Текст книги "В борьбе с большевизмом"

III. Кризис армии

24 ноября в штабе корпуса были получены сведения, что большевики, закончив сосредоточение своих красных войск в районе ст. Торошино и Карамышево, решили предпринять утром 26-го наступление на город Псков. Из подслушанного телефонного разговора комиссаров картина всего предполагаемого наступления большевиков была для штаба вполне ясна.

В указанном выше районе большевиками было сосредоточено 12 000 красных войск, с одним полком кавалерии, при четырех батареях (одна тяжелая) артиллерии и нескольких десятков пулеметов. Кроме того, были обнаружены два блиндированных поезда на ст. Торошино и Карамышево, а также несколько бронированных автомобилей.

Наступление главных сил намечалось по шоссе Торошино – Псков, причем еще раньше, возможно даже ночью, по железнодорожной линии в том же направлении должен был выдвинуться блиндированный поезд, которому в случае удачи надлежало ворваться в город и создать там замешательство и беспорядок. Впереди главных сил, в виде авангарда, предполагалось пустить несколько бронированных автомобилей с кавалерией.

Кроме наступления главных сил, можно было предполагать, что большевики направят еще две колонны от ст. Карамышево и от разъезда № 3 в обход нашего правого и левого флангов.

Одновременно с этим донесением разведывательного отделения штаба были получены дополнительные сведения от партизанских отрядов полковников Бибикова и Афанасьева. В районе гор. Острова показались лишь незначительные силы большевиков, с которыми весьма удачно продолжает бороться партизанский отряд Бибикова, что же касается района гор. Себежа, то там дело обстояло много хуже, как так большевики, сосредоточив значительные силы, перешли в наступление и принудили партизанский отряд Афанасьева отойти к гор. Режице, причем полковник доносил, что германские части, бросив свои имущество и обозы, без боя отступили в глубь страны.

Таким образом, весь большевистский фронт зашевелился и готов был ринуться вперед. Толчком для этого послужило очищение демаркационной линии германскими войсками и начавшееся в них разложение, о котором большевики безусловно имели самые точные сведения.

Положение создавалось очень тяжелое.

О вышеизложенном начальник штаба корпуса доложил командующему и сообщил через офицеров связи германскому командованию в Пскове.

По приказанию командующего 25 ноября было собрано высшее военное совещание, на котором присутствовали: командующий корпусом, начальник штаба, командиры отдельных частей, начальник штаба германской дивизии и германские офицеры для связи при корпусе.

Начальник штаба корпуса сделал доклад о создавшейся обстановке и о полученных сведениях предполагаемого большевистского наступления, после чего начался обмен мнений и доклады начальников отдельных частей о наличном числе людей в их частях и о степени их пригодности к бою.

Заслуживает внимание заявление начальника штаба германской дивизии гауптмана Бизе, который, несмотря на свершившийся уже факт перехода границы большевиками и нападения их на германские части, выразил сомнение в возможности наступления со стороны большевиков, пока здесь еще находятся германские войска.

«Отдельные банды на свой страх и риск, – добавил он, – могли перейти границу, но организованного наступления по приказанию свыше быть не может».

При этом гауптман Бизе указал на действительно происшедший случай, когда штабом корпуса неделю тому назад были получены аналогичные сведения о наступлении большевиков, но затем эти сведения не подтвердились, и сводный русско-германский отряд, высланный тогда на рекогносцировку, не встретив противника в нейтральной зоне, благополучно вернулся обратно. Поэтому и в данном случае он видит повторение прошлого и считает, что ничего угрожающего, что могло бы потребовать экстренных мер, пока еще нет.

