Текст книги "Невозможная птица"

Очень маленькая женщина взглянула на него, подняла пистолет и ткнула им в заднее окно.

– За Джима, – сказала она, разряжая его в чернокожего на заднем сиденье.

Она вытерла лоб рукой, держащей пистолет. Затем присела на корточки рядом с ним.

– Дэниел, – сказала она. – Какая приятная встреча.

Дэниел? – подумал он.

Пистолет в его потной руке придавал ему смелости. С той точки, где она стояла, он должен был выглядеть так, как будто наручники все ещё на нем. Он лежал в позе загорающего на пляже, который слегка приподнялся со своего полотенца, чтобы бросить взгляд на её грудь.

Медленным движением она приложила пистолет чуть пониже его левого уха.

– За колибри, – прошептала она, нажимая спусковой крючок.

Курок щёлкнул. Майк вздрогнул.

Женщина выругалась и поднялась с корточек, хлопая себя по карманам в поисках патронов. В ней было не больше трех дюймов роста.

Майк выхватил свой пистолет из-за спины и выстрелил ей в бедро.

Она упала, выронив пистолет. Он с глухим стуком упал в траву.

Майк встал и выстрелил ей в плечо. Она вскрикнула.

Тогда он встал в позицию для стрельбы, запомнившуюся ему по фильмам: ноги расставлены, обе руки сжимают оружие. Сделать вдох, задержать дыхание, прицелиться и спустить курок.

Это будет трудный выстрел – она была так далеко.

В её глазах страх. Он заколебался.

– В голову, мать твою! Кончай это к чертям!

Он никогда не делал этого прежде. Он закрыл глаза и убил её.

Потом убежал в лес за дорогой. Упал на колени перед деревом, и его вырвало. Когда он закончил, то с удивлением обнаружил, что все ещё держит пистолет в трясущейся руке.

ПЕРВОЕ СЛОВО

Ничего страшного.

Меряя шагами комнату, Дэниел напоминал себе снова и снова: ничего страшного. Его сын может вернуться домой с минуты на минуту. Сколько раз он уже опаздывал? Он должен был бы уже привыкнуть к беспечности Шона. Привыкнуть к тому, как тот соскальзывает вниз головой с покрытой ковром лестницы на собственном животе, издавая мультяшный птичий крик, когда каждая ступенька выбивает из него очередную высокую ноту дикого вибрато – как муэдзин на минарете мечети, выкликающий призыв к молитве варварскими четверть-тонами. Это дядя Майк показал ему этот трюк. Шон захихикал и сказал: «Щекотно». Как будто это было совсем не опасно. Как будто он не мог с лёгкостью раскроить себе череп о стенку в конце пролёта. Он был так похож на своего дядю. Любил рисковать по пустякам. Словно собирался жить вечно.

Ничего страшного. Он просто ребёнок.

Шону было неведомо чувство паники, которому так подвержены родители. По крайней мере, некоторые родители. Дэниел не мог поверить, что есть люди, позволяющие своим детям играть посередине улицы. Это было преступлением. Они напрашивались на беду. Иногда ему хотелось обнести сына колючей проволокой, или огородить его стадом слонов, или, по крайней мере, снабдить его парочкой танков в качестве эскорта. Запереть его в подземном бункере, в котором он смог бы пережить все что угодно – даже ядерную войну. После Джулии катастрофа всегда была неподалёку. Больше не было никаких поблажек.

Поэтому Дэниел почувствовал облегчение, когда зазвонил дверной звонок.

Шон опять забыл ключи. И ему лень было обойти вокруг до заднего входа, который они держали – он держал – постоянно открытым. Или, может быть, он опять спасает очередную птицу.

Дэниел успел уже забыть, как чудесно бывает открывать дверь на звонок, особенно если кто-то потерялся и ты его ждёшь. Много дней прошло с тех пор, когда он в последний раз ждал гостей. Или хотел, чтобы к нему кто-нибудь пришёл.

Пробираясь по дому ко входной двери, он вспоминал тот день, когда Шон исчез из их старой квартиры на верхнем этаже. Ему тогда едва исполнился год. Он падал на каждом шагу. Ковылял по дому в болтающихся пелёнках – дикий, бесстрашный. Батарея научила его первому слову: «Горячо». Квартира была маленькой, так что его исчезновение было абсолютно необъяснимым. Он не мог выйти наружу ни через парадную, ни через заднюю дверь – он не смог бы дотянуться до ручки. Они осмотрели все: буфет на кухне, ванную, свою спальню, его спальню, туалеты, гостиную, столовую – поиск становился все более отчаянным по мере того, как они убеждались в его тщетности. Шона не было нигде.

