Текст книги "Промысел Бога и свобода человека по творениям святого Максима Исповедника"

2. Воля и свобода человека

2.1. Святые отцы о свободе и предопределении

Основополагающий для христианства тезис о свободе человеческой воли нередко вызывает скептический вопрос. Если человек далеко не всегда благ – разве не противоречит его свобода благому Промыслу Бога? А если Бог допускает такое противоречие – не является ли это умалением Его всемогущества? Почему преблагой Вседержитель терпит злодеяния человека?

Напомним, что одна из основополагающих идей Нового Завета – спасение* через веру. А вера невозможна там, где нет свободного выбора. Не случайно о вере не говорят в ситуациях, когда истина очевидна. Наличие неопровержимых доказательств лишает здравомыслящего человека возможности верить или не верить: в этом случае можно только знать или не знать, понимать или не понимать, видеть или не видеть. Вот почему Господь говорит: Блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин. 20:29).

В Послании к Римлянам апостол Павел, осуждая забывших Бога иудеев, говорит о них христианам из язычников: Они отломились неверием, а ты держишься верою (Рим. 11:20), тем самым провозглашая, что вход в Церковь открыт для каждого и «привиться к лозе» истинного благочестия через веру в Иисуса Христа может всякий, кто пожелает.

При этом тремя главами ранее святой Павел ободряет верных христиан такими словами: Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего… А кого Он предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил (Рим. 8:29–30). Это место породило множество толкований среди богословов, и дискуссия о предопределении имела различные результаты на Востоке и Западе христианского мира.

Западнохристианскую традицию представляет прежде всего знаменитый епископ города Гиппон-Регий близ Карфагена блаженный Августин († 430). Буквально толкуя слова апостола Павла о том, что «оправданы и прославлены» будут те, кого «предопределил и призвал» Бог, он сделал свой далеко идущий вывод о предопределении ко спасению того или иного человека, реализующемся через «непреодолимую благодать» (gratia irresistibilis). Не отрицая, что благодать* Божия, о которой говорится в Евангелиях, есть свободный дар Бога людям, латинский богослов считал, что сила этой благодати такова, что она действует на человека неуклонно и неодолимо, как проявление всемогущей Божественной воли[28]28
  Подробнее см.: Уивер Р. Х. Божественная благодать и человеческое действие: исследование полупелагианских споров. М., 2006.


[Закрыть]. Августин полагал, что человеческий род изначально был распределен Провидением на избранных (electi), на ком «откроется вся сила Божией благодати», и на отвергнутых (reprobati), на ком «откроется вся сила Божия правосудия». При этом, уточнял он, человеческий ум проникнуть в эту тайну не может[29]29
  См.: Августин Блаженный. О граде Божием. СПб.; Киев, 1998. С. 472.


[Закрыть]. Следует, впрочем, отметить, что до открытого выражения идеи о предопределении к погибели блаженный Августин все же не дошел, – это гораздо позже сделают на основании его учения Ж. Кальвин и другие протестантские теологи.

Свое учение о предопределении Августин Гиппонский выработал в жесткой полемике с другим западным богословом, Пелагием († после 410), который, напротив, полагал, что полнота свободы человека означает, что спасение находится целиком и полностью в его воле и не нуждается в содействии Божественной благодати. Пелагиане слишком оптимистично смотрели на человеческую природу, явно переоценивая способность человека к духовному самоисцелению и непреклонному отказу от грехов*. Но их учение многим (даже тогдашнему папе Римскому) казалось вполне безобидным, и Августину пришлось потратить немало сил, чтобы доказать: тезисы Пелагия, будучи развиты последовательно, ведут к отрицанию спасительного значения Распятия и Воскресения Христова и к умалению церковных Таинств.

