Текст книги "Обретенный рай"

Глава 10

Змея. О Боже, змея. А что Мархем говорил ей о змеях? Что есть одна филиппинская змея, от укуса которой человек обязательно умирает. Как же она называется? Да не важно, как она называется... что же ей теперь делать?

Небольшая змея висела прямо над узенькой тропинкой, которую Бонг расчистил своим мачете, и Сара не видела никакого способа объехать ее, ужасное черное существо лениво обвивалось вокруг толстой лианы. Казалось, змея смотрела прямо ей в глаза. Пристально смотрела. Ждала. Сара сидела не двигаясь, будто парализованная.

Двое мужчин впереди нее и несколько вьючных мулов и лошадей постепенно исчезали в темной зеленой чаще. Они двигались медленно, но Сара поняла, что скоро они будут вне пределов досягаемости и не услышат ее крика, может быть, даже сейчас не услышат. Шум, производимый движущимся обозом, заглушит любой звук. Все решать ей. Как же заставить Мабути повернуть назад... причем медленно? Она забыла команду, если вообще когда-нибудь ее знала. Слава Богу, флегматичное животное будет стоять на месте, пока Сара не стронет его с места. Хотя бы это она знала о старой Мабути.

Медленно, дюйм за дюймом, она стала сползать с седла. Казалось, прошла вечность, прежде чем ее ноги коснулись земли. Не теряя змею из вида, Сара осмотрела тропинку, которую они только что пересекли. Есть ли там что-нибудь, чем можно убить змею? Она видела стебли бамбука, опавшие листья, сорванные с деревьев лианы. Ничего подходящего. Не издавая ни звука и двигаясь так медленно, как только можно, Сара подняла бамбуковую палку длиной в два фута и толщиной с ее запястье. Палка была только что срезана Бонгом, и конец ее оказался довольно острым. Можно ли заостренной бамбуковой палкой пронзить злое существо, которое сейчас владело тропинкой?

Она осторожно выглянула из-за седла. Змея висела на прежнем месте и была готова к охоте. Ее глаза были так же зелены, как и лиана, вокруг которой обвивалось ее скользкое тело. Саре ничего не оставалось, как попробовать отвести Мабути назад вниз по тропке, подальше от опасности.

Она проскользнула мимо своего саквояжа, притороченного к спине лошади, и осторожно положила бамбуковую палку на седло. Потом ухватилась обеими руками за жесткий красно-серый хвост Мабути и тихо потянула. Очень тихо. Никакого результата. Мабути тупо стояла на тропинке. Казалось, змея раскачивается в воздухе над самой ее головой.

Сара вытерла заливавший глаза пот рукавом рубашки и, намотав хвост Мабути на руку, потянула, сначала слабо, затем все сильнее и сильнее. Мабути подняла одну ногу и опустила ее сразу за тем местом, на котором она стояла прежде. Сара на секунду закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она должна сдвинуть глупую лошадь... назад. Сара потянула изо всех сил. Мабути подняла другую ногу и сделала шаг назад. Сара продолжала тянуть, и Мабути, повинуясь ее усилиям, стала медленно пятиться назад. Сделав четыре шага, Мабути повернула голову и посмотрела на Сару, как будто желая спросить: «Что ты от меня хочешь?» Сара выпустила из рук конский хвост и ласково погладила Мабути.

Теперь палка. Она прижалась к лошади и медленно потянулась к выбранному ею оружию, одновременно стараясь не выпускать змею из виду. Змея не шевельнулась... или шевельнулась? Ей казалось, что нет. Змея все еще смотрела на нее своими глубоко посаженными глазами, наполненными зеленой смертью. Сара подняла бамбуковое копье, откинулась назад и метнула изо всех сил, целясь острым концом в змею. Бамбуковое копье врезалось в зеленую стену густой растительности, распугав прятавшихся там птиц, а лиана, на которой все это время висела змея, оказалась пустой.

Где же она? На земле? На лошади? Подкрадывается к ней сзади? Скользит к ногам? Сара затаила дыхание, пристально всматриваясь в тропинку, водя глазами по сторонам, Змеи нигде не было. Может быть, она все еще была на лиане и просто спряталась? Сара, широко открыв глаза, искала ее со всей тщательностью, как только могла. Змея могла находиться и вне поля ее зрения. Вполне возможно. Сара покачала головой. Может быть. Тогда тем более нет смысла ее искать. Она решительно взяла Мабути под уздцы и бросилась бежать вперед по тропе, чувствуя, что находится на грани истерики.

