Текст книги "Дивизионный комиссар"

Младший партнер юридической конторы сознался в убийстве супруги в половине пятого вечера. В обмен на чистосердечное признание он выторговал обещание, что прокурор не станет требовать смертной казни, но, думаю, через пару лет каторги перспектива провести остаток жизни в исправительном учреждении Святого Кейна будет пугать его куда сильнее инъекции вечности.

– Лучше б просто развелся, – выйдя на крыльцо управления, вздохнул инспектор Крамер, надкусил новую сигару и произнес: – Послушай моего совета, Виктор: не женись.

– Не думаю, что закончу, как он, – рассмеялся я в ответ и закурил. – Отличная погода сегодня, не так ли?

Погода и в самом деле радовала. На синем небе не виднелось ни облачка, теплые лучи не по-осеннему яркого солнца высушили все лужи, а легкий ветерок играл с листьями росших вдоль дороги кленов.

– Погода? – пробурчал Крамер, огляделся по сторонам и поправил шляпу. – Вот только не надо заговаривать мне зубы!

– И в мыслях не было, – осклабился я и выпустил в сторону инспектора длинную струю дыма. – Как ты только мог такое подумать?

– Знаю я тебя! – хмыкнул Петр и попросил: – Будь добр, не дыми на меня. И так уже несет, как от табачной фабрики.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился я. – Ну так что – пойду?

– И даже не спросишь, какого рода услуга от тебя понадобится?

– А мы разве не в расчете? Неужели спасение вас от грандиозного фиаско не уравновешивает чаши весов?

– Вот ты как?

Я выкинул окурок в урну и досадливо поморщился:

– Ладно, выкладывай, что ты хочешь получить за мою же помощь?

Петр Крамер сдвинул шляпу на затылок, потер переносицу и загадочно улыбнулся:

– О, просто позволь мне оказать тебе ответную услугу. Этого будет вполне достаточно.

– Не понял? – насторожился я.

– У тебя ведь нет личного водителя? – прекрасно зная ответ, спросил инспектор.

– Нет, – уставился я на собеседника. – И он мне не нужен. Абсолютно.

– Артур Левин…

– Сразу нет!

– А это не обсуждается, – нахмурился Крамер. – У нас ведь уговор, не так ли?

– Мне не нужен водитель!

– Послушай меня, Виктор! – Инспектор ткнул в меня пальцем с неровно обстриженным ногтем. – У парня талант! За ним надо просто какое-то время приглядеть и немного поднатаскать. Через пару лет он будет управляться с сущностями не хуже тебя.

– Предлагаешь мне стать его нянькой?

– Предлагаю тебе вернуть долг, – заявил Петр Крамер, имея в виду вовсе не нашу сегодняшнюю сделку. – Если бы я в свое время не замолвил за тебя словечко перед капитаном…

– Хорошо! – всплеснул я руками. – Хорошо! Но с шефом разговаривай сам! И это не обсуждается! Я к нему с этим не пойду, он и так на меня в последнее время косо посматривает, знаешь ли.

– Не проблема, – легко пошел инспектор на уступку. – Просто когда он тебя спросит, подтверди, что не возражаешь.

– Договорились, – буркнул я и сбежал с крыльца, изрядно удивив тем самым Крамера.

– Куда-то спешишь? – спросил он.

– Кай Дворкин интересуется обстоятельствами этого дела, но не беспокойся – читатели «Осеннего вестника» узнают истинного героя дня! Глава дивизиона криминальной полиции инспектор Крамер вновь вступает в противоборство с отчаянным преступником и…

Петр плюнул и, не дослушав меня, вернулся в управление.

Домой в итоге получилось приехать уже в районе семи. Туманно сославшийся на некие дела поздно вечером, Кай Дворкин в кои-то веки никуда не спешил и буквально вывернул меня наизнанку, выпытывая все подробности дела. Ну и пообедали заодно, конечно…

Заперев за собой дверь, я разделся и первым делом забрался под душ. Постоял там, после вытерся насухо махровым полотенцем и отправился на боковую.

Без малого сутки на ногах, самое время немного прикорнуть.

Но только закрыл глаза, и по закону подлости немедленно затрезвонил телефон! Пришлось подниматься и тащиться на кухню.

