Текст книги "Марвики"

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Нежданное приглашение

Есть в мире одно королевство, про которое слышали далеко не все географы, даже самые дотошные, и называется оно Алабия. В наше время ее мудрым правителем считается король по имени Стиппон Ви. Достаточно приличный властелин, надо сказать, он твердой и уверенной рукой тащит государство в светлое будущее. Но не станем заострять внимание на вышеназванной персоне, короля этого я упомянул лишь из соображений обычной субординации и элементарной вежливости. Он пока не имеет никакого отношения к нашей истории, пусть себе восседает на троне, придумывает всяческие законы и строчит указы.

Наша Алабия имеет статус островного государства, почти на треть залитого морской водой. Безграничное Янтарное море испокон веков омывает десятки островов, больших и маленьких. На них живут люди. Других тварей тоже хватает, однако им с мордой не повезло, поэтому они вынуждены коротать свой жалкий век где попало: в лесах, в горах, в пещерах, под землей и под водой. Вся эта братия возможно и не отказалась бы от более комфортных условий, но кто же им позволит? В Алабии, как и почти везде, человек – господствующий вид, и давно загнал всякую нечисть к барану под курдюк.

Если приглядеться как следует, то на самом краю Алабии можно обнаружить неприметный кусочек суши под гордым названием Марвиков остров. Сотни лет назад одного малахольного рыбака по имени Марв, неумело управляющего лодкой, выбросило на местные каменистые берега. Сообразив, что место абсолютно заброшенное, Марв ничтоже сумняще, нарек бесхозный остров в свою честь и страшно загордился. Он павлином расхаживал среди алабийцев, пока ему не наставили шишек на всю голову. Ясно, что не от зависти, надоел просто, дурак. Марв не на шутку обиделся, собрал чемоданы и умелся на свой остров, где и осел на долгие годы.

Спустя время случилось непоправимое – Марв женился. Бытовало мнение, что ему на голову хлопнулся увесистый кокос, лишив мужика последного разума, но об этом история скромно помалкивала в тряпочку. Жену звали Афалия. Обычная такая тетенька двухметрового роста с бюстом сто двадцать пятого размера и пудовыми кулаками. Именно ей великое племя марвиков должно быть благодарно за свое существование. Сам Марв запомнился лишь тем, что когда-то разбил свое дряхлое судно об здешние берега, да подсобил Афалии в появлении первых марвиков. То, что марвики до сих пор называются в его честь, целиком и полностью являлось заслугой любящей жены, которая настояла на данном факте с типичным для нее аргументом «Хочу!». По крайней мере, островитяне не считали какого-то там Марва своим прародителем, и если кто-то спрашивал, по какой причине они называются марвиками, те хмурили лоб и искренне заявляли: – Не знаем, нас так Великая Афалия назвала!»

Именно первые дети Афалии и Марва стали в дальнейшем носить титул отцов-основателей знаменитого племени Марвиков(Неотесанных). Так за глаза их обзывали все кому не лень, а в основном те, кому марвики наваляли в честном бою.

Долгие годы Алабия являлась страной, помешанной на войнах и распрях. Всякое уважающее себя племя считало своим долгом бросить вызов неприятелю и, не дожидаясь согласия, кинуться в атаку. Марвики тоже были из числа тех, кого лепешкой не корми, а позволь помахать саблей над головой и поголосить героические песни. Звон оружейного металла манил их, а запах страха дразнил и затмевал разум.

Если кто-то скажет вам, что марвики были варварами, смело бейте в челюсть негодяю. Не обращая внимание на некоторую склочность и желание напихать люлей, марвики также имели понятие о чести и достоинстве. Ведь Алабию населяли не только помешанные охламоны, там нашлось место мирным народам, которые крайне отрицательно относились к боли и погромам. С такими марвики не воевали, поскольку… поскольку считали это наискучнейшим занятием. Ну что интересного вырезать печенку у индивидуума, который даже не сопротивляется, а только плачет и просится к маме? В конце концов, в Алабии и без того хватало желающих полюбоваться на свои внутренности, ворохом вываливающиеся из пуза.

