Текст книги "Полуденный мир"

Павел МОЛИТВИН
ПОЛУДЕННЫЙ МИР

Пролог
ЧЕРВЬ ПОГУБИТЕЛЬ

На помощь! Помогите! Помогите! Крик донесся со стороны реки и заставил юношу остановиться. Можно было, не обращая внимания на призывы о помощи, идти вперед – Мгал не имел причин вмешиваться в местные усобицы. Однако он, помня наставления Менгера, привык воспринимать каждый зов о помощи как обращение лично к нему, не ответить на которое значило не только нарушить собственную клятву, данную над могилой старика, но и сделать весь поход на юг бессмысленным. Если он боится вступиться за гонимого, незачем было покидать родное селение – жить, трясясь за свою шкуру, он мог и там. Снова, в который уже раз за последние три года, внутренний голос сказал Мгалу: «Ты не сумел помочь гибнущему тогда, так не мешкай сейчас!» – и он стал пробираться к реке.

Голова пловца то исчезала, то появлялась среди пологих волн, но у Мгала не возникло ощущения, что тому что-то угрожает, пока внимание его не привлекло шевеление кустов на противоположном берегу. Ширина реки в этом месте достигала более полусотни шагов, и юноша не сразу заметил коренастые фигуры смуглокожих. Несмотря на то что путь их затруднял густой кустарник, похожие на гигантскую паутину переплетения лиан и заросшие высоким тростником болотца, преследователи почти не отставали от своей жертвы. Судя по тому, что юноша, звавший на помощь, не выпускал из рук обломок древесного ствола, пловец он был скверный, и рано или поздно течение должно было снести его к левому берегу, прямо в руки смуглокожих, на что те, по всей видимости, и рассчитывали.

– По-мо-ги-те! – вновь закричал юноша, и на этот раз в голосе его Мгалу послышался не только призыв о помощи, но и насмешка над преследователями, остановившимися на мгновение перед преградившим им путь широким ручьем.

– Держись! – крикнул Мгал и, отбросив мешавшие бежать копье и плащ, прибавил шагу.

Юноша приподнял над водой светловолосую голову, желая понять, откуда раздался ободряющий возглас. Преследователи завопили что-то нечленораздельное, вокруг пловца начали падать стрелы, и, понимая, что, помедли он хоть чуть-чуть, дело может принять дурной оборот, Мгал бросился в воду.

Несколько мощных гребков вынесли его на середину реки. Вцепившись в обломок дерева, державший незнакомца на плаву, и сильно работая ногами, он погнал его к правому берегу.

Видя, что добыча ускользает, смуглокожие не на шутку обозлились. Воздух огласили яростные вопли, стрелы дождем посыпались на Мгала и светловолосого юношу. Казалось, минуты их жизни сочтены, однако неровное течение реки мешало преследователям взять верный прицел, да и стрелками они оказались неважными. Ободренный неожиданной помощью, незнакомец повернул к Мгалу ухмыляющееся лицо:

– Нам бы только до того берега добраться, реку они переплыть не посмеют! Клянусь Небесным Отцом, в жизни не видал таких отвратительных лучников! Я… – Закончить ему не удалось. Короткая стрела клюнула его в голову, и вода вокруг окрасилась кровью.

– Проклятье! – проскрежетал Мгал, ухватил начавшего тонуть незнакомца за волосы и ещё сильнее заработал ногами и свободной рукой. До берега, к счастью, осталось совсем немного.

– Эмрик? – повторил Мгал и пожевал губами, словно пробуя незнакомое имя на вкус. – Чем же ты обидел смуглокожих? Что заставило их гнаться за тобой и желать твоей смерти?

– Доподлинно не знаю, а предполагать можно всякое, – беззаботно отозвался юноша. – Я зашел в их поселок, чтобы сменять шкуры на соль, и начал сговариваться с женщинами, но тут из общинной хижины высыпали их мужья и вознамерились схватить меня. Может, хотели продать Торговцам людьми, может, собирались превратить в общинного раба или принести в жертву своим божествам – спрашивать было недосуг.

