Текст книги "Полуденный мир"

Услышав прерывистый свист, Мгал спрятал нож в ножны, сунул заготовки стрел в заплечный мешок и взбежал по крутой тропинке на вершину утеса.

– Вон они. – Эмрик вытянул руку, указывая на нагромождение скал за перекрестком дорог.

– Да, но они идут с запада… – Мгал некоторое время всматривался в крохотные фигурки, то возникавшие, то исчезавшие в просветах между исполинскими желто-белыми глыбами. Люди в пестрых одеяниях шагали рядом с тонгами – приземистыми южными лошадьми, знакомыми Мгалу лишь по рассказам, и запряженными в повозки с непривычно высокими колесами. Между повозками сновали верховые воины – солнечные блики то и дело вспыхивали на их шлемах и панцирях. – Сторожко идут, вооружение не снимают. Словно опасаются чего.

– Кого им тут опасаться? Гуга с мальчишкой? – Эмрик пожал плечами. – Кстати, куда они запропастились?

– Пошли на охоту, хотят арбалет Белых Братьев испытать.

– Сделал ты им стрелы?

– Пять штук. Наконечники, правда, легковаты. Да ты не беспокойся, они где-то поблизости, сейчас появятся. – Мгал просвистел условленным свистом и принялся внимательно осматривать окрестности.

Развилка дорог, к которой они вышли вчера после полудня и у которой Гуг и Гиль решили ждать отряд Белых Братьев, была местом поистине легендарным. Одна из сходившихся здесь дорог, единственная на протяжении десятков дней пути на запад и восток, соединяла земли, раскинувшиеся севернее Меловых утесов, с землями южан. Именно напротив Развилки Угжанские болота, возникшие в пойме крупного притока могучей Угжи, были наиболее проходимыми. Именно здесь в стародавние времена неведомым ныне народом прорублен был Скальный проход, давший название всей дороге, которая пересекала Меловые утесы, неприступной стеной встававшие из Угжанских болот на юге и постепенно переходившие в плодородные земли барра на севере. И наконец, именно здесь Скальная дорога пересекалась с другой, ещё более древней Осевой дорогой, соединявшей некогда восточный берег Великого Внешнего моря с его западным берегом.

Впервые про Развилку, как и про многое другое, Мгал услышал от старого Менгера более трех лет назад, и теперь, оглядывая окрестности – иссеченную трещинами и все же непреодолимую стену Меловых утесов; наполовину скрытую гигантскими глыбами песчаника Осевую дорогу, словно ручей в озеро вливающуюся в просторную котловину, размерами не уступающую деревни барра и, как последняя частоколом, окруженную каменными берегами; вырывающийся из теснины и сбегающий к зеленым болотистым равнинам Скальный проход, – он вспоминал своего наставника и испытывал почти те же чувства, что и на Орлином перевале. Один из немногих, а может, и единственный из своих земляков, живущих за Облачными горами, он не только решился покинуть родное селение, но и повторил путь Менгера – путь, о котором любому его соплеменнику даже думать было тошно. За годы пути он столько увидел и узнал, что если и не суждено ему достичь своей цели, если не удастся выполнить поручение Менгера – старик предупреждал, что это едва ли в человеческих силах, – все равно сожаления о совершенном никогда не посетят его… Права была мать, говоря, что слишком горячая для северянина кровь бурлит в его жилах, и верно назвала его Чика на прощание «несносным непоседой». Даже не повстречай он Менгера, дорога рано или поздно позвала бы его. И он, повинуясь этому зову, все равно покинул бы родной дом, как покинул кузнеца-дголя, обещавшего сделать полюбившегося чужеземца своим восприемником и открыть ему тайны руд и металлов – сокровенные знания, передававшиеся из поколения в поколение в его роду, как покинул он Чику, сына своего, крохотного Менгера, и гостеприимных ассунов, искренне желавших принять его в свое племя…

– Они и правда уходили недалеко и вернулись с добычей, – прервал Эмрик размышления Мгала. – Похоже, стрелы, сделанные твоими руками, летят в цель без промаха.