Если кто-то скажем вам, что марвиков никто не боялся, отрежьте язык брехуну и закопайте на своем заднем дворе. В Алабии, наверно, не сыскать ни одного воинственного племени, которое марвики не почтили визитом. Имела место пора, когда на марвиков никто не спешил нападать в страхе получить по первое число. В первый день затишья марвики скромно радовались, во второй начинали тосковать, а в третий хватали оружие и отправлялись на поиски бессовестных оппонентов, которые – вот дерзость! – заставляют так долго ждать. А потом с восторгом гоняли их аки сивых кобыл, забредших в чужой огород.

Но шли годы, менялись нравы. Алабия, залитая озерами слез и крови, постепенно меняла ориентацию. Великие сражения перекочевали в учебники по истории, никого больше не прельщала перспектива закончить свою жизнь на лезвии топора или кончике стрелы. Сильнее всего эти пертурбации ударили по марвикам. Те, от упоминания имени которых, когда-то трепетали даже соседние королевства, обнаружили непреодолимую страсть к огородничеству и скотоводству. Кузнечные мастерские сменились фермерскими постройками, а выгоревшие леса преобразились в раскидистые сады и плодоносные огороды. Весь смертельный арсенал марвиков был надежно упрятан под крепкий замок и доживал свой век в недрах темных складов. Давно уже скончался последний марвик, который еще помнил былые героические свершения. С трудом, но помнил.

В настоящие дни население Марвикового острова исчислялось примерно двумя тысячами человек. Одним из них был мальчик по имени Атим Аллер, который сидел в библиотеке и, подперев кулаком щеку, пялился в книгу под названием «Огородные вредители». Ее автор, Пион Бородатый, всерьез заявлял, что обычная бабочка-капустница запросто уничтожается выстрелом из дробовика в упор. Атим подумал, что Пион слегка мелочится, куда надежнее притащить пороховую пушку и от души жахнуть по надоедливым насекомым. От бабочек и следа не останется… от капусты тоже… да и всему огороду с примыкающими постройками наступит полная и бесповоротная хана.

Атим горестно вздохнул и перевернул страницу. И какая напасть заставила дядюшку Ила появиться именно в тот момент, когда племянник заканчивал сражаться с занавесками на кухне?! Кто же виноват, что они так призывно шелестели на ветру? Просто грех не обнажить саблю и не порубить противника в тонкую лапшу! Да и не сабля это была, а обычная ветка от яблони с примотанным на кончике лезвием ножа. Как ни крути, дядюшка энтузиазма мальчика не оценил и отправил племянника в библиотеку, где тот в виде наказания должен был прочесть опус Бородатого от корки до корки.

Настоящее имя Атима звучало так – Атимонбар, что в переводе с местного диалекта означало «странный». Но у марвиков было не принято носить длинные имена, это являлось плохим тоном и неуважением к собеседнику, которому вовсе не хочется ломать язык в попытке поговорить с тобой. Поэтому, с самого детства нашего героя называли не иначе как Атимом, ради удобства произношения.

Атим Аллер с четырех лет жил со своим дядюшкой Илом. Мама его умерла почти сразу после рождения сына, подхватив какую-то лихорадку с труднопроизносимым названием. Отец Лоик Аллер не мог жить без путешествий, и в очередной свой вояж бесследно исчез. Марвики своих не бросали и снарядили поисковую экспедицию, однако она ни к чему не привела. Лоика признали погибшим и чисто символически похоронили рядом с женой, поставив ему памятник.

Среди своих Атим Аллер слыл хулиганистым мальчишкой. Нет, он не дрался с девочками и не дразнил стариков. Но в его душе давно засела забытая соплеменниками жажда действий. Он мог часами сидеть у запертого склада со старым оружием и сквозь крошечное окошко любоваться всем этим колюще-режущим разнообразием. Такая черная несправедливость вызывала в нашем герое самую настоящую депрессию. Как же ему осточертело каждый вторник ходить на занятия к господину Иоту и бороться пластиковым мечом с бездушными манекенами! Ничего удивительного, что спарринг-партнерами Атима зачастую становились окружающие его предметы, будь то куст, или никому не нужная занавеска с дурацкими рюшками.

