Текст книги "Человек Разумный победит! (HS=V)"

Дураки и работа

Виктор Иванович телевизор не смотрел. Просто не было времени. Но жена, на кухне, телевизор не выключала. Хочешь – не хочешь, а за едой Виктор что-то видел и слышал.

Вот и сейчас, вприкуску с обедом, увидел передачу с очередным «главным героем», гостем из-за границы.

Как его представил ведущий:

– Успешный человек, который научит, как добиться процветания!

«Успешный» как-то туманно, без подробностей упомянул, как «сколотил» капитал до отъезда из России.

А вот свою жизнь заграничную описал подробно, со смаком, горделиво красуясь! «Красиво» и шикарно он там жил в особняке под солнцем, у теплого моря, да с молодой женой.

Красовался так он, и на вопрос интервьюера выдал откровенный ответ:

– Не-е-е, я сейчас не работаю. Пусть дураки работают!

Виктора эти слова не удивили – видел мерзавцев и похуже. Но он задумался:

«А дураки ли те, кого ты ограбил, и сбежал „за бугор“? Многие из них уже Ушли! „Некрасиво“, безуспешно и бессмысленно прожив в работе? Ты их и знать не желал, а я поработал со многими. Нет, не дураками были все эти Человеки! Работали на тех работах, которые им нравились. По своему таланту и желанию. Это возможно, когда работы много. Когда можно выбирать. И они сделали свой выбор: осознанный и разумный! А ты что выбрал? Наглый грабёж, в „умно“ созданных условиях тотальной безнаказанности! В Эру Беспредела!»

Жена встревожено спросила:

– Витя, ты чего не ешь, раскраснелся… Тебе плохо?

– Нет, нормально, ты не беспокойся…

Но он, действительно, подождал, когда успокоится, и продолжил думать:

«Как получилось, что успех в труде, заменили «успешностью» в грабеже? Ограбил и не пойман – не вор, а уважаемый и успешный? И молодежь дурят, сманивая «легким путем» в земной «рай». И ребята не работают, а мечтают о «везении-халяве»! И многие уже пойдут на всё подлое, чтобы стать такими «успешными»!

Да, и тех, кто хочет честно работать, ещё не мало! Но есть ли у них выбор в поиске работы по таланту своему?

Как в старом анекдоте: «Могу копать, а могу и не копать!» А сейчас: «Можешь работать охранником, а можешь и не работать. И черт с тобой!»

Суета одна во всём. Подорваны основы человеческой жизни!

Но этот «успешный герой» уверен, что жизнь свою он проживает правильно. Он «избранный», и всё имеет по «справедливости», а на остальных ему плевать!

Нет, не стал бы ему говорить, что от работы по своему таланту я получаю «кайф». Свой кайф он получает от всего, чего пожелает. Кроме работы, конечно.

Но он заблуждается! Нет такого таланта: «Безделье»! Настоящий талант ему дал Бог с рождения, но «герой» не захотел работать по своему таланту.

И это его главное заблуждение! Я уже умирал, и знаю, о чём думаешь, готовясь к смерти. Не вспоминаешь ты: о бутылках, доступных женщинах, еде и прочих наслаждениях тела. Думаешь о том, что успел наработать, созидая, и о том, как относился к другим человекам!

Я бы сказал это ему, но он ослеплен легкостью земного проживания тела. Не до души сейчас этому «счастливому» дураку!

Но наступит момент, когда это понимание придет к нему. И главное, чтобы было не поздно!»

Виктор Иванович встал, поблагодарил жену и пошел работать…

«Либерал»

В понедельник, на оперативку собрались руководители всех служб и цехов. Семён Семёнович Зарницкий, генеральный директор и владелец завода, весело оглядел своих подчиненных и подумал:

«Ишь, хмурые котяры, какие! Чуют, кто мясо у них опять съест!»

Он выдержал драматическую паузу и, «нажимая» на каждое слово, возвестил:

– Мне доложили, что прибыль опять упала!

Начальник отдела сбыта трепыхнулся, привскочил и открыл рот…

Но директор жестом его остановил, и спокойно продолжил:

– Вот только не надо оправданий! Метаться поздняк. Ситуация непростая, требующая простого решения. Готовьте приказ: персонал сократить на пятнадцать процентов, а оставшимся зарплаты уменьшить на десять процентов. И себя не забудьте, это всё и вас касается!