Чернокожие, появившиеся на вершине утеса, приветствовали своих товарищей радостными восклицаниями. Гуг тащил на плечах агурти – большую каменную ящерицу, считавшуюся у барра отменным лакомством, Гиль, скалясь во весь рот, скакал рядом, неуклюже размахивая тяжелым арбалетом.

– Твои стрелы летят на триста шагов, они дробят камень! Если бы у нас было оружие Белых дьяволов, ни один из них не ушел бы живым из нашей деревни! – восторженно заявил Гуг, скидывая свою ношу у ног Мгала.

– Дробят мягкий песчаник, но кто знает, удастся ли им пробить металлический панцирь? К тому же сделать такой арбалет не под силу ни одному из известных мне племен, самострелы северных рудознатцев не идут с ним ни в какое сравнение, – отозвался Мгал. – Молодец Гиль, что сообразил подобрать его и утащил вместе с тобой в свое убежище. Зря только выкинул поразившую тебя стрелу – она послужила бы мне образцом, и мои поделки были бы более совершенны.

– Они и так… – начал было Гиль, но Эмрик прервал его.

– Погоди. Мы позвали вас для того, чтобы сообщить о появлении людей на дороге. Посмотрите, это и есть один из отрядов Белых Братьев?

Пять дней шли они по следам шайки, разорившей деревню Гуга и Гиля. Дважды ещё встречались им дотла сожженные поселения чернокожих, и трижды теряли они следы преследуемых, смешавшиеся со свежими следами других отрядов, посланных Белым Братством на земли барра. Разбойничьи шайки возвращались с богатой добычей, держа путь к Меловым утесам. Очевидно, они намеревались идти на восток по Осевой дороге, чтобы облегчить и ускорить движение груженных награбленным добром телег и пленных. Будучи уверенным, что развилки ни одному из отрядов Белого Братства не миновать, опасаясь ощибиться и потерять время на преследование шайки, сжегшей чужую деревню, Гуг предложил бросить погоню и поспешить прямо к перекрестку дорог. Он рассчитывал, что им удастся опередить несколько разбойничьих отрядов и без особого труда отыскать среди них тот, который угнал в рабство его односельчан.

– Ну как, это они? – спросил Мгал, внимательно наблюдая за выражением лица Гуга, всматривавшегося вдаль.

– Нет. – Чернокожий разочарованно вздохнул. – Это возвращается южный караван.

– Караван с юга?..

– Кто бы это ни был, нам лучше спуститься с утеса и спрятаться. Дозорные их уже близко, – заметил Эмрик.

– Напротив, давайте выйдем навстречу. Быть может, караванщики согласятся взять вас с собой, с ними вы пересечете Угжанские болота, не подвергая жизнь напрасному риску. Мы же узнаем от них о передвижении отрядов Белых дьяволов.

Эмрик с сомнением взглянул на Гуга:

– Ты уверен, что южане не причинят нам вреда?

– Уверен. Они всегда хорошо относились к народу барра и, если верить слухам, не меньше нашего ненавидят Белых дьяволов, захвативших недавно два их города.

– Хорошо, спустимся и поговорим с ними, когда караван повернет к Скальному проходу, – решил Мгал.

– Этот арбалет действительно изготовлен мастерами Белого Братства. Вот клеимо. – Хог, начальник караванной охраны, указал на стилизованное изображение петуха, выжженное на прикладе, и протянул арбалет одному из обступивших его воинов.

– М-да-а-а… Рассказ ваш кажется мне странным. Более того, невероятным и подозрительным. – Старший караванщик оглядел из-под насупленных бровей Мгала и его спутников. – Два человека с севера мечтают увидеть Дивные города… Это забавно само по себе, давно уже я не слыхал ничего более неправдоподобного. Значит, ты утверждаешь, что пришел из-за Облачных гор?

Мгал кивнул. Крючконосый старик нравился ему все меньше и меньше. Ясно было, что он не верит ни одному их слову или по каким-то причинам делает вид, что не верит. И неверие его разделяют, похоже, все три десятка окруживших их воинов и караванщиков, разницу между которыми на первый взгляд усмотреть трудно: и те и другие вооружены короткими прямыми мечами, у многих, кроме того, имеются копья и луки. Нечего и думать прорваться сквозь их ряды. Убедить Старшего караванщика в своей правдивости тоже невозможно – все мыслимые доводы разбиваются о его несокрушимую подозрительность.