Атим озорливо огляделся и уверенно раскрыл нудную книженцию на последней странице. Там Пион Бородатый уже вовсю угрожал познакомить читателя с рецептами блюд из насекомых, и предлагал прочесть его следующее творение «В огороде есть и мясо». Атим в ужасе округлил глаза, захлопнул книгу и затолкал ее на самую высокую полку.

Атим вполз в столовую с видом человека, нагруженного полезными знаниями по самую макушку. Состроив усталую физиономию, он приземлился за стол и потянул к себе корзинку со свежими булочками.

– Прочел? – сурово спросил дядюшка, тыча в сторону племянника маковой соломкой.

– Ох уж этот Усатый, прямо в душу мне запал, интриган этакий! – закивал Атим.

– Бородатый, – поправил дядюшка.

– Да какая разница? – пожал плечами Атим. – Представляешь, у него есть книга, которая называется «В огороде есть и мясо».

– И правда есть, – расслабился дядюшка Ил, даже не осознавая всю глубину хитрости собственного племянника. – Интересно, неужели люди и впрямь могут есть всяких там сверчков и тараканов?

– Наверно могут, раз для них сам Волосатый написал, – отозвался Атим, разрезая булочку вдоль и цепляя банку с неизвестным содежимым. – Из чего джем?

– Из свежевыжатых гусениц.

– О, так это мое любимое, – обрадовался Атим.

На самом деле джем был из обыкновенного крыжовника. Пока Атим со вкусом лопал свежие булки, дядюшка Ил на своем краю стола изнемогал от одолевавшего его зуда в одном месте. Он долго вздыхал, сопел и кряхтел, после чего решился и в полголоса произнес:

– Сегодня ночью такое произошло, даже не знаю, стоит ли обременять тебя…

Атим едва не уронил нож себе на коленку. Неужели, в этом богом забытом месте случилось нечто невероятное?! Может быть, ночью на остров пробрались разбойники и похитили вождя Даина? И теперь требуют громадный выкуп, обещая в случае неповиновения выпотрошить старика словно селедку? Неприятно, конечно, зато какие страсти!

– Стоит, стоит, – заволновался Атим.

– Ох, это ужасно, мальчик мой…

– Да не тяни, говори уже!

– Ты фермера Мита знаешь? Тот, у которого дочь недавно своим тазом большую тыкву у Кавнов раздавила?

– Ну?

– Тебя никогда не настораживали необычно больше надои, которые Мит имел с каждой коровы? По пятнадцать литров с персоны, уму непостижимо!

– Дядя, ты это к чему? – медленно спросил Атим, запал которого скончался, не успев разгореться.

– Дурака застукали за шаманством! – выпалил дядюшка Ил. – Его собственный зять проснулся от шума и пошел поглядеть. А там… вселенский кошмар… Мит в старом пододеяльнике скачет над телками и в бубен колотит. Он потом объяснил, что таким образом взывал к милости коровьего бога.

Атим печально посмотрел на дядюшку и полез под стол за улетевшим ножом. Вот именно из-за таких разговоров его крючило и колбасило. Тут все только и занимаются тем, что оценивают чужие урожаи и меряются длиной выращенной морковки. Безумный старик с бубном – это определенно новость, заслуживающая беспрерывного обсуждения на протяжении нескольких месяцев.

– А коровы-то и впрямь доились без продыху, – грустно сказал дядюшка Ил, пощипывая подбородок. – Мит сырами запасся по самую маковку, а еще масло с творогом, простокваша… Может, это не такое уж и мракобесие?

– Угу, – поспешно согласился Атим, судорожно запихивая в рот сразу половину булочки. Если быстро не удрать, есть риск обзавестись завядшими ушами.

– А у меня кабачки в этом году совсем не уродились, – продолжал стенать дядюшка. – Маленькие, сморщенные, уроды одним словом…

– Обратись к овощному богу, – посоветовал Атим.

– А есть такой? – встрепенулся дядюшка Ил.

– Понятия не имею. Только предупреди меня заранее, чтобы я успел расклеить афиши с приглашением на потешное представление. Если брать по одному золотому с каждого, это же приличная сумма выйдет.

