Текст книги "Просто женаты"

Глава 6

Ли влетела в дом прежде, чем Рейвен спешился, и направилась прямиком к себе в спальню, надеясь под предлогом головной боли остаться одна и собраться с мыслями. Проходя мимо зеркала в позолоченной раме, она отвернулась, боясь увидеть собственное отражение.

С годами материнское лицо поблекло в ее памяти, но иногда Ли посещали мысли о том, действительно ли она точная копия своей матери? Было невозможно отрицать, что она унаследовала ее зеленые глаза, густые рыжеватые волосы и тонкое выразительное лицо, но на свете найдутся сотни женщин с зелеными глазами, каштановыми волосами и высокими скулами.

Очевидно, джентльмена с Бонд-стрит потрясло что-то другое. Неужели выражение ее лица напомнило ему мать девушки? Или манеры? А может, сияние глаз? Или то, что Ли сопровождал Рейвен, обладатель скандальной репутации, которому она опрометчиво позволила столько вольностей?

Ли крепко сцепила пальцы, ужасаясь мысли о том, что унаследовала не только внешний облик матери, но и… ее нрав.

Она принялась тревожно ходить по комнате. В Бэмборо с ней никогда бы не случилось ничего подобного. Но здесь все было иначе. Она сама изменилась. Рядом с Рейвеном она стала более беспечной, уязвимой, жаждущей – все вместе.

Этому пора положить конец. И немедленно! Очевидно, ее сходство с матерью невозможно не заметить. Значит, у нее есть два выхода; либо рассказать Рейвену обо всем и надеяться, что он не откажется от сделки, либо с замиранием сердца ждать, пока кто-нибудь не сообщит ему все пикантные подробности семейного скандала – возможно, уже сегодня вечером, на балу.

Надо действовать самой, решила Ли. Что бы ни сказал ей Рейвен наедине, это не нанесет такого ущерба ее планам, как публичная сцена. Итак, решено, заключила она, ложась в постель, чтобы обдумать предстоящий разговор. Но вскоре ее сморил сон. Когда Ли проснулась, за окнами было уже темно; пришлось зажечь лампу. Стараясь прогнать дремоту, она позвала Бриджет и принялась подыскивать в своем гардеробе туалет, подходящий для бала.

Власяницу – вот что ей следует носить, с горькой иронией подумала Ли. И посыпать голову пеплом. Чем хуже она будет выглядеть, тем меньше напомнит людям Дейву. И тем реже Рейвен будет поглядывать на нее алчно, как кот на кувшин со сливками, тем скорее он поймет, что развлечений следует искать в другом месте.

Беда заключалась в том, что Ли не хотелось выглядеть пугалом. Она мечтала нравиться, и это желание тоже было новым и тревожным. Она никогда не считала себя кокеткой, озабоченной лишь нарядами, но внезапно все грани и черты характера, до времени погребенные в глубине души, всплыли на поверхность. Но еще сильнее ее тревожило желание нравиться Рейвену, увидеть восторженный блеск в его глазах – только Богу известно, зачем ей это понадобилось! Все это настораживало Ли и совершенно не вязалось с ее прежними представлениями о себе, но где-то в глубине души ей нравилось играть роль кувшина со сливками для такого кота.

Вот именно, играть! И не более того, заверила себя Ли. Ее брак был и навсегда останется фиктивным. А если Рейвен вынашивает иные планы, ему придется забыть о них.

С помощью горничной Ли облачилась в декольтированное бальное платье из ярко-голубого шелка, с кружевным чехлом, украшенным по подолу жемчугом и белыми атласными розетками. Так же были отделаны ее туфельки, веер и ридикюль. Это платье, лучшее в ее гардеробе. Ли намеревалась приберечь для особого случая – может быть, даже для свадьбы Крисси. После того как Бриджет причесала ее, выпустив из узла массу блестящих кудрей, ниспадающих на затылок. Ли величественным шагом вплыла в пустую; безмолвную гостиную.

Торна она нашла в кухне

– А где герцог, Торн? – спросила она.

– Уехал. – Слуга лишь на миг оторвал взгляд от блюда в духовке: ни жемчуг, ни розетки Ли не произвели на него ни малейшего впечатления.

– Уехал?!

