Текст книги "Нелюбимая дочь. Вопросы и ответы"

25
Насколько близки братья и сестры в нормальных семьях?

Они не так близки, как внушают нам культурные стереотипы. В книге «Братские узы» (The Sibling Bond) Стивен Бэнк и Майкл Кан объясняют, что братско-сестринские отношения различаются по степени идентификации одного ребенка с другим. На одном полюсе очень близкая идентификация. Кажется, что это здорово – настоящие Гензель и Гретель! Но на деле это могут быть нездоровые отношения, участники которых растворяются друг в друге, утрачивая свое «я», или отношения идеализации, в которых один ребенок занимает подчиненное положение, выступая в роли почитателя. Посередине спектра лежит парциальная (частичная) идентификация, самый здоровый и гибкий вариант братско-сестринских уз, по крайней мере теоретически. В этом случае оба ценят свои общие черты и уважают различия, но главное здесь – характер отношений. Если они конструктивны, любые имеющиеся трения воспринимаются как нечто нормальное, неизбежно сопутствующее эмоциональной связи. Более того, эта связь не становится ни исключительной, ни исключающей, она одна из нитей в обширном полотне эмоциональных связей, присутствующих в жизни каждого. Такие братья и сестры по-настоящему дружны и по доброй воле поддерживают отношения не только ради общей истории, но и потому, что искренне радуются обществу друг друга. Одна женщина сказала об этом так: «Моя личность неотделима от того факта, что я одна из трех. Да, брат и сестра иногда выводят меня из себя, но то, что я сама сестра и имею брата и сестру, сформировало меня и продолжает формировать даже во взрослой жизни». Увы, нередко случается, что братья и сестры сохраняют контакт, но их общение носит деструктивный характер.

Наконец, на другом полюсе находится дистантная идентификация, когда оба видят не сходство между собой, а огромную разницу. Не ощущая единства, такие братья и сестры или идут по жизни параллельными курсами, или вовсе порывают друг с другом. Как написала мне одна женщина: «Я не сблизилась бы ни с кем из моих братьев и сестер, если бы встретила их сегодня. Мы контактировали, пока родители были живы, но теперь для этого нет причин». Другая женщина заметила: «Честно говоря, за исключением того, что нашими родителями были одни и те же люди, у меня больше общего с двумя незнакомцами, оказавшимися со мной в одном лифте, чем с братом и сестрой».

Что определяет характер и качество отношений между братьями и сестрами даже в относительно здоровых семьях? Оказывается, множество факторов. Разница в возрасте сильнее сказывается в детстве (шесть лет значат очень много, когда одному ребенку 18 лет, а другому 12), но постепенно она сглаживается: между 42-летним и 48-летним не так уж много различий. Однако роли, которые каждый ребенок играл в родительской семье, могут наложить неизгладимый отпечаток на взаимоотношения между детьми, особенно если родители отличались фаворитизмом. Кроме того, большой возрастной разрыв, скажем в девять или десять лет, может иметь другие последствия, поскольку вероятно, что дети рождались в семье (и браке), изменившейся или эволюционировавшей, будь то в лучшую или худшую сторону.

Важны и особенности личности. Некоторые братья и сестры так сильно отличаются темпераментом и интересами, что им сложно получать удовольствие в компании друг друга. Если они растут в здоровой семье, между ними возникает скорее взаимное уважение, чем тесная связь и дружба. Эта картина может измениться или нет в дальнейшем, если они обнаружат, что имеют больше (или меньше) общего, чем думали, но вражды не возникнет. В нездоровой семье, где мать или отец использует различия между детьми для манипуляций, результат совсем иной. Вот история, рассказанная Лесли: «Моя сестра выглядит и ведет себя, как мать – миниатюрная блондинка-модница. Она могла позволить себе меньше думать об оценках и никогда не утруждалась тем, чтобы чему-нибудь научиться, даже став взрослой. Я была книгочеем, объектом насмешек для матери и сестры. Они называли меня гадким утенком и постоянно говорили что-нибудь вроде: "Бедняжка Лесли, ее в жизни не пригласят на свидание!" Сестра была неизменно жестока и во всем повторяла мать. Без необходимости я с ней никогда не встречаюсь».