– Билеты на меня продавать собрался? – ахнул тот. – На единственного дядю?

– А чего тебе стоит? – пожал плечами Атим. – Работа непыльная, знай, в бубен колоти и подолом тряси…

– Вот она – жизнь, – покачал головой дядюшка Ил. – Сначала ты ночами не спишь, чтобы вырастить приличного члена общества, а в один прекрасный день, раз – и ты в сумасшедшем доме с высоким забором.

– А теперь представь изумленные глаза коров, которые день за днем наблюдали, как их хозяин постепенно текет крышей…

Дядюшка Ил не удержался и фыркнул.

– Ладно, я пошел.

– Куда? – спохватился дядюшка.

– Проведаю Юна, займемся чем-нибудь…

– Не ругайся со смотрителем, жалобы на твое поведение у меня уже из ушей лезут!

– Это он со мной ругается – отмахнулся Атим.

– Знакомая песня, – кивнул дядюшка. – И, кстати, занавески сами собой не починятся.

– Вечером сделаю, – пообещал Атим.

Смотрителем острова являлся малоприятный человек по кличке Салл. Просто Салл – и все. Он черной тенью шнырял по своим владениям в поисках нарушения порядка, зачастую появляясь там, где его совсем не ждешь. Вот Атима Салл невзлюбил еще до его рождения. Иначе как объяснить тот факт, что Салл буквально преследовал парня по пятам и жаловался на него налево-направо? Стоило Атиму угнать с пристани чужую лодку и укатить на ней в открытое море, Салл не заставил себя долго ждать, страшно бесновался на берегу и щедро сыпал проклятиями. Да, это была его собственная лодка, но надо же держать себя в руках! И так всегда: где бы и что бы Атим не творил, Салл тут как тут, плюется слюной, словно пульверизатор и ругается на чем свет стоит. Истеричка, право слово!

– Наверно, в этом все и дело, – как-то раз предположил рассудительный Юн – Ты и впрямь не особо дружишь с головой, вот он и сердится.

Тогда Атим всерьез задумался. Но ненадолго.

– Быть того не может! – отрезал он. – Просто Салл – трухлявый гриб, только и всего!

Атим спрыгнул с крыльца и пошел по дорожке, присыпанной песком. По левую руку раскинулся раскинулся дядюшкин огород, по правую колосился его же фруктовый сад. Да что говорить, здесь каждый первый был помешан на огородничестве и садоводстве и рьяно следил, чтобы у соседа не выросла брюква крупнее, чем у них. А если выросла, то пиши – пропало, обязательно наведается в гости и станет всеми правдами и неправдами выпытывать секрет такого невероятного успеха.

Атим полной грудью вдохнул восхитительный аромат морского воздуха, пропитанного цветочным благовонием. Когда сюда примешался еще и запах конского навоза, Атим скривился и, свернув на Зеленую улицу, пошел в сторону дома своего лучшего друга.

Юну Барбину было всего шесть лет, когда его родители поехали кататься на лодке в море, где попали в шторм и утонули насмерть. Впрочем, в королевстве, практически на треть заполненном водой, подобный вид смерти был очень популярен. Даже на могилах зачастую можно было встретить надпись не «безвременно усопший», а «безвременно утопший». Юн остался на попечении своей бабушки, милейшей старушки по имени Фила. Больше всего в жизни Юн любил копаться в своем личном цветнике и дегустировать новые сорта фруктового чая, покачиваясь в гамаке.

Глядя на эту странноватую парочку – апатичного Юна и Атима с иголкой, застрявшей в заднице – сложно и представить, в какой вселенной два таких разных персонажа могут стать лучшими друзьями. Наверно, ответ крылся в редком взаимопонимании. Скрипя зубами от скуки, Атим заставлял себя надевать садовые рукавицы, чтобы помочь Юну привести в порядок особо заросшую клумбу. А Юн – беспроблемный ребенок, гордость бабушки, частенько отправлялся с Атимом на поиски очередных неприятностей. На Марвиковом острове хватало ребятни, и вроде бы можно было найти себе друзей по интересам, но у Атим с Юном подобных мыслей не возникало. Им просто нравилось быть вместе.