Вследствие вышеизложенной точки зрения германского командования было решено оставить все части, обозы и имущество на прежних местах, то есть в городе, и не переводить их за реку Великую, как это предлагал сделать начальник штаба корпуса. Для того же, чтобы противник, решив все-таки наступать, не застал бы части врасплох, было постановлено принять совместно следующие меры предосторожности:

1) немедленно выслать отряд в 150 человек под командой капитана Клевана в направлении на ст. Торошино, по шоссе через село Черняковцы, где будто бы уже происходила выгрузка бронированных автомобилей. Отряду было поставлено задачей произвести рекогносцировку в указанном направлении и, в случае сосредоточения большевиков в нейтральной зоне, взорвать железнодорожный мост между ст. Торошино и гор. Псковом, испортить в нескольких местах шоссе и, преградив тем самым движение блиндированного поезда и бронированных автомобилей, задерживать наступление противника до прибытия наших главных сил;

2) на другой день, то есть 26 ноября, в 6 час. утра выступали главные силы в составе 1-го добровольческого Стрелкового Псковского полка, Волынского добровольческого стрелкового полка, отряда внешней охраны гор. Пскова, особого конного отряда ротмистра Булак-Балаховича и др. – всего силою около 600 человек пехоты, 360 всадников, 8 пулеметов и 2 полевых орудий, под общей командой командира Волынского полка Генерального штаба подполковника Ветренко. Главным силам было приказано достигнуть селения Кресты, что в четырех верстах юго-восточнее гор. Пскова и, сосредоточившись там, ждать выяснения дальнейшей обстановки;

3) одновременно с выступлением главных сил высылается офицерский разъезд силой в 10 коней от отряда Булак-Балаховича в направлении на селение Череха и далее до ст. Карамышево. Задача разъезда наблюдение за этим нашим флангом;

4) охрана проволочного заграждения, идущего полукругом в 2-х верстах от гор. Пскова, поручалась германским войскам, которые занимают посты с вечера 25 ноября;

5) германские же войска занимают все посты, выдвинутые к северу от гор. Пскова по восточному берегу реки Великой и берут на себя оборону и обеспечение нашего левого фланга;

6) внутренняя охрана города возлагалась на германские войска и на вооруженных по районам граждан под командой офицеров.

Начальником штаба корпуса было сделано указание на необходимость еще выслать офицерский разъезд по направлению на железнодорожный разъезд № 3, что северо-восточнее Пскова, но это предложение было отклонено за недостатком сил.

Из состава русских добровольческих войск в Пскове оставался штаб корпуса, обозы и 90 всадников особого конного отряда под командой подъесаула Пермыкина, который за три дня перед этим был назначен полицмейстером гор. Пскова.

Отряду Талабских островов было дано знать об общей обстановке и приказано держать связь с ближайшими германскими войсками.

При распределении задач между русскими и германскими частями выяснилось, что у германцев совершенно нет артиллерии и кавалерии, которые были уже отправлены из гор. Пскова и потому пришлось два орудия русской батареи придать германским частям, занимавшим проволочное заграждение.

Этот факт произвел на всех присутствующих на военном совещании очень неприятное впечатление, тем более что накануне германские офицеры для связи уверяли начальника штаба корпуса, что их артиллерия и кавалерия никуда еще не отправлены (начальник штаба имел обратные сведения, а потому и сделал этот запрос). На этом военное совещание было закончено.

Несколько времени спустя в штаб корпуса пришло сведение, что германские солдаты волнуются и что их настроение таково, что на них нельзя надеяться, а потому начальник штаба корпуса решил лично переговорить с председателем и членами совета, чтобы выяснить их действительное состояние.

Около 12 часов ночи было созвано общее собрание выборных от рот и команд, на котором выступил с объяснением обстановки гауптман Бизе. Он и там продолжал уверять, что полученные сведения неверны и что поэтому беспокоиться совершенно нет причины, так как большевики никогда не решатся на наступление против германских войск.

Члены солдатского совета сделали предложение немедленно выехать на ст. Торошино для переговоров, но гауптман Бизе это предложение отклонил.

Выборные от рот и команд заявили, что части обороняться будут, но наступать безусловно отказываются. На этом, собственно, и было закрыто собрание.

Впечатление от всего слышанного на собрании было очень скверное, слишком уж все это было похоже на наше революционное время, когда наши солдаты тупо твердили, что они согласны лишь обороняться, совершенно не понимая, что пассивная оборона без частичного наступления является с военной точки зрения делом абсурдным и заранее обреченным на гибель.

