Текст книги "Перекресток"

– Ты возьми, оно все чистое. Я на дворе еще его встряхнул, так что ни пылинки.

– Зачем мне? – недоверчиво спросил Егор, но белье взял.

– Тут портки, рубаха. В баньку сходишь, а потом все чистенькое наденешь. А я пока твое постираю-подлатаю.

Егор посмотрел на себя и вздохнул – он действительно был похож на грязного оборванца. И так видавшая виды рубаха продралась в нескольких местах и была настолько засалена, что родного цвета было и не разобрать. То же относилось и к штанам, давно уже прожившим свои лучшие времена.

– Ты не бойся! – обратился к Егору Афанасий. – Пантелеймон больше шутить не будет. Пойдем в баню.

Баня была уже жарко натоплена. Пантелеймон, видимо чуя за собой вину от промаха с Егором, в ожидании гостей чисто-начисто вымыл пол, полок и стены. Пара ушатов уже стояла в углу, причем в одном из них был замочен дубовый веник. Рядом стояла маленькая бадейка со щелоком, а на кадке, на этот раз до краев полной воды, висел деревянный ковш. Горячая вода уже ворчала в чане, стоявшем на печи.

Егор с удовольствием скинул с себя грязную одежду и, отдав её заботливо не отходившему от него Анисиму, забрался на полок. Пантелеймон деловито ухватил ковш и, подняв крышку чана, набрал горячей воды. Открыв дверцу в каменке, он плеснул туда кипяток, а затем, схватив веник, принялся парить Егора. Делал он это умело и с огромным желанием. Видимо, хотел получить прощение за недавнюю шутку, которую он сыграл над Егором. Он то мягко проходился веником над Егором, почти не касаясь его, но нагоняя жаркую волну, то хлестал веником, распластывая его всей поверхностью. Напоследок Пантелеймон окатил Егора холодной водой прямо из ушата и, открыв дверь из бани, выпустил излишний пар.

Егор, распаренный, вышел из бани и уселся на скамью. Отдышавшись, он вернулся и принялся мыться. Мытье доставляло ему удовольствие не меньшее, чем парная. Он с удовольствием растирал свое тело вехоткой, мыл голову, обливался водой. Егор так погрузился в процесс мытья, что не заметил, что делает одно и то же уже несколько раз. Он остановился только тогда, когда щелок закончился. Обкатившись еще раз, он с удовольствием натянул на себя чистое белье, полученное от Анисима и, выйдя из бани, снова расслаблено опустился на скамью. Уже давно он не чувствовал такого удовлетворения. Не смотря на все опасности, окружавшие его со всех сторон, Егор вновь отрешился от всего, что с ним произошло. Он просто наслаждался самими ощущениями чистоты и свежести.

Впрочем, вскоре он поднялся. Затем, снова наполняясь грустными мыслями, побрел в хату.

Глава 15. Откровенный разговор

Перед хатой Егор остановился. Заходить не хотелось. С одной стороны Егор понимал, что деваться ему некуда, но с другой… С другой он хотел бежать и бежать быстро, без оглядки.

Помявшись у порога, он все же вошел в хату. На этот раз стол, покрытый скатеркой, был заставлен разными яствами, пусть не хитрыми и не богатыми, но довольно разнообразными. Во главе стола, на хозяйском месте, сидел Афанасий. На скамейке рядом примостился Пантелеймон, ушедший из бани до того, как Егор приступил к мытью. Анисим крутился у печи, которая уже успела остыть, но, видимо, хранила в своем чреве еще много разных вкусностей, приготовленных домовитым хозяином хаты.

– Проходи, проходи! – по-хозяйски зазвал Егора Афанасий. – Присаживайся! Отобедаем.

Егор присел на скамью, спиной к окну. К нему тут же подскочил Анисим и, протягивая стопу вещей, ласково проговорил:

– Твое добро.

Вещи, даже котомка, как и обещал Анисим, были выстираны и залатаны. Фляжка Егора лежала сверху стопы. Здесь же лежал мешочек с огнивом, полученным от Афанасия.

Быстро одевшись, Егор убрал флягу в котомку. Взяв в руки огниво, Егор вопросительно посмотрел на Афанасия.

– Забирай, – ответил Афанасий на немой вопрос.

– Кушай, – пригласил Анисим.