Дворецкий, кивнул.

– Куда? – продолжала расспросы Ли.

– Куда-то.

Ли сжала кулаки.

– Так вам известно, куда уехал герцог, или нет?

– Понятия не имею, – отозвался Торн, вынимая из духовки пирог. Окутанный аппетитным ароматом, он пронес блюдо мимо Ли к длинному сосновому столу.

– Что это? – спросила она.

Слуга вынул из отверстия подставки нож.

– Пирог с мясом.

Уже знакомая с кулинарными шедеврами Снейка, Ли без воодушевления взглянула на пирог.

– Снейк приготовил на ужин пирог?

– Нет, куриное фрикасе. Как каждый третий вечер.

– Каждый третий вечер? Что это значит?

– В первый вечер он готовит жареную баранину, во второй – рагу из говядины, а в третий – фрикасе. Затем повторяется все сначала.

– Вы хотите сказать, он изо дня в день кормит вас всего тремя блюдами? Не может быть!

– Еще как может! – пробормотал Торн и разрезал пирог, обнажив его ароматную начинку.

– И он никогда не пробовал приготовить что-нибудь другое?

– Разок попробовал – и бросил. По крайней мере эти три кушанья удаются ему. Надо быть смельчаком, чтобы отважиться есть стряпню Снейка.

– Понимаю, – кивнула Ли с невеселой улыбкой. – Я уже попробовала приготовленные им яйца…

– Этого более чем достаточно, – сообщил Торн, не поднимая головы.

Ли поняла, что он прячет улыбку. Несомненно, ему и в голову не приходило смеяться вместе с женщиной, которая вторглась в царство мужского хаоса.

– Откуда же взялся этот пирог? – допытывалась Ли.

– Я испек его.

Ли удивилась:

– Вы умеете готовить?

– Немного.

Тяжело вздохнув. Ли напрямик спросила Торна:

– Как вы думаете, Торн, мы могли бы поговорить? По-настоящему, на равных? Чтобы мне не пришлось вытягивать из вас в час по слову? С таким же успехом можно искать блох в собачьей шерсти.

Торн окинул ее подозрительным взглядом.

– Откуда вам известно, что у собак бывают блохи?

– Видите ли, я не всю жизнь провела в Лондоне…

– Но разве леди пристало беседовать со слугами… ваша светлость?

– Насчет других леди не знаю, а мне бы хотелось, чтобы мы с вами научились понимать друг друга. Ваше мнение мне небезразлично. В конце концов, мы живем под одной крышей! – Она бросила ридикюль на стол. – Как видите, я собралась на бал, .но понятия не имею, где находится мой муж. К тому же во рту у меня с утра не было ни крошки, а пирог так аппетитно пахнет…

– Хотите кусочек? – не слишком любезно предложил Торн.

– А можно?

Он пожал плечами:

– Это ваш дом.

– А пирог ваш.

Несколько секунд слуга смотрел на Ли так, словно старался разгадать ее тайный замысел. Наконец он произнес:

– Здесь хватит нам обоим. Прикажете подать ужин в столовую… ваша светлость?

– Разумеется, нет! И перестаньте так смотреть на меня. Мне не впервой ужинать на кухне. Там, где я жила раньше, это было в порядке вещей. Сказать по правде, тарелку супа, съеденную под звон кастрюль и ложек, я предпочитаю ужину из нескольких блюд, поданному в роскошной столовой. Прежде компанию мне составляли только моя сестра и экономка.

– Садитесь, – велел Торн и, подумав, прибавил: – ваша светлость.

Он принес ножи и вилки, достал из буфета накрахмаленную льняную салфетку и положил на обе тарелки по увесистому куску пирога. Его вкус превосходил запах – так Ли и сказала. Разговор возобновился, когда оба утолили первый голод.

– Так вы расскажете мне, где научились готовить?

После долгого молчания Тори с явным отсутствием воодушевления произнес:

– У матери. – И, поскольку Ли не сводила с него выжидательного взгляда, добавил: – Когда мне было тринадцать, она заболела и пролежала в постели чуть ли не целый год. Мы перенесли ее кровать на кухню – там было теплее. Не вставая, мать объясняла мне, что и как надо делать. Вот я и научился.

