Текст книги "Популярная история Одессы"

Антон Чехов

Антон Павлович четыре раза был в нашем городе. Есть воспоминания современников Чехова о том, что он не любил Одессу. Не надо паниковать, известно, что Чехов и Ялту не любил, для него она была вынужденной зимней «ссылкой». Чехов на юге чувствовал себя отделенным от центров культурной жизни, отсюда это чеховское: «В Москву, в Москву». Сейчас это сложно понять, но нужно вспомнить, что тогда в Москве еще не было пробок, и город не жил с философским вопросом «есть ли жизнь за МКАДом». Но вернемся в Одессу, исследования показывают, что в отношении Чехова к Одессе все немножко сложнее. Чехов не любил одесских репортеров и журналистов, об этом даже Паустовский писал. Так их и сейчас не за что любить! Вот что писал в воспоминаниях современник Чехова М. К. Первухин:

«В разговорах с Чеховым я не раз подмечал его недоброжелательное отношение к Одессе. Это меня заинтересовало, и как-то раз в часы “заседаний” на знаменитой “писательской скамеечке” у магазина караима Синани в Ялте я рискнул прямо спросить Чехова, почему он не любит Одессу?

Антон Павлович Чехов. Красавец

– Против Одессы как города, – ответил он, – я ничего не имею. Но против одесситов… Действительно, есть-таки у меня недоброе чувство. Зародилось оно издавна, тогда еще, когда самой Одессы я и не знал, – по знакомству с одесской печатью. Всегда эта печать была бог знает чем. Всегда она отличалась нестерпимою крикливостью, наянливостью, всегда на ней лежал отпечаток чего-то дешево-базарного. Говорят: – это оттенок европеизма. Покорно благодарю! Откуда европеизм? Я ведь знаю одесскую газетную братию. Издатель – бывший мороженщик, таскавший по улицам Одессы тачку с лимонадами. Вот он взялся издавать газету. Да мало того, что просто издавать, – он взялся руководить ею. К нему попадали и талантливые люди. Но они или не уживались и уходили, или, если уживались, – опускались на самое дно, становились молодцами своего издателя, выучивались у него держаться так, как держался он сам, носивший на голове кадку с мороженым. Когда завелась другая газета, – в Одессе завелась вечная грызня, и притом самого откровенного свойства. Газеты обливают друг друга помоями. Газеты целые столбцы свои занимают собственными дрязгами, воображая, что эти дрязги интересны публике. Может быть, и интересны. Но ведь это же означает – потакать самым дурным инстинктам толпы. А язык одесских газет? Боже мой, что только они делают с русским языком и из русского языка?!

В другой раз Чехов очень сердито отозвался об одесситах-интервьюерах, изредка добивавшихся свидания с ним.

– Побудет человек пять минут, услышит, собственно говоря, только “здравствуй, прощай”, а потом три недели пишет ежедневно фельетон и передает наши объяснения. Зачем это? К чему?».

Из этого фрагмента четко видно, что досаждали Чехову именно одесские журналисты. Особая каста, одинаковая во все века!

Барельеф на доме в переулке Чайковского, где жил Чехов

Дом, где останавливался Чехов в Одессе

Но Чехову Одесса нравилась, и мне удалось раскопать тому доказательство. В июле 1889 года Чехов задумал съездить за границу. Для молодого писателя, с растущей популярностью очень плодотворная идея. И Чехов приехал в Одессу из Жмеринки вместе с труппой Малого театра, чтобы проследовать дальше в «европы». Остановился в гостинице в Театральном переулке (а где же еще, теперь это переулок Чайковского). А лето выдалось жаркое. Чехов писал об этом в письмах. Чтобы не погибнуть от зноя, Чехову пришлось кушать много мороженого в кафе Замбрини, которое находилось в Пале-Рояле (которое прямо рядом). А еще знаменитый драматург посещал театр. Постановки, аплодисменты, поклоны, вечерние платья, ароматы духов, споры об искусстве. И были в театре, скажу-с вам, премиленькие артистки. И все это так навалилось на писателя: Одесса, зной, мороженое, еще мороженое, много мороженого, театр, служительницы Мельпомены, что Чехов, побыв в нашем прекрасном городе и взвесив все за и против, в Европу не поехал. Далеко, да и дорого. А чем Одесса – не Европа?

