Текст книги "Я буду толкать тебя. История о путешествии в 800 км, о двух лучших друзьях и одной инвалидной коляске"

3. Я буду толкать тебя

Джастин

В Сан-Диего прекрасная ленивая суббота. На улице март 2012 года. Я один, в гостиной, на ноге закреплен пульт от телевизора. Я уже не в силах открыть дверь, поднести чашку к губам, застегнуть рубашку… а вот с пультом управляться – получается.

Любой осколочек независимости – величайшая драгоценность. Беру что могу.

Мои мальчики, Джейден и Ной, играют на заднем дворе, явно что-то там затевают. Лорен, дочка, поет в своей комнате, Кирстин убирает на кухне. В домашней тиши (надо сказать, довольно редкой) включаю телевизор и листаю каналы. О, Рик Стивс на «Пи-Би-Эс»! Рик – европейский гуру путешествий. Всякий раз, когда бываем в Европе, без его знаний, опыта и советов просто никак.

В 2001 году я, Кирстин, Патрик и Донна почти месяц странствовали по Европе: прилетели в Париж, а потом, на поезде, объехали Швейцарию, Австрию, Германию и Бельгию. К тому времени у меня были ортезы на обеих ногах, но на короткие прогулки с женой и друзьями сил еще хватало. Прошло почти одиннадцать лет, а воспоминания все так же ярки. Хотя тогда и у нас, и у Греев было туго с деньгами, мы знали, что должны поехать, и сделали это, пусть и пришлось брать лишние смены и подработки.

И чем сегодня Рик порадует запперов и наркоманов телевещания? Северная Испания? Отлично, там я еще не был.

Смотрю, как Стивс исследует Памплону. Он рассказывает про фиесту Сан-Фермин, про знаменитые «бега от быков» и про то, как повлиял на местную культуру Эрнест Хемингуэй еще в далеком 1926-м, когда издали книгу «И восходит солнце».

Все очень знакомо, пока он не упоминает Камино-де-Сантьяго – путь Святого Иакова, дорогу паломников, почти восемь сотен километров от живописной баскской деревни Сен-Жан-Пье-де-Пор – в двух часах хода от французской границы – до собора в Сантьяго-де-Компостела, где, по слухам, похоронены кости апостола Иакова.

Стивс ведет меня по Пиренеям, по равнинам Северной Испании, через горные хребты на северо-западе, в Галисии, и я околдован. Я вижу, как по древнему пути идут сотни пилигримов, и тут мне приходит мысль.

А я смогу так в коляске?

Не один год мы с Патриком искали идеальный «тур для парней». Думали податься в Германию на Октоберфест, проехаться по Восточному побережью или просто потусить где-нибудь на тропическом островке. Но все это было «не то». А теперь, когда Рик открыл мне Камино-де-Сантьяго, я поражен: вот она, наша поездка! Я не был ни в чем так уверен с того дня, как повстречал «ее».

* * *

С Кирстин мы впервые встретились спустя пару недель после того, как я окончил колледж.

На вопрос «где?» я всегда отвечаю: в винной лавке через дорогу. На самом деле то вроде был дежурный магазинчик, но вывеска на здании гласила «Алкоголь», и, честно говоря, так интереснее.

Тогда я был в шортах, и ортезы на икрах сигналили: у парня плохо с ногами.

– О, я же видел вас в церкви!

Наверное, она подумала, я к ней подкатываю. Но хоть беседа завязалась. Мы пару минут поговорили, я улыбнулся и сказал:

– Ну, увидимся.

На следующей неделе я снова увидел ее – в церкви.

А через несколько дней, когда я доставлял рекламу, которую оформил для лавки тако, она пробежала мимо.

«Третий раз за две недели, – подумал я. – А не пригласить ли ее на свидание?»

Так я и сделал.

И она сказала «да!»

На первом свидании мы пошли в «Каса-де-Пико» в Старом городе Сан-Диего, и вечер я начал со слов:

– У меня прогрессирующее нервно-мышечное заболевание, и не знаю, сколько мне осталось, но подумал, лучше тебе сразу знать.

