Текст книги "Капитан первого ранга"

Джек выскочил на палубу в ночной сорочке.

– Намерения у него серьезные! – крикнул он, заглушая тревожную дробь барабана.

Капер успел изменить курс. Обрасопив реи, он закладывал длинную плавную кривую, чтобы пересечь курс «Лорда Нельсона» приблизительно через четверть часа. Грот и фок были взяты на гитовы; стало понятно, что неприятель намерен следовать лишь под одними марселями. Это ему ничего не стоило – как гончей, преследующей бобра.

– Но надеть панталоны я еще успею, – добавил Джек.

Натянув панталоны, он засунул за пояс пару пистолетов. При свете тонкой маканой свечи Стивен аккуратно раскладывал хирургические инструменты.

– Как вы считаете, Джек, что это за судно? – спросил он.

– Корвет или чертовски большой капер, у которого нешуточные намерения.

Обри мигом взлетел по трапу наверх. Уже рассвело, и он увидел, что вопреки его опасениям порядка на палубе стало не меньше, а больше. Капитан Спотисвуд успел распорядиться лечь в фордевинд, чтобы дать команде несколько лишних минут для подготовки к бою. Французский корабль находился уже в полумиле от них, по-прежнему идя под марселями, его капитан все еще сомневался и, вместо того чтобы сломя голову броситься на «Лорда Нельсона», решил испытать его силу.

Если капитану Спотисвуду недоставало решимости, то этого нельзя было сказать о его офицерах и большинстве матросов. Они привыкли к пиратам Южно-Китайского моря, злым как черти малайцам с островов Малаккского пролива, арабам Персидского залива и без всякой паники успели натянуть сетку для защиты от абордажников, открыть рундуки с оружием и выкатить, по крайней мере, половину орудий.

На квартердеке, где было тесно от высыпавшей наверх команды, вклинившись между двумя распоряжениями капитана, Джек обратился к Спотисвуду:

– Я в вашем распоряжении, сэр. – Худое, нерешительное, немолодое лицо обратилось к нему. – Позволите принять командование носовой батареей?

– Принимайте, сэр, принимайте.

– Ступайте со мной, – обратился Обри к майору Хиллу, находившемуся в группе офицеров.

Они бросились по продольному мостику к носовым восемнадцатифунтовым пушкам, две из которых находились под полубаком, две на открытой палубе под мелким дождем. Пуллингс командовал батареей на шкафуте, старший офицер – двенадцатидюймовыми пушками на шканцах, мистер Уонд – восемнадцатифунтовыми пушками, установленными в кормовых каютах, которые они загромождали почти полностью. Наверху высокий, совершенно больной с виду мичман покрикивал слабым голосом на прислугу одного из носовых орудий.

Носовую батарею левого борта составляли орудия номер один, три, пять и семь – отличные современные пушки с кремневыми замками; две из них уже выкатили, и, заряженные, с заправленными порохом запалами и взведенными замками, они были готовы к бою. Крышка орудийного порта номер один забухла или заклинилась, поэтому прислуга вовсю орудовала в тесном пространстве ломами и гандшпугами, канониры колотили по крышке ядрами, пытались открыть ее талью. От смуглых, возбужденных пушкарей-индусов едко пахло потом. Джек подлез под бимсы, оседлал пушку. Вцепившись в лафет, он изо всей силы стал тянуть его назад. От крышки порта отваливались щепки и слои краски, но она не поддавалась, словно была частью корпуса. Так повторялось три раза, но толку не было. В конце концов Джек спрыгнул с пушки, проверил казенную часть и скомандовал:

– Выбирай тали! – Когда жерло орудия вплотную прижалось к крышке порта, Джек с криком: «Поберегись, поберегись!» потянул за шнур.