Он поставил перед Егором миску с холодной окрошкой и протянул ложку. Рядом Афанасий поставил кружку кваса. Егор тут же залпом опустошил кружку. Квас был явно с ледника. Анисим, не дожидаясь просьбы, налил еще кваса. Кивком головы поблагодарив гостеприимного Анисима, Егор с удовольствием выпил еще полкружки.

– Еще кваску? – заботливо спросил Афанасий и, не дожидаясь ответа, долил из стоявшей рядом крынки квас, снова до краев наполнив кружку Егора.

Расправившись с окрошкой, Егор выпил квас, но уже медленно, не торопясь и наслаждаясь его вкусом. Он поставил опорожненную кружку на стол и тут только заметил гнетущее напряжение, тяжело повисшее в избе. Анисим, казалось, улыбался, Пантелеймон внимательно изучал виды за окном, а Афанасий молча смотрел на Егора. Под этим тяжелым взглядом Егор внутренне напрягся, не зная, чего ожидать от своих новых «друзей».

– Поговорить нам надо, – начал Афанасий после затянувшейся паузы.

Он сделал еще одну паузу и, кашлянув в кулак, продолжил начатый разговор:

– Ты, Егор, и сам видишь, что всё вокруг не просто, – с видимым трудом подбирал слова Афанасий.

Он еще раз кашлянул, посмотрел сперва на Анисима, затем на Пантелеймона, вероятно ища у них поддержки. Затем он снова перевел взгляд на Егора и, делая большие паузы между произносимыми словами, продолжил:

– Я, Егор, должен пояснить тебе некоторые вещи.

Афанасий вдруг осекся, а затем резко, в упор глядя на Егора, спросил:

– Как тебе квасок? Может еще налить?

Вопрос прозвучал совершенно дико, но Егор, во рту которого неожиданно пересохло, кивнул и протянул кружку за добавкой. Вернее, он решил, что протянул её…

Не ощущая тяжести глиняной кружки, он взглянул на руку и не поверил своим глазам – кружка стояла на месте, а вот рука!!! Её просто не было!

Егор поднял глаза на Афанасия и удивился еще больше – словно через пелену загустевшего воздуха он видел, как меняется лицо Афанасия. Он прямо на глазах становился глубоким стариком, с седой длинной бородой. Анисим и Пантелеймон, сидевшие рядом с Афанасием, стали расплываться в воздухе, словно туман, который уносит ветер.

Егор, ошеломленный, вскочил со скамьи и попытался поднести руки к своим глазам. Не было рук, не было ног, не было его самого. Точнее, Егор чувствовал, что он есть, но он не видел себя. Он еще раз посмотрел на Афанасия и, видя как старик, в которого превратился Афанасий, ухмыляется в свою седую бороду, не выдержав закричал во всё горло.

– Ну, так налить квасу-то еще или нет? – еще раз переспросил старец-Афанасий, а затем, словно не обращая внимания на недоумевающего Егора, спокойно добавил: – Чего молчишь?

Голос Афанасия прозвучал как гром. Егор, словно очнувшись, почувствовал, что он все так же сидит на скамье. Подняв кружку, он протянул её Анисиму, который услужливо сразу подлил квас из крынки.

– Пей на здоровье, – произнес Анисим и слегка поклонился.

Егор машинально отпил пару глотков еще холодного кваса и поставил кружку на стол. Руки, ноги и прочие части тела были на месте. То, что произошло с ним только что – неужели всё это было лишь видение? Но такое же колдовство проделывал с ним и Сенька в доме на болоте. Да и с чего бы взяться такому странному видению из неоткуда? Мысли одна за другой проносились в голове Егора, снова и снова оставляя только вопросы без ответов.

– Все видел?

Голос Афанасия вновь выдернул Егора из круговорота мыслей.

– Что видел? – переспросил Егор?

Выходит, что то, что только что произошло, все это не привиделось Егору, а было шуткой Афанасия?

– Времени-то, парень, у нас много, а рассусоливать нам некогда, – слегка вздохнул Афанасий и, сделав небольшую паузу, продолжил: – Видел, что сейчас вокруг тебя произошло?

Афанасий, судя по всему, был явно напряжен. В голосе звучали металлические нотки, хотя по внешнему виду этого было не сказать – он, по крайней мере, внешне, оставался все так же спокоен.