Вот. Вот так. Посмотрим, что она ответит.

Она на мгновение замолчала:

– Ох.

Я затаил дыхание и напрягся. Явно же выйдет неловко. Но она просто тепло улыбнулась и сказала:

– О’кей.

Вот тогда я и понял.

Это была «она».

* * *

– Милая, не подойдешь?

– Да, конечно, – Кирстин выходит с кухни. – Что?

– Хочу тебе кое-что показать, – киваю я на телевизор.

Она садится рядом на софу.

– А что это? Рик Стивс?

– Просто посмотри минутку.

Кирстин знает: я всегда ищу новые места для наших путешествий. Так мы за долгие годы научились справляться с болезнью – живем на полную, хватаясь за любую соломинку, пока я все еще в силах.

– И как тебе? – спрашиваю я под конец эпизода.

– В смысле?

– Я смогу так в коляске?

Она смотрит на меня и без малейшей паузы отвечает:

– А почему нет? Хочешь – сделай!

Боже, как я ее люблю! Сколь бы безумны ни были мои идеи, сколь бы нереальными они ни казались, она никогда не позволит мне уклониться от их воплощения!

Осталось узнать только одно.

Что скажет Патрик?

* * *

Две недели спустя Патрик, Донна и их дети, Камбрия, Джошуа и Оливия, приезжают к нам на ежегодную встречу.

– Приехали! – кричит моя малышня. Греи заезжают в минивэне на аллею, все обнимаются, багаж уносят в спальни, детишки убегают на задний двор – выплеснуть накопленные силы, – а Донна и Кирстин уходят в столовую поболтать о житейском.

– Пойдем в гостиную, – говорю я Патрику. – Кое-что покажу.

Он улыбается, идет за мной в комнату, садится на стул рядом, берет пульт и кладет его мне на колени.

Я жму кнопку питания и ищу запись шоу Рика Стивса.

Интересно, как это примет Патрик. У нас обоих за эти годы были весьма нелепые идеи, но проехать почти восемьсот километров в инвалидной коляске через чужую страну – это верх по шкале психанутости.

Шоу начинается. Мы смотрим молча. Поглядываю на Патрика, пытаясь понять, что творится у него в голове. Ему явно интересно, вот только он и понятия не имеет, о чем я намерен спросить.

Конец. Гашу телевизор. Время действовать.

– Хочешь со мной по Испании? Восемьсот километров?

Патрик просто смотрит на меня. За долгие годы я почти всегда читал его как открытую книгу. Но сейчас – не могу.

Да или нет?

Я хоть знаю, о чем его прошу?

У нас была масса затей в прошлом, но такой – никогда.

Не знаю, исполнима ли моя просьба, но знаю другое – я не в силах представить, как иду на такое с кем-то еще.

Его ответ, четыре кратких слова, меняют всю нашу жизнь.

– Я буду толкать тебя.

Часть II. Подготовка

4. Отпуск

Патрик

В Меридиане, штат Айдахо, царит июнь. И он прекрасен. Ослепительно синее небо, яркая зелень травы, воздух искрится от брызг дождевальных машин, во всей красе цветут цветы, и люди часами гуляют, радуясь солнцу.

Так и сегодня. Легкий ветерок смиряет жару, пока мои детишки носятся по площадке Клейнер-парка. Дети коллег кто на турниках, кто играет в салки с моей старшей, Камбрией. Ей восемь, уже большая. Волосы развеваются на бегу – длинные, светлые. Джошу четыре. Изо всех сил пытается угнаться за сестрицей. Оливии только три, сидит на руках у жены. Мы удочерили ее, взяв из Китая. К Америке она уже привыкла, но в толпе по-прежнему нервничает. В китайском приюте ей было непросто, и только на руках у Донны она всегда находит покой.