– И если принять за образец этот пирог, достигли больших успехов. Что же было дальше, когда ваша матушка поправилась? Она сама принялась готовить или к тому времени ученик превзошел наставницу?

– Она не поправилась. – Торн с трудом сглотнул, не поднимая глаз.

– Простите… – Ли вдруг протянула руку и коснулась ладони слуги. Торн не отодвинул ее. – Я тоже потеряла мать примерно в том же возрасте.

– Очень жаль, – угрюмо отозвался Торн и запихнул в рот большой кусок пирога, давая понять, что предпочитает еду разговорам.

Ли последовала его примеру, но так и не сумела одолеть больше половины своей порции.

– Скажите, Торн, – снова заговорила она, отложив вилку и переходя к более безобидной теме, – Снейк не возражает, когда вы вторгаетесь в его владения?

Тори фыркнул:

– Никогда! Он готов часами болтать о всякой чепухе.

– Чепухе?

– Ну да – розах, мимозах, как они там называются? Снейк говорит, что в садоводстве Мэннингтон не смыслит ни хре… – Он осекся и покраснел.

Ли кивнула:

– Понятно. Как, по-вашему, Снейк прав?

– Кто знает? – Желание хозяйки узнать его мнение польстило Торну и вместе с тем удивило его. – Прежде здесь никому и в голову не приходило ухаживать за садом, поэтому старина Мэннингтон неделями не вылезал из конюшни. Лошадей он любит больше, чем людей.

– Ясно…

Ли поняла, что если разобраться во всей этой путанице – дворецком, способном заменить повара, поваре, который предпочитает садоводство, и садовнике, обожающем лошадей, – найдется решение одного из самых серьезных затруднений, вставших перед ней. Сколько бы она ни пыталась привести в порядок Рейвен-Хаус, если слуги и впредь будут заниматься не своим делом, дом вскоре вновь придет в плачевное состояние.

– Но скажите, Торн, если уж вам так нравится готовить, почему же поваром стал Снейк, а не вы?

– Мы бросили жребий.

– Что, простите?

– Жребий. Это когда…

– Мне известно, что такое жребий. Я не понимаю одного: зачем распределять обязанности между слугами таким способом?

– Так решил герцог.

– Вот как? – Это объясняло все и ничего. К удивлению Ли, ей не пришлось выпытывать объяснения у Торна.

– Мы служим его светлости со времен битвы при Саламанке. Второго такого храброго и опытного офицера нигде не найти. Когда все мы вернулись домой, нам понадобилась работа, вот его светлость и нанял нас. Нам и в голову не приходило уклоняться от своих обязанностей.

– А куда же делась та прислуга, что раньше работала в доме?

– Ее уже не было. Старый герцог давно умер, с тех пор дом пустовал. По правде говоря, думаю, его светлость дождется, когда дом развалится от старости, и переселится туда, где нет призраков. Он живет здесь только потому, что в доме хватает места для прислуги.

– Все ясно… – Запущенность дома Ли приписывала лености и себялюбию Рейвена, в погоне за удовольствиями не уделяющего ни малейшего внимания пятнам на потолках или безалаберности прислуги. Однако выслушав замечания Торна, она заподозрила, что ремонтом дома герцог не занимался умышленно.

Но почему? Ли задумалась. Что заставило Рейвена с таким пренебрежением отнестись к наследству? Чьи призраки обитают в Рейвен-Хаусе?

В конторе Сирила Гейтса на Глассхаус-стрит не было ни души, если не считать Адриана и самого Сирила. Своему не слишком преуспевающему поверенному Адриан поручал дела необычного или щекотливого свойства. Для таких поручений Сирил годился идеально, поскольку был чужд щепетильности и умел держать рот на замке. А еще он обладал достоинством, которого недоставало другим поверенным Адриана, занятым привычными делами, – всеми мыслимыми и немыслимыми связями.

– Вы получили мои распоряжения? – спросил Адриан, как только устроился в кресле в небольшом кабинете. Здесь пахло старой кожей и табаком, единственная лампа отбрасывала на стол пятно света.

– Ваше письмо я получил, – отозвался Гейтс, поправляя очки в тонкой металлической оправе. Круглые карие глаза за совершенно круглыми стеклами и жидкий пушок вокруг лысины Гейтса создавали у Адриана впечатление, что он обсуждает свои дела с филином. – Ваши распоряжения, – продолжал поверенный, – показались мне несколько… туманными.

