Текст книги "Дневники черного копателя. Часть II. Мои 6 сезонов. Эпизоды 2006—2007"

– Пряжка, Серега!

Товарищ мой прибежал очень быстро, по его завороженному взгляду было понятно, что это было как раз то, что он искал. Я показал ему на этот натюрморт в земле, мы сфотографировали ее, а затем я ее вытащил из земли. Пряжка была в очень хорошем состоянии, металл сохранился прекрасно, не было и намека на какую-либо коррозию. Мы сполоснули пряжку водой, смыли с нее прикипевшую землю, и на свет появились эмблема вермахта и вечный девиз – Gott Mit Uns.

На этом я посчитал свою программу выполненной и дальше уже стал копать просто из удовольствия. Серега же, напротив, воочию увидел, что я не обманывал его, когда агитировал приехать сюда и показывал фотографии находок с местного форума. Он с утроенной активностью начал работать металлоискателем и лопатой. Так мы прошли еще дальше по балке, проверяя все на своем пути. Но «жирных» находок больше не было, и солнце уже поднялось так высоко, что такая работа нас вскоре полностью утомила. Мы решили вернуться к палатке для традиционного полуденного отдыха.

Серега к этому времени устал от нашего похода. Он не рвался копать, для него поездка в Сталинград представлялась неким вариантом отдыха на природе. Но наши многокилометровые марши, проблемы с водой и вообще суровый быт никак не располагали к отдыху. Да еще и климат создавал непривычные нам сложности: копать можно было только с утра и после обеда, и это в сентябре. Я боялся даже представить, какая жара тут стоит в июле!!!

После обеда мы решили, что больше не пойдем копать, а начнем постепенно выбираться из степи. Вечером мы пошли в обратный путь, чтобы переночевать недалеко от хутора Красный Пахарь. План был таков: мы ночуем в лесопосадках недалеко от хутора, встаем в 6 часов утра и быстро добираемся до остановки и садимся на автобус до Волгограда, который отправляется в 7 часов 20 минут. Когда Серега ходил за водой, он переписал расписание, и теперь нам только оставалось надеяться на то, что оно действующее.

Почти той же дорогой мы прошли через поля и как раз к закату дошли до того самого злополучного канала. С этого места были прекрасно видны крыши хутора, и мы решили забраться поглубже в посадки, чтобы наши тент-палатку и костер никто не увидел с дороги и не потревожил.

Разводили костер уже почти в темноте, а когда ночь окончательно опустилась на степь, то мы смогли увидеть огни поселков Степной и Западновка вдали, редкие фары машин, проезжавших очень далеко по дороге на Гумрак. Это была наша последняя ночь в Сталинграде, и поблизости от жилья военная романтика уже почти не чувствовалась. А раз так, то нам хотелось уже поскорее выбраться из степи и попасть в цивилизацию.

Рано утром встали по будильнику, завтракать было некогда, и мы быстро собрали все вещи в рюкзак и пошли в сторону хутора. По мере движения выяснилось, что мы идем медленнее, чем бежит время, и нам нельзя терять ни минуты.

Когда мы проходили через канал, то решили быстро умыться и навести подобие приличного вида. Дело в том, что экономя воду в степи, мы не позволяли себе умываться. Почистить зубы – это святое, а вот водные процедуры были под запретом. И вот мы, скинув рюкзаки, стали по очереди спускаться к каналу по бетонному берегу, чтобы умыть лицо и руки. Все-таки негоже было возвращаться в общество в виде зачуханных, пропыленных бродяг с грязными волосами. Серега быстро ополоснулся, и теперь была моя очередь. Я стал спускаться к каналу, но тут мои ботинки заскользили по бетонной наклонной плоскости, я поехал вниз. Как только обувь оказалась под водой, то она встретилась со скользким илом, наросшим на бетоне, и я, поскользнувшись, полетел в воду! Окунувшись по грудь в прохладном канале, я стал выбираться, но ноги скользили по толстому зеленому илу. Серега протянул мне руку и так вытянул меня.