Донна болтает с новыми знакомыми. Подходят с семьями мои коллеги из больницы Святого Луки. Мы пришли развеяться: это запоздалое «весеннее барбекю» – наш заслуженный отдых. А вот приехал с семьей и мой босс Эд. Идет к накрытым скамейкам, где напитки и тарелки.

На Эда я тружусь уже два года. О Джастине он знает. С Эдом мы впервые встретились, когда он только что сменил прежнего администратора, а у меня близился отпуск. Эд тогда знакомился с сотрудниками и спросил, что я планирую на выходные.

– Лечу в Сан-Диего, к лучшему другу, – ответил я. – Неделю там побуду, помогу там, да и жена его отдохнет, в отпуск съездит.

– Отдохнет? – удивился он. – От чего?

– У них трое детей, – объяснил я. – А Джастин в инвалидной коляске.

– В ручной?

– Нет, с электроприводом. У него отнялись и руки, и ноги.

– И на вас будут друг и трое детей, пока не вернется жена?

– Да.

Он вроде заинтересовался, и я рассказал ему все о болезни Джастина. Эд часто спрашивал о нем, и он в курсе всего, что с нами происходит.

Он замечает меня с другой стороны парка, дожидается, пока я взгляну в ответ, и кивает.

Гриль пышет ароматом ребрышек и тушеной свинины. Иду проверить мясо. Чуть вдалеке – паренек в инвалидной коляске. Уже больше года прошло с тех пор, как Джастин спросил про Испанию. Так-то мы не забывали, думали, как все устроить, только вот время не выпадало. А может, дело и не во времени, а нужен просто верный настрой.

Я смотрю на юношу в каталке и думаю о друге. Как часто Джастин просто брал и делал то, о чем многие и думать бы не стали? Не поймите превратно – он не безрассуден. Он строит планы. Но он не из тех, кто думает о том, как все устроить. Он всегда начинает с того, зачем. Если причина весома, все устроится само.

Сейчас Джастин в девяти тысячах километров отсюда, по ту сторону Атлантики, в средневековом городке на северо-западе Тосканы. Они с Кирстин захотели показать детям прекрасную культуру, с которой познакомились много лет тому назад, в свой медовый месяц. И пока я на этом пикнике, Джастин с семьей – в итальянской Лукке. Ради этого они целый год планировали, распродавали вещи, брали лишние смены и сдавали в аренду дом. Но у них были причины для такой жертвы.

Иду туда, где дочка качает брата на качелях. Эд стоит рядом и болтает с Беккой, моей коллегой и подругой. Жду, пока они договорят, и, раз уж так совпало…

– Эд, можно вопрос?

– Конечно, – он оглядывает площадку. – Да?

– Летом мне нужно шесть недель отпуска, – беспечно говорю я.

Эд оборачивается.

– Все сразу?

– Да!

Он сощуривает взгляд.

– Это сложно. А какие планы?

Начинаю рассказывать Эду о Камино-де-Сантьяго и о желании Джастина испытать себя дорогой паломников.

Я слышу звук собственного голоса и вдруг осознаю, что слова обретают силу. Идея оживает на глазах, обретает шанс воплотиться, – раньше мы о таком и подумать не могли.

Эд внимательно слушает, сперва беспокойно и с опаской, потом с волнением и радостью, и кивает, обдумывая ответ. Я наконец умолкаю. Он смотрит мне в глаза, наставляет мне палец в грудь и говорит:

– Я кровь из носу дам вам отпуск – но с одним условием.

– С каким?

– Обещайте запечатлеть это путешествие в фильме.

В смятении и легком шоке отвечаю:

– Хорошо… А зачем?

– Потому что, – решительно заявляет Эд, – не оставить о таком память может лишь эгоист, которому на всех наплевать! В этом такая надежда! Делитесь ей! Мир должен знать, что надежда есть!

Такого я не ожидал. Я думал лишь о том, что будет значить эта поездка для нас с Джастином, и мне никогда не приходило в голову, будто до нее есть дело кому-то еще. Но взгляд Эда говорит о многом.

И где нам теперь брать киногруппу?