А еще в кафе Замбрини у Чехова могла произойти одна очень интересная встреча, но об этом дальше.

Леся Украинка

Великая украинская писательница и поэтесса Леся Украинка была в Одессе не менее двадцати раз. В первый раз она приехала в Одессу в 1888 году, а в последний – в 1913 году, незадолго до смерти. Как известно, Леся Украинка с детства болела тяжелой болезнью – туберкулезом костей, и поэтому часто ездила лечиться, в том числе в Одессу. Приезжала она в Одессу надолго. Поначалу Леся останавливалась на даче на Хаджибеевском лимане, где поправляла свое здоровье. Леся Украинка была любознательной и часто путешествовала по прилежащим к Одессе городам и селам. С сестрой и матерью она посещала Шабо, Аккерманскую крепость, которая на нее произвела очень большое впечатление. В Одессе Леся Украинка в первый приезд познакомилась с известным украинским этнографом и фольклористом Михаилом Федоровичем Комаровым, который много лет работал в Одессе нотариусом, и который умер в Одессе в том же 1913 году (к сожалению, его могила на печально известном Первом Христианском кладбище не сохранилась из-за уничтожения кладбища большевиками). Михаил Комаров и его семья стали друзьями семьи Леси Украинки. Двери дачи Комаровых возле Хаджибеевского лимана всегда были гостеприимно распахнуты для Леси Украинки. В Одессе знаменитой писательнице становилось лучше, она возвращалась домой в село Колодезное на Волыни с новыми силами и вдохновением. В Одессе также из-под пера писательницы и поэтессы выходили замечательные произведения, а ее книги продавались в одесских книжных магазинах, в частности в магазине Суворина в «Пассаже». Леся сама сдавала свои книги на комиссию.

Молодая и красивая Леся Украинка

Леся Украинка в Одессе. Фото 1889 года

Очень интересный момент из истории посещений Лесей Украинкой привлекает мое внимание. В 1889 году она была в Одессе в июле, когда стояла страшная жара. Столбик термометра достиг 43 градусов Цельсия в тени! Интересно, писали ли тогда газеты про глобальное потепление, парниковые газы, и пугали ли они всем этим обывателей? Леся Украинка написала в письме: «Тропики переехали в Одессу». Интересно еще кое-что. Давайте вспомним, кто еще был в эти дни в Одессе и страдал от жары? Вспомнили? Правильно, Антон Павлович Чехов. Я уже писал о тонне мороженого, которую Чехов, по его же словам, съел в Одессе. А теперь зададимся вопросом, а могли ли Чехов и Леся Украинка встретиться в Одессе? А почему нет? Вряд ли они были знакомы, и их представляли друг другу. Не надо забывать, что Лесе Украинке в 1889 году было всего восемнадцать лет, и ее слава была впереди. А Чехов в 1889 году уже был достаточно известен, но все-таки основные его произведения были тоже еще впереди. Так что вряд ли имела место встреча типа «Антон Павлович, как я и обещал, представляю Вам подающую большие надежды молодую писательницу Ларису Петровну Косач (настоящее имя Леси Украинки)» и т. п. Но случайная встреча вполне могла произойти! Чехов поглощал свои тонны мороженого в кафе Замбрини, которое находилось в Пале-Рояле, рядом с гостиницей, где Чехов остановился. А что, Леся Украинка не любила мороженое? Она вполне могла, прогуливаясь по центру, присесть в тени островка прохлады и тишины, каковым и тогда, и сейчас является Пале-Рояль в центре Одессы. И я вполне допускаю, что глаза Чехова и Леси Украинки могли встретиться. Леся была очень красивой девушкой, что видно на фотографиях, и Чехов не мог не обратить на нее внимание. Конечно, вряд ли он осмелился заговорить сам с незнакомой дамой, тогда это было не принято, но наверняка, он занялся типичной писательской игрой, пытаясь отгадать, что за девушка сидит напротив него. И вероятно, решил, что перед ним молодая графиня из знатного рода, очень умная, порядочная и романтичная, любящая путешествовать, умеющая любить и переносить страдания, и которая любит читать и пробует свое перо. Разве не могло такого быть? Я уверен, что так и было! Однажды эта чертова машина времени будет изобретена, и я первым делом отправлюсь в 1889 год, присяду рядом с Чеховым и спрошу у него, что он думает об этой ангельской изящной девушке, которая изредка поглядывает на нас. И бьюсь об заклад, Чехов скажет то, о чем я написал выше!