Атим отворил резную калитку и вежливо кивнул старушке, чье лицо маячило в окошке. Бабушка Фила мотнула головой в ответ и поджала губы. Она замечательно относилась к Атиму, но искренне полагала, что ее внук мог бы найти друга поприличнее. Ее немало смущала склонность Атима Аллера ко всякого рода безобразиям. Впрочем, мы уже выяснили, что старушка Фила души не чаяла в Атиме, только никогда в этом не признавалась и скрывала правду изо всех сил.

Юн Барбин по обыкновению сидел в цветочных зарослях и, пыхтя, гонялся за жуками-пыльцеедами. Для такого случая он облачился в просторный комбинезон и нацепил резиновые перчатки. Атим неслышно подкрался сзади, возложил руки на плечи друга и замогильным голосом произнес:

– А кто это у нас такой пухлый?

Юн от неожиданности заорал и выронил миниатюрные садовые грабли. Он всем телом развернулся к Атиму и ошеломленно заморгал. Бабушка очень любила внука и поэтому бесперебойно пичкала его пирогами собственного производства. Естественно, подобные мероприятия не могли пройти бесследно и отражались в виде довольно округлого лица с парой милых подбородков. Юн был на полголовы ниже Атима, но раза в два тяжелее за счет крупного туловища и широкого таза.

– Никогда так больше не делай, слышишь! – рявкнул Юн, лицо которого, измазанное грязью, покраснело.

– Хорошо, – покладисто согласился Атим. – В двести тридцать пятый раз я учту твои замечания. Ты знаешь, что к трусишкам по ночам приходит призрак Афалии и забивает подушкой до смерти?

– Детские страшилки, – буркнул Юн. – Будь оно так, я бы уже давно валялся на кладбище. Ладно, чем займемся?

– Можно засесть в кустах у берега и покидаться яйцами птицы-болтушки в…

– А еще лучше прогуляться на рынок, – торопливо перебил Атима Юн. – Я слышал, туда завезли семена серебристых ромашек, я давно о них мечтаю. Что скажешь? Прелесть, да?

Атим недовольно выпятил нижнюю губу. В его понимании выражения «закупка семян» и «прелесть» не в состоянии соседствовать настолько близко. Но ведь в этом и заключалась настоящая дружба: идти на уступки и всячески поддерживать интересы товарища.

– Договорились, но потом пойдем на берег, наберем яиц и…

– Нет.

– Да ты даже не дослушал, – с укором произнес Атим Аллер. – Мы не станем их есть, просто покидаем в рыбаков. Попадание в голову – десять очков, в спину – пять, а у кого получится закинуть яйцо в сачок, тому положен специальный приз…

– Дай подумать… Нет!

– Что-то ты недолго думал, – насупился Атим.

– Ты хоть представляешь, как воняют эти яйца, – покачал головой Юн. – От дяденек станет разить на милю, потом они придут к моей бабушке, и она запрет меня на неделю в комнате.

– Да они даже не узнают, что это мы, – пообещал Атим. – Спрячемся в кустах и…

– Не узнают? – изумился Юн Барбин. – Да все на острове уже в курсе, что если произошла какая-то хрень, то в этом замешан Атим Аллер. Автоматически! А где ты, там и я, это тоже ни для кого не секрет.

– Ладно, придумаю что-нибудь еще, – обиженно буркнул Атим. – Такую интересную игру запорол, болван… Ты на рынок прямо так пойдешь, в грязном тряпье?

– Сейчас мигом переоденусь, – просиял Юн и сайгаком поскакал в дом. Правда, вылетел оттуда в ту же секунду, когда по окрестностям пролетел сердитый крик бабушки: – Куда в грязных сапогах несешься, охальник!