– Вперед. Давай, Мабути. Давай, девочка. Пойдем. Давай.

Лошадь, выведенная из своего обычного апатичного состояния, затрусила за своей хозяйкой.

– Вот так, девочка. Давай, – подбадривала ее Сара, не сбавляя темпа.

Она забралась в седло и вонзила шпоры в толстые бока Мабути.

– Лети, моя красавица. Давай, Бути, Бути, Бути. Беги. Беги.

Сара расслабилась только тогда, когда они почти врезались в хвост последнего мула. Поняв, что все обошлось, что ни она, ни лошадь не пострадали, Сара уткнулась в шею Мабути и заплакала, приговаривая сквозь всхлипывания:

– Хорошая старая девочка. И вовсе ты не глупая, Мабути. Я... не хотела этого сказать... девочка. Спасибо тебе.

Она шептала все эти слова на ухо лошади, давясь рыданиями, хотя понимала, что треск ломающихся веток и кустов, звон и скрежет обозного снаряжения заглушат ее плачь. Сара не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о ее схватке с маленьким обитателем джунглей, закончившейся ничьей. Она боялась насмешек, боялась, что повела себя не так, как подобает учительнице, взрослому и уважаемому человеку.

Как только они дошли до ручья, или, может быть, это была речушка, она ополоснула лицо и старалась держать рот на замке. Этот опыт дался ей нелегко, но она кое-что поняла, например, то, что в случае надобности она сможет постоять за себя и даже позаботиться о ком-нибудь другом.

Мархем повернул назад, услышав тяжелую поступь ее кобылы в конце обоза, чтобы узнать, что задержало Сару. Подъезжая, он увидел, что девушка лежит на шее у лошади и то ли плачет, то ли разговаривает с ней. Может быть, устала. Они скоро сделают остановку, чтобы приготовиться к утренней переправе через реку. Сейчас уже слишком поздно начинать переправу.

К его удивлению, Сара Коллинз довольно хорошо держалась. Честно говоря, он не ожидал многого от этой чудно одетой избалованной белой девушки. Она не выходила у него из головы, и ему приходилось постоянно держать себя в руках.

Он напомнил себе, что никогда даже мысленно не связывал свое будущее с какой-то одной женщиной.

И уж конечно, не планировал жениться на целомудренной голубоглазой фермерской дочке из Айовы.

А это как раз и является ее мечтой, думал он. Замужество. Нет. О нет. Это не для него. Все, что он должен сделать для миссис Зумвальт, это выполнить свою работу: живой и невредимой провести ее через джунгли прямиком в школьный класс, если они вообще его где-нибудь найдут, а потом он будет волен проводить время в какой-нибудь менее требовательной и более щедрой компании. Ему не было никакого дела до того, что она тронулась еще дома, поскольку решилась приехать на Филиппинские острова. Он всегда говорил, что в этой глуши не место женщинам, тем более образованным юным девственницам.

Нэш так и не подъехал к ней, а только еще раз взглянул на светлые волосы, рассыпавшиеся по бурой шкуре старой ленивой Мабути.

Да, она наверняка была девственницей.

Они разбили лагерь около полудня на берегу реки, и все были довольны таким ранним привалом. Лошади могли спокойно пощипать травку и вдоволь напиться, а у людей было достаточно времени, чтобы приготовить себе еду, погулять, поспать или просто посидеть у воды. Ужин прошел очень тихо. И Бонг и Мархем вели себя так, словно боялись потревожить покой какого-то неизвестного обитателя этих мест, но оба были очень голодны. Они до крошки съели фасоль и рис, приготовленные Сарой. Ей самой не очень хотелось есть. Все тело болело, и она с трудом заставила себя встать, чтобы отложить побольше риса на утро. Спина не хотела сгибаться, и Сара ничего не могла с ней поделать. Ноги не желали отрываться от земли, словно закованные в панцирь, каждое движение стало мучительной пыткой. Но Сара не собиралась жаловаться и твердо решила никому не говорить, до какой степени она устала.