Они обменялись взглядом. Потом обыскали все по второму разу.

Джулия ринулась вниз по ступенькам во двор, уверенная, что Шон с его чутьём прирождённого спелеолога каким-то образом нашёл путь на свободу. Дэниел сидел на полу в пустой комнате сына, с набухающим комом в груди, когда заметил кое-что.

Столик.

Жёлтый столик Шона. Оклеенный стикерами с подсолнухами.

Два нижних ящика были выдвинуты. Верхний из них был завален грудой одежды, как будто Джулия затолкала в него слишком много вещей и он перестал закрываться. Дэниел поднялся и рассеянно – таким движением человек подбирает завалявшуюся на кухонном столе палочку от мороженого и кидает её в мусорное ведро – примял кучу одежды и задвинул верхний ящик в стол.

И взору его предстал, подобно младенцу Иисусу в яслях, прикрытый лишь пелёнкой Шон, спящий, свернувшись калачиком, в пустом нижнем ящике.

– Ты напугал меня, – сказал Дэниел, берясь за бронзовую ручку входной двери.

Шон преобразился, превратившись в высокого человека в безупречном чёрном костюме. У него были тёмные очки и белозубая улыбка. Его рука была засунута в карман пиджака, как будто он держал что-то в кулаке. И когда он заговорил, его голос оказался невыразительным и лишённым ударений. Он мог бы заменить любого диктора в Северной Америке.

– Добрый вечер, мистер Глинн. Моё имя Такахаши. Я агент NSA[16]16
  NSA – агентство национальной безопасности.


[Закрыть], особый отдел. Я только что прилетел из Сан-Франциско. – Улыбка на его плоском лице говорила: «Попался! » – Мы повсюду вас искали.

ПОЧТИ НЕБЕСА

Эхо выстрелов ещё гремело в ушах Майка, когда он, перейдя заброшенное желтеющее поле, вышел на сельскую дорогу невдалеке от знака, гласившего: «БОДЕГА БЕЙ». Когда он входил в сонный городок, солнце стояло высоко, было жарко и повсюду пахло рыбой и сливочными помадками. Он шёл посередине улицы, которая называлась просто Главной, и эхо его шагов отражалось от закрытых дверей сувенирных лавок, толпившихся вдоль дороги. Ни один светофор не работал, и он не увидел ни одной машины. Поглядев в сторону моря, он заметил, что был отлив. Бесполезные доки вдавались в глубь серого залива подобно недостроенным мостам, их гниющие опоры обнажились и нелепо торчали над поверхностью – не воды, а грязи. Тёмной грязи, окаймляющей берег полосой в тридцать ярдов. Лодки, покосившиеся на своих килях, как покинутые игрушки в мокрой песочнице. Верши на омаров, разбросанные по рябому дну. Молчаливые яростные чайки, пирующие серебристыми рыбёшками, застрявшими на мели – мерцающий рыбий переполох, как рябь на воде под ветерком. Пристрелить рыбу в бочке[17]17
  Фраза «Shootingfishinabarrel» – почти непереводимая игра слов. Глагол «shoot» в применении к рыбе может означать «выпрыгивать из воды, плескаться»; но он означает также «застрелить», что обыгрывается далее в тексте (кстати, ещё одно из значений этого глагола – «делать снимок, фотографировать», что соотносится с профессией Майка)


[Закрыть], подумал он.

Тишина подавляла. Майк остановился, закрыл глаза, и к нему пришло давно забытое детское чувство, как при игре в прятки: уверенность в том, что мир исчезает, когда не смотришь на него. И тут он почувствовал чей-то взгляд, буравящий его затылок. Снайпер? Он повернулся и заметил «7-Eleven» – предмет гордости каждого провинциального городка. Автомобильная стоянка перед ним, так же как и дорога, представляла собой одно большое маслянистое пятно. Пересекая площадку, он мог слышать, как его «адидасы» при каждом шаге отлипают от расплавленного асфальта.

На двери вывеска, написанная от руки чёрным несмывающимся маркёром: ВХОД БЕЗ ОБУВИ – БЕЗ РУБАШКИ – БЕЗ ПТИЦЫ – БЕЗ ОБСЛУЖИВАНИЯ .