Щелкнул замок, вспыхнула искра, послышался глухой мощный звук выстрела (порох-то сырой, черт побери!), и пушка отпрыгнула назад. Из разбитого порта вырвался едкий дым. Не успел он рассеяться, как Джек увидел артиллериста, который банил ствол, засовывая банник глубоко в жерло, в то время как остальные канониры споро обтягивали тали. «Они свое дело знают, – с удовлетворением подумал он, наклонясь и вытаскивая мешающие накату орудия обломки крышки порта. – Черт бы побрал того пушкаря-неумеху, что ее заклинил!» Но размышлять, кто виноват, было некогда. Третье орудие по-прежнему оставалось на месте. Джек и майор Хилл навалились на тали и на счет «Раз, два, три!» выкатили его. При этом лафет с силой ударился о край порта, а ствол высунулся далеко наружу. Прислуга пятого орудия состояла всего из четырех индусов да мичмана. Ящик для ядер был пуст, пыжей в наличии имелось лишь три штуки. Остальные пыжи, должно быть, пошли вместе с ядрами гулять по палубе, когда расчет освобождал крепление лафета.

– Где ваши люди? – спросил Обри юного мичмана, взяв у него кортик и разрезав узел на бензеле.

– Больны, сэр, все больны. Кали при смерти. Даже говорить не может.

– Передайте главному канониру, что нам нужны ядра и связка пыжей. Да поживей. В чем дело? – спросил он другого мичмана.

– Капитан спрашивает, зачем вы стреляли, сэр? – отвечал запыхавшийся молодой человек.

– Затем, чтобы открыть порт, – объяснил Джек, с улыбкой глядя на взволнованное, с вытаращенными глазами лицо. – Передайте ему, вместе с приветом, что мне не нравится, когда восемнадцатифунтовые ядра катаются по палубе. А теперь катитесь отсюда сами. – Молодой человек тут же исчез, не став передавать остальные слова капитана.

Седьмое орудие оказалось в полном порядке: его прислуга состояла из семи человек, подносчик пороха держал в руках зарядный картуз, ствол был наведен, лопарь талей аккуратно сложен в бухту. Придраться было не к чему. Командир, седеющий европеец, отвечал Джеку нервным смешком, отворачиваясь, делал вид, что смотрит в прицел. Это, без сомнения, был отличный моряк, который дезертировал с одного из кораблей, на котором служил одновременно с Джеком, и потому опасался, что его узнают. Судя по тому, в каком порядке содержалось все орудийное хозяйство, некогда он был старшиной-канониром.

– Надеюсь, что целится он так же ловко, как…

Джек выпрямился и, перестав изучать замок, огляделся по сторонам. Матросы передавали по цепочке свернутые койки, укладывая их стоймя в бортовые сетки[28]28
  Таким образом создавался своего рода бруствер, защищавший палубную команду от огня противника.


[Закрыть]. Полдюжины совсем ослабевших от болезни индусов, подстегиваемые помощниками серанга, с трудом тащили ядра, а сам серанг стоял сзади в позе властелина. На шканцах ощущался дух тревоги, но спешка и суматоха исчезли. Люди получили короткую передышку и были ей рады. С носу и с кормы судно теперь выглядело как боевая единица: хотя матросов было по-прежнему кот наплакал, а палубы были так же загромождены, это был уже боевой корабль.

Джек взглянул на свинцовое море: рассвело в достаточной степени, чтобы разглядеть красную полосу французского триколора, находившегося в полутысяче ярдов от «Лорда Нельсона». Дождь прекратился, сменившись холодом. Дул ровный западный ветер, преобладала высокая облачность, лишь горизонт оставался чистым от облаков. По морю катила длинная пологая зыбь. «Беллона» по-прежнему шла левым галсом, приближаясь к английскому судну: французский капитан решил выяснить, каково вооружение «Лорда Нельсона». «Лорд Нельсон» все еще следовал курсом фордевинд, двигался он тяжело, что было одним из главных его недостатков. Если капитан Спотисвуд будет продолжать идти прежним курсом, то француз приведется к ветру и, двигаясь со скоростью вдвое большей, чем у «Лорда Нельсона», пройдет у него за кормой, подвергнув продольному обстрелу. Такова уж была его задача. А задача Джека Обри была в том, чтобы полностью сосредоточиться на своих орудиях. Он даже испытывал удовлетворение оттого, что должен кому-то подчиняться, не нести большой ответственности, не принимать самостоятельных решений… С седьмым, пятым и третьим орудиями был полный порядок. Прислуга первого орудия мешала сама себе излишней суетливостью. Да и людей у них было маловато. Пристально взглянув на капер, гордо рассекавший волны зыби, Джек бросился под полубак.