Сделайте все возможное, чтобы взглянуть на картину своих отношений с братьями или сестрами максимально объективно, используя «холодную обработку». При этом важно понимать характер отношений в семье в целом, а также индивидуальные различия между детьми, в том числе и ваши особенности. Примите во внимание личность каждого, учитывая то, что некоторые расхождения, а то и трения, возможно, неизбежны. Понять, что связывает вас с братьями и сестрами сегодня, можно только, если по-настоящему увидеть, что происходило в детстве и в дальнейшем.

26
Хуже ли быть единственным ребенком нелюбящей матери?

Давайте обойдемся без слова «хуже»: оно предполагает нечто вроде состязания в страдании или измерении глубины нанесенных ран. Лучше будем говорить о «разнице». Если представить семью как геометрическую фигуру, то семья с одним ребенком – это треугольник, и ее устойчивость обеспечивается соединением всех трех углов. Несмотря на миф о том, что развитие единственного ребенка страдает от отсутствия братьев или сестер, в действительности, имея двух любящих и чутких родителей, он может находиться в идеальной ситуации. Единственные дети внимательных родителей достигают больших успехов, при этом не имеют никаких проблем с социализацией да еще и пользуются материальными возможностями, которых нет в больших семьях. Поскольку единственный ребенок растет, не имея уже «готовых» товарищей по играм, впоследствии друзей, то склонен подходить к отношениям с большей заинтересованностью и вниманием. (Признаюсь, я мать единственного ребенка, но эти заявления опираются на результаты научных исследований.)

Однако, если изменить баланс сил в треугольнике, сделав мать эмоционально недоступной или, что еще хуже, откровенно воинственной либо сверхкритичной, геометрия треугольника, безусловно, нарушается: единственный ребенок оказывается на линии огня в отсутствие других мишеней. В большой семье фокус внимания матери может быть размыт. У выраженно нарциссичной матери единственного ребенка имеется лишь одна планета на орбите. Кроме того, если отец нелюбимой дочери отсутствует, эмоционально или физически, семья превращается из устойчивого треугольника в прямую с двумя точками, что зачастую предполагает проблемную мать или мать, меняющуюся ролями с дочерью.

Опыт единственного ребенка действительно имеет много особенностей, как отрицательных, так и положительных. Дочь может чувствовать себя более одинокой, более изолированной, чем если бы у нее были братья и сестры. Она рискует уверовать в культурный миф, согласно которому единственные дети отчасти неполноценны в психологическом отношении, и может быть более склонна казнить себя за отношение к ней матери. Возможно, ее опыт будет более трудным, поскольку мать сосредоточена только на ней. Одна нелюбимая дочь описала это так: «Находиться рядом с моей матерью было все равно как прямо под раскаленным обогревателем, без воды и вентилятора. Она вторгалась в каждую сторону моей жизни с раннего детства до тех пор, пока я не уехала в колледж, и даже тогда звонила мне по четыре – пять раз в день. Я была ее личным проектом, и она ясно дала мне понять, что я потерплю в жизни крах без ее постоянного руководства и вмешательства. Когда мне исполнилось 24, я смогла уехать, и теперь нас разделяет океан». Как ни парадоксально, единственный ребенок может стать и козлом отпущения, если его объявляют причиной несчастий матери, ее неудач в жизни и чего угодно еще. Чтобы быть козлом отпущения, стадо необязательно.