С порога его захлестнула музыка – Джон Денвер, «Ведите меня к дому, сельские дороги»[18]18
  Джон Денвер (HenryJohnDeutschendorf,Jr., 1943-1997) – популярный в 1960-1970-х лос-анджелесский фолк-музыкант. «TakeMeHome,CountryRoads» (1971) – одна из самых известных песен Денвера.


[Закрыть], – это была музаковская версия[19]19
  Имеется в виду американская фирма «MuzakInc», поставлявшая для супермаркетов музыку, якобы подталкивавшую покупателей к совершению неоправданных покупок. Это название стало нарицательным для «лёгкой», «ничего не выражающей» музыки


[Закрыть] без слов, что, к сожалению, не удержало его от того, чтобы мысленно подпеть: «Почти небеса… ». Заткнись, подумал он, проходя мимо стеклянной микроволновки с парой мумифицированных хот-догов и кричащей витрины, в которой были выставлены тонизирующие витамины и средства от похмелья.

Майк был единственным человеком в магазине, не считая длинноволосого подростка в футболке, стоящего за кассой, и неизменной камеры видеонаблюдения, заглядывающей ему через плечо. Проходя мимо холодильника с мороженым, он поймал своё отражение в стеклянной дверце. Мелкие оспинки крови на лице. Перхоть на хлопчатобумажной рубашке, которая на самом деле была осколками стекла. На отсыревших чёрных джинсах кровь была совсем незаметна. Вот, подумал он с содроганием, человек, чудом оставшийся в живых.

Парень смотрел на него, изображая соло ударных с помощью карандаша. Рыжие волосы, завязанные в хвост. Атлетическая женщина Роберта Крамба[20]20
  Роберт Крамб – известный художник, автор комиксов


[Закрыть] на груди.

– Помочь вам найти что-нибудь?

Майк повторил инструкции, которые дал ему умирающий:

– Мне нужен молочный коктейль.

Подросток тыльным концом карандаша показал в угол, где стоял автомат.

Майк потянул рычажок с надписью «земляничный». Слабый сладкий аромат замороженной субстанции, с фырканьем сочащейся в стакан – в этой процедуре было что-то неуловимо отвратительное.

– Доллар два цента, – сказал парень, протягивая руку.

– У вас есть «Маунтин Дью»? – спросил Майк.

Раскрытая ладонь подростка неопределённо повисла в воздухе.

– «Маунтин Дью», – повторил Майк. Это звучало как фраза, подхваченная им где-нибудь в Марокко. Одна из тех редких мелодичных фраз, которые взлетают над булькающей неразберихой толпы, обычно исходя из уст попрошаек, отточивших своё искусство убеждения до нескольких слов, очаровательных и неотразимых: «Пожалуйста! Помогите!»

Положив обе руки на белую стойку, парень перегнулся через неё и внимательно исследовал ледяную жидкость.

– Земляничный, – сказал Майк.

– Эй, сестрёнка! – позвал парень.

– Чего тебе? – отозвался недовольный голос из задней комнаты за открытой дверью.

– У нас… У нас есть «Маунтин Дью»? – спросил тот, не отрывая взгляда от пришельца.

Расслабься, подумал Майк. Ты уже делал это прежде.

В задней комнате что-то упало и со звоном покатилось по полу. Судя по звуку, сумка с пустыми пивными банками. Круглолицая толстушка показалась из комнаты, она была одета в красно-белую фирменную футболку с надписью «7-Eleven» и голубые потрёпанные джинсы, обрезанные выше колен.

Она посмотрела на брата, который показывал на стакан. Потом на Майка. Он кивнул, надеясь, что сыграл свою роль правильно. У него не было больше паролей.

Она протянула руку куда-то назад и выключила видеокамеру. Красный огонёк погас.

– Бобби, найди-ка мне Чарли и Кио, ладно? И перемотай плёнку.

Парень, выходя, во все глаза смотрел на Майка.

– Когда ты в последний раз принимал душ? – спросила она.

Майк нахмурился. По правде говоря, он не мог вспомнить.

Женщина скрестила полные руки на груди.

– Ты вообще помнишь его?

– Помню что? – спросил он.

Женщина склонила голову набок и улыбнулась.

– Бобби! Где Чарли?

– Я нашёл его, – сказал парень, выходя из задней комнаты с серебристым пистолетом и чёрным сотовым телефоном в руках.

Майк попятился, когда парень передал оружие сестре. Она обошла стойку, взяла его на прицел и повела через проход к двери в морозильную камеру. Это была дверь из нержавеющей стали, за которой, за матовым стеклом, виднелось открытое пространство. Надпись гласила: ТОЛЬКО ПЕРЕШЕДШИЕ. И ниже: БЕЗ ВЗНОСА. БЕЗ ВОЗВРАТА.