– Так и было задумано. Некоторые детали я хотел обсудить при встрече.

– Конечно, конечно! Стало быть, я правильно понял, что этот Дом птиц – весьма… деликатное предприятие?

– Вот именно.

– Прекрасно! Тогда прежде всего нам следует выбрать подходящее место.

– Об этом я уже позаботился. Мне известна одна галерея в Сохо, которую можно приобрести без лишнего шума.

– Отлично. Значит, мы можем перейти к… самим птицам, ваша светлость?

Адриан кивнул, едва заметно улыбнувшись.

– Насколько я понимаю, речь идет отнюдь не о тех пичужках, которых человек с несколькими фунтами в кармане найдет на каждом углу?

– Ни в коем случае! Я намерен приобрести самые редкостные экземпляры. Эти существа должны быть красивыми, забавными и, разумеется, непохожими друг на друга.

– Само собой, – подтвердил Гейтс, слегка поморщившись. – Иначе вашим… посетителям вскоре наскучит переходить от одной клетки к другой.

Адриан возликовал:

– Клетки! Блестящая мысль, Гейтс! И как я сам до этого не додумался?

– Я употребил это слово в переносном смысле…

– Нет-нет, вы подали мне идею! Думаю, клетки надо устроить так, чтобы наш птичник отличался от всех подобных заведений Лондона. Я уже вижу эти клетки размером с целую комнату, предназначенные для того, чтобы подчеркнуть достоинства того или иного вида пернатых. К примеру, в клетке канарейки все будет желтым – от пола до потолка, а в клетке кардинала…

– Красным, – подсказал Гейтс. – Да-да, теперь я понимаю, как вы правы. Я в восторге!

Как были бы в восторге все прочие настоящие мужчины города, удовлетворенно добавил про себя Адриан.

– Значит, во всем заведении не должно быть даже пары одинаковых птиц, – заявил он Гейтсу. – Возможно, их понадобится ввозить из-за границы. Вы готовы взяться за это?

– О, я вполне способен выбрать лучших птичек! Но как я уже сказал, мы говорим отнюдь не о голубках, поэтому обойдутся они недешево.

Адриан расплылся в злорадной улыбке.

– А разве я забыл упомянуть о том, что мне удалось собрать щедрые пожертвования у самых высокопоставлен ных лиц города? Расставляйте ловушки, Гейтс. Цена не имеет значения.

Выйдя из конторы Гейтса, Адриан с вызывающим видом повернул коня не к дому, а в сторону клуба. Весь день ему пришлось вышагивать по гостиной в ожидании герцогини, которая под удобным предлогом головной боли заперлась у себя в спальне. Теперь пришла ее очередь подождать.

Колин и Уилл уже осчастливили клуб своим присутствием и теперь увлеченно играли в карты. Оба уже успели пропустить по стаканчику. Увидев Адриана, Колин предложил навестить мадам Луазель, заведение которой славилось самыми дорогими и изысканными жрицами любви во всем Лондоне.

– Только без меня, джентльмены, – отказался Адриан. – У меня другие планы. – И он рассказал о приглашении на бал к Торрингтонам.

Оба друга изумленно воззрились на него.

– На бал? – переспросил Колин, на лице которого. отразилось явное недоверие. – Ты едешь на бал? По доброй воле?

– Разумеется, по доброй воле, – хмыкнул Адриан.

– И ты доволен?

– Вполне. Герцогиня пожелала войти в общество, и я решил, что это самое меньшее, на что я способен.

– Очень благородно с твоей стороны, Рейв, – заявил Уилл, одобрительно кивая.

Колин залпом осушил свой бокал.

– С этого все и начинается. Сначала ты позволишь затащить тебя на бал, затем на музыкальный вечер к чьей-нибудь дурнушке племяннице. Дойдет до того, что ты начнешь сопровождать герцогиню по лавкам Бонд-стрит, рассуждая о шелках новейших расцветок, увешанный свертками, словно вьючное животное!

Адриан подозрительно прищурился. Неужели Колин видел его на Бонд-стрит? Не может быть. Колин наверняка высмеял бы его на месте. К тому же ему, слава Богу, не пришлось тащить никакие свертки!