Она стояла у костра, скрючившись, как старуха, и спрашивала себя, сможет ли она завтра снова сесть на Мабути. Может, к утру она придет в себя? Сара старалась не смотреть на капитана. Она бы скорей умерла, чем призналась, что просто не может привести ноги в нормальное положение. Интересно, она теперь навсегда останется кривоногой? Сара не желала не только говорить, но даже думать об этом.

У Мархема Нэша есть о чем подумать и без нее. Ему совершенно неинтересно слушать рассказ про змею или отвечать на ее глупые вопросы. А уж о ее страданиях от езды на этой большой толстой лошади ему тем более не следует знать. Пусть сидит и думает о чем-то своем и наверняка очень важном, судя по его озабоченному лицу.

Сара Коллинз-Зумвальт обнаружила, это ей тоже есть о чем подумать, особенно, когда она позволяла себе спокойно посидеть. Мысли отвлекали ее от невыносимой боли, которая никак не хотела отпустить ее ноги.

Что-то насвистывая, Бонг накормил, напоил и стреножил лошадей, но и он затих, подойдя к костру, возле которого ему предстояло расположиться на ночлег вместе с капитаном и миниатюрной блондинкой. Он смотрел, как она неверной походкой подходит к огню, (а ведь в седле держалась, как античная богиня) и вспоминал свои первый день на лошади.

Усмехнулся в душе. Посмотрел на капитана. Тот был явно не в настроении. Лучше поскорее лечь и попытаться заснуть. Капитан позовет, когда настанет его очередь дежурить или когда заметит что-нибудь тревожное. Спешить не к чему Он опять посмотрел на капитана. Сегодня вечером добыча, пожалуй, не ускользнет от высокого американца.

Бонг закрыл глаза и подумал, почему два человека, мужчина и женщина, которые чувствуют взаимное влечение, не могут объясниться? Ему нравилось говорить с Магдалиной. Может быть, теперь, когда учитель умер, им удастся. Он так и не сформулировал свою мысль до конца.

Бонг покачал головой. Странные они, эти двое. Он опять покачал головой. Сумасшедшие, как все американцы.

Сара проснулась оттого, что кто-то зажал ей рот ладонями. Она боролась, пытаясь выпутаться из москитной сетки, но все ее усилия были напрасны, шарившая ладонь продолжала зажимать ей рот.

– Тихо, – услышала она шепот Мархема. – Лежи тихо, я слышу какой-то звук. Не двигайся. Оставайся здесь. Мы с Бонгом сейчас все выясним. – Шепот затих.

Лагерь был погружен во тьму: ни костра, ни луны, да и звезд на небе почти не было. Сара так резко дернула сетку, висевшую на двух палках в виде буквы «х», что сорвала ее. Да и какой прок от маленькой москитной сетки?

Сара прищурилась, и ей показалось, что она заметила большую черную тень, а за ней маленькую, движущуюся справа от лошадей. Мархем и Бонг. Боже, они оставили ее, а сама она не сможет уйти, она вообще не сможет больше ходить. Ей достаточно только попробовать чуть-чуть повернуться, как нестерпимая боль в ногах заставляет ее шлепнуться обратно и лежать неподвижно, подобрав под себя ноги в страшно мятых белых льняных брюках. Если не двигаться, то жить еще можно.

Она напрягла слух. Ничего, Потом выстрелы. Три и через некоторое время еще три. Кто-то стремительно убегал, с треском продираясь сквозь заросли. Еще один выстрел, и тишина. Она лежала, оцепенев от боли и страха. Через несколько секунд Мархем и Бонг плюхнулись на землю рядом с ней, судорожно переводя дыхание.

– Отбились, – сказал Мархем.

– Да, сэр, – ответил Бонг.

– Ваше дежурство, капрал Манаве. – Мархем подвинулся поближе к Саре.

– Есть, капитан Нэш.

Сара лежала, сжавшись от ужаса. Они преследовали кого-то, стреляли в кого-то.

– За кем вы гнались?

– Ландроуны.

– Ландроуны? Разбойники и грабители?

– Не беспокойтесь, я останусь здесь, с вами, а старина Бонг будет нашим ангелом-хранителем. Если этот парень на страже, ничего не случится. Я верно говорю, капрал?

– Абсолютно верно, капитан.

Сара подумала, что сейчас увидит белозубую улыбку филиппинца. Улыбнулся! И не он один. Мархем тоже улыбался. Они хохотали. Хихикали, как маленькие дети. Веселились!