– Н-ну видел, и что? – чуть заикнувшись, ответил Егор.

– Что-что, – передразнил Афанасий и прибавил: – Видел что, спрашиваю?

– Вы в старика превратились, а Анисим с Пантелеймоном пропали. Чего еще-то от меня надо? – ответил Егор.

Он уже окончательно потерял нить разговора и искренне желал, что бы все происходящее вокруг оказалось только долгим дурным сном. Уже настолько запутался он во всем, что произошло с ним с момента, когда они с Маринкой провалились в той проклятущей шахте, что начал считать, что он просто спит, что было бы очень хорошо. Или, думалось так же ему, что он, вероятно, тронулся умом, что уже не так хорошо. В любом случае – ничего вообще не было, а он сейчас проснется, все закончится, как видение или сон, долгий тяжелый сон.

Пытаясь проснуться, Егор закрыл глаза и, тряхнув головой, вновь их открыл. Нет, ничего не пропало. Прямо на него сурово смотрел Афанасий, а рядом сидели Анисим и Пантелеймон.

– Теперь-то ты понял, что не спишь? – словно читая мысли Егора, спокойно спросил Афанасий.

– Не сплю, – скорее самуму себе, чем Афанасию сказал Егор, добавив: – А так бы хотелось.

– Поспишь, успеешь, – сурово произнес Афанасий.

– На самом деле, – уже чуть мягче произнес он, – все, что ты только что видел – это только видения. И были они лишь от того, что квас, который ты пил, смешали с настоем грибов.

Егор широко открыл глаза, не понимая, зачем с ним сыграли такую злую шутку.

– Ты не думай, мы не пошутить с тобой решили, – дальше продолжал читать мысли Егора Афанасий, – а только хотим, что бы ты как можно лучше нас понял. Тут, Егорушка, все намного сложнее, чем питьё с грибами.

Афанасий сделал паузу и, чуть помедлив, продолжил:

– Вот, видел ты, к примеру, что я стал стар и сед. И борода, наверняка, у меня была, и морщины на все лицо, – тут Афанасий даже улыбнулся. – Но я-то, на самом деле, каким был, таким и остался.

Он уже откровенно усмехался, показывая ряд ровных белых зубов.

– А Анисим с Пантелеймоном, – продолжал он, уже не скрывая улыбки. – Они хоть и пропали, да никуда не делись! Сам понимаешь – грибы, они и есть грибы. Ты себе одно на уме держишь, а они с тобой другое творят.

– Зачем же это надо было? – недоуменно спросил Егор.

Он искренне, до самой глубины души не понял назначения шутки, очень злой шутки, как ему сейчас показалось, которую над ним сыграли. Только сейчас он вспомнил, что квас из крынки пил он один. Откуда был налит квас у других – неизвестно.

– А надо было все это только для того, милый друг, что бы ты понял – не всё то правда, что своими глазами видишь, и не все то вымысел, чего рукой не потрогаешь.

Эти слова Афанасия прозвучали более чем непонятно. Егор удивленно смотрел на Афанасия, силясь разгадать тайный смысл его слов.

– Ты не напрягайся особо, – успокаивающе сказал Афанасий. – Рано пока напрягаться.

Афанасий наклонился к Егору и спросил:

– Лучше скажи: хотел бы домой вернуться?

– А то как же, – незамедлительно ответил Егор.

– Тогда пойми, парень, – еще чуть ближе наклонился к нему Афанасий, – что жизнь, она куда как сложнее, чем на речку за рыбкой сходить.

Афанасий сделал еще паузу и продолжил то ли дальше пояснять, то ли еще больше запутывать Егора:

– Ты вот думаешь: куда я попал, как до дома добраться? А все гораздо сложнее. Ты представь, что от тебя до дома расстояние в верстах не измеряется. Вот, к примеру, покажу я тебе прямой путь до того места, где деревня твоя стоит. Дойдешь ты до неё. Может быстро ты дойдешь, а может медленно. Но, скажу тебе сразу, что даже если до дома своего дойдешь, то домой не попадешь.

Афанасий сделал паузу, а у Егора защемило сердце от тоски по дому. Точнее, не по дому, если быть более точным, так как сам по себе его дом ценности особой не представлял.