В святоотеческую эпоху даже на латинском Западе мнение Августина, несмотря на его высокий авторитет, не было ни единственным, ни даже господствующим. Например, не менее авторитетный латинский богослов, друг и современник Августина блаженный Иероним Стридонский († 420), трактовал предведение Божие иначе. Он видел в нем основание для проявления милосердия в помощи заблудшим. Например, когда Бог знает, что человек, в настоящее время хороший и добрый, в будущем переменится в дурного, Он, несмотря на это, по Своему милосердию «ставит его в положение такое, какого он заслуживает в настоящее время, и таким образом дает ему силу, на случай его падения, к обращению на истинный путь через покаяние». «Не потому согрешил Адам, – пишет далее блаженный Иероним, – что Бог знал, что это будет, но Бог предведал, как Бог, что он собственною волею имеет сделать»[30]30
  Иероним Стридонский. Разговор против пелагиан. III, 6 // Творения. Ч. 5. Киев, 1879. С. 262.


[Закрыть].

Восточнохристианская традиция никогда не разделяла концепцию о предопределении к спасению избранных, подчеркивая, что все люди призваны к спасению. Александрийский философ Ориген († ок. 254), широко использовавший аллегорический метод толкования Священного Писания, соотношение Божественного предопределения и человеческой свободы раскрывал на хорошо понятном его слушателям примере мореплавания. Если корабль, попавший в страшный шторм и сильно поврежденный бушующей стихией, тем не менее успешно достигает гавани, «всякий здравомыслящий человек припишет спасение корабля ничему другому, как только милости Божией». При этом ни его команда, ни кормчий, приложившие все свои усилия и умения, весь свой опыт и усердие, не дерзнут говорить, что это они спасли корабль, – не потому, что они сами не приложили ни умения, ни сил, но потому, что от них требовалось делать то, что они умеют, но спасение кораблю было даровано Богом. «Так и в подвиге нашей жизни, – заключает Ориген, – от нас должен зависеть труд, и мы, со своей стороны, должны приложить усердие и старание; но спасения, плода нашего подвига, следует ожидать от Бога»[31]31
  Ориген. О началах. Против Цельса. СПб., 2008. С. 275–276.


[Закрыть]. Впрочем, как видно из других мест процитированного труда «О началах», у Оригена можно найти и весьма спорные богословские идеи, в частности, тезис о всеобщей детерминированности мироздания. Однако в ранних творениях, в том числе в апологии «Против Цельса», он последовательно отстаивает идеи духовной свободы и отсутствия предопределения ко спасению.

Знаменитый каппадокийский богослов святитель Григорий Нисский († 395) писал: «Добродетель не знает над собою властелина, произвольна, свободна от всякой необходимости»[32]32
  Григорий Нисский, св. Точное изъяснение Песни песней Соломона. 5 // Творения. Ч. 3. М., 1862. С. 139.


[Закрыть].

В толковании на приводимое выше место из апостола Павла святитель Иоанн Златоуст († 407) обращал внимание на отсутствие в Божием призвании ко спасению всякого принуждения и насилия: «…все были призваны, но не все послушались»[33]33
  Иоанн Златоуст, свт. Беседа ХV (Рим. 8:28) // Полное собр. творений: В 12 т. Т. 9. Кн. 2: Беседы на Послание к Римлянам. М., 2003. С. 679.


[Закрыть]. Иными словами, если человек слышит призыв Бога, но не считает нужным откликнуться на этот призыв, вся вина ложится на него самого. Предузнавание же и предопределение обозначают у апостола Павла лишь абсолютное Божественное всеведение, которое никоим образом не «программирует» человека ко спасению или погибели.

Блаженный Феодорит Кирский († 457), говоря о людях, снискавших благодать Святого Духа, особо отмечал, что не предведение сделало их таковыми, но Бог задолго предузрел будущее. Если бы Бог Сам приводил одного к преуспеванию в добродетели, а другого к совершению злых дел, продолжает этот видный представитель Антиохийской богословской школы V века, то было бы несправедливо первому давать венец победителя, а второму назначать наказание. А поскольку Бог справедлив, то Он побуждает лишь к доброму и наказывает тех, кто возлюбил порок по своей собственной воле[34]34
  Феодорит Кирский, блж. Толкование на Послание к Римлянам. Гл. 8:30 // Творения. М., 2003. С. 156–157.


[Закрыть].