Эд идет к детям, а я отхожу к столам для пикника, сажусь рядом с Донной и беру на руки Оливию.

– Мне дают отпуск на Испанию, – говорю я.

Она потрясена:

– Что?

– Я просто попросил Эда дать мне шесть недель отпуска на лето. И он согласился. Только с условием, что мы сделаем фильм.

– Это безумие, но это здорово! – восклицает Донна. – А зачем ему фильм?

– Он сказал, не снять фильм могут лишь бессердечные эгоисты. Сказал, в этом надежда, и надо делиться. – С легкой усмешкой добавляю: – Он разволновался.

– Ну, вы долго ждали, – говорит она, забирая Оливию. – Звони Джастину.

Джастину и Кирстин мы звоним вместе – наутро, по скайпу.

– Привет, парочка, – начинает Донна. – Как дела?

– Вы бы видели Джастина на мощеных дорогах! – смеется Кирстин.

Джастин качает головой и улыбается:

– Никакого почтения к моей коляске. Меня трясет, точно игральный кубик, только вместо стакана – металл, резина, электроника и пластик. Почти два центнера.

– А что местные? – спрашиваю я. – Привыкли к парню в электрокаталке?

– Ну, хоть пальцами не тычут, – усмехается Кирстин. – И не болтают про психа-инвалида.

– Побольше позитива, – говорю я. – Вы рвете им шаблоны. Ну круто же!

– Ага, – весело отвечает Джастин. – От радости аж до печенок прошибает. Ну ладно, о чем столь важном мы поговорим?

Донна нежно касается моей руки. Быстро переглядываюсь с женой – и снова смотрю на Джастина.

– Ну… – говорю я, пытаясь скрыть улыбку. – Как вернетесь, готовимся к Испании!

– Ты о чем?

Он явно опешил. Не знаю, чего он ожидал. Но не этого.

Я передаю ему нашу с Эдом беседу, и мне кажется, даже по скайп-каналу чувствую, как у него бьется пульс. Когда я почти готов умолкнуть, он улыбается так, словно его осчастливили на полжизни.

– У него только одно условие, – добавляю я.

– Какое?

– У тебя киношники знакомые есть?

5. Готовы как никогда

Джастин

Мы снова в Штатах, и слова Патрика не выходят у меня из головы.

У тебя киношники знакомые есть?

Забавно – но, думаю, да. Еще в колледже я знал парня по имени Терри Пэриш. Он сейчас – совладелец видеоагентства emota, Inc. в Сан-Диего. Так-то «документалка» – не их конек, но, думаю, за спрос денег не берут. Вот я и позвонил Терри – привет, как дела, – быстро обрисовал ему нашу с Патриком идею, и он, как и Эд, попал на крючок.

Несколько дней, и я в их конференц-зале. Напротив – сам Терри, его деловой партнер Крис Карчер и несколько ребят из emota, Inc. Рассказываю им о Патрике, о наших авантюрах, о моей болезни, о Камино и обо всем, что мы планируем на ближайшие месяцы. Они в шоке от того, как лучший друг воспринял мою шальную идею.

В зале искрит от эмоций, и волнение в их голосах дает мне ответ на все вопросы.

Мы нашли киногруппу.

Но это только начало. Патрик в Айдахо, а я в Калифорнии, так что планы и тренировки для Камино обещают быть непростыми.

Много лет Патрик и Донна шутили: вот переберетесь к нам… Не обошлась без таких шуток и наша недавняя поездка на север. Но на этот раз – после трех недель с Греями – и я, и Кирстин ощутили некое волнение в глубине души. Да, зима в Айдахо холодная и долгая, но мысли о переезде пристали к нам как репей. Идея противилась любой логике: Кирстин – калифорнийка до мозга костей, да и я полюбил солнышко за двадцать с лишним лет в Сан-Диего, – но казалась правильной. И мы стали молиться.