Пале-Рояль

Одно из самых душевных мест в Одессе – это «Пале-Рояль», сквер возле Оперного театра. Когда-то на этом месте находился военный плац. Но это было давно, а потом городские власти решили, что раз в Париже есть «Palais-Royal» (знаменитая площадь, название которой переводится как «королевский дворец»), то и в Одессе должен быть оный, и в 1842 году здесь были устроены торговые ряды по проекту архитектора Г. Торичелли. Через несколько лет, а именно в 1845 году, в одесском Пале-Рояле открылось знаменитое кафе «Замбрини», которое в 1889 году посещал Чехов, и в котором могла произойти интересная встреча (о которой я пофантазировал выше).

«Пале Рояль» – место встречи изменить нельзя

Пале-Рояль – интимное место, и это знает каждый одессит. Особым счастьем считается, если твой ежедневный путь на работу проходит через Пале-Рояль. В советское время здесь не было кафе, было тихо, только изредка здесь снимали кино. Посередине сквера, на круглой площадке стояла одинокая скамейка. На ней никто никогда не сидел, особенно в межсезонье, и людей в сквере не было. Это была специальная скамейка для одиноких пар, которым вдруг приспичило уединиться в центре города. Если мальчик, прогуливаясь с девочкой по Дерибасовской, решал, что уже можно ее поцеловать, то он вел ее в Пале-Рояль на эту единственную скамейку и им там никто не мешал. Даже статуя «Амур и Психея» никак не могла помешать, так как эти ребята занимались тем же самым делом.

Эрот и Психея

Сегодня в Пале-Рояле снова кафе. Целоваться стало не очень удобно. Зато можно посидеть в тени, отдыхая от несносной жары, как это делал когда-то Чехов, поесть мороженого, попить вина, послушать звуки музыки, доносящиеся из Оперного театра, и подумать о вечном, о прекрасном, о вдохновенном и сокровенном. Где еще это делать, как не в Пале-Рояле?

Одесская типография Ефима Фесенко

Интересные судьбы в истории Одессы у тех, кто занимался в Одессе издательским делом. Одной из самых крупных типографий владел Петр Федорович Францов, который основал газету «Одесский вестник». Интересно, что его сын, Эммануил Петрович Францов, после смерти отца продал типографию, женился и уехал… нет, не в Америку, а в Николаев. Вот куда ехали в конце девятнадцатого века люди. Эммануила Петровича пожирала совсем другая страсть, отличная от книгоиздания, – он был натуралистом, собирал всякие кораллы и окаменелости, делал гербарии, приобретал чучела рыб и птиц и т. д. Также он был в Николаеве очень видной фигурой, – принимал участие в управлении городом, занимался благотворительностью. Свою богатейшую коллекцию – несколько десятков тысяч экспонатов, Эммануил Петрович завещал Николаеву, основав, таким образом, Николаевский естественно-исторический музей.

Но вернемся в Одессу. Однажды на пороге типографии Петра Федоровича Францова появился молодой человек и попросился на работу. Это был Ефим Фесенко, уроженец Черниговщины, который прибыл в Одессу в поисках лучшей жизни. Причем в Одессу Ефим приехал из Киева, настолько его тянуло на юг. Возле типографии Францова молодой человек оказался случайно, но это был тот самый счастливый случайно случившийся случайный случай.

Через несколько лет усердной работы Францов взял Фесенко в свои партнеры, – случай, как мне кажется, небывалый. Думаю, здесь сыграло роль то обстоятельство, что сын Францова не проявлял интереса к семейному делу.

Типография Е. Фесенко

А в конце 1883 года состоялось торжественное открытие новой типографии: Ефиму Фесенко удалось собрать сумму для открытия своего собственного дела. Интересно, что на открытии был бывший партнер – Петр Федорович Францов. Как сказали бы сейчас: «высокие отношения»! Такие раньше были бизнесмены, и вообще в бизнесе была мораль. Была, да сплыла.

Но я о Ефиме Фесенко. Это был удивительный человек. Он в своем бизнесе устроил социализм. Был установлен восьмичасовой рабочий день, рабочие могли поправлять здоровье и отдыхать на специально купленном для этих целей участке у моря. Работники получали хорошую зарплату, были застрахованы, а семьи тех, кто ушел на фронт в Первую мировую, получали денежное пособие.