– Ну допустим. Допустим даже, что твой светловолосый друг явился к нам из Солончаковых пустошей. Хотя поверить во все это, прямо скажем…– Старик покрутил головой, увенчанной войлочной шапочкой, и седые пряди длинных, легких, как паутина, волос закрыли его морщинистое, желтое и сухое лицо. – Но согласись сам, поверить в то, что чернокожие уцелели во время разгрома деревни, сумели завладеть оружием Белых Братьев, встретились с вами и решили проводить вас к Развилке… Поверить в такое количество случайностей и совпадений просто невозможно.

Мгал скосил глаза на Эмрика, но тот лишь возвел очи горе. На этот раз его красноречие успеха не имело, и ничего лучшего, чем подождать дальнейшего развития событий, предложить он не мог. Гуг слушал Старшего караванщика молча, не поднимая глаз от земли. Гиль кусал губы, едва сдерживаясь, чтобы не встрять в разговор старших, что по понятиям барра считалось верхом неприличия.

– Зато легко представить, – Старший караванщик зловеще прищурился, – что Белые Братья оставили на Развилке своих соглядатаев. Двое из них должны примкнуть к каравану и каким-нибудь образом задержать его. Сделать это не трудно, подсыпав тонгам какого-нибудь зелья или просто наведя на них порчу. Двое других должны дать знать о караване ближайшему отряду Белых Братьев. Не правда ли, это звучит более убедительно, чем все рассказанное вамп? – Старик обернулся к своим товарищам и добавил: – Вы знаете – три каравана не вернулись из земель барра. И я не думаю, что причина тому – глег, облюбовавший нашу тропу через Угжанскпе болота.

– Ни одному глегу не под силу уничтожить весь караван до единого человека. Это дело рук Белых Братьев, – подтвердил Хог. Стоящие поблизости воины и караванщики согласно загудели.

– Не проще ли было в таком случае нашим товарищам наблюдать за караваном издали, не показываясь вам на глаза? – спросил Мгал. Он знал – старик не придаст значения его словам, но что ещё ему оставалось делать?

– Проще и правильнее. Но ведь и Белые Братья должны иногда ошибаться, так я говорю?

– Так, так! – хором подтвердили караванщики. Мгал слегка развел руками, а Гиль, не сдержавшись, громко фыркнул.

– Барра всегда были друзьями караванщиков с юга. Они принимали их в своих деревнях как друзей, как братьев. Гуг и Гиль хотят отомстить Белым дьяволам. Или язык мести не понятен убеленному сединами? Караванщики всегда верили барра и ели их хлеб, не боясь отравы и порчи, разве не так? Разве что-нибудь изменилось и у тебя есть причины не доверять нам? – Гуг говорил медленно и тяжело, и глаза его горели темным гневным огнем. Видно было, как трудно давалось ему внешнее спокойствие.

– С появлением в этих краях отрядов Белых Братьев изменилось многое, и мы не можем доверять никому. Однако, в память о наших добрых отношениях с барра, мы не убьем вас. Двое северян, желающих увидеть Дивные города, пойдут с караваном по своей воле – им с нами по пути. А вам, – Старший караванщик кивнул на Гуга и Гиля, – придется идти с нами ради нашей безопасности. Впрочем, и ради вашей собственной тоже, если вы не лгали… Мстить Белым Братьям так же безрассудно, как лезть в логово глега…

– Предатель! – Гуг выхватил из-под плаща кривой нож и ринулся на старика, но мгновенно был сбит с ног навалившимися на него со всех сторон воинами.

Гиль бросился на помощь товарищу, однако Мгал успел перехватить его.

Старший караванщик отшатнулся от рухнувшего к его ногам Гуга, маленькие, глубоко посаженные глазки его злобно сверкнули, и он резко скомандовал:

– Упрямца связать! Остальных, если будут сопротивляться, тоже. Глаз с них не спускать, слышишь, Хог?!

– Отдайте оружие – и вам не причинят зла, – обратился начальник караванной охраны к Мгалу и его спутникам. – Быстрее! Великий Регну свидетель, мы и так потратили слишком много времени на разговоры.