Оказавшись на земле, я стащил мокрый свитер, выжал его и повесил на ветку куста. Также скинул футболку и штаны, выжал их, насколько хватало сил, вытер лицо мокрой футболкой вместо умывания и снова все надел. Надо было торопиться, и мы тут же схватили рюкзаки и буквально побежали к хутору. Отбежав от канала на полкилометра, я обнаружил, что оставил свитер висеть на кустах. Да и ладно, все равно он был старый, да еще и мокрый! Я махнул рукой на эту потерю, и мы еще сильнее припустили по дороге.

Буквально вбежали на главную улицу и издалека увидели стоящий на остановке с открытыми дверями и работающим двигателем старенький пыльный «Икарус». Влетев в салон, мы закинули рюкзаки на центральную площадку и мигом оплатили проезд еще сонной женщине-кондуктору. Ровно по расписанию автобус закрыл двери, мы заняли свободные места и поехали по дороге от хутора… в сторону степи! Я кинулся к кондуктору, чтобы выяснить, в чем же дело. Оказалось, что автобус заезжает еще в Степной, потом еще в Россошку и Западновку, а оттуда уже, развернувшись, идет в Волгоград, не заезжая на хутор Красный Пахарь. То есть мы все сделали правильно.

Успокоившись, мы, наконец, расслабились, и я стал рассматривать картины за окном. Солнце быстро поднималось и озаряло степи жгучими лучами. У Россошки мы увидели по обе стороны дороги два кладбища – советских и немецких солдат. Наш мемориал выглядел грозно и пафосно, печально, но триумфально. Немецкое же кладбище с его аккуратными надгробиями и идеальной геометрией вызывало скорее трагические ассоциации, сентиментальные немцы явно постарались сделать некрополь внешне аккуратным и мрачноватым.

Бывшие врагами при жизни, и после смерти они оказались разделены дорогой. Эти мемориалы в степи вызывали смешанные чувства. Всего в получасе езды отсюда до сих пор лежит военное железо, мы это видели своими глазами. Наверняка, безымянные солдаты до сих пор лежат в балках за Западновкой и дальше в степях, где заканчиваются совхозные поля. Я обратил внимание, что везде по степям были проложены дороги, колеи были везде. Значит, если приезжать сюда на машине, то можно с комфортом добраться практически до любого места, если дороги не раскиснут от дождей. А это вряд ли случится, ведь даже за 10 дней нашего пребывания в степи мы не заметили и признака дождя. Значит, надо агитировать Сашу и ехать сюда весной уже на автомобиле. Тогда эффективность от поездки будет гораздо выше. Так думал я, а в это время у меня в рюкзаке лежали всего несколько крупных предметов: затвор ППШ, пряжка вермахта, крышка от немецкого котелка и несколько маскировочных фар «Notek». Было еще множество пуговиц, крючков, зацепов для портупеи и так далее.

Примерно через полтора часа мы приехали в Волгоград. Автобус нас привез почти к вокзалу, нужно было лишь немного пройти пешком. Первым дело на вокзале мы прошли в кассу и выбрали вечерний поезд. Купили два билета в плацкартный вагон и наметили себе небольшую культурную программу: посмотреть на Мамаев курган, посетить музей-панораму «Сталинградская битва» и прокатиться на метро.

Положив рюкзаки в камеру хранения на вокзале, мы зашли в туалет. Впервые увидев себя в зеркале, я ужаснулся: худой, с воспаленными глазами, с щетиной и «командирским» загаром. Серега выглядел примерно так же. Но делать было нечего, после многократного умывания с мылом и причесывания мы стали боле опрятными.

На троллейбусе мы добрались до Мамаева кургана. Мы прошли по длинной лестнице наверх и остановились, чтобы пофотографироваться у барельефа с изображением пленных немцев. В этот момент к нам подошел милиционер и попросил предъявить документы. Мы передали ему наши паспорта, и он попросил нас пройти с ним.

В этот момент я начал переживать. Сейчас нас начнут спрашивать кто мы и откуда. У нас на руках билеты до Москвы, при нас вещей нет, лишь жетоны из камеры хранения на вокзале. Если менты захотят, они могут проследить всю цепочку, поехать с нами на вокзал и попросить осмотреть рюкзаки. Вот там-то и может случиться шоу с разоблачением, ведь у меня в рюкзаке лежит целый, хоть и ржавый, затвор ППШ. Если так будет, то проблем не избежать.