– Ты видел, как бежал этот толстяк, Бонг? Наверное, так он никогда в жизни не бегал, – Мархем захохотал во весь голос.

– Видел, капитан. Я думаю, что он добегался!

– Раскрой глаза и уши пошире, Бонг. Мы с моей дамой будем спать.

– Есть, капитан.

Он сказал «моя дама»? Саре показалось, что ноги перестали болеть. Если он подвинется поближе, она, пожалуй, сможет расслабиться, ведь ее будет охранять этот огромный замечательный дикарь. Сара повернулась к нему лицом и облегченно вздохнула.

– Ножки болят, да? – Мархем Нэш сидел, потягивая горячий кофе, и смотрел, как она выползает из-под москитной сетки.

Сара взглянула на чашку кофе в его руке, потом задрала голову и посмотрела на небо. Солнце уже давно поднялось.

– Извините, я проспала. Вам пришлось варить кофе?

– Нет. Это Бонг. Заодно он поджарил нам яйца. Мы решили, что вам нужно немного отдохнуть.

Сара попыталась встать, но у нее ничего не получилось.

– Давайте, я помогу. – Он поставил чашку на землю и встал. – Чтобы привыкнуть к верховой езде, требуется несколько дней.

– Со мной все в порядке. – Сара независимо вздернула носик. – Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я действительно хорошо себя чувствую.

Он улыбнулся.

– Я знаю. Вы замечательно держались всю дорогу, – он потянулся за чашкой, – и не жаловались. И даже вчера ночью не стонали, когда тревога улеглась, а просто повернулись и заснули.

– Вчера...

– Что касается вчерашнего дня... Они начали говорить одновременно.

– Извините. Продолжайте. – вежливо уступил он.

– Меня вчера едва не укусила одна из тех змей, о которых вы мне рассказывали. И она же чуть не укусила Мабути. Я взяла бамбуковую палку... – Лицо Сары начало нервно подергиваться от неприятных воспоминаний. – И когда вчера ночью пришли эти люди, ландроуны... а мои ноги меня не слушались, о Боже, Мархем! – Она издала тяжелый, идущий из глубины души вздох. – Я так испугалась вчера ночью, а вы даже не поговорили со мной.

– Успокойтесь, Сара. – Он положил руку ей на плечо. – Так что там со змеей? Расскажите мне.

Она стала рассказывать о своем приключении. Когда она закончила, Мархем удивленно покачал головой.

– Вы со старой Мабути перехитрили змею-вампира? Вам очень повезло, девочка. Как правило, лошади отбрасывают копыта от одного только прикосновения ее хвоста. А вы спаслись сами да еще сохранили жизнь старой кляче! – Он запрокинул голову и засмеялся.

– Сейчас это кажется смешным, но тогда я страшно испугалась. И прошлой ночью. – Сара невольно протянула руку, словно желая дотронуться до него. – Но расскажите, что же случилось прошлой ночью. Об этих ландроунах. Что вы с ними сделали?

– Одного убили, второго ранили, а третий убежал, испугавшись мачете Бонга.

– Одного убили? – В ее голосе слышался ужас. – Другого ранили? Как можно с таким спокойствием говорить об убийстве человека, о нанесении ему увечья?

– Надо было выбирать: мы или они. Так складывалась ситуация. А как вы думаете, что бы они сделали с нами, если бы напали первыми?

– Я не знаю, собирались ли они причинить нам вред, а вы что сделали!

– А я знаю. У всех у них были ружья и ножи, не говоря уж о мачете.

– Но убивать?

– Зачем они рыскали в окрестностях лагеря? Ведь они пришли сюда задолго до того, как вы легли спать. – Он взъерошил ей волосы. – И, может быть, сказал Бонг, у этих ландроунов были какие-то планы в отношении маленькой блондинки, и я с ним согласился. Но мы убрали всех троих ублюдков.

Сара сдержала слова, уже готовые слететь с языка, и плотно сжала губы.

«Тихо, Сара, – сказала она себе. – В конце концов это не Айова. Ты не знаешь эту страну, а он знает. И сейчас тебе лучше побольше слушать и поменьше говорить. Свое убеждение в неприкосновенности человеческой жизни ты объяснишь, когда будешь учительствовать в селении».