Как мы уже видели, признание влияния токсичного детства часто происходит медленно, ему мешают привычка считать свой опыт нормой и отрицание, питающееся потребностью в материнской любви. Для единственного ребенка процесс признания может оказаться еще более долгим. Об этом свидетельствует Алисия: «Я поняла, что за человек моя мать, в раннем возрасте и просто пыталась угодить ей, что было безнадежным делом. Я продолжала принимать эту ситуацию, пока не разменяла пятый десяток и не стала матерью троих детей. Лишь тогда я вдруг поняла, что использовать меня как боксерскую грушу, чтобы выместить свое недовольство жизнью, было жестоко. Казалось, в темной комнате зажегся свет, и я впервые смогла дать верное определение ее поведению. Она была абьюзером. Я стала посещать психотерапевта, и в комнате становилось все светлее, а потом там вообще не осталось места для моей матери».

Что касается плюсов положения единственного ребенка в семье, некоторые дочери сообщают, что их успех в большом мире помог им обрести чувство собственного «я» и перестать идентифицировать себя как дочь своей матери. Причем эта уверенность в себе часто сосуществует – конфликтно – с усвоенным в детстве ощущением собственной никчемности. Другие нелюбимые дочери вспоминают об отцах, которые поддерживали их и с которыми можно было общаться один на один, что является преимуществом единственного ребенка. В некотором смысле это относится и ко мне. Рассказывают читательницы и об «острове безопасности» в лице бабушки или дедушки, тети или дяди, которые окружали единственного в семье ребенка любовью, и ее не приходилось ни с кем делить.

Однако некоторые нелюбимые дочери не считают, что в положении единственного ребенка может быть что-то хорошее. Например, Рита была дочерью эмоционально недоступной разведенной женщины; ее отец женился снова, и у него появилось двое других детей. Она замужем, имеет троих детей, на момент нашего разговора ей было 50 лет. Вот ее слова: «Единственный ребенок все равно что шлюпка в окружении океанских лайнеров. Несмотря ни на что, я до сих пор такая шлюпка. У меня есть друзья, заменившие мне родную семью, собственные дети и муж, который меня любит, но и сейчас какая-то частица меня движется в одиночестве, что бы ни происходило».

Если вы единственный ребенок, мой ответ на этот вопрос может не соответствовать вашей ситуации и не полностью прояснять ваш детский опыт. Опять-таки призываю использовать его как отправную точку для собственного исследования.

27
Нормально ли не чувствовать связи с братом или сестрой?

Это не редкость в здоровых семьях и характерно для многих неблагополучных, но давайте откажемся от понятия «нормальности». В некоторых семьях врожденная потребность в материнской любви и внимании создает неизбежную токсичную вражду нелюбимой дочери с сестрой или братом, получающими и то и другое. Читательницы пишут, что, если врагом выступает брат, это переносится немного легче и удар по самоуважению не столь силен. Боль усиливается, если одну дочь отвергают, а другую принимают. Именно так было с Гейл, которой сейчас 44 года. Ее сестра, всего на 22 месяца старше, была «хорошим» ребенком, а она – «плохим» и «трудным». Мать «выдавала» привязанность и одобрение порционно – за достижения, и сестра, спортсменка и отличница, легко обходила Гейл, страдавшую дислексией[6]6
  Дислексия – нарушение способности к овладению навыками чтения и письма при сохранении общей способности к обучению. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Мать считала Гейл позором семьи. И если та отчаянно ревновала мать к сестре, то сестра также страдала из-за огромного психологического давления, заставлявшего ее всегда быть успешной, чтобы заслужить любовь и внимание матери. В этой семье шла война, в которой не было победителя. В какой-то момент обе дочери отдалились от матери, хотя сестра Гейл сейчас поддерживает с ней отношения. Неудивительно, что друг с другом сестры почти не общаются, лишь обмениваются по телефону формальными поздравлениями в дни рождения и праздники.