Юноша говорил на языке Лесных людей, с незнакомым акцентом: чуть пришепетывая и невнятно произнося окончания слов. Имя у него тоже было странное, – впрочем, с тех пор как Мгал ушел из родного селения, ему постоянно приходилось сталкиваться со всевозможными странностями, и он уже начал привыкать к этому.

– Что заставило тебя покинуть отчий кров и куда держишь ты путь?

Эмрик задумался, поднял руку, то ли намереваясь почесать в затылке, то ли проверяя, не съехала ли наложенная Мгалом повязка. Узкое лицо его с тонкими бесцветными бровями и острым подбородком сделалось печальным.

– Я иду с запада. Моя деревня попала под власть Черного Магистрата, и мне пришлось бежать куда глаза глядят.

– Под чью власть?.. – переспросил Мгал, но ответа не получил.

Охватив длинными руками костистые плечи, Эмрик промолчал. Некоторое время он сидел неподвижно, уставившись на подернутые пеплом уголья костра, потом поднял глаза на Мгала:

– А как очутился в этих краях ты? Какой недобрый ветер пригнал тебя сюда с Благословенного севера?

– Слухи о Дивных городах юга достигли болот, раскинувшихся за Облачными горами. Желание увидеть их побудило меня добраться до снежных вершин и пройти Орлиный.

– Фью-ить! – тихонько присвистнул Эмрик и впился в Мгала испытующим взором.

Этот высокий широкоплечий красавец с гривой разметавшихся по плечам темных, почти черных, волос говорил невероятные вещи. Прошел Орлиный перевал – это ж надо! Хотя, глядя на его налитые силой, буграми выпирающие мускулы, гладкую, покрытую здоровым золотистым загаром кожу, можно было поверить и в это. Эмрик ещё раз взглянул на Мгала. Широкое скуластое лицо его спасителя выражало спокойствие, дружелюбие и уверенность в своих силах. Что ж, такому нет нужды врать. Эмрик вздохнул и подвинулся поближе к остывающим углям – ночь обещала быть холодной, а ни плащей, ни какой-либо иной одежды, кроме набедренников, у них не осталось.

– Куда собираешься ты направить свои стопы теперь? – – снова спросил Мгал и пошевелил палкой в костре, подняв легкое облачко пепла.

– Если не возражаешь, я пойду с тобой. Слухи о диковинах юга долетали и до меня.

Мгал кивнул.

– Жаль, что оружие свое я потерял, – прибавил Эмрик, с завистью глядя на рукояти клинков, торчавшие, словно маленькие крылышки, из-за плеч его собеседника.

Мгал понимающе усмехнулся и, отстегнув от пояса тяжелый нож, бросил его через костер своему новому товарищу:

– Быть может, это придаст тебе уверенности?

– Дважды я твой должник. – Эмрик обнажил клинок до половины и с просветлевшим лицом прицепил ножны к широкому поясу.

Плот, состоящий из трех связанных лианами бревен, медленно влекомый течением, скользил вдоль низких берегов на юго-восток. Далеко позади остались кострища смуглокожих, потерявших, по всей видимости, надежду добраться до Эмрика. Река постепенно расширялась, правый берег становился выше и выше, и Мгал не удивился, когда за очередным поворотом взору его открылось просторное сине-зеленое озеро.

Восточный, болотистый берег его был негостеприимен даже на вид, и приятели не сговариваясь направили плот вдоль правого берега. Песчаный пляж, нанесенный течением реки, сменился каменистым, нависающим над водой обрывом, оканчивавшимся гранитным языком, среди далеко отстоящих друг от друга валунов которого расхаживали высоконогие цапли, выклевывавшие на мелководье рыбешек и прилепившиеся к камням треугольные ракушки.

Эмрик свесился с плота, держа в руках палку с примотанным на конце ножом. Раз, второй, третий погрузил он свое орудие в воду, и вот уже среди бревен заблистали чешуей лупоглазые рыбины с длинными зубастыми мордами.

– Что ни говори, а край здесь благодатный. Где вода – там и пища, не то что у нас, – проговорил юноша, выкидывая очередную рыбину на плот, и поднял глаза на Мгала: – Ты будто встревожен чем-то или тебе не по вкусу здешние узколобы?

– Слишком хорошо это озеро, чтобы быть ничьим. Посмотри-ка вперед, на тот мыс. Или мне чудится?