– Да, – спросонья пробормотал я в трубку.

– Дорогой! – послышался веселый голос Анны. – Мы сейчас приедем!

– Отлично, – отозвался я, в ответ раздались короткие гудки.

«Мы» – это просто здорово. «Мы» – это значит, у нас будут гости.

Замечательно! Что еще нужно субботним вечером для полного счастья?

Я с выражением выругался и посмотрел на часы; оказалось, что уже девять вечера.

Только глаза прикрыл? Ну-ну.

Ладно, пару часов вздремнуть удалось, и то хлеб. Знаем мы этих гостей, точно полночи куролесить будут, потом еще в танцевальный клуб потащат. Газетчики, чтоб их…

И с тяжелым вздохом я отправился одеваться. Натянул домашние штаны и клетчатую байковую рубаху и только вернулся на кухню, как забарабанили во входную дверь. Пришлось бросать оставшуюся невымытой с завтрака тарелку в раковину и впускать Анну и ее гостей.

Первым, как ни удивительно, в квартиру ввалился Кай Дворкин.

– Привет! – с ходу сунул он мне бутылку красного вина.

– Давно не виделись, – пробурчал я и куда радушней поздоровался с Эллой Сингер – симпатичной и приятной во всех отношениях дамочкой, заведовавшей в «Осеннем вестнике» светской хроникой. – Привет-привет!

– Здравствуй, Виктор! – Переступив через порог, та подставила щеку для поцелуя, прошла в прихожую и позволила Каю избавить ее от плаща.

Об отношениях этой парочки в газете не догадывался только главный редактор, по совместительству – муж Эллы и почетный рогоносец.

А впрочем, кто знает? Может, и догадывался или даже знал. Чужая душа – потемки.

– Ты не скучал без нас, дорогой? – лукаво улыбнулась Анна, а когда я снял с ее плеч приталенную замшевую курточку, представила последнего своего спутника: – Знакомьтесь. Роман Волин, Виктор Грай.

Я ответил на крепкое рукопожатие и сразу вспомнил статью во вчерашней газете.

– Так вы…

– Да! – слегка склонил голову лощеный господин, быть может, лишь на пару лет постарше меня. – Тот самый Волин.

Я только улыбнулся и не стал говорить, что «тем самым» был его папенька. А сам он тянет лишь на одного из множества скучающих бездельников, всем своим благосостоянием обязанных доставшемуся от родителей наследству. Напомаженные волосы, тоненькая полоска усиков над верхней губой, самоуверенная улыбка, модный костюм и нелепый галстук в серебристую клетку этому моему мнению о новом знакомом нисколько не противоречили. Разве что острое породистое лицо несколько скрашивало общее впечатление, но опять же форму носа и скул следовало поставить в заслугу его отцу.

Анна отправилась прямиком на кухню и позвала всех за собой.

– Идемте праздновать! – заявила она.

– И что же мы сегодня празднуем? – пропустив вперед остальных, поинтересовался я.

Роман Волин обернулся и пояснил:

– Я устраивал небольшой банкет по случаю вчерашнего открытия дома-музея отца, а потом Анна любезно пригласила нас к себе. Надеюсь, мы вас не побеспокоим?

– Ни в коем случае, – покачал я головой, выставил на стол бутылку вина и протянул штопор Каю, который никак не мог отлипнуть от Эллы.

Дворкин намек понял и, оставив свою пассию в покое, выдернул пробку; Анна выставила высокие бокалы и, взяв защитную перчатку, отошла к хранилищу.

– Говори, что достать, – отправил я ее обратно за стол.

– Мы уже поужинали, а к вину лучше подойдут сыр и фрукты, – за всех решил Роман и подвинулся, освобождая место для стула Анны.

– У нас немного тесно, – с некоторым смущением улыбнулась та.

– Зато очень уютно, – немедленно возразил Волин.

Честно говоря, своей безудержной галантностью он меня уже порядком утомил. Но радушный хозяин не должен показывать своего дурного настроения, когда подвыпившая хозяйка приводит субботним вечером незваных гостей.

А я ведь радушный хозяин, так?

– Мне не наливайте, – попросил я, доставая из хранилища уже нарезанный сыр, пару яблок и несколько невесть когда убранных туда персиков.

