слезы. Девушка молча покачала головой. Она даже и не подумает пить эту ужасно пахнущую жидкость.

– А нет у вас какого-нибудь виски? – выдавила она слабым голосом, заметив выражение удивления на лице миссис Прейхерст и не поняв, чем оно вызвано.

– Выпейте это, – повторил Эдвард, и что-то в его тоне заставило Пегги вспомнить о том, что лорд не любит говорить одно и то же несколько раз. Она бросила сердитый взгляд, как можно небрежнее приняла из его рук бокал и, закрыв глаза, попробовала огненную жидкость на язык. Реакция девушки была инстинктивной и быстрой: она крепко сжала двумя руками бокал и опрокинула в себя все его содержимое.

Когда сосуд опустел, Эдвард отобрал его у Пегги и долгим взглядом посмотрел на девушку, которая дрожащей рукой провела по наполнившимся мукой глазам. Он протянул Пегги чистый носовой платок. Раздражение без следа исчезло из серых глаз.

– Лучше? – спросил он, когда Пегги с шумом втянула воздух через нос.

Она кивнула. Восхитительный коньяк разливался теплом по всему ее телу, согревая даже замерзшие пальцы ног, а головная боль, казалось, прекратила мучить ее. Да ведь коньяк лучше виски!

– Хорошо, – сказал Эдвард, возвращая бокал Эверсу, который подал ему другой, полный. Эдвард оценивающе посмотрел на коньяк, потом на Эверса. Погрозив длинным пальцем старому дворецкому, Эдвард одним долгим глотком опустошил бокал.

Миссис Прейхерст окинула Эдварда укоризненным взглядом, посмотрев на него поверх очков, и с фамильярностью слуги со стажем отстранила его и вновь склонилась над Пегги, чтобы расстегнуть длинный ряд пуговиц на ее дорожном платье.

– Мисс Макдугал, – начала экономка, – надеюсь, вы не сочтете за нескромность, но леди Герберт и я подумали, что вам понадобится горничная, поэтому я пригласила Люси Элкотт из женской семинарии. Я прекрасно знаю, что сейчас в моде служанки-француженки, но у нас здесь их днем с огнем не сыщешь, к тому же мистер Эверс не особенно жалует французов. Поэтому я подумала, что вы будете не против…

Пока миссис Прейхерст щебетала, проворно расстегивая пуговки, Пегги заметила, что Эдвард, опустив свой бокал, поднял бровь. Проследив за его заинтересованным взглядом, девушка поняла, что он устремлен на спелую округлость ее груди, отчетливо видную сквозь тонкий муслин ее блузки. С заалевшими щеками Пегги уставилась на Эдварда и смотрела на него до тех пор, пока тот не почувствовал на себе ее взгляд. Тогда он поднял глаза и, встретившись с ее глазами, покраснел. Это удивило и смутило Пегги. Если он такой уж опытный донжуан, то с чего бы ему краснеть?

Собственное смущение вкупе с коньяком вернуло лицу Пегги нормальный цвет, на щеках девушки заиграл румянец. Она спросила обманчиво нежным голосом:

– Мне кажется, услуги лорда Эдварда больше не нужны, не так ли, миссис Прейхерст?

Экономка подняла глаза от манжет, которые расстегивала, и метнула укоризненный взгляд в сторону стоявших у двери мужчин.

– Разумеется, нет! – звучно подтвердила она и, оставив в покое руку Пегги, уверенно направилась в сторону своего хозяина и его дворецкого. Ни одному из мужчин не потребовалось дополнительного приглашения. С вежливыми поклонами, причем лицо Эдварда было по-прежнему пунцовым и растерянным, оба отступили в коридор, где Алистер Картрайт встретил их веселым «Aга!».

Миссис Прейхерст плотно прикрыла дверь, а затем вернулась к Пегги, качая головой.

– Вам придется извинить их, мисс Макдугал, – произнесла она немного ворчливо, но все же добродушно. – В поместье Роулингзов не было ни одной леди в течение… о, очень давно, с тех пор как умерла герцогиня.

Догадка Пегги оказалось верной. Ее поселили в прежней комнате герцогини, и она здесь первая после смерти матери Эдварда.

– Конечно, друзья лорда Эдварда частенько наезжают из Лондона, но я-то имею в виду, что в замке давно не было леди, проживающей постоянно.

Пегги поинтересовалась:

– А что, лорд Эдвард часто устраивает людные вечеринки?