Заслоняясь от солнца, Эмрик приложил к глазам ладонь:

– Похоже на священный столб?

Мгал промолчал, напряженно вглядываясь вдаль. Вечернее солнце било прямо в глаза, низко повиснув над темной щетиной леса, окаймлявшего западный берег. Посреди глубоко выдающегося в озеро мыса высился удивительно ровный столб, а рядом с ним, чуть ближе к воде, темнели какие-то вертикальные черточки. Северянин прищурился, но даже его зоркие глаза не могли различить подробности. Инстинкт охотника говорил ему, что каменный язык, мимо которого они проплывали, – лучшее место для ночлега, и в то же время любопытство, словно пчелу на цветок, тянуло его к дальнему мысу.

– Когда мы доплывем до него, солнце будет совсем низко, но заметить людей мы успеем, а тьма поможет нам скрыться, если в этом возникнет необходимость, – пробормотал Мгал – за время странствий у него появилась привычка размышлять вслух.

– Места поклонения посещают не часто. Почему бы здешним идолам не покараулить наш сон?

– Ты не боишься гнева местных богов?

– После того как Черные Маги пришли в нашу деревню, я перестал бояться чего-либо, – сказал Эмрик и оттолкнулся шестом от берега. Мгал взялся за грубое подобие весла, и неуклюжий плот, подгоняемый слабым течением, начал отдаляться от берега.

Расчет северянина оказался верным – они подплыли к мысу, когда последние солнечные лучи золотили темные воды обширного озера. Узкая и низкая гряда, выбегавшая из леса, являлась в отличие от предыдущей косы единым каменным массивом, кое-где растрескавшимся, поросшим стелющимся кустарником и буро-зеленым мхом. Казалось, огромный глег вошел некогда в озеро, намереваясь переплыть его, опустился по гребень в воду, да так и замер на века, пронзенный чудовищным дротиком священного столба.

Потемневший от времени, столб этот, изукрашенный диковинными резными мордами, фигурами рыболюдей, змеептиц, торгалов и вишу, укреплен был в глубокой трещине посреди мыса, в сотне шагов от воды. А прямо перед ним, значительно ближе к озеру, поднимались два столба поменьше, к которым был привязан человек.

– Жертвоприношение Духу озера, – нарушил молчание Эмрик, разглядывая обвисшую фигуру, руки которой были растянуты ремнями, закрепленными на верхушках столбов.

– Человек ещё жив, и мы можем спасти его. Однако это навлечет на нас гнев Озерного духа и зажжет в сердцах местных жителей жажду мщения. – Мгал отложил весло, соединил растопыренные пальцы рук и замер, то ли прислушиваясь к чему-то, то ли обращаясь к своим богам за помощью и советом.

– Смуглокожие, из-под носа которых ты меня утащил, до сих пор пылают жаждой мщения. Жжет ли тебя пожар их сердец?

– Тогда я знал – быстрая река унесет нас от беды. Но здесь… Охотники выследят нас в лесу, Озерный дух отомстит за обиду на воде.

– Дрожащего пожрет молочный поросенок, смельчак одолеет глега.

Мгал ухмыльнулся и погнал плот к каменной косе.

Как он и ожидал, в жертву Духу озера была предназначена девушка. Руки и ноги её украшали браслеты из мелких ракушек, шею и талию опутывали многорядные ожерелья и пояс, в которых раковины покрупнее чередовались с просверленными косточками мгеллы и каменного яблока. Черные волосы её были заплетены в дюжину тонких косичек, с подвешенными на концах деревянными фигурками рыб.

Девушка была без сознания и, когда Мгал перерезал поддерживающие её ремни, наверняка бы упала, не подхвати Эмрик бессильное тело на руки.

– Она совсем закоченела, но ещё дышит. – Эмрик опустил девушку на землю и принялся растирать ей руки и ноги.

– Напои её, пока я осмотрюсь. Авось отыщу местечко для ночлега. Тьма вот-вот падет, и забираться на ночь глядя в лес будет верхом безрассудства, – хмуро бросил северянин, исчезая в фиолетовом сумраке.