Мгал стиснул зубы, криво усмехнувшись, снял с плеча лук, колчан, отцепил ножны от пояса и протянул ближайшему воину. Эмрик последовал его примеру и, глядя, как ловко воины вяжут Гуга, невольно поморщившись, пробормотал:

– Может, старик и проявляет разумную предусмотрительность, но больно уж его караванщики сноровисто действуют. Очень они сейчас на Торговцев людьми смахивают…

– Гуг, Гуг, там на поляне Иси!

Крик мальчишки, бегущего со всех ног к повозкам, встревожил караванщиков.

– Что он там увидел? Кто такой Иси? Глег идет к дороге?

– В чем дело? – властно вопросил Хог, осаживая своего тонга около Гуга. – Что там привиделось твоему мальчишке?

– Жаба. Жаба, плюющаяся ядом. Вы называете её Геньгу, – нехотя ответил чернокожий.

– А, та самая тварь, слюной которой барра и Лесные люди смазывают наконечники боевых стрел… – Караванщики, успокаиваясь, начали возвращаться к своим повозкам.

– Ее можно поймать. Иси отдаст свою слюну, и та принесет смерть сотне Белых дьяволов! – отдышавшись, проговорил Гиль, переводя вопросительный взгляд со своего старшего товарища на начальника караванной охраны. – Горбпя рассказывал мне, как варить яды и готовить отравленные стрелы.

– Отравленные стрелы – это серьезное оружие, – проговорил Хог задумчиво.

– Отпустишь меня с Гилем или кто-нибудь из твоих людей пойдет с ним? – Гуг окинул насмешливым взглядом потупившихся воинов. – Жаль упускать такой случай. Иси встречается не так уж часто, а люди, умеющие готовить из её слюны яд, – и того реже.

– Интересно было бы взглянуть на эту тварь… – Хог в раздумье погладил свою короткую курчавую бородку. Затем на обветренном, прокаленном солнцем лице его появилась угрюмая усмешка. – Но тебя-то я с мальчишкой не отпущу. Разве что кто-нибудь из твоих друзей-северян решится составить ему компанию?

Хог тронул сапогами бока тонга, и тот поскакал вперед, туда, где брели за передовыми повозками Мгал и Эмрик.

Гуг проводил его равнодушным взглядом, посмотрел на Гиля, ожидавшего лишь знака, чтобы устремиться за начальником караванной охраны, и пожал плечами:

– Беги догоняй его, раз не терпится.

На второй день пути Мгалу и Эмрику вернули оружие, а Гуга развязали, предоставив ему возможность шагать за одной из телег наравне с прочими караванщиками. Несмотря на постоянный надзор двух дюжих воинов, он, вероятно, сумел бы исхитриться и бежать, однако попыток вернуться к Развилке не предпринимал. Что-то сломалось в нем, перегорело. Он смирился с судьбой и, почти не глядя по сторонам, молча шел за телегой, с видом скорее безучастным, чем покорным.

– Я слышал об Иси, называемой вами Гень-гу, и видел воинов-дголей, умерших от её слюны, – неторопливо сказал Мгал, выслушав Хога. – Я бы даже попытался её изловить, но… Кто изготовит яд из слюны Иси и кому он достанется?

– Тебе, – ответил не колеблясь начальник караванной охраны. – С меня довольно будет посмотреть на Гень-гу. Тем более что приготовить яд ни один из наших людей все равно не сумеет. За это готов взяться чернокожий мальчишка.

– Идет. Мы с Гилем скоро догоним караван.

– Если не вернетесь, мы убьем ваших товарищей, – предупредил Хог и, отъезжая, добавил уже совсем другим тоном: – Будьте осторожны, я слышал, эти твари плюют чуть ли не на десять шагов.

– Ткань защитит от яда, прикрывай лицо. – Эмрик протянул товарищу свой плащ. – Да хранит вас Солнечный Диск.

– Ведьмин сок! Сам не понимаю, что заставило меня согласиться на эту охоту? – Мгал смущенно хмыкнул, передал Эмрику лук и колчан и, вооруженный одним копьем, двинулся навстречу Гилю мимо мерно поскрипывавших караванных повозок и телег.