– Заходи, – сказала она.

Оказавшись внутри, Майк почувствовал холод и увидел зал магазина на мониторе. Бобби, отчаянно жестикулируя, разговаривал по мобильнику возле полки с крекерами. Ткнув стволом в спину, женщина заставила Майка пройти в дальний конец тёмного помещения. Похоже, ему сегодня везло на пистолеты. В конце была дверь с вертикальной ручкой на шарнире, как у холодильника. По команде он открыл её, и они оказались в узком проулке. Из открытой двери вырвались клубы пара. Она показала пистолетом на пирамиду сине-красных пластиковых молочных ящиков.

– Сядь.

В переулке пусто, смотреть не на что. Женщина была не расположена к разговорам. Из соседней забегаловки «KFC»[21]21
  KFC (KentuckyFriedChicken) – сеть закусочных.


[Закрыть] доносился запах куриного жира. На секунду Майку показалось, что он застрял в каком-нибудь экспериментальном немом фильме в ожидании следующего субтитра. Но это была реальность. Он подумал: вот я сижу в пустом переулке рядом с незнакомой женщиной, наставившей на меня пистолет. Что дальше?

Послышался хруст гравия, и чёрный джип протиснулся в переулок. Из него, переступив через борт, вылез человек и степенно зашагал к ним. Его рука была засунута в карман чёрного костюма, что делало его похожим на Кристофера Уолкена в фильме «Утешение странников»[22]22
  «Thecomfortofstrangers», фильм Пола Шрёдера 1989 г. Название переводилось также «Комфорт незнакомца» и «Утешение чужака»


[Закрыть]. Высокий. Лет сорок? Худощавый. Азиат. Плоское лицо. Какой-то агент. Майк подумал: неужели все агенты государственных служб выглядят так очевидно? Может быть, они проходят какое-нибудь генетическое тестирование? Тонкие черты – птичка. Героический характер – птичка. Сдержанное поведение – птичка.

– Привет, Рита, – сказал человек без малейшего намёка на акцент.

Она кивнула.

– Привет, Кио.

Майк заметил, что в его памяти что-то вздрогнуло, когда он услышал имя «Кио». Но тут же забыл об этом, когда человек, подойдя, встал перед ними, положил ладони на бедра и начал оглядывать его сверху донизу.

– У тебя оружие, – сказал он.

Майк приподнял и опустил свою рубашку, дав им взглянуть на пистолет, засунутый за ремень брюк.

– Господи, – сказала женщина с отвращением к самой себе. – Я думала, это его…

– Ничего страшного, Рита, – сказал Кио, не глядя на неё. – Мы здесь все друзья. Ты лучше иди утихомирь Бобби.

Рита скользнула обратно в морозильную камеру, а человек уже протягивал руку.

– Кио Такахаши.

– Майк Глинн, – отозвался тот, пожимая её.

Он уже слышал это имя. Он был уверен в этом.

– Тенворемон? – спросил человек.

Майк нахмурился. Тен-во-ремон? Что это значит? Что-то по-русски? Глаза агента были ему чем-то знакомы. Чёрные, напряжённо глядящие глаза на полностью бесстрастном лице.

– Где твоя птица? – спросил Кио.

Опять этот вопрос.

– У тебя её нет, не так ли?

Этот был не лучше. Майк поднял обе руки и закрыл ими глаза. С него было достаточно идиотских вопросов. Рано или поздно кто-то должен был внести ясность. Это вполне мог сделать и он.

– Послушайте, – сказал он, чувствуя внезапную потребность высказаться, как если бы он только что был свидетелем несчастного случая, и ему было необходимо рассказать об этом кому-нибудь. – Я был похищен какими-то извращенцами, которые называли себя Перешедшими. Они вырубили меня. Мы попали в засаду. У них были пушки. Все… мертвы, – он поперхнулся на этом слове. – Все до одного.

Японец стал очень серьёзен.

– Ты кого-то убил.

– Да, – сказал Майк, отгоняя от себя образ головы черноволосой незнакомки. – Как вы узнали?

– Ты произнёс волшебное слово.

Кио полез в карман, достал оттуда чёрный пейджер, понажимал на какие-то кнопки, затем протянул его Майку.

– Это твой спасательный трос, Майк. Держи его при себе в любых обстоятельствах. Это лучше журавля в небе. С ним мы всегда сможем тебя найти. – Кио свёл ладони вместе и раскрыл их жестом просящего подаяние. – Не беспокойся. Ты в хороших руках.