Эмрик удвоил старания, девушка стала дышать ровнее и, не открывая глаз, застонала. Руки и ноги её начали конвульсивно подергиваться.

– Сейчас, сейчас, потерпи немного… – Эмрик отнес девушку на берег и вылил ей на голову несколько пригоршней воды. Несчастная зашевелила потрескавшимися, распухшими губами, жадно сделала глоток-другой из его рук. Глаза её открылись, но сознания в них ещё не было.

– Пошли, есть тут неподалеку подходящая ложбинка, – проговорил Мгал, появляясь из сгустившегося мрака.

– Не забудь взять узколобов и мою острогу.

– Не забуду, – буркнул северянин.

Эмрик подхватил слабо постанывающую девушку. Плеснула о камень вода, и откуда-то издалека, с другой стороны озера, донесся унылый крик ночной птицы.

Мгал распластал узколобов и протянул рыбины товарищам:

– Костер пока разводить поостережемся.

Девушка благодарно улыбнулась; Эмрик же, понюхав сырую, пахнущую водорослями рыбью тушку, поморщился и недовольно покачал головой:

– Ее бы запечь в золе, отварить или хоть подкоптить малость.

Мгал пожал плечами и вонзил острые зубы в белое, истекающее соком мясо. Ночь они провели в неглубокой ложбине, тесно прижавшись друг к другу, и все же задолго до восхода солнца проснулись от цепенящего тело холода. Ветерок, гулявший над озером, прохватил до костей даже Мгала, давно уже привыкшего спать где придется, где застанут его превратности пути. Лязгая зубами от утреннего озноба, юноши ополоснулись и устроили короткую схватку, заставившую быстрее побежать кровь по жилам и согревшую, кажется, даже девушку, с любопытством наблюдавшую за их единоборством.

Мгал с наслаждением рвал зубами чуть сладковатое, волокнистое мясо, чувствуя, как с каждым съеденным куском живительное тепло разливается по телу. Занятый едой, он, однако, не забывал исподтишка наблюдать за своими сотрапезниками. Эмрик ел с видимым отвращением, ел, чтобы набраться сил и выстоять в испытаниях, которые готовит им грядущий день. Умело отделяя мясо от костей и чешуи, Девушка насыщалась с быстротой оголодавшего зверька, из чего северянин заключил, что последнее время ей редко удавалось наедаться досыта.

При свете занимавшейся зари он наконец смог рассмотреть незнакомку как следует и поразился странному, красно-коричневому цвету её кожи, так непохожему на желтоватую смуглоту населявшего здешние леса и равнины народа монапуа. Круглое лицо её с маленьким подбородком, ровными дугами бровей и сочными, выразительными губами ничем не напоминало грубые черты охотников монапуа – низколобых плосколицых людей, пегие волосы которых напоминали высушенный мох северных болот, служивший соплеменникам Мгала для затыкания щелей в избах. Покатые плечи её, высокая грудь с торчащими в разные стороны острыми сосками, тонкая талия, круглые бедра и плоский живот говорили о том, что девушка, которую вчера в потемках он из-за малого роста и хрупкого сложения принял было за подростка, уже вполне сформировалась и в недалеком будущем обещает стать настоящей красавицей.

– Твое племя всегда посылает Духу озера своих лучших дочерей? – спросил Мгал, отбрасывая тщательно обглоданный хребет узколоба в сторону и вытирая руки о набедренники.

Внимательный взгляд северянина не укрылся от девушки, а слова заставили зардеться от удовольствия. Чтобы скрыть блеск глаз, она на мгновение опустила ресницы и ответила, слегка коверкая наречие Лесных людей:

– Меня зовут Чика. Я родилась и выросла в поселке ассунов. Охотники монапуа выкрали меня вместе с другими девушками во время последнего набега.

– Ты принадлежишь к народу ассунов?

– Да! Мои предки были Строителями Городов. – Девушка гордо вскинула голову, но тут же снова потупилась.

– Твой поселок расположен за озером?

– За озером и лесом, у подножия Трех Холмов. – Чика махнула рукой, указывая на юго-запад.

– Что ж, может статься, нам окажется по пути. – Мгал поднялся и поправил ремни, к которым крепились скрещенные за его спиной мечи.