– Это «Герцог Арк» урожая тринадцатого года! – с изумлением обернулся Роман. – Лучший год Солнечного Пика за последние сто лет!

– Не люблю вино.

– Точно, не любит, – подтвердил Кай Дворкин, в кои-то веки оторвавший взгляд от декольте своей спутницы. – Никакого вина! Вот главное правило Виктора Грая!

– Для этого можно сделать исключение, – нравоучительно заметил господин Волин.

– Благодарю, лучше выпью пива, – улыбнулся я и вновь открыл хранилище. Запустил руку в запертое внутри его прочными металлическими стенками и алхимическими формулами безвременье и невольно поежился, пытаясь отыскать нужную бутылку.

Вроде давно к Вечности привык, но нет же – всякий раз ощущения разные. То холодом повеет, то будто иголки в кожу втыкаются. Словно человеческий разум оказывается не в состоянии осмыслить эту аномалию, вот и изворачивается как может.

Ухватив горлышко, я вытянул заранее охлажденную на леднике бутылку и аккуратно прикрыл металлическую дверцу.

– Предлагаю выпить за встречу! – первым поднял бокал Роман Волин.

Я поддел открывашкой жестяную пробку, перелил пиво в высокую кружку и без всякой спешки сделал длинный глоток.

Хорошо!

Пиво и виски – вот это я понимаю. Вино? Не для меня.

А наш новый знакомый тем временем заинтересовался хранилищем и одобрительно поцокал языком:

– Отличная вещь. Очень удобно.

– И не говорите, – усмехнулся Дворкин. – Жаль только человека туда запихнуть нельзя. Ну, для сохранения, в смысле…

– Запихнуть можно, – возразил я, – только ничем хорошим это не закончится.

– Были прецеденты? – моментально встрепенулся репортер.

Я лишь отмахнулся, не желая сейчас говорить о делах.

– Дорого обошелся? – вдруг спросил Роман у Анны, имея в виду хранилище.

– Понятия не имею, – рассмеялась та.

– Подарок отца? – предположил Волин.

– Нет, это Виктор договорился, – объяснила девушка. – Виктор, садись с нами!

– Постою, – отказался я, оперся о кухонный гарнитур и вновь глотнул пива.

Роман уставился на меня с нескрываемым удивлением.

– Слышал, вы работаете в полиции, – пробормотал он. – Не знал, что там так хорошо платят.

– Платят там просто отлично, – подтвердил я.

– Но каждый божий день общаться с отбросами общества… – брезгливо скривился франт, не уловив в моем ответе сарказма. – Как по мне, так оно того не стоит!

– С отбросами общества общаются другие люди, – рассмеялся Кай Дворкин. – Виктор имеет дело с уважаемыми людьми, с людьми традиций.

– В смысле? – ничего не понял Волин.

– С гангстерами, – пояснил я ему. – Еще с алхимиками, но они вовсе не такие занятные, как в фантастических кинолентах.

– Давайте выпьем! – поспешила сменить тему Анна. – В субботний вечер не хочется говорить о работе!

– Думаю, Кай готов говорить о работе даже в постели, – пошутил я, и прыснувшая со смеху Элла чуть не облилась вином.

Дворкин посмотрел на меня с укоризной, но выражать возмущение не стал; вместо этого он отлип от подруги и принялся травить свои обычные байки. Я достал еще пива; непонятно откуда появилась вторая бутылка вина, и даже франтоватый Роман перестал вскоре вызывать у меня глухое, ничем не объяснимое раздражение.

И все бы ничего, но, когда подошло время закругляться, затрезвонил висевший на стене телефонный аппарат.

– Ну и кого из вас потеряли? – пошутил я, снял трубку и произнес: – Специальный комиссар Грай на проводе, – выслушал сообщение дежурного и вздохнул: – Хорошо, жду машину.

– Что-то случилось, Виктор? – забеспокоилась Анна.

Я заметил, как загорелись у Кая глаза, и с деланым безразличием махнул рукой:

– Пустяки. Простой вызов.

– Вызов в одиннадцать вечера – это пустяки? – почуял Дворкин запах сенсации. – Что стряслось?