Почти все нелюбимые дочери сообщают, что так или иначе матери сознательно управляли их отношениями с братьями и сестрами. В некоторых случаях мать активно добивалась того, чтобы ее дети не сближались, настраивая их друг против друга или всех против одного. В результате эти женщины выросли в семьях, где, несмотря на то что все дети росли под одной крышей и имели общий опыт, они в конце концов стали жить параллельными жизнями, не имея никакой связи друг с другом. В таких случаях открытой вражды обычно не наблюдается, но нет или почти нет и эмоционального контакта. Одна нелюбимая дочь описала это как «жизнь среди посторонних людей, которые были моими родственниками, имели тех же родителей, но мы совершенно ничего не знали друг о друге».

В похожем ключе Синтия описывает свои отношения с сестрой и братом, тремя и двумя годами старше ее. В этой семье мать и отвергала старшую сестру, и активно проявляла нелюбовь к ней, зато обожала брата. Синтию она считала позором семьи и своей неудачей. Мать во всеуслышание высказывала мнение о детях, заявляя, что не понимает и не любит старшую дочь и что у нее на одного ребенка больше, чем нужно. Обе дочери страдали от этого, но так и не сблизились. Старшая сестра бунтовала, пила и устраивала истерики, брат поневоле привык считать себя «золотым ребенком», а Синтия, по ее словам, «пыталась найти опору». Ее мать использовала специальные приемы, чтобы отдалить детей друг от друга, например ругала одну дочь в разговоре с другой или жаловалась на обеих сыну. Когда дети выросли, мать никогда не разрешала им навещать ее одновременно, даже в праздники (очень показательно, не правда ли?). Синтия полагает, что это «правило» было отчасти следствием потребности ее матери быть в центре внимания, а отчасти попыткой не позволить детям напрямую общаться друг с другом. Неудивительно признание Синтии: «Что касается наших отношений, мы, все трое, эмоционально оторваны друг от друга. Мы никогда не обнимаемся, даже после долгой разлуки». Сейчас брат и сестры, если и общаются, то только через электронную почту.

28
Почему братья и сестры обращались со мной так же, как мать?

Как я уже говорила, некоторые сестры и братья следуют «генеральной линии», принятой в семье, ради собственного благополучия. Другие же копируют поведение матери, потому что верят якобы «правде» о вас. К тому же, поступая иначе, они поставили бы под удар себя. Помните, что, по крайней мере в детстве, все дети бесправны. Но и во взрослой жизни некоторые остаются поборниками семейного мифа и преданными защитниками матери даже после ее смерти. Больше об этом читайте в ответах на следующий вопрос и на вопрос № 30.

29
Что значит «делать козлом отпущения» и как это могло повлиять на меня?

Травля козла отпущения – это клей, скрепляющий отношения в неблагополучной семье. В древности существовала традиция выбирать козла – что и дало жизнь этому понятию – в качестве «ответственного» за грехи всего племени. Изгоняя животное, племя умилостивляло разгневанное божество и символически очищало себя. Козлы отпущения появляются в сообществах – от целых народов до городов, организаций, компаний и семей – в неспокойные времена. Выбрав такого «козла» и объявив его (или ее, или их) виновным в кризисе, можно не только усилить ощущение единства (мы против них), но и объяснить причины социальных проблем, что наблюдается в авторитарных обществах. Но то же самое происходит и в семьях, и делается это неосознанно или сознательно. Стать козлом отпущения можно на время (и члены семьи могут оказываться в этой роли по очереди) или навсегда.

Что происходит, когда члены семьи становятся «плохишами» поочередно? Это характерно для семей, где есть контролирующий родитель. Он почти ничего не оставляет на волю случая; это перфекционист, убежденный, что все можно делать «правильно» и «неправильно», и он требует, чтобы все было «как положено». Когда что-то идет не так, как планировалось или виделось родителю, ему необходимы причина случившегося и человек, которого можно обвинить в произошедшем, – главное, чтобы это был не он сам. Поэтому, если собака убежит со двора и перекопает соседский сад, Эйдана или Линн непременно обвинят в том, что они оставили дверь нараспашку, и это заставляет одного из детей или обоих указывать на другого. Или, предположим, в семейном автомобиле, стоявшем на подъездной дорожке, разбили стекла. Достаточно уравновешенный человек будет раздражен, но подумает, что это дело рук случайных хулиганов. Иное дело – контролирующая личность! Она выяснит, что Нэнси, вернувшись домой, забыла включить лампочку на крыльце. Вот оно что! Нэнси мгновенно становится козлом отпущения, поскольку родители помнят только о том, что злодеяние свершилось под покровом темноты, иначе хулиганы не осмелились бы действовать. В этой семье разбитые стекла становятся «виной» Нэнси.