– Вы первая, Сара. Сначала вы и Мабути переберетесь на другую сторону, а потом поклажа, – сказал Мархем, когда они подошли к берегу реки. – Видите, солдаты сделали что-то похожее на переправу. Дорожка узкая, но лошадь или мул легко перейдут по ней. – Он указал на то место на берегу, где животные должны были начинать переходить через реку.

Но Сара видела только воду. Кругом стремительно мчащаяся вода. Где же переправа, о которой он говорит? Она чувствовала, как напряглась под ней Мабути. Сара похлопала ее по шее. Мабути тоже не хотела идти в эту бурную реку.

– Я поеду впереди и все вам покажу, – Мархем опять указал на воду. – Сейчас период засухи, и это очень удачно. Лошади будет не выше чем по брюхо. – Он внимательно посмотрел на нее. – Вы боитесь. Не стоит. Я возьму Мабути за повод и поведу ее. Что вы сказали? – Он взял поводья у нее из рук.

Что она могла сказать? Сара загнала поглубже свой страх и кивнула. Во рту так пересохло, что она не могла произнести ни слова.

– Снимите туфли и повесьте их на шею. – Он снял с ее ноги туфельку, а она сняла вторую.

Мархем связал шнурки, приподнял ее шляпку и закрепил их петлей у нее на шее; туфли теперь свободно болтались спереди.

– Теперь ваша шляпа и туфли останутся сухими. Вы сможете поднять над головой сумку?

– Нет, – вырвалось у нее.

Даже мысль о том, чтобы держать что-нибудь в руках, когда она будет находиться в этой бурлящей воде, заставляла сильнее колотиться ее сердце, надо, чтобы хоть руки оставались свободными.

– Вещи высохнут, если я потом их разложу.

Им приходилось кричать, чтобы перекрыть шум ревущей воды.

– Ладно. Пойдемте. – Мархем помахал своему адъютанту шляпой. – Бонг, я вернусь назад и помогу тебе с мулами, – крикнул он, и Джонс вступил в воду.

Сара закрыла глаза и крепко вцепилась в седло, когда Мабути, пошатываясь, двинулась вперед.

«Глупая ты, Сара, – уговаривала она себя. – Мабути же еще даже не вошла в воду.»

Она еще сильнее сжала веки, почувствовав, что лошадь под ней задрожала.

«Открой глаза, Сара, – приказывала она себе. – Ты же взрослая женщина. А взрослые женщины не боятся воды».

Сара открыла глаза. Мабути была в футе от воды и, подчиняясь командам Мархема, преодолевала его дюйм за дюймом. Сара наклонилась и потрепала лошадь по шее.

– Давай, девочка. Мы с тобой это сможем. Вместе мы можем что угодно. Давай, Бути. – Она чувствовала, как перекатываются мускулы под гладкой бурой шкурой Мабути. – Я знаю, что ты боишься. Я тоже боюсь. Но мы должны доверять им, девочка моя. Ведь ты тоже доверяешь Джонсу? Они с Джонсом идут впереди! – Она продолжала похлопывать и ласково увещевать лошадь, пока они не вошли в бурный поток.

Мабути пошла быстрее, как будто вняла уговорам Сары. Почувствовав, как ее ноги погрузились в холодную воду, Сара замолчала, но продолжала поглаживать лошадь по шее.

Медленно, дюйм за дюймом, они двигались вперед по невидимой тропке, которая была там, под водой, как утверждал Мархем. Он оглядывался на них каждые две секунды и даже улыбался Саре, но она была слишком напряжена, чтобы улыбнуться в ответ. Она так замерзла, что только автоматически гладила шею лошади, но говорить уже не могла. Ступни мокрые, колени мокрые. Бедра мокрые. Но с каждым шагом вода все убывала, и наконец впереди, где-то в десяти шагах, она увидела берег. Они перешли и не утонули!

Она съехала со спины Мабути и взяла поводья, которые вручил ей Мархем.

– Не так уж и плохо, верно? – спросил он и некоторое время молча смотрел на нее, восседая на Джонсе. – С вами все в порядке?

– С нами обеими все в порядке. Правда, Мабути? – Она оглянулась и погладила морду животного, потрогала бархатистый нос. – Она немного испугалась, но, я думаю, она доверяет Джонсу.

Мархем кивнул.

– Я тоже так думаю. Старая Мабути оказалась проворнее, чем я думал. – Он засмеялся и поехал через реку обратно.