– Благодарю за предостережение, – откликнулся Рейвен. – А теперь, джентльмены, позвольте откланяться…

– Ни за что! – заявил Колин и встал. – Я не собирался на бал к Торрингтонам, но, черт побери, мне вдруг захотелось пикулей с перепелиными яйцами и вальсов. А тебе, Уилл?

Уилл решительно поднялся. Он редко проявлял инициативу, но еще реже отклонял предложения Колина.

– Пожалуй, я тоже не прочь попробовать парочку перепелиных яиц.

Колин усмехнулся:

– И кроме того, у меня появится возможность увидеть твою супругу в сознании.

– А не кажется ли вам, что подобные развлечения вам не по возрасту? – покровительственно осведомился Адриан.

– Нет! – хором ответили друзья.

– Значит, прихватим герцогиню – и в бой? – спросил Колин.

Втайне Адриан надеялся, что «прихватить герцогиню» не составит труда. Он уже давно понял, что Ли непредсказуема и наделена способностью воспринимать события совсем не так, как полагается женщине.

Адриан сознавал, что сегодня вечером заставил жену ждать. Возможно, она уже отчаялась и отправилась на бал без него. С другой стороны, она могла попросту лечь спать. Или решила дождаться его у двери и сразу высказать все, что о нем думает. В любом из трех случаев ему будет неловко перед всегда готовыми посмеяться друзьями.

Сколько раз он сам потешался над мужьями, оказавшимися в столь унизительном положении!

Колин с Уиллом наверняка напомнят ему об этом.

Но как бы там ни было, Адриан не имел права рисковать, особенно предстоящей кампанией. Нельзя забывать, что его конечная цель – оказаться в постели с герцогиней, ласковой, страстной, жаждущей его, как ни одна женщина в мире.

Адриан вошел в дом, приготовившись к самому страшному. Не готов он был лишь к одному: застать жену на кухне. Ли смеялась, попивая чай в обществе самого ворчливого из слуг. Когда-то Адриан спас Торна от военного суда, а еще дважды – от удара ножом в спину, и теперь твердо знал, что старый дворецкий беззаветно предан ему.

При виде мужа Ли грациозно поднялась, а Адриана охватило стремительно нарастающее желание. Волосы Ли, собранные на макушке, обнажали стройную шею, роскошные плечи и восхитительную грудь. Она производила впечатление соблазнительного лакомства в обертке из голубого шелка, долгожданного подарка, на который Адриану не терпелось взглянуть.

Ли улыбнулась – очевидно, радуясь появлению мужа после непонятного отсутствия.

А где же раздражение, вполне объяснимое у женщины, вынужденной ждать? Где праведное негодование? Где вспышка супружеского гнева?

Впрочем, Адриан вовсе не хотел вызвать недовольство жены. Просто он не любил неожиданностей. А Ли устраивала ему один сюрприз за другим.

Глава 7

– Герцогиня, позвольте представить вам сэра Колина Торнтона.

Рослый, гибкий мужчина выступил вперед и поклонился. Его глаза напоминали темный янтарь, на лице играла неподражаемая улыбка.

Плут, сразу решила Ли, пока Колин целовал ей руку. И все же к этому человеку она не испытывала неприязни.

Рейвен сухо продолжал:

– А с мистером Грантли вы уже знакомы.

Ли дружески улыбнулась, отвечая на смущенное приветствие Уилла Грантли.

– Рад познакомиться с вами, ваша светлость, – произнес Колин. – Осмелюсь заметить, что более прелестного создания я еще никогда не встречал. Этот счастливчик не заслужил такой награды, – кивнул он в сторону Рейвена.

– Не знаю, стоит ли верить вам, сэр Колин? – откликнулась Ли. – Ваше красноречие свидетельствует о том, что вы давно привыкли встречаться с «прелестными созданиями».

Колин добродушно усмехнулся:

– О, красота и ум! Редкое и заманчивое сочетание!

– Может быть, отправимся на бал? – вмешался Рейвен. – Или тебе еще не надоело флиртовать с моей женой?