При создавшейся обстановке, конечно, наилучшим решением было бы сосредоточение всех частей корпуса в гор. Пскове и затем отход их до выяснения положения за реку Великую, оставив впереди лишь разведку, но такой образ действий был совершенно исключен. Германцы были против него и никогда не согласились бы на это, пока их войска оставались на своих местах. Русский добровольческий корпус был необходим германскому командованию как арьергард, под прикрытием которого они собирались совершить свой отход на новую демаркационную линию, а потому они, ссылаясь на невозможность бросить гор. Псков со всеми его жителями большевикам, отказывали даже в переводе штаба корпуса в гор. Режицу.

Город Режица, как было упомянуто выше, намечался еще раньше местом для штаба корпуса, как наиболее отдаленный от границы, населенный пункт. Помимо этого, за Режицей был расположен гор. Двинск – русская крепость-склад, а потому и в этом отношении указанный район являлся наиболее удобным для формирования и сосредоточения русских добровольческих частей, но тогда фон Тресков, выполняя веления своего командования, имевшего особые виды на Курляндию, отклонил этот проект.

26 ноября около 8 час. утра командующий корпусом вместе с начальником штаба и германскими офицерами для связи выехал на автомобиле к главным силам, от начальника которых полковника Ветренко было уже получено донесение, что наступление противника обнаружено и что он сам также переходит в контрнаступление.

По приезде на место командующий выслушал подробный доклад подполковника Ветренко о положении на фронте, которое в общем сводилось к следующему: высланная накануне разведка под командой капитана Клевана наткнулась на значительно превосходящие ее силы противника и с боем была вынуждена к отступлению, но в настоящее время, поддержанная главными силами, остановила движение большевиков, удачно действуя пулеметным огнем; железнодорожный путь между ст. Торошино и гор. Псков взорван, но есть донесение о движении блиндированного поезда от ст. Карамышево, вследствие чего в этом направлении для обеспечения нашего правого фланга выслан отряд Булак-Балаховича.

Последние сведения скоро получили подтверждение на деле, и блиндированный поезд большевиков не замедлил о себе дать знать, осыпав группу начальников несколькими очередями гранат и шрапнелей.

Положение создавалось тяжелое, так как корпус находился еще в периоде формирования, был малочислен и в техническом отношении совершенно необорудованный и ему многого еще недоставало, чтобы действительно представлять собой боеспособную часть.

Большинство людей было не обмундировано, вооружение требовало ремонта, чувствовался недостаток в патронах, не было полевых телефонов, санитарных частей, обозов и т. д.

Однако, несмотря на все это, удалые действия пулеметным огнем броневой команды и энергичное контрнаступление Волынского добровольческого полка заставили большевиков прекратить наступление, и временно на фронте установилось затишье.

Ввиду этого командующий корпусом, начальник штаба и германские офицеры для связи возвратились в гор. Псков, еще надеясь, что большевики, встретив упорное сопротивление русских и германских войск, приостановят дальнейшее наступление и вернутся на свое исходное положение.

Связь штаба корпуса с главными силами поддерживалась при помощи городского телефона, имевшего соединение с селением Кресты.

Около 11¹/₂ час. дня командующий снова выехал на фронт к главным силам, оставив начальника штаба в городе, где положение сильно изменилось к худшему благодаря носившимся слухам о намерении германских войск отступить без боя.

Эти слухи по проверке их оказались действительностью, и к 12¹/₂ час. дня в штаб пришло известие, что от железнодорожного разъезда № 3 двигается большевистская колонна и что германские войска, занимавшие посты по восточному берегу реки Великой, без боя отходят оттуда, совершенно обнажая этим наш левый фланг. Кроме того, стало известным, что германские части, охранявшие проволочное заграждение и посты в городе, покинули свои места и уже с 11 час. утра находятся в состоянии беспорядочного отступления.

Обо всем этом начальник штаба хотел доложить по телефону командующему, находившемуся еще при главных силах, но телефонное сообщение оказалось прерванным и добиться соединения не было никакой возможности.

Одновременно с этим местные большевики, вооруженные купленными у германских солдат винтовками и пулеметами, которые последние продавали кому угодно, засели в домах, расположенных по улицам, ведущим к проезжему мосту через реку Великую, и открыли огонь из окон по отступающим германцам. Вскоре за этим начался обстрел города тяжелыми орудиями артиллерии большевиков.