– Так что толку от такой дороги ничуть, – продолжил Афанасий. – Совсем нет толка.

– Почем же? – тихо и недоверчиво переспросил Егор, совершенно еще не понимавший Афанасия и смысла его туманных слов.

– А все потому, что и ты будешь, и соседи твои будут. И даже комары с мухами будут, – в голосе Афанасия вновь засквозила усмешка. – Да только соседи тебя не увидят, да и их комары с мухами тебя не укусят. По улицам ты будешь ходить, с людьми здороваться, а они тебя в упор не заметят.

Егор откровенно не понимал, что сейчас происходит и что ему так настойчиво пытается объяснить Афанасий.

– Грибов они, что ли, поганых наедятся? – спросил Егор, начиная предполагать, что его собеседники и сами ненароком приняли кваску с грибным настоем.

В ответ Афанасий засмеялся так, что по спине Егора пробежал неприятный холодок.

– Грибы – это так, для примера были. Пойми, чудак-человек, что тебя для них нет. Ты для них – привидение! А они для тебя.

Афанасий перестал смеяться и даже, как показалось Егору, несколько погрустнел. Егору даже почудилась слеза на лице Афанасия, но Афанасий быстро отвернулся и, повернувшись обратно через секунду, продолжил, словно ни в чем не бывало:

– Так что нет тебе, парень, прямой дороги назад.

– То есть, я никогда не вернусь?

– Я сказал – прямой дороги нет, – ответил Афанасий.

Он был очень серьезен. Ни следа былой веселости не осталось на его лице.

– А вообще дорога есть, – продолжил Афанасий. – И даже не одна.

– Да ты посмотри на него, – вмешался в разговор Анисим. – На парне же лица нет!

– На парне может и головы нет, а нам что с того? – как-то грубо прервал его Пантелеймон, который так же за все время до того ни разу не вмешался в разговор. – У него вторая голова не отрастет, да и у нас слететь может.

– Вас не спросили, – строгим голосом прекратил споры Афанасий.

Егора уже мутило ото всех этих непонятных ему недосказок-недомолвок.

– Хватит! Хватит! Хватит! – закричал Егор, хватаясь за голову.

Он уже не мог слушать всего, что ему говорят. Все смешалось. Все стало еще более нереальным, чем было до того.

– Довели парня, – послышался вздох Анисима. – Довели.

– А как ему еще рассказать-то надо было? – вопрошал у Анисима Афанасий.

– Сам бы и объяснял, – вторил Афанасию Пантелеймон.

Егор чуть отдышался и, с трудом веря в происходящее, спросил, сам не зная у кого из присутствующих и переводя взгляд с одного на другого:

– А домой? Домой-то мне как вернуться? Как дорогу найти?

– Всё от тебя, парень, зависит, – ласково ответил ему Афанасий.

В избе повисло тяжелое затишье. Молчали все. Ничто не нарушало тишину, воцарившуюся среди собравшихся в хате.

– Так как же мне вернуться? – переспросил Егор, не дождавшись ответа.

– Вот тут, парень, нужно, что бы ты понял и поверил в то, что тебе сказали! – требовательно произнес Афанасий и добавил: – Не будет веры – не будет и возврата!

Афанасий решительно стукнул кулаком по столу, как бы подтверждая невозможность возникновения каких-либо сомнений в сказанном.

– А если все-таки прямой дорогой? – Егор спрашивал не требовательно, а с мольбой в словах. – Если попробовать прямой дорогой? Ведь есть же прямая дорога?

Он уже понимал, что все не так просто, как он мог бы себе предположить, но еще надеялся на быстрое разрешение вопроса, на скорый исход дела.

– Может показать ему прямую дорогу? – заискивающе спросил у Афанасия Анисим.

– Покажи ты ему, – вторил ему Пантелеймон, – раз уж он так просит.

– Ну что ж, покажу, – с растяжкой произнес Афанасий, пристально гладя на Егора, – раз просит человек.

Это прозвучало скорее как угроза, чем как согласие, но Егор уже не слышал угрожающих ноток. Он думал только об одном – сейчас, если все получиться, он узнает дорогу, а если повезет, то и окажется дома, в своей родной деревне и все невзгоды окажутся позади.