По прошествии недель нас потянуло в Айдахо еще сильнее. И мы решились – сперва нашли риелтора, утрясли все дела, а потом позвонили по скайпу Патрику и Донне. Помню тот разговор: пара-тройка минут болтовни, и Кирстин нервно спрашивает:

– Ребята, вы правда хотите, чтобы мы переехали в Айдахо?

– Да! – восклицают они оба.

– Это хорошо, – вклиниваюсь я, – потому что завтра мы выставляем дом на продажу.

Всего через четыре дня дом покупают за полную цену, мы пару недель оформляем бумаги, пакуем домашний скарб – и Скисаки официально едут в Айдахо.

И настает время настоящей подготовки.

* * *

Джастин

Мы с головой уходим в планы, и проблемы растут как грибы. Путешествие встанет в тысячи долларов, и это не говоря о снаряжении. А нам нужны рюкзаки, обувь, дождевики, налобные фонари, спальники, особая инвалидная коляска… а теперь еще и на киноделов раскошеливаться. Но мы знаем, что должны это сделать, боремся с соблазном увязнуть в нытье: ой, а как нам все суметь? – и просто идем напролом.

Мы изучили десятки топокарт, прочли блоги паломников, просмотрели кучу роликов – прочувствовать местность – и поняли: с ручной коляской там никак. Если я намерен «прокатиться» от Сен-Жан до Сантьяго-де-Компостела, мне понадобится кресло достаточно легкое, чтобы Патрик мог его тянуть, и достаточно крепкое, чтобы миновать три горных перевала и сотни километров булыжных мостовых, каменистых тропок, гравия и бездорожья.

Патрик качает мышцы, а я засел за компьютер – сделать веб-сайт и помочь нам накопить на поездку. Благо, помогли голосовые программы, стилус и планшет: теперь совладать с компьютером хоть и трудно, но возможно. Слава богу, хоть пальцы слушаются.

Я часами кроплю над сайтом и наконец прерываюсь – посмотреть, смогу ли найти подходящую коляску. Каждое утро, до работы, Патрик ходит в спортзал; каждый вечер он либо там же, либо гоняет на велосипеде по улицам. Но никакие тренировки не научат тебя толкать инвалидное кресло днями напролет. Где же ты, наше эффективное решение?

Очень скоро я осознаю, что вариантов кот наплакал, но вроде нахожу подходящий – легкую трехколесную коляску-вездеход из авиационного алюминия, с шинами для горных велосипедов… дисковые тормоза, амортизаторы… за восемь тысяч долларов.

У нас нет денег.

Поздно вечером Патрик заходит ко мне после тренировки – узнать, как все спорится.

– Ну, как дела? – спрашивает он.

– Хорошо, – говорю я ему, кивая на монитор. – Глянешь сайт?

– Ага, давай.

Он склоняется поближе, и я вижу испарину на его лбу. В нос шибает запах пота. Он тренируется как зверь. Всего несколько месяцев, а он уже схуднул. Что ни день, он встает на несколько часов раньше меня, а засыпает намного позже.

– Просто чтобы ты знал, – смеюсь я, – пока ты пахал в спортзале, я ел как не в себя.

– Смешно! – отвечает он, качая головой. – А по правде, сколько потерял на диете?

– Не знаю точно, но одежда мешком висит.

– Отлично! Нам важен каждый фунт!

– И это… смотри вот, – говорю я, возвращаясь к компьютеру. – Я тут вроде каталку нашел.

Стилус щелкает по вкладке с коляской-вездеходом.

– Бэби-джоггер на гормонах, – говорит Патрик. – Только трехколесный.

– Ну, так-то да.

Патрик кладет мне руку на плечо:

– Пчелочка ты наша рабочая! Мало ел, похудел, сделал сайт, сделал страничку, чтобы мы умнели и, дай бог, богатели, да еще и креслице нашел! И почем эта штука?

– Лучше не спрашивай.