– Без комментариев.

– Гангстерские разборки или прорыв?

– Без комментариев, – повторил я и поспешил успокоить Анну: – Не скучай без меня, вернусь через пару часов.

И, не дожидаясь дальнейших расспросов, отправился переодеваться.

Черт! Как же не вовремя-то!

Впрочем, оно всегда не вовремя. Такая работа.

Сменив домашнюю одежду на прогулочные брюки и вязаную фуфайку, я затянул ремни наплечной кобуры, зарядил «Марли» и сунул его под мышку. Чехол с ножом прицепил на пояс, сверху накинул короткую кожаную куртку и под конец вытащил из шкафа карабин.

Сдвинул вбок дверцу, вставил в окруженную пентаграммой камору длинный, показавшийся скользким и холодным винтовочный патрон, провернул барабан и взялся за следующую гильзу. Пять остроконечных серебряных пуль – это немного, но в иных ситуациях гораздо больше, чем ничего. Будь ты хоть обычный человек, хоть тронутый или поднятый или даже обретшая плоть сущность – в любом случае мало тебе не покажется.

После я до упора закрутил ключ, тем самым взведя пружину, которая после каждого выстрела проворачивала массивный барабан, закинул на плечо ремень увесистой переноски с дополнительным боекомплектом и вышел в прихожую. Там прислонил оружие к пуфику и только принялся зашнуровывать спортивные туфли на каучуковом ходу, как с кухни выглянул Дворкин.

– Значит, все же прорыв, – задумчиво пробормотал он, разглядывая мою экипировку.

– Куда намылился?

– Покурить, – помахал Кай зажатой в руке папиросой.

– Ну-ну, – усмехнулся я и нацепил на макушку кожаную кепку. – Надеюсь, мне не придется вас по танцевальным клубам разыскивать?

– Если честно, у меня были на эту ночь совсем другие планы, – досадливо поморщился репортер. – Но твоя ж неугомонная…

Я тихонько рассмеялся и крикнул на кухню:

– Дорогая, не скучай!

– Чао, любимый! – донеслось в ответ.

Тогда вышел на лестничную клетку, и Кай немедленно двинул следом.

– Возвращайся быстрее, – попросил он, доставая коробок спичек. – Может, успею в утренний номер заметку о твоих приключениях тиснуть.

– И не надейся! – отмахнулся я от проныры, сбежал на первый этаж и остановился на крыльце, высматривая полицейский автомобиль. Но нет – патрульная машина еще не подъехала.

Зато во дворе обнаружился незнакомый лимузин, в салоне которого мелькали огоньки сигарет, а из опущенных боковых окон вырывались клубы табачного дыма.

Машина с потушенными фарами, парни в костюмах, многочисленные окурки на асфальте…

По спине пробежал холодок, и левая ладонь сама собой легла на переднюю рукоятку винтовки – наклонную, с удобными выемками под пальцы. Сбежав по ступенькам, я приблизился к подозрительному автомобилю и спокойно поинтересовался:

– Ну, и кого ждем?

– Чего?! – Водитель выглянул в окно и, заметив у меня в руках излюбленное оружие гангстерских разборок, явственно побледнел. – Мы ждем, да… – проблеял он.

– Кого? – повторил я вопрос.

– Романа Волина, – наконец выдавил из себя перепуганный парень. – Мы с ним, охраняем…

– Приберитесь здесь. Чтоб ни одного окурка не было, когда вернусь.

И я зашагал навстречу въехавшему во двор полицейскому автомобилю. Забрался к сидевшему за рулем протеже инспектора Крамера, устроил карабин в ногах и спросил:

– Куда ехать, знаешь?

– Да, – односложно ответил Артур Левин.

– Тогда вперед.

Автомобиль сорвался с места и помчался по пустынным улицам города. Артур и в самом деле оказался хорош. Он выжимал из заточенной в двигатель сущности все возможное и вместе с тем не оставлял ей ни малейшего шанса вырваться на волю или засбоить. Шины на просохшем асфальте нисколько не скользили, и, несмотря на предельную скорость, у меня ни разу не возникло опасения, что автомобиль вот-вот вылетит на тротуар.

Вскоре мы свернули в район складов, и Артур припарковался перед перекрестком, блокированным парой полицейских машин.