– Пойдем, что ли! – произнес Афанасий и, решительно шагнув из-за стола, махнул рукой Егору, приглашая его следовать за собой.

Егор встал и, следуя слепой вере в то, что все сейчас завершиться, так же вышел из-за стола и пошел вслед за Афанасием, который уже выходил из хаты.

Выйдя за дверь, Афанасий еще раз оглянулся, проверяя, идет ли за ним Егор, а затем широкими шагами направился к колодцу. Егор не отставал, но оказавшись у колодца, с непониманием взглянул на Афанасия и, ожидая, что тот направиться дальше, переминался с ноги на ногу.

– Прыгай, – повелительно произнес Афанасий.

– Куда? – непонимающе переспросил Егор.

– В колодец! – словно само-собой разумеющееся разъяснил Афанасий и еще раз указал Егору рукой на сруб колодца.

– Как прыгать? – тихим голосом задал Егор вопрос, который, как он уже сам понимал, не имеет ответа.

– Страшно? – Афанасий, казалось, смеялся над Егором. – Ну, так ты хочешь домой попасть или нет?

– Хочу! – вдруг решительно крикнул Егор.

В порыве яростного безрассудства, вдруг охватившего его от наплыва эмоций, он хватился рукой за край сруба колодца и перемахнул за него одним прыжком, оставляя позади любые сомнения. Предчувствуя скорый удар об воду, Егор сжался, вдохнул в себя как можно больше воздуху и закрыл глаза…

Воздух начал заканчиваться раньше, чем он ударился об воду. Егор, задыхаясь, быстро вдохнул еще раз…

Затем еще раз…

Еще раз…

Глава 16. Дома

Егор открыл глаза и быстро сделал еще один глоток воздуха. Вдохнув, он снова закрыл глаза, но почти сразу же их открыл. Держать глаза закрытыми и сдерживать дыхание не имело смысла – он никуда не падал. Ни какого колодца, ни какой воды – ничего этого вокруг не было. В голове слегка шумело, но Егор отчетливо понял, что тяжелый страшный сон наконец-то закончился, а все, что с ним произошло, только тяжелое наваждение.

Он лежал в тени, возле копны сена, свежего и душистого. Летний день был в самом разгаре. Где-то недалеко от него тетка Дарья закричала своим зычным голосом:

– Мужики, пора и обедать!

– Идем! – раздался ей в ответ голос дядьки Семёна.

– Задремал я малёха, – вслух произнес Егор и потянулся.

Чувствуя, как руки и ноги после сна наливаются силой, Егор еще раз потянулся и поднялся. Ноги легко подняли Егора, а тело прямо ныло от желания поработать.

– Вот это я поспал, – еще раз потянулся Егор.

Он тряхнул головой, смахивая остатки сна, и выглянул из-за копны. Солнце жаркими лучами обняло его и обдало жаром, словно из печи. Егор прищурился на солнце и улыбнулся, а затем вновь спрятался в тени. Наваждение прошло и настроение было прекрасным.

В тени другой копны, что поодаль, сидела тетка Дарья и дядька Семен. На чистой тряпице была разложена нехитрая снедь: несколько огурцов, нарезанный ломтями хлеб, зеленый лук и котелок с кашей. Котелок был заботливо обернут полотенцем, что бы подольше сохранить тепло. Завершали картину крынка с квасом, несколько кружек и ложки, уложенные прямо у котелка. Грабли и вилы были привалены к копне.

– Жарко, однако, сегодня, – проговорил дядька Семён.

– Жарко, – согласилась с ним тетка Дарья.

– Ты мне кваску плесни, – попросил дядька Семён.

– Только без грибов, – тихо пошутил Егор, помня свой сон.

– С клюковкой, – проговорила тетка Дарья, осторожно наливая квас в протянутую Семёном кружку.

– Как бы дождя не напарило, – проговорил дядька Семён, отхлебнув квас.

Крякнув от удовольствия и, слегка поморщившись от кислинки, он добавил:

– Надо сгрести, что вчера накосили, да копны, что давеча сложили, в стог переметать. Промочить может копны-то.

– Посидим чуток, пообедаем, и начнем, – согласилась с ним тетка Дарья.

– Маринка-а-а! – громогласно позвал дядька Семён.