– По пути? – Улыбка на лице девушки погасла. – Бесстрашные воины, я благодарю вас за помощь, – Чика опустилась на колени и, склонив голову, коснулась ею земли, – но боюсь, отважный поступок ваш будет стоить вам жизни. Сюда уже, верно, посланы гонцы проверить, принял ли Озерный Отец приношение, а за ними явится все население деревни. Монапуа ненавидят чужеземцев и не простят святотатства. Чтобы умилостивить Озерного Отца, они всех нас принесут ему в жертву, и Червь Погубитель приплывет забрать её.

– Быть может, мы ещё успеем ускользнуть? Я не вижу лодок на озере. – Эмрик прищурился и после недолгого молчания уверенно повторил: – Нет, не вижу.

Чика грустно улыбнулась, снизу вверх глядя на статных юношей.

– Вы смотрите не туда. Монапуа придут из леса. Их лодки не посмеют коснуться воды, пока они не убедятся, что Озерный Отец принял жертву. Посланный им Червь Погубитель утопил недавно две лодки, и страх перед ним слишком велик. Потому-то и решили они принести в дар Озерному Отцу не зверя, как обычно, а человека.

– Если монапуа придут лесом и не надо опасаться погони на лодках, что мешает нам пересечь озеро на плоту? Сумеешь ты отыскать дорогу к своему селению?

Девушка напряженно вслушивалась в речь Мгала – она не долго жила в деревне охотников и не успела хорошо выучить язык Лесных людей. Сначала ей показалось, что она ослышалась, но, уверившись, что смысл сказанного северянином понят ею верно, вскочила и, с искаженным ужасом лицом, начала что-то быстро и взволнованно говорить на своем родном языке.

Мгал нахмурился. Он плохо знал наречия южан и понял одно: мысль о путешествии через озеро страшит девушку, твердо убежденную в том, что, пока гнев Озерного Отца не утолен, нечего и думать благополучно переправиться на противоположный берег по воде.

Заметив затруднение Мгала, Эмрик пришел ему на помощь:

– Чика говорит, что мы не ведаем страха и, конечно же, отважные воины. Мускулы наши похожи на корни дерева берро, и нам ничего не стоит убить дюжину монапуа, однако справиться с Червем Погубителем, стерегущим водный путь, не под силу всему племени охотников. Она говорит, что вера монапуа вовсе не вздор и если мы сомневаемся в её словах, то можем сами убедиться в существовании Червя Погубителя. Он приплывет сюда с первыми лучами солн-Ца. Клянусь Усатой змеей, похоже, мы попали в скверную историю. В лесу нас без труда изловят охотники, а на озере пожрет этот самый Червь.

– Ерунда! – Мгал нетерпеливо передернул плечами. – Никакие черви не помешали нам плыть вчера, не помешают и сегодня! Солнце, впрочем, уже взошло, пошли на берег и посмотрим, что за тварь служит здешнему Озерному Отцу.

Поверхность озера была подернута легкой рябью и совершенно пустынна. Не было видно птиц, не плескала рыба. Некоторое время все трое стояли неподвижно, любуясь вызолоченным зарей небом, наслаждаясь глубокой тишиной, в которой зарождался новый день.

– Ну, где же твой Червь? – обернулся Мгал к Чике. Зябко ежась, девушка молча вглядывалась в озерную гладь.

– Когда охотники монапуа приносят жертвы Духам леса, их обычно разрывают дикие звери или заживо сжирают красные муравьи. Обычай мерзкий, спору нет, но…

– Вон он, Червь Погубитель, глядите! – торжественно провозгласила девушка, прервав Мгала на полуслове.

Что-то белое на мгновение показалось на поверхности озера. Вода на расстоянии полета стрелы от оконечности мыса вспучилась, опала, пестрое длинное тело тускло блеснуло в солнечных лучах и исчезло. Эмрик попятился, Мгал издал негромкое восклицание, на лице его застыло выражение крайнего изумления.

Пятнистое тело вновь показалось над водой: словно полдюжины горбов одновременно выросли на поверхности и стремительно двинулись к берегу. Потом ближайший из них начал подниматься, превратился в чудовищную петлю, ушел под воду, снова вынырнул, распрямился, и юноши увидели мерзкую безглазую морду с круглым воронкообразным ртом.