В ответ владелец завода услышал гул. Все присутствующие стали шепотом обсуждать тревожные новости.

– Не слышу, что вы там гундосите? Иван, ты возражаешь?

Иван Петрович, начальник самого большого цеха, вскочил, и стал, волнуясь и запинаясь, говорить:

– Семён Семёнович, уважаемый, но… мы полгода назад сокращали… Куда ж больше… Работать совсем некому!

Зарницкий усмехнулся:

– Да хоть сам за станок вставай, но план обязан выполнить!

Подчиненный без слов и сил рухнул обратно на стул.

Владелец оглядел всех. Все молчали, упершись взглядом в стол, но кто-то тянул руку вверх.

Директор рявкнул:

– Ну, кто там ещё?

Поднялся, на трясущихся ногах, председатель заводского «независимого» профсоюза:

– Дорогой Семён Семёнович, мы вас всегда поддерживали! И сейчас глубоко понимаем все проблемы, которые предстали перед вами! Но давайте подумаем, как и людям в этой ситуации быть. Цены на всё и у всех растут, и даже существующей зарплаты уже не хватает. Но ещё тяжелее тем, кого уволят: везде обстановка непростая, работу сейчас найти трудно…

Зарницкий ехидно «отбрил»:

– Вы мне ещё социализм вспомните? Сейчас полный либерализм! Свободно сейчас высказались? Не слышу…

Все почти хором и громко:

– Да!

Владелец с воодушевлением от поддержки, бодро продолжил:

– И права и свободы никого не нарушены! Кого не устраивает зарплата, имеют право свободно уволиться. Ну, а те, кого сокращаем, если не найдут рабочие места, могут заняться бизнесом! У нас полная свобода торговли и предпринимательства!

Затем Семён Семёнович зло оглядел подчиненных, и сурово завершил:

– Но и моя частная собственность и доход с неё – неприкосновенны! Ясно это? Вижу, что всё ясно, поэтому, как говорится сейчас: «Все свободны!»

«Наследница»

Звонок в дверь раздался неожиданно рано.

«Кто это с утра?» – подумала Анастасия Петровна, отставила чашку с кофе, и пошла открывать.

– Как говорится, здравствуйте, я ваша внучка! – прямо на пороге возвестила молодая и современно-красивая женщина.

Хозяйка квартиры удивленно вглядывалась, а затем ахнула:

– Ирина, бог мой, это вы?

– Я, ба, я! Ну, пустишь в дом?

– Ах, конечно, конечно, входите! Простите, это я от растерянности, от неожиданности…

– Да ладно, ба, свои люди, понимаю… И, кстати, давай на ты! Окей?

– Как скажете… Как скажешь, внученька. Ой, сколько же лет я тебя не видела… И узнала только потому, что ты на маму свою очень похожа… На дочку мою… Милая, ты кофе будешь?

– Обязательно! Взбодримся, сегодня надо многое успеть!

Анастасия налила кофе, и сидела, рассматривала внучку, которую видела только один раз восьмилетнюю.

А Ирина, отпивая кофе, не стала сидеть, а пошла, по-хозяйски, рассматривать квартиру.

И было что смотреть! Три огромных комнаты, такая же кухня-столовая, достойные санузлы и впечатляющая прихожая. А потолки были высоки-высоки, и окна большие-пребольшие! Дом был хоть и старый, «сталинка», но ухоженный и отремонтированный. А еще престижности добавляли: расположение в центре и окружение своим садом-сквером, да всё за красивым, чугунным забором!

Собственно, из-за квартиры и был весь сыр-бор. Или, как сказала бы Ирина, «кипеш».

Дело в том, что старой уже женщине постоянно помогала соседская семья. В магазин и аптеку сходить, по квартире что-либо подремонтировать. Помогали много лет от души, не требуя ничего от старушки. Но интеллигентной Анастасии Петровне было неудобно, она чувствовала себя обязанной отблагодарить хороших людей. Но чем? Денег же серьезных у неё не было! Вот и думала-думала, пока не надумала завещать им квартиру. Нет, о внучке она тоже помнила, посему решила поделить в завещании им по половине. И прежде чем пойти к нотариусу, отправила письмо о своём намерении в Москву, Ирине.