Абсурдность этого разговора была не столь велика по сравнению с облегчением, которое почувствовал Майк, когда незнакомец протянул ему пейджер. Это даже привело его в замешательство – такое детское щемящее чувство благодарности. Майк уже давно был человеком, который не ожидает от окружающих ничего. Человеком, который сам берет то, что ему надо. И он с горечью обнаружил, что брать и получать – две разные вещи. Что сколько бы он ни брал – удовольствия, денег, славы, власти – уже само то, что он берет это, похоже, лишало его всякого удовлетворения.

– Возьми мой джип. Ключи в зажигании. Мы будем держаться поблизости. И кстати, советую тебе потеряться. Исчезнуть. Ты можешь это сделать?

Майк кивнул и почувствовал, как пейджер тихо пульсирует у него в руке.

– Они называли меня «профессор», – сказал он. – Думаю, они приняли меня за Денни. Что, черт побери, происходит?

Человек полез в карман пиджака и достал сигарету. «Салем». Сделал паузу, прикуривая её от «зиппо». Наконец он сказал:

– Под каким именем ты зарегистрировался в отёле?

Майк нахмурился.

– Под своим.

– Что ты написал в журнале?

Он вспомнил синюю ручку.

– Глинн.

Человек потёр глаза. Очевидно, раздражённый человеческой тупостью.

– Ну вот. Обычный случай – ошибка при установлении личности. Такие вещи случаются то и дело. Что за люди пытались убить тебя? Это Корректоры. Отступники. Им нужен твой брат. Они хотят убрать его.

– Но зачем?

– Они считают, что у него код.

Код? Код?

– Он опасный человек.

Ну конечно.

Агент Такахаши медленно выдохнул облачко дыма.

– Мы ждали вас годами, парни. Сканировали записи. Списки. Базы данных. Как только имя всплывало, мы посылали ищеек. Мы шли по следу Дэниела во Флориде. Потом он исчез. Есть мысли, где он может быть?

– Он живёт в Детройте.

– Он дома? – спросил тот озадаченно.

– Откуда мне знать? – Разве я сторож брату моему?

– Если Дэниел в Детройте, я разыщу его. Но, как и у тебя, у него нет птицы, так что, насколько это касается нас, он может быть где угодно. Послушай. Если Корректоры найдут его первыми, он конченый человек. Нам может потребоваться твоя помощь.

Майк с трудом удерживался от смеха. Перешедшие? Корректоры? Денни опасный человек? Если бы такое было в сценарии, он бы вышвырнул его не задумываясь.

– Вы, ребята, похитили меня. Подвергли мою жизнь опасности. Впутали меня в какие-то дерьмовые шпионские игры, и теперь вы просите моей помощи?

– Я попросил вежливо, не правда ли?

– И вы хотите, чтобы я – что? Отыскал брата? И передал его в ваши руки?

– Совершенно верно.

Майк засмеялся.

– А если нет, тогда что?

Агент Такахаши выпрямился.

– Рита, – позвал он, не отводя глаз от Майка.

Молодая женщина вышла из дверей морозильной камеры.

– Да?

– Ты все ещё на первом?

– Да.

– Твоя очередь.

– Правда? Господи. Спасибо, друг, – она крикнула внутрь помещения: – Бобби! Мой ход!

Парень появился из клубящегося паром дверного проёма. Он посмотрел на Кио и Майка.

– Ты в порядке? – спросил Такахаши.

– Конечно. Я свяжусь с тобой, сестрёнка. – Он обнял сестру и долго не отпускал. – Я так и не могу вспомнить ограбление, – сказал он извиняющимся тоном.

Она вытащила пистолет.

– Все в порядке, Бобби. Я сделаю это.

Парень повернулся к Кио.

– Послушайте, я ведь не обязан, ну, смотреть на неё, ведь правда?

Тот покачал головой.

– Ты не обязан смотреть на неё.

Парень кивнул, потом повернулся кругом и засунул руки в задние карманы брюк. Майк прочёл надпись на спине его футболки: «Привет, братишка!»

Женщина мгновение колебалась. Потом подняла пистолет и всадила пулю в голову своему брату.

Майк отскочил назад и вскрикнул.

Женщина бросила пистолет рядом с собой, глядя на своего мёртвого брата с непонятным экзальтированным выражением на лице. Потом перевела взгляд на Майка и улыбнулась.