Начальник штаба, желая восстановить прерванную связь с главными силами, послал конного вестового к полицмейстеру города подъесаулу Пермикину с приказанием немедленно прислать в распоряжение штаба 10 всадников из числа оставшихся под его командой. Однако подъесаул не исполнил этого приказания, ответив, что не имеет возможности, благодаря создавшейся обстановки в городе, уделить хотя бы одного человека.

Начальник штаба снова послал вестового к подъесаулу Пермыкину со следующим приказанием:

«Подъесаулу Пермыкину.

Вторично приказываю Вам немедленно выслать в мое распоряжение 10 всадников, из числа находящихся под Вашею командой. В случае неисполнения этого повторного приказания будете отрешены от должности и преданы военно-полевому суду.

Кроме того приказываю Вам с оставшимися 80 всадниками в кратчайший срок занять проезжий мост через реку Великую и о занятии его донести мне.

«26» ноября 1918 года И. д. Начальника Штаба корпуса

гор. Псков. Гв. ротмистр фон Розенберг

121/2 час. дня».

Посланный возвратился и доложил, что приказания он передать не мог, так как подъесаул Пермыкин со всем своим отрядом, за десять минут до его прибытия, выехал в направлении к проезжему мосту на реке Великой.

По проверке этого донесения было получено подтверждение, что отряд подъесаула Пермыкина действительно имел намерение пройти к мосту, но встреченный на базарной площади пулеметным огнем из окон расположенных там домов, в беспорядке рассыпался по соседним улицам, а затем, собравшись, поспешно отошел к железнодорожному мосту.

Одновременно в штаб пришло сведение, что и германские части, пытавшиеся пройти через мост, были тоже встречены пулеметным огнем на той же площади и, понеся значительные потери, отошли, оставив там убитыми одного офицера и несколько солдат.

Таким образом, положение штаба корпуса, не имевшего вследствие перерыва телефонной связи никаких сведений от главных сил и оставленного единственной боеспособной частью – отрядом подъесаула Пермыкина, было при создавшейся обстановке более чем трагическое. Начальник штаба приказал всем офицерам и добровольцам, оставшимся еще в гор. Пскове, явиться вооруженными винтовками в помещение штаба, и около 3 час. дня туда собралось 40 человек.

К этому времени было получено известие, что и на правом фланге, где действовали главный силы корпуса, большевики прорвались к городу и двигаются уже по его предместью, откуда в подтверждение этого сведения слышалась усиленная ружейная и пулеметная перестрелка. Впоследствии удалось выяснить, что в этот момент большевики действительно вошли в город и небольшая их часть появилась даже на Кохановском бульваре, в то время как другая, большая направилась к вокзалу с целью занять его и тем самым отрезать отступление добровольцам и германским войскам. Однако находящаяся там в ожидании поезда, долженствующего отвести их на родину, германская рота не пожелала отдать свою свободу и, отклонив предложение большевиков о сдаче оружия, вступила с ними в бой. Уступая значительно в численности врагу, германцы понесли большие потери, но их упорное сопротивление так напугало большевиков, что они приостановили свое движение в город и решились занять его окончательно лишь на другой день с рассветом. Таким образом, эта рота сыграла роль арьергарда и прикрыла своими энергичными действиями отход русских и германских тыловых учреждений и частей, которые в противном случае были бы захвачены внезапно ворвавшимся врагом.

Получив сведения об окружении города большевиками и об отходе германских частей, начальник штаба с оставшимися людьми также решил отойти в предместье за реку Великую, где он предполагал еще раз попытаться восстановить связь с главными силами, а потому двинулся с собравшейся командой офицеров и добровольцев на проезжий мост, но не через площадь, а вдоль берега. Однако и здесь путь отступления был отрезан, и едва команда приблизилась к мосту, как была оттуда встречена сильным пулеметным и ружейным огнем и, потеряв двух добровольцев, была вынуждена, отстреливаясь, отойти в боковую улицу. Попытка переправиться через железнодорожный мост также успехом не увенчалась, и высланные туда два всадника вскоре вернулись обратно, доложив, что и там они были остановлены ружейным огнем. Тогда было решено идти на переезд, находящийся между двумя указанными мостами, и там начать переправу на лодках, если последние, конечно, окажутся налицо, в противном же случае разойтись в разные стороны и затем в одиночку, по собственной инициативе, выбираться из города.