– Она ждет нас там, на поляне! – сообщил мальчишка, едва не приплясывая вокруг Мгала от возбуждения. – Ты когда-нибудь видел Иси? Эта похожа на замшелый камень, темно-зеленая, вся в красных бородавках и величиной… величиной с две твоих головы, не меньше.

– Ладно, показывай, куда идти. Да смотри внимательно по сторонам, вдруг она там не одна.

Шагая следом за Гилем, Мгал размышлял о том, что Угжанские болота, о которых он был наслышан от барра, повторявших рассказы караванщиков юга, оказались на самом деле не такими уж страшными. То ли постоянно петлявшая дорога была проложена на редкость удачно, то ли сухое лето явилось тому причиной, но настоящие топи встречались здесь довольно редко и были вполне проходимыми благодаря гатям, которые караванщики старательно подновляли, специально для этой цели срубая попадавшиеся на пути деревья и перевозя их на наименее загруженных телегах. Быть может, в глубине этих топей, смрадными языками перерезавших влажную, мшистую, поросшую кустарником и чахлыми деревцами равнину, и таились глеги, ехидны и прочие чудовищные твари, рассказами о которых матери пугали непослушных детей, но видеть ни одно из этих легендарных существ Мгалу не довелось. На равнине же водились зайцы, лисы, шерстоморды, рогачи и похожие на гигантские кожаные мешки, размерами превосходившие груженую повозку муглы, столь же неуклюжие и безобразные, сколь и безобидные. За мелким зверьем охотились болотные гиены, злобой и отвагой вдвое превосходившие волков, а также шипохвосты и многозубы. Пришедшую напиться к озерцам с коричневой, кислой, торфянистой водой живность подстерегали прыгающие пиявки и ротаны. Одиноким путникам местность эта, разумеется, представлялась малопривлекательной и полной опасностей, но людям, идущим с караваном по веками проторенной дороге, следовало остерегаться разве что всевозможных ядовитых гадов и насекомых, которых тут и правда было значительно больше, чем на землях, раскинувшихся севернее Меловых утесов.

– Смотри-смотри, Мгал, вон она сидит! – шепотом предупредил Гиль.

Мшистая поляна, о которой говорил мальчишка, оказалась совсем рядом с дорогой, однако, только выйдя на нее, Мгал понял, почему Гиль был так уверен, что Иси станет их ждать. Тут и там темно-зеленый бархат мха был испятнан серыми плоскими грибами, похожими на лепешки засохшего коровьего навоза. Над грибами, привлеченные источаемым ими сладковатым ароматом, тучами вились мухи, жуки и бабочки – любимое блюдо жаб и лягушек, так что вышедшей на промысел Иси не было нужды уходить с поляны, чтобы набить свое вместительное брюхо. Судя по всему, она, так же как и её более мелкие родичи, питалась в основном насекомыми.

– Ну, видишь ты ее? – нетерпеливо спросил Гиль.

– Вижу, не суетись.

Застыв, подобно изваянию из диковинного камня, перед тремя сросшимися грибами, как перед накрытым столом, большая бородавчатая жаба лишь время от времени распахивала безобразную, безгубую и беззубую пасть, из которой. молниеносно вылетал длинный язык. На клейкой поверхности его замирало сразу несколько насекомых, что, однако нисколько не смущало остальных, продолжавших как ни в чем не бывало кружить над грибами.

Деталей Мгал, конечно, не мог рассмотреть с расстояния, превышавшего два десятка шагов, но ещё мальчишкой он достаточно часто наблюдал за жабьими охотами и хорошо представлял процесс насыщения Иси.

– Ты когда-нибудь за подобными тварями охотился? – обратился Мгал к Гилю и, получив отрицательный ответ, повторил вопрос по-другому: – А за обычными лягушками?

Мальчишка смущенно ответил, что – да, приходилось когда-то, в неурожайные годы.

– Тогда ты, верно, помнишь, что легче всего они замечают движущийся предмет, а на неподвижный почти не реагируют. Поэтому сделаем так: ты подойдешь к ней сзади, а я спереди. Двигайся осторожно и, когда Иси обернется, замри. Если начнет плеваться – закройся. Если сумеешь подобраться близко – накидывай на неё плащ, но лучше предоставь это мне. Действуй только наверняка и помни: твое дело отвлекать эту тварь, не дать ей убить себя – не более того. Понял?