* * *

Мы уже несколько месяцев готовимся к Камино. С тех пор как запустили сайт и страничку, многие спрашивают, чем помочь. Вот и сегодня вечером мы за столиком в Starbucks с Джошем Кинни, нашим другом по церкви. Джош и его жена Келли – совладельцы Bottle Cap Co., продают оптом бутылочные крышки, и хоть я даже в мыслях не мог представить бизнес, более далекий от спонсирования нашей поездки, они готовы помочь делом и воплотить нашу мечту в жизнь.

– Ребята, что вам нужно? – спрашивает Джош.

Недолго думая, я отвечаю:

– Инвалидная коляска!

И мы с Патриком заводим рассказ: как мы нашли коляску, зачем нам именно она, как долго ее делать. Джош спрашивает, сколько она стоит, и я бью наотмашь:

– Восемь штук.

Он откидывается на спинку стула, отпивает кофе и кивает:

– Ладно, потолкую с партнерами.

Мы благодарны даже за то, что он хоть подумать решил. Просто попросить восемь тысяч долларов – это слишком.

Через несколько дней у меня звонит телефон.

– Джастин, это Джош.

«Бутылочные крышки» в деле.

Излив на Джоша реку благодарностей, я звоню Патрику.

– Пэдди, хочешь новость? У нас есть коляска.

* * *

Мне померили ноги, торс и бедра – подогнать кресло – и начался обратный отсчет. Сборка займет пять месяцев, привезти обещают в марте. Мы уезжаем 29 мая, на тренировки лишь два месяца. Надеюсь, хватит.

Патрик уже несколько недель занимается сам: по два раза в день, шесть дней в неделю крутит педали, поднимает тяжести, развивает выносливость и силу. Вот только жаль, что у него лишь битый дорожный велик, которому уже лет сорок.

Однажды ночью, когда я делаю последние штрихи на сайте, звонит телефон. Это Патрик, с работы.

– Ты будешь в шоке! – говорит он. – У нас еще один подарок! Не деньги, но, может, даже лучше!

– Ты о чем?

– У меня есть коллега, Дэйв, бывший велогонщик.

У него тонна великов! Я сижу в офисе, читаю письма по электронке, и Дэйв заглядывает в дверь и говорит: на улицу выйди. Я иду за ним к его машине, а там обалденный синий «Бьянки»! Я говорю, давай куплю, а он просто посмеялся и говорит: «У меня нет тысяч долларов, помогу хоть так».

– Потрясно!

Сначала компания Джоша, а теперь и Дэйв, уже не говоря о тысячах пожертвований! Рог изобилия немного нас… ошеломляет, что ли?

* * *

Получив новый велосипед, Патрик гоняет при любой возможности. Даже сейчас, когда на улице снег и холодно, он тренируется дважды в день и катается на тренажере в гараже, уложив детей спать. Он близок к лучшей в жизни форме, но мы оба знаем: только когда привезут коляску, мы увидим, насколько он готов.

Пока друг отдает душу спорту, я усердно занимаюсь сбором средств, создаю ажиотаж в соцсетях и в перерывах выполняю дизайнерские заказы – помочь оплатить счета. Руки двигаются едва-едва, и на всю работу с компьютером уходит гораздо больше времени, чем раньше, но, учитывая все, что делает Патрик, я твердо намерен продолжать. Мы делаем огромный рывок вперед, когда один знакомый предлагает создать список желаний в REI и опубликовать ссылку на нашей страничке в «Фейсбуке». Отклик поразителен: пара-тройка недель, и все нужное нам снаряжение стоит в гараже Патрика.

Все, кроме моей инвалидной коляски.

И теплым мартовским днем мне звонит Патрик.

– Эй, Скиз, Джош только что въехал на мою аллею, и у него в кузове объемистый ящик.

Мы с Кирстин и детьми тут же едем к Греям. Подъезжаем к дому Патрика и видим, как они с Джошем раздербанивают ящик на части. Взволнованный Патрик похож на папу в «Рождественской истории» – когда тот наконец-то получил свою вожделенную лампу в форме женской ножки. Пронзительно скрежещут дрели, разлетается упаковочный наполнитель, повсюду падают болты…

Наконец детали вынуты, Патрик крепит быстросъемные колеса и регулирует руль на спинке, подгоняя его по высоте.