– Ведьмин сок! Значит, все это истинная правда! – прошептал Мгал, отступая от воды. – Длина, гадины не меньше сорока шагов, и при этом она вдвое толще меня! Такой действительно ничего не стоит перевернуть лодку!

– Он обгонит самую быструю лодку, перевернет самый тяжелый плот! – лязгая зубами от страха, добавила Чика.

Пятнистый Червь между тем приближался к мысу. То исчезая под водой, то снова появляясь на поверхности, он, казалось, демонстрировал свое величие и мощь. Сбирал и распускал гигантские петли, поднимал фонтаны брызг или беззвучно, без единого всплеска, вкручивался в глубь озерного изумруда.

Мгал, Эмрик и Чика пятились все дальше от берега, не в силах отвести глаз от приближающейся твари.

Гигантский Червь достиг земли и извиваясь начал выползать на берег. Теперь можно было уже хорошо разглядеть его испятнанное бурыми кляксами белесое тело, покрытое густым слоем полупрозрачной слизи; узкие жаберные щели и короткие плавники у основания головы; длинный и низкий спинной гребень, придававший ему сходство с колоссальным угрем.

– Не червь, не рыба и не змея! – бормотал Мгал себе под нос. – Скверно должны себя чувствовать охотники монапуа, живя по соседству с таким гадом!

Выбравшись на берег, Червь Погубитель подполз к жертвенным столбам, застыл перед ними на несколько мгновений и двинулся к священному столбу. Обвил его кольцами и замер, подняв ужасную голову к небу.

– Он молится! Молится!… – простонала Чика и в изнеможении начала оседать на землю.

Червь же, будто и правда совершив какой-то обряд, развернул свои кольца и быстро заскользил к воде. И тут от дальнего, уходящего в лес конца мыса послышался тихий рокот барабанов.

Затравленно оглянувшись по сторонам, Мгал вцепился в рукояти мечей, торчащих над его плечами. Еще раз окинул взглядом узкий полуостров, далеко вдававшийся в пустынную гладь озера, н заскрежетал зубами.

– Охотники монапуа – это беда почище Червя Погубителя, – бледнея, промолвил Эмрик. Поднял острогу, сделанную из подаренного Мгалом ножа, подержал в руках и со вздохом отбросил в сторону. – Нет, силой тут ничего не добьешься…

Некоторое время он стоял в задумчивости, покусывая губу и наблюдая за тем, как смуглокожие охотники выходят из леса, потом повернулся к Мгалу:

– Я попробую спасти наши головы, но для этого ты должен оставить мечи в покое и попытаться припомнить две-три фразы на языке юргов.

Мгал кивнул, мрачно наблюдая за приближающимися охотниками. Растянувшись во всю ширину мыса, потрясая копьями и луками, подбадриваемые барабанным боем, они медленно надвигались на вторгшихся в их владения чужеземцев. Человек сорок—пятьдесят мужчин, а под прикрытием деревьев затаились женщины, не менее кровожадные, чем их мужья и братья…

Приказав Чике спрятаться, Эмрик сделал несколько шагов навстречу монапуа и, подняв над головой руки, зычно крикнул:

– О-хой! О-хэви ва хой! Мир великому народу охотников, живущему под покровительством Озерного Отца!

В рядах наступающих произошла заминка, однако барабаны продолжали вести свою зловещую перекличку.

– Большой колдун племени юргов и его младший брат пришли с молениями к Озерному Отцу монапуа!

– О-хой! – рявкнул Мгал во всю глотку.

– Что привело колдунов юргов на землю монапуа? – выкрикнул один из охотников, боевая раскраска которого была несколько ярче, чем у его соплеменников.

– Желтая смерть пришла в селения юргов, и нет от неё спасения ни старым, ни малым.

Остановились, смешались ряды охотников. Замолкли барабаны. «Желтая смерть, Желтая смерть, Желтая смерть…» – эхом прокатился над мысом многоголосый шепот. Страшная смерть, беспощадный бич, поражавший деревни и селения, стиравший с лица земли племена и целые пароды, вновь обрушился на мир.