– Двое есть – ещё один.

Майк смотрел в землю.

– Рита любила этого мальчика, – спокойно сказал Такахаши. – И она не даст и копейки за тебя. Ты понимаешь, с чем ты здесь имеешь дело?

– Нет, – хрипло признался Майк. – Я не понимаю ничего.

– Ты слышал когда-нибудь историю о человеке, который был мёртв и не знал об этом?

– Нет.

– Ещё услышишь. – Кио положил ему руку на плечо – движение каким-то образом было угрожающим и добрым одновременно.

– Ты хочешь жить, Майк? Найди своего брата.

ЛЮДИ НЕ ИСЧЕЗАЮТ

– Что-то случилось? – спросил Дэниел, заглядывая за широкие плечи высокого незнакомца и осматривая улицу в обоих направлениях. Никаких признаков Шона.

Агент Такахаши достал чёрный кожаный бумажник и развернул его у себя на ладони, показывая удостоверение отдела разведки. Его большой палец закрывал имя, была видна только фамилия.

– У меня всего лишь несколько вопросов.

Он разглядывал груду газет, так и не вынутых из своих жёлтых пластиковых пакетов, стопкой громоздящихся около дверей. Вообще-то Дэниел собирался отказаться от подписки. Он перестал читать эту газету после того, как увидел заголовок «ВСЕ НИШТЯК». Очередное словечко, подхваченное журналистами? У него было искушение написать им письмо. Но он не хотел никому создавать проблем.

– Мистер Глинн? – напомнил о себе тактичный незнакомец. – Это займёт всего несколько минут.

Агент подождал, пока он сядет в своё кресло, и лишь потом сам присел на кушетку. Дэниел никогда в своей жизни не видел таких блестящих чёрных ботинок.

– Вы говорите, что искали меня?

– Да.

– Повсюду?

– Да.

В этом был какой-то абсурдный подтекст – как будто Дэниел избегал их или даже прятался.

– Я все время здесь. Я никуда не делся. Агент Такахаши саркастически хмыкнул.

– Здесь мы должны были посмотреть в первую очередь, э? Мистер Глинн, не имели ли вы в последнее время каких-либо контактов с вашим братом?

Брови Дэниела приподнялись. Ему пришлось срочно переключаться с одной мысли на другую, это заняло несколько секунд.

– С Майком? – он покачал головой. – Уже несколько месяцев с ним не связывался.

Человек откашлялся.

– Мы полагаем, что ему может угрожать серьёзная опасность.

Правая ступня Дэниела дёрнулась внутри шлёпанца. Это было уже слишком. После Джулии это было уже слишком.

– Я рад бы был сообщить вам больше подробностей. Но это засекречено.

Он должен был предвидеть этот разговор ещё много лет назад. Серьёзная. Опасность. Учитывая образ жизни Майка, это было неизбежно. Сумасшедшие съёмки со спецэффектами. Извержения вулканов. Фотографии с вертолёта, падающего над водопадом Анхель[23]23
  SaltoAnhel – водопад в Венесуэле высотой 979 метров


[Закрыть]. Он словно напрашивался. Но нельзя же жить в постоянном ожидании несчастья. Подождите-ка! Засекречено?

– Засекречено? – переспросил Дэниел.

– Майк – один из наших наиболее ценных оперативников. Нам его не хватает. Честно говоря, у нас есть основания полагать, что его подставили.

Подставили? Боже мой. Если это одна из Майковых шуточек…

– Вы хотите сказать… мой брат работает на правительство?

– Да.

Было непросто сохранить серьёзное лицо. Это было очень забавно.

– Простите, что говорю вам это, мистер Глинн, но вы не кажетесь особенно шокированным.

Дэниел посмотрел человеку прямо в глаза.

– Вы увидели меня впервые три минуты назад. Вы понятия не имеете, что я чувствую. О чем вообще идёт речь?

Агент Такахаши заговорил, кивая головой, как коммивояжёр, надеющийся силой склонить вас к соглашению.

– Речь о том, что Майк – двойной агент под глубоким прикрытием, проводящий операции антитеррористического толка. Высшая степень секретности.

Дэниел подумал: о какой степени секретности тут можно говорить, если он рассказывает об этом мне?

– Не присылал ли вам ваш брат что-нибудь по почте в последнее время? Может быть, в подарок?

– Нет.

– Вы не смотрели сегодняшние газеты. Быть может, вы забыли также проверить почтовый ящик?

– Нет, я проверял. – Это был его способ подтвердить существование мира за пределами его тёмного дома. Но почты никогда не было.

