Текст книги "Магия"

– Не думаю, что смогу делить тебя с другим мужчиной, как это было с Силией, – пробормотал Дунстан, отпуская ее рот и осыпая поцелуями лицо. – Скажи мне, что я твой единственный мужчина. И тебе никто не нужен, кроме меня.

Лейле было странно думать, что ею снова будет обладать исключительно один мужчина. Сейчас она была совершенно независима, и он не имел никакого права ставить ей какие-то условия.

– Скажи мне и сделай так. — Он наклонил голову, взял губами ее сосок, и она вся выгнулась от нетерпения. Лейла почувствовала, как он слегка коснулся своей плотью того места, куда она жаждала его заполучить, но он просто скользил взад и вперед, доводя ее до исступления, но не удовлетворения.

Она проигнорировала его требование и обвила Дунстана ногами, как бы убеждая тем самым, нужны ли сейчас какие-то слова.

– Лейла, – предупредил он, – скажи это сейчас, или мы оба проиграем. Я знаю, что ты – не Силия, но я не могу делить тебя ни с кем.

Слыша по голосу, что он все еще контролирует себя, Лейла уступила. Что только не скажешь такому мужчине, как Дунстан, ведь никто никогда еще не испытывал к ней подобной страсти. Он требовал всего лишь ее обещания и больше ничего взамен. Лейла знала, что Дунстан не стал бы просить ее об этом, если бы не решил остаться с ней и помочь. К ее страстному желанию добавились радость и облегчение.

– Я никогда не захочу другого мужчину, прошептала она с искренностью, исходящей из самой глубины сердца. – Пожалуйста…

– Ах, Лейла… — Он поцеловал ее и так же тихо произнес: – Спасибо. – Он сказал это настолько тихо, что Лейла не была уверена, что расслышала его.

Без всякого предупреждения Дунстан приподнял ее и снял оставшуюся одежду, запутавшуюся вокруг ее талии. Захватив губами розовый сосок Лейлы, он устроился у нее между ног. Благородная изящная леди требовательно выгнула бедра ему навстречу, и он потерялся в ее теплых, мягких, бархатистых изгибах и потонул в аромате роз и корицы.

Дунстану было приятно почувствовать ее восторг, когда он проник в заветный проход, увлажненный его любовными ласками. Он чуть не остановился, ощутив стремительный прилив крови, когда ее внутренние мускулы сжались вокруг его плоти. Сдержавшись, он вошел глубже, пока она не затрепетала под ним и не вскрикнула от наслаждения. Дунстан знал, что, овладевая ею подобным образом, полностью подчиняет эту женщину своей воле. А власть – опасная сила.

– Тебе лучше не испытывать на мне свои чары, – проговорил он, целуя ее подбородок и– шею.

– Это не чары, – возразила она, затаив дыхание.

Едва сдерживаясь, поскольку ее мускулы цепко удерживали его плоть, он немного вышел из нее, а затем погрузился снова. Ее дрожащий крик удовольствия явился для него сигналом. Несколькими короткими ударами он довел ее до полного экстаза. Пока, лежа под Дунстаном, Лейла переживала эти удивительные мгновения, он утолил свою бурную страсть.

Все очень просто, на самом деле просто, решил Дунстан, лежа в объятиях Лейлы. Он контролировал себя, пока не сделал то, что она хотела.

Глава 17

– Я не свободный человек, Лили, – повторил Дунстан, застегивая пуговицы на рубашке при слабом свете единственной свечи. – У меня есть сын, которому необходимо мое внимание, а тебе нужно поддерживать свою репутацию. Я не могу остаться с тобой.

Лейла сидела, обложившись подушками и натянув на себя простыню, как будто это могло унять нестерпимую боль, вызванную его отъездом. Она наблюдала за ним со слезами на глазах, которые вот-вот могли скатиться по щекам. Как он мог оставить ее в такой момент? Место на кровати, где он совсем недавно лежал рядом с ней, уже остыло. Значило ли для него что-нибудь то, что было здесь сказано и сделано? Она попыталась скрыть слезы, уткнувшись лицом в его подушку, все еще хранящую пьянящий аромат.

– Ты назвал меня Лили, – заметила она, сосредоточивая внимание на этом, – Это подразумевает, что ты предпочитаешь воспринимать меня в образе крестьянки, а не как виконтессу?