Святитель Кирилл Александрийский († 444) придерживался богословских взглядов, во многом противоположных тем, что разделял блаженный Феодорит. Тем интереснее и знаменательнее, что в вопросе о предопределении и свободе воли они, в сущности, едины. Говоря о словах Иисуса: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11:28), святитель Кирилл обращает внимание на то, что Христос призвал к Себе именно всех, дабы никто не остался непричастным благодати. Но при этом, призывая всех, Он предопределил для причастия будущих благ тех, о которых знал по предведению, что они вкусят оправдание через веру в Него. Иными словами, святитель Кирилл учит о сохранении человеческой свободы и о совершенстве Божественной благости, которая призывает всех. Другое дело, что далеко не все откликаются на этот призыв, и поэтому спасаются лишь те, кто желает причаститься благодати. Бог предузнает их, но не принуждает ко спасению.

В особенности жестко и основательно идею предначертанной свыше судьбы опровергал святитель Иоанн Златоуст. «Если есть рок, – утверждает он, – то нет суда; если есть рок, то нет веры; если есть рок, то Бога нет…»[35]35
  Иоанн Златоуст, свт. О провидении. 5 // Полное собр. творений. Т. 2. Кн. 2. Μ., 1994. С. 823.


[Закрыть] Для святителя идея рока глубоко безнравственна и вредна, поскольку разделяющий ее становится нравственно и социально невменяемым и может со спокойной совестью совершать преступления, коль скоро они «предопределены» некими внешними силами.

Также и преподобный Иоанн Дамаскин в VIII веке, который высказывается по вопросу о свободе и предопределении следующим образом: «Должно знать, что Бог все наперед знает, но не все предопределяет. Ибо Он наперед знает то, что в нашей власти, но не предопределяет этого. Ибо Он не желает, чтобы происходил порок, но не принуждает к добродетели силою. Поэтому предопределение есть дело Божественного повеления, соединенного с предведением. Но, по причине предведения Своего, Бог предопределяет и то, что не находится в нашей власти. Ибо по предведению Своему Бог уже предрешил все сообразно со Своею благостию и правосудием»[36]36
  Иоанн Дамаскин, прп. Точное изложение Православной веры. Кн. 1. Гл. XXX (44). М., 2003. С. 86.


[Закрыть].

Таким образом, идея о всемогуществе и всеведении Божием диалектически примиряется с идеей Божественной благости и справедливости, не допускающей предопределения зла.

Согласное мнение большинства отцов и учителей Церкви (consensus patrum) по вопросу свободы воли таково. Всемогущий Бог предведает – то есть знает заранее – всё, что происходит в этом мире, в том числе и наши склонности и помыслы. Исходя из этого, Он предопределяет – буквально по-гречески προώρισεν[37]37
  Греческий глагол ὁρίζω (как и его русская калька «определять») образован от слова ὅρος – «граница, предел». Таким образом, его первоначальный смысл заключается не в «программировании» будущего, а в установлении некоего «коридора возможностей», в пределах которых будут развиваться события.


[Закрыть], то есть предустанавливает[38]38
  Именно таков церковнославянский перевод в приведенной выше цитате из ап. Павла: «предустави» (ихже бо предуведе, (тех) и предустави… а ихже предустави, тех и призва. – Рим. 8:29).


[Закрыть] в некоторых границах возможностей, – те события, которые должны случиться с нами.

Но все наши собственные поступки и дела находятся в нашей свободной воле и зависят от нас. Божественный Промысл взаимодействует с человеческой волей и ведет ее к спасению, если она послушно следует за ним.

Преподобный Максим разделяет это мнение и дает ему глубокое теоретическое обоснование. Во всех событиях, которые происходят в мире, имеются как бы два источника: Божественный Промысл и основанные на нем движения логосов, в том числе природного логоса человека, с одной стороны, и самостоятельное человеческое воление. Согласно преподобному Максиму, именно в этом смысле следует понимать известные слова апостола Павла (Рим. 8:29–30): все «естественное» Бог предопределяет, а все «человеческое» – предведает и на основании этого судит о человеке.