– Рейвен обожает балы, – поведал Колин тоном, которому Ли ни на минуту не поверила. – Попросите его рассказать, как однажды ему удалось мгновенно остановить всех танцующих. Это случилось на балу у графа Пенвика.

Ли с любопытством взглянула на супруга.

– В другой раз, – нехотя пообещал Адриан, предлагая Ли руку. – Если вы не передумали, джентльмены, предлагаю поспешить.

– Этот бал Адриан не пропустил бы ни за что на свете, – рассказывал Колин, в то время как Ли боролась с досадой, узнав, что друзья Рейвена будут сопровождать их. По дороге она рассчитывала поговорить с герцогом с глазу на глаз. Она сожалела о том, что не рассказала о себе с самого начала. – Я готов поспешить лишь в том случае, если герцогиня пообещает мне первый танец, – не унимался Колин.

– Это исключено, – возразил Рейвен. – Первый танец она уже пообещала мне.

Его друг изумленно поднял брови:

– Ты же не танцуешь!

– Теперь танцую.

– Это правда, герцогиня? – обратился Колин к Ли. – Вы намерены погрешить против правил света, отдав первый танец собственному мужу?

Ли взглянула на Рейвена – тот гордо вскинул голову, надменно свел на переносице брови. По спине Ли пробежал холодок. В этот момент она была уверена, что они не заключали никакой сделки и не соглашались ни на какие компромиссы. «Ты моя, – казалось, говорил его взгляд, – и я буду танцевать с тобой когда и где пожелаю».

– К сожалению, да, – ответила она Колину.

– В таком случае, – нашелся он, – за мной второй танец.

– А за мной – третий! – подхватил Уилл.

Ли улыбнулась, польщенная и удивленная новизной ощущений: она впервые оказалась в центре мужского внимания!

– При условии, что танцы не кончатся к тому времени, как мы приедем на бал, – проворчал Рейвен, словно и не был виновен в опоздании.

Он и вправду несносен, подумала Ли, пока Рейвен помогал ей набросить черный бархатный плащ и повел всю компанию к двери. При этом он жестом собственника придерживал Ли за талию, вызывая у нее легкое головокружение. То же самое чувство она испытала несколько минут назад, когда герцог смотрел на нее взглядом голодного льва, а не ленивого кота. Откровенно говоря, на это она и рассчитывала, выбирая платье.

Путем дерзких маневров Рейвен ухитрился занять в экипаже место рядом с женой. Он сидел так близко, что Ли ощущала тепло его бедра сквозь тонкий слой шелка и кружева. По ее спине продолжали пробегать мурашки. Все, на что она была способна в эту минуту, – кое-как поддерживать разговор. Как она ни старалась сосредоточиться, ее мысли путались, неизменно возвращаясь к человеку, сидящему рядом. Жар сильного тела и мужской запах опьяняли ее.

Ли поежилась. Она затеяла опасную игру. Внутренний голос предупреждал, что Рейвен ничем не лучше других мужчин: увлекшись им, она рано или поздно будет вынуждена пожертвовать всем.

По лондонским меркам особняк Торрингтонов был вершиной великолепия. От шумной Пиккадилли его отделял большой двор. Чугунные ворота были широко распахнуты, и к парадным дверям вереницей подъезжали экипажи гостей.

Ли и Рейвен с друзьями оказались не единственными опоздавшими. Непрерывный поток разодетых дам и джентльменов напомнил Ли балы, которые ее родители устраивали, живя в большом доме близ Гайд-парка. В те годы, ускользнув из спальни. Ли восторженно наблюдала за гостями с лестницы. Дом точно так же наполняли смех и радостное возбуждение. Отличие заключалось лишь в том, что теперь Ли была своей на празднике взрослых.

И если бы не пресловутый меч, висящий над ней, она от души наслаждалась бы вечером.

– Итак, – заговорил Рейвен, кружа жену по заполненному гостями бальному залу с великолепным позолоченным потолком и обитыми бордовым шелком стенами, – каково чувствовать себя грешницей?

Ли растерялась.

– Что, простите?

– Грешить против светских правил – кажется, так Колин отозвался о танце с мужем?

– Ах, вот вы о чем! – Ли рассмеялась с облегчением. – Полагаю, это на редкость скучное зрелище.

– Напротив – судя по взглядам, обращенным на нас.