Дунстан неожиданно положил одно колено на кровать, взял ее за подбородок своей большой смуглой рукой и нежно погладил по щеке, словно ребенка. Поскольку она смотрела поверх подушки, он очаровательно улыбнулся ее забавному выражению лица.

– Леди Лили, – поправил себя он. – Одновременно и леди и красивый полевой цветок. Но сейчас я должен думать о тебе как о моем работодателе, если хочу справиться с задуманным.

– Что конкретно ты хочешь сделать? – в замешательстве прошептала она. Как он мог вести себя так, будто она что-то значила для него, и тем не менее оставлять ее одну?

Дунстан поцеловал ее в лоб и снова встал, продолжив одеваться и разговаривая с ней, как будто он был ее управляющим, а она сидела за рабочим столом:

– Я отдам распоряжение восстановить твой сад и заверить твоих арендаторов, что хозяйка здесь ты, а не Стейнс, но после мне необходимо уехать в Лондон как можно скорее.

– Ты поедешь без меня? – недоверчиво спросила она, наконец, соображая, что происходит.

Дунстан надел бриджи и заправил рубашку.

– Решай сама. Я не вправе указывать тебе, что делать. Я только сообщаю, что еду в Лондон и возьму с собой Гриффита, Оставлять его без своей заботы больше я не имею права.

Лейла в гневе откинула простыню, поскольку совершенно точно поняла, почему доведший ее до бесчувственного состояния мужчина хотел оставить ее. Теперь этот наглец решил восстановить свое доброе имя! Какого дьявола он не сказал ей об этом сразу? Почему не попросил о помощи?

Небеса запрещают Ивесу просить что-либо у Малколм. Как люди могут жить изо дня в день, руководствуясь этими безумными предрассудками?

– Что ты намерен сделать, – нетерпеливо начала она, – пройтись по бальным залам, требуя сказать, кто убил твою жену? Запугать, пока кто-нибудь из них не признается?

Лейла принялась собирать свою разбросанную по кровати одежду, с удовлетворением отметив, что Дунстан замер, перестав застегивать пуговицы. А она намеренно вызывающе продемонстрировала ему свои обнаженные ягодицы.

– Я понятия не имею, что буду делать, – признался он. – Я просто сделаю то, что нужно.

– Ха! Ты не можешь скрыть от меня запах страха, Дунстан Ивес. Мысль о Лондоне приводит тебя в ужас. Без меня ты пропадешь.

Лейла надела халат, потуже затянула пояс и обернулась к странно молчаливому Дунстану. Он не мигая смотрел на нее, так и не застегнув до конца бриджи.

– В чем дело? – потребовала объяснений она. – У меня что – перья в волосах? Ты же понимаешь: я не могу встать с постели при полном параде.

– Запах страха? – озадачено поинтересовался он.

Она нетерпеливо махнула и поискала щетку на туалетном столике.

– Здесь нечего стыдиться. Твои страхи из-за неизвестности. Что касается лорда Джона… – Она поморщилась, поскольку щетка запуталась в ее завитках. – От этого человека просто несет враждебностью, когда он расстроен.

– Чем еще от меня пахнет? – спросил Дунстан, продолжив застегивать бриджи.

Лейла улыбнулась его отражению в зеркале:

– Вы напрашиваетесь на комплименты, сэр? Что я получу взамен? Не скажете ли вы мне, что мои глаза столь же темны, как небо в полночь?

– Лейла, – он подошел сзади и забрал щетку из ее руки, – не дразни меня. Я этого не люблю. Скажи: чем от меня пахнет – хорошим или плохим?

Она нахмурилась, услышав, каким тоном он это сказал, но пожала плечами.

– От тебя пахнет точно так же, как мыло, которое я для тебя сделала. Ты пахнешь землей, солнцем, уверенностью и силой. И страстью, – шутливо добавила она. – Твоя страсть намного сильнее, чем у большинства мужчин. Теперь твоя очередь. Кто я?

– Ведьма, – не спеша, ответил он, держа прядь ее волос в одной руке и нежно проводя по ней щеткой другой. – Ты приводишь меня в замешательство. Я ничего не вижу вокруг, кроме твоих поразительных глаз, ощущаю твою уверенность и какое-то природное чутье, которое не могу определить или понять, но я не чувствую страха, Лейла.