– Что ищет Большой колдун юргов на земле монапуа? Разве не знает он и его младший брат, что смерть ожидает здесь всех чужаков? – снова вопросил все тот же охотник, но не было на этот раз уверенности в его голосе.

– Боги юргов бессильны против Желтой смерти. Они велели Большому колдуну просить помощи у Озерного Отца монапуа.

– О-хой! О вари та зи верги! Гарр! Гарр! Гарр!.. – прокаркал, пророкотал Мгал. Завыл волком-одиночкой, заклекотал, подражая зову фарби – божественной птицы юргов.

– Степями и лесами шел Большой колдун к Озерному Отцу, выполняя волю своих богов, – продолжал Эмрик размеренно и чуть напевно. – По реке и озеру лежал его путь к священному мысу монапуа. Червь Погубитель, сын Озерного Отца, не тронул Большого колдуна, признав его право вознести молитву. Почему же звучат боевые барабаны охотников? Или перестали они чтить Озерного Отца, или знают тайное слово, отведущее Желтую смерть от их деревни?

Снова пронесся над мысом испуганный шепот: «Желтая смерть, Желтая смерть, Желтая смерть…» Даже сквозь боевую раскраску охотников видно было, как побледнели, посерели от ужаса их лица при воспоминании о страшной болезни, от которой тело покрывается лимонными пятнами, вылезают волосы, выпадают зубы, вялыми и дряблыми становятся мощные мышцы и бодрый и сильный человек, превратившись за считанные дни в жуткое подобие скелета, в корчах и судорогах, с кровавой пеной на устах покидает этот мир.

– Погодите! Стойте на месте, чужеземцы! Нам надо посоветоваться, – возвестил Старший охотник – высокий мужчина с пестро раскрашенным лицом и грудью, с характерными для монапуа вывернутыми ноздрями и лиловыми бесформенными губами.

– Мы будем ждать решения Мужей Совета, – согласился Эмрик и опустился на землю. – Уф! – Он вытер выступившую на лбу испарину, узкое лицо его разом сморщилось и будто постарело. – Начало неплохое – нас не истыкали стрелами и не подняли на копья. Рычал и ревел ты восхитительно, – подмигнул он Мгалу и знаком предложил ему присесть рядом.

– Ловко ты придумал про юргов. И про Желтую смерть вовремя вспомнил. – Произнеся последние слова, северянин понизил голос и щелкнул пальцами, отгоняя призрак страшной болезни.

– Довелось мне с ними кочевать, да н про Желтую смерть я от них немало слыхал. – Эмрик судорожно зевнул, потер лицо руками и тихонько позвал: – Чика! Чи-ка!

– Тут я. – Девушка выглянула из заросшей кустарником лощины, в которой они провели ночь.

– Червь Погубитель на этот мыс только по утрам наведывается?

– По утрам, в солнечную погоду. Но лодки он топит в любое время дня и ночи.

– Ага, – юноша довольно хмыкнул, – это нам подходит.

Он наклонился к Мгалу и тихо зашептал ему что-то на ухо. Некоторое время тот внимательно слушал, потом на губах его появилась свирепая усмешка.

– Ты смел, как рысь, и хитер, как лесная мышь. Если нам удастся вырваться из этого осиного гнезда, моя добыча будет твоей добычей, а твои враги – моими врагами. – Мгал опустил тяжелую руку на плечо товарища.

– Мы вырвемся, клянусь Усатой змеей! Страх перед Желтой смертью сделает монапуа покладистыми, да и с юргами они в былые времена часто объединялись для набегов. Пусть охотники поверят мне хоть на четверть, даже тогда они не посмеют отказать нам в праве на ритуальное моление…

Призывно зарокотал барабан, юноши вскочили с земли, и Эмрик сделал несколько шагов к группе охотников, замерших в торжественных позах. Пестро раскрашенный высокий мужчина, начавший переговоры с Эмриком, отделился от своих и тоже сделал три церемонных шага навстречу чужеземцам.