Было уже около 6 час. вечера и стало совершенно темно, когда команда подошла к переезду, где застала германскую роту, уже начавшую переправу на другой берег. Начальник штаба вошел в соглашение с командиром роты, чтобы в последующие лодки садились бы пополам русские и германцы.

Переправа, благодаря наступившей темноте, прошла незамеченной и вполне благополучно, если не считать того, что 5-я по порядку лодка, наткнувшись вблизи берега на одну из плавающих значительной величины льдин, опрокинулась, и сидевшие в ней были вынуждены принять довольно холодную ванну.

Начальник штаба вместе с только что назначенным губернатором области бароном Крюденером-Струве, полковником бароном Вольфом, двумя офицерами и четырьмя добровольцами, переправился последним на другой берег и там хотел снова собрать команду. Однако чины команды, переправившиеся раньше, несмотря на приказание ждать сбора всех, сейчас же разбрелись в разные стороны, и там, кроме германцев, никого не оказалось.

Тогда вышеуказанные лица решили двинуться пешком на гор. Изборск, куда они и прибыли около 1 часу ночи. От Изборска еще функционировала железная дорога, а потому там они сели в воинский поезд, который в 3 часа ночи, под обстрелом местных большевистских банд, отошел в направлении на гор. Верро – Валк – Ригу.

Прибыв на другой день, 27 ноября, в 5 час. вечера в гор. Валк, начальник штаба, оставив своих спутников, пожелавших ехать дальше в гор. Ригу, решил остановиться там, чтобы с помощью имеющегося в городе отделения вербовочного бюро корпуса и германских военных властей восстановить связь с главными силами и выяснить их судьбу.

В Валке уже было много чинов Отдельного Псковского добровольческого корпуса, главным образом из состава штаба и всевозможных тыловых команд, которые предусмотрительно покинули Псков еще утром 26 ноября. Там же находилась и большая часть разведывательного отряда, высланного накануне боя, то есть 25 ноября, в нейтральную зону под командой капитана Клевана.

Из доклада капитана Клевана выяснилось, что главные силы корпуса под натиском превосходящих сил противника были вынуждены уже в 1 час дня отойти через железнодорожный мост на другой берег реки Великой, причем гор. Псков пришлось миновать, так как между ним и боевой частью прорвались большевики и заняли его предместье. командующий корпусом решил все-таки попробовать вернуться в город и выехал на автомобиле с подполковником инженерных войск по шоссе, идущему от местечка Кресты в Псков, но вблизи переезда через железнодорожную линию большевики встретили его ружейным огнем, которым был убит шофер и тяжело ранен подполковник. Самому командующему удалось чудом избегнуть той же участи и, скрывшись, снова присоединиться к отступающим частям корпуса.

Начальник штаба, вызвав заведующего вербовочным бюро подпоручика Бауера, отправился вместе с ним к местным германским военным властям, которые по его просьбе отвели сейчас же гостиницу для прибывающих офицеров и помещение (спортивный манеж) для добровольцев, а также взяли, до выяснения положения корпуса, всех людей на свое довольствие. Затем они по телефону запросили А.О.К. 8[3]3
  Командование 8-й германской армии.


[Закрыть], находящееся в гор. Риге, относительно русского корпуса и получили оттуда приказание передать командующему и начальнику штаба, что для выяснения дальнейшей судьбы корпуса желательно их немедленное прибытие в гор. Ригу. Что же касается настоящего положения, то А.О.К. 8 считает, что русскому корпусу лучше всего выбрать местом своего сосредоточения район Верро – Валк.

Об изложенном начальник штаба сообщил командующему телеграммой, посланной через местный германский штаб, и, кроме того, тот же штаб дал аналогичные инструкции начальникам германских команд, находящихся на станциях железнодорожной линии Изборск – Валк.

После этого начальник штаба, назначив комендантом гор. Валка капитана Клевана и дав ему письменное приказание немедленно приступить к формированию сводной роты из бывших там офицеров и добровольцев, а также другие указания, выехал в гор. Ригу, куда и прибыл 29 ноября.