– Потому что я не боюсь. – Она забрала щетку и принялась быстро расчесывать волосы.

– Люди не могут ощущать с помощью запаха страх, Лейла, – мягко заметил он, обнимая ее за плечи, призывая посмотреть на их отражение. – Я не могу чувствовать запах желания, даже если я знаю, что ты его испытываешь.

– Не будь глупцом. – Лейла впилась взглядом в отражение его рубашки, желая, чтобы он наклонился и она могла видеть в зеркале выражение его лица. – Откуда тебе знать, что я испытываю страсть, если ты не чувствуешь этот запах? – Что-то в его объятиях подсказало ей, что эта беседа важна для него. Что-то неуловимое витало в воздухе между ними.

Дунстан завязал волосы назад в хвост, что подчеркнуло его небритый квадратный подбородок. В расстегнутом вороте рубашки виднелись мощная смуглая шея и соблазнительные темные завитки, которых Лейле очень хотелось коснуться. У нее даже пальцы зачесались. Вместо того чтобы выглядеть как пират, он казался очаровательным.

Губы Дунстана слегка дрогнули. От этого его лицо совершенно менялось — он становился обаятельным, когда улыбался. От его взгляда у Лейлы дрогнуло сердце, и она пожалела, что они не могут сорвать одежду и вернуться в постель вновь. Он испытывал точно такое же желание. Лейла чувствовала это по запаху и с надеждой смотрела на Дунстана.

– Я знаю, что ты сейчас испытываешь, – начал объяснять он, – потому что вижу это по твоим глазам и по тому, как твои губы становятся влажными и зовущими. Но я не могу почувствовать запах желания, точно так же, как и запаха страха.

– Ну, я всегда знала, что Ивесы – особые существа. – Она вновь повернулась к зеркалу, но щетка замерла в ее руке. Независимо от запаха, который исходил в этот момент от него, ей стало не по себе.

Дунстан усмехнулся и провел руками вверх и вниз по бархатному халату.

– Распознавать по запахам чувства не дано даже вашему семейству, дорогая. Скажи как-нибудь своей матери, что обладаешь такой способностью – посмотрим, что она на это ответит.

В водовороте лондонской жизни все Малколмы восприняли благосклонность общества к Лейле как само собой разумеющееся, при этом никто не обратил внимания на ее способность определять по запаху внутреннее состояние людей. Только Дунстан сделал это.

Неужели люди действительно не чувствуют запаха страха? Лейла просто не могла этого понять. Она знала его с очень раннего возраста, научилась распознавать запахи на ароматических шариках своей матери, разве не так? Рецепт изготовления свечи, запах которой стимулировал желание, был одним из самых популярных ароматов ее матери. Конечно, люди ощущали этот запах, но никак не определяли по нему характера и чувства.

– Не будь смешным. – Ее беспокойство не исчезло, и Лейла боролась с ним. – Если не хочешь, чтобы я ехала с тобой в Лондон, так и скажи. Нечего смеяться надо мной.

– Хочу заметить, что буду дразнить тебя так часто, как ты меня, но сейчас не тот случай. Я серьезен, как никогда, Лили. Многие люди не связывают запах с состоянием страха или страсти. Если мы поднесем горсть земли к носу, то почувствуем ее запах, но не думаю, что ты это имела в виду, не так ли?

– Конечно, нет. – Лейла разозлилась и бросила щетку на столик. – Земля пахнет землей. Некоторая пахнет хорошо, а некоторая – плесенью или чем-то другим, но остается землей. Нюхать землю – это совсем другое. Это… это… – Она изо всех сил пыталась подобрать слово, которое подразумевала под понятием «земля». Ей казалось, что это все самое хорошее, основательное в мире и жизни, приносящее свои плоды и… но не могла найти всему адекватное чувство.

– Это – что-то такое, что ты чувствуешь, а другие нет. – Дунстан наклонился и поцеловал ее в щеку. – Давай будем уважать наши различия и учиться друг у друга.

– У нас с тобой разногласия по всем вопросам, – напомнила она ему. – Как нам это удастся?

– Я понятия не имею, но не сомневаюсь, что нам не будет скучно, – ответил он, лаская ее щеку. – Верь своему носу, Лейла. Твоя семья способна на вещи другим неподвластные, потому что верит в то, что люди считают глупостью. Доверяй своей интуиции.