Внутри типографии Фесенко – развитой социализм

Фесенко был известен своей поддержкой украинского книгоиздания. Он издает первый украинский альманах «Нива», печатает Нечуй-Левицкого, Старицкого, произведения Шевченко, и книги посвященные ему. Издает Фесенко и своего друга, одесского этнографа Михаила Комарова.

Ефим Фесенко пережил национализацию своего предприятия большевиками, правда его при этом оставили директором. Вероятно, большевики оценили его заслуги по социальной защите рабочих в царское время. Олигархи, возьмите на заметку, платите побольше своим работникам, вам зачтется, ведь неизвестно же чем дело кончится!

Ефим Фесенко умер в 1926 году, но дело его осталось – впоследствии его типография стала подразделением книжной фабрики, а затем стала «Одесской городской типографией». Такое предприятие существует по сей день. Сохранился и дом на Ришельевской 47, где когда-то размещалось детище Ефима Фесенко.

Нечуй-Левицкий. Французский бульвар

Классик украинской литературы Иван Семенович Нечуй-Левицкий написал роман «Над Черным морем», действие которого происходит в Кишиневе и Одессе в 1880 году. Основное внимание автор уделил героям романа, но есть в нем и живописные картины Черного моря. В Одессе события по большей части происходят на Малом и Большом Фонтане. Вот как писатель описывает дорогу на Малый Фонтан на паровой конке:

«Вагон тихо покатился по дороге, недавно политой водой. По обе стороны дороги мелькали дачи, которые тонули в садах из акаций и абрикосов. Поезд ехал будто лесом, между двумя зелеными стенами. Между акациями иногда выглядывали белые стены дач одесских банкиров и аристократов, красивых, как игрушки, с легкими портиками, с колоннами, оплетенными диким виноградом. Перед дачами, в двориках, зеленели просторные цветники.

Иван Семенович Нечуй-Левицкий

На зеленом свежем газоне везде темнели разбросаные, словно елки, темно-зеленые кусты туй, светились пятнами клумбы цветов, кусты роз-центифолий. На мраморных столбиках стояли среди газонов вазоны со старыми вьющимися столетниками. От тех вазонов и клумб, от тех роскошных зеленых закоулочков веяло прохладой. Далее дорога стала еще веселее: сады стали гуще; позади садов зеленели виноградники. Из-за акаций выглядывали легкие башни, серенькие красивые купола тех дач, которые стояли на холмах над самым морем. Везде мелькали чистые цветники, веселые окошки, красивые портики. Три версты веселой дороги пролетели так быстро, что молодая компания и не заметила».

Какой приятной в 1880 году была дорога по Французскому бульвару, а ведь это и был Малый Фонтан! А сейчас что там происходит? Писатели будущего так опишут Французский бульвар: «Магнитотрамвай пятого маршрута дерзко вгрызался в сумасшедший поток аэромобилей последних марок, которые неслись в узком коридоре между высоченными небоскребами из стали и стекла, в которых жили мутанты, после того как отсюда сбежали люди. Некоторые из небоскребов принадлежали известным олигархам и казнокрадам, а некоторые – обезличенным всемирным корпорациям, специализирующимся на высасывании жизненных соков из всего, что движется. Дорога, вначале скучная, дальше стала веселее – возле одного из небоскребов росло удивительное дерево высотой один метр, единственное живое растение на всем этом бульваре. На дереве каким-то чудом сохранился один полузавядший листик, к которому стояла очередь из мутантов. Каждый мутант опускался перед деревцем на колени, наклонялся к листику и пытался вдохнуть десять молекул кислорода, вспоминал то время, когда он был человеком, после чего уходил, давая возможность проделать эту процедуру следующему мутанту». Именно так и напишут!