– Вожди монапуа держали совет и решили разрешить Большому колдуну юргов молиться на священном месте. Пусть он попросит у Озерного Отца защиты от Желтой смерти не только для своего, но и для нашего племени. – Старший охотник говорил медленно, значительно покачивая головой в такт своей речи. И так же значительно кивали головами в круглых меховых шапочках, чудом державшихся на их затылках, кряжистые Мужи Совета, стоящие полукругом за его спиной. – Мы надеемся, что моления и беседы с Озерным Отцом не займут много времени, и требуем, чтобы Большой колдун юргов и его младший брат не покидали священного мыса. Если они попытаются войти в лес монапуа, их ждет скорая смерть.

– Они боятся, что мы попробуем удрать по суше! – процедил Мгал.

– Или страшатся, как бы мы не занесли на их землю Желтую смерть, – тихо отозвался Эмрик.

– Кроме того, мы хотим знать, что сделали чужеземцы с девушкой, предназначенной в дар Озерному Отцу, – продолжал Старший охотник. – Пусть брат Большого колдуна ответит монапуа, и охотники уйдут в лес.

– Большой колдун юргов благодарит Мужей Совета за разрешение обратиться к Озерному Отцу и в молениях своих не забудет великий народ монапуа. Мы уйдем отсюда вслед за Червем Погубителем на рассвете завтрашнего дня. – По толпе охотников прошел сдержанный гул удивления, но Эмрик сделал вид, что не понимает, чем он вызван. – Мы не будем пытаться войти в лес монапуа, однако для свершения ритуальных обрядов Большому колдуну необходим свежезарезанный кабан, древесный ствол длиной в семь шагов, толщиной в обхват и связка прочных лиан. Если охотники доставят все это на мыс, Большой колдун оставит им в благодарность за труды свои заговоренные мечи, снискавшие ему славу во многих набегах.

Стоящий в отдалении Мгал вытащил оба меча и поднял их над головой. Вид ярко блестевших на солнце широких обоюдоострых клинков исторг из уст охотников радостный вопль.

– Девушка мешала нашим молениям, но мы не причинили ей зла. Перед тем как уплыть, мы снова привяжем её на прежнем месте, и днем позже Червь Погубитель возьмет предназначенную ему жертву. – В знак того, что больше ему сказать нечего, Эмрик опустил воздетые к небу руки.

– Охотники монапуа удовлетворены. Все требуемое для свершения ритуальных обрядов вы получите ещё до того, как солнце достигнет зенита. Пусть Озерный Отец внемлет вашим мольбам, а Червь Погубитель будет к вам милостив.

– О-хой! О-хэви ва хой!

Ударили барабаны. Охотники монапуа, то и дело оглядываясь, потянулись к лесистому концу мыса, а Эмрпк лег на землю, пережидая, пока утихнет бившая его тело крупная дрожь.

Мужи Совета сдержали обещание, и к тому времени, как Эмрик, искусно орудуя острогой, сумел выловить десяток мелких рыбешек, а солнце вошло в зенит, охотники монапуа притащили на мыс все необходимое для молений Большого колдуна юргов. Вероятно, им хотелось поближе посмотреть на диковинного чужеземца, но, повинуясь наказам старейшин, опасавшихся Желтой смерти и колдовских чар, они, сбросив принесенный груз у основания мыса, поспешно удалились.

По совету Мгала Чика весь день оставалась в лощине, где наблюдатели монапуа, во все глаза следившие за чужаками, не могли её видеть. Прежде всего она, как требуют того нравы ассунов, сплела себе из травы передник и короткую юбку. Потом разожгла маленький костерок и испекла пойманных Эмриком рыб, предварительно выпотрошив их и набив душистой травкой шиссу, в изобилии росшей поблизости. Она не знала, чем занимаются юноши, перетащившие приношения охотников к священному столбу, но была уверена, что они приводят в исполнение какой-то хитрый план, позволяющий им спастись от монапуа, и, когда Мгал с Эмриком пришли на её зов к костру, ни о чем их не спросила.

Наскоро поев и похвалив стряпню девушки, они опять отправились на дальний конец мыса, откуда вскоре послышались пронзительные вопли и повалил густой дым, означавший, что моления начались. Чику чрезвычайно интересовало, что задумали её спасители, но, пересилив любопытство, она принялась за порученное ей дело – плетение из лиан длинной прочной веревки.