– Правда? – в замешательстве произнесла Ли, стараясь скрыть от Рейвена волнение. – Я не заметила.

По крайней мере она старалась ничего не замечать. Ее тревога только усилилась при виде множества любопытных глаз.

– Разве вы не видите, как все смотрят нам вслед? По меньшей мере половина танцующих сбилась с такта и чуть не вывернула шеи, чтобы получше разглядеть вас.

Очевидно, Рейвен вовсе не радовался тому, что его жена стала предметом пристального внимания. Ли не хотелось даже думать о том, что он скажет, узнав истинную причину подобного любопытства, которую она неосмотрительно утаила, обсуждая условия сделки.

– Мой первый лондонский бал слишком ошеломил меня. Напрасно вы сказали, что на нас смотрят. Уверена, все гости сочли меня деревенской простушкой, способной только глазеть по сторонам и танцевать с собственным мужем.

Рейвен иронически усмехнулся:

– Уверяю вас, мадам, мысли по крайней мере половины из тех, о ком я упомянул – мужской половины, – отнюдь не так невинны. Вы забыли, какое на вас платье?

Ли удивленно уставилась на него:

– Неужто вы ревнуете, Рейвен?

– Что за чепуха!

Непонятное раздражение Рейвена не ускользнуло от Ли, и она задумалась о том, чем грозит ей такая перемена.

Когда музыка смолкла, герцог удивил жену во второй раз, удержав ее за руку и не позволив покинуть зал.

– Что вам угодно? – осведомилась Ли, остро сознавая направленные на нее пристальные взгляды и шепотки, разнесшиеся по залу.

– Вас, – ответил герцог, и Ли испуганно ахнула. Оркестр заиграл следующий вальс. – Видеть вас рядом со мной, на вашем законном месте. Она неуверенно оглянулась.

– Но сэр Колин…

– К черту Колина! Вы моя! – У Ли забилось сердце, а герцог привлек ее к себе непозволительно близко, рискуя вызвать скандал. Но Ли просто не могла и не хотела отстраниться. – Побудьте со мной еще немного. Поскучаем вместе,

Его хрипловатый голос услышали пары, стоявшие поблизости, и, судя по всему, решительно вознамерились оповестить о словах герцога всех присутствующих. Вскоре все вокруг будут судачить только о преданности герцога Рейвена молодой жене. Что он затеял? Может, он просто играет навязанную ему роль? Или задумал нечто большее? Неужели и он испытывает те же чувства, которые грозят захлестнуть Ли? И притворяется бесстрастным, как она сама?

Нет, это невозможно! Не может быть, чтобы на столь искушенного человека, как Рейвен, произвели впечатление прикосновения провинциальной старой девы, лишившейся рассудка. Должно быть, она спутала свои фантазии с реальностью. Но как трудно рассуждать здраво, когда кружится голова! А бесконечные нагромождения лжи и притворства окончательно все запутали.

– Так что же? – в конце концов осведомился герцог, с насмешливым упреком глядя на Ли. – Неужели вы исчерпали свой словарный запас, кокетничая с моими друзьями, и теперь вам нечего сказать?

Нечего сказать? Да ее распирало от избытка слов, но переполненный бальный зал не лучшее место для исповедей и объяснений.

– Отнюдь. Просто я пытаюсь следовать вашим указаниям и вести себя, как подобает любящей жене.

– Каким еще указаниям?

– Вы же предложили поскучать. У меня получается?

– Откровенно говоря, нет. – Рейвен невесело усмехнулся. – Время, проведенное вдвоем, я едва ли назвал бы скучным.

– Тогда каким же? – не задумываясь, спросила Ли.

Он пожал плечами:

– Скажем, многообещающим, беспокойным. Удивительным. И незабываемым.

– Незабываемым… – эхом повторила Ли, словно пробуя это слово на вкус, и улыбнулась. – Это подходит.

– А что бы предпочли вы?

Этот вопрос заставил Ли задуматься о будущем, когда она благополучно вернется домой, в Бэмборо, вспоминая о недавнем испытании. Ей бы радоваться, но вместо того Ли ощутила непривычное и непонятное томление.

– Многообещающее, – наконец ответила она. – Тревожное, удивительное. И опасное.

– Чем же опасен танец?