И Ирина быстро прилетела, чтобы решить всё по-своему…

А из гостиной раздался возглас удивления:

– Вот это иконостас! Топ!

Бабушка пошла к внучке. Та любовалась на ордена и медали, выставленные за стеклом серванта.

– Гордись, Ирина, дедом! Он был директором главного завода в городе! Вот и награды за его труд. «Героем труда» в шестидесятилетие наградили! А «Орден Ленина» за…

– Ба, я тебя умоляю! – прервала этот рассказ, восхищенная Ирина. – Ты знаешь, сколько это стоит? Десятки, а может быть и сотни тысяч долларов!!! Слушай, родная, а может быть, ты мне подаришь это? Прямо сегодня! Что всё пылится здесь без дела? Я и тебе, после продажи, часть денег отправлю!

– Доллары… – смущенно начала бабушка, но затем твердо ответила. – Извини, дорогая, но награды не просто здесь лежат. Это моя память о муже. Посмотрю – вспоминаю… Да, что там, я часто с ним говорю, смотря на его знаки заслуг! Извини, но уж потом, когда меня не станет…

– Ладно, пока не до этого… – энергично сказала внучка. – У тебя какие планы на сегодня?

– А вот сейчас в голову пришло. Давай не кладбище съездим, поклонимся, вспомним. Там и дед твой, и прабабушка лежат…

– Ха, крипово! Представляю: столетние могилы, зловещая тишина, запах разложения, и растопыренные черные ветки за тебя цепляются. Давай, ба, этот квест мы в следующий мой приезд пройдем? Я ещё из Москвы с местным нотариусом созвонилась-договорилась. Собирайся, да поедем оформлять завещание. И, Анастасия Петровна, внучка я тебе, или нет? Если да, то давай без сантиментов: этим помогла, тем помогла… Всех не пережалеешь! Я – единственная наследница! Так и оформим! Камон, ба, камон!

Как по тревоге, как на пожар, собрались, и поехали на такси к нотариусу.

И не успела старая женщина осознать, как какие-то бумаги подписала, и вернулись в уже завещанную внучке квартиру!

Ирина с ходу уведомила:

– Ладно, ба, я полечу обратно. Сорян, но дела!

– А что у тебя за срочные дела? Производство какое-то, или преподаешь, лечишь?

– Да там где больше платят, там и все «дела»! И без разницы: что и где. Платят – я там, перестали – извините, прощайте. Жизнь должна быть «рили изи»!

– А как же призвание, служение обществу…

– Зашквар! Только не надо меня агитировать за «совецку власть»! Ну, героически директорствовал дед. И в день, и в ночь на заводе… Ты постоянно в школе, с ребятами своими… И что вы получили? Ах, дедушку награждали, а тебе снизошли «Заслуженного учителя»? Хайп, какой-то! А где вилла, лимузин, счета в банках, яхта? Эх, олд, олд, кинули вас! Ладно, что тебя грузить… Спасибо за квартиру, да и награды не растеряй, я потом вас добрым словом вспомню.

Ирина вызвала такси, простилась с бабушкой и укатила в аэропорт.

А старушка постепенно отходила от напора энергичной родственницы, и думала:

«Бог с тем, что неудобно будет перед соседями. Я им о планах своих не поведала, а они и не требуют ничего в ответ на их заботу. Буду с ребятами их сидеть, когда надо. Переживем. И квартиры, и всего, что останется после меня, не жалко. Пусть всё внучке отойдет. Она наследница по закону. Но нет, оказывается, у нас с дедом кровной наследницы по духу нашему! Наследницы идеалов наших, всех вдохновенных дел и устремлений, всей нашей жизни доброй и честной! Как будто, пропадает всё в пустоте холодного расчета… Вот с этим мне трудно будет доживать, и трудно будет умирать!»

Национальный вопрос и ответ

С утра к бригадиру «прискакал» Сергей, молодой рабочий:

– Слышь, Иваныч, чё мне Светка-секретарша сказанула! По секрету! К нам в бригаду нацмена направляют, Марала какого-то. Марала – вот смех-то! Это же, вроде, так оленя рогатого зовут, а не нашего человека.