Егор, как будто это его звали, быстро выглянул из-за копны. Со стороны опушки леса, по недавно скошенной траве, к ним шла Маринка. В руках она несла кувшин. Несмотря на жаркую пору, кувшин отпотел. В нем явно была родниковая вода, которую Маринка набрала в лесном ключе. Егор даже знал, где этот ключ, так как сам недавно показал его Маринке.

Кувшин был тяжелый, а вода студеная до того, что Маринка обернула кувшин тряпицей, чтобы не застудить руки. Она шагала через свежие прокосы, и улыбалась. Слабый ветерок, налетавший на неё, чуть шевелил платок на голове и выбивавшуюся из-под него прядь волос.

Егор снова свалился в тень копны и раскинул руки.

– Сон, все только сон, – проговорил он.

Полежав еще немного, он встал и решительно вышел из тени, направившись к сидевшим у другой копны людям.

– Егорка-то, непоседа, где запропастился? – отпив большой глоток кваса, спросил дядька Семен.

– Тут я!

– Тут я!

Егор услышал свой голос, как отдаленное эхо.

– Рядом, – тихо произнес Егор, полагая, что от жары и от того, что он быстро встал, кровь прилила к голове и ему просто почудилось.

Тем не менее, он оглянулся в сторону леса, откуда шла Маринка, неся родниковую воду, и откуда раздалось неведомое эхо. Он увидел то, что заставило содрогнуться его до самой глубины души: прямо на него, в след за Маринкой шел он сам!

Егор закрыл глаза. Нет, этого не может быть! Это сон! Но почему же этот сон всё не заканчивается?!! Или ему просто напекло голову?

Егор вновь открыл глаза и, превозмогая пробивающийся из глубины души страх, посмотрел туда, где он только что видел самого себя. Вот он идет, а в руках коса. Он подходит к сидящим, берет оселок у дядьки Семёна и начинает править лезвие. Вжик-вжик-вжик. Оселок быстро скользит по звенящему лезвию.

– Долго смотреть-то будешь?

Голос раздался так близко и так неожиданно, что Егор, резко обернувшись, поскользнулся и, не удержавшись, упал на спину. На него, криво усмехаясь, смотрел Афанасий. Афанасий даже наклонился и протянул ему руку, намереваясь помочь подняться. Егор резко оттолкнул руку Афанасия и, вскочив, закричал так громко, как он, наверное, никогда не кричал:

– Пойди ты прочь!!!

Афанасий выпрямился, сложил руки на груди и, чуть выждав, спокойно спросил:

– Чего ж ты орешь? Чего людей пугаешь?

Егор быстро оглянулся, ожидая увидеть напуганные лица, но … дядька Семен спокойно жевал кусок хлеба, тетка Дарья откусывала огурец, а Маринка поправляла платок на голове. А тот Егор, что был с ними, пил ключевую воду, только что принесенную Маринкой.

Егор отчетливо видел, как капли, скользя по подбородку, падали на рубаху и расплывались мокрыми пятнами. Вот Егор-двойник прекратил пить и, поставив кружку на траву, отер лицо рукавом рубахи. Он, тот Егор, внимательно посмотрел в небо и задумчиво проговорил:

– До вечера нужно управиться, а то, не ровен час, завтра дождь будет. А то и ночью может опуститься.

Садясь рядом со всеми, Егор-двойник добавляет:

– В лесу на полянке траву выкосил. Хорошая полянка. На добрую копну будет. Здесь управимся и там уже подойдет. Сегодня, если успеем, смечем.

– Ну так насмотрелся или нет? – Афанасий мягко потормошил Егора за плечо.

Егор резко повернулся обратно к Афанасию и широко открытыми немигающими глазами уставился на него. Он силился понять – что же происходит. Единственное, что ему приходило на ум – все это продолжение видений, вызванное грибным настоем. Егор зажмурил глаза и с силой встряхнул головой. В надежде на то, что видение сейчас пропадет, Егор открыл глаза, но Афанасий все так же стоял перед ним, широко улыбаясь.

– Пора и за работу, – проговорил неподалеку дядька Семён.

Егор вскочил на ноги и бросился к сидящим у соседней копны. Ему было безразлично, что подумают люди, когда увидят второго Егора, но он хотел вырваться из затянувшего его страшного сна…

– Ой!!! Мышь!!! – взвизгнула Маринка и вскочила на ноги.