– Уже в курсе, что теперь при мне? – спросил я тогда.

– Да, – кивнул парень.

– Тогда идем.

Выбравшись из салона, я нацепил служебный значок на карман куртки и беспрепятственно прошел за оцепление. Остановившись посреди перекрестка, огляделся и поспешил к распахнутым воротам обычного на вид склада с приткнувшимся к ним пожарным автомобилем; Левин потрусил следом.

Пара крепких парней в брезентовых накидках ритмично качали помпу, третий огнеборец, не без труда удерживая бившийся в руках брандспойт, заливал мутной жижей пустую площадку складского двора. Нестерпимо несло хлором и алхимическими реагентами, растекавшаяся по асфальту пена пузырилась и испарялась столь быстро, что над ней курился явственно различимый даже в темноте желтоватый дымок.

Прижав к лицу носовой платок, я махнул рукой лейтенанту из дивизиона алхимической безопасности, и тот, оставив подчиненных монтировать на железную треногу мощный электрический прожектор, поспешил к нам.

– Специальный комиссар Грай, – представился я. – Что у нас здесь?

Лейтенант стянул с лица резиновую маску с круглыми стекляшками окуляров, несколько раз жадно глотнул ртом воздух и вытер вспотевший лоб.

– Прорыв, – наконец выдавил он из себя. – Не особо сильный, третьей категории сложности примерно.

– Локализован?

– Склад выстроен на совесть, мы контролируем единственный выход, но внутри как минимум двое поднятых. Патрульные.

– На кой ляд они туда сунулись?

– Никаких признаков прорыва не было, они действовали по инструкции. Услышали шум, вызвали подкрепление и отправились разведать ситуацию.

– Черт! – Не люблю в таких делах ненужных осложнений. – Кто-нибудь еще там есть?

– Нет, только они.

Я вновь прикрыл нос платком и, подступив к воротам, попытался почувствовать присутствие растекшегося по городу безвременья. Но вонь хлора оказалась слишком сильна, легкие тут же начал рвать кашель, и сосредоточиться не получилось.

А вообще – так вот и не скажешь, что прорыв случился. Обычно утечка безвременья сразу ощущается, здесь же вообще никаких признаков не наблюдается.

Но что-то ведь с патрульными стряслось? Да и лейтенант на паникера не похож.

Продвинувшись на несколько шагов вперед, я засек время и отвел взгляд от циферблата хронометра. Немного поглазел по сторонам, а когда по моим внутренним ощущениям прошла ровно одна минута, сверился со стрелками.

Ошибся всего на пару секунд. И это тоже категорически не вписывалось в общую картину: близость Вечности неминуемо приводила к нарушению чувства времени. Неподготовленный человек в такой ситуации не мог отличить минуту от часа, и даже с моим самоконтролем погрешность в две секунды была ничтожно мала.

– Много у вас реагента осталось? – вернувшись к лейтенанту, уточнил я.

– Четверть бака.

– Прикроете, если что.

– Берете командование на себя? – на всякий случай уточнил тот.

– Только в части санации территории, – заранее оговорил я условия разграничения полномочий.

Лейтенант кивнул и скомандовал пожарным:

– Сдайте назад!

Огнеборцы перестали качать помпу и забрались в кабину, их коллега, утаскивая за собой увесистый шланг, начал медленно отступать вслед за автомобилем. Артур шумно сглотнул и потянул из кобуры табельный револьвер.

– Убери, – потребовал я, но тут же передумал. – Нет, стой, – и, уже обращаясь к столпившимся поодаль патрульным, уверенно заявил: – Ситуация полностью под контролем специального дивизиона! В личное дело каждого участника операции будет внесена запись о прохождении семинара по локализации и санации мест, пораженных безвременьем!

Послышались смешки.

– Ну-ка, разговорчики! – прикрикнул я. – Первый момент, который вы должны крепко-накрепко зарубить себе на носу: револьверные боеприпасы абсолютно неэффективны против поднятых!

– Идут! – предупредил меня лейтенант.

Прожектор вспыхнул, заливая двор пронзительным электрическим светом, но сразу сыпанул искрами и потух.