Он выпустил ее из объятий, чтобы закончить одеваться. Лейла старалась подольше сохранить тепло его рук. Желание вновь овладело ею, а вслед за ним возникла сильная потребность исследовать его.

Доверяй своей интуиции. Интуиция подсказывала ей, что она принадлежала Дунстану Ивесу, который сможет научить ее гораздо большему, чем ей удастся сделать самой.

Однако еще в детстве ее учили не доверять мужчинам рода Ивес, так как они ничего хорошего не могли предложить женщинам рода Малколм.

Инстинкт доверия? Доверять Ивесу?..

Глава 18

Лейла смущенно посмотрела в лицо мальчику, который открыл ей дверь дома Дунстана на следующее утро. Он был почти такого же роста, что и она, с буйной копной темных волос и поразительными черными глазами, точно такими же, как у отца. Желая принять Ивеса в качестве своего любовника, она почувствовала, что возникала и другая проблема: помимо их интимной жизни у него была семья.

Неужели она руководствовалась эгоизмом, придя сюда, чтобы попросить отложить поездку в Лондон на несколько дней? Лейле необходимо было время, чтобы экспериментировать. Ей необходимо было время, чтобы узнать, как вести себя в городе. Она хотела, чтобы Дунстан взял ее с собой, но не знала, как об этом сказать ему.

Лейла никогда ни с кем не советовалась и ни о чем не просила. Даже будучи замужем, она все решала сама, поэтому сейчас нервничала из-за неуверенности.

Поглощенная своими собственными заботами, она решила просто не думать о семье Дунстана, но что-то подсказывало ей, что она должна обсудить эту проблему сейчас.

– Леди Лейла? – спросил мальчик с той же самой неуверенностью, что тревожила и ее.

– А ты Гриффит? – От него сильно пахло непослушностью, но его возраст служил этому лучшим оправданием, чем ее взрослому племяннику. – Ты точная копия своего отца. Он здесь?

– Да, м-миледи, – он начал заикаться и оглянулся назад.

– Гриффит, кто там? – крикнул из глубины дома Дунстан.

При звуке его голоса по телу Лейлы пробежала сладостная дрожь. Когда он появился на пороге за спиной Гриффита, ее кожу начало покалывать от воспоминаний о прошлой ночи. Чувство одиночества улетучилось при виде идущего ей навстречу надежного мужчины. Она не стала скрывать свои чувства, как это делала всегда, и доверчиво, с облегчением улыбнулась ему.

Лейла почувствовала, как радостная теплота окутывает ее, когда увидела его благодарный взгляд.

– Впусти леди, – приказал он сыну.

У Дунстана был такой вид, словно он только что встал с кровати, что, очевидно, так и было, В одних чулках, без сапог, он натянул на плечи жилет и пригладил волосы.

Гриффит отступил в сторону, и Лейла протиснулась мимо него не в силах отвести взгляд от мужчины, который так многому уже научил ее и научит ещё большему. Ее охватило нетерпение и ожидание, словно ребенка перед Рождеством.

– Я тут подумала…

На красивых губах Дунстана заиграла улыбка.

– Думать – очень опасное занятие. Гриффит, иди-ка ты лучше на улицу, пока леди не наговорила глупостей.

Мальчик посмотрел сначала на одного, затем на другого и не сдвинулся с места.

– Я не думаю, что это правильный способ отослать ребенка, – заметила Лейла.

Она не могла устоять, чтобы не поддразнить Ивеса даже по такому пустяку.

Скажи ему, что предстоит серьезный разговор, и он уйдет скучать куда-нибудь в другое место.

Гриффит спрятал ухмылку и пошел на кухню. Его отец усмехнулся и расслабился.

– Ладно, мы слишком хорошо знаем друг друга. А его, я полагаю, не стоит обучать уловкам Малколмов, так что лучше выйти на улицу нам.

– Пойду полоть турнепс, – предложил Гриффит, вновь появляясь в комнате и не спуская глаз с Лейлы. – А вы гораздо симпатичнее тети Ниниан, – вдруг добавил он.

– Кыш отсюда! – рыкнул Дунстан, не оборачиваясь к сыну. – Или будешь таскать воду до конца своих дней.