Бригадир оглядел парня, и выдал своё заключение:

– Дурак ты, Сергуня! Наш человек – это кто тащит рядом свою часть работы. Честно, не обманывая, и не подставляя нас. Посмотрим в деле, и выводы сама жизнь сделает. А ты иди работать, смена уже началась.

Трудно Маралу было! Работа незнакомая, с языком ещё «непонятки» всякие. Но он очень старался, учился у других, и к концу месяца уже выполнял норму.

С первой получки сам предложил отметить, «проставился».

Разлил по стаканам водку, всем побольше, себе немного, и сказал тост:

– Ну, на посошок!

Все мужики «грохнули» -засмеялись, но бригадир сказал серьёзно:

– Нет, товарищ, выпьем за наше с тобой доброе начало!

Ненависть

«Он был очень ярким и талантливым человеком. За это его ярко и талантливо ненавидели».

Написал это Владимир Александрович давно, и сам верил в правдивость написанного.

Но с годами столько накопилось фактов ненавистей к нему, что можно было анализировать.

Вот сейчас и задумался: а «ярка» и «талантлива» ли ненависть?

Задумался подтолкнутый пустяком, казалось бы, заурядным бытовым эпизодом…

Он пришел в больницу, а там, прямо от входа, мыла пол женщина. Мужчина затормозил, не желая оставить следы на свеже-чистом, но… Но наступало время приёма, и он, извинившись, прошел вдоль стеночки. И пошел, было, дальше, как услышал за спиной ядовитое:

– Шастают и шастают, грязнят и грязнят, дармоеды! Дома бы грязнили! Нет сюда тащатся! И лечат ещё их! Не может работать, так и нечего лечить!

Владимир Александрович оглянулся на женщину, но та уже и не смотрела на него, а резко и зло затирала следы у стенки.

– А может быть и мыть надо, когда все пройдут? Вечером, после приёма?

– Ишь, умный какой! Иди, уж, лечись!

И он пошел к врачу…

А стоило ли обращать внимание, запоминать? То ли было уже в жизни! Не просто ненавидели, а, не скрывая желание, пытались морально уничтожить. А в этом мелком эпизоде жизни нашей «веселой», что надо было сделать? Затыкать женщину, захамить до слез, матом и зло-обидными словами? А, может быть, надо было ударить? На ненависть надо было ответить ненавистью?

Но на всё это нужна ненависть.

Нет, вот чего-чего, а ненависти у него не было вообще.

Это Владимир понял сейчас, раньше не задумываясь. Что эту несчастную, что практически профессиональных ненавистников он жалел. Ненависть их – это внешнее следствие, а истинная причина – что-то больное внутри!

Да, ненавистники все больные. Что этой «начальнице над полами», что другим посерьёзнее – всем надо лечиться. Лечить внутренние проблемы, чтобы не прорывались они на окружающий мир ненавистью!

Но это не лечится извне. Лекарства, психотерапия – только могут помочь. А вылечиться можно только самолечением. И название этого «курса лечения»: «Стать Человеком!»

Трудное и болезненное это «лечение». И долгое – всю жизнь, чтобы не было срывов.

И тогда осознают, что нет в человеческих проявлениях ненависти! А есть в итоге вся человеческая жизнь, за которую будет не стыдно перед…

Перед Кем? А увидите, если будете Человеками!

И саму жизнь земную проживете ярко и талантливо.

А ненависть, как грязь, не ярка, а серо-тускла.

И нет в ненависти никакой талантливости.

Мог ли Бог дать талант человеку уничтожать другого человека? Нет!

А ненависть уничтожает. Бывает и мгновенно (инфаркты и инсульты!), а бывает медленно и мучительно, но неотвратимо.

Вот так жестоко ненавидят других за свою неспособность и страх жить ярко и талантливо.

И так получается, что ненавидят себя!

Неработь

Старые друзья-соседи: Иваныч – слесарь-сантехник, и Петрович – врач-терапевт, опять сидели в своем гаражном «баре». Заслужили трудовой неделей, поэтому сидели расслаблено и чинно: пили, закусывали и смотрели старенький «телик».