Сознание того, что кому-то придется принять на себя груз вины, независимо от обстоятельств, заставляет братьев и сестер соперничать за то, чтобы сохранить родительское благоволение. И они оказываются вынуждены участвовать в игре в обвинения. При этом травля козла отпущения не только поддерживает родительский контроль, но и подкрепляет уверенность родителя, считающего свое поведение не жестоким, а авторитетным, в том, что он прекрасно справляется со своими обязанностями. Но подобное поведение гораздо сильнее вредит личности ребенка, если козел отпущения не меняется. Такое часто бывает в семьях, где мать имеет выраженные нарциссические черты и любит манипулировать и выбирать фаворитов, чтобы оставаться в центре внимания. То же самое могут делать и отцы.

В статье, посвященной этой проблеме, исследователь Гари Геммилл отмечает, что назначение ребенка козлом отпущения позволяет остальным членам семьи считать себя более эмоционально здоровыми и устойчивыми, чем они есть на самом деле, поскольку от них не требуется отвечать за свое поведение или действия. Единственная ложка дегтя в семейной бочке меда (настаивает мать) – это присутствие козла отпущения, и, если бы он «исправился» или «постарался вести себя лучше», жизнь была бы идеальной. Постоянный козел отпущения позволяет женщине-нарциссу объяснять характер отношений в семье и причины своего недовольства, никогда не ставя под сомнение собственную роль «идеальной» матери и не испытывая потребности как-то осмыслить происходящее и что-то предпринять. У нее всегда наготове объяснение напряженности или любого другого отклонения от того, какой ее семья должна быть. При этом внимание других детей в семье также уводится прочь от поступков матери и вместо этого сосредотачивается на другом человеке, который «вечно все портит».

Внутренний мотив, стоящий за поиском козла отпущения, может не осознаваться матерью – она не понимает, что это ее способ поддержания имиджа идеальной семьи и сокрытия неблагополучия. Но выбор объекта и его травля происходят осознанно. При матери-нарциссе это часто становится командным видом спорта, поскольку другие дети следуют ее примеру. Козел отпущения входит в семейную мифологию – в истории о том, как устроена семья, которыми обмениваются ее члены как в детские, так и во взрослые годы, – и это положение прочно закрепляется за ним. Семейные сценарии вполне предсказуемы: как в голливудских фильмах о Диком Западе, здесь есть положительные и отрицательные герои, хорошие парни и один или два плохих. Наличие козла отпущения позволяет избежать любого открытого обсуждения поведения матери или отношений внутри семьи и усиливает материнские позиции, так как отводит от нее любую критику.

Как ни парадоксально, такие отношения сказываются не только на самом козле отпущения. Насколько разрушительна эта роль для развития нелюбимой дочери, зависит от ее личности и от того, в какой мере она осознает происходящее – в детстве и потом. Одна нелюбимая дочь рассказывала, как уже к семи – восьми годам поняла, что происходит: «Мать даже не пыталась быть справедливой; ее любимицей была моя старшая сестра, которая просто не могла ничего сделать неправильно, а меня она постоянно корила за то, что я недостаточно хороша. Постоянная несправедливость мучила меня, и я активно искала положительного отношения вне дома, чтобы компенсировать происходящее. Мой отец не участвовал в травле, и это тоже помогало». Для другой нелюбимой дочери, которой сейчас 46 лет, все обернулось гораздо хуже: «Я искренне верила всему, что говорили обо мне мать, братья и сестры, до 30 лет, когда по совету друга обратилась к психотерапевту. Я проклинала себя за все и не могла ни в чем признать свою заслугу или гордиться собой. Если случалось что-то хорошее, я сомневалась в этом. Если плохое, то я знала, что это из-за меня, потому что я негодная и ущербная».