Сара, не выпуская из рук поводья, опустилась на мягкое ложе из папоротника и огляделась. Ноги все еще болели, но боль была иной. Мабути спокойно пощипывала травку, Сара глубоко вздохнула.

– Мы это сделали, – сказала она вслух и посмотрела на свои мокрые брюки.

Белая льняная ткань намокла и стала абсолютно прозрачной. Нижняя часть ее тела выглядела так, будто на Саре вообще ничего не было. И Мархем видел ее в таком виде!

Сара залилась краской, но потом вздернула подбородок и заставила себя выбросить из головы причину своего смущения.

«Забудь, – сказала она себе, – ты такой же человек, как и он».

Она уютно устроилась на мягком мху и стала искать глазами Мархема, который добрался до берега, чтобы помочь переправить поклажу.

Он взял у Бонга поводья первого мула и опять направил Джонса в реку. Бонг ждал на берегу, пока последний мул не двинулся вперед.

Сара в ужасе смотрела, как третий от конца мул оступился и рухнул в воду. Его судорожные попытки выбраться обратно на тропу заставляли дергаться всю цепочку.

– Помоги ему подняться, подплывай к нему, – прокричал Мархем.

Бонг спрыгнул с лошади и подплыл к борющемуся с течением животному, стараясь увернуться от удара копытами. Бонг нырнул.

– Сломаны ноги, – вынырнув, сказал он, откашливаясь и сплевывая воду.

– Освобождай его, – крикнул в ответ Мархем.

– Не надо. – Но крик Сары не долетел до мужчин.

Бонг обогнул мула с другой стороны, забрался на спину шедшей перед ним лошади. Блеснуло мачете, и часть вьючного обоза двинулась за Мархемом. Еще взмах мачете, и раненого мула, оставшегося один на один с ревущей рекой, понесло вниз по течению.

– Он же утонет, – вскрикнула Сара в страшном волнении.

Мархем посмотрел на нее, и выражение его лица заставило ее замолчать.

Бонг быстро вернулся к берегу на той же лошади, восстановил разрезанную им связку, и вторая часть обоза, в том числе и его лошадь, послушно двинулась следом за первой. Бонг подошел к своей лошади, осмотрел ее ноги, нахлобучил походную шляпу, висевшую на луке седла, и отдал честь Мархему. Мархем салютовал в ответ.

– Хорошо поработал, капрал.

– Хорошо поработал? Это о том бедном животном, которого мы больше никогда не увидим. Он так барахтался в воде.

Сара стояла и смотрела, как несчастное животное исчезло за поворотом реки.

Мархем коротко взглянул на нее, потом повернулся к Бонгу.

– Что он нес?

– Зерно и рис, сэр.

– Ничего. Придется перейти на картофель и хлеб, капрал. – Мархем улыбнулся своему адъютанту.

– Я люблю картофель, капитан, особенно сладкий, – усмехнулся Бонг.

Глаза Сары наполнились слезами. Только она одна жалела погибшего мула. На мгновение она представила, что на месте мула оказалась Мабути и она позволила ей умереть. Сара потрясла головой, отгоняя страшное видение. Она не могла и не хотела допустить ничего подобного даже в мыслях. Рукавом рубашки Сара вытерла слезы. Мархем подошел к ней, но Сара не могла заставить себя взглянуть ему в лицо.

– Мы ничего не могли поделать, Сара, – тихо сказал он. – Если бы была хоть малейшая возможность, Бонг вытащил бы его. Они для него как родные дети. – Он подождал, не скажет ли она что-нибудь.

Сара молчала, и он продолжал:

– Мы же не могли допустить, чтобы он потянул за собой весь обоз, а он не мог подняться на ноги. Он обрек себя на смерть, оступившись при переправе. Ты понимаешь?

Сара кивнула, соглашаясь с неизбежностью происшедшего. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы, и, опустив голову, подошла к Мабути, погладила по морде свою толстую флегматичную клячу.

Подняв глаза, она встретила взгляд Бонга и увидела в его глазах тоску и уныние. Мулу уже ничем нельзя было помочь, но свою лошадь она должна успокоить.

– Мабути, я всегда спасу тебя, если и ты не оставишь меня в беде, – прошептала она ей на ухо.

Саре показалось, что Мабути кивнула.