Вот так всегда…

– На стрелковую позицию выдвигается Артур Левин, – скомандовал я. – Остальные готовятся!

– Я? – удивился Левин, только тут обнаруживший, что патрульные вооружены двуствольными штуцерами, а бойцы дивизиона алхимической безопасности – барабанными винтовками вроде моей. – Но…

– Пошел!

Затянувшая двор желтоватая дымка понемногу рассеивалась, и в ней уже маячили медленно приближавшиеся к воротам силуэты. Один, второй…

Те самые патрульные?

– Огонь, – скомандовал я Левину.

Парень взвел курок, прицелился и заколебался, не решаясь потянуть спусковой крючок.

– Но они же… – пробормотал Артур. – Это же полицейские! Они свои!

– Вот! – с выражением произнес я и обернулся к притихшим патрульным. – Это в нашей работе самое неприятное. И очень многие отличные ребята погибли именно потому, что не сумели выстрелить по своим. По тем, кого знали не один год, с кем каждый день курили и каждую пятницу накачивались пивом. Не повторяйте их ошибок! Наши коллеги уже мертвы, и хуже им точно не будет. Мертвы! Зарубите это себе на носу! То, что вы сейчас видите, – всего лишь телесная оболочка, просто мясо и кости. Они не вернутся. И мы должны подарить покой их телам. – И сразу, без перерыва заорал Левину прямо в ухо: – Огонь, я сказал!

Парень вздрогнул и спустил курок. Револьвер в его руке сильно дернулся; Артур решил, что промахнулся, и выстрелил вновь сразу два раза подряд. Раз, другой!

Поднятый в полицейской форме лишь покачнулся и продолжил свое размеренное движение.

– Левин, назад! – распорядился я и поймал на мушку лоб захваченного порождением Вечности человека. Потянул спуск – бум! – приклад толкнулся в плечо, голова покойника мотнулась, и он мешком повалился на асфальт.

Взведенная пружина заставила с сочным лязгом провернуться барабан, я спокойно прицелился во второго поднятого и упокоил несчастного единственным метким выстрелом в голову. На этот раз пуля прошла навылет, и, перед тем как патрульный свалился в желтую пену, из его простреленного затылка хлестанула длинная струя крови.

– И что дальше? – хрипло спросил Артур, убрав револьвер в кобуру.

– Согласно регламенту, нашей задачей является контроль территории до прибытия подкрепления! – произнес я. – Продолжаем инструктаж!

Полицейские с облегчением перевели дух, а вот Левину такой расклад не понравился – парню не терпелось действовать.

– Как вы уже убедились, револьверные боеприпасы совершенно неэффективны против поднятых и почти столько же мало они действуют на тронутых, не говоря уже о воплощенных сущностях! – повысил я голос. – Именно поэтому в каждом патрульном автомобиле находится штуцер! Даже с учетом избыточной в большинстве случаев мощности семьдесят пятого калибра устройство раскрывающихся после попадания в тело пуль практически полностью исключает случайное ранение третьих лиц. В то время как винтовочные боеприпасы пятидесятого калибра обладают несравненно большим пробивным действием и могут поразить сразу несколько человек, оказавшихся на линии огня…

Обычный для инструктажей казенный язык окончательно успокоил полицейских, и они расслабились, полагая, что все самое опасное осталось позади.

Я их в этом заблуждении разубеждать не стал, решив для начала дождаться того самого предусмотренного регламентом подкрепления, и вскоре патрульные расступились, освобождая место проехавшему за оцепление служебному автомобилю.

Вот только к моему немалому удивлению первым из него выбрался не дежурный по дивизиону, а начальник всего управления полиции.

Не понял?! С чего бы это на место преступления столь высокое начальство пожаловало?

Вслед за капитаном появился хлипковатый на вид Ян Навин, и тут уж пришла пора таращиться от удивления моему подопечному.

И немудрено: Ян Навин с напомаженными волосами, в приталенном пиджаке модного покроя и сорочке нежно-розового оттенка походил скорее на танцовщика известной ориентации, нежели на комиссара специального дивизиона полиции.