Всем, мысленно ответила Ли. Подобное ей и в голову не приходило – до тех пор, пока Рейвен не ворвался в ее жизнь и не дал понять, что она слишком плохо знает самое себя.

– Нельзя не признать, что мы оказались в весьма рискованном положении, – отозвалась она.

– Потому, что все это только фарс?

– Тсс! – Ли украдкой огляделась по сторонам. – При посторонних забудьте это слово!

– Но почему? Я редко бываю на балах, но мне известно, что светские господа не умеют читать по губам.

– Осторожность никогда не помешает. – Ли вновь огляделась. – Нельзя, чтобы эти люди хоть что-нибудь заподозрили.

– Значит, этому есть причины?

Она вскинула голову и настороженно вгляделась в лицо Рейвена:

– Почему вы спрашиваете?

Рейвен продолжал умело вести ее в танце.

– Потому, что вы вдруг одеревенели, и мне показалось, что я танцую с трупом. Помните, еще недавно вы обвиняли меня в том, что я желаю вам поскорее обратиться в него?

– Очень забавно. Но я не одеревенела, – возразила Ли, пробуя расслабить плечи. – Просто отвлеклась – как, должно быть, и вы.

– С какой стати? – Рейвен провел ладонью по спине Ли, и все ее старания взять себя в руки пропали даром. – Подумайте, Ли, что плохого, если мы пошлем свою сделку ко всем чертям и прекратим этот фарс?

– Что плохого? – возмущенно переспросила Ли, опасаясь, что Рейвен решил пойти на попятную. – Это… отвратительно! Скверно! В таком случае все пропало…

Внезапно она почувствовала, что танцует с трупом.

– Полагаю, под «всем» вы понимаете цель своего приезда в Лондон? – напряженным тоном осведомился герцог.

– Конечно, что же еще?

– И правда, что? – пробормотал он. – Можете успокоиться. Я не лишу вашу сестру надежды поймать достойную добычу.

– Лично я предпочитаю называть это иначе. Нельзя лишать Кристиану шанса встретить порядочного, достойного человека и отпраздновать свадьбу – с цветами, музыкой и церковным обрядом.

– Такую, о которой мечтали и вы?

– Да… – Ли спохватилась. – То есть нет. Вы меня совсем запутали!

– Тогда позвольте помочь вам разобраться. Ясно, что, хотя вы не причисляете себя к романтичным особам, вы так же подвержены сентиментальности, как любая другая представительница прекрасного пола.

– А вы – такой же циник и лжец, как любой другой мужчина.

– Улыбнитесь, – посоветовал Рейвен. – Наши зрители не умеют читать по губам, зато мгновенно замечают ссоры мнимых влюбленных.

Он дождался, когда губы Ли сложатся в принужденную улыбку, склонил голову и коснулся ее волос. Этот мимолетный, почти неосознанный жест поверг Ли в трепет, грозящий перерасти во взрыв, когда Рейвен привлек ее к себе и коснулся языком ее уха. Это горячее, влажное и дерзкое скольжение ошеломило ее. Она никак не могла поверить, что Рейвен позволил себе подобную выходку в присутствии посторонних.

– Что вы делаете? – возмутилась она.

– Убеждаю окружающих, что я без ума от вас. Разве не это требуется от меня по условиям сделки?

– Не совсем. Мы договорились, что в присутствии посторонних будем оказывать друг другу пристойные знаки внимания.

– Разве пробовать вас на вкус непристойно?

– Вы несносны! – выпалила Ли.

– А вы слишком аппетитны. Кстати, – добавил он с довольной усмешкой, – именно таким способом я остановил танцующих на балу у старины Пенвика. Правда, в тот раз я попробовал на вкус жену самого Пенвика, а не свою собственную. Так на чем мы остановились прежде, чем я поддался искушению?

Ли, которая никак не могла прогнать головокружение, уязвило безразличие партнера.

– Ах да, теперь я припоминаю! – продолжал герцог. – Мы обсуждали ваши заветные мечты о пышной свадьбе, сыгранной по всем правилам. Скажите, герцогиня, вы уже успели выбрать жениха или были слишком заняты подбором цветов? Может, какой-нибудь достопочтенный эсквайр с нетерпением ждет, когда вы вернетесь домой?