– Чего ты орешь, оглашенная? – успокоил её дядька Семён. – Это же полевка. Она тебя, бедная, сама испугалась.

Он показал пальцем на мышонка, который и правда остановился сразу, как только взвизгнула Маринка. Мышонок сначала притих, затем сел на задние лапки и внимательно осмотрелся.

– Вот, а ты боялась, – вслед за дядькой Семёном проговорил Егор. – Он сейчас убежит. А может поймать тебе мышонка?

Егор, сложив ладошки, медленно двинулся к мыши, но Маринка, быстро схватив его за подол рубахи, строго сказала:

– Пусть себе бежит. Может его семья ждет.

Мышь пискнула, встала на все четыре лапки и, повернувшись, побежала обратно. Убегая, мышь оглянулась и Маринка, смотревшая ей в след, могла бы поклясться, что на глазах мыши появились слезы. Хотя, как сразу подумалось ей, какие слезы – так, от жары привиделось.

Мышь забежала за соседнюю копну и больше не показывалась. Да и не до мыши было уже. Откуда-то появившийся легкий ветерок, который вначале принес облегчение от нестерпимого жара, вдруг усилился и на ясном до этого небе появились сначала редкие тучки, а затем и густые высокие облака, надвигавшиеся с разных сторон. Запахло близким дождем и, судя по всё более наливавшимся свинцовым цветом тучам, в скором времени должна была разразиться сильная гроза. Все это происходило так быстро, как будто было подгоняемо чьей-то невидимой сильной рукой.

– Вот ведь как. Ни тебе собрать, ни тебе сметать, – вздохнул дядька Семён и, быстро поднявшись на ноги, распорядился: – Бабы, собирайтесь скоренько. Всё одно ничего не успеем до дождя. Завтра, если распогодится, продолжим.

Он в сердцах обругал невесть откуда взявшуюся непогоду и стал быстро собираться, не забывая подгонять остальных.

Глава 17. Огорчение

Егор рванулся к копне, у которой сидели такие близкие ему люди. Он даже не думал о том, что здесь есть и какой-то второй Егор. Главное – он окажется среди своих. Он готов был всех их заключить в свои объятия и расцеловать. Егор именно так бы и поступил, но, в спешке, он запнулся и упал, так и не достигнув своей цели, очень больно ударившись. Не обращая внимания на ушибы и боль от падения, Егор уже хотел было подняться, но раньше, чем он поднялся на ноги, раздался крик.

– Ой!!! Мышь!!! – взвизгнула Маринка и вскочила на ноги.

Маринка широко открытыми глазами смотрела в сторону Егора. Егор быстро оглянулся, пытаясь разглядеть увиденную Маринкой мышь.

– Чего ты орешь, оглашенная? – успокоил её дядька Семён. – Это же полевка. Она тебя, бедная, сама испугалась.

Дядька Семён показал пальцем в сторону мышонка, который, судя по всему, был где-то рядом с растянувшимся на земле Егором. Егор притих, чтобы не спугнуть мышку, а затем медленно присел на ноги и внимательно осмотрелся.

– Вот, а ты боялась, – вслед за дядькой Семёном проговорил Егор-двойник. – Он сейчас убежит. А может поймать тебе мышонка?

И тут тот, второй Егор, сложив ладошки, медленно шагнул в сторону его – первого Егора, но Маринка, быстро схватив Егора-двойника за подол рубахи, строго сказала:

– Пусть себе бежит. Может его семья ждет.

– Семья? Это же вы моя семья! – вскрикнул Егор.

В ту же секунду неожиданная мысль обожгла его сознание. Ему хватило секунды, что бы все понять.

– Вы моя семья, – повторил Егор и, развернувшись, пошел обратно.

Пройдя пару шагов, Егор оглянулся, что бы еще раз посмотреть на таких близких ему людей, которые были так от него далеки. Слезы затуманили его глаза. Решительно отвернувшись, Егор вернулся за копну, из-за которой только что так проворно выскочил.

– Ну как, приняли тебя твои близкие-родные?

В голосе Афанасия не было усмешки. Он явно с участием относился к произошедшему с Егором и сейчас сочувственно смотрел на него.

Егор сидел у копны и молчал, но ответа и не надо было. Все и так было ясно.