Но я изо всех сил постарался делать дебильное выражение лица, вести себя непринужденно. Милиционер отвел нас в одноэтажное здание местного ОВД при Мамаевом кургане. По одному он просил нас с Серегой зайти в кабинет и задавал всякие вопросы. Первым пошел Серега, он был спокоен, его вообще ничего не удивляло. Я ждал минут пятнадцать, и это ожидание показалось мне вечностью. Наконец, он вышел совершенно спокойным. Теперь настала моя очередь. Я зашел в кабинет к милиционеру, и он стал задавать мне вопросы: фамилия, имя, адрес прописки и проживания. Я ему отвечал как есть, на вопрос о цели посещения Волгограда ответил, что мы приезжали к знакомым на рыбалку, там пили водку и отдыхали. Такая легенда у нас с Серегой была заготовлена заранее, поэтому проколов не должно было быть. Мент слушал и кивал головой. Как только я понял, что нас ни в чем не подозревают и решили проверить у нас документы для профилактики, то стал сам задавать аккуратные вопросы. На мое недоумение, мол, почему мы привлекли внимание, мент ответил, что мы одеты не по погоде, слишком тепло для этого времени года. Он разгадал в нас неместных и решил узнать, а вдруг мы преступники-«гастролеры». Я посмеялся лишь в ответ на это объяснение, объяснив, что по профессии я журналист и работаю внештатным автором для разных профильных журналов.

На это мент отпустил меня, попросив нас обоих подождать на улице, пока он проверит наши паспорта. Еще через десять минут он вышел из здания отдела, отдал нам документы и пошел дальше обходить территорию.

Тут я выдохнул, волна радости накатила на меня! Вот теперь мы можем спокойно гулять по городу, идти в музей и вообще культурно отдохнуть. Копателей в нас не признали, и мы теперь сами думали больше не о скитаниях в степи, а о вкусном обеде и интересной экспозиции в музее-панораме.

Выполнив всю культурно-развлекательную программу, мы вернулись к вокзалу. Там мы пообедали за совсем смешные деньги в столовой на привокзальной улице – было очень вкусно. И, в качестве бонуса, посетили мемориально-исторический музей, что как раз напротив вокзала, посвященный события Гражданской войны.

Так мы провели день в Волгограде, впечатления от музеев и видов города полностью перекрыли в памяти все, что было в степи. Это были словно две разные жизни.

Мы вернулись на вокзал, забрали рюкзаки из камеры хранения и пошли на перрон. Поезд уже стоял на пути, мы забрались в вагон. Поскольку поезд был проходящий, то в нем уже ехал народ. Люди уже успели немного сжиться в плацкарте, и появление двух пыльных типов с туристическими рюкзаками всех немного озадачило. Как только поезд тронулся, мы с Серегой пошли смотреть в окно и долго еще провожали взглядами статую Родины-Матери на Мамевом кургане, балки в окрестностях Волгограда. Примечали опытным взглядом оплывшие блиндажи почти на каждой складке местности за окном.

Когда мы отъехали от Волгограда, то я пошел в туалет с мылом, полотенцем и зубной щеткой. Там я долго приводил себя в порядок: стирал носки, чистил зубы, мыл голову и умывался по пояс. После этого за мной пошел в туалет Серега. А я пошел набирать кипяток для чая. Так было непривычно, что можно открыть краник и просто набрать воды, вместо того, чтобы собирать дрова, кипятить воду…

В чистом виде было приятно выпить чай, сидя в поезде мы просто молчали и смотрели за окно. Мы пили и пили чай, Серега еще дополнительно купил в городе пиво и теперь с наслаждением потягивал одну бутылку за другой.

Еще засветло я залез на свою верхнюю полку и уснул как убитый. Проснулся на следующее утро довольно поздно. Серега уже сидел внизу и пил чай, разгадывая кроссворд. Рядом сидели наши соседи по купе, завтракали и собирали вещи. Мы уже подъезжали к Москве.