На рынке, как и предполагал Атим, царило непроглядное уныние. Пока Юн с восторгом перебирал товар в цветочной лавке, Атим потратил последние деньги на порцию халвы и умял ее в порыве вселенской тоски. Когда-то на месте этого самого рынка возвышалась величественная крепость, за стенами которой денно и нощно ковалось оружие, слышались бодрые крики марвиков-воинов, а по пыльным дорогам маршировали строи бородатых и грозных солдат. Атим многое бы отдал, чтобы попасть в то время, когда марвики не могли отличить ранет от аниса, зато духом были крепче и силой мощнее. А сейчас все поросло быльем, арсенал безнадежно стареет в земле, и от осознания подобного беспредела у Атима наворачивались слезы.

В скором времени друзья шли к пристани, чтобы искупаться. Такое времяпрепровождение не противоречило принципам ни одного из них, поэтому они быстро договорились.

– Слышал про старика Мита? – поинтересовался Юн, когда они проходили мимо часовни.

– Ага, мне дядюшка рассказывал, – скуксился Атим.

– Ужас, правда? Вроде еще не совсем дряхлый, а безумие подкралось незаметно. Я…

– Хочешь об этом поговорить? Почему бы и нет, давай сядем в тенечке на лавочку и обсудим удивительную новость. Славно помашем языками, и время пролетит в одно мгновение…

– Начинается, – вздохнул Юн.

– Продолжается, – поправил Атим. – У меня ушные перепонки в голос ревут от подобных разговоров. Ведь скукотища смертная!

– А тебе войну подавай, – развел руками Юн. – Как можно мечтать о таком?

– Я не о войне мечтаю, сколько раз тебе повторять, а… о том духе, том величии, понимаешь? А если на нас нападут, что станем делать?

– Никто на нас не нападет, не нагнетай, – вздрогнул Юн.

– А все же? Чем будем врага бить? Забросаем их картошкой и измордуем лопатами?

– Лопатой-то по башке – не самое приятное удовольствие, – усмехнулся Юн.

– Марвиков уже никто не боится как раньше! Единственный, кто тут может всерьез напугать, это дворничиха с Колокольной улицы. От ее улыбки голуби в обморок валятся, а затем еще долго притворяются мертвыми, пока она не уйдет.

– Вот ее и отправим на переговоры, если что, – произнес Юн

– Смех смехом, но мне уже порядком надоели беседы о том у кого сад красивее, или коза бодливее, – отрезал Атим. – Историю с шаманством Мита теперь будут обсасывать до посинения, до тех пор, пока кто-нибудь не вырастит тыкву размером с кита!

– Это было бы здорово! – загорелся Юн. – Представь, из него можно будет вытащить всю мякоть, вырезать окна и жить словно в замке. Просто сказка!

– И верно, тут твоя взяла, – улыбнулся Атим.

В какой-то момент воздух взорвался громким воем собак. Как правило это означало одно: где-то поблизости нарисовалась нескладная фигура смотрителя Салла. Местные собаки обожали старика и выражали свою радость посредством шумного облаивания. А если бы у них была возможность, то они бы еще и покусали его, чтобы вконец подтвердить свою искреннюю любовь.

– Драные горлодеры, переловить бы вас всех, да сварить в одном котле! – раздался из-за ближайшего забора брюзжащий голос. Вслед за голосом появился и его обладатель, высокий пожилой мужчина в сером плаще и шляпе из дешевой тряпки. В руке он держал неизменную трость с причудливым набалдашником, на которую опирался при ходьбе и иногда гонял ею надоедливых голубей.

– Ты чего здесь забыл, а? – незамедлительно отреагировал Салл, тыча пальцем в Атима Аллера.

– Доброе утро, господин смотритель, – вежливо произнес Юн. – Как ваше здоровье?

– Здорово, Барбин, – немного понизил тон Салл. К Юну он относился вполне сносно, хотя бы потому, что тот не доставял ему столько хлопот. – Что, Аллер снова хочет втянуть тебя в свои пакости?

– Нет, – честно ответил Юн. – Мы шли к пристани, купаться…

– А пакости к нам сами идут, мы их не ищем, – добавил Атим.

К счастью, Салл не обратил внимания на явное издевательство в свой адрес.

– Даже не смотри на лодки, я лично повесил замки на каждую и четырежды проверил, – злобно произнес Салл. – Ну ничего, уже на завтрашнем обеде ты пожалеешь о всех своих поступках…

– Обед? – не понял Атим.