– Возвращаться пора, – проговорил Афанасий, не дожидаясь от Егора ответа.

– Куда возвращаться? – спросил Егор.

На самом деле ему было уже безразлично, куда и зачем возвращаться. Он – серая мышь. Или нет? Егор взглянул на себя. Нет, он был человеком и ничто даже отдаленно не напоминало о том, что он только что был серым маленьким мышонком. Но для тех, кто только что его видел, он был мышью. Маленьким серым мышонком. Осознание этой мысли удерживало Егор оттого, что бы еще раз попытаться снова выскочить из-за копны и повторить свою попытку вернуться к своим. Он слишком хорошо понял тщетность своей попытки.

– Куда возвращаться? – еще раз переспросил он Афанасия и поднял на него полный безразличия взор.

– Туда, откуда пришли, – коротко ответил Афанасий и, взглянув на небо, прибавил: – Пора!

Молния ударила неожиданно. Егору даже показалось, что ударила она прямо в него. Он зажмурил глаза от яркой вспышки, ожидая, что над ним раздастся звук грома. Но раньше, чем разразился гром, на Егора обрушился поток холодной воды…

Глава 18. Долгий разговор

На Егора обрушился поток холодной воды. Много воды, словно из ведра, но грома все не было. Точнее, что-то громыхнуло, но это напоминало скорее звук упавшего пустого ведра, чем звук грома.

Егор, еще не доверяя своим ощущениям, медленно открыл глаза. Он сидел у сруба колодца и был весь мокрый, а рядом стоял Афанасий и суетился Анисим. Анисим подобрал упавшее со сруба пустое ведро и отставил его в сторону. Затем, сорвав висевшее на плече полотенце, присел на корточки и начал вытирать лицо сидящего у сруба колодца Егора.

– Ну и зачем же так парня-то пугать? Вот надо было так пугать? – причитал он, не переставая вытирать лицо Егора.

– Да помолчи ты хоть чуток, – беззлобно перебил его Афанасий и, наклонившись к Егору, спросил: – А сейчас чего скажешь?

Егор отрешенно молчал. Он еще не мог собраться с мыслями, но уже явно понимал, что только что произошедшее с ним не последствия приема грибного отвара, а что-то совершенно иное, чему он самостоятельно не мог дать никакого толкового объяснения.

– Ты посиди чуток, отойди, а потом Анисим тебя в хату сведет, – произнес Афанасий и, повернувшись, спокойным твердым неторопливым шагом, словно ничего и не было, пошел в хату.

– Ты вставай, вставай, – пролепетал Анисим. – То же в хату пойдем. Там посидишь, пообсохнешь.

Он помог Егору подняться и, придерживая его, повел в хату.

Егор, в отличие от твердо стоящего на ногах Афанасия, шел, еле переставляя ватные ноги. Если бы не помощь Анисима, то он, наверняка, упал бы после первого же шага. Но Анисим держал его крепко и шаг за шагом они дошли до хаты. В хате Егор, все так же с помощью Анисима, устало опустился на лавку и прислонился к стене.

Кроме Егора в хате были только Афанасий с Анисимом. Пантелеймона не было, но Егору это было не важно. Не обращая внимания на присутствующих, он с трудом отходил от только что произошедшего с ним.

– Ты бы, Анисим, чайку организовал, – попросил Афанасий, но прозвучало это скорее как приказ, чем как дружеская просьба, – да с вареньем.

– Так час не урочный, – попытался возразить Анисим, но, взглянув на Афанасия, нехотя согласился, тяжело при этом вздохнув: – Попытаюсь.

Анисим встал, взял со стола остывший самовар и вышел с ним на двор.

Вернулся Анисим достаточно быстро и, снова тяжело вздохнув, обратился к Афанасию:

– Самоварчик я уже раздул. Сейчас вода согреется и я вам иван-чай приготовлю.

– Правильно. Приготовь, – отозвался Афанасий.

– Может с сушеными ягодками попьете? – обратился Анисим к Афанасию, надеясь, как видно, на отказ последнего от желания попить чаю с вареньем.

– Можно и с сушеными ягодками. Только кто же чай только с сушеными ягодами пьет? – возразил Афанасий, но, посмотрев на Анисима, согласился: – Давай уже сушеные ягоды. Только ты их кипяточком обдай, да медком полей.