– Готов прокатиться? – спрашивает он.

– Готов как никогда! – я киваю, улыбаюсь и паркую коляску слева от кресла-вездехода.

Чуть подсев, Патрик слегка расставляет мои ноги, подхватывает меня под руки, обнимает, поднимает, поворачивает и усаживает в мягкое сиденье новой колесницы. Мы еще не знаем, что это первая из сотен таких операций, которые нам предстоят в следующие три с половиной месяца.

Дети, все шестеро, хотят это видеть, и мы идем гулять в парк напротив дома Греев.

Каждый оборот колес волнует и тревожит. За спиной слышны шаги Патрика, и оттого на этой прогулке все кажется еще более настоящим. Наконец-то мы готовы тренироваться вместе! Мы движемся как единое целое, и это прекрасно. Как двое детишек в Рождество, мы так беспечны, что делаем еще один круг.

– Знаешь, – говорит Патрик, – а ты ведь в первый раз отдаешь другому контроль.

Он прав. В прежней коляске я сам решал, куда двинуть. А я о таком и не думал.

– Да, – говорю я с улыбкой, – в этом кресле я целиком в твоей власти.

Это шутка, но Патрик принимает все близко к сердцу.

– Это высшее доверие, – говорит он. – Рад, что ты выбрал меня.

* * *

Последние шесть недель я тренируюсь с Патриком.

Я не задаю ни направление, ни темп, но чувствую все прелести дорог и тропинок, куда не мог заехать на своей электроколяске. Лишив себя свободы, я обрел еще большую, и наконец начинаю ценить то, чего потребует путь от нас обоих.

Мы увеличиваем и расстояние, и сложность ландшафта. Патрик толкает меня по предгорьям близлежащего Игла, штат Айдахо, где уклоны достигают восемнадцати процентов – иными словами, высота в среднем возрастает на восемнадцать метров за каждую пройденную сотню. Подъемы безжалостны к его ногам, но каждый шаг дает новую силу и его телу, и нашим желаниям. Непоколебимая преданность друга и его стремление помочь мне воплотить мечту вдохновляют и меня, давая новые силы. Да, я мало что могу сделать физически, но шумлю на «Фейсбуке» и на сайте, привлекаю сторонников.

Каждый день поступают новые пожертвования. Пять долларов, пять тысяч долларов – фонды медленно растут. Но хватит ли нам сил? Патрик занимался как одержимый, но одно дело – толкать меня по холмикам Айдахо, и другое – тянуть сто десять кило через Пиренеи.

Иные предлагали пойти вместе с нами, но мы осторожничали – мало ли, дорога долгая, – и отвечали: «Нет, спасибо». Но когда попросился Тед Харди, все было иначе. Он хороший друг, да к тому же и огнеборец, Патрик знал его много лет и не раз с ним путешествовал.

Тед чуть моложе нас, но разделяет наш интерес к жизни и всяким затеям, мы с ним на одной волне, он смеется нашим шуткам и плюс ко всему необычайно скромен. И когда он говорит: «Ребята, я чувствую, что должен как-то помочь», мы приглашаем его на ужин – все обсудить.

– Нам надо одолеть Пиренеи, – говорит ему Патрик.

– А если пойдешь, на сколько сможешь остаться? – спрашиваю я.

– Не знаю. Дней десять?

Мы с Патриком переглядываемся – и он отвечает от обоих:

– Ты едешь.

* * *

До отъезда считаные недели и всего несколько тренировок, и Тед пошел с нами – понять, во что ввязался.

Сегодня они по очереди толкают меня по самым крутым склонам. Все просто, но очень изматывает. «Толкач» пристегивается сзади, «ломовик» идет впереди, тянет за длинный красный ремень из нейлона, закрепленный карабинами по бокам приподнятой ножной подставки. Точно вол и фермер за плугом. Подниматься трудно, но сколь же легче, когда помогает второй!