– Честно говоря, когда он сам не в Лондоне, такое впечатление, что весь Лондон здесь у него. – Миссис Прейхерст говорила о хозяине, не скрывая гордости за него. – Конечно, в поместье прекрасный стол и великолепные лошади. Видите ли, конюшня лорда Эдварда пользуется большой известностью среди любителей. Даже принц Уэльский…

Послышался тихий стук, и миссис Прейхерст поспешила к двери. Это была Люси Элкотт, нанятая экономкой в качестве горничной для Пегги. Хорошенькая большеглазая девушка с ярко-рыжими волосами смущенно улыбнулась своей новой хозяйке и была немедленно отослана миссис Прейхерст в примыкавшую ванную комнату дожидаться служанок, которые должны были приготовить для Пегги горячую ванну.

Появление Люси заставило миссис Прейхерст потерять нить разговора – она совершенно забыла о принце Уэльском и приступила к обсуждению, и весьма темпераментному, большой группы лондонских друзей лорда Эдварда, которые собирались в Роулингз в конце следующей недели на бал и на охоту. Их приезд, изо всех сил старалась объяснить миссис Прейхерст, планировался давно, и лорд Эдвард, узнав о том, где находится наследник Роулингзов, решил, что бессмысленно отменять его.

– Так как, – продолжала экономка с заметным смущением, – одно время, мисс Макдугал, были основания полагать, что вы не так молоды, как оказалось, лорд Эдвард полагал, что вы, э-э, не откажетесь от…

Пегги не смогла сдержать улыбки. Лорд Эдвард, несомненно, полагал, что она, провинциальная старая дева, будет польщена возможностью отобедать в изысканном обществе.

– Все ясно, – сказала она. – Значит, то, что я недавно из-за школьной парты, как тактично выразился лорд Эдвард, и никогда раньше не бывала в Лондоне, помешает празднику?

– Конечно, нет, – ответила миссис Прейхерст с несколько наигранным энтузиазмом. – И потом, среди гостей вполне могут быть такие же молодые дамы, как вы. Например, старшие дочери сэра Артура. Кажется, вы с ними уже знакомы? – После того как Пегги утвердительно кивнула, миссис Прейхерст продолжала: – Они хорошие девочки. Знаете, лорд Эдвард приглашает к себе погостить только представителей лучших семей Англии. Граф Дерби и его семья, маркиз и маркиза Линн с детьми, баронет сэр Томас Кейн, вдова леди Селдон и, конечно же, виконтесса Эшбери… – Миссис Прейхерст замолчала и добродушно рассмеялась. – Я совсем позабыла! Должно быть, моя дорогая, эти имена вам ничего не говорят. Вы должны сдерживать меня, если я разболтаюсь. Я ведь немолодая женщина, к тому же склонная посплетничать!

Пегги выдавила смешок. Девушка не усомнилась – заподозри миссис Прейхерст, что с такой гордостью перечисленные ею имена гостей внушили Пегги скорее испуг, чем радость, – она не стала бы усердствовать. Перспектива скорой встречи и общения с десятком титулованных особ отнюдь не привлекала Пегги. Ради всего святого, о чем она будет говорить с вдовой леди Селдон или маркизой Линн? Об ужасных условиях жизни бедняков в Лондоне? О необходимости отмены эксплуатации детского труда? И ведь ей наверняка придется участвовать во всех мероприятиях – начиная с вечернего виста и кончая псовой охотой. Вот тоска! Ничего другого не оставалось, кроме как поговорить с лордом Эдвардом. Никто не смеет требовать от Пегги, чтобы она коротала свои дни в пустых пересудах с вдовушками и их пустоголовыми дочками. Она ничего не знала о лондонском обществе, поэтому не смогла бы принять участие в их болтовне, если бы даже захотела. Она не умела вышивать, не понимала музыки, ненавидела охоту и питала отвращение к праздности, интригам, игре страстей. Господи, чем ей заняться? Может, связаться с местной церковью и предложить свои услуги? Ей больше импонировало ухаживать за слабыми, чем кланяться богатым.

Служанки принесли горячую воду, и миссис Прейхерст повела их в ванную комнату, давая таким образом девушке отдохнуть от своего общества. В дверь вновь постучали, и миссис Прейхерст впустила тучного пожилого господина, которого представила как мистера Паркса, местного доктора. Мистер Парке принес с собой черный саквояж, хорошее настроение и отчетливое благоухание коньяка – видно, Эверс перехватил его на пути к комнате Пегги. Девушку не столько интересовало мнение медика о ее ране, сколько сведения о Джереми, которыми тот мог располагать. Мальчик уже в Роулингзе? С ним все в порядке? Когда она может его увидеть?

Мистер Парке утвердительно ответил на первые два вопроса, а услышав третий, погрозил пальцем.