– Понял, понял. – Лицо Гиля расплылось в ухмылке, он подхватил плащ Эмрика и двинулся в обход поляны.

Мгал воткнул в землю копье и скинул плащ, оставшись в высоких сапогах из мягкой кожи, коротких, до колен, штанах и вывернутой мехом наружу безрукавке, надетой на голое тело. Примерился, сможет ли использовать плащ в качестве ширмы, и сделал несколько бесшумных шагов вперед. Мальчишка тоже начал подкрадываться к жабе, причем дурашливость его и нетерпение словно рукой сняло – движения стали вкрадчивыми, точными и стремительными, как у вышедшего на охоту хищника.

Все дальнейшее произошло так быстро, что Мгал даже не успел испугаться за своего юного помощника. Поначалу смертоносная тварь никак не реагировала на их приближение, но когда охотники подошли к ней шагов на пятнадцать, жаба заворочала круглыми выпученными глазищами, задвигала кожей на лбу, зоб её начал раздуваться и часто-часто пульсировать. То замирая, то делая ещё шаг-другой, они подобрались к Иси совсем близко. Мгал уже готовился набросить на неё свой плащ, когда жаба, неожиданно хрипло квакнув, прыгнула в сторону и плюнула, а точнее, брызнула в него ядовитой слюной. Гиль прыгнул ей вслед, споткнулся о гриб и растянулся в нескольких пядях от бородавчатой твари. Иси проворно отскочила, обернула к мальчишке отвратительную морду, но тут Мгал в свою очередь совершил гигантский прыжок, изловчившись при этом накинуть плащ на раздувшуюся и издававшую какие-то странные булькающие звуки жабу.

– Попалась! – проворчал он, придавливая концы плаща, из-под которого тщетно пыталась выбраться хрипло стонавшая и гневно булькавшая Иси.

– Осторожно, ты задушишь ее! Пусти-ка меня. – Мальчишка на четвереньках подобрался к Мгалу, на мгновение замер над плащом, вглядываясь в расположение темных пятен, расплывающихся по выцветшей холстине. Потом внезапно опустил руку, нащупал одному ему известные точки на выпирающем из-под плаща бугре жабьей головы и нажал на них большим и указательным пальцами. Вскрики и бульканье тотчас затихли, всякое движение под плащом прекратилось, и Гиль, тяжело дыша, поднялся с колен.

– Спит. Теперь надо вставить ей в пасть соломинку и замотать чем-нибудь морду. Да хоть бы твоим плащом – оторвать от него несколько полос. Все равно придётся выкинуть – смотри, как она его ядом измарала.

– Гадина какая! Такой хороший плащ был… – пробормотал Мгал, чувствуя, что руки у него трясутся, а безрукавка взмокла от пота.

– Дивные города?.. – повторил Хог задумчиво. – Трудно сказать, кто первый придумал это название. Мы, южане, называем наши города, как людей, – по именам: Уртак, Эостр, Ханух, Кундалаг, Исфатея, но никому и в голову не придет говорить о них «дивные». Ты и сам с этим согласишься, увидев наш родной Уртак. Хотя на того, кто никогда прежде не видел городов, наверное, даже этот может произвести впечатление. Особенно дворец и кварталы хадасов и унгиров.

– Так у нас называют знатных людей и богатых купцов, – пояснил начальник караванной охраны, заметив недоумение Мгала. – А в основном – пыль, грязь, нищета… Крепостные стены и те развалились, одно слово – захудалый городок на границе Дикого края.

– Ладно тебе, Хог, прибедняться. Город как город, не хуже других. На юге, может, оно и покрасивше, побогаче живут, зато законами всякими задушены, вечно грызутся между собой, вечно воюют, землю поделить не могут, – подал голос один из караванщиков.

– Верно говоришь, и я про то. В общем-то, что Уртак, что Исфатея – разницы большой нет.