У незнакомых людей его внешний вид и манера говорить зачастую вызывали улыбку, а вот те, кто уже пересекался с ним по работе, ничего смешного в комиссаре больше не находили – очень уж специфичные штуки умел проделывать Навин своей опасной бритвой. Коллеги на всякий случай старались держаться от него подальше; я хоть и делил с Яном кабинет, тоже особо близко с напарником не сходился.

– Виктор, как обстоят дела? – спросил капитан, оправляя мундир.

– Ситуация под контролем! – уверенно отчитался я и на всякий случай уточнил: – Или нет?

Выезд высокого начальства на место происшествия субботним вечером никак не мог считаться рутиной. Впрочем, и гибель двух патрульных – тоже.

– В смысле? – удивился капитан. – А! Не обращай внимания! Просто перед выборами нам не нужны осложнения. Ведь так?

– Совершенно верно.

Тут на перекрестке полыхнули магниевые вспышки, и, бросив небрежное:

– Разберитесь тут поскорее, – капитан расправил густые, торчащие в разные стороны усищи и зашагал к толпившимся за оцеплением газетчикам.

Они-то откуда взялись?

Хотя нет, откуда – совершенно понятно. Не забывая о приближении выборов, руководство решило не упускать возможности напомнить избирателям, что в городе все под контролем. На публику пошел работать…

– Морж уже все? – спросил вернувшийся от ворот Навин.

Капитан массивным сложением и седыми усами и в самом деле напоминал прямоходящего моржа, но я его на людях так никогда не называл, а потому просто кивнул.

– И кто пойдет? – небрежно поинтересовался Ян, словно происходящее его нисколько не волновало.

Впрочем, возможно, так оно и было. А вот у меня непонятно с чего давило сердце.

– Схожу сам, – решил я. – На тебе ворота.

– Решено, – не стал спорить Навин.

– А я? – всполошился Артур.

– Жди здесь.

– Но как же? – опешил паренек. – Я ведь с вами?

– Жди здесь, – повторил я и прошел во двор.

Сущности сами по себе не появляются; где-то на складе должен быть провал в Вечность, и неподготовленному человеку там делать нечего. Безвременье коварно: и не заметишь, как в голову заползет какая-нибудь тварь. К тому же сознание обывателя просто не способно вместить в себя мысль, что время может вот так вот взять и исчезнуть.

Вечность – это вечность. Это все ставшие уже прошлым мгновенья и все мгновенья, которым еще не пришел срок, но вот настоящего, того самого «мига-здесь-и-сейчас», там нет.

Возможно, Левин в будущем и сумеет поступить в специальный дивизион, но сейчас он точно не готов. Перегорит на первом же деле, и что с ним потом делать? Инспектор Крамер такому повороту событий вряд ли обрадуется.

Осторожно ступая по залитому желтой пеной асфальту, я направился в глубь двора, но почти сразу остановился и недоуменно покрутил головой: воняло здесь просто жутко, а вот признаков близкого прорыва безвременья, вопреки обыкновению, нисколько не ощущалось.

Так что же стряслось?

Откуда взялись сущности, если нет провала в Вечность?

Неужели кто-то провел их сюда намеренно?

Пораженный неожиданной догадкой, я попятился назад, и тогда скрывшаяся на складе тварь допустила ошибку. Решив, что добыча ускользает, она перестала прятаться и вломилась в мое сознание.

И сразу навалился страх. Страх обрушился настоящим водопадом эмоций, от простой неуверенности перед экзаменом до дикого приступа ночного ужаса, когда ты замираешь под одеялом и боишься даже просто открыть глаза.

Страшно.

Страшно находиться здесь; страшно дышать; страшно просто существовать.

Страшно? Ну да.

Но стоит ли бояться страха? Своего собственного страха?

Страх – это ничто. Страх – мой старый знакомый.

Когда доводил себя до изнеможения в спортивном зале, когда до седьмого пота колотил боксерскую грушу, когда на счет восемь поднимался после прямого в голову или на улице выходил сразу против троих, я бил по собственному страху. Не убивал его в себе, но заставлял подчиниться. Брал под контроль.

И вполне в этом преуспел.

Именно поэтому, когда из дверного проема вывалилось несколько терявшихся в темноте фигур, я не бился в истерике, а твердо стоял на ногах, и винтовка не дрожала у меня в руках.