Почти все дети, подвергающиеся травле, надевают на себя «эмоциональную броню», даже если понимают, что над ними издеваются и что это несправедливо. У них отнято чувство принадлежности родной семье, и это накладывает глубокий отпечаток и может сказываться и во взрослом возрасте. Одни из них достигают многого, активно стремясь опровергнуть материнское мнение, другие так глубоко усваивают негативный посыл, что ставят планку низко, любой ценой избегают неудач и испытывают сложности как с постановкой, так и с достижением целей. В любом случае очевидно, что этим детям наносятся глубокие душевные раны.

В то же время в этом есть и светлая сторона. Из всех детей, выросших с нарциссичной матерью, именно козлы отпущения имеют наибольшие шансы осознать токсичность таких отношений – со стороны матери и других членов семьи. Они чаще, чем их братья и сестры, уверовавшие в семейную историю, обращаются за психологической помощью, чтобы исцелиться от последствий трудного детства. И зачастую такая дочь оказывается единственным ребенком в семье, кто пытается выстроить здоровые и устойчивые отношения.

Дети женщин-нарциссов остаются планетами, вращающимися вокруг матери-солнца. Даже если один ребенок объявлен козлом отпущения, мать продолжает играть в любимчика с остальными детьми, порциями выдавая то, что сходит у нее за любовь, в зависимости от того, как конкретный ребенок портит или улучшает ее имидж. Поскольку нарциссичная мать считает детей продолжением себя (за исключением отверженного козла отпущения), статус каждого ребенка может со временем меняться. Обычно бывает «золотой ребенок», идеально отвечающий ожиданиям матери и часто очень на нее похожий, также выраженный нарцисс. В этом мире всем правят внешние достижения и то, насколько вы хороши в глазах других людей (включая мать), а вовсе не ваш характер, эмпатичность или внутреннее «я».

«Золотой ребенок» ничего не знает о рефлексии, не говоря уже о своем истинном «я». Он воспринимает любовь как сделку («ты доставляешь мне удовольствие и потому заслуживаешь моей любви») и прекрасно знает, что она не безусловна. Скорее всего, он перенесет эту модель в свои взрослые отношения, поскольку верит в семейные мифы, понятия не имеет, как на него повлияла нарциссичная мать, отличается отсутствием эмпатии и плохо контролирует эмоции, привыкнув всегда получать желаемое. Это не формула счастья.

На козлах отпущения метафоры, связанные с животными, не заканчиваются: став взрослыми и покинув дом, такие дети чаще всего становятся для своей семьи паршивыми овцами. Любые их попытки опровергнуть семейную мифологию наталкиваются на яростное сопротивление. Раньше членов семьи объединяла совместная травля козла отпущения, теперь они сплачиваются в противостоянии паршивой овце. В результате генеральная линия только упрочивается и углубляется («Она всегда была ненормальной, даже в детстве»; «С ней никакого сладу не было, врала, как дышала»; «самый неприятный человек, какого только можно себе представить»; «Начать с того, что она никогда не хотела быть частью семьи»). Кроме того, семейство едва ли будет молча закрывать глаза на угрозу – все мигом подключатся к кампании очернения и сделают все, чтобы дискредитировать взрослую паршивую овцу. Часто у той не остается иного выбора, кроме как полностью разорвать отношения с родными.

Хорошая новость в том, что дочь, побывавшая в шкуре козла отпущения, едва ли станет воспроизводить эту модель отношений во взрослой жизни в собственной семье.