– Странно. Я слышал рассказы о людных портовых городах, в которых воды не видно из-за теснящихся в гавани кораблей. О городах-оазисах, на чьи шумные, веселые и богатые базары стекаются из пустынь и степей бесчисленные купеческие караваны, везущие диковинные товары на тонгах, лошадях, дромадерах и двугорбых верблюдах. О городах, где днем и ночью не смолкает грохот молотов о наковальни, где ткут легкие, как паутина, и теплые, как мех зверей, ткани. О прекрасных, городах-дворцах, сплошь покрытых вечно цветущими садами, и городах-крепостях более неприступных, чем Меловые утесы и Облачные горы…– Мгал говорил медленно, припоминая рассказы, услышанные им некогда от старика чужестранца на крохотном островке посреди Гнилого озера.

Молча внимали его словам сидевшие у костра воины и караванщики, и Хогу на мгновение показалось, что этот чудной северянин видит сказочные города, о которых говорит, в пляшущих языках пламени.

– Чушь! – Начальник караванной охраны тряхнул головой, прогоняя наваждение. – Нету таких городов. Может, когда-то они и существовали; диковинные развалины дворцов, замков и строений, вовсе уж ни на что не похожих, не редкость в нашем крае. Но именно развалины, засыпанные песками, затянутые болотами, пожранные джунглями. Кто из нас не слыхал о могущественных государствах прошлого – Мондараге, Юше, Уберту, – об ушедшей на дно Великого Внешнего моря Земле Колдунов? Но все это когда было!

– Было… – эхом отозвался Мгал.

Так и рассказывал ему Менгер о былом величии и упадке их мира. Старику не было нужды врать, он много странствовал и многое повидал на своем веку. Он не мог ошибаться, и все же в глубине души Мгала жила надежда, что где-то осколки прежнего великолепия ещё уцелели и ему удастся приобщиться к тайному знанию и мудрости древних, собственными глазами увидеть Дивные города юга, созданные гением народа Чики.

– Все это было, но почему превратились в прах некогда грозные державы, почему Дивные города стоят в руинах? – задал Мгал давно мучивший его вопрос, ответить на который не смог или не пожелал Менгер.

– На то была воля Отца Небесного, – нехотя промолвил Хог. – Говорят, все началось с того, что колдуны запада раскрыли сокровенные тайны Владыки Жизни и тот в гневе своем низринул их земли на дно Великого Внешнего моря. Говорят также, что жители Земли Колдунов сами навлекли беду. Выпустив благодаря чародейству заточенные Владыкой Жизни силы зла на волю, они не сумели совладать с ними, и те погубили их, а затем, чтобы скрыть содеянное от Небесного Отца, погрузили земли, простиравшиеся на тысячи дней пути западнее границы Юша, под воду.

Однако пострадали не только колдуны. Бедствия, вызванные ими, обрушились на весь уцелевший мир людей. Землетрясения, наводнения, извержения вулканов, чудовищной высоты морские волны и смерчи, сметавшие все на своем пути, поколебали могущество древних государств, а последовавшие вслед за ними засухи, голод, вспыхнувшие междоусобицы и эпидемии болезней ещё более страшных, чем Желтая смерть, довершили их разрушение.

Кто-то из караванщиков пошевелил веткой дрова в костре, и огонь взметнулся вверх, высветив скуластые, загорелые до черноты лица сидящих вокруг людей, отчего глаза их запылали отраженным светом, словно драгоценные каменья.

– Да, древние державы погибли, но оставшиеся от них развалины куда величественнее и великолепнее дворцов наших Владык. – Воин, расположившийся по левую руку от Хога, завистливо вздохнул. – Однажды мой тесть принес из заброшенного храма Великого Регну такую штучку…

– Но-но, полегче! Забыл, чем грозит указ о храмовой неприкосновенности?

– Ха, указ! Полно, Кубег, разве можно уследить за всеми развалинами в окрестностях города?

– Можно проследить за тем, что люди продают на базаре. И я, между прочим, не раз видел, как Черные Маги этим занимаются.

Наступившую после слов Хога неловкую тишину нарушил Эмрик:

– Что делают Черные Маги в Краю Свободных Городов?

– Свободных Городов? Хм-м… Ну и названий вы там на вашем севере понапридумывали. От кого и для кого, спрашивается, свободны города юга?