Пришлось проделать тяжелую, скорую, упорную механическую работу: поднимать тяжелые грузы, кипы, бочонки. Джек поймал себя на том, что вполголоса насвистывает адажио Гуммеля, то самое, которое в свое время, мило фальшивя, исполняла Софи – и, тоже неточно, но с подъемом и страстью, Диана. Джек почувствовал прилив нежности к Софи, ощутил сильнейшую потребность любить и защищать ее, на мгновение он ярко представил ее себе сидящей на ступенях их общего дома. Кто-то, скорее всего Стивен, сказал, что нельзя заниматься делом и одновременно быть несчастным и печальным – как бы не так.

Эти размышления нарушил первый выстрел «Беллоны». Восьмифунтовое ядро, выпущенное пушкой, установленной на ее правой скуле, скользнуло вдоль левого борта «Лорда Нельсона». Словно именно этой малости и не хватало для того, чтобы взбодрить капитана Спотисвуда, из которого сразу посыпались распоряжения. После того как были развернуты реи, окружающий пейзаж изменился, и в отверстии порта первого орудия появился капер, ярким пятно выделявшийся в полумраке полубака. «Лорд Нельсон» увалил немного, и, когда лег на новый курс, «Беллона» оказалась с его левой раковины. Джек Обри с расстояния четырехсот ярдов – дистанции мушкетного выстрела – видел теперь лишь ее передние паруса. После того как англичанин лег на устойчивый курс, раздался шестикратный треск его кормовых орудий, послышались крики «ура» и команда: «Продолжать огонь, прицел прежний!»

– Так-то лучше! – отозвался Джек, выскакивая из-под полубака.

Долгая пауза перед боем всегда мучительна, но первые выстрелы сразу убивают прошлое и будущее, остается лишь миг, в который надо действовать, – в нем нет ни места для печали, ни времени для боязни. Седьмое орудие находилось в надежных руках. Оно было до предела повернуто в сторону кормы, канонир сосредоточенно целился, выжидая, когда качка на секунду успокоится. Хором грянули орудия со шкафута, и, задыхаясь от наполнявшего их радостным возбуждением дыма, Джек и майор Хилл, схватив ломы, принялись поднимать ствол пятого орудия, эту мертвую громаду, в то время как индусы, ухватившись за носовые тали, доворачивали его в сторону видной в прицел кормы «Беллоны».

Седьмое орудие выстрелило с задержкой, выплюнув слишком большое облако дыма. «Если весь порох отсырел, – подумал Джек, присев на корточки возле пятого номера, держа наготове гандшпуг, – то лучше всего тотчас пойти на абордаж. Однако, – продолжал он рассуждать, – вероятнее всего, этот надутый индюк не обнажал шпаги с неделю, если не больше, и численное превосходство всяко на его стороне». Он подождал, когда дым рассеется, а качка позволит навести пушку на француза, дернул за шнур и увидел, как «Беллона» скрылась в белом облаке дыма собственного бортового залпа. Пушка подпрыгнула под его согнутым телом. Из-за дыма он не смог увидеть падения ядра, но, судя по отчетливому треску, оно, должно быть, угодило в цель. Ответные каперские ядра с воем пролетели над головой. В фор-марселе зазияла дыра, один булинь беспомощно повис. Послышался выстрел носового орудия, и Джек кинулся под полубак, перепрыгнув через поворотные тали, в то время как пятое орудие пробанивали и перезаряжали. Он навел третье и пятое орудия, произвел из них выстрелы и бросился к седьмому, чтобы помочь выкатить его.

Пальба стала мощной: все тринадцать орудий левого борта производили по одному-два выстрела каждые полминуты. Семнадцать пушек «Беллоны» за первые пять минут дали три бортовых залпа – неплохая скорость стрельбы даже для военного корабля, – но вскоре они стали стрелять вразнобой, так как француза охватил огонь. Его подветренный борт был окутан облаком дыма, которое сносило в сторону дымов английских пушек. Из дымной пелены рвались языки оранжевого пламени, пожар был нешуточный. Всего два раза Джек проследил полет ядер, выпущенных его батареей: один раз, когда ветром разметало пелену дыма, его ядра угодили в середину «Беллоны», как раз в шкафут, и второй, когда его ядро продырявило нос француза. Паруса капера уже утратили прежний щегольской вид. Но, несмотря на пожар, «Беллона» продолжала сокращать расстояние и теперь находилась на траверзе «Лорда Нельсона», ожесточенно обстреливая его. Неужели она пойдет на пересечение курса?