Мальчик покраснел и выбежал из дома.

– Как тебе не стыдно, – упрекнула Лейла, расхаживая по комнате и разглядывая мебель, которой было не так уж много. Ей вдруг стало не по себе, потому что осталась наедине с человеком, который знал ее лучше, чем она сама.

– Он очаровательный мальчик. Ты должен учить его хорошим манерам и правильной речи, а не кричать на него, как на животное.

— А мы и есть животные, только и делаем, что кричим. Тебе не следовало приходить сюда без сопровождения. Зачем нам лишние сплетни?

Лейла махнула рукой:

– Пусть себе болтают. Есть вещи поважнее. Она знала, что он стоял за ее спиной, но не прикасался к ней, а ей очень этого хотелось. И знала, почему он не мог этого сделать. Доверие между ними было все еще слишком хрупким.

Находясь в доме Дунстана, Лейла почувствовала, что они никогда не смогут жить здесь вместе, отчего вдруг вздрогнула и скрестила на груди руки.

– Я слушаю, – серьезным тоном проговорил он.

– Спасибо. – Она подняла голову и уставилась на стену. – Прежде чем уедешь в Лондон, ты должен помочь мне в экспериментах. – Она колебалась, не зная, как просить о том, что хотела узнать. – Вчера вечером ты указал на мои способности чувствовать запах эмоций. Это верно? Его пальцы успокаивающе коснулись ее плеча.

– Это можно легко проверить в Лондоне. Тебе нужно побольше людей для своих исследований.

Лейла с облегчением вздохнула. Как хорошо, что он понял! Она обернулась и отважилась посмотреть ему прямо в глаза, в которых не прочла ни осуждения, ни недоверия, ни насмешки. Он действительно верил, что у нее есть дар и уважал это, а она не могла выразить словами, как сильно восхищалась им. Непроизвольно погладив его недавно выбритый подбородок, Лейла произнесла:

– Я всю жизнь прожила в Лондоне, не подозревая о своих способностях. Возможно, мне следует пожить в полном одиночестве, чтобы полностью понять это. Помоги мне.

– Как я могу тебе помочь, когда простое упоминание моего имени рядом с твоим может навредить твоей репутации? – возразил он. – Мне нельзя оставаться здесь. Я должен увезти Гриффита к Дрого и сделать все, что в моих силах, чтобы вернуть свое доброе имя.

– Если ты поедешь в Лондон, то запугаешь людей, затем разозлишься и свернешь кому-нибудь шею, чтобы достигнуть желаемого, – предположила Лейла. – И ничего не добьешься.

Дунстан нахмурился, и вид у него стал довольно свирепый.

– Я знаю, как себя вести.

– Вспомни, как ты раздавил сигару на ноге лорда Тоунсенда, – напомнила она ему, – потом спрятался в оранжерее, чтобы охладить свой пыл. Каковы были шансы разузнать что-нибудь заслуживающее внимания, разговаривая с растениями в тот вечер?

Он потер затылок и уставился на нее с растущим недоверием.

– Я никогда больше не буду прятаться от тебя, ты веришь мне?

– Вот видишь, я права? – в восхищении спросила Лейла. – Я действительно права.

— Ты хочешь, чтобы я повторил тебе «да», впустив тем самым в свою жизнь демона? – спросил он.

Она засияла:

– Помоги мне экспериментировать, а я научу тебя, как себя вести.

– Что ты сделаешь? – возмутился он.

– Научу тебя вести себя. – Скромно, потупив глаза, она подхватила свои юбки и двинулась к двери. – Мы можем пойти в мою лабораторию. Может, тебе удастся помочь мне вернуть мое видение. Скоро приедет Ниниан. Будет крайне невоспитанно с твоей стороны убежать до ее приезда. Я собираюсь устроить маленький обед в ее честь. Ты можешь прийти и поучиться, как вести себя в обществе. Мы воспользуемся нашими различиями. Это сработает.

– Оставь свое остроумие при себе! – крикнул он ей вслед. – Я скорее постригусь в монахи и дам обет молчания, чем снова приду на один из твоих обедов!

Она слышала нерешительность в его взрыве гнева. Он хотел работать с ней, но просто не мог признаться в этом. Лейла обернулась, одарила его великолепной улыбкой и скрылась за дверью. Возможно, она имеет над ним власть, пусть даже самую крошечную.