Дульная вспышка осветила двор, кусок серебра шибанул в лоб поднятого, шагавшего первым, и того отбросило на залитый пеной асфальт. Барабан мягко провернулся, я перевел прицел и вновь потянул спусковой крючок. Походившего на пугало бедолагу качнуло, но он устоял на ногах, и лишь третий, полностью снесший макушку черепа, выстрел повалил его навзничь.

С разряженной винтовкой я выскочил за ворота и, пробегая мимо Навина, крикнул:

– Принимай на себя!

Сам, откинув дверцу барабана, один за другим сноровисто выбил из камор все стреляные гильзы и только выдернул из гнезда переносной пентаграммы запасной патрон, как Ян Навин скомандовал:

– Первые номера, огонь!

Громыхнули штуцеры патрульных, захлопали винтовки полицейских дивизиона алхимической безопасности, а когда стрельба начала смолкать, Ян без промедления распорядился:

– Вторые номера, огонь!

В итоге с поднятыми было покончено меньше чем за минуту. К сожалению, с притаившейся на складе сущностью так легко было не разобраться.

– Перезаряжаемся! – распорядился Навин, после повернулся ко мне и спросил: – И что там?

– Сущность страха.

– Да ну?

– Сам ничего не понимаю.

Я повесил винтовку на плечо, вытащил из чехла нож с зеркальным клинком и двинулся к неподвижным телам. Навин, поигрывая своей опасной бритвой, осторожно ступал следом.

Чтобы обычная сущность страха поработила столько людей и никто вырваться не сумел? Ерунда какая-то…

– Однако… – протянул вдруг включивший электрический фонарь Ян и брезгливо поморщился.

И в самом деле – лежавшие на асфальте тела оказались, так скажем, несвежими. Ссохшиеся конечности, изуродованные разложением лица, одежда в бетонной пыли и комках засохшего раствора. Кто-то выглядел лучше, кто-то хуже, но большинство скалилось жуткими улыбками черепов.

– Похоже, когда склад строили, их в фундамент залили, – предположил я. – Еще и это дело на нас повесят.

– Зданию лет двадцать, чего им не лежалось? – нахмурился Навин. – Ладно бы сущность безнадежности или мести из Вечности дотянулась. Но страх?

– Идем?

– Пошли.

Мы осторожно приблизились к распахнутым дверям склада, и яркий луч ручного фонарика высветил выломанные изнутри запоры. Изнутри, да.

А только шагнули за порог – и сразу в глаза бросился вспученный, будто взорванный пол. Всюду валялись бетонные обломки, в воздухе до сих пор витала цементная пыль.

– Отсюда они и лезли, – решил Ян и вдруг плавным, танцующим движением крутнулся на месте. Бритва в его руке описала стремительную дугу и чиркнула по вынырнувшей из темноты сущности. Острейшее стальное зеркало легко прошло через чуждое нашему миру создание, и отсеченная конечность мгновенно истаяла, не оставив после себя даже праха.

Тварь стремительно отшатнулась в мою сторону, я встретил ее ударом ножа, а когда зеркальный клинок вспорол полупрозрачное марево, ухватил левой рукой пульсировавшее слабым сиянием сердце и стиснул его в кулаке. Стиснул, напрягся – и погасил.

В голове замельтешили обрывки чужих – или чуждых? – эмоций и воспоминаний, колючие коготки страха сбежали вниз по позвоночнику, но мое внутреннее время легко растворило в себе ментальные обрывки сущности.

– Порядок? – уточнил Навин.

– Да, – ответил я, стряхивая оцепенение. Страх, страх – я не твой. – Порядок.

– Ты только посмотри, – позвал меня Ян, встав на краю развороченного пола и глядя в бездонную яму. – Их всех здесь замуровали! Как думаешь, придется расследовать?

– Без вариантов, – вздохнул я.

Гангстеры могут сколько угодно грызться друг с другом, но создавать проблемы добропорядочным горожанам они не должны. Нельзя устраивать несанкционированное погребение, просто взяв и залив трупы бетоном. Нельзя – не столько даже с этической точки зрения, сколько из-за элементарного здравого смысла. Мертвые не всегда остаются мертвыми, и уж точно их не удержит под землей обычный бетон.