– И когда он работает? Мужик этот, чисто клоун… – удивлялся Иваныч, глядя в экран телевизора. – На каждом телешоу его вижу!

– Так это и есть его работа! – пояснил Петрович. – Вот ты можешь круглые сутки говорить? Нет? А он может!

– Пусть он может говорить. Но что можно, по сути, говорить круглые сутки весь год.

– А это совсем и не важно! Ты «гони» уверенно, убежденно, и с умным видом! И тебя на все шоу пригласят!

– И что, за это ещё и платят? – поразился слесарь. – За «просто поговорить» платят?

– О-о-о! Ещё как платят! Вот мы с тобой, молча, отпахали неделю руками и головой, и что? На бутылку и закуску с трудом наскребли… А этот говорун ездит на лимузине, живет в своих особняках, а отдыхает в круизе на собственной яхте!

– Вот блин, я тоже хочу так «работать»!

– А шо, давай смотр-кастинг устроим! – усмехнулся врач. – Вроде, ты пришел на шоу устраиваться. Прими умный вид, покивай озабоченно и осуждающе головой, и скажи громко и веско слова:

– Консенсус, таргетирование, аддикция, идиосинкразия, коллаборация, эвфемизм, эскапада…

– С ума сошел! – обиделся Иваныч. – Я не только «веско», я вообще эти слова выговорить не могу!

– Вот ты сам и расставил по местам себя и мужика-балабола этого. Он продолжит говорить, а ты слесарить!

– Да, пусть он говорит, а мне и слесарить в кайф. Но платили бы справедливо!

– Ну, захотел! Для этого «боролись» за наш, своеобразный капитализм, чтобы шоу вся наша жизнь была.

– Ой, не знаю, не знаю… – загадочно улыбнулся слесарь. – Но когда-нибудь сломается сантехника у него в особняке… Уж я ему «наремонтирую»!

А идите-ка в… идеализм!

Притча от Павла Отставнова

В самом Том Начале постановили: «Материализм – это хорошо; идеализм – это плохо настолько, что этого нет вообще!»

А коли есть только материализм – значит, всё кругом всегда хорошо, и все кругом хороши.

А если тебе плохо? Значит, ты идеалист-«плохиш», которого нет, и не может быть.

Но если ты настаиваешь, что ты «плохиш» есть, значит, вскоре поплывешь. Поплывешь: или на железном пароходе далеко; или, в деревянном, близко и глубоко.

Вот так, не замечая плохого и «плохишей», и построили Воздушный Замок под названием «Показуха»!

Но то, что было хорошо (да, было! И не верьте тем, кто говорит, что вообще не было хорошего!) – это было, действительно, хорошо!

А то, что было плохо? Слишком умным «плохишам» говорили:

– А плохо у нас нет! И не смотрите вокруг, а смотрите на Замок. Есть там плохое? Нет! Вот вам и доказательство!

И все стали смотреть на Замок: и те, кто искренне верил; и те, кто не верил, но боялся.

Все смотрели вверх, и не видели, что всё материальное вокруг стали ломать.

Строили хорошее долго, но ломать – не строить, разрушили быстро.

И стали из обломков строить Воздушный Замок под названием «Капитализм».

И в самом Этом Начале постановили:

– Идеализм – это хорошо! А материализм есть, но не про вашу честь!

И опять повылазили всякие «плохиши»:

– Но коли меньшинство забрало всё «хорошо», то у большинства остаётся только «плохо»?

Им, было, опять указали на новый, но опять Воздушный Замок, но «плохиши» уже не стали смотреть вверх…

И опять поплыли пароходы: и железные, и деревянные!

А все, кто остался, опять стали смотреть на Замок, опять стараясь не смотреть вокруг…

«И всё-таки она вертится!»

Главным «пожизненным» лозунгом у Петра был: «Хочешь жить – умей вертеться!»

И он «вертелся» за рулем грузовика «сосранья до выколи глаз темноты».

Отрабатывал «прямые» путевые листы от предприятия. Хватал любые «левые» заработки: «шабашки», «подработки-приработки», «халтуры», «калымы»…

Добирался домой изъезженный настолько, что сил хватало только на злость и раздражение. Бесило всё: жена, дети, телевизор, соседи, погода за окном…

Вот и в этот вечер он так и выискивал повод придраться к жене.