Время от времени с этим упрямым ослом даже необходимо так поступать.

– Лили, Лили, мы здесь, Лили! – веселые, ребяческие голоса послышались из каменного коридора, ведущего в маслодельню, где Лейла экспериментировала с духами для своей горничной. – Мама сказала, что мы можем пожить у тебя целую вечность или до конца лета. А сколько длится вечность, Лили?

Лейла улыбалась вопросу своей самой маленькой кузины, затем ее улыбка исчезла, поскольку она ощутила присутствие кого-то другого.

Поставив духи на полку, она развязала передник и ждала нападения смеющихся бродяг, бежавших к ней со всех ног.

Обнимая самых маленьких, она приседала и глубоко вдыхала запах невинности, изобретательности и бесстрашной неопытности. Дети говорили о лошадях и экипажах, о щенках, которых видели в гостинице. Лейла слушала их, постоянно ощущая присутствие женщины, ожидающей в дверном проеме с маленьким сыном на руках.

Ниниан.

Невысокая и светловолосая, как и все Малколмы, Ниниан выросла в самой северной части Англии, слишком далеко от остальных членов их клана, чтобы быть одной из них.

Зная об этом, Лейла посмотрела на безмятежную молодую женщину, которой она всегда завидовала и теперь увидев которую, поняла, что они похожи. Несмотря на свои удивительные способности, Ниниан по отношению к семейному клану стояла как бы особняком и чувствовала себя столь же одинокой, что и Лейла.

Гостья вопросительно подняла бровь при приближении Лейлы.

Очевидно, Ниниан смогла прочитать ее чувства доступным только ей одной способом. Лейла взяла ее маленького сына на руки и жестом показала остальным гостям идти вперед.

– Чай и пироги получит каждый! — крикнула она детям. – Идите вперед, в дом, мы вас сейчас догоним. Помойте руки и лица и скажите няне, чтобы помогла вам.

Переговариваясь, дети побежали вперед, оставив Ниниан и Лейлу, которые не спеша пошли за ними. Годовалый малыш Ниниан сосал большой палец Лейлы и взирал на всех с типичным любопытством Ивесов.

– Тебе пора заводить собственных детей, – сказала Ниниан.

Лейла, вспомнив об охватившей ее панике прошлой ночью, когда Дунстан заставил ее задуматься о подобной перспективе, пыталась оставаться спокойной. Никто не знал наверняка, как точно Ниниан могла прочитать ее мысли и чувства. Лейла всегда была осторожна, поэтому решила, что лучше не рисковать.

– Пора или уже? – спросила она, скрывая беспокойство.

– Еще слишком рано судить наверняка, – ответила Ниниан, никак не реагируя на необычный вопрос Лейлы. – Бабушка никогда точно не говорила, когда у малышей появляется душа. А до этого можно обнаружить только их физическое присутствие.

– Как скоро ты узнаешь? – Лейла затаила дыхание. Не прошло еще и месяца с той первой волшебной ночи в сказочной пещере. Но уже появился первый симптом возможной беременности.

– Я проходила через волшебную рощу и почувствовала, что душа Алана вошла в меня. – В уголке губ Ниниан заиграла, дразнящая улыбка. – Я думаю, что бабушка послала мне душу Ивеса нарочно.

– Тогда, вероятно, он вошел с толчками и криками, – ответила Лейла. У нее пересохло во рту, поскольку она представила себе особенности рода Ивесов, один из которых, возможно, уже рос внутри ее.

Они вошли в холл, где Лейла должна была отпустить Ниниан в ее комнату, чтобы умыться с дороги, но ей хотелось продолжить разговор. Необходимо было выяснить, могла ли она забеременеть после стольких лет бесплодия. Лейла готова была поклясться, что ее кузина о чем-то догадывается и именно это привело ее к ней в дом. Ниниан улыбнулась одной из своих мечтательных улыбок. В такие минуты ее муж Ивес говорил, что жена покидает свое тело и посещает иные миры. Она забрала у Лейлы своего сына и доброжелательно заметила:

– Толчки и крики появятся, когда твой большой плохой Ивес узнает, что зачал девочку.

Она начала подниматься по лестнице, поигрывая с ребенком, оставив Лейлу, которая замерла, вцепившись обеими руками в перила.