Как-то раз, находясь под арестом, преподобный на вопрос одного из своих недругов: «Как живешь, господин авва Максим?» – ответил: «Как предопределил Бог прежде всех веков Свое промыслительное обо мне решение, так и живу». И пояснил: «Предведение касается находящихся в нашей власти мыслей, и слов, и дел, а предопределение касается не находящихся в нашей власти событий»[39]39
  Максим Исповедник, прп. Диспут в Визии // Прп. Максим Исповедник: полемика с оригенизмом и моноэнергизмом. СПб., 2007. С. 175–176.


[Закрыть].

«В нашей власти находится все добровольное, именно добродетели и пороки, а не в нашей власти – подвержение нас разного рода случающимся с нами наказаниям и наградам»[40]40
  Ср.: Максим Исповедник, прп. Диспут в Визии // Прп. Максим Исповедник: полемика с оригенизмом и моноэнергизмом. СПб., 2007. С. 176.


[Закрыть].

2.2. Свободная воля и грехопадение

Путь человека к совершенному состоянию, ведущему к соединению с Богом, и есть доступный нашему уму предел Божественного Промысла в отношении человека. А пока, во времени «века сего», реализация этого Промысла протекает в условиях несовершенного мира, когда отпавший от непосредственного общения с Богом человек обречен на блуждание без ясных ориентиров. И, как следствие, на совершение ошибок, отклоняющих его от Промысла, вплоть до избрания прямо противоположного пути.

Созданный как «центр Вселенной», одновременно объемлемый миром телесно и объемлющий его умственно, человек, согласно преподобному Максиму, имел особое предназначение – объединить в себе, как в микрокосме, весь космос и соединить его с миром через воссоединение с Богом в самом себе.

К сожалению, первозданный человек оказался не способен к этой высокой миссии. Срыв произошел именно в той области, в которой Адаму и Еве предстояло осуществить свое главное предназначение, – в области свободной воли.

Бог пробудил в Адаме осознание свободы тем, что дал ему заповедь: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла – не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт. 2:16–17). Тем самым Адам, а вслед за ним и Ева были поставлены перед выбором: послушно следовать запрету, полностью доверившись Богу, или нарушить его на основании собственных умствований. Увы, наши праотцы выбрали последнее.

Как ни странно, катастрофическое решение Евы было вызвано стремлением к благу, как она понимала его своим умом. Но понимание это основывалось не на словах Бога, а на лукавых речах змия. «Мудрейший из зверей полевых» продемонстрировал мастерскую технику манипуляции сознанием, вызвав у Евы сперва сомнение, а затем и острое желание получить то благо*, которое ей с мужем сулило вкушение запретного плода: стать как боги, знающие добро и зло (Быт. 3:5).

Но эпизод грехопадения не ограничивается преступлением Евы. Важное место в нем занимает и поведение Адама. Согласно тексту Писания, именно Адам, еще до сотворения Евы, получил от Бога заповедь не есть с дерева познания (см.: Быт. 2:16–17). Поэтому от него можно было бы ожидать возмущения поступком жены. Но нет, Адам спокойно вкусил предложенный ему Евой запретный плод.

Наконец, когда нарушение заповеди открылось, Адам и Ева не стали просить у Бога прощения и раскаиваться в содеянном. Наоборот, они попытались свалить вину на другого: Ева стала обвинять змия, а Адам – Еву и даже… Самого Бога (см.: Быт. 3:12)! Только после этого, убедившись в полной неготовности первозданных людей к добровольному исправлению, Бог обрекает их на изгнание из рая – для исправления принудительного, через труды и скорби.

Преподобный Максим Исповедник, истолковывая библейский рассказ о грехопадении, полагает, вслед за святителем Григорием Богословом, что Адам и Ева вкусили плоды древа познания добра и зла преждевременно, будучи неготовыми к приобщению к чистому знанию[41]41
  Впрочем, Максиму Исповеднику было известно и мнение св. Иоанна Златоуста, полагавшего, что запретные плоды не несли в себе никакого знания сами по себе, но «древо познания добра и зла» названо так из-за того, что оно стало местом испытания и преслушания Адама и Евы.