– Пока что они свободны от Белого Братства и Черного Магистрата.

– А-а-а… До меня тоже дошли слухи о том, что Белые Братья присоединили к своим землям Норгон и Манн, но я не поверил. Торговать с ними мы, во всяком случае, продолжаем, а на своей земле они наших караванщиков не обижают. Однако при чем тут Черный Магистрат?

– Вот именно, при чем? Чародеи отсиживаются в своих западных замках и обителях, нам не мешают. А те, что у нас появились, кажется, никому зла не чинят…

– Это тебе так кажется. Что делают Маги в вашем городе? – повторил свой вопрос Эмрик.

– Они купили у Владыки Уртака право на раскопки старых развалин, и он издал указ о том, чтобы под страхом смертной казни никто в городе и округе не смел этим заниматься. Как раз об этом указе я и говорил Гарту, – пояснил Кубег.

– Значит, руки Магистрата дотянулись и до вас. А что они ищут в развалинах – золото, драгоценности?

– Ха! – Гарт рассмеялся. – Зря ищут, нет там давно ни золота, ни драгоценностей. Попадаются изредка искусно сделанные безделушки, но продажа их не окупит плату землекопам, которых наняли эти чудаки.

– Они разыскивают не безделушки. Они ищут кристалл Калиместиара.

– Что?

– Кристалл Калиместиара – ключ от Сокровищницы Маронды, – повторил начальник караванной охраны.

– О Великий Регну, и ты веришь в эти сказки?

– Это не сказки, Гарт. Маронда действительно существовал, и старинные монеты с его профилем и именем – лучшее тому подтверждение. На вот, полюбуйся. – Хог снял с шеи цепочку, на которой висела большая золотая монета, и протянул её воину. – Давно уже такие монеты стали редкостью, и эту я ношу как талисман, она досталась мне в наследство от отца. Ну, убедился?

– В чем? Читать-то я все равно не умею, – буркнул Гарт.

– Тогда тебе придется поверить мне на слово.

Мгал заглянул через плечо воина – надпись на древней монете была полустерта, уроки, преподанные Менгером, почти забылись, и все же в неверном свете костра он сумел прочитать: «МАРОНДА – ВЕРХОВНЫЙ ВЛАДЫКА УБЕРТУ».

Вздрогнув, Мгал провел рукой по лицу. Значит, все, что говорил Менгер, правда. Правда от начала до конца. Конечно же, он верил ему, но одно дело – легенды и предания, истории, похожие на сказки, поведанные стариком юноше, почти мальчишке, в глухих чащобах севера, и совсем другое – тяжелая золотая монета с именем Маронды, указ о храмовой неприкосновенности и поиски Черными Магами кристалла Калиместиара в древних развалинах.

– Расскажи, кто такой Маронда, что за сокровища он оставил и почему ключом к тайнику является кристалл Калиместпара?

– О, это длинная история, и её можно рассказывать до утра. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз.

Начальник караванной охраны громко зевнул, поднялся на ноги и зашагал к своему костру. Воины и караванщики, подошедшие послушать беседу Хога с северянами, разбрелись по лагерю, а оставшиеся, кутаясь в плащи, начали укладываться спать вокруг костра.

– Теперь, после того как начальник караванной охраны возвратил тебе арбалет, вы с Гилем можете вернуться к Развилке. Едва ли южане решатся послать погоню за человеком, вооруженным отравленными стрелами, – сказал Мгал, искоса поглядывая на Гуга.

– Можем, – согласился чернокожий, – но тогда Старший караванщик прикажет убить тебя и Эмрика.

– Ну, такой приказ легче отдать, чем исполнить, – усмехнулся Мгал.

– Конечно. Тем более что мы предупредили бы вас о своих намерениях заранее, чтобы вы имели возможность вовремя уйти и не подвергать опасности свою жизнь. Меня останавливает другое… – Чернокожий помолчал, наблюдая за тем, как передовые повозки медленно переползают с устланной полусгнившими бревнами болотной дороги на высокий травянистый берег, и заметил с некоторым недоумением: – Смотри-ка, ни одного мугла нет, а казалось бы, самое им тут раздолье.