На вокзале мы вышли и смешались с толпой приезжих со всех уголков страны. Перед входом в метро мы попрощались: я решил ехать общественным транспортом, а Серега предпочел добраться домой на такси. Мы обнялись, пожали руки, и каждый поехал к себе домой.

Шоптово манит снова

После степи я еще долго приходил в себя. Приходил в супермаркет, скупал там несколько литров сока и минеральной воды с газом, дома смешивал это в шипучий сладкий коктейль и пил, пил, пил. Этот опыт так сильно повлиял на меня, что я на наши прошлые копательские успехи смотрел сквозь призму скептицизма. Вместе с этим пришла уверенность в своих силах и понимание того, что порой не нужно ждать подходящего случая для того, чтобы осуществить свой план. Достаточно иметь намерение и идти к цели, несмотря на кажущийся недостаток ресурсов.

Я продолжил часто заходить на форумы сталинградских копателей и понял, что мы охватили всего лишь 5% от общего количества перспективных мест. Надо было ловить момент, пока там не выбили все до последней пуговицы.

До середины октября я занимался своей фрилансерской работой, писал статьи в глянцевые и карьерные журналы, а также искал новые контакты в редакциях.

Как-то мне в очередной раз позвонил Саша и пригласил поехать в Шоптово. Он сообщил, что починил свою машину и, наконец, она способна выдержать длительное путешествие без особых поломок. Для пробной поездки он собирался выбрать Шоптово, чтобы на ухабах Рижской трассы проверить прочность перебранной подвески.

Мы договорились, что поедем туда на 5—7 дней, и если погода испортится, то сразу же свернем деятельность и уедем обратно.

Шоптово мы застали в его обычном состоянии. Дом, наш гостевой дом, стоял цел и невредим. Гена пришел к нам выпить за приезд, как обычно, и стал рассказывать байки о том, кто, где и что нашел за то время, пока нас тут не было. Он рассказал, что после наших майских раскопок за деревней там все излазили тверские поисковики, которые каким-то неведомым образом прознали про наши находки. Нетрудно было догадаться, что это Гена им все и рассказал. Лично мне было совершенно наплевать, я давным-давно перестал считать Шоптово перспективным местом, а уж после поездки в сталинградский «котел» – так и подавно. Всю дорогу до Шоптово я рассказывал ему про наши скитания в степи, описывал ему условия быта и пройденный километраж. Саша только качал головой и удивлялся возможностям человеческого организма. Я видел, что он не желал мне льстить, он на самом деле был поражен тем, что мы с Серегой действительно совершили этот выезд и вынесли всю тяжесть похода на своих ногах.

На самом деле, я поехал в Тверскую область лишь за компанию с Сашей, а он, в свою очередь, все так же упрямо верил в Шоптово как в военно-археологический клондайк тверских лесов.

Первым делом Гена повел нас под Карское, куда летом приезжали несколько групп копателей и нашли много интересного хлама. В этот раз я не стал брать с собой видеокамеру, ограничился лишь фотоаппаратом, взятым у кого-то напрокат. В лесу было очень прохладно, и изморозь на сухой траве держалась уже почти до обеда. Я уже не брал на себя инициативу по поиску мест, а спокойно шел за Геной и Сашей.

Гена вывел нас через лесную дорогу и Толкачи на какую-то приметную полянку со множеством блиндажей. Некоторые из них были копаны лет десять назад, по площадям виднелись довольно свежие следы раскопов. У одного поваленного дерева лежали сразу 5 советских касок, видимо, выкопанных очень давно или же вообще верховых. Они были очень ржавые, металл был почти как бумага по плотности. Мы сфотографировались у этого натюрморта, сложили рюкзаки на одном приметном открытом месте и разбрелись в разные стороны этой поляны.