– Тогда, возможно, федеральная экспресс-доставка? Знаете – когда посылка непременно, в любом случае доставляется к утру следующего дня. – Агент улыбнулся. – Они ещё оставляют такие наклейки на дверях.

Дэниел тупо смотрел на него.

– Это не обязательно должен быть большой пакет. Он мог быть размером с пачку сигарет. Книга, возможно? Или видеокассета?

– Я же сказал вам: ничего, – Дэниел опять глядел в окно. Следил за улицей. Почему Шон не может прийти домой тогда, когда ему сказано? Он знает правила. Когда зажигают фонари, он должен быть дома. В девять – в кровати. Если он идёт куда-нибудь за пределы квартала, его должен сопровождать взрослый.

– Мистер Глинн? Мы должны найти вашего брата. И мы бы хотели, чтобы вы нам помогли.

С лицом Дэниела произошло несколько изменений, одно за другим. Наконец он спросил:

– Разве ваши люди не должны быть лучше подготовлены, чтобы справиться с такой задачей?

– У нас есть основания полагать, что его друзья защищают его. Мы также подозреваем, что вы знаете больше, чем говорите. Это может оказаться очень неблагоразумным.

Дэниел перебрал по крайней мере четыре возможных ответа, пока в конце концов не остановился на таком:

– Это у вас так принято – запугивать людей?

– Мистер Глинн. Люди оставляют записки. Они регистрируются. Они сообщают своим коллегам, своим друзьям, своим домашним. Они не исчезают просто так.

Исчезают.

Ему припомнились слова его брата – что-то о вибрациях. Что-то такое Майк говорил в своё последнее посещение. После похорон.

Да, он вспомнил: они сидели в гостиной так же, как сейчас с агентом, только поменявшись местами. Майк сидел в его кресле. Он всегда занимал кресло Дэниела. Он листал книжку Дэниела, которую ему подарил студент – «Калории счастья». Очередная книга о здоровой жизни в стиле нью-эйдж. Через два года после выхода она все ещё была бестселлером.

– Ты читал это? – спросил Майк.

– Нет ещё. – На самом деле он и не собирался её читать.

– Не утруждай себя. Я изложу тебе в двух словах. Есть десять ступеней к просветлению. Ступень номер десять – это когда ты делаешься таким просветлённым, что вибрируешь на высоких частотах, а потом исчезаешь.

Дэниел улыбнулся. Майк ухмыльнулся:

– Люди не исчезают, Денни. Они умирают, они гниют, и вот тогда они исчезают.

– Но существует вера, – вставил Дэниел.

– Я зову это паранойей, – Майк поднял книгу над головой. – Паранойя – это то, что мы имеем теперь вместо Бога. НЛО, похищающие женщин и детей. Заговоры в правительстве. Подпольные организации. Для нас невыносима вселенная, лишённая смысла, и вот мы придумали взамен вселенную зла. Кому нужен Бог, когда есть ЦРУ?

– Мистер Глинн? – позвал агент, возвращая его в настоящее время.

После похорон. Это был последний раз, когда он виделся со своим братом.

Возможно, вследствие того, что понарассказывал ему агент о секретной жизни Майка, чем больше Дэниел вспоминал, тем более зловещие обертона принимала тщательная реконструкция того последнего визита. Это было похоже на то, как если бы Майк разыгрывал пантомиму для скрытых записывающих устройств. На одном уровне он просто дискутировал со своим братом, а на другом он передавал кипу зашифрованных ключей, относящихся к тайнам, о которых Дэниел даже не имел представления. К тайнам, которые возникали подобно тем изображениям, что скрываются в магических трехмерных стереограммах. Вот ты таращишь глаза до помутнения в мозгу, пытаясь уловить смысл этих безумных раздроблённых картинок – полная бессмыслица, пока в следующий момент не происходит нечто непонятное – твой мозг говорит: «О, теперь я вижу», и внезапно возникает новое измерение – стая колибри, трепещущих в сердце радуги, психоделические дельфины плывут по странице, русалка застенчиво машет с обрыва, косяк акул низвергается на тебя, пролетающие мимо эшеровские[24]24
  Мориц Корнилис Эшер (1898-1972) – голландский художник, известен своим интересом к математике и математическим парадоксам, которые пытался воплотить в живописи


[Закрыть] гуси втягивают тебя в своё невозможное пространство – и ты уже там.