На другой день он отправился в штаб А.О.К. 8, начальник которого подполковник Генерального штаба Франтц заявил, что с момента отхода русского корпуса из Псковской области германское командование более не заинтересовано в его судьбе и потому отказывается от дальнейшей поддержки его всем необходимым. На возражения ротмистра фон Розенберга по этому поводу и указания его на тяжелое положение русских частей, попавших в таковое не по их вине, а в силу сложившейся обстановки и полного разложения германской армии, подполковник Франтц ответил, что он все это очень хорошо учитывает, но помочь не может, ибо военное командование, благодаря революции, потеряло всякую власть, а новое социалистическое правительство самым категорическим образом потребовало прекращения дальнейшей поддержки русского добровольческого корпуса.

«Конечно, все, что будет в наших силах, – добавил он, – мы, военные, сделаем частным порядком и постараемся найти выход для корпуса из создавшихся тяжелых условий, но официально наша совместная работа должна считаться законченной и об этом я обязан был Вас предупредить».

После этого разговора ротмистр прошел в кабинет заведующего политическим отделом штаба А.О.К. 8 майорa фон Трескова, у которого встретил всех германских офицеров, бывших для связи при корпусе в Пскове.

Из беседы с ними выяснилось, что правительство Эстонии согласно принять русский корпус на свою службу и что поэтому они с нетерпением ждут приезда командующего, чтобы сообщить ему это предложение и посоветовать принять его, ибо другого выхода нет. На замечание ротмистра, что это предложение вряд ли устроить корпус, так как базироваться на Ревель ненадежно и в случае наступления большевиков он будет приперт к морю и обречен на гибель, они ответили, что все это справедливо, но, однако, ничего другого предложить не могут. Отступать на Ригу и затем на Митаву – Либаву, по их словам, было совершенно невозможно, ибо латышское правительство не желает принимать русский корпус.

Оставив вопрос о судьбе корпуса открытым до приезда командующего, было, однако, решено образовать при штабе А.О.К. 8 ликвидационное отделение по делам Отдельного Псковского добровольческого корпуса, начальником которого был назначен майор фон Клейст, а сотрудниками – остальные германские офицеры, бывшие для связи при штабе корпуса в Пскове. Такого рода отделение было большим удобством при всех тех вопросах, которые возникали все время и требовали быстрого проведения их в жизнь.

1 декабря утром прибыл в гор. Ригу командующий корпусом полковник фон Неф и, выслушав подробный доклад начальника штаба обо всем происшедшем, в свою очередь передал ему все свои, касающиеся отхода корпуса, сведения.

Согласно этим общим данным, части корпуса после своего отхода расположились так: 1-й добровольческий стрелковый Псковский полк, 2-й добровольческий стрелковый Островский полк, 3-й добровольческий стрелковый Режицкий полк и партизанский отряд Бибикова в районе гор. Верро; Особый конный отряд Булак-Балаховича и отряд внешней охраны гор. Пскова капитана Мякоша – между гор. Верро и Печорами; отряд Талабских островов под командой поручика Пермыкина, высадившись в районе гор. Юрьева с судов Чудской флотилии, шел на присоединение к ротмистру Булак-Балаховичу; добровольческий стрелковый Волынский полк и различные другие команды под общим командованием подполковника Вигренко – в районе гор. Верро; партизанский отряд Афанасьева отступал на Крейцбург; части штаба, тыловые команды и разведывательный отряд капитана Клевана – в гор. Риге и Валке.

Отступление главных сил произошло так, как это уже докладывал капитан Клеван; что же касается частей корпуса, находившихся в гор. Острове, то есть 2-го Островского, 3-го Режицкого полков и отряда полковника Бибикова, то они отошли оттуда почти без боя и по пути соединились с главными силами корпуса.

Общее состояние частей было очень печальное. Добровольцы были не обмундированы, без снаряжения, без достаточного количества боевых припасов и в большинстве случаев без обоза.