Размышлять было некогда, поскольку Джек носился от пушки к пушке, помогая канонирам, выкатывая орудия, проранивая и заряжая их. Уже стало ясно, что у «Беллоны» не было пушек тяжелее восьмифунтовых, и в ее намерения входило лишь разнести вдрызг рангоут и такелаж «Нельсона», не нанося повреждений корпусу и ценному грузу. Не было никакого сомнения в том, что французу пришлось не по вкусу восемнадцатифунтовое ядро, угодившее в него. Три-четыре ядра в борт доставили бы ему большие неприятности, а одного ядра было бы достаточно, чтобы снести находившуюся под нагрузкой стеньгу. Если не нанести «Беллоне» серьезных повреждений, причем немедленно, то на короткой дистанции она покажет зубы по-настоящему. Это был опасный противник: он метко стрелял и ловко маневрировал. В ближнем бою он будет еще опаснее. «Упремся – разберемся», – подумал Джек, втугую выбирая трос.

Голова его будто взорвалась изнутри. Он упал. Старясь отползти от отдачи лафета пятого орудия, Джек пытался понять, насколько тяжело он ранен, что было невозможно определить сразу. Вскоре он осознал, что легко отделался. Разорвалось седьмое орудие, убив троих из прислуги и оторвав голову наводчику. Это его челюсть ударила Джеку в предплечье. Массивные осколки ствола разлетелись во все стороны, ранив моряков даже у грот-мачты. Один из осколков вскользь задел голову Джека, сбив его с ног. Лежа на спине, он отсутствующим взглядом смотрел на Пуллингса, который, склонившись к нему, твердил:

– Вы должны спуститься вниз, сэр! Вниз!

Окончательно придя в себя, Джек закричал не своим голосом:

– Закрепить орудие!

Слава богу, оставшуюся часть ствола и лафет не сорвало с рым-болтов. Они надежно закрепили обломки, опустили в воду тела пятерых убитых и отнесли то, что могло пригодиться к пятому номеру.

Раздались еще три выстрела, прозвучавшие у него над самым ухом, словно удары молота. Разорвавшаяся пушка, убитые матросы, его собственная рана – все это слилось воедино с яростным гулом сражения.

Дым стал гуще, вспышки орудий «Беллоны» – ближе. Расстояние между французом и «Лордом Нельсоном» быстро сокращалось. Канониры Джека работали на пределе сил: вместе с оставшимися в живых людьми из прислуги седьмого орудия и еще двумя от сбитой с лафета шестифунтовой пушки, стоявшей на шканцах, они беспрерывно осыпали ядрами «Беллону». Металл орудий настолько раскалился, что лафеты едва не отрывались от палубы, а стволы при отдаче производили ужасный вой. Но вот орудия «Беллоны» грянули картечным залпом, и начался жестокий обстрел купеческого судна из мушкетов. Дым рассеялся, и француз оказался рядом. Он развернул грота-марсель, чтобы сбавить ход и подойти к борту «Лорда Нельсона». Матросы на ноках реев были готовы зацепиться своим рангоутом за рангоут английского корабля. Скопившиеся на шкафуте и на носу держали наготове абордажные кошки. Толпа французов высыпала на полубак, они гроздьями цеплялись за передние ванты.

– Всем наверх, отражать абордажников! – раздалась команда со шканцев.