Такахаши тем временем говорил:

– Майк не отчитался после того, как вернулся со своей операции в джунглях. У него было полно времени, чтобы передать кое-какой весьма компрометирующий материал. Я могу сказать вам только вот что: он имел доступ к некоторым вполне серьёзным кодам.

– Кодам?

– Некоторые группировки оценят этот материал в такую сумму, какую вы даже не можете себе вообразить. Они пойдут на все, чтобы раздобыть его. Буквально на все. Буду честен с вами, мистер Глинн. Наши возможности исчерпаны. Нам нужна ваша помощь.

Дэниел закатил глаза.

– Простите ради бога, но это действительно глупость какая-то. Каким, к дьяволу, образом все это касается меня?

– Что ж, откровенно говоря, мистер Глинн, это касается вашего сына.

Мысли о долгом отсутствии Шона опять принялись жужжать у него в голове.

– Моего сына? – переспросил он. – О чем вы говорите?

– Он у нас. Цел и невредим. Но находится в наших руках.

Дэниел открыл рот, но не издал ни звука. Он обнаружил, что ему очень трудно дышать. Его очки без оправы затянулись туманом. Он снял их и принялся протирать капельки влаги кушаком своего синего халата. Струйка пота скатилась по его лбу, угнездилась в уголке глаза и, немного помедлив, продолжала путь уже в виде слезы. До этого момента Дэниел никогда не понимал, как люди могут убивать людей.

Агент умиротворяюще поднял руку.

– Ну-ну, не стоит так волноваться.

Дэниел опять надел очки.

Агент посоветовал:

– Вдохните несколько раз через нос и медленно выпустите воздух.

Это показалось Дэниелу хорошим советом. Он последовал ему.

– Ваша реакция естественна. Но если вы станете действовать, поддавшись порыву, предупреждаю вас: я причиню вам сильную боль. Ваш сын в безопасности.

– Где он?

– Успокойтесь, пожалуйста… мы взяли его на своё попечение.

– Продолжайте.

– Так уже лучше. Дыхание помогло, не правда ли?

– Продолжайте.

– Мы хотим, чтобы вы нашли своего брата, мистер Глинн. Вы находите его, и мы возвращаем вам вашего сына, – Такахаши встал. – Никому не говорите. Не звоните никому. Вы действуете сами по себе. Только вы.

Ему не нужно было продолжать: или вы никогда больше не увидите своего сына.

– Вот моя карточка. Если что-нибудь произойдёт… не открывайте её… позвоните мне немедленно.

Дэниел рассматривал карточку агента в своей руке. Чёрный шрифт поверх золотой печати. Агент Такахаши спросил:

– Вы не держите в доме птиц?

– Птиц? – отозвался Дэниел, думая о могилках на заднем дворе.

– Ручных.

Он решил, что похороненные не в счёт.

– Нет.

Агент Такахаши кивнул, как если бы это разрешило последнее досадное недоразумение.

– Мы будем присматривать за вами, мистер Глинн, – сказал он и повернулся к двери.

– Простите, – сказал Дэниел, вставая. – Как произносится ваше имя?

Тот обернулся. Они стояли в гостиной друг напротив друга. Низенький полный отец и высокий худощавый агент. Их разделяло пространство в рост человека.

– К-и-о.

– Кио, – сказал Дэниел, похлопывая карточкой по ладони. – Кио Такахаши. NSA. Особый отдел.

После паузы агент подтвердил:

– Все верно.

Дэниел поднял карточку вверх.

– Если что-нибудь случится с моим сыном, Кио, я буду считать ответственным за это лично вас.

Агент стоял неподвижно в течение долгой паузы. Возможно, он не привык, чтобы ему угрожали. Возможно, он был удивлён тем, что такой человек, как Дэниел, позволил себе настолько рискованную выходку. Или, возможно, это было что-то другое.

– Найдите своего брата, – сказал Кио наконец.

Оставшись один, Дэниел поднялся наверх, к кровати своего сына, и лёг на неё лицом вниз. Он чувствовал запах Шона на простынях. Он вспомнил, что Джулия тоже оставляла свой запах после себя. На их кровати.

Он немного поспал.

Он проснулся в панике, садясь и вращая головой во все стороны. В течение одного ужасного мгновения он не мог понять, где находится. Потом опознал свой дом.

Он сел на кровати Шона и принялся раскачиваться взад и вперёд, взад и вперёд.

Он заметил, что все ещё держит карточку агента в руке. Как будто она была последней ниточкой, связывающей его с реальностью. И на какое-то мгновение он испугался, что если выпустит её, то исчезнет.