Наконец, нашел, посмотрел бешено на хозяйку, и загремел:

– Опять недосолено!

Жена без сил упала на стул и заплакала, шепча:

– Кручусь-кручусь, как электровеник! Младшего собрать и отвезти в садик… Старшего: в школу и спортсекцию, вечером помочь с «домашкой»… Всех обстирать, отгладить… Магазины… Затем сготовить, и всех вас накормить… На себя уже ни сил, ни времени!

Петр подумал, удивленно: «Да, и она тоже вертится! И совсем, видно, уже завертелась!»

Затем положил осторожно тяжелую руку ей на голову, и сказал:

– Галка, ты не думай, что не вижу, не ценю твою заботу… Просто закрутила эта жизнь, завертела… А давайте в отпуск к моим родителям съездим, давно зовут! Яблоки, рыбалка, грибы, ягоды, банька, солнце и река…

Галина посмотрела на мужа:

– А хорошо бы… Там молоко и творог свежие ребятам…

– Точно, всё там свежее!

Хозяйка встрепенулась, улыбнулась и бодро сказала:

– Я только за! А ты сейчас кушай, потом я и ребят покормлю…

Отдать свою жизнь!

Он лежал в палате кардиологии, и думал. Только что подходил врач, и пояснил его состояние:

– Увы, но инфаркт был… И непростой, тяжелый… Но мы вытащили вас, и теперь надо всем, и врачам и вам, бороться. Боритесь ради продолжения жизни, ради себя, ради родных и близких!

Вот и задумался пожилой мужчина:

«Бороться ради себя? А я же жизнь свою отдал семье. Жене, сыну и дочери… Да и собакам и кошкам нашим, живым и умершим ранее…

Вот от знакомого слышал:

– Жизнь – это куча выпитых бутылок, и табун обманутых и брошенных женщин!

А у меня не было этого в моей жизни! Была работа и семья. Скучно и бессмысленно время своё выбросил?

Нет, перед лицом реальной и возможной смерти могу сказать:

– Не жалею время жизни своей, усилия свои, переживания за этих родных и близких!

Не жалею, что так прожил… Да, получается, что ради них.

Был бы я счастлив, если бы жил один?

Не знаю и знать не хочу!

Я прожил жизнь, так как хотел, так как сердце и душа хотели!

И столько, сколько остается жизни, я проживу с ними, моими дорогими близкими!

А что касается «высокого»: Родины, Бога…

А не будет Родины без семей! Семья – это опора и основа всего в стране.

И именно настоящие, крепкие, добрые семьи и определяют то, где они живут: просто «страна проживания», или Родина! Родина, за которую: держатся, борются, переживают и любят!

А Бог – это всё, что вокруг нас. Но Человек Разумный – это не только физическое тело, но и всё «идеальное». То, что мы называем: самосознанием, моралью и нравственностью, этикой и эстетикой… То, что называем и Душой.

И без семьи всё это идеальное есть, но не доброе, шкурно-эгоистическое.

А в земном мире разделение резкое, без перемешивания: есть только добро, или зло.

Добрая семья и обеспечивает главенство добра во всем мире нашем.

Так что, друзья, я семьянин не по инстинктивному зову тела, стихийный и случайный в силу обстоятельств.

Нет, я семьянин убежденный, продуманный и разумный.

Но и я просто люблю всех в моей семье.

А ради такой любви и жизнь не жалко отдать!»

Сосед по палате прервал его раздумья:

– Э, Иваныч, а не по тебе ли внизу целая делегация демонстрацию устроила?

И когда Семён Иванович появился в окне палаты, внизу «демонстрация», веселая и радостная, началась: крики, приветствия руками, лай собаки и мяуканье кошки…

Пришли все: жена, дочка с мужем, сын с женой… Даже кошку Мусю на руках принесли, и собаку Бони на поводке привели.

Мужчина улыбнулся, помахал рукой, и подумал:

«Ничего не жалко отдать родным! Поднимусь и ещё буду вам помогать! Ради вас мне стоит жить!»