Тут послышался треск обшивки, французы закричали «ура» и принялись рубить саблями защитные сетки, растянутые вдоль бортов «Нельсона»; замелькали алебарды, засверкали шпаги. Джек разрядил пистолет в лицо какого-то головореза, влезшего на палубу через разбитый порт седьмого орудия. Забыв об опасности, он схватил тяжелый гандшпуг и бешено бросился на французов, пытавшихся разрезать абордажную сетку и пробраться на нос – главную точку атаки. Упершись одной ногой в разбитый фальшборт, массивным гандшпугом он крушил французов, сбивая их в воду. Рядом с ним с отчаянными криками дрались индусы, ловко орудуя копьями и топорами, паля из пистолетов. Матросы, стоявшие на шкафуте и квартердеке, бросились к трапу и скинули с него дюжину французов, после чего с копьями наперевес устремились на полубак.

Палуба «Лорда Нельсона» была выше, чем у «Беллоны», на высоту изрядного прыжка, она имела заметную седловатость, а борта – уклон внутрь, что затрудняло абордажную атаку. Однако французы упорно лезли вперед, толпами бросаясь на борт англичанина. Будучи отброшенными, они атаковали его вновь и вновь, выбывших из строя заменяли другие бойцы, натиск длился до тех пор, пока качка не расцепила суда, причем облепившие цепи бушприта французы посыпались в воду как горох. В самую их гущу мистер Джонстон успел послать мушкетную пулю. Серанг кинулся на нок рея и разрезал тросы, после чего брошенные с «Беллоны» кошки лишь царапнули по фальшборту и сорвались вниз. Пушки на шкафуте трижды выстрелили картечью почти в упор, ранив французского капитана, выведя из строя руль «Беллоны» и перебив бизань-шкот. Француз рыскнул к ветру, и если бы на «Лорде Нельсоне» было достаточно людей, чтобы драться врукопашную и одновременно вести орудийный огонь, он мог бы расстреливать «Беллону» вдоль палубы с убийственной дистанции в десять ярдов. Но канониры «Лорда Нельсона» не успели дать ни одного выстрела: нос его увалился под ветер, и оба судна в наступившей тишине стали расходиться все дальше и дальше.

Джек Обри отнес в лазарет юношу, обе руки которого были изрублены до кости, когда он пытался защитить лицо. Стивен сказал Джеку:

– Прижимайте пальцем вот здесь, чтобы он не истек кровью, – сейчас я им займусь. Каковы наши дела?

– Мы их отбили. Шлюпки француза подбирают своих людей. Их на «Беллоне» две или три сотни. Так что вскоре бой продолжится. Живее, Стивен, я не могу ждать. Нам нужно связывать и сращивать концы. Сколько тут у вас раненых?

– Тридцать или сорок, – отвечал Мэтьюрин, затягивая жгут. – Юноша, с вами все будет в порядке. Лежите тихо. Джек, покажите мне свою руку и голову.

– В другой раз. Сейчас даже пара удачно посланных ядер может решить дело в нашу пользу.

Удачное попадание! Он молился, молился всякий раз, когда наводил пушку: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Однако из-за наступившего штиля «Беллону» окутало плотное облако дыма от ее собственных залпов, из-за которого он ничего не видел. Теперь под его началом остались всего два исправных орудия. При первом же выстреле казенная часть первого орудия раскололась, ранив двух пушкарей-индусов и мичмана. Ее лафет лежал на боку, прижатый бочкой. Своих людей у орудий Джек мог пересчитать по пальцам, палубная команда тоже сильно поредела, и огонь «Лорд Нельсон» вел с интервалом в минуту, в то время как «Беллона», находившаяся в пятидесяти футах с наветренной стороны, упорно продолжала осыпать англичанина ядрами. Бросив беглый взгляд вдоль палубы, Джек увидел, что орудийная прислуга выбита почти полностью. Одни были ранены, другие отсиживались под палубой, поскольку люки не были задраены; оставшиеся наверху валились с ног, их измученные, пепельного цвета лица выражали отчаяние – они дрались из последних сил. Майор Хилл куда-то пропал, но затем вернулся и принялся наводить третье орудие. Джек забил в ствол пушки пыж и протянул руку за ядром. Ядра не было. Подносчик зарядов уже спасал свою шкуру на нижних палубах.

– Ядро! Ядро! – вскричал Джек. На зов явился юноша, ковылявший от главного люка с двумя тяжелыми ядрами в руках. Это был облаченный в парадную форму новичок – щегольские панталоны, синяя куртка, косичка, схваченная ленточкой. Упитанный юноша с трудом влачил свою ношу.