[Закрыть]. Сделали они это, нарушив данный Богом запрет из-за самолюбия (φιλαυτία) и стремления к чувственному удовольствию. Ложное «движение воли» Адама и Евы заключалось в том, что они нарушили ценностную иерархию, возлюбив творение больше, чем Творца. Тем самым была как бы перевернута вся система мироздания: видимое и осязаемое оказалось для человека важнее, чем духовное и истинно сущее, более реально, чем Сам Бог – источник бытия.

2.3. Гнома как причина искажения природной воли

В своих волевых решениях человек всегда ориентирован на благо – то есть на то, что соответствует его целям. Никто, будучи в здравом уме, не выберет то, что не считает добром для себя и тех, кто ему дорог. Поскольку по своей природе человек сотворен преблагим Богом по Его образу и подобию, его природные цели тождественны Промыслу. И в подавляющем большинстве простых жизненных ситуаций человек действует интуитивно, следуя естеству, и получает пользу. Но когда он начинает опираться не на Божественные логосы, а на личное мнение* – гному (греч. γνώμη – «понимание, суждение, мнение, умонастроение»), следуя ущербной логике собственного рассудка, он может легко обмануться и принять за благо его противоположность. В результате такого заблуждения человек способен не просто ошибаться, но прямо идти против Промысла и воли Бога.

Раскрывая внутренние основания греховного поведения, Максим Исповедник впервые в православном богословии формулирует учение о различии между естественными волениями человека и его поступками, вызванными ошибочной и ориентированной на самомнение гномой. Естественные воления представляют собой «сущностное» следование человека его природе и являются общими для всех (относятся к человеческому роду в целом). Иное дело – воления, основанные на личном умонастроении человека, его своенравные устремления к чему-то, вызванные помыслом (λογισμός).

Обладая свободным умом, человек способен иметь собственное мнение, но в случае забвения Бога оно превращается в самомнение – гному, которая начинает искажать его волевые решения. Гнома не тождественна истинному знанию и, как правило, оказывается в плену заблуждений и пристрастий, что и приводит к греховным мыслям и действиям.

Согласно преподобному Максиму Исповеднику, нельзя говорить о существовании особой «гномической воли»*, так как гнома – лишь дурной способ употребления природной воли*, вызванный грехопадением[42]42
  См.: Диспут с Пирром. С. 176–177 (γνώμη переведено как «намерение»).


[Закрыть]. Гнома, как свойство отдельной личности, относится к ипостаси, а не к природе, и именно она является источником нравственных заблуждений – грехов. Разумеется, ни у первозданных людей, ни у Богочеловека Христа гномы не существовало.

В своем учении о природе человека преподобный Максим исходит из следующих антропологических установок. Человек состоит из нерасторжимого единства тела и души, а потому зависит от двух естественных законов – закона плоти и закона духа[43]43
  См.: Максим Исповедник, прп. Вопросоответы к Фалассию. XXVI, XXXV // Творения. Кн. 2. М., 1994. С. 91, 113.


[Закрыть]. В разумной душе, в свою очередь, также действуют две силы: жизненная энергия (ζωτικὴ ἐνέργεια), общая всем живым существам, и разумная энергия (λογικὴ ἐνέργεια), которой обладает только человек. Жизненная сила выражает природный логос человека, а потому ее действия целенаправленны и основаны на элементарных естественных желаниях. Что же касается разумной силы, то она, напротив, свободна в своих движениях, которые определяются двумя способностями разума – деятельной (практической) и созерцательной (теоретической). За практические действия отвечает рациональное начало ума, рассудок (λόγος), а теоретические рассуждения и выводы осуществляет созерцательный ум (νοῦς)[44]44
  См.: PG. T. 91. Col. 157. (Томос духовный и догматический, изобличающий новшество «Эктесиса» царя Ираклия).


[Закрыть]. Именно заблуждения ума и рассудка вызывают греховные волевые движения, идущие вразрез с путями Промысла и ведущие к злодеяниям.

Важно осознавать, что свободная воля – не произвол. Подлинная свобода есть безраздельное, непоколебимое, целостное устремление к благу. Адам и Ева в раю обладали благой естественной волей – и вкушали от древа жизни, обретая бессмертие. Когда они отведали запретный плод, они, нарушив заповедь Бога, сделали выбор в пользу собственной гномы. Таким образом, само эгоистическое начало в человеческой природе в известном смысле является следствием грехопадения.