– Ах, так ты еще не знаешь, – затрясся от счастья Салл. – Тогда поторопись домой, там тебя ждем приглашение на званый обед от самого вождя. Судя по всему, даже сильным мира сего твои бесконечные проделки встали поперек печени. Он наконец внял моим жалобам, и завтра я отыграюсь по полной…

Атим с Юном в непонимании переглянулись.

– Жду не дождусь, дорогой, жду не дождусь, – вкрадчиво произнес Салл, огибая ребят, шурша при этом подолом плаща по сухому гравию. – Жду не дождусь, – повторил он, оборачиваясь, после чего скрылся за поворотом под аккомпанемент сердитого лая. – Да заткнетесь вы когда-нибудь, брехливые дегенераты?!

Купаться они так и не пошли. Юн усвистел домой разбирать покупки, а Атим неспеша поплелся к себе, слегка раздосадованный. Если Салл не обманывает – да и с чего бы? – то завтра Атима ожидают неприятные сюрпризы. До сего часа Атим даже не предполагал, что вождь Даин знает о его существовании. А тут, раз – и званый обед! Было от чего прибалдеть.

Дядюшку Ила Атим обнаружил танцующим у зеркала и облаченным в одну из самых лучших своих рубашек. Завидев отражение Атима, дядюшка засиял и раскинул руки в приветствии.

– Как ты считаешь, эта рубаха не очень шикарная для обычного обеда? – осведомился дядюшка. – Я понимаю, вождь и все такое, но выделяться тоже некрасиво. У меня есть белая жилетка, но на рукаве зияет приметное пятно, я пролил на него черничный соус. Хотя, если немного закатать обшлаг, то и не видно будет…

– Дядя, ты о чем говоришь? – встрял Атим.

– Сядь, а то упадешь, – прищурился дядюшка Ил. – Не далее, как час назад ко мне заявился посланец от вождя Даина и оставил приглашение на званый обед! Удивительно! Не понимаю, чем мы заслужили, но кому какое дело…

– Я знаю, только ты ту при чем?

– Глупенький, приглашение– то на двоих, – счастливо пояснил Ил. – А кого же взять с собой, как не горячо обожаемого дядюшку, а? Я соберу корзинку своих знаменитых томатов и принесу в дар нашему уважаемому вождю.

– А я… я уже Юна пригласил, – выпалил Атим.

Дядюшка Ил так и застыл у зеркала, словно корабельная мачта. С его лица плавно стекла широкая улыбка, руки опустились, а шикарная рубашка в мгновение ока повисла унылой ветошью.

– Уже пригласил? – упавшим голосом переспросил дядюшка. – Юна? Своего друга? Своего лучшего друга? А… как же так?

– Извини, мы буквально пять минут назад обо всем договорились, – честно соврал Атим. – Эх, если бы не это…

– Но… ты же только что услышал, что приглашение на двоих, – огорченно произнес дядюшка Ил.

– Я знал, просто забыл… Понимаешь?

– Понимаю…

Дядюшка сгорбил спину и пошел прочь из гостиной, убито шаркая поношенными тапками по полу. Атим с некоторой жалостью смотрел ему вслед, но понимал, что дядюшке ни в коем случае нельзя идти на этот обед. Хотя бы ради сохранения его шевелюры от обильной седины, которая обязательно проявится, если он узнает обо всех проделках племянника.

ГЛАВА ВТОРАЯ

НАСЛЕДСТВО

– За что ты меня ненавидишь, а? Что я тебе сделал ужасного? – печально гундосил Юн, уставившись на друга своими голубыми глазами.

На Марвиковом острове вовсю жарило солнце, что заставляло его жителей с утроенной энергией браться за лейки и ведра. Юн Барбин стоял на крыльце дома бабушки в безукоризненно отглаженном пиджачке и старательно пытался убить своего соседа взглядом. Узнав о предстоящем обеде в обществе вождя, бабушка Фила пришла в сокрушительный восторг и даже испекла для Атима земляничный пирог. Она все утро тщательно прилизывала внука, в итоге превратив его в какой-то колобок, запихнутый в тесный чехол.