– Тащи ядра с носу, недоумок! – рявкнул Джек на онемевшего, перепуганного мальчишку, схватил одно ядро и отправил его в жерло. – Тащи с носовой части, от первого номера. Там их с дюжину. Шевелись, сучий сын! Живо ноги в руки! – Он забил второй пыж в раскаленный ствол. – Давай шевелись!

Напрягая все силы, прислуга удерживала орудие на месте, когда палуба кренилась. Один щуплый индус, синий от холода, изнеможения и страха, блевал, надрываясь от натуги. Раздался рев бортового залпа «Беллоны». Все орудия выстрелили разом. Судя по пронзительным воплям и треску, стреляли картечью и цепными ядрами, рвавшими такелаж. Джек, выстрелив, заметил, как майор Хилл отшвырнул юношу от орудия, чтобы его не изувечило лафетом при отдаче, и сквозь дым бросился к третьему номеру. Отчаянный мальчуган снова путался под ногами. Взяв его за шиворот, Джек произнес насколько мог ласково:

– Держись подальше от пушки. Будь хорошим мальчиком. Носи по одному ядру, – он ткнул рукой в сторону полубака, – только поживей. Потом картуз. Оборачивайся единым духом!. Нам нужны заряды.

Заряда он так и не дождался. Дав выстрел из пятого номера, Джек увидел марсели, возвышавшиеся над ним, заметил, как реи передних парусов зацепились за ванты «Лорда Нельсона», и услышал громкое «ура» и рев абордажной партии у себя за спиной. Не замеченные из-за дыма, шлюпки капера подошли к англичанину, высадив сотню французов на незащищенный правый борт. Заполнив весь шкафут, они отрезали квартердек от полубака. Количество атакующих, проникших на нос английского корабля сквозь порванную абордажную сетку, было столь велико, что не было никакой возможности отбить их. Разъяренный человеческий вал захлестнул Джека так, что он не смог освободить гандшпуг, когда маленький, злой как черт, человечек обхватил его сзади. Он сбил его с ног, стал топтать, пинать ногами. Возвышаясь над абордажной партией, Джек размахивал кинжалом. Но прорваться через плотные ряды было невозможно. Назад, назад, шаг за шагом он принялся отступать, спотыкаясь о чьи-то тела. Внезапно послышался удар – едва слышный, словно пришедший из другого мира, и он рухнул куда-то в пустоту.

Фонарь раскачивался. Он наблюдал за этим чертовым фонарем, пожалуй, несколько часов. Постепенно мир стал приобретать привычные очертания, шаг за шагом к нему стала возвращаться память. Наконец Джек вспомнил все. Или почти все. Что же произошло после того, как рвануло орудие бедняги Хейнса? Конечно же, его звали Хейнс. Согласно расписанию, он находился на полубаке в вахте левого борта. А на «Резолюшн» Хейнс – тогда они находились у Гибралтара – служил старшиной артиллерийской части. Остальное погрузилось во мрак. Так часто бывает после ранения. Где он? Наверняка в лазарете, а вот и Стивен, который обходит множество стонущих, лежащих вповалку людей.

– Стивен, – с трудом позвал его Джек.

– Как наши дела, дорогой? – спросил доктор. – Как вы себя чувствуете? Как у вас с головой?

– В порядке, благодарю вас. Она вроде бы все еще на шее.

– Все остальное тоже на месте. Конечности и внутренние органы целы. Правда, я опасался, что ваше беспамятство, продлись оно еще несколько дней, перейдет в куда более опасное состояние. Вы упали в носовой люк. Однако у вас может начаться обезвоживание организма. К счастью, эти мародеры не нашли и половины моих снадобий.

– Нас захватили в плен?

– Так точно, захватили. Мы потеряли тридцать шесть человек и сдались. После чего нас ограбили до нитки. Вывернули наизнанку и первые несколько дней держали взаперти. Вот ваше лекарство. Однако я извлек картечь из плеча капитана Дюмануара, лечил их раненых, и теперь мы наслаждаемся, дыша на палубе свежим воздухом. Первый помощник их капитана, Азема, милый человек и бывший офицер, после нашей сдачи в плен предотвратил резню, не предотвратив, правда, грабежа.