– Ни в коем случае, пока я не посмотрю вас, маленькая мисси, – назидательно проговорил он, а когда миссис Прейхерст кашлянула, поправился: – То есть мисс Макдугал.

С помощью Люси миссис Прейхерст удалось так зачесать волосы Пегги, что лекарь смог хорошо осмотреть рану, и только когда девушка увидела, какое впечатление произвела рана на горничную, она сообразила, что, по всей видимости, повреждение серьезнее, чем ей казалось. Бедная Люси вскрикнула и вытаращила глаза, одной рукой зажала себе рот, другой быстро перекрестилась. Мистер Парке тем не менее оставался бесстрастным, рана Пегги интересовала его только с медицинской точки зрения. Он повертел ее голову чуткими пальцами, надавил в нескольких местах, спрашивая, не больно ли ей и не ощущала ли она после аварии тошноту или головокружение. Услышав утвердительный ответ, лекарь кивнул и начал обрабатывать рану.

Мистера Паркса, как он сообщил миссис Прейхерст, беспокоила вероятность сотрясения, хотя головокружение могло возникнуть и в результате нервного шока, который девушка перенесла во время падения, и от тряски по пути в поместье. Не обращая внимания на Пегги, доктор продолжал давать наставления: его пациентку следует будить каждые два часа, и если у нее будет плыть перед глазами или она не сможет удерживать равновесие, немедленно послать за ним. Утром, велел мистер Парке, если голова будет болеть, нужно дать настойку опия. Затем он перечислил то, чего Пегги категорически не должна была делать в течение недели, в том числе заниматься рукоделием или ездить верхом. Последнее даже обрадовало Пегги, у которой появился прекрасный повод не участвовать в охотничьей забаве лорда Эдварда.

Дав миссис Прейхерст исчерпывающие инструкции, мистер Парке собрался уезжать. В тот момент, когда Люси открыла дверь, чтобы проводить доктора, мимо них прямо к кровати пронесся четырехфутовый снаряд с черной шевелюрой.

– Пегги! – завопил Джереми, ныряя прямо в кровать и тряхнув любимую тетушку так, что у той вырвался крик боли. – Эй! Он пускал тебе кровь?

Придя в себя, Пегги внимательно осмотрела мальчика. Его щеки горели румянцем, глаза сверкали, однако было очевидно, что это скорее следы возбуждения, чем болезни. Она инстинктивно потянулась, чтобы убрать с потного лба прядь темных волос.

Мистер Парке в дверях выкрикнул:

– Молодой человек! О чем сэр Артур и я говорили с вами в карете?

Джереми не обратил ни малейшего внимания на слова лекаря.

– Доктор пускал тебе кровь, Пегги? – допытывался он.

– Конечно, нет, – сказала Пегги. – Что это ты носишься, как маленький головорез? Ты же знаешь, нельзя сшибать мебель! Мы все-таки не у себя дома…

Мистер Парке решительно прошествовал мимо растерявшейся миссис Прейхерст и взял герцога за шкирку.

– Молодой человек, – сурово проговорил он, – дядя Эдвард предупредил вас, чтобы вы оставили вашу тетушку в покое. Она сильно ударилась головой и чувствует себя неважно…

– Сам знаю, – отозвался Джереми, голос которого звучал несколько придушенно, поскольку мистер Парке оттащил его от кровати за ворот. – И если бы не дядя Эдвард, она бы погибла. Сэр Артур превратил бы ее в лепешку. Пегги, ты видела те перила на лестнице? Как ты думаешь, дядя Эдвард не рассердится, если я всего разочек съеду по ним?

Когда мистер Парке выволакивал Джереми из комнаты, тот извернулся и взглянул на лекаря.

– А теперь послушай, – сказал он. – Ты сейчас же отпустишь меня. Я же герцог.

Мистер Парке засмеялся, как будто Джереми остроумно пошутил.

– Попрощайтесь с тетей, ваша светлость, – проговорил он.

Джереми успел еще раз взглянуть на Пегги, прежде чем его вытащили из комнаты.

– Не беспокойся, Пегги, – заверил он, – я приду проведать тебя после ужина!

– Обеда, – поправил его лекарь, – только ты никуда не придешь.

Люси быстро закрыла за ними дверь и с несколько ошарашенным видом прислонилась к ней. Глаза у миссис Прейхерст, которая стояла в другом углу комнаты, казались за очками огромными, но она сказала только:

– Ну что ж, его светлость кажется весьма энергичным молодым человеком.

Пегги была слишком слаба, чтобы возражать. Да, Джереми шалун, но разве все десятилетние мальчишки не такие? А чего они ожидали? Миниатюрную копию лорда Эдварда? Ха!