Заболев духовной слепотой и впав в неведение о Боге и о Божественном, человек утратил способность созерцать духовную истину. Неведение привело к искажению всего строя чувств и господству плотских влечений, в том числе противоестественных страстей: похоти, насилия, тирании.

Эгоистичный индивидуализм, порождаемый гномой, побуждает человека противопоставлять себя своим собратьям в поисках различных мирских благ. Заблуждение в истине и привязанность к чувствам, страсть к деньгам и вещам наполнили жизнь человека и внедрили в него «закон плоти». Воплощением этого закона выступает библейский Каин, имя которого преподобный Максим толкует как «приобретение», имея в виду получение Адамом греховности, которой не создавал преблагой Творец[45]45
  См.: Максим Исповедник, прп. Вопросоответы к Фалассию. XLIX // Творения. Кн. 2. С. 159.


[Закрыть].

С это времени род человеческий все глубже погружался в борьбу за материальные ресурсы и средства услаждения, проявляя нарастающую ненависть ко всему, что препятствует низменным удовольствиям. Жизнь большинства людей подчинилась плотским чувствам и животным инстинктам, и лишь немногие праведники сохранили способность к духовной жизни.

2.4. Свобода падшего человечества

Утратил ли человек при грехопадении свою свободную волю и способность противиться злу?

На этот вопрос богословы отвечали различно. Блаженный Августин, к примеру, считал, что зло настолько подавило в человеке волю, что после грехопадения он был не в силах даже пожелать добра. Однако восточные отцы Церкви были, как правило, иного мнения. Греческие церковные писатели настаивали на принципе свободы человеческой воли. Ведь само наказание падшего человека было таким, чтобы не нарушить главного свойства его богоподобного естества – свободы.

Изменением первоначальных райских условий жизни человека Бог побуждает его к добровольному исправлению. Более того, именно свободную волю и надлежит исправить падшему человеку, сделав ее стойкой и непреклонной ко греху, а значит, еще более совершенной, чем воля первозданного Адама. Именно поэтому и в своем нынешнем, падшем состоянии человечество в полноте сохраняет свободу воли. От нас самих зависит выбор между добром и злом, соблюдение заповедей и уклонение от зла – этого плода нашей лени и нашего легкомыслия. Только поэтому грех и вменяется нам в вину; без свободы это было бы невозможно.

Преподобный Максим Исповедник, cледуя учению святителя Григория Нисского и других святых отцов, ярко освещает проблему греха, свободы и благодати. Первозданные люди, богоподобные и богонаставленные, оказались податливы на соблазны и легко уклонились к страстям, впустив в мир зло. Виной этому, по мнению преподобного Максима, было прежде всего легкомысленное нерадение[46]46
  См.: Максим Исповедник, прп. Главы о любви. II, 84 // Творения. Кн. 1. С. 118.


[Закрыть].

Грехопадение не уничтожило свободу воли человека, но предельно обострило проблему устойчивости его ума. Греховная порча лишила человека нравственной устойчивости и в целом ослабила силу осознанного произволения, направленного по природе на добро. Сама по себе ситуация выбора («предпочтения») свидетельствует о раздвоении и неясности ума, о неполноте и нетвердости естественного воления. Колеблется и выбирает только немощная воля. Падение воли именно в том и заключается, считает преподобный Максим, что оказалась утрачена ее цельность и непосредственность. Теперь волеизъявление человека развертывается в сложный процесс искания, пробы, выбора. В ходе этого и слагаются личные желания, которые могут идти против логоса природы, быть неестественными и слагаться в страстность. Наследственный грех постоянно жил в человеке и в «страстности» плоти находил себе опору для дальнейшего развития.

Утратив связь с Богом, человек перестал видеть и понимать замысел Бога. И хотя, согласно христианскому учению, даже после грехопадения и изгнания из рая человек сохранил способность следовать Богу (как это делали Авель, Енох и другие древние праведники), чем дальше, тем шире становилась пропасть между Творцом и творением.

Именно поэтому необходимо было обновление человеческого рода через воплощение Христа и искупление рода человеческого.