Книга: Для любовников и воров - Педро Сарралуки

Но нет. Тут просто дом и его хозяин. Просто гости. Просто повар - юноша.

Есть ещё одна вещь в этой книге, которая могла бы получить интересное развитие, но, по моему мнению, недостаточно раскрыта. Писатели собираются вечером и читают свои короткие истории. Ожидаешь что-то в духе сказок Шахерезады, чтобы и героям книги и читателю было интересно возвращаться к тексту книги Педро Сарралуки, либо чего-то, застающего читателя (и слушателей в книге) врасплох. Пако, хозяин дома, поручил каждому из своих гостей написать рассказ на тему «Недоразумение». Сюда, наверное, подходит только кусочек рассказа с телефонной трубкой. Рассказ о книге, содержащей шифр - больше подходит к миру тайн, рассказ Долорес, - это трагедия, а не недоразумение (там повествуется о смерти человека). Как - то я смотрела мини-сериал по новеллам Ги де Мопассана. В каждой истории был какой-то подвох, например, с потерянным колье в новелле «Ожерелье». Подобных историй, наверное, и ожидал Пако, но в книге таких нет. Обещанного в аннотации юмора я тоже не нашла.

В конце романа есть некоторый вялый конфликт с издателем (Пако - издатель) и одним из писателей - его гостей. Считаю, что тема оставлена напоследок зря. Взаимоотношения Пако и его гостей не раскрыты совсем. Они - просто декорация для того, чтобы автор описал «халат из красного шелка с вышитым на спине драконом» Пако, или что Пако когда - то увлекался женщиной, которая хотела, чтобы её звали «Садводяныхлилий». Или, например, чтобы читатель узнал, что существует блюдо под названием сукет (если я правильно поняла, это что-то вроде рыбного рагу).

Если сравнивать книгу с каким-либо из её героев по характеру, то сюда подходит собака Пако - «вялая и совершенно нелюбопытная», равнодушная. А если с едой, которой мог бы заниматься повар- юноша и при этом недоделать - то с недосоленным рыбным бульоном.

Возможно, в действительности вопреки теории моего все более ниспровергаемого учителя жизнь представляла собой накопление не сокровищ, а утрат.

Стареющий издатель собирает в своём жилище отшельника-сибарита плеяду лучших авторов, некогда открытых им. Собирает не только для того, чтобы отпраздновать день рождения, но и чтобы посталкивать их лбами, понаблюдать за пикировками и заказать каждому рассказ на заявленную тему. Тема для малой формы выбрана идеально - недоразумение. Любителям рассказа в рассказе этот роман должен прийтись по душе - вместо одной истории читатель получает аж шесть. Это ли не выгодная сделка! Конечно, рассказы Умберто, Изабель, Фабио, Долорес и Антона нельзя назвать полноценными произведениями. Это довольно сырые задумки, наброски, скорее даже рассуждения. Кажется, лишь одна Долорес допишет свой рассказ и вручит хозяину перед отъездом, что вполне логично с учётом сопутствующих обстоятельств (и её рассказ кажется мне идеальным образцом жанра). Рассказы героев интересны не сами по себе, а скорее как окно во внутренний мир автора, как кривое зеркало, отражающее чувства, события, отношения. Иногда прямо и очевидно настолько, что читатель сразу догадывается о ком/чём идёт речь. Иногда осознание смысла рассказа приходит позже, когда озвучивается некое обстоятельство, от которого отталкивается автор. А иногда всё остаётся на уровне идей, что даже интереснее.

И вот, пока одни сочиняют свои сюжеты в перерывах между спорами, застольными беседами под изысканные яства и реки алкоголя, тасованиями в колоде отношений, Педро (уже не мальчишка, ещё не мужчина) готовит, наблюдает, рассуждает и взрослеет. "Для любовников и воров" можно назвать своеобразным романом взросления с весьма предсказуемым финалом (три интересные женщины и неловкий подросток в доме на отшибе...). Педро не по годам умён, начитан, рассудителен и мудр той мудростью, которая приходит лишь с опытом, её не почерпнёшь в книгах. Это немного сбивает с толку и вносит в образ диссонанс, хотя подозреваю, что это мои персональные околокнижные тараканы. По сути всё это сборище писателей отдаёт театрализованностью, нарочитостью, где-то даже искусственностью и отсылает к мысли, озвученной Антоном:

Всё – только литература. (с)

В конечном счёте герои нас почти убеждают, что всё – литература: и жизнь легко превращается в литературу, и литература способна трансформироваться в жизнь, хотя мы едва ли это замечаем. И какое счастье, что можно сидеть за столом, пить кофе и одновременно плыть в лодке по реке Конго в какой-нибудь далёкой Замбии с молчаливым и враждебно-таинственным африканцем на корме или вовлекаться в опасную авантюру с незнакомкой, позвонившей тебе по телефону, или расшифровывать древнюю книгу. Мне понравились размышления о том, что книги, как тайные послания, адресованы вовсе не всем подряд, а именно и только своему читателю. Внутри каждой хорошей книги скрыто нечто, не предназначенное тебе, но написанное для кого-то другого (и даже может быть, адресованное автором самому себе), и вот оно – прямо перед носом, но ты его никак не можешь поймать в свои сети. И даже хуже: можно читать книгу, даже не подозревая о её тайных шифрах, а потом наивно высказываться о её содержании и применять к ней какие-то оценки.

Сюжет здесь – классический: издатель приглашает к себе авторов и… Связующим звеном во всём происходящем является юный Jack of all trades, не по годам зрело философствующий и рефлексирующий, от лица которого и ведётся весь рассказ. Остальные – живут, страдают, напиваются в хлам, спорят, занимаются сексом, пишут, он – наблюдает и подслушивает. Во всём этом есть что-то от Дж. Пристли, Ф. Дюрренматта, Т. Уайдлера… И, наконец, его мечта воплощается в жизнь, а жизнь врывается в литературу, чтобы и он потом когда-нибудь стал чьим-то воплотившимся замыслом, а события пережитых им нескольких дней - литературой.

Книга хороша и вкусна во всех смыслах слова и была прочитана с почти гурманскими мурлыканиями.

Книга создается для того, чтобы ее прочли.

Прочли. Поняли до конца замысел? Наверное, не совсем.

Что получится, если сквозь ткань вымышленных миров неудержимо будут проступать реальные истории собственных жизней авторов, сталкиваться, переплетаться, меняться?..

Случайность или закономерность - пачка свечей, буря, сбитая корова и 17-летний юноша становится невольным свидетелем, поваром, помощником, учеником на четыре дня на этой загородной вилле, невольно взрослея, он учится любить все то, что остальные участники этой истории уже начали терять.

Едва ли что-то может сравниться с удовольствием чувствовать себя в стороне от жизни – духом, праздным шпионом, комаром, садящимся на внешнюю сторону стекла и не привлекающим ничьего внимания. Быть невидимым или безразличным к другим, останавливать свой взгляд на чем угодно, не имея другого повода и цели, кроме наблюдения за жизнью людей. ...Жизнь находится где-то вне человека. Это нечто такое, что можно наблюдать со стороны – глядя на свои горящие руки, подглядывая через окно. Никто не прислушивается только к биению своего собственного сердца – было бы невыносимо, если бы жизнь сводилась только к самому человеку.

Он впервые замечает, насколько важно все вокруг, что мир - это место, полное неожиданных сюрпризов и незаметных на первый взгляд подарков, где воображаемое, так же значимо (а порой и более) как и реально существующее, он видит, как тайны питают страхи и мечты окружающих людей. Это грустная и захватывающая история о любви к жизни как такой, без ярлыков и оценок, об умении быть счастливым, не ожидая счастья, о творчестве, о литературе, об умении быть ЖИВЫМ.

...тебе следует почитать Флобера. Теперь ты готов! Это был такой же человек, как и все, – этот толстяк из Руана. Знаешь, что он говорил? Что литература – не что иное, как чужие тапочки, лежащие в ящике твоего стола. Вот так-то. Это занятие для любовников и воров. А ты являешься и тем и другим – или я ошибаюсь? Воровать со страстью – вот что значит писать! Влюбляться в то, что тебе не принадлежит, вырывать у мира сердце. Ты можешь сделать все это. Наконец-то я сделал из тебя настоящую каналью.