– Капер он и есть капер, – отвечал Джек, попытавшись пожать плечами. – Но как же с девушками? Что с обеими мисс Лэмб?

– Они переоделись в мужскую одежду, и, надо сказать, она им к лицу. Я, кстати, не уверен, что сами они довольны столь успешной маскировкой.

– Велика ли призовая команда? – спросил Джек, подумывавший о возможности отбить судно Ост-Индской компании у каперов.

– Команда огромная, – отозвался Стивен. – Сорок один человек. Офицеры компании дали слово, что не будут воевать против французов. Некоторые индусы перешли к ним на службу за двойное жалованье, остальных скосила испанка. Нас везут в Ла-Корунью.

– В своем ли они уме? – спросил Джек. – Воды пролива и к западу от него кишат нашими крейсерами.

Джек Обри говорил с уверенностью. Он знал, что говорит правду. Однако, когда Стивен разрешил ему вставать, он, с трудом ковыляя по квартердеку, с отчаянием разглядывал поверхность океана. Кругом не было видно ни одного парусника, даже ни одного паршивого люггера, ничегошеньки, кроме стройной «Беллоны», находившейся с подветренной от «Лорда Нельсона» стороны. А после долгих часов непрерывного наблюдения он убедился, что на выручку нет никакой надежды. Пустынное море, а где-то за подветренным горизонтом – испанский порт. Он вспомнил, как, возвращаясь из Вест-Индии на «Алерте» самым оживленным во всей Атлантике маршрутом, они не встретили ни одной живой души, пока не добрались до доступных лоту глубин у мыса Лиззард.

Пополудни на палубу вышел бледный Пуллингс, его вели под руки сестры Лэмб. Джек уже видел Пуллингса (попадание картечи в бедро, рана на плече от удара шпагой, два сломанных ребра), майора Хилла, слегшего от испанки, а также других заштопанных Стивеном моряков, но девушек он видел впервые.

– Дорогая мисс Лэмб, – воскликнул он, взяв ее свободную руку. – Надеюсь, вы в добром здравии. Я имею в виду, в целости и сохранности? – добавил он серьезно, не зная, как еще спросить благовоспитанную девицу о том, не изнасиловали ли ее.

– Благодарю вас, сэр, – отвечала мисс Лэмб Джеку с каким-то странным видом, так, словно перед ним была совсем другая, незнакомая девушка. – Мы с сестрой именно в совершенном, как вы изволили выразиться, здравии.

– Мисс Лэмб, ваш покорный слуга, – с поклоном произнес капитан Азема, появившийся с правого борта. Это был рослый, костистый мужчина – храбрый, знающий свое дело, хороший моряк, – словом, тот человек, который был по нраву Джеку Обри. – Юные дамы находятся под моим особым покровительством, сэр, – продолжал он. – Я убедил их носить платья, чтобы не пострадали их божественные формы, – добавил он, целуя кончики своих пальцев. – Им не грозит никакая дерзость. Некоторые из моих матросов – действительно наглые хамы, горячие головы, но я не допущу, чтобы по отношению к героиням, находящимся под моим покровительством, кто-то позволил себе недостаточное уважение.

– Вот как? – переспросил Джек Обри.

– Истинная правда, сэр, – произнес Пуллингс, сжимая ладони своих спутниц. – Это настоящие героини. Они носили ядра, порох, спички, когда мой кремневый замок вышел из строя, пыжи! Настоящие Жанны д’Арк.

– Как, они носили порох? – воскликнул Джек. – А доктор Мэтьюрин говорил, что они носили мужские панталоны или что-то в этом роде, но я…

– Ах, лицемер вы этакий! – воскликнула мисс Сьюзен. – Вы же ее видели! Вы говорили Люси самые ужасные вещи, какие я только слышала в жизни. Вы бранили мою сестру, сэр. Вы сами это знаете. Капитан Обри, как вам не стыдно!

– Капитан Обри? – переспросил Азема, сообразив, что за английского офицера он получит кругленькую сумму призовых.

«Проболталась, теперь я попался, – подумал Джек. – Однако неужели они подносили заряды? Какое присутствие духа!»