– Брось, надо же мне было как-то отвязаться от дядюшки, – скорбно ответил Атим. – В противном случае, я бы просидел в библиотеке остаток жизни…

– А обо мне ты не подумал, да? – не отставал Юн. – Вот сейчас пойду к твоему дяде и сообщу, что не хочу идти на этот прием, то-то он обрадуется!

– Не болтай ерунду, – отмахнулся Атим. – Делов то, обычный обед, посидишь, покушаешь задарма, с успешными людьми поговоришь. И потом, тебе то чего опасаться? Это же меня ждет порка розгами…

– Да что вы говорите! – всплеснул руками Юн. – Помнишь, как мы влезли в курятник Хадзы?

– Хадза – вредная и вздорная старуха…

– Не спорю, но куры тут явно не при чем, – округлил глаза Юн. – Я их недавно видел, гребешки до сих пор трясутся и ходят бочком. А музей истории? Ох уж этот мне музей! И какого ляда я согласился стеречь окно, пока ты там обнимался с раритетным арбалетом? Может, я просто больной?

– Вот и придерживайся этой версии, – посоветовал Атим.

Потребление пищи в кругу солидного люда было запланировано на полдень. Примерно в это время жители острова могли наблюдать, как по одной из самых больших улиц шагают двое мальчишек. Их престарелые родственники расстарались вовсю, чтобы молодежь не ударила в грязь лицом. Атима дядюшка буквально силой заставил снять удобные штаны с дыркой на коленке и обрядил в чудовищные вельветовые брюки. Всю дорогу они только и занимались тем, что стесняли движение и натирали противные мозоли везде, где только можно. Не смотря на сопротивление, дядя не забыл всучить племяннику корзинку со свежими помидорами и велел непременно преподнести их в дар вождю. Атим попытался отказаться, но стоило дяде Илу посетовать на свою невозможность лично повидаться с любимым правителем, и мальчик благодушно сдался.

Предстоящий прием действовал на Юна Барбина угнетающе. Случайные прохожие печально смотрели на ребят и тяжко вздыхали над их незавидной участью. Но нам то известно, что прохожие даже не знали куда держат путь ребята, просто воображение Юна достигло своего апогея. Например, булочника, громким басом призывающего купить рогалики и плюшки, Юн представлял не иначе как судьей, зачитывающим приговор. А двух маленьких девочек, играющих в прыжки, Юн определил как двух ангелочков, спустившихся с небес, дабы забрать души друзей в рай обетованный.

– Смотрите, Аллер с Барбином намылились на показ мод, – радостно заорал розовощекий мальчишка своим приятелям.

– А давай-ка я тебе лицо поправлю? – предложил Атим, сжимая кулаки.

Задавака открыл рот, чтобы ответить нечто потешное, но смело передумал. Просто он знал, что Атим обидчиков не прощал и частенько мутузил по одиночке в каком-нибудь безлюдном месте.

Жилище вождя стояло в некотором отдалении от центра, на отшибе. Юн тут не стал скромничать и присвоил зданию статус неведомого чудища. Окна на втором этаже, в котором отражались лучи солнца, были широко раскрытыми глазами. Водосточная труба, змеившаяся по стене, напоминала диковинный нос, а гостеприимно распахнутые ворота казались натуральной пастью, поджидающей неосторожную жертву. Флюгер на крыше… Насчет флюгера Юн так и не смог придумать ничего жуткого, поэтому решил, что это обычная железяка, выросшая на голове страшилища.

Путь ребятам преградили два полнотелых гуся, с подозрением оглядывающих чужаков. Мальчики осторожно обошли птиц, которые угрожающе приподняли крылья, и взошли на высокое крыльцо. Там у Юна испарились последние крохи смелости, и он нерешительно замер на месте, ломая себе пальцы. Атим с иронией взглянул на друга, выровнял дыхание и громко постучал.

– Бегу, лечу, несусь! – донеслось изнутри и через миг перед ребятами возникла лохматая тетка с небрежно перекинутой через плечо половой тряпкой. – Вам кого?

– Мы пришли по приглашению, нас вроде как вождь позвал, – ответил Атим.