Постепенно выглянуло солнце, правда, легкая облачная пелена не позволяла ему нагревать землю, нам приходилось все время двигаться, чтобы не замерзать. Я незаметно отдалился от этой полянки и вышел к толстым старым дубам. Помня о том, что у деревьев часто можно найти интересный бытовой хлам, я стал проверять металлоискателем вокруг дерева. Мне показался один кожаный ботинок на шнуровке по типу современных берцев, но сгнившие нитки и расслоившийся наборный каблук устранили все сомнения: это была обувь с войны. Я внимательно осмотрел ботинок и признал в нем маршевый ботинок вермахта. Отложив его в сторону, я стал проверять место дальше и обнаружил рядом второй. Пара! Некоторые люди считают, что парная обувь в лесу – примета к скорому обнаружению владельца обуви. Я снял слой дерна в этом месте, прощупал лезвием лопаты грунт, но костей не обнаружил. Возможно, эти ботинки сюда принесли после боев и так их тут забыли? Я показал Саше это место, он еще раз проверил площадь катушкой своего мощного металлоискателя, но и он ничего металлического тут не нашел. Мы вернулись к блиндажам и стали на небольшой площади работать более интенсивно.

В одной группе деревьев я заприметил небольшую ячейку и стал ее проверять. Сигналы там были, причем на черный металл, и я стал выбивать ее подчистую. Из земли показались мелкие запчасти от оружия, я копал их и копал, позвал Сашу на помощь. Он подошел, посмотрел и сказал, что тут все в основном от немецких систем, от карабинов Маузера и пулемета. Я продолжил выгребать это железо, а он отошел, пообещав вернуться и помочь в идентификации запчастей.

Для меня после Сталинграда мелкие запчасти стали привычны, я выгребал оттуда части затворов для МГ-34, различные подаватели и рычаги, пружины и тяги. Когда Саша пришел, то не увидел в этих деталях ничего ценного.

– Сохран плохой, – констатировал он, и мы покинули эту ямку.

У Саши, оказывается, в другом месте накопалась не менее интересная куча железа. Там было несколько затыльников от карабинов Маузера, и Саша все надеялся, что рядом могли находиться и сами стволы.

Но их там не было, о чем Саша горько сожалел вслух.

– Ах ты ж, вот тут он был, – от тыкал лезвием лопаты в землю, – они его назвонили и выдернули! Но как они работали, лодыри, даже затыльник не удосужились забрать!

Я посочувствовал Саше, и рассказал, как под Сталинградом тоже нашел всего лишь затыльник от ППШ, а также поведал о целой груде мелких оружейных запчастей, выкопанной кем-то до меня. Саша еще долго плевался и пошел в густые заросли мелкого кустарника, чтобы по своей технологии поиска железа в самых труднодоступных местах попытать счастья там.

А я пошел к явно выбитому немецкому блиндажу и решил проверить его бруствер. Пройдя буквально его целиком по периметру, на бруствере, что противоположен входу, я наткнулся на очень сильный и четкий сигнал. Металлоискатель орал так, что было ясно: в земле лежит что-то хорошее. Первые же два штыка лопатой в глубину – и свету явился знакомая полукруглая поверхность. Это была каска, только вот какая: советская или немецкая? Я отошел на несколько шагов, чтобы посмотреть на картину издалека. Вот блиндаж, по периметру бруствера набросаны старые отвалы. Скорее всего, когда его выбивали, то нашли тут каску, ну, конечно же, советскую, иначе бы ее не оставили. Я позвал Сашу, чтобы он помог мне разобраться, а сам полез за фотоаппаратом, чтобы перевести его в режим видеосъемки и впервые запечатлеть процесс извлечения каски из земли. Саша обкопал каску, и мы поняли по характерной форме купола, что это отнюдь не советская каска. Чистый немец! Я начал снимать видео, а Саша стал аккуратно вынимать этот шлем из земли.

Каковы же были наше общее удивление и моя личная радость, когда Саша перевернул каску: внутри у нее был вставлен внешний алюминиевый обруч подшлемника, у каски присутствовал кожаный подбородочный ремень с пряжкой. Вот это находка!

У меня сердце запрыгало от радости, я подождал, пока Саша насмотрится на каску, а затем забрал ее у него, чтобы рассмотреть самому. Каска была совершенно целой, внутри она была слегка тронута ржавчиной, а снаружи на ней был ровный слой смеси мелкого песка и земли.

Я сразу же пошел к яме с водой и начал отмывать ее. Показалась зеленая краска, потом сбоку проявился орел на черном фоне, сжимающий свастику. Это была первая моя немецкая каска в таком прекрасном состоянии. Я посмотрел на клеймо и на размер – 59. То, за чем я так долго охотился и за чем я ездил во все места, куда только можно, нашлось именно здесь!