В ящике корпусного казначея оказались лишь кредитные билеты Областного Псковского казначейства на общую сумму 200 553 рубля, то есть, другими словами, почти ничего, ибо эти деньги были действительны только в своей области и в Риге на денежном рынке не котировались, а в частной продаже евреи предлагали за них по 10 копеек за рубль.

Денежный ящик был спасен капитаном 2-го ранга Столицей, капитаном Янсеном, штабс-ротмистром Андреевским, поручиком Ковалевским и корнетом Ковалевским, которые, доставив его в гор. Ригу, сдали все деньги начальнику штаба. Ящик был передан начальнику штаба в открытом виде, что и было засвидетельствовано соответствующей распиской вышеуказанных лиц.

Население городов и деревень района Печоры – Юрьев и Верро – Валк было большевистски настроено и потому относилось к частям корпуса враждебно, делая нападения на одиночных людей и небольшие группы, отбившиеся от своих отрядов.

Потери корпуса были в общем незначительными, главным образом были понесены отдельными людьми от нападения местных большевистских банд в деревнях и городах. Так погибли: начальник особого отдела капитан Тарановский и полковник инженерных войск Андреев.

Все это вместе взятое создавало очень тяжелое положение, и необходимо было быстро найти какой-нибудь выход, который дал бы возможность несколько передохнуть и привести корпус в порядок. Вот почему командующий, ознакомившись с общей обстановкой и предложением эстонского правительства, решил за неимением ничего лучшего пока принципиально согласиться на него и тем самым выиграть время до выяснения результатов переговоров с англичанами, прибытие эскадры которых ожидалось со дня на день.

После совместных совещаний с германцами было решено, что командующий корпусом вместе с обер-квартирмейстером штаба ротмистром Гоштовтом выедет немедленно в гор. Ревель для ознакомления с условиями перехода корпуса на службу к эстонскому правительству, а также для подписания с ним договора.

Начальник штаба корпуса оставался, согласно предписанию командующего, в гор. Риге для ликвидации дела с германским командованием.

Перед отъездом командующего корпусом ротмистр фон Розенберг доложил ему, что он, как начальник штаба, считает переход корпуса на службу Эстонской республики и отход на Ревель весьма рискованным, так как, в случае наступления большевиков в направлении на Крейцбург – Рига и по соединительной железнодорожной ветке Альтшванебург – Рамоцкое, корпус отрезался от единственного пути отступления и обрекался на гибель. Вот почему он полагает необходимым во что бы то ни стало добиться соглашения с латышским правительством и отступать на Ригу – Митаву.

Если же командующий все-таки решит принять предложение эстонцев, то он, не имея никакого нравственного права брать на себя ответственность за операцию, обреченную уже вперед, по его мнению, на неудачу, просит освободить его от должности начальника штаба.

Командующий ответил, что он вполне согласен с этими доводами, но ввиду того, что другого выхода нет, он все-таки хочет попытаться выйти из создавшегося положения соглашением с эстонцами, предварительно обеспечив корпусу отступление из Ревеля морским путем на Финляндию. Однако, если ротмистру удастся добиться соглашения с латышским правительством, то он, конечно, предпочтет отступать на Ригу, а потому он поручает ему сейчас же после его отъезда начать переговоры с латышами и о результатах немедленно донести.

На этом, до выяснения дальнейшей обстановки, вопрос о судьбе корпуса был закончен, и командующий перешел к обсуждению ближайших задач, требовавших быстрого разрешения их и проведения в жизнь.

Одной из самых трудных задач было урегулирование денежной стороны корпуса, наличность казначейства которого, как было указано выше, заключалась в 200 553 рублях Псковской области. Эти деньги не принимались населением, и потому офицеры и добровольцы, получившие свое жалованье этими рублями, фактически ничего не могли себе купить на них и были, таким образом, поставлены в очень тяжелое положение.

Рассчитывать на скорую получку денег от эстонского правительства вряд ли было возможно, а потому командующий приказал начальнику штаба обратиться в германское командование с просьбой выдать некоторую сумму денег, необходимую корпусу, чтобы просуществовать до получки аванса из нового денежного источника.

Районом сосредоточения частей корпуса был оставлен прежний, то есть район окрестностей гор. Валка, который был удобным для продолжения отступления в обоих направлениях и на Ригу, и на Ревель.