Французский бульвар

Есть в романе также описание типичной одесситки тех времен. Вот что говорит главная героиня романа Саня Навроцкая:

«Вот перешла бульвар, и как взглянула на уборы одесских дам, так чуть не ослепла! Рябое, красное, зеленое, желтое, синее и всякое. Идет навстречу нам здоровая, полная купчиха-еврейка. Расписана и размалевана, как будто индийский идол. Я на ней насчитала восемь цветов! Подумайте: платье светло-красное, накидка темно-зеленая, на шее гирлянда из толстых круглых кораллов и золотой огромный медальон на толстой золотой цепочке, еще и сверху розовая лента с длинными концами до пояса; на груди синяя ленточка: через всю грудь до пояса болтается золотая цепочка, а между грудей на пуговице она прицепила золотые часы, будто орден какого индусского льва или тигра. На голове черный парик с начесом, а на парике копна желтых и красных роз, а сверху торчит черное перо. Добавьте к этому белые ботинки с серебряными застежками – и получится американский индеец на параде! Ну и умора в нарядах здешних дам, как будто в Константинополе, что ли».

На Французском бульваре

Такие персонажи и по сей день ходят по Одессе, я встречаю таких мадам минимум два раза на дню!

Кто меня удивил в романе Нечуй-Левицкого, так это главные героини: Саня Навроцкая и Надя Мурашкова. Какие-то они странные: грезят о всемирном благе, о самопожертвовании во имя прав человека и женщин, и при этом избегают банкиров, бизнесменов и торговцев. Богатые женихи наводят на них скуку. Мурашкова просто спринтером бегает от красавца банкира. Так действительно было в девятнадцатом веке? Мне кажется, они не одесситки, – в романе они приезжают в Одессу из Кишинева. Это какое-то молдавское помутнение. Хотя тоже странно, был я в Молдове, был в Кишиневе, там девушки к богатым женихам, всяким бизнесменам, очень даже неплохо относятся. Странный он был, этот девятнадцатый век.

Куяльник

Куяльницкий лиман, как и Хаджибеевский, фактически примыкает к черте города, по его южному берегу проходит объездная дорога. Кто еще не знает (а материковые граждане, оторванные от моря часто спрашивают) лиман – это залив при впадении реки в море, можно сказать озеро у моря. Лиман часто отделяется от моря полоской суши, которая называется пересыпью. Нужно еще вспомнить, что лиман когда-то и был морским заливом, а полоска суши появилась пятьсот – семьсот лет назад. А рядом, на Жеваховой горе были исторические поселения, о которых я написал в соответствующей статье. С незапамятных времен в лимане добывали соль. Мелководность и соленость часто приводит к образованию лечебных грязей, что и произошло в Куяльнике. И грязь Куяльницкого лимана одна из самых известных и ценных в нашей стране.

Андреевская лечебница

История знаменитого курорта началась в 1833 году, когда по приказу градоначальника Одессы и губернатора графа Воронцова на лимане была построена первая лечебница. Сам лиман, кстати, до 1917 года назывался Андреевским, так как именно личный врач семьи Воронцовых Эраст Степанович Андреевский как сейчас бы сказали «педалировал» идею учреждения грязелечебного курорта.

Общий вид

Памятник Э. А. Андреевскому

Куяльник в девятнадцатом веке был светским местом, лечебницу окружали многочисленные дачи, был также устроен променад, где дачники и дачница могли прохаживаться, демонстрировать платья и шляпки, а также узнавать последние сплетни из города. Сдавались и комнаты – на сезон можно было снять приличное жилье за 50-200 рублей, что для людей из общества было не такими большими деньгами. Доехать до курорта можно было на поезде, который отправлялся от подножия нашей знаменитой лестницы каждый час. Правда станция была не прямо возле лимана, а, как и сейчас, от железнодорожных путей нужно было пройти или проехать на бричке пару верст. До устройства водопровода Куяльник страдал той же болезнью, что и Одесса – не было в достатке пресной воды. Рыли колодцы, возили воду бочками. В конце девятнадцатого века была построена новая лечебница. В советское время курорт не забыли. Несмотря на то, что он сильно пострадал во время Второй мировой войны из-за затопления Пересыпи, курорт возродили в послевоенное время. Были построены свечки-многоэтажки, не очень красиво, зато можно принять больше трудящихся. Курорт популярен и сейчас, здесь лечат заболевания позвоночника, мужские и женские болезни, нервную систему приводят в порядок, улучшают кровообращение, приводят в порядок кожу, если с ней что не так. Куяльницкие грязи развозят и по другим одесским санаториям, по тем которые еще не распилили и не продали. Я, например, остался очень доволен грязелечением в известном одесском санатории «Лермонтовский».