За десять дней до отбытия договариваемся свести тренировки к минимуму. Мы все должны отдохнуть. Но сперва – Перепелиная гряда. Последний этап подготовки. Самый крутой подъем в наших местах: на ней тренируется Кристин Армстронг, трехкратная олимпийская чемпионка. Почти все местные машины там застревают. Крутизна иных участков – двадцать пять процентов. Это единственный холм, хоть слегка близкий к Пиренеям. Сможем подняться на Перепелиную гряду – будем готовы как никогда.

Патрик переносит меня с электроколяски на «кресло-вездеход» и обматывает вокруг пояса «сбрую». Тед хватает поводья спереди. Медленно, шаг за шагом, начинаем восхождение. Под нами бетон – так себе аналог для пиренейских тропок. И все же высота сурова. Надо пройти километра полтора, может, чуть больше, но мы одолеваем лишь четыре сотни метров, а Патрик и Тед уже задыхаются.

– Намного сложней, чем раньше, – хрипит Патрик. – И это еще цветочки.

Они толкают и тянут коляску, а я бултыхаюсь, как поплавок, – свести на нет уклон. Мышцы уже ноют.

Дорога виляет змеей. Патрик из последних сил держит голову и руки параллельно земле, и дорогу ему указываем мы. Тед чувствует, что «толкачу» нужна передышка, и кричит спереди:

– Меняемся!

Патрик выставляет тормоз, но холм слишком крутой, и он не уходит – ждет, пока Тед снимет «сбрую» и подойдет к коляске сзади, и только потом отходит чуть в сторону. Тед хватается за ручки, наваливается – и я чувствую, как подаюсь назад. Он, спохватившись, давит сильнее. Мы переглядываемся. С пониманием.

На что мы подписались?

Патрик оборачивает поясной ремень вокруг Теда и крепит его к коляске. Тот улыбается и в шутку говорит:

– Упустим Джастина, так у него хоть якорь будет.

Мы смеемся, но немного нервно, – при мысли о том, как коляска покатится вниз по склону, а один из нас поскачет за ней, будто камешек по пруду. Совладав с нервами, продолжаем восхождение. Сотня метров, может, чуть больше, и Тед кричит:

– Эй, я как по мокрому бетону иду!

– Знаю! – кричит Патрик в ответ. – У меня туфли словно чугунные!

Бедра, икры, легкие – все горит от боли. Но мы идем вперед.

Час пятнадцать, и мы на вершине. Отдых. У Теда плотный график. Несколько минут, и ему пора на работу – и как только они с Патриком переводят дух, мы начинаем спуск.

На этот раз позади оба: Патрик тянет руль на себя, в противовес креслу, а Тед идет за ним, обвязавшись ремнем. Холм так крут, что коляска с каждым шагом норовит накрениться, а я смотрю прямо вниз и надеюсь, что ремни и карабины выдержат.

Проходим самый крутой участок, и Тед произносит слова, которых мы боялись:

– Извините, парни, мне пора на станцию.

Он снимает «сбрую», оборачивается к Патрику и, прежде чем бежать к машине, говорит:

– Не дрейфь, прорвемся!

Патрик устал. Подъем очень крут. Каким будет Камино, когда мы останемся одни? Видимо, вот таким. Все силы уходят на последние сотни метров: он откидывается, идет короткими шажками и держит всю тяжесть, не позволяя коляске укатиться, а я начинаю понимать, сколь о многом прошу друга.

Что мы делаем? А если это слишком?

Я вижу подножие холма и кричу, желая ободрить:

– Давай! Уже рядом!

Да, рядом. Пришли. Патрик, шатаясь, идет к фургону – достать мою коляску с электроприводом, – переносит меня с одного кресла на другое, и я чувствую, что его рубашка насквозь мокра от пота. Он совершенно истощен.

– Ну что? – спрашиваю я. – Мы готовы?

– Как никогда, – отвечает он.