– Любезная мисс Лэмб, – произнес он робко. – Умоляю простить меня. Последние полчаса сражения, причем чертовски горячего, совершенно выпали из моей контуженной памяти. Я упал, ударившись головой, и словно провалился в черную дыру. Но подносить порох в таком кромешном аду – это настоящий подвиг. Преклоняюсь перед вами, дорогие. Прошу вас простить меня. Порох, панталоны… Что же я такое сморозил, чтобы взять свои слова назад?

– Вы сказали, – начала было мисс Сьюзен, но тотчас осеклась. – В общем, я забыла, но это было нечто чудовищное…

Гром пушечного выстрела заставил всех вздрогнуть. Хотя, полуоглохнув после недавнего сражения, в разговоре они то и дело срывались на крик, грохот заглушил все остальные звуки, и все головы разом, словно магнитные стрелки, повернулись в сторону «Беллоны».

Все это время она шла под одними полузарифленными марселями, чтобы «Лорд Нельсон» не слишком отставал, но теперь матросы разбегались по реям, чтобы снять рифы. Капитан Дюмануар громко и отчетливо крикнул своему помощнику на «Нельсоне», чтобы тот следовал прямо в Ла-Корунью, «поставив все паруса». Он добавил что-то еще, чего не смогли разобрать ни Джек, ни Пуллингс, однако общий смысл слов был понятен: его впередсмотрящий заметил с наветренного борта какой-то парусник, и французу не хотелось рисковать потерей столь ценного приза. Он намеревался начать лавирование, чтобы разведать, что это за судно, и в зависимости от того, кто это, действовать: приветствовать дружественное или нейтральное судно, вступить в бой с неприятелем или же, полагаясь на превосходные мореходные качества «Беллоны», увести преследователей за собой, чтобы отвлечь их от «Лорда Нельсона».

«Лорд Нельсон», волочивший следом за собой целый хвост бурых водорослей, давал течь (с самого начала сражения его помпы не переставали работать); от парусов, рангоута и такелажа остались жалкие огрызки, так что он плелся со скоростью четыре узла даже с поставленными брамселями. Зато «Беллона», на которой возвышалась тройная пирамида парусов, шла полным ходом и через десять минут оторвалась от «Лорда Нельсона» на две мили. Джек испросил разрешения подняться на мачту. Капитан Азема не только позволил Джеку лезть куда ему заблагорассудится, но даже любезно снабдил его подзорной трубой доктора.

– Добрый день, – произнес французский матрос на марсовой площадке. Несколько дней назад во время боя Джек нанес ему страшный удар гандшпугом, но тот не испытывал никакой злобы к недавнему противнику. – Там один из ваших фрегатов.

– Вот как! – отозвался Джек, прижавшись спиной к мачте.

Посмотрев в окуляр, он увидел, как вырос у него на глазах далекий корабль. Тридцать шесть, нет, тридцать восемь пушек. Красный вымпел. «Наяда»? «Минерва»? Фрегат шел курсом между галфвиндом и бакштагом, легко неся паруса. Когда он обнаружил «Беллону», на нем появились лисели. В подзорную трубу Джек отчетливо видел его маневры. Фрегат изменил курс, чтобы сблизиться с «Беллоной», затем, заметив «Лорда Нельсона», изменил его еще раз, чтобы как следует разглядеть еще одно судно. После этого «Беллона» вошла в лавировку, причем нарочито медленно и неуклюже, не то что прежде, когда на маневр уходило каких-то пять минут. Джек услышал, как смеются на ее палубе французы, разглядел их издевательские жесты. «Беллона» двигалась новым галсом, пока не приблизилась к фрегату на расстояние мили, упорно преодолевая волны зыби, которые перехлестывали через ее полубак. На носу фрегата вспыхнуло белое облачко выстрела, на бизань-мачте взвился красный вымпел. Джек нахмурился: на месте британского капитана он бы поднял французский или же, поскольку крупные американские фрегаты частые гости в здешних водах, звездно-полосатый флаг. Возможно, уловка и не сработала бы, но попытаться стоило. Что касается «Беллоны», то ей было достаточно махнуть французским триколором, чтобы увлечь за собой фрегат.