Судя по тому, как активно копали блиндаж конкуренты, они просто в азарте забыли проверить бруствер и вот так забросали землей то место, где эта каска лежала. Она ждала меня, и вот я за ней пришел. После первой чистки я убрал каску в плотный полиэтиленовый пакет, чтобы она не поцарапалась в рюкзаке о другие находки.

Саша долго еще цокал языком, а Гена сначала радостно улыбался, а потом вдруг стал угрюм и молчалив. Кто знает, может, он на самом деле думал, что под Карским действительно больше нечего ловить, а тут оказалось, что хлам еще есть?

Энтузиазм товарищей после этой находки возрос, Саша начал копать все сигналы и даже пеерстал делать частые перекуры. Его старание было вознаграждено несколькими алюминиевыми колышками немецкого происхождения, подковами для немецких сапог, а также одним деревянным колом для палатки в неплохом состоянии с клеймом «1939» и пластмассовым командирским свистком.

На следующий день мы ходили снова в район Толкачей и Староселья, там копали на старом месте, где стояли разбитые танки. Саша опять нашел несколько деталей от советского оружия, но все они были верховыми и оттого очень плохо сохранились. Я же практически не проявлял усердия и решил надеяться только на удачу. Мне показалось, что именно такой подход дает максимальный результат. Саша придерживался плана тотального вскапывания и в таком режиме действительно мог найти что-то интересное, но только когда работал на месте в одиночку. Если же вместе с ним был еще кто-то, то самые находки Саше, как правило, уже не доставались. Такой стратегией копания «нахаляву» я владел лучше Саши, лучше меня ею владел Стас, а вот Серега – тот был единственным человеком, которому перепадали неплохие находки. Притом, что Серега за ними совершенно не гнался. Вот такая интересная получается закономерность.

Мы провели в Шоптово еще несколько дней. Пытались ходить по берегу Лучесы вдоль дороги Шоптово-Тархово, находили на склонах оврага немецкие артиллерийские позиции с небольшим количеством ржавых гильз от гаубицы. В том месте я нашел верховую немецкую каску со следами зимнего перекраса известью. К моему сожалению, при ее общей целостности металл истончился до совершенно непотребной толщины, и я ее оставил на ветке. Ни Саша, ни Гена не стали забирать ее – настолько с ней все было плохо.

Вечерами мы сидели в доме и традиционно Саша с Геной выпивали под мои рассказы о Сталинграде. Я вдруг заметил, что Саша зауважал меня после того, как мы с Серегой съездили туда и вынесли все те трудности, с которыми нам довелось столкнуться.

Гена, слушая мои рассказы, с каждым днем все грустнел и грустнел. Он смотрел на Сашу и понимал, что теперь Саша переключит свое внимание на Волгоградскую область и вряд ли приедет в Шоптово. Что же теперь делать Гене? Куда девать свое свободное время? Если Шоптово и его окрестности перестанут пользоваться популярностью, то жизнь здесь вообще встанет, а потом деревня может и окончательно умереть… Может, это звучит и крамольно, но именно приезжавшие в Шоптово из Москвы и со всей Тверской области копатели подают надежду местным людям, вроде Гены, что они еще кому-то нужны, что эти места интересны и живут на устах.

За весь поход мы больше ничего стоящего, кроме вот этой немецкой каски, так и не нашли. Может, ходили не так далеко и довольствовались уже знакомыми местами, а может и, действительно, не осталось уже тут ничего…

Лично для меня уже было ясно, что в Шоптово я больше не приеду. Чего-то неизвестного в этих местах для меня почти не осталось, а проводить здесь годы, как это получилось с Некрасово, я не собирался. Потом погода испортилась, пошел первый снег, и мы уехали из Шоптово ранее запланированного срока.

Саша твердо решил готовиться к поездке в Сталинград следующей весной. За время тестового путешествия в Шоптово и обратно по разным по качеству дорогам он понял, что достаточно основательно отремонтировал свой автомобиль, и теперь его машина была готова к сафари по степям.